сообщить о нарушении
Текущая страница: 67 (всего у книги 273 страниц)
Стоп. Санек вспомнил её - она стояла в троллейбусе на пути Эриха... Санек только слегка подпихнул её, проходя, а вот, Эрих - тот схватил её за плечи, когда троллейбус резко затормозил, и отшвырнул, чтобы Белкина на него не упала...
-А что он ещё сделал? - Крольчихин пытался добиться от Белкиной ответов поинтереснее, например о том, как Санек стрелял в милицию из автомата... Но Белкина покачала головой, не прекращая лить слёзы.
-Уводите её! - фыркнул Крольчихин, шаркая ногами под столом. - Давайте, более толкового ведите!
-Пойдёмте, гражданка Белкина, - негромко сказал Игорь Ёж, стараясь быть тактичным с рыдающей дамой. - Вы можете быть свободны...
Выведя Белкину, Ёж впустил гражданина, в руке которого болталась авоська, наполненная картофельными клубнями... Санек и этого типа узнал - он толкнул его и сбил с ног, заставив растерять картошку... Гражданин об этом красноречиво расскзал Крольчихину, тыкая и тыкая пальцем Саньку в лицо, почти хватая за нос...
Их было много, этих свидетелей, Санек даже стоять устал, и в глазах зарябило от многообразия лиц. Каждый из них показал на Санька - он их толкнул, пихнул, пробежал мимо них... Крольчихин устал выколачивать из этих типов "интересные" показания - они не давали ему "интересные" показания!
-Распишитесь... - Крольчихин устал даже сатанеть, а только вздохнул, протягивая протокол последнему свидетелю - плюгавому эмо-бою, который убежал от Александра и Эриха, теряя прибамбасы. Эмо-бой что-то накарякал под чётким текстом - кажется, крестик - и уполз, гремя прибамбасами, которых на нём оставалось ещё много.
-Видите? - тут же возник Мешков, когда за последним свидетелем захлопнулась дверь. - Они все на него показали, значит, он виновен!!
-Я ничего толкового не увидел! - грозно отрезал Крольчихин, осатанев с новой силой. - Кстати, понятые, подпишите протоколы - и тоже можете быть свободны!
Следователь решил избавиться от тех граждан, которые высились со всех сторон от несчастного Санька, чтобы они не высились без толку и не мешали ему. Граждане положили на стол свои номера и гуськом потянулись к столу, где Федор Федорович предлагал им подписать оба экземпляра протоколов, которых у него набралась толстая стопка. Когда они прекратили давить его своим тяжёлым присутствием - Саньку стало лучше, и он впервые за эти часы пошевелился - повернул деревянную, скрипучую шею и взглянул на прикрытое гардиною окно. За окном висела ночь - чёрное небо, оранжевый свет фонарей... Нормальные люди, наверное, давно отправились на боковую, и только они одни тут как неприкаянные, сидят...
-У меня неотложное дело, а я совсем забыл! - громко сообщил следователь Мешков, картинно посмотрев на свои часы, сделанные под "Ролекс", но китайские, купленные на радиорынке гривен за пятьдесят.
-Ну, идите! - отпустил его Крольчихин не без ехидства, и Мешков просто развернулся и ушёл, утащив за собой своего молчаливого подчиненного Василенко. Василенко, может быть, и промямлил что-нибудь по делу. Но начальник-то у него Мешков...
***
Когда они все разошлись и оставили Александра в покое - за широким окном кабинета следователей висела ночная тьма. Ночь была безлунной, и в небесной черноте теплились бледные городские звезды, засвеченные мощными уличными фонарями. Санек впал в мучительную апатию - допросы, опознания, снова допросы и опять опознания вытрясли всю душу, оставив одно лишь безвольное тело. И Санек тупо сидел на стуле, не шевелясь, и таращился в какую-то тупую точку.
-Новиков! - следователь в который раз на него зарычал, у Александра не осталось сил реагировать, и он только молчал, не в силах отвести пустых глаз от "заколдованной" точки.
-Та не сидите вы! - опять зарычал следователь, пихнув Санька в бок. - Сейчас, будем вашего "Эриха" опознавать!
-А? - услыхав про Эриха Александр включился, выпав из апатии. Они поймали Эриха! Санек узнает Эриха ста пятидесяти миллионов похожих людей, опознает его сходу, и тогда - он будет оправдан!
-Давай, Новиков, не быкуй! - крикнул ему на прощание следователь и удалился, оставив Александра в компании двух оперов: Сенцова и Ветеркова.
