сообщить о нарушении
Текущая страница: 78 (всего у книги 273 страниц)
Крольчихин и Федор Федорович плелись за нею по столовой ложке в час - Пыжина маршировала по коридору далеко впереди них, поминутно оглядываясь и подгоняя обоих. Из-за поворота внезапно показался начальник отделения Тетёрко, который тоже свирепо маршировал... Однако, увидав Пыжину, свирепый милицейский генерал внезапно стушевался и отпрянул назад, скрывшись за углом, словно какой-то зелёный сержантик.
-Ух ты! - тихонько удивился Крольчихин, подмигнув Федору Федоровичу.
-Ага, - кивнул Федор Федорович, догадавшись, что Тетёрко в былые времена знавал эту даму и тоже, видимо, был ею раздавлен...
"Последний врач" Мышкин встретил гостей со своей обыденной улыбкой некроманта. Длинный острый нос и золотой зуб усиливали это впечатление до невозможности, и даже следователь Крольчихин под холодными мрачными сводами морга ёжился в компании этого долговязого и сухого патологоанатома, который уверенно шагал вперёд и не прекращал улыбаться. Прокурорша Пыжина, кажется, этой улыбки попросту не заметила, как не заметила в коридоре Тетёрку, а продолжала маршировать до самой двери холодильника, которая чем-то походила на дверь гигантского сейфа.
-Прошу! - пригласил Мышкин, откупорив эту дверь своим длинным "дьявольским" ключом... а под сероватым потолком, среди длинных ламп дневного света, кажется, носились призраки усопших обитателей холодильника и тихонько, зловеще подвывали...
-Так, так, Пыжин Дмитрий, Пыжин Дмитрий... - забурчал под свой бесовский нос "последний врач", переходя от одной блестящей ячейки к другой. - О, "люкс" номер шесть! - радостно заявил он, открыл шестую ячейку и выдвинул холодные носилки из твёрдого металла. На носилках лежал под простынкою недвижимый труп, и не его посиневшей правой ноге белела грустная прямоугольная бирка. Пыжина взирала на эту бирку и простыню непробиваемым прокурорским взглядом, а врач Мышкин, приблизившись, осведомился:
-Так, гражданочка, готовы к опознанию? - и тут же предупредил:
-Только в обморок не падайте!
-Не волнуйтесь, гражданин врач, не такое видала! - стальным голосом отпарировала Пыжина и своей твёрдой прокурорской рукой откинула край простыни. Федор Федорович положил на свою твёрдую папку белый лист - писать протокол опознания, Крольчихин же просто наблюдал, скрестив руки на груди.
-Я исследовал тело, - монотонно говорил врач Мышкин так, словно перед ним был не мёртвый человек, а просто бревно какое-то, которое можно распилить и посмотреть, что внутри. - Скончался от потери крови и черепно-мозговой травмы! Простыми словами - убит пулей в голову!
-Ну, что ж, это мой племянник! - заявила Пыжина, не потеряв ни крупицы своей исключительной суровости - даже её голос не дрогнул... вот это настоящий прокурор!
-Кстати, ваш племянник частенько выпивал! - заметил врач Мышкин, вытащив откуда-то стопочку бумажных листов, скреплённых степлером в тонкую книжицу.
-Что вы несёте?? - возмутилась Пыжина, сдвинув свои прокурорские брови. - Дмитрий вёл здоровый образ жизни! Я лично следила за тем, чтобы он бегал по утрам и ел здоровую пищу!
-Ну, гражданочка, вы его задавили своим авторитетом! - тут же поставил диагноз врач Мышкин, а Крольчихин, наконец-то разобрался, что тут нет призраков - у врача Мышкина в холодильнике стоит радиоприёмник и некая новомодная певичка пискляво тянет заунывную абстрактную песню.
-Его печень переживала не лучшие времена! - заметил врач Мышкин, а Крольчихину показалось, что он хохотнул.
-Мне можно забрать тело племянника? - осведомилась Пыжина - присмиревшая какая-то, обескураженная. Её "бензопильный" голос странно притих, приобретя человеческие нотки, даже слегка дрожал, от чего Федору Федоровичу сделалось жаль её. Возможно, Дмитрий был единственным родственником этой престарелой "грозы маньяков", и смерть его сурово подкосила Пыжину.
-Да-да, конечно! - бодро согласился врач Мышкин, а его радио, не замолкая, выло одну длинную, заунывную песнь. - Все исследования уже проведены! Спасибо за опознание!
