сообщить о нарушении
Текущая страница: 40 (всего у книги 84 страниц)
На последнем слове Кхуши замялась, произнеся слово с вопросительной интонацией. Отвела глаза, уже нервно теребя подвески браслета.
- Вот и новая привычка. – усмехнулся я и коснулся ее пальцев, отнимая их от браслета и бережно сжимая в своей руке. Дождавшись, пока она вернет ко мне свой взгляд, я только повторил ее слово, чувствуя себя балансирующим на тонкой жердочке над пропастью. Повторил утвердительно. – Отношения.
Официант, принесший горячее, вернул нас из нашего закрытого мира, мира для двоих, в полный шума зал. Кхуши с удовольствием отвлеклась на еду, да и я тоже основательно проголодался за выдавшийся весьма насыщенным день. Поэтому комфортную тишину за нашим столом еще долго ничего не нарушало. Когда мы заканчивали трапезу, я – крепким кофе, а Кхуши – вторым десертом, объявили о том, что в прилегающем к ресторану кафе через 5 минут начнется праздничный салют. Кхуши загорелась как ребенок, желая всенепременно увидеть «мерцающие огоньки».
Привычно принимая в свою руку ее доверчиво протянутую ладошку, я окинул взглядом приглашенных гостей, с удивлением подумав о том, что сегодня я не замечал направленных на Кхуши взглядов. Не обращал внимания, отвечала ли она на них. Только сейчас, оглядев именно с этой целью зал, я перехватил несколько восхищенных мужских взглядов, направленных на мою жену, но никакой яркой реакции у меня это не вызвало. Все это неважно. Важно лишь одно – ее чувства. Я был уверен, что если Кхуши полюбит, то не предаст. Эта уверенность пришла внезапно, обрушившись каким-то абсолютным пониманием правды. Не предаст, она не умеет предавать. Если полюбит… Кого полюбит… Но сейчас я не хотел думать, сомневаться, рассуждать. Хотел просто идти с ней рядом по парку к месту проведения фейерверка, чувствовать ее тепло и аромат, быть ее мужчиной.
Кхуши.
Вечерний воздух благоухал тимьяном. Я тщетно пыталась понять, откуда доносится одуряющий аромат моей любимой чайной травы, пока мы не повернули за угол здания. Представшая нашим глазам затейливая композиция из валунов разных форм и размеров красивого, с прожилками, черного камня, перемежалась множественными невысокими и широкими горшочками с цветущим очаровательно синим цветом тимьяна.
Я притормозила около мелких цветочков, и Арнав остановился, взглянув на меня. – Чабрец. – произнес он, переведя взгляд на цветы.
- Нет же. – возразила я. – Тимьян.
- В Англии его чаще называют чабрецом, кстати, почти у всех чайных домов есть линии чая с этой травой.
- И приправой. – добавила я, вспомнив, как добавляла тимьян в картофельный салат. Даже сейчас, будучи только из-за стола, мне захотелось ложечку той получившейся спонтанно вкусноты.
-Идем. – Арнав потянул меня за руку, - Сейчас начнется. - Чем моментально вернул меня из гастрономических воспоминаний. Я увидела впереди хаотично расставленные невысокие кресла, часть из которых уже была занята гостями. Но мне понравилось старое дерево, чей толстый изогнутый на высоте коленей ствол, представлял собой идеальную скамеечку, скрывая от назойливых глаз и позволяя - прикинула я возможный обзор с того места - насладиться красотой фейерверка. Настала моя очередь тянуть его за руку к выбранному мной в качестве скамейки дереву. Арнав изумленно поднял бровь, когда понял, что я от него хочу, и с его губ сорвались предсказуемые до невозможности слова – what the? Кхуши, ты серьезно? Почему я должен сидеть на старом дереве, рискуя испортить костюм, и… он скептически осмотрел предложенный в качестве сиденья ствол… травмировать себя вероятными сучками?
Его голос звучал с искренней опаской, и я расхохоталась. – Арнав! Поверьте, тут нам будет намного удобнее и интереснее. – я пыталась говорить аргументированно, скрывая от него главное – это было бы так романтично!
Арнав.
Ее глаза смотрели так жалобно, что я сдался, с опаской размещаясь на этом орудии пытки. Дерево, нагретое непривычно солнечным днем, было комфортно теплым. Кхуши моментально плюхнулась рядом со мной, обхватывая мою руку двумя руками, неосознанно прижимаясь ко мне. Я осторожно высвободил руку и обнял ее за плечи, притягивая к себе ближе.