-Вы его поймали? - спросил у них Санек с такой надеждой в голосе, будто болен раком, и для него нашли панацею.
-Ну, в общем, поймали, - сухо отбоярился Сенцов, который всё больше убеждался в том, что их Мишак - просто Мишак.
-Это он всех их убил, - Александр чуть ли не плакал. - Скажите, вы мне верите?
-Посмотрим! - отрезал Сенцов, и тут распахнулась дверь. Первым шёл Крольчихин, за ним - топал сонный Казачук, пихая плечистого Мишака, а замыкал - Федор Федорович с кипой каких-то документов.
-Сажай! - скомандовал Казачуку Крольчихин, и сержант пригнул Мишака к свободному стулу. Мишак был недоволен тем, что его разбудили за полночь - ёрзал, сопел. Но что он мог сделать, когда задержан с подозрениями в убийствах?
-Новиков! - громко сказал Крольчихин Александру. - Вот этот человек - кто?
Санек сидел спиной к тому, кого привели следователи, потому что адская усталость не давала ему повернуться, пошевелиться не давала...
-Новиков, но не быкуйте же! - рявкнул следователь, повернув Александра за плечо. - Всем же домой хочется! Посмотрите на него и скажите: вы его узнали или не узнали?
Александр грузно развернулся и посмотрел... Его воображение нарисовало на стуле того самого страшного Эриха, которого они с братом встретили в лесу и который совершил все убийства, в которых их обвинили... Но да, их задержанный был на него чем-то похож - такой же рослый, крепкий, плечистый, суровый... но не он. Совсем не он и не похож даже. Другой человек, которого они задержали по ошибке, и на Александра снова напала депрессия, прижав его так, что он едва не умер.
-Нет, вы ошиблись, - всхлипнул Александр, понурив свою бедную голову. - Это не он. Не Эрих...
-Точно? - к нему наклонился Крольчихин, выпытывая.
-Да, это совсем не он... - Санек кивнул своей обречённой головой и застыл, потому что апатия и депрессия его сковали и задушили.
-Понятно... - Крольчихин был не восторге и даже очень зол. - Казачук, - призвал он сержанта. - Снимай с Медведева наручники - пусть распишется в протоколе!
Так и есть - Мишак оказался просто Мишаком. И сержант Казачук сковырнул с него наручники, а Федор Федорович поднёс к его искривлённому переломом носу бумагу и потребовал:
-Распишитесь!
Мишак больше не орал и не буянил. Он схватил ручку своими дубоватыми пальцами, нарисовал неуклюжую подпись, а когда Казачук пихнул его к двери - заклинился на пороге, заставив сержанта врезаться с свою спину. Михаил уставился на Крольчихина влажными глазами и кротко спросил:
-А Владик Стрижев?
-Стрижев опознан сёстрами, - сухо ответил Крольчихин, который уже и знать не желал никаких Владиков, сестёр, братьев, убийц и т.д., а хотел домой, спать. - Когда мы найдём настоящего убийцу - вас вызовут на суд, как свидетеля, а сейчас - можете идти.
-Спасибо... - негромко проронил Мишак, и позволил Казачуку увести себя в изолятор, топоча, словно гризли в ботинках.
Спустя пару минут сержант вернулся, зевая, глянул сонным глазом на скукожившегося от безысходности Александра и негромко осведомился:
-А этого гаврика куда?
-Казачук, Новикова - тоже в изолятор, и - по домам! - зевнул Крольчихин. - У меня уже вот такая голова!
-Есть! - довольный тем, что можно домой, Казачук согнал унылого Новикова со стула и принялся проворно конвоировать его прочь из кабинета, по коридору... там он повернёт направо, откроет дверь, потом повернёт налево... и так далее, пока не достигнет изолятора, не водворит Новикова в камеру и не отправится спать...
Константин Сенцов вышел из отделения в прохладную летнюю ночь, напоенную запахами цветов на клумбе перед входом и выхлопной вонью от припаркованных повсюду машин. Усталость была, словно камень - ноги переставлялись медленно и неуклюже, а мозги забивались ватой, отключаясь на ходу... Константин не удивится, если, проснувшись утром, обнаружит себя в чьей-нибудь клумбе - он поймёт, что от усталости не смог дойти до дома, отрубился по пути и рухнул, примяв чужие цветы... Но вдруг ватный сон сорвала холодная волна: Сенцов вспомнил, что, замотавшись с Новиковым, абсолютно забыл про Катю! Он не позвонил ей, не дозвонился и не извинился за пробыкованный театр! И что думает Катя? Думает, что Сенцов её бросил. Константин вырвал из кармана мобильник, разблокировал и увидел на экране страшное время: полтретьего ночи! Катя уже спать давно легла, десятый сон видит, но Сенцов решил не сдаваться - он разбудит её звонками и будет вымаливать прощение до тех пор, пока не получит. Лихорадочно набрав Катин номер, Сенцов придвинул трубку к уху и стал ждать, пока гудки не сменятся...