Врач Мышкин был так бодр, потому что за свою профессиональную карьеру повидал столько усопших, сколько не снилось ни одному прокурору. Богу одному известно, сколько вскрытий он провёл, и было в нём что-то такое липкое и зловещее, как у некроманта, что заставляло следователя Крольчихина не смотреть ему в глаза. Хотя на вид врач Мышкин обладал стандартными голубыми "гляделками"... но это только на вид...
Пыжина осталась в морге - подписывать какие-то бумаги, а Крольчихин сделал Федору Федоровичу знак, что пора прощаться и уходить. Они могли бы допрашивать Пыжину, выясняя, были ли у Дмитрия враги, но Крольчихин понимал, что он случайно оказался на пути убийцы. Можно было свалить всё на Новиковых... но Крольчихин не станет этого делать: братья не виноваты, они такие же жертвы, как и Пыжин. Нужно искать настоящего убийцу - Эриха, или Вовка, или ещё кого-то, кого им с Федром Федоровичем следует незамедлительно найти. Дав Пыжиной подписать протокол, следователи удалились из морга и возвратились обратно в отделение.
В кабинете уже торчал Сенцов - спал, уткнувшись носом в стол, и сидел Ветерков - ел за компьютером жирные пончики, после чего захватывал страницы детектива под названием "Тень убийцы".
-Сачкуем? - громко осведомился Крольчихин, переступив порог...
-А? - Сенцов выпал из тяжёлой дремоты и поднял свою голову с покрасневшим левым ухом.
-Я сегодня не завтракал... - прошамкал Ветерков, откладывая пончик на одноразовую тарелку.
-Ладно, ребята, расслабьтесь! - примирительно сказал Федор Федорович, располагаясь за своим столом. - Пыжин Дмитрий опознан.
Сенцов совсем недавно заснул - и часа ещё не проспал, как был разбужен вошедшими следователями. Они со стажёром работали - опрашивали родственников погибших Агеевой и Щепкина, и узнали удивительную вещь. Мать Агеевой сказала, что Марта, перед тем как погибнуть, позвонила ей и сказала, что они со Щепкиным застряли на склоне холма под дождём вместе с местным участковым, который приехал их спасать. Агеева плакала от страха, а потом - грохот, хрипы и зловещая тишина... Потом Константин навестил врача, который забрал полесуна, и в психбольнице с ним приключилось вот, что...
***
Человек по кличке Плесун лежал в психиатрической больнице, в отдельной палате. С ним работал заведующий отделением для буйно помешанных, по имени Иван Давыдович - человек дородный, черноволосый и обладающий способностями к гипнозу, что придавало ему невообразимое сходство с Мефистофелем из бессмертного произведения Иоганна Вольфганга Гете. Константин Сенцов пришёл в гости к "Лесному человеку" не один, а с большой компанией - привёл целых семь человек. Среди них имелись криминалист Овсянкин, "последний врач" Мышкин, жена Ярослава Хвостова, Дарья, а так - же родители Щепкина Руслана и Агеевой Марты, которые смогли приехать в Донецк только сегодняшним утром, и обрывали телефоны, требуя, чтобы им отдали останки. Крольчихин едва успокоил их, убедив, что они сначала должны будут поехать в психбольницу к Полесуну, а потом уже - в морг за останками. Они топтались, убитые печалью, пока Сенцов дожидался Ивана Давыдовича, но хуже всех было Дарье Хвостовой. Она до последнего не верила вто, что Полесун - это её пропавший супруг, и всё надоедала Сенцову своими странными вопросами:
-Ну, скажите, зачем всё это? Мы уже смирились со смертью Ярослава, похоронили его пустой гроб... Я привыкла каждый месяц приносить туда цветы!
-Придётся отвыкать! - стальным голосом отрубил раздражённый этим нытьём Константин, для которого эти десять минут в компании сумбурных родственников уже казались мучительной вечностью. Стоя в чисто выскобленном приёмном покое больницы, где из живых людей была только медсестра-регистратор, отгороженная от внешнего мира бронированным стеклом и решёткой, Сенцов чувствовал, как сам начинает сходить с ума...
Спокойствие сохраняли только Овсянкин и Мышкин - накануне они проделали невероятную работу с черепами Агеевой и Щепкина, от которых почти ничего не осталось, и совершили чудо - восстановили их лица. Крольчихин сравнил эти восстановленные лица с полученными из базы фотографиями настоящих Агеевой и Щепкина, и пришёл к выводу: в берлоге Полесуна покоились именно их останки. Сенцов решил показать фотографии погибших "вновь обретённому" Хвостову, чтобы проверить: узнает он их или нет...
