Текст книги "Изгнанник"

Автор книги: Аллан Фолсом

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 54 страниц)

– Такое уже бывало.

– Да, бывало. Но в нашей ситуации мы имеем дело с отцом, который в самом скором будущем должен стать русским царем. А это резко меняет дело. Это уже не внутрисемейная драма с покушением на убийство, а крайне щекотливое дело из сферы государственной безопасности, требующее абсолютной секретности до полного и окончательного разрешения. Вот почему мы не могли ничего сказать Ленару, а я искренне надеюсь на ваше понимание, мистер Мартен. Ведь потому-то мы и ехали ночь напролет сквозь пургу – ради доказательства, что этот самый Ганс Лоссберг пал от руки того же человека, который прикончил Дэна Форда. И если нам повезет, мы опять добудем отпечатки пальцев.

– Почему бы вам не добиться какого-нибудь судебного постановления, обязывающего Кабреру дать отпечатки?

– Ровно сутки назад, как раз в это время, такое, думаю, еще было возможно. Но вчера утром я еще не знал о существовании досье лос-анджелесского полицейского управления, где есть отпечатки Реймонда Оливера Торна.

– Вчера, сегодня – какая разница?

Коваленко выдавил слабую улыбку:

– А разница в том, что с сегодняшнего дня Кабрера официально является членом императорской фамилии. В этом и заключается одно из неудобств монархии. Видите ли, полиция обычно не просит царя, короля или членов их семейств сдать отпечатки пальцев. Разве что есть неопровержимые улики. А потому, если я хочу когда-нибудь выдвинуть против него обвинения, у меня не должно быть сомнений в его виновности.

77

В морге университетского госпиталя в Цюрихе, 7.15

Ганс Лоссберг. 41 год, женат, трое детей. Все, как у Коваленко, который сам подметил сходство. И все-таки оно было неполным, так как Лоссберг был мертв – смерть наступила от инструмента, острого как бритва. Тем же способом были убиты Дэн Форд и Жан-Люк Вабр. А вот отпечатков преступник не оставил. Впрочем, какая разница! Мартен и Коваленко молча переглянулись: Реймонд побывал в Цюрихе.

– Не могли бы мы осмотреть рабочее место герра Лоссберга? – осведомился Коваленко, прервав молодого и дружелюбного инспектора Генриха Вира из полиции Цюрихского кантона, который подробно посвящал их в детали преступления, разъясняя, когда и как все произошло.

Пятнадцать минут спустя они осматривали просторное подсобное помещение в здании «Гроссмюнстер прессе», полиграфической фирмы на Царингеештрассе. Оба увлеченно рылись в ящиках с макетами в поисках клише меню, которое было недавно отпечатано или подготовлено к печати. Они не имели представления, что это за меню. Разве что оно могло быть на русском языке или иметь какое-то отношение к семейству Романовых.

Битый час они работали впустую. Ситуацию омрачало безапелляционное заявление Берты Риссмарк, менеджера типографии. Дородная пятидесятилетняя дама с подчеркнуто резкими манерами уверяла, что они заняты поисками вещи, которой не существует в природе. Являясь владельцем полиграфической фирмы, покойный Ганс Лоссберг работал также ее единственным торговым агентом. Так было на протяжении всех последних пятнадцати лет. И, насколько известно госпоже Риссмарк, за это время «Гроссмюнстер прессе» ни разу не печатала какого-либо меню. Компания специализировалась на производстве деловых бумаг – ведомостей для описи, этикеток для грузов и прочего.

Еще одна сложность заключалась в том, что Лоссберг сам, буквально вручную, обрабатывал все счета, которые исчислялись тысячами. У него была собственная система архивирования документов – пятнадцать металлических шкафов, по четыре ящика в каждом. И уж совсем плохо было то, что некоторые счета годами лежали мертвым грузом, а досье никто не обновлял и не выбрасывал. Особую досаду вызывал тот факт, что все эти документы не были классифицированы ни по дате, ни по тематике, а просто хранились в алфавитном порядке.

Все это означало поиски иголки в стоге сена. Жаль только, не было ни малейшего представления о том, в каком стогу искать. Да и существовала ли иголка? Однако делать нечего – оставалось лишь рыться в бумагах, рассматривая со всех сторон каждый заказ и счет. Этот изнурительный процесс отнимал ценное время, особенно с учетом того, что у Реймонда могли оставаться еще кое-какие невыполненные планы.

Прошло еще двадцать минут, прежде чем Мартен внезапно вспомнил странный факт из биографии Кабреры: его воспитывала богатая тетка, сестра покойной матери. И вот что интересно: если она из Европы, то зачем же воспитывать племянника в Южной Америке, пусть даже ей это вполне по карману?

Мартен поспешил к Коваленко, который, сгорбившись, ковырялся в ящике с бумагами.

– А что это за особа – тетка Кабреры? – вполголоса спросил он.

Коваленко поднял на него глаза и тут же бросил быстрый взгляд в сторону инспектора Вира, который стоял сзади и прилежно перебирал кипу каких-то документов. Затем взял Мартена под локоть и отвел в угол комнаты, где можно было поговорить.

На данный момент цюрихской полиции было известно лишь то, что Коваленко расследует убийства русских эмигрантов, совершенные во Франции и Монако. Мартена он представил как ключевого свидетеля и пояснил, что именно они ищут. Но не более того. В частности, ничего не было сказано об Александре Кабрере.

– О Кабрере – ни слова, – предостерег Коваленко тихим, но твердым голосом. – Мне не нужно, чтобы Вир принялся расспрашивать о нем, а затем все стало известно Ленару. Ясно?

– Так кто же его тетка? – Мартен пропустил предупреждение мимо ушей.

– Баронесса Марга де Вьен, известная в Европе светская львица. Очень известная и крайне влиятельная.

– Вы, помнится, еще говорили, что она богата.

– Не то слово.

– Тогда появляется объяснение, откуда взялся чартерный самолет, который послали, чтобы помочь Реймонду улизнуть из Лос-Анджелеса. А также то, как ему удался фокус со свидетельством о смерти, как удалось выбраться из больницы и, вероятно, воспользоваться воздушной «скорой помощью». Как из морга утащили неопознанный труп и сожгли, выдав его за Реймонда, в крематории. Но это не объясняет, при чем тут Аргентина. Почему его воспитывали именно там?

Оба настороженно оглянулись. К ним направлялся инспектор Вир. Его сопровождал мужчина средних лет в фартуке наборщика.

– Извините, что вторгаюсь в вашу беседу. Это Гельмут Водуа. Он был близким другом Ганса Лоссберга и знает его довольно давно. Оказывается, Лоссберг сам был наборщиком, прежде чем возглавить фирму. Время от времени он был не прочь вспомнить старую профессию и подработать, в особенности если подворачивался небольшой заказ. Короче говоря, не исключено, что Лоссберг сам напечатал это меню, не проводя заказ через бухгалтерию.

– И сделать это тайно?

– Дома у него был свой небольшой станок.

78

Цюрихбергштрассе, дом № 257, 10.15

Дверь маленькой квартирки, которая находилась в полутора кварталах от Цюрихского зоопарка, распахнулась. Было видно, что Максин Лоссберг впопыхах заколола волосы и запахнула халат. На лице 44-летней вдовы Ганса Лоссберга все еще лежал отпечаток ужаса и неверия в случившееся. Ее лишь немного успокаивало присутствие Гельмута Водуа, друга Лоссберга. Она сразу схватила его за руку и больше не отпускала.

Предельно вежливым и сочувственным тоном инспектор Вир поведал, что они пришли в поисках сведений, которые помогли бы в поимке убийцы ее мужа. Не брался ли ее муж в последнее время самостоятельно за выполнение каких-нибудь печатных работ? Может быть, какой-нибудь частный заказ или просьба друга?

– Ja, – подтвердила женщина и повела их по узкому коридору в небольшую комнату, где находился старомодный печатный пресс и пахло типографской краской.

Максин начала лихорадочно один за другим выдвигать ящики картотеки, но, к собственному удивлению, нужного заказа не находила.

– Ганс всегда сохранял копию того, что печатал, – растерянно произнесла она по-немецки.

Вир перевел фразу и, не делая паузы, спросил:

– А что же он печатал?

– Eine Speisekarte.

– Меню, – тут же перевел инспектор.

Мартен и Коваленко переглянулись.

– Для кого? – спросил Коваленко.

Полицейский перевел вопрос, а затем и ответ.

– Какой-то знакомый. Она не знает, кто именно. Ей лишь известно, что это меню нужно было напечатать тиражом ровно двести экземпляров. Ни больше ни меньше, а набор после этого непременно рассыпать. Чтобы никаких следов. Она хорошо запомнила это – ей муж сам рассказал.

– Поинтересуйтесь, не знает ли она, когда поступил заказ.

Вир еще раз выступил в качестве переводчика. Зазвучала немецкая речь. Инспектор старательно повторил слова женщины по-английски:

– Когда поступил заказ, точно не помнит. Но где-то на прошлой неделе ее муж сделал пробный образец, а в прошлый понедельник вечером уже отпечатал всю партию. Она хотела пойти с ним в кино, но он отказался. Заказ, говорит, печатать нужно. Очень занят был – работа срочная.

Мартен и Коваленко снова посмотрели друг на друга. Форд и Вабр были убиты в среду рано утром. Вабр вполне успевал забрать меню у Лоссберга во вторник.

– Что было в меню? – не унимался Коваленко.

Бир и Максин Лоссберг привычно обменялись фразами. Она не знала. В воскресенье к ним в квартиру пришел какой-то мужчина. Ей только мельком удалось увидеть его, когда Лоссберг вел заказчика в мастерскую, вероятно чтобы показать пробу. После этого она не видела этого человека ни разу.

– Послушайте, Коваленко. – Николас потянул напарника за рукав, увлекая за собой из помещения. – Покажите ей, – произнес он, когда оба оказались на безопасном расстоянии от чужих ушей.

– Что показать?

– Фотографии Кабреры. Если это был он, женщина его сразу же опознает. И тогда у вас будет достаточно оснований, чтобы затребовать его отпечатки.

Русский колебался.

– Уж не боитесь ли вы узнать правду?

Женщина присела у стола, Коваленко расположился рядом и открыл перед нею лэптоп. Несколько щелчков мышкой, и на экране появилась фотография Александра Кабреры из досье российского МВД – он садится в лимузин у штаб-квартиры своей компании в Буэнос-Айресе.

Мартен стоял сзади и смотрел через левое плечо Коваленко. Бир и Гельмут Водуа нависали над правым плечом.

Детектив вопросительно взглянул на Максин Лоссберг.

– Не могу сказать, – произнесла она по-немецки.

Еще щелчок – на сей раз Кабрера предстал уже в комбинезоне и каске.

Женщина покачала головой:

– Nein.

Снова щелчок.

И очередной снимок – его Мартен раньше не видел. Кабрера стоял рядом с машиной, разговаривая по сотовому телефону. Справа вплотную к нему стоял шофер, держа открытой заднюю дверцу автомобиля. Внутри сидела очень привлекательная молодая женщина с темными волосами. По всей видимости, она ждала Кабреру.

При виде этой фотографии Николас оцепенел.

– Nein. – Максин Лоссберг встала из-за стола. На снимках не было мужчины, которого она видела с мужем.

– Коваленко, – хрипло произнес Мартен, – увеличьте изображение.

– Что?

– Фото, говорю, увеличьте! Вон ту женщину на заднем сиденье.

– Зачем?

– Делайте, что вам говорят!

Детектив оглянулся через плечо на Мартена, явно озадаченный. И не он один – Вир, Максин Лоссберг, Гельмута Водуа явно насторожил его тон, передававший целую гамму эмоций – недоумение, гнев, страх.

Коваленко опять уткнулся в компьютер.

Щелк. Он увеличил снимок, изображение женщины стало четче.

– Еще, – потребовал Мартен.

Щелк.

Красивое женское лицо заполнило весь экран. Его можно было видеть только в профиль. Но сомнений больше не было. Никаких.

Ребекка.

79

– Боже милостивый! – Мартен выдернул Коваленко из-за стола за рукав пиджака и потащил в коридор. – Какого черта вы не показали мне этот снимок раньше, когда мы были в Париже?

– Самого бы вас черт побрал. Что вы несете? Я же спрашивал вас: хотите посмотреть еще? И вы сказали: нет.

– Да откуда ж мне было знать, что у вас есть такое?

Они дошли до гостиной. Николас толкнул Коваленко внутрь, захлопнул дверь и тут же припер к ней собеседника.

– Вы, тупой ублюдок! Гоняетесь за Кабрерой повсюду. А с кем он, не знаете?

– Отойдите от меня, – холодно велел русский.

Мартен помедлил, но отступил. Он был бледен, его трясло от ярости. Коваленко обескураженно смотрел на него:

– Чего это вы так разошлись? Из-за девушки? Кто она?

– Моя сестра.

– Сестра?

– Сколько еще у вас есть фотографий, на которых она вместе с Кабрерой?

– Здесь больше нет. Может, еще с полдюжины в центральном архиве в Москве. Нам так и не удалось установить ни ее имени, ни где она живет. Она находится под его постоянной защитой. В каком бы отеле она ни останавливалась, он всегда лично проверяет, достаточно ли безопасен ее номер. Она часто с ним встречается. Но нас это не очень-то интересовало.

– И давно это продолжается?

– Мы ведем-то его всего два месяца – с тех пор как узнали о Китнере. Что там у них раньше было, я не знаю. – Детектив помолчал, потом неуверенным тоном продолжил: – А вы, значит, и представления не имели, что она с кем-то встречается?

– Ни малейшего. – Мартен зашагал в другой конец комнаты, затем так же быстро вернулся. – Мне нужен ваш мобильник.

– И что же вы собираетесь делать?

– Позвоню ей, узнаю, где она. Мне необходимо убедиться, что с ней все в порядке.

– Ладно. – Коваленко протянул ему телефон. – Только не выдайте себя, не говорите ей, почему звоните. Просто узнайте, где она находится, и пусть она вам подтвердит, что ей ничто не угрожает. А после решим, как быть дальше.

Николас молча кивнул, потом набрал номер. После четырех гудков записанный на пленку голос сообщил по-французски, что клиент недоступен. Мартен нажал на кнопку отбоя и набрал другой номер. Прозвучало два гудка, потом кто-то снял трубку.

– Резиденция Ротфельзов, – проговорил женский голос с сильным французским акцентом.

– Будьте добры, пригласите Ребекку. Ее спрашивает брат.

– Ее здесь нет, месье.

– Где она?

– С месье и мадам Ротфельз и их детьми. Они уехали на уик-энд в Давос.

– В Давос? – Мартен посмотрел на Коваленко и снова прижал телефон к уху. – У вас есть номер сотового телефона мистера Ротфельза?

– Простите, но я не вправе дать его вам.

– Поймите, мне очень, ну просто позарез надо дозвониться до сестры.

– Прошу прощения, месье, но есть правила. Если я их нарушу, то потеряю работу.

Мартен прикрыл телефон рукой.

– Какой номер у вашего сотового?

Русский ответил, и Николас снова заговорил в трубку.

– Я назову вам свой номер, – обратился он к невидимой собеседнице. – Пожалуйста, позвоните мистеру Ротфельзу и попросите его сказать Ребекке, чтобы она немедленно со мной связалась. Хоть это вы можете сделать?

– Да, сэр.

– Спасибо.

Мартен продиктовал номер, заставил женщину повторить его, снова поблагодарил ее и наконец закончил разговор. Мысль о том, что у Ребекки роман с Кабрерой, повергла его в глубочайший шок. Пусть она великолепно выглядит и одевается, пусть выучилась свободно говорить на нескольких языках, пусть обладает утонченными манерами. Для него она по-прежнему ребенок, который только-только перенес ужасную болезнь. Безусловно, когда-то у нее должна была начаться настоящая жизнь, и в этой жизни неизбежно появятся мужчины. Но Кабрера? Что их свело вместе? Вероятность даже того, что они просто пройдут мимо друг друга на улице, была практически равна нулю. И все-таки они каким-то образом встретились.

– Любопытные вещи иногда случаются, – задумчиво произнес Коваленко. – Информация была в нашем распоряжении, но никому из нас это не пришло в голову. Любопытно и то, что ваша сестра находится в Давосе.

– Вы думаете, Кабрера может быть с ней?

– В Давосе, мистер Мартен, будет Китнер. Именно там должно быть сделано официальное объявление.

– И если он охотится за Китнером… Далеко ли отсюда до Давоса?

– Если снега больше не будет, часа два на машине.

– Думаю, надо ехать.

– Я тоже так думаю.

80

Давос, Швейцария. Вилла «Энкрацер». Все еще пятница, 17 января, 10.50

Питер Китнер, он же наследник русского престола Петр Романов, очнулся после глубокого сна. Состояние было таким, словно кто-то накануне накачал его наркотиками. Однако предыдущий день выдался на редкость долгим и эмоциональным. И Китнер счел такое объяснение вполне правдоподобным.

Привстав в постели, он огляделся вокруг. Большое окно в дальнем конце комнаты было занавешено легкой гардиной, однако света было достаточно, чтобы разглядеть обширные покои, обставленные антикварной мебелью. Что же это за дом? Затем на память пришли слова полковника Мурзина – тот говорил, что они направляются на частную виллу, расположенную в горах.