-Ало?? - его ухо, буквально взорвалось, когда в трубку влетел скрипучий, толстый, сонный голос... кажется, даже мужской, который был жутко недоволен тем, что разбужен посреди ночи...
-А... Катя? - глупо проблеял Сенцов, остолбенев...
-Что? Чего? Чей ещё батя?? - загрохотал этот страшный голос, хрипя и сипя. - Номер проверь, а лучше проспись, кретин недорезанный!
Всё, на этом разговор был окончен, и обладатель страшного голоса сбросил вызов, исчезнув в коротких гудках. Но Сенцов испытал облегчение: он сначала подумал, что у Кати, и впрямь, другой мужчина... но быстро понял, что нет - это он сам сонными пальцами набрал неправильный номер и попал неизвестно, к кому.
-Чёрт, - пробурчал Сенцов и решил выбрать Катин номер из принятых вызовов, чтобы точно не ошибиться и никого больше не разбудить.
Но Катя не ответила Сенцову - её телефон оставался выключенным, а мозги Константина полоскал всё тот же заведённый оператор, объясняя, что "абонент недоступен"... и т.д. И т.п.... Тогда Сенцов решил позвонить на домашний телефон, но напоролся на неприступные короткие гудки. Катя ни с кем не разговаривала - она просто сняла трубку и положила её рядом с аппаратом, чтобы ей невозможно было дозвониться. Константин не стал чертыхаться - он только горестно вздохнул, спрятал мобильник в карман и поплёлся домой, чтобы там увалиться на диван и заснуть по-сенцовски, не разуваясь в давящем одиночестве.
========== Глава 47. Краузеберг... Краузеберговка! ==========
Александра Новикова в который раз выпихнули из камеры, повели по коридору, втолкнули в допросную комнату и усадили на тот же жёсткий стул, на который сажали уже несколько раз. Санек на ходу засыпал: по ночам его долго мучила бессонница, страхи, головная боль, кошмарные сны, а по утрам, когда дежурный командовал подъём - он не мог разлепить глаза. Новиков зевал и едва плёлся по серому коридору, а суровый сержант тыкал его в бока и в спину резиновой дубинкой, заставляя быстрее шевелиться. Сидя на стуле, Санек клевал носом - до тех пор, пока дверь допросной не распахнулась с треском и не пропустила топочущую толпу. Первым двигался следователь - Санек запомнил, что его фамилия - Крольчихин. За ним тянулся и тоже зевал второй следователь, которого Санек пока не запомнил. За следователем шагал страшный опер - тот, который изловил Санька на даче Вилкина - скрутил беднягу так, что обе руки у него до сих пор ноют. За этим опером двигался ещё один - не старше Санька, который на допросах забивался в угол и там калякал протоколы. Он и сейчас туда забился, с бумагой и ручкой. Следом вдвинулись следователи из военной прокуратуры. Этих двоих Санек боялся больше всех - ведь в их руках судьба дезертира, и они с лёгкостью могут потребовать для Санька смертной казни... А последними топали три каких-то типа, которых Санек впервые видел. Один из них был пожилой и усатый, второй - помоложе, в комбинезоне непонятного цвета, и третий - со сверкающей лысиной и в джинсах с огромным количеством карманов. Наверняка, это какие-то свидетели, которых вызвали опознать Санька... Они топчутся на месте, не зная, куда бы им присесть, потому что все стулья заняли опера и следователи.
-Начинаем опознание! - прогрохотал следователь Крольчихин, заняв своё постоянное место за столом и раскрыв кожаную папку. Гул голосов и топот в допросной сейчас же утихли. Уши Санька слышали, как звенит вокруг него гробовая тишина.
-Гражданин Новиков! - загремел Крольчихин в адрес Санька. - Вам знакомы эти граждане? - он кивнул на троих типов, и Санек честно признался:
-Нет.
-Ага! - кивнул Крольчихин и обратился к тому типу, который носил усы:
-Гражданин Голубев, вы узнаёте этого человека?
Голубев вытаращился на Санька, взлохматив рукою свои усы, пару раз басисто кашлянул и выплюнул:
-Это - не он! Тот здоровее был и старше! А этот - пацан!