-Всем доброго утра! - раздался, наконец, густой голос, и Сенцов увидел, как из тёмных хитросплетений таинственных коридоров выдвигает своё крупное тело "мистический"Иван Давыдович, а за ним топает тощеватая медсестра, лицо которой жутковато скрыто под марлевой повязкой.
-Здравствуйте, Иван Давыдович! - поздоровался Сенцов, довольный тем, что психиатр, наконец, пришёл, и можно будет занять стрекочущих родственников делом поинтереснее, чем распиливание Сенцова.
Ну, они тут же накинулись на него, стрекоча, но Иван Давыдович не растерялся.
-Так-так! - основательно произнёс он, окинув всех своим врачебным взглядом, а Сенцов даже невольно подумал, что Иван Давыдович им негласно ставит психиатрические диагнозы. - Сейчас мы проедем в моё отделение и познакомимся с гражданином Хвостовым! Пройдёмте к лифту!
-Да, да, конечно, разумеется, идёмте! - громко застрекотали они наперебой - Агеевы, Щепкины, Хвостова...
Топочущей толпою, как табун лошадей, они рванули...
-Нет, господа, нам направо! - со снисходительной улыбкой остановил их прямолинейно прущее движение налево врач Иван Давыдович, а его сухощавая медсестра, кажется, подсмеивалась над всеми из-за марлевой повязки.
-Ой... - они разом сбились с курса, смешавшись, но быстренько перегруппировались, следуя за врачом-гипнотизёром направо, где ждали их лифты.
-Да, большая компания собралась! - весело оценил количество гостей врач Иван Давыдович, завернув к широким светло-коричневым створкам, ясно виднеющимся на аккуратной стене, покрытой персиковым гипсокартоном. - Поедем в грузовом лифте!
Грузовой лифт был предназначен для перевоза лежачих больных на каталках, и сенцовская компания, казалось, заполнила его до отказа. Сенцов даже решил, что лифт застрянет сейчас между этажами, не выдержав весовой нагрузки... Щепкины были похожи друг на друга, как брат и сестра: оба низкорослые, пухленькие, румяные. Даже пострижены одинаково: у него коротенькая мужская стрижка и у неё - тоже, точно такая же. У них даже куртки оказались одного цвета - тёмно-зелёные, и брюки одинаковые, чёрные. Агеевы же были разведены, и из-за этого, наверное, и оказались такими разными - она - длиннотелая, яркая особа, волосы которой, несмотря на бальзаковский возраст, являлись нестерпимо рыжими. А он - невзрачный, сухонький сморчок, седой, обделённый судьбою и с виду несчастный. Щепкины постоянно болтали между собой, а Агеевы - натянуто молчали, стоя в разных углах. Около Сенцова постоянно крутилась Дарья Хвостова - надоедала вопросами своими, из-за которых Константин даже решил, что у неё с Ярославом всё было далеко не идеальным, и она, с виду бедная овечка, вовсе не радовалась неожиданному возвращению мужа.
-Итак, что я могу сказать вам по Хвостову! - основательный голос Ивана Давыдовича перекрыл все стрекочущие голоса, и Сенцов, выходя из лифта в пахнущее хлоркой неизвестное пространство, даже обрадовался тому, что врач заговорил: замолчала Хвостова.
-Пациент тяжёл, тяжёл! - оценил состояние Полесуна психиатр, а вокруг него были наклеены фотообои, изображающие кадры из мультфильмов - наверное, для психов так положено, чтобы были весёлые слонята, черепашки и зайцы. - Я поработал с ним гипнозом и определил, что гражданин Хвостов страдает ретроградной амнезией в сочетании с так называемым синдромом Маугли! Он не понимает человеческий язык, не знает, как себя вести и не может существовать в человеческом обществе...
-Он сожрал мою дочь!! - неожиданно грозно зарычал Глеб Агеев, отец погибшей Марты, выскочив вдруг из общей толпы и стиснув кулаки так, словно бы собрался колотить Ивана Давыдовича. - Чёрт, будь моя воля - я бы сам придушил эту тварь!
