Текст книги "Изгнанник"
Автор книги: Аллан Фолсом
Жанр:
Триллеры
сообщить о нарушении
Текущая страница: 33 (всего у книги 54 страниц)
56
Отель «Сент-Оранж», улица Нормандии. Все тот же день – четверг, 16 января, 14.30
Мартен стоял у окна холодного, обшарпанного номера гостиницы, где остановился Коваленко. Русский детектив в это время сосредоточенно выстукивал что-то на клавиатуре своего лэптопа – ему нужно было срочно отправить в Москву отчет за день. На кровати возле крохотного стола, за которым разместился Коваленко, валялись записная книжка Хэллидея и папка Дэна Форда.
Грузный, бородатый Юрий Коваленко был похож на медведя. Его большой живот, обтянутый синим свитером, выпирал из расстегнутого пиджака, под полой которого пряталась поясная кобура с внушительным пистолетом. Наблюдая за тем, как тот работает, Николас вновь подумал, что облик этакого добродушного толстяка обманчив. Подобное чувство зародилось у Мартена, еще когда они впервые повстречались в гостиничном номере, где толпились люди Ленара, а на кровати лежало бездыханное тело Хэллидея. Потом – в квартире Армана…
Ленар – хороший детектив, но Коваленко был все-таки лучше, более проницательный, независимый, дотошный. Он неустанно подтверждал свои способности: установил несанкционированную слежку за квартирой Дэна Форда, устроил за ним же рано утром загородную погоню, непринужденно допросил Мартена, когда они возвращались с места убийства на реке, разыграл от начала до конца спектакль с Клем, обыскал, словно собака-ищейка, двор Армана, когда оттуда ушли люди Ленара, и в итоге обнаружил тайник. Вместо того чтобы сдать мешок с компроматом французской полиции, Коваленко сел в засаду, чтобы выследить того, кто за ней явится. Причем он был на сто процентов уверен, что кто-то придет со стороны закоулка, а вовсе не из квартиры. Короче говоря, действовал он хитро и вместе с тем решительно и определенно пришелся бы по душе Рыжему Макклэтчи.
Но если оставить в стороне его настырность и мастерство, оставался ключевой вопрос: чего он добивается? Снова напрашивался вывод о том, что присутствие Коваленко в Париже связано не только с убийством Альфреда Нойса. Были у него какие-то свои цели, в которых он не признавался французской полиции. Ко всему этому следовало добавить сведения, которые Коваленко наверняка получил у русских следователей, побывавших в Лос-Анджелесе вскоре после того, как там был убит Реймонд. И еще он знал, что Хэллидей входил в лучшую бригаду лос-анджелесской полиции. Следовательно, вполне можно было предположить, что Коваленко прослеживал четкую связь между прошлым и будущим, то есть считал, что случившееся в Лос-Анджелесе имеет прямое отношение к событиям в Париже.
– Не хотите ли водки, мистер Мартен? – Коваленко неожиданно захлопнул свой лэптоп, бодро встал и, поеживаясь от холода, подошел к ветхой тумбочке, на которой стояла опорожненная на две трети бутылка.
– Нет, спасибо.
– Ну, тогда выпью за нас двоих. – Русский налил небольшой стакан доверху, приветственно поднял его и опрокинул в рот.
– Скажите-ка мне, что там? – Он указал пустым стаканом в сторону постели, на которой лежали записная книжка Хэллидея и папка Дэна Форда.
– Вы о чем?
– О том, что вы нашли в книжке детектива Хэллидея и в папке.
– Ничего.
– Так уж и ничего… Не забывайте, мистер Мартен, я еще не до конца убежден, что это не вы убили мистера Хэллидея. Кстати, и инспектор Ленар тоже разделяет мою точку зрения по этому вопросу. Если вы хотите, чтобы я пригласил в нашу компанию французскую полицию, то я с удовольствием выполню ваше желание.
– Ну, хорошо, – озлобленно бросил Николас.
Подойдя к тумбочке, он плеснул себе немного водки.
Проглотив ее залпом, он с пустым стаканом в руке в упор посмотрел на Коваленко. Запираться больше не имело смысла. Вся информация здесь, в руках русского, и рано или поздно он в ней разберется.
– Вам говорит что-нибудь имя Реймонда Оливера Торна?
– Естественно. Он искал в Лос-Анджелесе Альфреда Нойса. Был тяжело ранен в перестрелке с полицией и позже скончался. Труп кремирован.
– А может быть, и нет.
– Что вы имеете в виду?
– Я имею в виду то, что Дэн Форд так не думал. Он выяснил, что полицейские записи, касающиеся Торна, исчезли из многочисленных досье. Более того, лица, имевшие отношение к оформлению свидетельства о смерти Торна и его кремации, или погибли, или пропали без вести. Судя по всему, такие же подозрения имелись и у Хэллидея, который пошел по следу известного калифорнийского пластического хирурга, внезапно отошедшего от дел и уехавшего в Коста-Рику. Причем произошло это в течение нескольких дней после смерти Торна. Потом он появился в Аргентине, но уже под другим именем. Не знаю, что это все значит. Но во всяком случае, этого было достаточно для того, чтобы Хэллидей купил авиабилет до Буэнос-Айреса. Он намеревался вылететь туда сразу после того, как разберется с делами здесь, в Париже. Все свидетельства на этот счет вы можете найти там, – кивнул Мартен в сторону книжки, валявшейся на кровати. – Его записи, его билет…
– Почему вы утаили эту информацию от инспектора Ленара?
Вопрос был хороший, и Мартен не сразу нашелся, что ответить – так, чтобы не «засветиться». Не разболтать, что произошло с Реймондом в Лос-Анджелесе и почему мертвы члены бригады. Вдруг ему пришла в голову гениальная мысль, как избежать прямого ответа на вопрос и одновременно получить то, что было ему нужнее всего, но находилось вне досягаемости, – копию отпечатка пальца, снятого полицией с машины Дэна Форда. Ход был рискованный, потому что если Коваленко отреагирует не самым дружелюбным образом, то можно потерять все и оказаться в лапах парижской полиции. И все же возможность открывалась благоприятная и неожиданная. Каков бы ни был риск, было бы глупо не попытаться ею воспользоваться.
– А если я скажу вам, что в убийстве Альфреда Нойса Дэн Форд подозревал Реймонда Торна?
– Торна?
– Да. К тому же не исключено, что сами Хэллидей и Дэн стали жертвами этого человека. Как вы знаете, все трое были причастны к событиям, заворачивавшимся вокруг Торна в Лос-Анджелесе.
Мартен заметил, как в глазах Коваленко, которые до того оставались равнодушными, пробежала искорка. Значит, он на правильном пути. Что ж, пойдем дальше.
– Нойса убивают в Париже. Следом приезжает Хэллидей. Форд уже здесь в качестве корреспондента «Лос-Анджелес таймс». Никто из них не узнает Торна, поскольку тот перенес пластическую операцию, но он-то знает их всех, а они подобрались слишком близко к его делам.
– Значит, мистер Мартен, вы исходите из того, что главной его целью был Нойс. – Коваленко отработанным движением руки поднял бутылку и разлил остатки водки по стаканам, потом протянул собеседнику его порцию. – Интересно, а у Форда были какие-нибудь мысли о том, чего этому Реймонду Торну было нужно от Нойса сначала в Лос-Анджелесе, а потом здесь, в Париже? Или по какой причине он мог убить Нойса?
– Если у него такие мысли и были, он ими со мной не делился.
– Та-ак. – Коваленко сделал большой глоток. – Что у нас имеется в наличии? Некий безликий подозреваемый и убийства без ясных мотивов. Почему он убил Нойса, почему убил Форда или Хэллидея? Единственное объяснение пока сводится к тому, что они видели его в прежнем воплощении. Кроме того, насколько известно всем остальным, этот человек мертв. Кремирован. Концы с концами не сходятся.
Мартен пригубил водки. Если и раскрывать перед Коваленко оставшиеся карты, то именно сейчас.
«Доверься русскому, – подсказал ему внутренний голос. – Поверь, он преследует собственные цели и не выдаст тебя Ленару».
– Если отпечаток пальца, оставленный на машине Дэна, принадлежит Реймонду, я могу однозначно доказать все, о чем говорил.