-Так, - пробормотал Крольчихин, нервно перебирая те бумаги, которые покоились в кожаной папке. - А что вы скажете, гражданин Гостев?
Тип в комбинезоне поморгал голубыми глазками, поскрёб макушку и выдал:
-Да, тот был здоровый! Не этот!
-Угу... - прогудел Крольчихин, весьма недовольный такими ответами. - Ну, а вы, гражданин Федосов?
-Да, вот же, не он! - засуетился тип с лысиной. - Тот, видите ли, в форме был. Я тогда ребятам на помощь побежал. Так смотрю впотьмах - схлестнулись с каким-то солдатом. Ну, я, значит, подбежал поближе, фонарик включил и обомлел: эсэсовец! И фуражка на нём, и крест... Ну, пока я стоял - он меня и уговорил! Стукнул по башке, и я упал.
-Чем он вас ударил? - уточнил Крольчихин.
-Кулаком! - почти взвизгнул Федосов, потирая свою голову. - Стукнул, и всё!
-Новиков! - громыхнул Крольчихин, заставив Санька вздрогнуть. - Вы догадались, кого мы сейчас допрашиваем?
Санек молчал. Этих типов он не видел, не дрался с ними и ничего у них не крал, а судя по их рассказу - они успели "познакомиться" с Эрихом...
-Это дальнобойщики, у которых вы и ваш брат угнали грузовик! - рыкнул Крольчихин. - Вы сами принимали непосредственное участие в угоне и драке с этими гражданами?
-Нет... Мы с братом собирались в милицию сдаться... - заблеял Санек, корчась под адским взглядом Крольчихина, который по ночам тоже, наверное, не спит, да ещё и вынужден тут мучиться с ним. - Но Эрих заставил нас ехать вместе с ним в Донецк... Он сначала сказал, что Донецка нет, а есть этот... - Санек замялся и заглох, потому что его дырявая голова напрочь потеряла странное название того фантастического города, куда собирался отправиться Эрих. - Я забыл, как называется... - промямлил он, стараясь от стыда не смотреть ни на следователей, ни на дальнобойщиков. - Мы хотели убежать от него, а он задержал нас и сказал, что теперь у него есть машина. Он заставил нас надеть чужую одежду и выбраться из леса, мы послушались, потому что у него было оружие... У него вообще, очень много оружия: кроме тех "калашей", которые мы с Васьком сдуру прихватили - ещё куча пистолетов и ножи разные... И вот, только когда мы с братом переоделись и вышли из леса - поняли, что он украл фуру.
-Вы знали, чью одежду надели? - уточнил Крольчихин, сверля бледного Санька страшным следственным взглядом.
-Н-нет... - выдавил правду Санек, подозревая, что надвинул "доспехи" этих троих дальнобойщиков. - Эрих швырнул нам с братом одежду и сказал, чтобы мы переодевались быстрее... А где он её взял - мы побоялись спросить...
И тут больная голова Санька решила блеснуть интеллектом. Где-то там, в глубине замученного сознания, внезапно возникло название этого сказочного "изумрудного" города, который выдумал для себя безумный Эрих. Санек расскажет им про этот город - потому что решил до последнего рассказывать правду.
-Краузеберг! - выкрикнул Санек каким-то диковатым, не своим голосом, заставив всех повернуть головы в его сторону.
Следователь Крольчихин сурово сдвинул брови и тут же потребовал:
-Повторите-ка!
-Эрих хотел отвезти нас в город, который называется Краузеберг! - уверенно повторил Санек. - А мы ему сказали, что такого города нет...
-Хм... - хмыкнул Крольчихин, ухватив подбородок. На его лице отразилось размышление. Следователь не знал такого города - в Донецкой области такого точно не водилось. Если, всё же, удастся найти этот город - то можно будет разгадать тайну "мусорного киллера"... Хотя, никакого Краузеберга может и не быть - просто фантазия сумасшедшего...
-О, так то в Гуцулии! - включился вдруг дальнобойщик Голубев и вновь взъерошил рукою усы. - Как-то ездили мы туда - там была деревня - Краузеберговка. Её как-то фашист один обозвал в свою честь - так бандеровцы местные её и переименовывать не стали!
-Где? - вытаращился на него Крольчихин и от удивления выполнил лихой росчерк своей ручкой по одному из протоколов допроса Александра Новикова. - Чёрт... - пробормотал он, заметив, что наделал. - Ветерков, корректор дай!
Ветерков отвлёкся от протокола и понёс Крольчихину корректор, а дальнобойщик Голубев принялся увлечённо рассказывать:
