Текст книги "Изгнанник"

Автор книги: Аллан Фолсом

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 54 страниц)

54

Хэллидей велел Бэррону отправляться домой, предупредив, что завтра ему следует быть свежим и отдохнувшим, поскольку предстоит много работы. Сам он остался в аэропорту, чтобы на пару с Вальпараисо координировать усилия по розыску Реймонда. Ли и Полчак уже уехали, отправившись, пожалуй, в самую тяжелую поездку в их жизни – в скромное бунгало по адресу Риджвью-лейн, 210, чтобы сообщить Глории Макклэтчи о том, что ее муж погиб.

– Поехали.

– Куда?

– Куда хочешь. Просто езжай, и все.

Дэн Форд завел двигатель «мустанга»; автомобиль выехал со стоянки аэропорта и повернул налево, в сторону Санта-Моники. Рубашка и руки Джона были до сих пор перепачканы кровью Макклэтчи, но он не замечал этого. Он просто сидел на пассажирском сиденье собственной машины и смотрел в пустоту.

Его, казалось, нисколько не волновало, что в считанные минуты после случившегося территория в пять квадратных миль вокруг международного аэропорта Лос-Анджелеса была оцеплена и сотни полицейских с помощью собак и вертолетов принялись прочесывать каждый ее квадратный фут в поисках Реймонда Оливера Торна. Не волновало его и то, что были задержаны все вылетающие рейсы, и каждый из их пассажиров прошел тщательную проверку.

Для него сейчас имело значение только одно: Рыжий Макклэтчи мертв. Он ведь мог не выкрикнуть имя Реймонда, а просто выстрелить ему в спину. Или, может, ему мешали люди, находившиеся на линии огня, и он боялся попасть в кого-нибудь из них? А может, он решил отвлечь преступника потому, что, не сделай он этого, в следующий момент тот застрелил бы Бэррона? Но после того, как эти наполненные ужасом миллисекунды истекли, раздалась оглушительная канонада выстрелов, а значит, Рыжий тоже стрелял в Реймонда. Видимо, проблема была в другом: каким бы ни был профессионалом коммандер, Реймонд оказался еще лучше. Или быстрее, или удачливее. Или – все вместе. Как бы там ни было, Арнольд Макклэтчи погиб, а Джон Бэррон остался в живых.

Как бы там ни было, Рыжий спас Бэррону жизнь.

Тот самый Рыжий Макклэтчи, которого Джон уважал, презирал и любил одновременно, который назвал его своим напарником буквально за несколько минут до смерти.

Что бы ни делал он сам, что бы ни творила бригада 5–2, о нем было невозможно думать как о мертвом. Такие легендарные личности, как он, не умирают на полу в ярко освещенном терминале аэропорта, когда вокруг, в поисках своего багажа, суетятся две сотни авиапассажиров. Они не умирают, но становятся достоянием вечности, и память о них благоговейно хранят потомки. Если бы не сегодняшние события, возможно, в будущем, лет через сорок, газеты сообщили бы, что давно вышедший в отставку Макклэтчи ушел из жизни, но и тогда во всех некрологах, посвященных его кончине, он представлялся бы героем, для которого нет смерти.

– …Бронежилет он никогда не надевал. – Бэррон по-прежнему смотрел куда-то в пустоту, заливаемую струями дождя и затянутую туманной дымкой, в которой вяз свет автомобильных фар. – Может, он сам верил в миф, сложенный о нем людской молвой? Или считал себя неуязвимым?

– Зная Рыжего, можно скорее предположить, что ему просто не нравилась эта чертова штуковина, – откликнулся Дэн Форд. – Когда он начинал работать, никаких бронежилетов еще и в помине не было, так что, по всей вероятности, ему это казалось чем-то чужеродным.

Джон не ответил, и разговор заглох сам собой. Через час городские огни остались далеко позади. Они ехали на север, по шоссе Голден-стейт, ведущему в горы Техачапи. Дождь прекратился, и на небе появились звезды.

55

Через 35 минут после побега из аэропорта Реймонд уже находился на автомобильной стоянке отеля «Диснейленд» и, задрав голову, смотрел на монорельс, который привозил и увозил посетителей знаменитого на весь мир детского парка чудес.