– Каким образом?
Мартен до конца допил водку.
– Хэллидей сделал компьютерную копию протокола об аресте Реймонда Торна лос-анджелесской полицией. Когда? Не знаю. Но там есть отпечатки пальцев и фотография преступника.
– Компьютерная копия… То есть диск?
– Да.
Коваленко уставился на него, не веря собственным ушам.
– Вы нашли это в его записной книжке?
– Да.
57
Улица Тюренн, 15.45
Продавец положил в пакет бутылку водки, а следом за ней солидный кусок сыра грюйер, бумажный сверток с тонко нарезанной салями и большой батон. Куплены были также зубная щетка, тюбик зубной пасты, упаковка одноразовых бритв и небольшой баллончик с кремом для бритья.
– Merci, – поблагодарил Мартен, расплачиваясь за покупку.
Выйдя из местного магазинчика, он свернул на улицу Нормандии и зашагал к отелю, в котором остановился Коваленко. В последние несколько часов заметно похолодало, поднялся ветер, пригнавший стадо темных облаков, из которых время от времени начинал сыпать снег. Руки быстро замерзли, изо рта валил пар. Было такое чувство, что он находится в Манчестере, а не в Париже.
Коваленко послал его в магазин пополнить запасы продовольствия и закупить туалетные принадлежности. А сам, вне сомнения, хотел в это время подробнее изучить книжку Хэллидея и папку Форда в надежде отобрать кое-что лично для себя, не прибегая к посторонней помощи. Оба прекрасно понимали, что Мартен мог просто уйти, несмотря на отсутствие паспорта. Чтобы подстраховаться на этот случай, русский сообщил ему, что три с половиной часа назад поезд «Евростар» прибыл в Лондон, но без Николаса Мартена, о чем лондонская полиция в считанные минуты уведомила Ленара. Вне себя от бешенства, Ленар тут же позвонил Коваленко – не для того даже, чтобы информировать его о случившемся, а скорее с целью «выпустить пар». Француз заявил, что расценивает поведение Мартена как личное оскорбление и объявляет общегородской розыск с целью арестовать мерзавца.
– Считаю своим долгом предупредить вас, чтобы вели себя поосторожнее. Так вы идете в магазин?
Вообще-то у Коваленко не было иного выбора. Буквально за минуту до ухода Мартена он запросил у Ленара дубликат досье по делу об убийстве Дэна Форда. Договорились, что документы будут немедленно доставлены в гостиничный номер. Русский особо подчеркнул, что ему нужно полное досье, с четкой фотокопией отпечатка, снятого с машины. Таким образом, было очевидно, что Мартену не следует находиться в комнате, куда в любой момент могут заявиться полицейские, а то и сам Ленар.
Размышляя об этом, Мартен брел, склонив голову и пряча лицо от порывов ветра и мокрых снежных хлопьев. Не менее очевидным ему представлялось и то, что нужно всерьез опасаться полиции, которая рыщет вокруг в надежде найти его.
Опасливо войдя в обветшавший вестибюль гостиницы «Сент-Оранж», Мартен отряхнул снег с головы и плеч. За гостиничной стойкой оживленно болтала по телефону маленькая женщина в черном свитере с изможденным лицом и седыми волосами-сосульками.
Он поймал на себе ее цепкий взгляд, когда проходил мимо. Она отвернулась, лишь когда он подошел к лифту и нажал на кнопку. Ждать пришлось около минуты, и Мартен заметил, что она снова пристально смотрит на него. Наконец дверь открылась, он зашел внутрь и нажал на кнопку этажа, где находился номер Коваленко.
Дверцы закрылись; лифт с натугой пополз вверх, скрипя и повизгивая на пути. Николас расслабился, получив возможность хоть несколько мгновений побыть один. Теперь, когда тебя никто не разглядывает, можно обдумать сложившуюся ситуацию. Помимо очевидных факторов риска, таких как Коваленко и французская полиция, было кое-что еще, что не давало ему покоя. Мысль эта терзала его с утра, и он жалел, что не может обсудить ее с леди Клем. В душе нарастало ощущение, что Ребекка не сказала ему всей правды, когда он предыдущим вечером наконец получил возможность поговорить с ней в отеле «Крийон». Ее рассказ о том, как она уснула в ванне, выпив бокал шампанского, не показался ему искренним. Наверняка с ней приключилось что-то еще.
