Текст книги "Изгнанник"

Автор книги: Аллан Фолсом

сообщить о нарушении

Текущая страница: 49 (всего у книги 54 страниц)

29

Москва, аэропорт Шереметьево, 18.50

Мартену пришлось снова встать в очередь. Теперь уже в Москве, к линии паспортного контроля. Где-то там, за будками с людьми в военной форме, его ждал Коваленко. А самому ему пока не оставалось ничего иного, как терпеливо стоять вместе с сотнями других в ожидании момента официального пересечения границы.

Коваленко на данный момент оставался единственным человеком, которому он сообщил о своем спасении. Рассказывать об этом другим, даже леди Клем, было опасно. Тогда весть могла дойти до Ребекки, а через нее и до Александра. Но позвонить надо было обязательно. Времени у него было предостаточно – очередь к паспортному контролю двигалась медленно. Он вытащил из кармана телефон, переданный ему от Коваленко, и набрал номер. Где бы она сейчас ни была, что бы ни делала, с ней непременно нужно было поговорить. Он хотел не только сообщить ей, что жив-здоров. Необходимо было, чтобы она приехала к нему, и побыстрее.

Манчестер, Англия.

В ту же минуту – 21.50 по местному времени

Она находилась дома у Леопольда, готовясь в ванной к непосредственному общению с ним. Сам Леопольд, мускулистый плотник, который ремонтировал ей квартиру, ожидал ее в темной спальне. Раздевшись донага, красавец с грубоватыми чертами лица валялся на кровати гигантских размеров, изнывая от нетерпения. Он привстал, когда из-за двери ванной до него донеслась приглушенная трель сотового телефона. Мелодия была незнакомая, значит, звонили ей.

– Ах, черт! – застонал он от досады. – Наплети чего-нибудь, лапочка. Отключайся – и дуй сюда.

– Николас Мартен! – громко прошептала леди Клем, едва не потеряв от ужаса голос. – Погодите. – Она вытянулась и посмотрела на собственное отражение в зеркале. – Кто это звонит? Хотя какая разница. Если вы хотели пошутить надо мной, знайте, что это очень жестокая шутка.

Однако ее лицо тут же густо залила краска. Клем поняла, что звонит действительно Мартен. Она поспешно схватила банный халат Леопольда, висевший на двери, и прикрылась, словно собеседник мог видеть ее в этот момент.

– Сволочь ты, Николас Мартен! – зашипела Клем, быстро запахиваясь в халат Леопольда. – Нашел время позвонить, ничего не скажешь. Ах ты, господи… – Ее била дрожь, поскольку до нее начал доходить смысл происходящего. – Жив! С тобой все в порядке? Ты где сейчас? Где?

Внезапно она опять перескочила на другую тему. Как всегда, ей трудно было совладать с эмоциями.

– А раньше ты не мог позвонить? Ты хоть знаешь, что я тут пережила? Знаешь, как беспокоилась? Горевала! Места себе не находила! Знаешь, на что едва не решилась?..

– Извини, Лео. Срочное семейное дело. – Леди Клем, уже полностью одетая, поцеловала плотника Леопольда на прощание в лоб. – Как вернусь, позвоню.

– Вернусь? – Мужчина приподнялся на кровати. – А куда это ты собралась?

– В Россию.

– В Россию?

– Да, в Россию.

30

Отель «Балчуг Кемпински». Суббота, 5 апреля, 1.50

«Так где же этот Мартен?»

Александр заворочался в темноте. Ему было непонятно, спит он или нет. Ребекка и баронесса находились уже в Царском Селе. Эту императорскую резиденцию под Санкт-Петербургом основала почти триста лет назад супруга Петра Великого для отдыха от государственных дел. Теперь же, выставив там охрану из ФСО, Александр превратил этот комплекс в прибежище иного рода – крепость, предназначенную для того, чтобы уберечь драгоценную жемчужину короны от ее брата.

«Так где же он?»