По его лицу блуждала довольная улыбка. Не только потому, что он сумел в очередной раз ускользнуть прямо из-под носа полиции, или потому, что он покинул аэропорт таким же способом, каким прибыл в него, сев в первый попавшийся автобус, который повез его по направлению к Диснейленду. Он ироническим взглядом провожал проносившиеся навстречу полицейские машины – завывающие сиренами и с полыхающими мигалками, понимая, что это лишь начало того невообразимого столпотворения, которое начнется здесь с минуты на минуту.

Реймонд улыбался еще и потому, что вспомнил широко известный дипломатический казус, связанный с этим местом. В 1959 году глава Советского Союза Никита Хрущев во время своего официального визита в Соединенные Штаты Америки попросил, чтобы его свозили в Диснейленд, о котором он много слышал, но правительство США отказало ему в этой просьбе. Он не помнил, чем там все закончилось, но ситуация сложилась абсурдная: в самый разгар холодной войны две сверхдержавы оказались на грани термоядерного конфликта едва ли не по вине Микки Мауса!

Впрочем, предаваться праздным размышлениям сейчас было некогда. Охота за ним началась нешуточная, и с каждым часом кольцо сжималось. Теперь полицейским было известно, во что он одет и что его голова гладко выбрита. А значит, ему необходимо место, где он мог бы укрыться, отдохнуть и предпринять еще одну попытку связаться с Жаком Бертраном в Цюрихе. На сей раз разговор пойдет не о его приезде во Франкфурт. Придется снова просить, чтобы за ним прислали чартерный самолет с документами и как можно скорее вывезли его из Калифорнии.

Темноту прорезали фары еще одного прибывшего из аэропорта автобуса. Машина остановилась, и из открывшихся дверей выгрузилась группа канадских туристов. Реймонд немедленно присоединился к ней, прошел вместе с ними в вестибюль отеля и направился к сувенирной лавке. Там, еще раз использовав кредитку Йозефа Шпеера, он купил фирменную диснейлендовскую кепку и ветровку со стилизованной надписью «Пираты Карибского моря».

Изменив, пусть даже столь незначительно, свою внешность, Реймонд снова счел возможным воспользоваться общественным транспортом. Сначала он сел в автобус, направлявшийся в аэропорт Джона Уэйна, а оказавшись там, пересел на другой, который должен был доставить его в то единственное место, где до конца ночи он мог чувствовать себя в безопасности, – к квартире Альфреда Нойса в Беверли-Хиллз.

Часом позже Реймонд уже стоял перед нужной дверью и размышлял над тем, как попасть внутрь. Он полагал, что процветающий американский ювелир, пусть даже проживающий в скромной квартире, все же должен располагать электронными устройствами защиты, расположенными на каждом окне и двери и соединенными между собой. Его научили обманывать примерно с дюжину наиболее распространенных систем сигнализации очень простым способом: сначала заизолировать провод контрольной панели, а затем сделать петлю – так, чтобы получился замкнутый круг. Сигнал, поступающий со станции мониторинга, будет возвращаться обратно, сообщая дежурящим там охранникам, что в дом никто не проник.

Реймонд уже собрался проделать все эти действия, но выяснилось, что такой необходимости нет. Оказывается, Нойс был не только чрезвычайно предсказуемым, но еще и высокомерным человеком. От вторжения незваных гостей его дом защищал обычный дверной замок, открыть который не составило бы труда даже для самого тупого взломщика. Поэтому ровно в четверть двенадцатого Реймонд переступил порог квартиры Альфреда Нойса. Через полчаса, приняв горячий душ, он переоделся в чистую пижаму хозяина дома, приготовил себе бутерброд со швейцарским сыром и, проглотив его, запил стаканом ледяной русской водки, бутылку которой обнаружил в морозильнике.

Опасаясь, что правоохранительные органы сумеют вычислить его звонки, несмотря на то что он применял сложную систему переадресации вызовов по всему миру, Реймонд решил не пользоваться телефоном и, вместо этого, положив рядом с собой «беретту» Бэррона, расположился за компьютером Нойса в маленьком кабинете, расположенном напротив входа в квартиру. Через несколько секунд он уже отправил закодированное послание на электронный адрес в Риме. Оттуда его должны были переслать в Марсель, и только после этого оно окажется в списке входящих сообщений электронной почты Жака Бертрана. Лаконичный текст о произошедших событиях заканчивался просьбой о срочной помощи.