Место было безопасное – настоящая крепость, построенная в 1912 году для немецкого оружейного фабриканта. Проехать сюда можно было только мимо поста охраны, а затем пять миль петлять сквозь лес по дороге, в конце которой стоял сам замок. Именно туда его должны были привезти. Позже днем должна была прибыть его семья. А вечером предстоял ужин с президентом России Павлом Гитиновым. Им нужно было обсудить детали протокола, касающиеся официального объявления, с которым Гитинов выступит перед политическими и деловыми лидерами, собравшимися на Всемирный экономический форум.

Отбросив в сторону одеяло, Китнер встал. Голова все еще гудела после сна. Он направился в ванную, чтобы совершить утренний туалет, и в этот момент в дверь резко постучали. Вошел полковник Мурзин, одетый в деловой костюм.

– Доброе утро, ваше высочество. Сожалею, но должен сообщить вам плохую новость.

– Что случилось?

– Великая княгиня Екатерина, ее мать и сын великий князь Сергей, а также их охрана… Видите ли, в их резиденции в Париже случился пожар, и они оказались на верхнем этаже, отрезанными от помощи…

– И?

– Они погибли, ваше высочество. Все. Мне крайне жаль сообщить вам об этом.

Китнер не верил своим ушам. Минуту он не мог произнести ни слова. Затем посмотрел полковнику прямо в глаза:

– Президент Гитинов извещен?

– Да, ваше высочество.

– Благодарю.

– Вам помочь одеться, ваше высочество?

– Спасибо, не надо.

– Вас ожидают через двадцать минут, ваше высочество.

– Ожидают? Где и для чего?

– У вас намечена встреча, ваше высочество. Внизу, в библиотеке.

– Какая еще встреча? – Китнер был окончательно поставлен в тупик.

– Насколько помню, вы сами распорядились о ней, ваше высочество.

– Распорядился?

– Частная встреча с баронессой де Вьен и Александром Кабрерой.

– Они здесь? В этом доме? – У Китнера было такое чувство, будто в него входит тонкое острое лезвие.

– Баронесса сняла этот замок на уик-энд, ваше высочество.

– Мне нужно немедленно позвонить в свой офис.

– Боюсь, это невозможно, ваше высочество.

– Почему? – Китнером овладевал страх, но он старался не показать этого.

– Таков приказ, ваше высочество. Наследник престола не может контактировать ни с кем за пределами резиденции, пока завтра не будет сделано официальное объявление.

– Кто отдал этот приказ? – Страх в душе Китнера внезапно сменился недоверием, а затем гневом.

– Президент Гитинов, ваше высочество.

81

– Клем, это Николас. Очень важное дело… Позвони мне по этому номеру, как только сможешь. – Мартен оставил для леди Клем номер сотового телефона Коваленко и отключился.

По шоссе от Цюриха до Давоса было чуть больше девяноста миль. В обычных условиях дорога, как и говорил Коваленко, заняла бы часа два. Но обстоятельства складывались не совсем обычно, и дело было не в погоде. Всемирный экономический форум притягивал к себе толпы антиглобалистов, которые не чурались насилия. Эти люди, большей частью молодые идеалисты, протестовали против глобальной экономической тирании богатых и могущественных держав, а также крупных корпораций, которые, как утверждалось, эту государственную мощь финансируют. В результате усиленные отряды швейцарской полиции блокировали автомобильные и железные дороги и даже горные тропы.

Инспектор Цюрихской кантональной полиции Вир выдал Коваленко пропуск, но не гарантировал, что бумага сработает в ситуации, которая обещала быть довольно трудной и враждебной. Как бы то ни было, Коваленко пропуск взял и поблагодарил инспектора, а также Максин Лоссберг и Гельмута Водуа за оказанную помощь.

Они выехали из Цюриха в начале двенадцатого. Небо расчистилось, остались лишь редкие пушистые облака. Под лучами яркого солнца дорога высыхала на глазах. Снежные вершины Альп мерцали вдали, как на открытке.

Коваленко взглянул на Мартена и увидел, что тот уставился на дорогу с сосредоточенностью одержимого. Легко было догадаться, о чем думал он в эту минуту – о сестре, как и почему она связалась с Александром Кабрерой. Столь фантастическое стечение обстоятельств иначе как судьбой и не назовешь. Понятие о всемогущей судьбе гнездится глубоко в душе каждого русского человека, однако он всегда относился к этой идее с долей скептицизма.