Что именно? Она не могла или не хотела говорить об этом. Может быть, у нее есть любовник? Но сейчас не время быть легкомысленной. Не время, если на свободе бродит Реймонд. Нужно как-то внушить ей, что необходимо всегда быть начеку, сознавая, где и с кем ты находишься. Необходимо…
Громко ухнув, лифт резко остановился. Дверцы разошлись в стороны, он выглянул в коридор. Пусто. Мартен осторожно вышел из кабины и направился к двери номера Коваленко.
Внезапно им овладела неуверенность. Полицейских машин на улице не было. Прибыл ли посыльный от Ленара или еще нет? Или, может быть, уже ушел? А что, если этот человек приехал в машине без опознавательных знаков и сидит сейчас у русского?
Мартен подошел к двери и прислушался.
Ничего подозрительного.
Выждав еще несколько секунд, он постучал. Ответа не последовало. Отлучался он ненадолго, а русский ничего не говорил о том, что тоже собирается выйти на улицу.
Снова постучал – безрезультатно. Наконец Мартен решился и толкнул дверь – она оказалась незапертой.
– Коваленко? – с опаской позвал он.
Никто не ответил, и Николас шире приоткрыл дверь. В номере никого не было. Лэптоп русского лежал на кровати, рядом – его пиджак. Мартен вошел, плотно притворив за собой дверь, и поставил пакет с покупками на стол. Так где же Коваленко? Полиция приходила или нет?
Сделав еще шаг, он увидел, что из-под пиджака русского детектива торчал большой желтовато-коричневый конверт с печатью парижской полицейской префектуры. Затаив дыхание, Мартен вытащил его и открыл. Страниц пятьдесят убористого текста и с десяток фотографий места преступления, первым в пачке был снимок отпечатка среднего пальца со штампом: «Pièce à conviction #7».[23]23
Вещественное доказательство номер 7 (фр.).
[Закрыть]
– Это наверняка будет вам интересно, – раздался за спиной голос с характерным акцентом.
Николас резко повернулся: Коваленко стоял в двери, держа в руке компьютерный диск.
– Где вы были?
– В туалете. – Русский вошел и захлопнул за собой дверь.
58
– Видели? – Мартен кивком указал на диск.
– Сравнил ли я два отпечатка? Да.
– И что же?
– Сами посмотрите.
Коваленко подошел к кровати, вставил диск в компьютер и отступил на шаг. Экран заполнила схема отпечатков пальцев Реймонда из лос-анджелесского досье. Коваленко навел курсор на изображение правой руки и щелкнул, потом отдельно выделил средний палец и наконец дошел до квадратика с командой «увеличить». Один предельно четкий отпечаток разросся на весь экран. Мартен поднес к экрану увеличенный фотоснимок и почувствовал, как у него учащенно забилось сердце: каждая линия, каждая завитушка, каждый изгиб на обоих изображениях идеально совпадали.
– Боже правый, – прошептал он, изумленно уставившись на Коваленко.
Ответный взгляд русского был очень внимателен.
– Ваш Реймонд Оливер Торн восстал из пепла и прилетел в Париж. Думаю, мы не ошибемся в предположении, что именно он был тем, кто убил Дэна Форда, а также Жана-Люка…
– Вабра.
– Как вы сказали? – тут же оживился Коваленко.
Мартен резко отвернулся от экрана и посмотрел собеседнику прямо в глаза:
– Вабр – это фамилия печатника.
– А вы откуда знаете? Ни я, ни Ленар не называли ее ни вам, ни кому-либо другому.
– Я нашел ее в записях Дэна.
Глубокий, почти животный страх, который вызывал у него Реймонд, казавшийся безудержным, неуязвимым, загадочным существом из какого-то иного мира, внезапно отступил. Как ни странно, душу успокаивала определенность. Стало доподлинно известно: монстр жив. Эта уверенность придала Мартену смелости для того, чтобы сделать следующий шаг во взаимоотношениях с Коваленко.