Покончив с этим, он налил себе еще один стакан водки и ровно в час двадцать семь утра четверга, 14 марта, когда, наверное, все без исключения полицейские округа Лос-Анджелеса буквально рыли землю, пытаясь его найти, Реймонд Оливер Торн крепко уснул в огромной кровати Альфреда Нойса.

56

Четверг, 14 марта, 4.15

– Джейк Стемковски, правильно? – Джон склонился над кухонным столом с карандашом в одной руке и телефонной трубкой в другой. – У вас есть его домашний телефон? Да, я знаю, что у вас сейчас всего четверть седьмого утра. А у нас и того раньше – четыре пятнадцать. Но вы же знаете, что у нас тут происходит. Дело не терпит отлагательств! – Бэррон говорил вежливо, но твердо. В следующую секунду он уже записывал в блокноте телефонный номер. – Спасибо, – наконец сказал он и повесил трубку.

Десятью минутами раньше ему позвонил измученный Хэллидей и рассказал три новости, о которых только что стало известно. Первая касалась двух «беретт», обнаруженных в ведре уборщика в мужском туалете терминала «Люфтганзы». Даже если на пистолетах изначально имелись отпечатки пальцев, их уничтожила мыльная вода. Но не вызывало сомнений то, что это были те самые пистолеты, которые Реймонд отобрал у двух помощников шерифа в лифте суда.

Второе сообщение было связано с «ругером», который нашли в сумке Реймонда в Юго-Западном скором. Согласно результатам баллистической экспертизы, именно это оружие было использовано для убийства двух мужчин после того, как их жестоко пытали в ателье на Пирсон-стрит в Чикаго.

И наконец пришли ответы на вопросы, отправленные вчера днем в управления полиции Сан-Франциско, Мехико и Далласа – городов, которые, согласно записям на магнитной ленте на паспорте Реймонда, он посещал перед тем, как оказался в Чикаго, в течение короткого периода с пятницы, 8 марта, по субботу, 9 марта. В Сан-Франциско неизвестный преступник сбросил свою жертву с моста, в Мехико – оставил на пустой строительной площадке, их лица были обезображены выстрелами в упор. Именно так Реймонд поступил и с Йозефом Шпеером, чтобы его нельзя было опознать сразу.

Хэллидей закончил разговор сообщением о том, что он работает с коллегами из Сан-Франциско и Мехико, пытаясь получить дополнительную информацию об убитых там людях, и попросил Бэррона заняться тем же самым с парнями из Чикаго.

Сделав глоток наспех приготовленного кофе, Бэррон набрал только что продиктованный ему телефонный номер и стал ждать ответа. От Джейка Стемковски, инспектора отдела по расследованию убийств полицейского управления Чикаго, ему нужно было получить как можно больше информации о двух мужчинах, убитых в одном из ателье этого города. На столе лежал автоматический кольт сорок пятого калибра с романтичным названием «двойной орел». Это был его собственный пистолет, который, лишившись служебной «беретты», Бэррон достал из обычно запертого на ключ ящика письменного стола.

На другом конце линии сняли трубку, и низкий скрипучий голос проговорил:

– Стемковски.

– Это Джон Бэррон, полиция Лос-Анджелеса, бригада пять-два. Извините, что разбудил вас, но у нас тут рыщет по городу очень скверный парень, и нам нужна ваша помощь.

– Да уж, наслышан. Чем могу помочь?

Джон снова отхлебнул кофе.

– …Они были портными, – рассказывал Стемковски. – Братья, шестидесяти семи и шестидесяти пяти лет. Фамилия – Азов. А-З-О-В. Русские иммигранты.

– Русские?

Внезапно ему вспомнилась одна из записей в ежедневнике Реймонда: «Посольство России/Лондон. 7 апреля/ Москва».

– Это вас удивляет?

– Возможно. Пока не знаю…

– Да, они были русскими, хотя и прожили в Штатах уже сорок лет. В их компьютере мы нашли файл, в котором содержатся имена выходцев из России, проживающих в Соединенных Штатах. Так вот, только в Лос-Анджелесе их тридцать четыре человека.

– В Лос-Анджелесе?

– Да.

– Они евреи?

