Текст книги "Игра (СИ)"

Автор книги: Арип Пира

сообщить о нарушении

Текущая страница: 49 (всего у книги 84 страниц)

- Тебя не касается, где я был! И с кем я был! – голос, с вкрадчивого шепота, нарастал с каждым словом, и я почти кричал. Кто-то или что-то во мне с наслаждением вглядывалось в явственно проступающий на ее лице страх, панику, боль, разочарование. Так-то лучше! – Не забывайся! Между нами есть контракт, есть соглашение, и это все! – я смутно понимал, что именно я говорю, злость резко сменилась апатией, но я сумел выдержать тон хлестких пощечин. Под конец чуть не покачнулся, удержав себя в вертикальном состоянии только силой воли, и захлопнул за собой дверь спальни, сохраняя в угасающем сознании только переполненные невыплеснутой затягивающей болью глаза Кхуши. Скатываясь по стенке, я пытался достучаться сам до себя, задавая себе один и тот же вопрос – Боль? Откуда в ее глазах боль? Ответа не было, я исчез из мира вопросов и ответов, потеряв сознание, реальность, и… кажется… еще что-то… важное... ….. Я недолго был без сознания, судя по часам, стрелки на которых показывали на десять минут позже того времени, как я вошел в комнату, автоматически бросив взгляд на часы. С трудом поднял на ноги непослушное тело и, сделав два шага, опустился на кровать, роясь в тумбочке. Таблетки на месте. Графин с водой тоже. Я выдавил из блистера необходимое мне лекарство и запил его, автоматическим движением запрокинув голову. Мне бы поесть. Тут мы с урчащим желудком были солидарны. Но прежде – душ. Он мне нужен был сейчас как для того, чтобы смыть с себя следы прикосновений чужого тела, остро ощущаемые налетом грязи, так и для того, чтобы убедиться, был ли у меня секс. Как хотите, но следы физической близости скрыть от взгляда опытного мужчины не удастся. А сводить меня неизвестная женщина в душ не могла, так как моя рабочая душевая кабина находилась на ремонте – в ней попросту не было воды. Поэтому, выпив стакан воды, чтобы обмануть желудок, я направился в душ, надеясь и страшась одновременно узнать правду… Глупая улыбка, выдох облегчения, расправленные плечи. Ничего не было, Кхуши, ни-че-го. Я с удовольствием втирал в тело пахнущую хвоей пену, стирая даже память о чужих прикосновениях. Выйдя из душа, обтерся жестким полотенцем, доводя свою кожу до состояния жжения. Замер перед зеркалом. Мысли наконец-то стали проясняться. Первое – некто что-то сделал со мной вчера. Я мог бы предположить, что просто потерял сознание, но меня никак не могли оставить одного в таком состоянии. Второе – воспоминание о том, как с моим бесчувственным телом что-то делали. Женщина. И – я похолодел – странный вопрос Кхуши насчет женщины. Черт! Отогнав мысли о жене на задворки сознания, я искал решение насущных проблем, выстраивая в голове план действий, четко и слаженно. Секретарь, водитель, охрана. Я вытрясу из них правду, и кое-кто сильно поплатиться за то, что затеял со мной игру. Последнее воспоминание, словно дожидаясь окончательного прояснения моего мозга, встало перед глазами, как живое. Я что-то кричу, лицо искажено злобой. Контракт, соглашение? Даже сейчас я с трудом разбираю смысл своих сказанных жене слов. Она, наверное, обиделась. Я был зол, кричал на нее. – Ничего, Кхуши. Я окончательно разберусь с тем, что произошло и все тебе расскажу. И попрошу прощения за свою странную для меня самого грубость. …Я так и не осознал полный смысл сказанных Кхуши слов, последовавшим за таким важным для нас двоих вопроса, как и не дал себе труда проанализировать странность самого вопроса, совсем не характерного для моей жены… Кхуши. Вот и все. Так ведь, Богиня? Я держалась, стоя час за часом у окна, сердцем ожидая Арнава. Держалась, отгоняя грызущие сомнения. Держалась, увидев приближающийся свет фар. Держалась, когда он вошел в дом, не позволив себе подбежать к нему и уткнуться в него, родного, чтобы он спрятал меня в своих руках от жестокости мира. Вся нелепость моих надежд обрушилась на меня осознанием их иллюзорности, когда он, как ни в чем не бывало, извинился за то, что задержался на работе. Я еще цеплялась остатками