Треск фейерверка раздался неожиданно, и она вздрогнула в моих руках, на мгновение прижавшись и тут же отпрянув, чтобы лучше видеть расцветающие в небе огни.
Я поднял взгляд на небо. Уже стемнело, и яркость цветов огней была фееричной. Залпы следовали один за другим. Видно было, что организаторы не жалели денег на эффектное шоу. Вот разноцветные кометы, едва вспыхнув в высшей точке, несутся к земле. Вот серебряные трассы разрываются сферами из искристых форсов. А это яркие зеленые и синие звезды раскрываются красными мерцающими стрелами с пестиком золотого трещащего мерцания. Удар сердца, и многоцветные звезды раскрываются зелеными, синими, желтыми и красными пионами. Ярко, красочно, дорого. Как по мне, так бессмысленно и неоправданно дорого.
Я отвел глаза от разноцветных огней и взглянул на жену. Наблюдать за полностью покоренной зрелищем девушкой, как я и думал, оказалось более захватывающим занятием, чем смотреть, как сгорают выброшенные на воздух в прямом смысле этого слова деньги. Салют длился и длился, а Кхуши как завороженная, не отводила глаз от серебряных комет, раскрывающихся теперь уже зелеными волнами и золотым эффектом тысяч солнечных хризантем. Она натянулась как струна, не замечая, что вырвалась из моих объятий, заставив меня разочарованно нахмуриться. Пальцы ее рук нетерпеливо пощипывали тонкую ткань платья, как будто она пыталась тактильно ощутить взрывающиеся искры света. И вот, наконец, в финале последним аккордом прозвучал одновременный залп нескольких зарядов, осыпав гостей искристым водопадом, и заставив меня поморщиться от громкого шума, и на землю вернулась начинающаяся ночь, заполнив все уголки мироздания оглушительной тишиной. Гости молчали, потихоньку отпуская на свободу отгремевшее красочное зрелище, секунды текли, и вот первый смешок разорвал абсолютную тишину, второй, голоса зазвучали, разрушая очарование мгновения общего упоения красотой, и Кхуши очнулась. Ее тело расслабилось, и она взглянула на меня, просто искрясь эмоциями радости и счастья, выплескивавшимися из нее на окружающий мир, на меня. Я против желания улыбнулся, наблюдая такую искреннюю радость. Захотелось устраивать ей салюты каждый вечер, чтобы видеть выражение абсолютного счастья на ее лице. Ее пальцы скользнули в мою руку и, вставая, она потянула меня за собой.
Кхуши.
Мы шли молча. Я была так наполнена этим красивым фейерверком, что мне не хотелось говорить. Ощущение Арнава рядом создавало завершенность моего счастья, и я просто шла, держась за его руку, глядя под ноги и тихо улыбаясь, мысленно оформляя этот вечер в великолепный пурпурно-алый рубин, складывая его в коробочку с воспоминаниями.
В номере Арнав заказал по телефону кофе и отправился в ванную, а я, выскользнув из платья, натянула теплый свитер и джинсы, которые по какому-то наитию сунула в пакет с вещами, как и аналогичный комплект Арнава. Оставив его вещи на кровати, я вышла из номера и присела на лавочку, стоящую чуть поодаль от входа, у большого цветника, который сейчас был слабо освещен спрятанной в траве подсветкой зеленого цвета, создавая ощущение некоей нереальности, загадочности и волшебства. Я была так безоглядно влюблена в Арнава, так наполнена эмоциями, боясь их расплескать, что сидела, прикрыв глаза, прихлебывая горячий кофе из кружки и вслушиваясь в тишину ночи. Я слушала стук своего сердца, отсчитывая секунды, сплетая этот звук в минуты, зачарованная этим мерным и успокаивающим течением времени. Арнав подошел неожиданно и ожидаемо не испугал меня. Его присутствие ощущалось как обретение части себя и никак не разрушало гармонию моего мира. Он обнял меня сзади, даря чудесное ощущение защиты и веры в его любовь звякнувшим в темноте ночи браслетом на моей руке, когда я накрыла его ладони, легшие на мои плечи, своими.
Я всматривалась в его самые завораживающие в мире глаза, видя в них свое отражение, отражение счастливой женщины. Пусть не навсегда. Но сейчас мы были одним целым.
========== Глава 36. Загородный клуб "Sky Fall". Прощание. ==========
Арнав.