-Спокойно! - ухмыльнулся Иван Давыдович, словно намекая на то, что сейчас из пугающих недр больничных коридоров явятся крепкие санитары, схватят вспыльчивого Агеева под ручки и уведут туда, откуда нет возврата. - А с Хвостовым утешает лишь одно! Его амнезия произошла из-за сильного удара головой - он свалился с высоты и получил гематому головного мозга. А вот синдром Маугли он приобрёл из-за того, что не смог выбраться из леса и пять лет прожил жизнью зверя. Это излечимо, и я почти что его излечил. Итак, Оленька, давайте доставим Хвостова сюда! - распорядился он, а медсестра, кивнув, исчезла, ускользнув в один из таинственных коридоров.
-Сейчас нам доставят пациента, и я могу утверждать: после полученного лечения он сможет с вами пообщаться!
Сенцов ожидал, что Дарья обрадуется, или улыбнётся, хотя бы... Однако она, одетая, как монашка, в рясообразное серое платье и серую косынку, торчала со сжатыми губами,и смотрела вокруг себя странно недовольным волчьим взглядом. Константин сразу же заметил этот взгляд, всё сильнее уверяясь в том, что эта скорбная особа что-то скрывает.
-О, а вот и наш Хвостов! - радостно сообщил врач Иван Давыдович, кивнув своей "чертовской" головой, на которой только рогов недостаёт для полноты картины. Сенцов обернулся туда, куда показал "мистический" врач, и увидел, что из "тёмных глубин" явились два крепких санитара, в компании которых топал хвостов. Да, теперь это не Полесун, а Хвостов - его постригли и отбрили от лешей бородищи, вернув ему тот облик, в котором участковый Хвостов Ярослав был когда-то давно сфотографирован для доски почёта. Только сейчас на нём не было милицейской формы - грустный Хвостов был наряжен в унылую больничную пижаму - сероватую, с выцветшими коричневыми полосками. За Хвостовым следовала попятам медсестра Оленька, и, когда Хвостова подвели - она поспешила вырваться вперёд и громко сообщить:
-Хвостов приведён!
-Отлично! - расплылся в улыбке Иван Давыдович, жестом подозвав санитаров поближе, чтобы те подвели Хвостова.
Константин неотрывно следил за Дарьей, а та, вопреки ожиданиям Сенцова, вовсе не бросилась обнимать "воскресшего" мужа, а всё высилась, сжимая свои губы в тонкую прямую линию.
Щепкины вдвоём вытащились на Хвостова, Агеевы - те впервые за день сегодняшний заговорили друг с другом, сердито фыркая, а побритый Хвостов лишь смущённо улыбался, глядя на многочисленных своих гостей. Он уже не рычал, и не зыркал с волчьей свирепостью, не примеривался никого слопать - а только стоял, переминаясь, между двумя санитарами. Наверное, он всё ещё буйный, раз его охраняют такие здоровяки.
-Итак, гражданин Хвостов, - обратился Иван Давыдович к подлеченному "Полесуну", не спуская с лица "демонической" улыбки. - Расскажите, пожалуйста, о себе! Тихо! - шикнул он на всех остальных. - Он стесняется!
Щепкины были безмолвны - только таращились, Агеевы - заглохли, Мышкин с Овсянкиным тоже перестали общаться, Дарья - не проронила ни слова, и Константин молчал. А Хвостов, потоптавшись, негромко и не очень внятно из-за отсутствия зубов, произнёс:
-Меня зовут Хвостов Ярослав, я - милиционер...
Всё, на большее его не хватило, и Ярослав заглох, переминаясь и теребя свои руки, которые, кажется, мешали ему существовать.
-Ну, вот, что и требовалось доказать! - хохотнул Иван Давыдович и вытащил из кармана диктофон. - Как я уже говорил, я поработал с ним гипнозом, и выяснил некоторые подробности его злоключений. Предлагаю вам пройти в комнату отдыха, где мы прослушаем эту запись!
Комната отдыха оказалась обширной - целый зал, наполненный диванами, креслами, стульями, столиками... Вся мебель оказалась привинчена к полу намертво, да такими болтами, какими привинчивают к опорам рекламные щиты. Привинчен был и телевизор, что высился в самой середине обширного пространства, установленный на кубастую привинченную тумбочку. Стены и тут были весёлые: все в зверушках, Белоснежках, яблочках - как в детском садике. Сенцов устроился в кресле - на одиночном месте, чтобы рядом с ним никто не ёрзал, отвлекая. Агеевы со Щепкиными поместились на одном диване, Мышкин с Овсянкиным - на другом, а странная Дарья - та тоже заняла кресло, самое дальнее от Сенцова, словно почувствовала, что он наблюдает за ней. Довольный собою, Иван Давыдович включил диктофон, и Константин услышал запись, на которой шепелявый хвостов монотонно говорит...