– Полагаете, преступление на базе расовой ненависти?

– Не исключено.

– Может, вы и правы, но эти евреями не были. Они были русскими, православными христианами.

– Можете переслать мне этот список?

– Постараюсь сделать это как можно скорее.

– Спасибо. Еще раз извините, что разбудил. Теперь можете досыпать.

– Да нет, уже пора вставать.

Бэррон повесил трубку и некоторое время неподвижно стоял у телефона, глядя на «двойной орел», а потом перевел взгляд на их с Ребеккой фотографию. Он уже не знал, как поступить с сестрой. Хотя миновало всего двое суток, все события, случившиеся до этого, казалось, ушли далеко в прошлое. Ужас и отвращение, которые он испытал, став зрителем казни Донлана, открытие относительно того, чем занималась бригада на протяжении своей долгой истории, предостережения сначала Макклэтчи, а потом Хэллидей – все это словно осталось в какой-то другой жизни.

Теперь имело значение только то, что Рыжий мертв, а его убийца находится на свободе – человек, о котором практически ничего не известно, но который будет убивать снова и снова, пока его не остановят. Мысль об этом наполнила Бэррона яростью и заставила его сердце биться чаще. Он перевел взгляд с фотографии на кольт.

И только теперь Джон понял – он стал полноправным членом легендарной 5–2.

57

Беверли-Хиллз, тот же день, четверг, 14 марта, 4.40

Реймонд смотрел на монитор компьютера в маленьком кабинете Альфреда Нойса. Он только что прочел закодированное сообщение от Жака Бертрана из Цюриха: «Документы готовят в Нассау, на Багамах. Договоренность об отправке самолета достигнута. Окончательное подтверждение пришлю позже».

Раньше баронесса сообщила ему о том, что после того, как документы будут готовы, их перешлют ему с пилотом зафрахтованного самолета. Однако потом он изменил план, намереваясь самостоятельно добраться до Франкфурта. И вот теперь приходилось начинать все сначала. В этом не было чьей-то вины, просто так сложились обстоятельства. Впрочем, нет, Господь продолжал испытывать его.

Пансионат Святого Франциска, 8.00

Кончики пальцев, покрытые чем-то красным, прикасаются к белой поверхности и выводят на ней большой алый круг. Еще два коротких прикосновения, и посередине круга появляются два глаза, затем – нос-треугольник, и наконец рот с опущенными книзу уголками губ, печальный, как трагическая маска.

– Со мной все в порядке, – одними губами, но очень отчетливо проговорил Бэррон и улыбнулся.

Он отошел от мольберта, перед которым, рисуя пальцами, стояла Ребекка, и направился к открытому окну крохотной художественной студии пансионата. Из него открывался чарующий вид на идеально ухоженные зеленые лужайки.

Прошедший накануне дождь умыл город, и сейчас Лос-Анджелес с удовольствием подставлял под яркие лучи утреннего солнца свои улицы, бульвары и аллеи. Однако за видимой чистотой и приветливостью города скрывалась неприглядная правда, от которой Джон пытался оградить сестру: в последние дни здесь убивали слишком много людей, и с этим нужно было что-то делать.

Он почувствовал прикосновение к рукаву своего пиджака и обернулся. Рядом стояла Ребекка и куском махровой ткани вытирала краску с пальцев. Закончив с этим, она отложила тряпку, взяла в свои ладони обе его руки и заглянула в его лицо. В ее темных глазах, как в зеркале, отразились все чувства, которые он испытывал: бушевавший в его душе гнев, томившие его боль и чувство утраты. Бэррон знал: девушка пытается понять, она расстроена и находится в отчаянии оттого, что не может ему об этом сказать.

– Все в порядке, – прошептал он, обнимая сестру. – Все в порядке. Все будет хорошо.

Паркер-центр, 8.30

Дэн Форд занял место в первом ряду обвешанных микрофонами и телекамерами журналистов, собравшихся, чтобы выслушать официальное заявление властей. Мэр города зачитывал его по бумажке:

– Сегодня жители Лос-Анджелеса оплакивают кончину коммандера Арнольда Макклэтчи, человека, который для всех знавших его был просто Рыжим. «Я не герой, я просто коп», – часто говорил он про самого себя. Он принес в жертву самое драгоценное, что у него было, жизнь, ради того, чтобы его товарищ, другой полицейский, мог жить дальше…

Несколько секунд он молчал, затем продолжил, сообщив, что губернатор Калифорнии отдал распоряжение приспустить флаг на здании Капитолия как дань памяти Макклэтчи. Кроме того, мэр сообщил, что в соответствии с последней волей коммандера никаких пышных похорон не будет, лишь скромные поминки в его доме, на которых будут присутствовать самые близкие друзья.

