Текст книги "Изгнанник"

Автор книги: Аллан Фолсом

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 54 страниц)

23

– Вали отсюда! Быстро! – яростно прошипел Форд. Мартен колебался. – Ну давай же, давай!

Наконец Николас повернулся и направился к выходу. Форд последовал за ним. Он бы не удивился, увидев здесь Вермеера, но – Хэллидей? Какого черта ему тут понадобилось?

– Именно об этом я тебя предупреждал! – Дэн поравнялся с приятелем.

– Давно он в Париже?

– Откуда я знаю! Я вижу его здесь в первый раз, а управление Лос-Анджелеса в этом расследовании участия не принимает. Он, наверное, приехал сюда как частное лицо.

– А детектив рядом с ним – тот, кто расследует убийство?

– Да, – кивнул Форд, – инспектор Филип Ленар.

– Дай ключи, я подожду тебя в машине. А ты возвращайся туда и постарайся что-нибудь разузнать. Тем более что Хэллидей тебя хорошо знает.

– Он будет спрашивать про тебя.

– Нет, он будет спрашивать про Джона Бэррона, – усмехнулся Мартен, – а его ты не видел с тех пор, как уехал из Лос-Анджелеса.

Мартен машинально изучал приборную доску «ситроена».

Джимми Хэллидей. Что бы ни говорили официальные лица из управления полиции, можно было предвидеть, что они пошлют кого-нибудь в Париж, услышав об убийстве, почерк которого не мог не заставить вспомнить Реймонда. А Хэллидей знал обо всем, что связано с Нойсом больше, чем кто-либо еще. Если предположить, что убийство Нойса заставило полицию Лос-Анджелеса вернуться к делу Реймонда, они уже наверняка обнаружили исчезновение всех связанных с ним материалов, и это не могло не натолкнуть их на мысль о том, что преступнику удалось каким-то загадочным образом покинуть больницу. Теперь же, когда все записи, касающиеся его, исчезли, а сообщники либо уничтожены, либо пропали без вести, и нынешняя его ипостась никому не известна, он, поправив здоровье, снова принялся за реализацию своего плана – с того самого места, на котором его так бесцеремонно прервали.

Швейцария, Невшатель, то же самое время

Ребекка впервые увидела его в середине июля, когда немногочисленная группа осматривала Юру, а еще через пару недель они встретились за обеденным столом в доме Ротфельзов. Он знал, что Ребекка является пациенткой Юры, и выказал неподдельный интерес к практикуемым там психотерапевтическим программам. Они провели вместе около часа, разговаривая, а затем играя с детьми хозяев дома, и под конец Ребекка уже знала, что он влюблен в нее. И все равно прошел еще целый месяц, прежде чем он взял ее за руку, и еще один – прежде чем поцеловал.

Эти месяцы до того момента, когда они впервые прикоснулись друг к другу, стали для девушки настоящей пыткой. Один взгляд рассказал ей о его чувствах, и с этого момента ее собственные чувства начали разгораться подобно костру, до тех пор пока любовь Ребекки к нему не стала такой же сильной, как его, а может, даже превзошла ее.

Александр Кабрера был для нее самым прекрасным мужчиной из всех, которых она знала или когда-либо видела. Для нее не имело никакого значения ни то, что тридцатичетырехлетний высокообразованный и весьма успешный бизнесмен был на десять лет старше ее, ни то, что он являлся работодателем Жерара Ротфельза.

Этот аргентинец владел и руководил корпорацией, которая разрабатывала и строила трубопроводы, а также обеспечивала их эксплуатацию почти в тридцати странах мира. Ее штаб-квартира находилась в Буэнос-Айресе, а в Лозанне – филиал, координирующий деятельность компании на европейском континенте. Поэтому Александр наведывался в Швейцарию каждый месяц, хотя у него был офис и в Париже, в постоянно арендованном номере люкс отеля «Риц».

Относясь с огромным уважением и к самой Ребекке, и к обязанностям, которые она выполняла в доме его подчиненного, а также не желая вносить сумятицу в деятельность филиала корпорации в Лозанне, неизбежной в том случае, если поползут сплетни и пересуды, Александр настоял на том, чтобы они с Ребеккой встречались тайно от всех.

Вот уже на протяжении четырех месяцев их встречи происходили именно так, втайне, когда он приезжал по делам в Лозанну или когда ему удавалось уговорить Ротфельзов отпустить девушку на один, два или три вечера. Влюбленные отправлялись в Рим, Париж или Мадрид, останавливались в разных отелях, Ребекку привозил и отвозил специально арендованный автомобиль с шофером. Более того, они еще ни разу не оказывались в одной постели. Это, по словам Александра, должно произойти только в их первую брачную ночь, и ни секундой раньше. А в том, что она будет, не было никаких сомнений, тем более что Кабрера поклялся в этом тогда же, когда впервые поцеловал ее.

В этот день, одевшись потеплее, поскольку январь выдался холодным, Ребекка сидела на скамейке у замерзшего пруда поместья Ротфельзов и наблюдала за вверенными ее заботам ребятишками – трехлетним Патриком, пятилетней Кристиной и шестилетней Колеттой, – которые учились кататься на коньках. Через двадцать минут они вернутся домой. Потом девочки будут заниматься музыкой, а затем – итальянским с преподавателем, приходящим по вторникам и четвергам. Патрик же останется с ней. В четыре часа по средам и пятницам приходил учитель русского языка и после урока с детьми занимался еще час с Ребеккой. К этому времени девушка уже освоила испанский, итальянский и французский и теперь делала столь же впечатляющие успехи в русском. А вот немецкий с его горловыми звуками давался ей с трудом.

Вечером из Буэнос-Айреса для участия в деловом ужине в Сент-Морице приедет Александр, после чего ему предстояло вернуться в Париж. Хотя они и разговаривали по телефону ежедневно, видеться им приходилось нечасто, и сейчас Ребекка всей душой рвалась в Сент-Мориц, чтобы хоть немного побыть рядом с любимым. Однако его положение главы крупной компании, напряженный график, а также добродетельно-требовательный подход к их отношениям делали эту встречу невозможной. И Ребекке оставалось лишь согласиться с таким положением вещей, точно так же как она приняла тайный характер их встреч. «Когда настанет время соединить наши жизни, родная, об этом узнает весь мир», – сказал он ей, а до этого момента об их любви должны знать только они, а также ограниченный круг избранных: Ротфельз, его жена Николь, Жан-Пьер Роден, телохранитель Александра, следовавший за ним повсюду, словно тень, и выполнявший все его поручения.

Правда, существовал еще один человек, для которого отношения между Ребеккой и Александром не являлись секретом, – леди Клем. Она познакомилась с Александром, когда навещала Ребекку в доме Ротфельзов в сентябре. Затем встретила его еще раз, в Лондоне, в Альберт-Холле, на благотворительном вечере по сбору средств в пользу клиники «Бэлмор». Тогда Александр сделал фонду весьма щедрое пожертвование, оговорив при этом, что оно предназначается в основном на нужды Юры.

В третий раз они встретились еще через несколько месяцев, когда Клем опять навестила Ребекку в Невшателе. К этому времени роман между Ребеккой и Александром уже был в самом разгаре. Девушка призналась ей в своих чувствах к прекрасному Александру, но при этом умоляла держать все это в секрете, даже от Николаса:

– Брат слишком зациклен на том, чтобы защищать меня от всех и всего.

Он может отреагировать на это сообщение слишком эмоционально и, возможно, даже решить, что такой влиятельный и всемирно известный человек, как Александр Кабрера, намерен использовать его сестру в качестве игрушки. Кроме того, Александр и сам настаивает на том, чтобы отношения между ними пока сохранялись в тайне.

– И знаешь, – с озорной улыбкой добавила Ребекка под конец их разговора, – если Николас может крутить с тобой роман по секрету от всех, почему у меня не может быть то же самое с Александром? Пусть это будет чем-то вроде игры. – Девушка снова улыбнулась. – Договорились?

Клем, рассмеявшись, кивнула головой.

Вот почему Мартен ничего не знал ни о составленном против него девичьем заговоре, ни о любви, которую носит в сердце его сестра.

24

Париж, бар «Леклюз Мадлен», площадь Мадлен. Тот же день, вторник, 14 января, 14.30

Дэн Форд набрал номер, а затем протянул Хэллидею свой мобильный телефон и взял бокал с бордо, дожидаясь, пока Джимми переоформит свой обратный билет на другую дату, чтобы задержаться в Париже еще на несколько дней.

Они приехали сюда из парка Монсо на такси двадцать минут назад. Хэллидею захотелось выпить, а Форд намеренно увел его подальше от парка, то есть от Мартена, и надеялся, что тот увидит их, поймет, что происходит, и просто-напросто поедет на левый берег, туда, где находилась квартира Дэна и Надин. Выяснить, сделал ли это Мартен или нет, и видел ли он их вообще, было невозможно. Не исключено, что Мартен до сих пор сидел в машине, тщетно дожидаясь своего друга.

– Извини, меня просили подождать. – Хэллидей указал на телефон, а затем взял бокал с бренди и сделал внушительный глоток.

– Все в порядке, – успокоил его Форд.

Джимми выглядел постаревшим лет на десять, а ведь они не виделись меньше года. Он похудел, лицо его осунулось, черты обострились, а голубые глаза, некогда полные жизни, выцвели и потухли. Серые помятые брюки и поношенная светло-синяя куртка довершали облик типичного неудачника.

Уставший и измотанный долгим перелетом, он прибыл в Париж этим утром и отправился прямиком в кабинет инспектора Ленара в здании городской полиции, а чуть позже они поехали осматривать место преступления в парке.

Между прочим, Хэллидей уже не являлся сотрудником полиции Лос-Анджелеса, а работал частным детективом и был нанят страховой компанией с целью выяснить судьбу бриллиантов стоимостью в четверть миллиона долларов. Обычно полиция не любила иметь дело с неофициальным расследованием, но Джимми Хэллидей долгое время работал в полиции Лос-Анджелеса, да к тому же имел когда-то дело с Нойсом, поэтому Ленар был рад его появлению, так же как чуть раньше он выразил готовность принять помощь от Дэна Форда.

Первоначальный план Джимми заключался в том, чтобы провести в Париже два или три дня, выяснить, какие улики удалось собрать французской полиции, установить личный контакт с Ленаром и, договорившись о том, что его будут держать в курсе расследования, вернуться домой. Однако обстоятельства внезапно изменились, и произошло это именно в тот момент, когда в парке к ним присоединился Дэн Форд. Зазвонил мобильный телефон инспектора Ленара, и через несколько секунд они уже знали, что несколько часов назад в Монте-Карло убит знаменитый на весь мир торговец бриллиантами, богач Фабиан Кюртэ. Проникнув в роскошный дом Кюртэ, неизвестный взломщик в черной шапочке-маске застрелил его и телохранителя.

Именно у покойного Альфред Нойс приобрел те самые бриллианты, которые исчезли после его убийства.

Ленар поехал в аэропорт, чтобы сесть на ближайший рейс до Монте-Карло, и тогда Хэллидей спросил у Форда, нет ли поблизости местечка, где они могли бы выпить и откуда он мог бы позвонить в авиакомпанию, чтобы перенести дату вылета. Вел он себя сдержанно, лишь сказал, что ему приятно вновь увидеть Форда и он рад за него. Получить работу в таком замечательном городе – об этом можно только мечтать! Он ни разу не упомянул Джона Бэррона, не спросил, где он и что с ним случилось. Имя Реймонда было упомянуто лишь вскользь, поэтому невозможно было понять, располагает ли он той же информацией, что и Форд.

Форд невольно задумался: зачем Хэллидей вообще приехал в Париж, если не считать того, что сейчас он в качестве частного детектива выполнял задание страховой компании. А может, это спектакль, тщательно срежиссированный полицией Лос-Анджелеса? Почему бы не предположить, что его направили в Париж с целью восстановить контакт с Фордом и через него выяснить нынешнее местонахождение Джона Бэррона? А что до внешнего облика… Когда-то Хэллидей был первоклассным детективом, оттачивавшим навыки самоконтроля и манипулирования людьми под руководством великого Рыжего Макклэтчи в бригаде 5–2. Вот почему Дэн мысленно пообещал себе следить за каждым своим словом.

– Спасибо, – поблагодарил детектив, возвращая телефон Форду. – Все в порядке.

Затем он взял свой бокал и откинулся на стуле.

– Знаешь, Дэн, а я развелся. Детишки остались у жены. Это случилось… – Он задумался, вспоминая. – Почти семь месяцев назад.

– Жалко.

Хэллидей поболтал спиртное в бокале, потом допил все, что там оставалось, и сделал знак официанту, чтобы тот принес новую порцию.

– Бригаду распустили.

– Я знаю.

– Она просуществовала сто лет, и теперь от нее остались лишь Бэррон и я.

«Вот он и заговорил о Джоне! А что дальше?»

Долго ждать не пришлось, поскольку в следующий момент Хэллидей выдохнул:

– Где он?

– Кто? Бэррон?

– Ага.

– Понятия не имею.

– Да ладно, Дэн.

– Честно не знаю.

Официант принес виски, и Джимми одним глотком выпил сразу половину порции, а потом поставил стакан на стол и посмотрел на Форда.

– Я знаю, что кое-кто из наших посчитался с ним… хотел поговорить об этом, но не смог узнать ни его телефон, ни адрес. Потом я пытался связаться с ним через его сестру в пансионате, но не нашел ее там, а куда и почему она уехала, мне сообщать не захотели. – Он схватил стакан и сжал его так, что костяшки побелели. – Я и с тобой пробовал связаться, не помню только когда. Тебя уже перевели в Вашингтон. Я послал тебе сообщение туда.

– Я его не получил.

– Не получил?

– Нет.

Детектив обвел взглядом бар.

– Нам с Джоном нужно поговорить, Дэн. Очень нужно!

Форд был готов к тому, что на него могут давить, и спокойно ответил:

– В последний раз мы виделись с ним еще в Лос-Анджелесе. Я хотел бы помочь тебе, да не могу. Ты уж извини.

Хэллидей несколько секунд смотрел ему в глаза, а потом отвел взгляд. Дэн сделал глоток бордо. Его собеседник, вне всякого сомнения, понимал, что он лжет. Не важно, пытался ли Хэллидей, как он утверждает, связаться с ним раньше или нет, но сейчас он сидел напротив, со стаканом в руке обводя невидящими глазами помещение бара, посетители которого, поскольку обеденный перерыв закончился, уже потянулись к выходу.

Может, парень просто сломался? За тяжелым психологическим ударом, связанным с расформированием бригады, последовал унизительный перевод в дорожную полицию, а потом вдобавок ко всему его бросила жена… Может, от Бэррона ему и нужно просто посидеть, поболтать по-дружески, вспомнить былое? В конце концов, от всей знаменитой бригады остались в живых только они. А с другой стороны, вдруг он прибыл сюда специально для того, чтобы свести счеты? Напросился провести расследование для страховой компании, чтобы иметь убедительный предлог для поездки в Париж? Убийство Нойса и присутствие здесь его, Дэна Форда, отлично вписывались в такую схему.

– Мне нужно отоспаться, Дэн. – Хэллидей грузно поднялся из-за стола. – Сколько с нас?

– Не беспокойся, Джимми, я заплачу.

– Спасибо. – Он допил виски, поставил стакан на стол и наклонился к Форду. – Я хочу поговорить с Джоном. Сегодня, в крайнем случае – завтра. Я остановился в отеле «Эйфель Камброн». Передай ему, хорошо? Скажи, что это связано с Реймондом.

– С Реймондом?

– Просто скажи ему это. Скажи, что мне срочно нужна его помощь. – Он не сводил сосредоточенного взгляда с журналиста еще несколько секунд, а потом повернулся и пошел к выходу.

Форд встал, бросил на стол купюру в двадцать евро и вышел следом за Хэллидеем на холодную зимнюю улицу.

25

Ни Дэн Форд, ни Джимми Хэллидей не заметили бородатого мужчину крепкого сложения, который в одиночестве сидел за столиком возле двери. Он вышел следом за ними, а затем с невинным видом стоял рядом, пока Форд ловил для Хэллидея такси и называл шоферу отель, в который необходимо отвезти его приятеля.

Затем он проследил, куда затем направился репортер, вынимая на ходу из кармана мобильный телефон.

Они также не видели этого человека и раньше, в парке Монсо, когда тот сидел на лавочке и кормил голубей, наблюдая исподтишка за осмотром места преступления, а после того, как двое мужчин сели в такси, поймал другое и последовал за ними до бара «Леклюз Мадлен».

Бородатый стоял перед «Леклюз» еще секунд десять, вертя головой по сторонам, будто бы решая, что делать дальше. Наконец он повернулся, пошел вниз по улице и вскоре затерялся среди пешеходов, заполнивших площадь Мадлен.

Его звали Юрий Коваленко. В свои сорок один год он был одним из лучших следователей российского министерства внутренних дел, его специализацией было расследование убийств. Он приехал в Париж по приглашению французского правительства, чтобы оказать местной полиции посильное содействие в следствии по делу об убийстве Альфреда Нойса. Коваленко официально ввели в следственную группу, но он не обладал полицейскими полномочиями и подчинялся руководителю группы, инспектору Филипу Ленару, который относился к нему с подчеркнутой вежливостью, но при этом держал на расстоянии вытянутой руки и давал ему ровно столько информации, сколько считал нужным. Такое отношение можно было объяснить двумя причинами. Во-первых, преступление было совершено в Париже, и раскрыть его должна была исключительно французская полиция. Во-вторых, приглашение русского следователя было организовано российским правительством через министерство иностранных дел, и французы согласились на это только из дипломатической вежливости, тем более что делу можно было придать международное значение: убитый являлся бывшим российским гражданином. В результате Ленару велели принять русского следователя в свою команду, но никаких дополнительных объяснений не предоставили. Из-за этого между ними сразу установились довольно натянутые отношения, и это стало одной из причин, по которой Коваленко до сих пор не познакомили с корреспондентом «Лос-Анджелес таймс» Дэном Фордом, не позвали на осмотр места преступления в парк Монсо, когда Ленар отправился туда с Фордом и Хэллидеем.

Что ж, пусть его не пригласили, но они не могли запретить ему приехать в парк самостоятельно и, надев темные очки, сидеть на скамейке, кормить голубей и наблюдать за происходящим. Поступив именно таким образом, Коваленко сумел выяснить для себя кое-что о Хэллидее: например, где он остановился и какими напитками явно злоупотребляет.

Более того, усердие Коваленко принесло ему дополнительный бонус. Когда Дэн Форд приехал в парк Монсо, с ним был второй мужчина, но стоило им увидеть полицейских, они поспешно ретировались. Теперь русский следователь размышлял, кем мог быть тот второй и почему журналист так поспешно увел его. Учитывая тот факт, что неизвестный сопровождал Форда, можно было предположить, что его также интересует совершенное здесь преступление. Не вызывал сомнения и тот факт, что Форд не хотел, чтобы его спутника заметили. Но кого он опасался – Ленара, Хэллидея или их обоих?