Этот американец, которого он встретил каких-нибудь несколько дней назад в парижском парке… Как, однако, тесно сплелись линии их жизни! Но оба, по сути, не успев и глазом моргнуть, оказались вместе – в одной машине, за сотни миль от Парижа, в стремлении к общей цели. Сестра этого человека интересовала их в той же степени, что и главный подозреваемый в убийстве – Александр Кабрера. Если это не судьба, то что же?

Размышления Коваленко прервала резкая трель сотового телефона, и, доставая его из кармана пиджака, он заметил, что его спутник резко вскинул голову.

– Да, – сказал Коваленко по-русски.

Мартен нетерпеливо смотрел на него в уверенности, что это звонит Ребекка или леди Клем. Он ожидал, когда же русский передаст ему телефон. Но тот отдавать телефон не торопился, продолжая беседу на своем языке. Мартен разобрал лишь несколько знакомых слов – «Цюрих», «Давос» и чуть позже «царевич».

Наконец Коваленко завершил разговор и не сразу обернулся к нему.

– Меня перебросили на другое задание.

– Перебросили?

– Приказали возвращаться в Москву.

– Когда?

– Немедленно.

– Почему?

– У нас такой вопрос задавать не принято. Приказывают – значит, выполняй.

Мобильник Коваленко опять разразился мелодией. Выждав пару секунд, он нехотя ответил.

– Да. – Но тут же повторил ответ по-английски и передал телефон Николасу: – Это вас.

Давос, отель «Штайгенбергер-Бельведер». В то же самое время

– Николас, это Клем говорит. Ты меня слышишь?

– Да.

– Где ты находишься?

– На дороге из Цюриха в Давос.

– В Давос? Представь себе, я тоже в Давосе, в «Штайгенбергер-Бельведере». Папа участвует в форуме. – Она вдруг понизила голос. – А как ты уехал из Парижа?

– Скажи, Клем, Ребекка тоже там? – проигнорировал ее вопрос Мартен.

– Да, но я ее не видела.

– Ты не могла бы с нею связаться?

– Мы с ней сегодня вечером ужинаем вместе.

– Нет, – жестко возразил Мартен. – Надо раньше. Прямо сейчас, как можно быстрее.

– Николас, что-нибудь случилось? Я по твоему голосу чувствую.

– Ребекка встречается с одним человеком. Его имя Александр Кабрера.

Леди Клем шумно вздохнула.

– О господи.

– О господи? Что это значит?

В телефоне раздался громкий треск помех. Связь на время пропала.

– Клем, ты меня слышишь? – встревоженно воскликнул Мартен.

Связь восстановилась так же быстро, как и исчезла.

– Да, Николас.

– Я пытался дозвониться Ребекке на сотовый. Но ее номер не отвечает. У тебя есть номер мобильника Ротфельза?

– Нет.

– Клем, вместе с Ротфельзами может быть Кабрера.

– Естественно, он вместе с ними. Жерар Ротфельз работает на него. Они тут сняли виллу на уик-энд.

– Работает на Кабреру… Вот, значит, как они познакомились.

Ему было известно, что Ротфельз руководит европейским отделением какой-то международной промышленной компании. Но ему никогда не приходил в голову вопрос о том, кто является его работодателем.

– Послушай, Клем, Кабрера совсем не такой, каким кажется Ребекке.

– О чем это ты?

– Он… – Мартен запнулся, пытаясь подобрать правильное слово. – Не исключено, что он имеет какое-то отношение к убийству Дэна Форда. И еще одного человека, которого убили вчера в Цюрихе.

– Николас, но это же абсурд.

– Вовсе нет, поверь мне.

Клем вскинула глаза на маникюршу.

– Извините, но не могли бы вы на минутку оставить меня одну? Мне нужно немножко посекретничать.

– Да что ты там болтаешь, Клем?

– Стараюсь быть вежливой. По возможности никогда не обсуждаю семейные дела в присутствии посторонних.

– Какие еще семейные дела?

– Николас, я не должна была говорить тебе. Ребекка хотела преподнести сюрприз, но с учетом складывающихся обстоятельств тебе все-таки лучше об этом узнать. Ребекка не просто встречается с Александром Кабрерой – она выходит за него замуж.

– Замуж? За него?!

Опять пошли помехи – голос в трубке начал пропадать.

– Клем! Клем! – звал Мартен. – Слышишь ли ты меня?

Треск лишь усилился. На этот раз связь оборвалась окончательно.