Рука затекла, но я терпеливо лежал, не шевелясь, потому что Кхуши спала, удобно устроившись на ней. Минуты текли, а я рассматривал девушку, так внезапно и навсегда вошедшую в мою жизнь, как в первый раз. Красивая. Очень. Изящные брови, густые ресницы сомкнутых сейчас глаз, самых чистых, самых завораживающих, содержащих в себе целый мир, отражавших каждую эмоцию в своей глубине. Взгляд скользнул ниже, минуя изящный носик, тихонько сопевший мне в плечо, надолго задержавшись на ярких, пухлых, четко очерченных губах. Таких сочных, таких сладких на вкус. Таких мягких.
Я чуть пошевелился, пытаясь отвлечься от вспыхивающих перед глазами соблазнительных картинок, с утра вызывавших излишне яркий отклик в теле. Поспешно отвел взгляд на потолок, изучая темно-зеленые подвески люстры, пересчитывая их по кругу, потом в обратную сторону. Своеобразная медитация дала плоды, и я смог взять под контроль разбушевавшееся тело.
Я осторожно, пытаясь не потревожить сон жены, сжал и разжал несколько раз кулак вконец затекшей руки, стараясь разогнать застоявшуюся кровь, что не принесло ожидаемых результатов, а только вызвало неприятное покалывание в онемевшей конечности.
Кхуши нахмурилась во сне, и резко перевернулась на другой бок, освобождая мою руку. Несмотря на обретенную свободу, я почувствовал укол разочарования, усилием воли прогоняя его. Встал, разминая руку. Закутал одеялом во избежание искушения манящее, почти не скрытое сорочкой, тело жены.
Прохладный душ разогнал остатки дремы от непривычно долгого сна. Рубашка, галстук, костюм. Руки привычно выполняли заведенный с утра порядок действий. Любимый аромат туалетной воды и я готов к трудовым будням. Есть только одно «но», сонно сопящее сейчас в кровати. Я нерешительно остановился, глядя на и не думающую просыпаться Кхуши.
– Надо проверить телефон. – озарила меня своевременная мысль, учитывая, что я вчера поставил его на беззвучный.
…Десятки пропущенных вызовов. Я прокрутил список звонивших, мысленно отметив, что звонили деловые партнеры, с которыми я долго не мог прийти к соглашению. Возможно, дело сдвинулось с мертвой точки. Но сейчас меня интересовало только два вызова из не принятых. От сестры и от детектива, контролирующего перемещения Шьяма. Я вышел из комнаты, осторожно прикрывая за собой дверь. Выбрав номер Анджали из списка входящих, я нажал на кнопку «ответить». Долгие гудки заставили меня нервничать. Все ли с ней в порядке? А с ребенком? Наконец сестра ответила на звонок. Ее голос был радостным и мои страхи улетучились.
– Как дела, Чоте? Ты так давно не звонил. И Кхуши тоже. – голос сестры был немного обиженным. Я мысленно чертыхнулся, поняв, что не звонил ей уже два дня, а она привыкла к моим ежедневным звонкам. Но все происходившее между мной и Кхуши отодвинуло даже семью на второй план, стало… важнее? – Все хорошо, сестра, - ответил я, наконец заметив, что она уже несколько раз повторила – «Алло» - видимо, недоумевая, куда я подевался. Я кратко рассказал ей новости о том, как продвигается становление филиала, пообещал передать привет Кхуши. – Как твое самочувствие, сестра? Как малыш? – наконец я смог задать вопросы, чуть перебив Анджали, которая выпытывала, как у нас дела с Кхуши. Я не мог говорить на эту тему даже с женой, успешно избегая давно назревшего серьезного разговора. Тем паче я не мог все объяснить сестре, которая так и не поняла скоропалительности нашего с Кхуши брака, впрочем, полностью одобряя, как я удивленно только что осознал, мой выбор. Из ответного щебетанья сестры я уяснил главное – она и малыш, как и все домашние, в порядке. Лирику о том, что все члены семьи скучают по нам с Кхуши, я отмел как ненужное, слушая сестру вполуха, когда одна ее фраза заставила меня, до этого мерявшего шагами террасу в длину, замереть на месте, наливаясь яростью и ненавистью. – Чоте, Шьям ведь звонил? Он в командировке в Лондоне, какие-то архивные дела. Братик, ты меня прости, я отдала Шьяму ключи от лондонского дома. Вдруг бы он приехал, когда вас нет дома. Ты слышишь? Алло! – она опять почувствовала мое острое молчание.
– Да, сестра. – не своим голосом выдавил я. – Прости, мне пора идти. Передавай всем привет. – закруглил я разговор, не имея сил и необходимого самообладания для вежливого ответа.
– Хорошо, Чоте, - как всегда покладисто согласилась сестра. – Звони почаще. И передавай привет Кхуши.