– Французское слово «carte» означает географическую карту или какую-то схему, а также меню. Вы искали карту, а оказалось, что речь идет о меню, которое Дэн Форд намеревался забрать у Вабра, перед тем как был убит.
– Я выяснил все значения этого слова, мистер Мартен. Компания, где работал Вабр, не занимается изготовлением карт и вот уже на протяжении двух лет не отпечатала ни одного меню. Не было никаких карт или меню ни в машине Форда, ни в «тойоте» Вабра.
– Конечно не было. Его забрал Реймонд. – Мартен прошелся по комнате. – Он откуда-то узнал, что Вабр имеет в своем распоряжении нечто и собирается отдать это Дэну. Реймонд не только хотел сам заполучить эту вещь, ему также не было нужно, чтобы кто-нибудь из них упоминал о ней впоследствии. Вот он и убил обоих.
– Откуда же Вабр взял это самое «меню», если его не напечатала его компания? И почему он позвонил мистеру Форду в три часа утра, попросив его выехать далеко за город, чтобы передать ему это?
– О том же самом я задумался, когда нашел меню в портфеле Дэна. К чему такая срочность? – Николас нервно взъерошил волосы. – Что, если Вабр к тому времени уже предупредил Дэна о существовании меню и сказал ему, к какому случаю оно приурочено? Если это было что-то действительно важное, а не обычная светская вечеринка, Дэн мог захотеть сам увидеть меню, чтобы лично удостовериться в подлинности информации, а может быть, и еще в чем-то. Тогда он мог попросить Вабра звонить ему в любое время дня или ночи, как только тот раздобудет нужную вещь, и они без промедления встретятся. И вот Вабр достал эту вещь, но только тут осознал всю ее важность. Он забеспокоился, а стоит ли ему соваться в это дело, стоит ли разглашать подобную информацию прессе. Эта мысль не дает ему спать. Но в конце концов, среди ночи, он все же принимает решение: да, Дэну следует знать об этом. Тут же звонит и назначает встречу. Кто знает, может быть, о ее месте они договорились заранее или встречались там уже…
Коваленко долго молча смотрел на него. И когда заговорил, голос его был необычайно тих:
– Что ж, сценарий весьма правдоподобный, мистер Мартен. В особенности если, как вы говорите, речь шла о меню по случаю события, огласки которого не хотел Реймонд. Не хотел до такой степени, что даже не допустил, чтобы эту тему обсуждали два человека.
– Послушайте, Коваленко, – Николас пристально смотрел на него, – это было не первое меню, а второе.
– Не понимаю.
– Сейчас увидите.
Мартен открыл портфель Форда, вынул конверт Китнера, извлек оттуда меню и протянул его русскому.
– Вот первое. Вабр передал его Дэну ранее. Не знаю, за чем охотился Дэн или думал, что охотится. Не знаю, имело ли это меню какое-то отношение ко второму. Не знаю, почему он был убит. Но мы явно имеем дело с событиями, в центре которых оказываются знатные русские особы. Может, вы как-то просветите меня на этот счет?
Коваленко взглянул на листок. Плотный, дорогой картон, тисненый шрифт темного золота:
Мартен заметил, что на лице собеседника отразилось удивление, но тот постарался скрыть это.
– Похоже на безобидную вечеринку, – равнодушно констатировал Коваленко.
– Все очень безобидно – до тех пор, пока один за другим не начинают гибнуть люди, а мы выясняем, что Реймонд не только жив, но бродит где-то рядом. – Николас помолчал, затем продолжил: – Реймонд искромсал моего друга в куски. Вы – русский полицейский, расследующий убийство Альфреда Нойса, бывшего гражданина России. Он купил в Монако бриллианты у Фабиана Кюртэ, который тоже был убит и тоже был когда-то российским гражданином. Год назад ваши следователи побывали в Америке и Мексике по следам убийств бывших россиян, которые, как считается, также пали от руки Реймонда. Романовы – одно из самых выдающихся семейств в русской истории. Так скажите, инспектор, какова связь между Романовыми, с одной стороны, и Нойсом и прочими – с другой?