Согласно отметке иммиграционной службы в Шереметьево, Николас Мартен прошел паспортный контроль в 19.08 по московскому времени. В десять часов в отеле «Марко Поло», где он, согласно визе, должен был остановиться, его еще не было. Не было там его ни в одиннадцать, ни в полночь. Так где же он? Куда запропастился? Каким образом и с кем?

Ночной поезд «Красная стрела» Москва – Санкт-Петербург. Время то же

Николас Мартен, заложив руки за голову, откинулся на подушку и взглянул на Коваленко, дремавшего под тусклым светом ночника. За вагонным окном, в щели между раздвинутыми занавесками, проплывала Россия во тьме.

То ли скорость, с которой летел поезд, то ли стук колес – что-то живо напомнило ему ту давнюю ночь, когда он садился на Юго-Западный скорый в калифорнийской пустыне. Молодой, восторженный детектив, в котором все буквально зудело от рвения – настолько сильно было желание выполнить свое первое задание в качестве члена самого прославленного подразделения лос-анджелесской полиции. Мог ли он предположить, насколько длинна, темна и коварна окажется эта дорога? Как повлияет она на его судьбу…

Коваленко дважды громко всхрапнул во сне и повернулся лицом к занавешенному окну, к Мартену – задом. Их вместе несло по ночной России на северо-запад. Коваленко настоял на том, чтобы из аэропорта они направились прямиком на Ленинградский вокзал, а не в гостиницу «Марко Поло», где Мартену надлежало зарегистрироваться, как того требовала виза. Если они поедут в отель, популярно растолковал Коваленко, то это место может стать последним, которое Мартен увидит в своей жизни. После того как его визу проверили в Шереметьево, нет особого повода сомневаться, что о его прибытии донесут престолонаследнику. И тот узнает, где искать Мартена. А когда узнает…

– Что будет дальше, вы, товарищ, и сами можете догадаться. Он знает, куда вы направляетесь. А для остального мира вы и так уже мертвец.

Таким образом, вместо того чтобы лечь на гостиничную постель в Москве или в наспех вырытую яму, он сидел в спальном вагоне «Красной стрелы», отправившись вместе с Коваленко в Санкт-Петербург. Там их должна встретить леди Клем, которая прибывает авиарейсом из Копенгагена в 13.40. Встреча состоится неподалеку от Царского Села. Коваленко говорит, что именно там находится сейчас Ребекка.

31

Москва, отель «Балчуг Кемпински». Суббота, 5 апреля, 4.30

Сон никак не приходил.

Александр в одних трусах ходил из угла в угол, время от времени поглядывая в окно номера. Внизу проехало такси, потом грузовик, милицейская машина. Где-то там был Мартен. Где-то… Но где?

Пока ни Мурзин, ни кто-либо другой из его подразделения не смог выяснить, что случилось, после того как Мартен прошел паспортный контроль в Шереметьево. Получалось, что он просто вывалился наружу в безликой массе пассажиров и исчез, будто город поглотил его без следа.

Примерно то же должен был чувствовать Джон Бэррон в Лос-Анджелесе, когда рыскал по всем уголкам города в поисках Реймонда Оливера Торна. Но тогда Бэррону помогали средства массовой информации и девять тысяч сотрудников лос-анджелесского полицейского управления. А у Александра не было возможности объявить всеобщую тревогу. Потому-то они и не стали давать ориентировок ни пограничникам, ни таможенникам.

Это вам не сталинские времена. Уже не советский режим, но еще и не царизм. Прессу, конечно, немножко давят. Но если дело не доходит до прямой критики в адрес правительства, ограничения на свободу слова не столь уж велики. А пресса – она везде пресса: у репортеров обширные связи. К тому же есть Интернет. Узнай кто-нибудь, что брат царицы остался жив, и следующей об этом узнает сама Ребекка.

Принимая все это во внимание, выследить Мартена нужно было не только быстро, но и искусно, а главное, тихо. Было обещано немедленно выплатить крупную премию любому, кто укажет местонахождение Мартена. Однако его имя и причина розыска не назывались. Люди Мурзина оперативно отпечатали сотни копий фотографии Мартена с визы и раздали их avtoritetam – главарям российских мафиозных группировок. Под «охраной» этих группировок находились работники аэропортов и железных дорог, служащие отелей и ресторанов, водители такси, транспортники, муниципальные чиновники. Для подстраховки к операции подключили fartsovchikov – уличных дельцов черного рынка, blatnych – городскую шпану, а также patsanov – так называли себя бандиты помоложе и помельче. На всех этих типов вполне можно было положиться: они знали, когда нужно держать рот на замке, а глаза – широко открытыми. К тому же готовы были продать за твердую валюту хоть отца родного. А поскольку у этих людей имелись сотовые телефоны, быстрый сигнал о появлении Мартена был фактически гарантирован.

32

Поезд «Красная стрела», 6.25

Держа стакан с чаем, Коваленко засмотрелся в окно. Утренний свет едва тронул холодные серые просторы. За окном сменяли друг друга леса и водоемы: реки и ручьи перемежались с озерами и прудами. То там, то сям мелькали пятна еще не до конца сошедшего снега. Холод все еще прятался под голыми деревьями, которым предстояло зазеленеть лишь через несколько недель.

– Я тут подумал о вашем друге – детективе Хэллидее. – Коваленко посмотрел на Мартена, который сидел у противоположной стены маленького купе, держа свой стакан чая.

– Я говорил вам, что был с ним знаком, – мягко возразил Мартен. – Но не говорил, что он мне друг.

Русский, похоже, снова давил на него, как раньше, в Швейцарии. Но почему?

– Можете называть его, как хотите. В любом случае это был неординарный человек.

– Что вы имеете в виду?

– Вспомните результаты вскрытия. Уже после того, как он был убит, у него нашли рак поджелудочной железы. Жить ему оставалось месяц, от силы два. Тем не менее он без раздумий отправился в Париж, хотя у него уже был куплен билет в Буэнос-Айрес. И все это ради того, чтобы разузнать про Альфреда Нойса и сесть на хвост Реймонду Торну.

– Он неравнодушно относился к своему делу.

– Какому делу?

Николас недоуменно встряхнул головой:

– Не совсем понимаю вас.

– Ну как же, товарищ! А знаменитая бригада пять-два? Он служил там задолго до того, как о Реймонде Торне вообще стало слышно. Командовал бригадой Арнольд Макклэтчи, всеобщий любимец, не так ли?

– Не знаю.

– Вы с ним когда-нибудь встречались?

– С Макклэтчи?

– Да. – Коваленко изучающе смотрел на него.

Мартен замялся, но совсем ненадолго. Ему не хотелось, чтобы русский заметил его неуверенность.

– Встречался как-то раз, мельком.

– И каков он был из себя?

– Высокий, суровый. В общем, мужчина, который знает, чего можно ожидать от жизни.

– И все же Реймонд, то есть, извините, престолонаследник, убил и его.

Мрачный кивок.

Коваленко задержал на нем взгляд еще на секунду и опустил глаза.

– Что ж, как ни крути, а Хэллидей душой и телом был предан своей бригаде. Даже после того, как бригаду распустили, а его самого вытурили из полиции, он остался верен своему делу настолько, что заплатил за это по самой высшей ставке. Даже не знаю, способен ли на это я или, скажем, кто-нибудь другой. Вы-то как думаете, товарищ?

– Я всего лишь студент, который учится правильно разбивать парки. Архитекторам-ландшафтникам обычно не приходится проходить через такие испытания.

– Разве что в тех случаях, когда они пытаются вырвать свою сестру из лап умалишенного.

Мартен отхлебнул чаю и откинулся назад. Теперь уже он внимательно изучал Коваленко.

– На кого вы работаете? – спросил он наконец.

Коваленко ухмыльнулся:

– На МВД. А вы что подумали?

– Нет, на кого вы действительно работаете?

Опять усмешка.

– Хожу на работу, получаю зарплату, стараюсь не задавать лишних вопросов. От них бывают одни неприятности.

Мартен сделал еще глоток и посмотрел в окно. Впереди виднелся огромный чешский электровоз «шкода», тащивший длинный состав по крутой дуге. Из-за замедлившегося хода стук колес стал отчетливее. Но затем рельсы выпрямились, и издали послышался тонкий гудок. Машинист добавил скорости, поезд пошел веселее. Было без пятнадцати семь. Час с четвертью до прибытия в Санкт-Петербург.

– Эй, товарищ! – Коваленко выразительно погладил бороду.

Мартен непонимающе уставился на него:

– Что еще?

– Как только наш царевич узнает, что вас нет в отеле, он начнет искать вас повсюду. Паспортный контроль подтвердит факт вашего приезда, и престолонаследник пошлет своих людей вынюхивать ваш след. Искать будут человека, похожего на ваш фотопортрет на визе.

– Так искать-то будут в Москве.

– Да что вы говорите? – Коваленко опять погладил бороду.

– Полагаете, мне нужно побриться?

– И постричься тоже.

33

Москва, отель «Балчуг Кемпински», 7.20

«Где же он? Где Мартен?»

Александр вел телефонный разговор с Мурзиным, не обращая внимания на трезвонивший в то же время другой свой телефон – сотовый. По тому, насколько часто мобильник принимался звонить в последние часы, он догадывался, что это баронесса желает получить ответ на вопрос, почему их с Ребеккой безо всякого уведомления и предварительного разъяснения спешно отправили в Царское Село.

Но у него самого сейчас был куда более важный вопрос к Мурзину: почему до сих пор нет никаких новостей? В чем дело? Мартен определенно приехал в Москву. Он был уверен, что его сестра находится именно здесь. У него не было никакого повода предполагать, что она уехала в какое-то другое место. И он должен быть здесь.

– Прошло еще слишком мало времени, ваше высочество, – мягко попытался Мурзин успокоить Александра. – Его фотографии раздали лишь вчера поздно вечером. А сегодня еще даже не рассвело.

– Это не ответ, а отговорка, – резко оборвал его Александр, явно копируя баронессу.

– Обещаю вам, ваше высочество, – невозмутимо продолжил полковник, – что к этому времени завтрашнего дня его найдут. В Москве нет ни одного угла, мимо которого он мог бы пройти незамеченным.

Долгое время Александр держал трубку молча, не зная, что сказать. Просто сидеть и ждать никуда не годилось, но что еще сделаешь в такой ситуации? Его мысли беспокойно бегали. Что, если Мартену каким-то образом удалось раздобыть номер сотового телефона Ребекки? Тогда он просто позвонил бы ей. Но это было полностью исключено. Номер меняли каждый день. На такую меру пришлось пойти после того, как хакеры, взламывая системы электронной защиты, дважды выведывали его, пытаясь лично побеседовать с новой царицей. Ребекке было сказано, что по мобильному телефону она может звонить только сама, а все входящие звонки тщательно проверяли царскосельские операторы и два ее личных секретаря. Так что связаться с нею по телефону у Мартена не было никакой возможности. И тут Александру в голову пришла новая мысль, от которой по коже пробежал мороз.

– А не могло ли случиться, – пробормотал он Мурзину, почти перейдя на шепот, – что он вовсе не в Москве? Вдруг он каким-то образом все разузнал и едет сейчас в Царское Село?

– Ваше высочество, – снова протянул Мурзин успокаивающе, – так откуда ж ему знать? А если и разузнал, то дворец битком набит агентами ФСО. Он даже на травинку там ступить не сможет, не то что к ней в покои попасть.

В глазах Александра вспыхнул гнев, и он почувствовал, что у него взмокли ладони.

– Полковник, не вам говорить мне, что может и что не может сделать Мартен. Мы имеем дело с человеком, который выжил в таких обстоятельствах, когда все считали, что у него нет ни малейшего шанса. Он опасен и коварен. У меня самого была возможность в этом убедиться. – Он с трудом подавил приступ тошноты. – Распространить розыск на Санкт-Петербург, а также на все железнодорожные, автомобильные и даже пешие пути, ведущие в Царское Село.

– Есть, ваше высочество, – вежливо подчинился Мурзин.

– А мне подать вертолет.

– Куда, ваше высочество?

– В Царское Село.

34

Московский вокзал, Санкт-Петербург, 8.35

Мартен сошел с поезда сразу следом за Коваленко. Бредя по вокзалу в толпе пассажиров, они выглядели обычными приезжими. Мартен был чисто выбрит, да и прическа его стала гораздо короче. Эту услугу оказал ему проводник. Пачки сторублевок, которую сунул ему в руку Коваленко, оказалось достаточно, чтобы в купе появились также бритва, мыло, старые ножницы и небольшое зеркальце на подставке. Остальную работу проделал сам Мартен, который долго возился, склонившись над раковиной одного из двух крохотных туалетов, располагавшихся в голове и хвосте вагона. Конечно, на конкурсе парикмахеров его прическа вряд ли заняла бы призовое место, но без бороды и с коротко подстриженными волосами опознать его по фото с визы было практически невозможно.

Возле окошек билетной кассы Коваленко приметил молодого человека в потертых джинсах и с сигаретой во рту, который сидел, скрестив ноги, прямо на грязном полу и что-то бренчал на гитаре. Выглядел этот тип слишком уж знакомо. Коваленко не пришлось долго вспоминать. Ну конечно же, это был тот самый торговец наркотиками и по совместительству наркоман, которого он арестовал несколько лет назад по подозрению в убийстве другого наркодилера. Позже с арестованного сняли обвинения, однако урок, как видно, не пошел ему впрок, потому что старый знакомый был снова «во всей красе», занятый любимым делом, только теперь не в Москве, а в Питере.

Несколько приблизившись, Коваленко отметил про себя, что при всей кажущейся неадекватности наркоман довольно зорко поглядывал на людей, сходящих с поезда. Очевидно, он высматривал какого-то определенного человека. Невозможно было определить, заметил ли он самого Коваленко, а если заметил, то узнал ли.

Впереди виднелся коридор, ведущий направо. Над поворотом был указатель, приглашавший тех, кому надо было совершить пересадку на Транссибирский экспресс. Коваленко быстро нырнул в коридор, чтобы скрыться с глаз наркомана. Десять секунд спустя его догнал Мартен.

– Они уже здесь, – тихо известил его Коваленко.

– Кто?

– Шпионы Александра.

– Они нас видели?

– Черт их знает. Может быть. Идите и не оборачивайтесь.

35

Москва, отель «Балчуг Кемпински», 9.55

Он был просто неотразим: черные волосы зачесаны назад, свитер, темные брюки, короткая кожаная куртка и удобные замшевые туфли. Следом за Мурзиным Александр взбежал по короткой лестнице на вертолетную площадку на крыше. Мурзин распахнул дверь, и оба зажмурились от теплых солнечных лучей.

Прямо перед ними стоял российский военный вертолет «Камов-60» с медленно вращавшимися винтами, полностью готовый к взлету. Через полминуты они расположились в кабине, двери закрылись, ремни безопасности защелкнулись. В этот момент у Мурзина зазвонил сотовый. Он принял звонок и тут же передал телефон Александру.

– Это вас, ваше высочество. Из дворца.

– Ребекка?

– Баронесса.

Царское Село. Время то же

Яркий свет, щедро лившийся в окна большой дворцовой библиотеки, падал не только на баронессу. Солнце освещало все помещение с темной громоздкой мебелью, стенными панелями из белого мрамора, полками красного дерева, сплошь заставленными альманахами, календарями, путевыми альбомами и антологиями. Все это служило смутным напоминанием о прошлом. Но в данный момент прошлое не имело для баронессы никакого значения. Ее волновало и злило настоящее.

– Я уже несколько часов пытаюсь тебе дозвониться, – проговорила она на безупречном русском, отчитывая Александра, словно мальчишку. – Уже в двадцать мест позвонила. Почему не отвечаешь?

– Я… – начал заикаться он, – приношу извинения. Тут кое-какие другие дела…

– Какие еще другие дела? И с какой стати нас доставили сюда среди ночи? Что интересно, от тебя ни слова. На улице уже темно, и тут являются люди из ФСО, берут нас в охапку и увозят из Москвы. Потому что ты, оказывается, очень занят. А наше дело – сидеть взаперти.

Александр махнул рукой, сделав Мурзину знак открыть дверь, отстегнул ремень и вылез наружу, затем отошел подальше от вертолета.

– Баронесса, хочу вам сообщить, что брат Ребекки жив. Прибыл в Москву вчера вечером. Потому мне и пришлось отправить вас с ней в Царское Село.

– Где он сейчас?

– Нам пока неизвестно.

– А ты уверен, что это именно он?

– Да.

– Значит, царица была права с самого начала.

– Баронесса, Ребекке неоткуда знать об этом.

Баронесса де Вьен, дойдя до середины библиотеки, резко развернулась на месте и направилась к окну.

– К черту Ребекку, – злобно фыркнула она. – Есть новости, которые куда важнее.

– Что за новости?

– Вчера ты встречался с президентом Гитиновым.

– Да, и что же?

Она быстрым движением заправила прядь волос за ухо и повернулась спиной к излишне яркому свету.

– Ты ему не понравился.

– Это как понимать?

– Ему не понравилось то, как ты держался. Слишком высокомерно.

– Баронесса, я был подчеркнуто вежлив. Мы поговорили, и я не сказал ничего такого. Если это считать высокомерием…

– Он видел тебя насквозь. С его точки зрения, ты слишком силен. И питаешь тайные амбиции.

Александр самодовольно ухмыльнулся и посмотрел на Москву-реку и громаду Кремля за нею.

– А он, оказывается, проницательнее, чем я думал.

– Гитинов не дурак, иначе не стал бы президентом. Так что винить в возникших трудностях следует тебя, а не его. – Тон баронессы был резок.

Александр поспешно повернулся спиной к вертолету, будто Мурзин и экипаж могли увидеть выражение его лица или, хуже того, подслушать разговор.

– Неужели твоя жизнь ничему тебя не научила? Неужели так сложно усвоить простое правило? Никогда, никому, ни за что не показывать, что у тебя на уме. – От библиотечных окон баронесса направилась в глубь библиотеки.

– Ты хоть в состоянии представить, чего стоило вытащить тебя на то место, которое ты сейчас занимаешь? – продолжила она. – Я говорю не только о годах, которые потребовались, чтобы выковать твой характер. Не только о годах физической и иной, очень специфической подготовки с целью сделать из тебя сильного и жестокого человека, достойного стать государем всея Руси. Я говорю еще и о политических маневрах. – С каждым словом злоба ее росла. – Кто почти два десятилетия обрабатывал триумвират – вместе и по отдельности? Кто втирался в доверие к этим людям, кто проникал в их мысли, разбирался с их проблемами, давал им деньги, много денег? Кто убедил их в том, что единственный способ стабилизировать страну и укрепить ее национальный дух – это восстановить монархию? Кто убедил их потребовать от сэра Питера Китнера отречения в твою пользу? – Гнев баронессы достиг высшего накала. – Так кто же?

– Вы, – еле слышно пробормотал он.

– Да, я. А значит, слушай меня внимательно, особенно сейчас. В отношениях между президентом и триумвиратом по сей день сохраняется немалая враждебность. Напоминаю, что именно эти трое оказали давление на обе палаты парламента, чтобы тот принял решение о реставрации монархии. Они пошли на это, поскольку я убедила каждого из них, что такой шаг в наилучшей степени служит не только интересам России, но и их собственным целям. Только поэтому они применили свое влияние и устроили все, как нужно.

А президент, в свою очередь, с самого начала в частном порядке высказывал опасения, что ты затмишь его на политическом небосклоне. И эти страхи отчасти подтвердились, когда ты удостоился столь огромного внимания со стороны всего общества. Он прекрасно понимает, что такое быть знаменитостью. В голове у него засела мысль о том, что у тебя уже слишком много влияния.

И очень плохо то, что за три недели до коронации ты дал ему новый повод для беспокойства. Подумай, что будет, если ему удастся выдать свои страхи за обеспокоенность проблемами государственной безопасности. Что, если он станет убеждать других в том, что ты самодовольный тип с большим разрушительным потенциалом? Если эта идея найдет хоть какой-то отклик в парламенте или у кого-нибудь из всемогущей троицы? Тогда не помогут ни мое влияние, ни твоя популярность. Все может рухнуть в один момент. Не исключены досрочные парламентские выборы, которые положат конец монархии, не успевшей даже возродиться. Для президента Гитинова такие выборы, – тут тон баронессы стал ледяным, – будут подарком судьбы.

– Что же мне делать?

– Президент любезно согласился откушать с тобой чаю. Встреча назначена на шесть вечера в Кремле. Сказано, что за чаем ты принесешь ему извинения за любое непонимание, которое вчера могло возникнуть между вами, и самым недвусмысленным способом заверишь его в том, что у тебя нет никаких иных амбиций, помимо служения на благо российского народа. Я достаточно ясно все объяснила, – спросила она и после некоторых колебаний смягчила тон, – мой милый?

– Да.

– Так ты уж постарайся.

– Хорошо, матушка, – пробубнил Александр.

В трубке послышался щелчок, но он какое-то время продолжал прижимать телефон к уху. Его захлестывала ненависть. Он ненавидел ее, Гитинова – всех. Ведь это он царевич, а не кто-то другой. Так какого же черта они донимают его, сомневаются в нем самом и его намерениях? Тем более после того, как он все выполнил, согласился на все их требования.

Перед ним маячил темный силуэт вертолета: дверь открыта, лопасти винтов медленно вращаются. Так что же делать – наплевать на Мартена и отослать вертолет обратно? Внезапно картина оживилась: из вертолета выпрыгнул Мурзин и быстро засеменил навстречу. В руке он сжимал переговорное устройство. Определенно что-то случилось.

– Что там?

– Коваленко. Тот самый инспектор из МВД, специалист по расследованию убийств, который был с Мартеном в Давосе. Замечен в Санкт-Петербурге сходящим с московского поезда.

– Мартен с ним?

– Сначала был один, но через какое-то время на вокзале его догнал какой-то человек.

– Кто это был – Мартен?

– Возможно, но тот мужчина был гладко выбрит и с короткой прической. Мартен, когда проходил паспортный контроль, был с бородой и длинными волосами.

– Считаете, бритва и ножницы ему не по карману? – съязвил Александр, ощущая одновременно, как в груди ухнуло сердце. Его обдала волна страха, от которой внутри противно затикал метроном. – Где же теперь этот Коваленко и его друг?

– Не знаем, ваше высочество. Заметивший его наш человек поначалу даже сомневался, стоит ли вообще докладывать, не то что идти за Коваленко следом. Ведь отслеживать приказано было другого. Мы навели справки в МВД – Коваленко числится в отпуске. Жена это подтверждает. Говорит, что уехал вчера на Урал, побродить там с палаткой. Причем уехал один. Кажется, в рамках какой-то оздоровительной программы.

– Санкт-Петербург далеко от Урала, – побурел Александр от бешенства. – Мы же распорядились отстранить Коваленко от этого дела. Почему он вернулся?

– Не знаю, ваше высочество.

– Так выясните! И на этот раз узнайте точно, в каком именно отделе министерства он работает, кому конкретно подчиняется.

– Слушаюсь, ваше высочество.

Александр на долю секунды задержал разъяренный взгляд на полковнике и отвел глаза. Мурзин заметил, как лицо царевича исказила гримаса, словно от внутренней боли. В следующую секунду Александр снова поднял глаза.

– В Санкт-Петербурге поднять на ноги всех, – холодно приказал он. – Коваленко и человека, который с ним, разыскать немедленно.