Анджали отсоединилась, а я все еще сжимал в руке телефон… чувствуя, как разлетается на части весь мой хрустальный мирок… Да, я знал, что Шьям приехал в Лондон. Но я надеялся, что он не посмеет вторгнуться в нашу с Кхуши жизнь. Выходит – зря.
Не давая себе задуматься, я резким рывком открыл дверь в комнату, входя внутрь. Сел в кресло, откинув голову на подголовник, пытаясь проанализировать ситуацию, тщательно, по крупицам, изгоняя заполнивший подсознание страх. Мысль о том, что этот человек может в эту самую минуту находиться в нашем с Кхуши доме, в нашем мире… сидеть на том же диване, где мы… посметь войти в нашу спальню… я сходил с ума от ненависти… Я сидел, глядя на жену, остро чувствуя необходимость ее присутствия вот так. Рядом, всегда. Я чувствовал себя дома рядом с ней. Дом там, где она. Прикрыл глаза, пытаясь не думать… не думать… не думать… Позже, когда завезу Кхуши домой, вызову мастера поменять замки и позвоню детективу. Шьям должен быть под колпаком, ни одно его передвижение в Лондоне не должно совершиться без того, чтобы я не узнал об этом. А пока – не думать…
… Время летело, стрелки на часах подбирались к полудню, а Кхуши все спала. Я заказал плотный завтрак в номер и, когда в дверь тихонько стукнули, оповещая о его прибытии, все-таки решил разбудить жену.
Шьям.
Наконец-то долгий перелет подошел к концу. Я поморщился, когда очередной вопль чем-то недовольного младенца резанул уши. Появившаяся в проемах сутолока, когда все вскочили одновременно и начали доставать баулы, как только самолет коснулся земли, действовала на нервы. Какой-то грузный англичанин, нещадно расталкивая скопившихся людей большой коробкой, пытался пробраться к выходу, получая в ответ заслуженные оскорбления. Я тихо кипел, злясь на вынужденность полета в эконом-классе. Для меня было неприятной неожиданностью, что Арнав перекрыл мне кислород, образно выражаясь, к кормушке в виде денег Королевы.
– Арнав-то наверняка с Кхуши летели в бизнес-классе. – зло подумал я, откидываясь на спинку кресла, собираясь дождаться, пока людская масса выплеснется наружу. – Кхуши… в сердце сладко заныло. Скоро я ее увижу. Чем дальше становилась она от меня, чем больше преград выстраивала между нами, тем больше я нуждался в ней, видеть ее, слышать ее. Мое счастье… Как посмел шурин забрать ее с собой?! Без нее атмосфера Шантивана просто сжигала меня, съедала заживо, уничтожая последние остатки самообладания. Как сложно было сдерживать себя, мило улыбаясь Королеве, спрашивать ее о ребенке, интересоваться самочувствием… Как бы я хотел, чтобы Кхуши носила моего сына… Мое счастье. Скоро станет совсем моим. Я погрузился в мысли о своем плане, мечтая о том, как Кхуши придет ко мне… сама. Все инстинкты завопили, тело завибрировало при мысли о ее прекрасном теле в моих руках. Я буду любить тебя, Кхуши… долго…вечно… и ты забудешь, как страшный сон, Арнава Сингх Райзаду.
Поток пассажиров наконец-то начал редеть, поэтому я подхватил небольшую сумку, в которой уместились все мои вещи, и направился к выходу. Я все тщательно продумал, устраивая свой визит в Лондон. Взял дело клиента, заведомо бесперспективное, чтобы наведаться в Лондонские архивы. Документы, затребованные судом, находились именно тут, и ознакомиться с ними, равно как и снять копии, можно было только лично. Королева – я усмехнулся – облегчила мне жизнь, выдав второй экземпляр ключей от лондонского дома, который «на всякий случай» оставил ей такой беспечный Арнав. Так что, дорогой шурин… я дождусь, когда ты отправишься на свою работу, а сам навещу Кхуши… мою Кхуши. Я должен увидеть ее. Сначала увидеть, а потом начать воплощать свой план в жизнь.
Пусть это низко, бесчестно. Меня не волновали принципы и нормы, принятые обществом, и одобряемая им мораль. Будучи адвокатом, я видел истинную ценность этих пустышек, давно подрастеряв и утратив иллюзии честности и порядочности, защищая от закона обуреваемых самыми грязными пороками людей. Деньги всегда решали все. Мой же грех был таким невинным на фоне всего этого. Любовь. Жадная, ослепившая меня навсегда, готовая смести все на своем пути любовь к ней – моей Кхуши. Ее имя отдавалось в ушах предвосхищением счастья.