Детектив пожал плечами:
– Не знаю, есть ли тут вообще какая-нибудь связь.
– Действительно не знаете?
– Нет.
– Что же за чертовщина такая? Сплошная цепь совпадений? – Из русского по-прежнему невозможно было вытянуть хоть что-то путное. – Хорошо, пусть так. Но разве можно считать совпадением наличие двух меню?
– Мистер Мартен, мы не можем сказать наверняка, существует ли второе меню. Это всего лишь ваша гипотеза. Судя по тому, что нам известно, мистер Форд вполне мог охотиться за какой-то картой, о чем я говорил с самого начала.
Мартен ткнул пальцем в меню, на котором значилась фамилия Романовых:
– Тогда почему же он присвоил этому меню номер?
– Номер?
– Посмотрите с обратной стороны, вот тут, внизу.
Коваленко перевернул карточку. Действительно, снизу от руки было написано: «Жан-Люк Вабр. Меню № 1».
– Это почерк Дэна.
Мартен заметил, как его собеседник пробежал листок глазами снизу вверх. Что-то явно привлекло его внимание – в верхней части. Затем, снова пожав плечами, он вернул меню обратно:
– Ну, пронумеровал. Может быть, у него был такой метод систематизации материалов в своем досье.
– Но есть кое-что еще. То, что написано тем же почерком на верху карточки. Я же видел, как вы рассматривали эту надпись. О чем она?
Коваленко замялся.
– Ну, скажите же, что там написано.
– Ожидается присутствие Китнера, – без всяких эмоций, словно автомат, выдал Коваленко.
– Ранее вы мне говорили, что неважно читаете по-английски. Вот я и хотел убедиться, хорошо ли вы поняли эту надпись.
– Я все прекрасно понял, мистер Мартен.
– Он имеет в виду сэра Питера Китнера, председателя совета директоров компании «Медиакорп».
– Откуда такая уверенность? Думаю, в мире живет не так уж мало Китнеров.
– Может быть, вот это кое-что прояснит для вас. – Николас высыпал перед Коваленко содержание китнеровского конверта. Это были собранные Фордом вырезки газетных статей о сэре Питере Китнере.
Можно привлечь и сведения, почерпнутые из телефонного разговора с женой Альфреда Нойса. Ставка была на то, что Коваленко «проглотит наживку», сочтя эти данные взятыми из записей Дэна Форда. Приосанившись, Мартен заявил веским тоном:
– Питер Китнер был другом Альфреда Нойса. Нойс прибыл в Лондон в день церемонии посвящения Китнера в рыцари. В тот же день Реймонд пытался разыскать его в Лос-Анджелесе. Вот я вас и спрашиваю: каково место Китнера во всем этом?
Русский слегка усмехнулся:
– А вы, похоже, немало знаете, мистер Мартен.
– Чуть-чуть… Пользуясь вашими же словами, сказанными в ответ на вопрос Дэна о том, что вы знаете об Америке. Чуть-чуть? Нет, вы-то знаете гораздо больше. Признайтесь, ведь вы были удивлены, увидев меню. И еще большее удивление вызвало у вас имя Китнера, которое вы прочли. Что ж, я выложил вам все, что у меня было. Теперь ваша очередь.
– Не забывайтесь, мистер Мартен! Вы во Франции на нелегальном положении. И мне нет никаких причин рассказывать вам что бы то ни было.
– Может быть, и нет. Но почему-то у меня такое чувство, что у вас также нет абсолютно никаких причин предавать огласке нашу беседу. Если бы это было не так, то вы позвонили бы Ленару в ту же минуту, как только подобрали меня на улице. – Мартен снова подошел к Коваленко из противоположного конца номера. – Еще раз повторяю вам, инспектор: Реймонд в куски искромсал моего лучшего друга. И я не могу оставить это просто так. Если вы не поможете мне, то я наберусь смелости и сам пойду к Ленару. Уверен, что он сочтет имеющуюся у меня информацию весьма любопытной. В особенности когда задастся вопросом, почему вы привезли меня сюда, не поставив его в известность. Его любопытство еще более возрастет, когда он выяснит, что в вашем распоряжении находятся записная книжка Хэллидея и папка Форда.