веры в своего мужчину, задавая ему вопрос, ответ на который уже выжженным клеймом стоял у меня перед глазами. Теми фотографиями. Богиня, он так разозлился… но его злость я могла принять, могла простить, мне не привыкать к взрывному характеру своего мужа. Но та неуверенность в его глазах, тот страх, они… они сказали мне все без слов. Я испугалась не его криков. Я испугалась своего рушащегося мира. Снова. Если бы были силы, я бы рассмеялась. Громко, взвизгивая от впивающейся боли, до слез… Я снова это сделала! Снова отдала свое сердце тому, кто никогда не нуждался в нем. И он снова, опять! Разбил его… Я отвернулась и пошла вниз по лестнице, скользя рукой по шершавому дереву перил. В голове билась странная фраза – «не подлежит восстановлению». Боли не было, была пустота. Одна безбрежная, бескрайняя, всосавшая меня в себя, пустота. Я зашла на кухню, чтобы взять телефон и вышла на улицу в серое предрассветье. Бессонная ночь тяжелым грузом лежала на плечах, стирая все краски. Жизнь, окунувшая в свою правду, отражалась грустившей природой. Я знала, что должна сделать. Ноги промокли, пока я шла к беседке. Влага, парившая в воздухе, осела на платье, руки, волосы, отдаваясь дрожью тела, отдаленной, почти неощутимой. Я собиралась позвонить Тери, но сначала я должна, должна сделать один звонок. Села на скамейку, набирая телефон Амана, даже не задумавшись о разнице во времени. - Здравствуйте, Аман. Миссис Райзада говорит. – Я представилась официально, впервые – сама. – Мне нужно у вас кое-что уточнить. То, что я рассказала Аману, вызвало у обычно сдержанного мужчины радостный возглас. Он устранил все мои сомнения, убедив в том, что мой контракт с Тери Свон никак не повлияет на бизнес Арнава, наоборот, наше сближение может помочь «АР-дизайн». Аман согласился не выдавать мою тайну Арнаву, а я, в свою очередь, объяснила, для чего мне нужны были контакты партнеров мужа, не объясняя, как и обещала Тери, причину ее нежелания сотрудничать с «АР-дизайн». Нажав на кнопку отбоя, я перевела дух и набрала телефон Тери. Мое согласие приехать в гости и заключить контракт вызвало прилив радостного энтузиазма у подруги. – О! Счастье! Я так рада! – Я едва слушала ее слова, просто ловя какое-то странное успокоение от душевности, исходившей от нее. Смущаясь, я задала ей вопрос про аванс. Мне нужны были деньги. Тери пообещала, что осуществит перевод, как только повесит трубку, и я получу деньги в течение пары часов. Пообещав, что я сообщу номер рейса и время прилета, я отключила телефон. Устало облокотилась локтями на столик, мимоходом вспомнив, что этого нельзя делать ни при каких обстоятельствах, иначе кожа на локтях будет грубой. Потом вспомнила, что этого нельзя делать и по правилам этикета. Отстраненно удивилась ненужности этих и их подобных мыслей, заполняющих голову. Не менее отстраненно порадовалась им же. Несколько раз сморгнула, сгоняя сочащиеся капли слез с глаз, и посмотрела на дом, убеждаясь, что меня не видно с крыльца. Мне надо дождаться, когда Арнав уедет на работу, перед тем, как я соберу вещи и уеду в аэропорт. Я была уверена, что бессонная ночь не остановит его от этого. Что бы ни подразумевало под собой это определение – бессонная ночь… Я сидела, тщательно обсасывая каждую пустую мысль, влетавшую в мою голову, отстранившись от мира, от чувств, от самой себя. Я снова ждала, так, словно моя жизнь превратилась в сплошное ожидание. Арнав. Я зло швырял на пол одну рубашку за другой. Это просто невыносимо – ни одна не подходила под выбранный мной костюм. Хотелось наплевать на работу – в кои-то веки – и забраться под одеяло, дать отдых измученному телу и разъедающему голову мыслями разуму. Но чертова сделка! На полдень было назначено подписание важного контракта, разом поднимавшего рейтинг моего филиала в здешней табели, и сулившего немалую прибыль в перспективе. В принципе, время позволяло уснуть на пару часов, но мне нужно разобраться с происшествием как можно скорее, желательно до начала рабочего дня. Медленно вдохнув поглубже, я удивленно посмотрел на устроенный беспорядок. Что со мной? Никогда у меня не было таких резких приступов злости, сменявшихся апатией. Немного подумав, я набрал Вишала и попросил выслать адрес ближайшей больницы, где в кратчайшее время могли произвести исследование крови. И выслать мне адрес моего секретаря. Что-то мне подсказывало, что на работе я ее сегодня не увижу, а мне нужны ответы на вопросы. Вишал уже отвык удивляться моим приказам, исправно принимая их к исполнению, поэтому спустя несколько минут телефон подал сигнал о входящих сообщениях. В это время я собирал разбросанную в порыве гнева одежду. Выбрал подходящую рубашку, оделся, использовал парфюм по назначению. Я ждал, что Кхуши появится, но она не приходила. Сердце кольнуло чувство вины, и я с трудом подавил желание найти жену и поговорить с ней, извиниться. Сначала я должен разобраться в том, что случилось со мной. Соврать я ей не могу, а правды не знаю. Так что будем решать проблемы по мере их поступления. Желудок издал жалобное урчание, но надежда на горячий завтрак накрылась медным тазом. Впрочем, сначала – анализы, потом завтрак. Убедившись, что все мелочи находятся на своих местах, я вышел из комнаты и ступил на лестницу, подспудно все же желая увидеть Кхуши. Но ее не было в каминной, не было и на кухне, куда я все же заглянул. Поднял крышку кастрюли и втянул знакомый с детства аромат одного из самых любимых блюд. Скользнул взглядом по традиционно двум тарелкам с джалеби. Вина снова прошлась мягкими лапками по сердцу – Кхуши ждала меня к ужину. Завернул в салфетку, стараясь отвлечься, несколько приготовленных для меня джалеби, уже безошибочно определяя их по внешнему виду. Положил в портфель. Надеюсь, к вечеру я найду ответы на все вопросы, и повезу жену ужинать в лучший ресторан города. Прикрыл входную дверь, сел в автомобиль, подавив желание найти Кхуши хотя бы взглядом, и, заведя мотор, развернул автомобиль, снова направляясь в Лондон. Кхуши. Уехал. Я провожала взглядом автомобиль, и, когда он скрылся за поворотом, поднялась на неуверенные ноги. В голове сам складывался порядок действий. Позвонить в аэропорт – заказать билет. Принять душ. Позавтракать – через силу. Собрать вещи. Вызвать такси. Все было так просто… гораздо проще, чем прощаться с иллюзиями. Не сдержавшись, я прошла по комнатам, впитывая счастливые воспоминания о проведенном времени с Арнавом. Зашла в кабинет. Мне надо оставить письмо Арнаву и фотографии. Я хотела свободы. Понимая, что он не отпустит меня, пока не истечет срок действия брачного контракта, я не рассчитывала на абсолютную свободу. Но он сам напомнил мне сегодня про соглашение. Так что выбора у него не будет. Открыла его ноутбук, стоявший на столе, думая напечатать текст письма. С засветившегося экрана на меня смотрела… я? Словно слепая, я провела пальцем по контуру своего лица на мониторе, пытаясь тактильно ощутить то счастье, которое светилось в глазах этой девушки… меня? Я даже не заметила, когда он сфотографировал меня… И зачем он установил это фото на заставку? Где-то в глубине души вспыхнула крохотная искорка, но, не дав ей разрастить в очередной обреченный огонек надежды, я захлопнула ноутбук. Не надо, нельзя. Я концентрировалась на насущных делах, это помогало… пока еще помогало выдерживать знание… Взяла из стопки чистый лист, и, не присаживаясь в его кресло, склонилась над столом, выводя свое недлинное послание моему… мистеру Райзада. ….. Я смотрела на снова проплывающий за окном город жадным взглядом, впитывая в себя каждый обрывок воспоминаний. Таких счастливых. Таких конечных. Лондон. Город моей любви – только моей, и город предательства моей любви. Машина резко затормозила на красный сигнал светофора, и я с трудом сохранила равновесие, перевела взгляд вперед. Колесо обозрения привлекло мое внимание. «London eye». Я помнила его название. Боль с новой силой впилась в меня. Он обещал меня покатать на нем. В то наше нереальное – существовавшее ли - свидание, когда понимание друг друга без слов перехлестнуло все возможные границы, когда любовь была сильнее ненависти. - Когда казалось, что любовь была. – поправила я сама себя, и поспешно отвела взгляд в сторону, только