– Вы все знаете, что Рыжий ненавидел всякого рода слезливость и сентиментальность и как решительно он умел положить конец проявлениям подобного рода чувств.

После своего выступления мэр передал микрофон шефу городской полиции Луису Харвуду, который сообщил, что, во-первых, в соответствии с его приказом с сегодняшнего дня сотрудники бригады 5–2 будут больше недоступны для средств массовой информации. Точка. Во-вторых, сейчас их единственной миссией становится поимка беглого убийцы Реймонда Оливера Торна. Точка. В-третьих, все возникающие вопросы журналисты должны адресовать в пресс-службу управления полиции Лос-Анджелеса. Точка. Брифинг окончен.

Местные журналисты, освещавшие работу полицейского управления Лос-Анджелеса, сразу все поняли. Заезжие, в том числе репортеры зарубежных СМИ, которых сейчас насчитывалось уже не менее сотни, решили, что их хотят дистанцировать от драмы, которая разыгрывается в городе и с каждым днем набирает обороты. Собственно, так оно и было. Не говоря о гибели Макклэтчи, были убиты еще пять полицейских, а также двое гражданских лиц, а преступник по-прежнему оставался на свободе. В итоге безупречная доселе репутация бригады 5–2, считавшейся лучшим в стране полицейским подразделением, оказалась поставлена под сомнение, и в репортажах о ее работе все чаще стала проскальзывать нескрываемая и зачастую даже оскорбительная ирония. Действия Реймонда в одночасье вернули Город Ангелов во времена Дикого Запада. Хладнокровный убийца моментально превратился в героя бульварной прессы, дерзкого и беспощадного беглеца, которого кто-то из писак окрестил Реймонд Курок, чьи кровавые подвиги прославляли заголовки таблоидов по всему миру.

Человек без совести и прошлого, Реймонд Оливер Торн превратился в современного Джона Диллинджера[6]6
  «Грабитель банков № 1», прославившийся в 30-е годы, обладал к тому же весьма выигрышной внешностью.


[Закрыть] и Билли Кида,[7]7
  Красавец преступник, действовавший в конце XIX века; он превратился в легенду через год после смерти, когда его убийца, шериф Пэт Гаррет, выпустил книгу «Истинная жизнь Билли Кида».


[Закрыть] вместе взятых. Молодой, красивый, отчаянно смелый стрелок с помощью пистолета прокладывал себе путь из любой безвыходной на первый взгляд ситуации и обыгрывал официальные власти по всем статьям. Он превратился в ньюсмейкера номер один, и чем дольше ему удавалось оставаться на свободе, чем более кровавыми становились его преступления, тем выше взлетали рейтинги телепередач и тиражи ежедневных газет.

Городское управление полиции не собиралось дальше терпеть весь этот цирк, особенно теперь, когда любой из репортеров был готов прозакладывать душу дьяволу, чтобы только взять интервью у кого-нибудь из сотрудников знаменитой бригады. Поэтому было решено, что оптимальный выход из данной ситуации – сделать всех их недоступными для средств массовой информации. Единственным исключением стал Дэн Форд. В управлении знали, что ему можно доверять, что в своих репортажах он пишет только правду и в случае необходимости умеет хранить молчание.

58

Беверли-Хиллз, 8.45

Реймонд смотрел на экран компьютера. Прошло ровно четыре часа с тех пор, как он получил первое электронное послание от Жака Бертрана, и теперь не мог понять, почему тот так долго тянет с подтверждением. Телефонный звонок, естественно, исключался.

Оставалось ждать и надеяться на то, что в квартиру внезапно не заявится уборщица или какая-нибудь другая прислуга Нойса, чтобы поинтересоваться у него, кто он такой и что делает в квартире в отсутствие хозяина. Впрочем, Реймонд не особенно волновался – у него под рукой была «беретта», поэтому все силы отдохнувшего после крепкого сна организма он направил на методичный просмотр файлов, содержащихся в компьютере Нойса и обыск его квартиры.

Он самым тщательным образом, дюйм за дюймом, обследовал каждый выдвижной ящик, каждый стенной шкаф, каждый предмет мебели и даже ящик для комнатных растений. Реймонд искал либо еще один ключ от банковской ячейки, либо какую-нибудь подсказку относительно того, где эта ячейка может находиться, но нигде ничего не находил. Впрочем, обнаружилось потайное отделение в трюмо миссис Нойс, где она хранила свои украшения. Драгоценности были на месте, но ни ключа, ни подсказки там не оказалось.

Наконец он прекратил поиски и стал ждать обещанное сообщение от Бертрана, надеясь на то, что никто из читающих утренние газеты и смотрящих выпуски теленовостей не заметил его вчера вечером на Линден-драйв или сегодня утром из окна дома напротив.

Цюрих, Швейцария, то же время (15.45 по местному времени)

Внимание баронессы Марги де Вьен было целиком приковано к экрану телевизора, органично вмонтированного в необъятных размеров книжный шкаф из красного дерева. Она находилась в кабинете Жака Бертрана, расположенного на четвертом этаже здания на Линденхоф.

Одетая в темный костюм для путешествий, в свои 52 баронесса была столь же прекрасна, как и 30 лет назад. Ее длинные волосы были забраны вверх и прятались под мерлушковой шляпой в виде колокола, которая скрывала большую часть ее лица.

Баронесса явно испытывала неловкость. Ей очень редко приходилось встречаться со своим адвокатом лицом к лицу – как правило, дела решались с помощью переговоров по защищенным телефонным линиям и зашифрованных посланий по электронной почте.

Она прибыла в Цюрих, поскольку точный механизм дал сбой, тщательно выверенный план превратился в кошмарную череду непредвиденных событий. Жизнь Реймонда зависела теперь не только от него самого, но и от них тоже. То, что планировалось ими на пятницу в Лондоне и на 7 апреля в Москве, подлежало теперь радикальному пересмотру.

Догадались ли Нойс и Китнер о том, кто стоит за убийствами в Новом Свете? Об этом оставалось только гадать. Если, увидев его фотографии по телевидению, они и заметили некоторое сходство, вряд ли они сумеют узнать его после стольких лет. Тем более что тот, кого они помнят, был темноволос и чернобров, а этот – молодой мужчина со светлыми волосами и бровями, да к тому же сделавший пластику носа.

И все же было очевидным, что Нойс поспешил в Лондон под влиянием момента, возможно испугавшись того, что человек, убивший остальных, придет и за его жизнью. Более того, оказавшись в британской столице, он непременно встретится с Китнером, чтобы получить совет относительно того, что делать дальше, и в результате предметы, хранящиеся в банковской ячейке, могут быть изъяты оттуда и перепрятаны в какое-нибудь другое потайное место, что еще более осложнит ситуацию.

Все это было тревожно само по себе, но то, что они видели на телеэкране сейчас, вызывало еще большее беспокойство. Фотография Реймонда в специальном репортаже Си-эн-эн, видеокадры, сделанные в международном аэропорту Лос-Анджелеса накануне вечером, когда после неудачной попытки их приятеля попасть на борт вылетающего во Франкфурт рейса 453 «Люфтганзы» завязалась перестрелка, в ходе которой он застрелил троих полицейских. Один из убитых Реймондом оказался очень известным и почитаемым детективом.

Телефонный звонок заставил баронессу отвлечься от теленовостей. Как только Бертран снял трубку, она нажала кнопку на пульте дистанционного управления, выключив звук телевизора.

– Да, – сказал Бертран на французском языке, – да, конечно, немедленно поставьте меня в известность. – Затем он повесил трубку и посмотрел на баронессу. – Все устроено. Самолет уже в воздухе. Теперь все остальное зависит только от него.

– Господь испытывает всех нас.

Баронесса вновь повернулась к телеэкрану, на котором мелькали кадры репортажа о ходе охоты на Реймонда, в которой были задействованы полицейские силы по всей Калифорнии. Хватит ли у него сил, чтобы пройти через все это и выйти из схватки непобежденным? Или, может быть, ей стоит надавить на него посильнее?