Коваленко пытался проанализировать и сложить воедино все имеющиеся в его распоряжении факты. Во-первых, Ленар не пригласил его на встречу с Хэллидеем, бывшим детективом, который, работая в Лос-Анджелесе, общался с Нойсом. Во-вторых, во время этой встречи появился репортер Дэн Форд, который писал о происшествии с Нойсом в «Лос-Анджелес таймс». В-третьих, странное поведение неизвестного, приехавшего в парк вместе с Фордом. Все это вместе наталкивало его на мысль о том, что произошедшее здесь преступление было не простым убийством с целью ограбления, а являлось продолжением прежних событий почти годичной давности.

Очень немногие – только российское МВД, а теперь еще и парижская полиция – знали о том, что Альфред Нойс являлся выходцем из России. Точно так же, как портные, застреленные в Чикаго печально известным Реймондом Оливером Торном. Кроме того, в дни, предшествовавшие появлению Торна в Чикаго, были убиты еще двое выходцев из России – банковский менеджер в Сан-Франциско и очень известный скульптор в Мехико. Информация, содержавшаяся на магнитной ленте паспорта Торна, подтверждала, что он был в этих городах как раз в те дни, когда произошли убийства.

Четверо русских, убитых в течение трех дней! А пятым, до которого Торн пытался добраться, но не смог, поскольку погиб сам, был Альфред Нойс. Не вызывало сомнений: он уцелел только благодаря тому, что оказался в то время в Лондоне. Проблема заключалась в том, что предполагаемый убийца, Реймонд Оливер Торн, был мертв, его тело кремировали, а его подлинную личность и мотив совершенных им преступлений так и не установили.

В связи со всем этим Москва направила в Лос-Анджелес своих следователей. Перед ними была поставлена задача: работая совместно с американскими коллегами, выяснить, не являются ли эти убийства частью обширного заговора, направленного против бывших российских граждан. Под нажимом федеральных властей полиция Лос-Анджелеса предоставила русским следователям доступ к содержимому сумки Реймонда Торна, изъятой из Юго-Западного скорого. Внимательно ознакомившись с ним, российские следователи оказались в таком же тупике, как и американские. Ключи от банковской ячейки, записи в ежедневнике, в которых упоминались дом на Аксбридж-стрит, бар «У Пентрита» и российское посольство в Лондоне, а также дата 7 апреля не говорили им ровным счетом ничего.

А тут еще выяснилось, что «ругер», из которого были застрелены братья, не имеет отношения к убийствам в Сан-Франциско и Мехико. Так что привязать к ним Реймонда было невозможно. Его смерть, кремация и почти полное отсутствие какой-либо дополнительной информации поставили в этой истории жирную точку. Дело было закрыто, отправлено в архив и помещено на полку в целый квартал длиной, забитую тысячами других дел о нераскрытых убийствах. И все же жестокая расправа с Альфредом Нойсом возродила угасший было интерес к делу Реймонда, причем не только у российского МВД и парижской полиции, но и у отставного американского детектива и репортера газеты «Лос-Анджелес таймс», которые так или иначе в свое время имели отношение к Нойсу.

В России иностранные журналисты и их друзья неизменно находились под подозрением, поскольку власти полагали, что они непременно должны быть связаны с разведкой своих стран. Коваленко не видел причин, по которым здесь, в Париже, все должно быть иначе. У него также не было оснований полагать, что от российских следователей, работавших в Америке, скрыли какие-то важные сведения, но, с другой стороны, он не мог быть уверен и в том, что им рассказали абсолютно все.

Итак, комбинация всех этих обстоятельств чрезвычайно заинтересовала Коваленко, и после долгих раздумий он пришел к выводу, что Форд является ключевым человеком, который, скорее всего, обладает наиболее полной информацией, поэтому именно за ним необходимо наблюдать с особой тщательностью.