Коваленко молча рассматривал его. В конце концов он заговорил, и голос его был мягок, даже нежен:
– Похоже, вы очень дорожили дружбой с мистером Фордом.
– Да, очень.
Коваленко задумчиво покивал и пошел к столику у двери за бутылкой, купленной Мартеном. Плеснув себе немного водки, он подержал стакан на весу и перевел взгляд на Мартена.
– Вполне возможно, мистер Мартен, что Питер Китнер был еще одной целью Реймонда Торна.
– Китнер?
– Совершенно верно.
– Но почему?
– Я сказал: возможно. Это не означает, что вероятность очень высока. Питер Китнер – очень известный человек. К тому же, как вы упомянули, друг Альфреда Нойса. – Коваленко отпил водки. – Это просто одна из множества теорий, которые мы здесь с вами строим.
Беседу внезапно прервал резкий звонок сотового телефона Коваленко. Тот немедленно поставил стакан на стол.
– Да, – произнес по-русски Коваленко, прижимая телефон к уху, и продолжил непонятный разговор, повернувшись к Мартену спиной.
Он положил меню и газетные вырезки обратно в папку Форда. И Форд, и Хэллидей были уверены, что Реймонд все еще жив. Оба оказались правы. К тому же по какой-то причине Дэн выделил в своем расследовании линию Китнера. Как он к ней пришел, сейчас уже не узнать. Но теперь и Коваленко не сбрасывает Китнера со счетов, допуская, что тот может быть еще одной целью Реймонда. Говоря об этом, он почти подтвердил правоту Мартена насчет того, что Нойс и Китнер были друзьями. Однако всему происходящему еще нет достаточных объяснений. И непонятно, какова причастность к этим делам Нойса, Кюртэ и прочих убитых в США и Мексике.
Тем не менее Мартен понимал, что между драматическими событиями существует какая-то взаимосвязь. В данный перечень входили записи о 7 апреля в Москве, о ключах от банковской ячейки и другие заметки в ежедневнике Реймонда, в особенности относящиеся к Лондону. Но такие вещи не подлежали обсуждению с Коваленко, учитывая, кем Мартен был в действительности и то, что он старался сохранить в тайне. Даже если он скажет, что узнал эти данные от Дэна Форда, русский все равно сохранит подозрительность, а раскрытие щекотливых деталей лишь усилит недоверие. Мартен не мог себе позволить этого, особенно когда основополагающим было предположение, что Нойса и Кюртэ убил Реймонд, а не кто-то другой. Впрочем, кто же еще, если теперь они знали, что тот жив и находится в Париже?
И оставался вопрос: зачем? Зачем он пошел на такой шаг и чего надеялся добиться? И еще – к чему приложить второе меню? Какое еще ожидалось событие, требующее меню, причем настолько секретное, что Реймонд вынужден был учинить настоящую резню, чтобы об этих планах никто ничего не узнал? Ведь иначе как резней его расправу над Дэном Фордом и Жан-Люком Вабром не назовешь.
Мартен посмотрел на Коваленко, который в дальнем углу комнаты продолжал общаться по телефону. Хорошо, установлено, что Реймонд здесь. Но как найти его, откуда хотя бы узнать, как он выглядит? Если бы каким-то образом удалось разыскать хирурга, который делал Реймонду пластическую операцию, то Коваленко, возможно, сумел бы добиться через аргентинскую полицию судебного постановления, обязывающего доктора раскрыть имя пациента, а также предоставить фотографию, на которой этот пациент запечатлен после операции. В результате у них в распоряжении были бы и его имя, и лицо. Далее, если Реймонд прибыл во Францию легально, авиарейсом и с аргентинским паспортом, то ему пришлось пройти паспортный контроль. Тогда можно установить, в какой аэропорт и в какой день он прилетел.
Мартен подошел к кровати и раскрыл записную книжку Хэллидея. Перелистнул одну страницу, другую, третью и наконец нашел то, что искал: «Доктор Герман Грей, пластический хирург. 48 лет. Проживал в Бель-Эр. Неожиданно для всех уволился, продал дом и выехал из страны».