Лос-Анджелес, Паркер-центр, 9.05

Бэррон стремительно шагал по коридору, одновременно разговаривая по мобильнику с Джейком Стемковски. Несмотря на приказ шефа Харвуда, в тот момент, когда он вышел из машины и тут же раздался звонок из Чикаго, его попыталась атаковать целая орда журналистов. Полицейским все же удалось оттеснить их, после чего Джон вошел в боковую дверь и поднялся на запасном лифте.

– На основе списка, изъятого у убитых братьев, мы составили свой, с разными интересными подробностями, я сейчас отправляю вам эту бумагу по факсу. Если у нас появится еще что-нибудь новенькое, немедленно поставлю вас в известность.

– Спасибо, – ответил Бэррон.

– Я слышал про коммандера. Примите соболезнования.

– Спасибо.

Бэррон отключил связь и открыл дверь кабинета бригады 5–2. Полчак и Ли стояли у окна, возле письменного стола Бэррона, словно ждали его прихода. Вид у них был странный, словно мужчины успели выпить, хотя подобное исключалось.

– В чем дело? – спросил он, закрывая за собой дверь.

Детективы молчали.

– Хэллидей и Вальпараисо разъехались по домам?

– Только что ушли, – кратко ответил Полчак. На нем был все тот же костюм, что и в аэропорту, взгляд был тяжелым, а на подбородке и щеках успела отрасти жесткая щетина. – Ты позволил этой мрази отобрать у тебя пистолет. Ты облажался и сам знаешь об этом.

Джон перевел взгляд на Ли. Тот тоже не сменил одежду и не побрился. После того как они привезли миссис Макклэтчи печальную весть, ни один из них так и не заехал домой, и сейчас оба находились в ужасном состоянии духа. Но не из-за усталости. Рыжий был для них богом, а Бэррон – молодым засранцем, который должен был убить Реймонда, но не только не сделал этого, а еще позволил ему завладеть своим служебным пистолетом, из которого тот убил Макклэтчи. Все эти мысли безошибочно читались в их взглядах, в выражении их лиц. Они явно считали его виновным в смерти коммандера.

– Мне очень жаль, – тихо проговорил Бэррон.

– Ты вооружен? – Взгляд Полчака был наполнен смесью презрения и ненависти.

– А что? – Неужели они возненавидели его до такой степени, что готовы убить прямо здесь и сейчас?

– Реймонд забрал твой пистолет, – сказал Ли, – и убил из него Рыжего.

– Да, я знаю. – Джон окинул стоящих напротив мужчин испытывающим взглядом и медленно отвел в сторону полу пиджака, продемонстрировав кольт в кобуре на поясе. – Это мой собственный. Я хранил его дома. – Он запахнул пиджак. – Меня мало волнует, что вы думаете обо мне, – продолжал он. – Самое главное – обезвредить преступника. Согласны?

Лен тяжело дышал, зло уставясь на него.

– Да, – наконец процедил он.

– А ты, Рузвельт?

Несколько долгих секунд Ли ничего не отвечал, лишь смотрел на Бэррона, словно раздумывая, что предпринять. Надо же, насколько огромен этот негр! Он мог бы без труда переломить его одной рукой.

До предела напряженную атмосферу немного разрядило жужжание факса. Наконец пришел список, который переслал из Чикаго Стемковски.

Великан пробурчал:

– Да, ты прав.

– Вот и ладно, – кивнул Бэррон обоим мужчинам и направился к факсу, чтобы оторвать бумажную ленту.

Он прочитал список, затем еще раз пробежал глазами по труднопроизносимым фамилиям. Поначалу ничто не привлекло его внимания, и он уже собирался скомкать и выбросить бумагу, сочтя ее бесполезной, но вдруг данные на одного мужчину заинтересовали его. Во-первых, его фамилия не была русской, а во-вторых, адрес, по которому он проживал… Джон поднял взгляд на Ли и Полчака.

– У убитых в Чикаго братьев был друг в Беверли-Хиллз – Альфред Нойс, владелец магазина, расположенного в нескольких шагах от пиццерии, в которой девочка видела Реймонда, и в нескольких кварталах от того места, где нашли машину с трупом консультанта из Нью-Джерси. А вот и его адрес.

9.17