для того, чтобы увидеть силуэт Биг Бена на темнеющем небе. Не желая думать, вспоминать, а тем более видеть что-то, напоминающее мне о мелькнувшем призраке счастья, я закрыла глаза, открыв их, только когда водитель произнес – Хитроу, мэм. Заплатив таксисту и поблагодарив его, я взялась за ручку чемодана, растеряно оглядываясь вокруг. В мой единственный полет все формальности и возникающие вопросы одним словом, а иногда и взглядом решал Арнав. Я просто шла за ним, как мелкое судно за ледоколом, рассекавшим людское море. Сейчас все было иначе. Мне надо искать все самой. Но я справлюсь. Это меньшее, что предстоит мне делать самой в этой жизни. Я сильнее вцепилась в ручку чемодана, поправила спадающий ремешок сумки, висевшей на плече, и решительно двинулась вперед. Спустя полчаса я сидела в маленькой кафешке, бездумно крутя в руках чашку кофе, и посматривала на табло, на котором должно было отобразиться время открытия посадки на рейс Лондон – Рим, аэропорты Хитроу – Леонардо да Винчи. Полет предстоял недолгий, всего два с половиной часа, но эти два с половиной часа перенесут меня так далеко от Арнава. Имя, даже произносимое мысленно, причиняло резкую боль, похожую на спазм, стягивало в узел мои внутренности. Я безуспешно пыталась отвлечься от тяжелых мыслей. Глоток остывшего кофе осел горечью на небе, дополняя горечь, поселившуюся в моей душе. Я, нет-нет, да посматривала в сторону ближайшего входа в аэропорт. Каждый входящий мужчина комплекции Арнава вбрасывал в кровь очередную порцию адреналина загорающейся надеждой. Которая тут же разбивалась вдребезги чужим поворотом головы, чужой походкой, чемоданом в руке. Сердце с трудом справлялось с этими всплесками, то учащяя, то замедляя свой ритм. Я была измучена, но цеплялась остатками веры в лучшее за ускользавшее счастье. Это было смешно, да, но… в сердце все еще не угасала мечта. Как бы это ни было глупо, но она жила, не разбитая злыми словами Арнава, не уничтоженная отвратительными фотографиями. Она жила… корчась в судорогах, задыхаясь от перекрытого кислорода, утопая в непролитых слезах… жила. Мой вылет был поздним вечером, Арнав мог успеть остановить меня. Если бы захотел, мог. Я не просто так оставила письмо и фотографии, давая ему шанс догнать, объяснить, опровергнуть, вернуть меня. Я не замечала, как теребила подвески браслета, заставляя буковку «А» биться о сердечки… не смогла я его оставить. Не смогла. Единственное подтверждение тому, что все, что было – было. Браслет и комплект украшений со звездами. Я взяла только те вещи, которые привезла с собой, не тронув купленный Арнавом для меня гардероб. Не взяв даже подаренную игрушку. Больше ничего. Карточку с немалой суммой на счете я оставила там же, где и конверт с… этим. Тери выдала мне внушительный аванс, и этих денег с лихвой хватило и на билет, хватит и на проживание как минимум в течение месяца. Время шло. Нет, не так. Время уходило. Уходило, забирая с собой раздробленные крупицы мечты. Тик-так, тик-так, тик-так. Весь несмолкаемый шум аэропорта перекрывался для меня неслышным ходом времени. Никто и никогда не был властен над ним. Ни замедлить, ни остановить, ни повернуть вспять. В голове было пусто, и в этой пустоте то звонко, то глухо, но все время безостановочно капали секунды, неотвратимо, неумолимо становясь минутами, которые текли, сливаясь друг с другом, образуя новые, большие отрезки времени. Час, другой. Прямо пропорционально увеличивающимся часам ожидания уменьшалась надежда, расползаясь туманом, отщипывающимся по кусочку наступающим солнечным утром. Я через силу улыбнулась на удивление позитивному сравнению, пришедшему в голову. Тик-так… …Объявление рейса было ожидаемым и закономерным концом. В последний раз бросив пустой взгляд вокруг, я приготовила паспорт и посадочный талон, делая шаг к нужным воротам. Италия и Тери ждали меня. ========== Глава 44. Разлука. ========== Арнав. Я задумчиво сжимал в руке результаты анализов. Гнев клокотал внутри меня, не давая сосредоточиться на словах доктора, расхаживающего передо мной по крошечному кабинету. Два шага туда, два обратно.