Рядом с именем Грея в скобках значилось: «Пуэрто-Кепос в Коста-Рике, затем Розарио в Аргентине. Сменил имя на Джеймс Патрик Одетт. ALC/несчастный случай на охоте».
ALC – что же это такое или кто такой? Раньше он допускал, что Хэллидей мог случайно переставить местами буквы. Память снова услужливо подсказала, что ACL – это «передняя крестообразная связка колена», повредить которую можно и на охоте. Однако теперь прежней уверенности не было.
Почувствовав на себе чей-то взгляд, он вскинул голову. Коваленко уже не говорил по телефону, а стоял у кровати и смотрел на него.
– Ребус решаете?
– Вам говорит что-нибудь аббревиатура ALC?
Мартен вновь заметил мимолетное выражение удивления на лице Коваленко.
– Это зависит…
– От чего?
– От контекста, в котором употреблено сокращение.
– Оно встречается в записках Хэллидея, там, где он докапывается до Реймонда и его хирурга в Аргентине.
– Хирурга по имени Джеймс Патрик Одетт?
– Значит, вы все-таки изучали книжку Хэллидея.
– Да, но всего лишь искал в ней диск.
– А как же узнали про Одетта?
– В день убийства детектива Хэллидея доктор Одетт погиб в результате пожара, вспыхнувшего в офисном здании в городе Розарио в Аргентине. Здание, где врач снимал кабинет, сгорело дотла. Погибли еще семеро людей. Огонь уничтожил все, что находилось внутри.
– Вы хотите сказать, истории болезни, рентгеновские снимки…
– Все, мистер Мартен, абсолютно все.
– Точно та же история, что и с другими медицинскими архивами и полицейскими базами данных.
Коваленко кивнул:
– Информация поступила ко мне из моего управления в Москве. Я получил ее, когда возвратился с места убийства Хэллидея и незадолго до того, как поехал сторожить квартиру мистера Форда. – Взгляд его стал отсутствующим, точно в голову ему пришла какая-то тревожная мысль.
Судя по всему, русский только что из телефонного разговора получил свежую порцию данных, причем далеко не самых оптимистичных. И в душе его наверняка происходила борьба по поводу того, какой частью этих данных можно поделиться с Мартеном, если вообще стоит с ним делиться. Наконец взгляд Коваленко снова стал осмысленным. В его глазах теперь читалась не только тревога, но и искренность или, если угодно, беззащитность, какой Николас ранее у него не замечал. Это служило признаком того, что русский решился посвятить собеседника в свои тайны.
– Хотите знать, как и почему у меня появилась такая информация? Я не зря сказал вам, что все зависит от контекста, в котором употребляется сокращение ALC. Джеймс Патрик Одетт – это пластический хирург, у которого был единственный, эксклюзивный пациент. Зовут этого пациента Александр Луис Кабрера.[25]25
ALC – Alexander Luis Cabrera.
[Закрыть] Он получил очень серьезное ранение в результате несчастного случая на охоте в Андах: стрелял в оленя, а ружье разорвалось ему прямо в лицо.
– Когда, – несколько запнулся Мартен, потому что уже знал ответ, – это случилось?
– В марте прошлого года.
– В марте, говорите?
– Да.
– Кто был с ним рядом?
– Никого. Его единственный компаньон находился далеко, потому что ушел вперед по тропе. – Голос Коваленко вдруг зазвучал жестче. И не потому, что он забеспокоился, что уже рассказал лишнее. Скорее, ему самому не хотелось верить в то, что он говорит. – Я знаю, что вы сейчас думаете, мистер Мартен. Вы думаете, что все это было подстроено. Что этот несчастный случай был вовсе не случайным. И что произошел он не в Андах, а в Лос-Анджелесе, в перестрелке с полицией. Но на деле все обстояло не так. Есть отчет бригады медиков-спасателей, которая эвакуировала его из гор на вертолете, есть описание курса лечения в больнице. Есть, наконец, записи лечащих врачей.
– Эти записи могут быть фальшивкой.
– Согласен. Но есть одно существенное «но». Александр Кабрера – очень крупный и вполне законопослушный аргентинский бизнесмен. Приключившееся с ним несчастье освещалось в стране крайне широко.
