Текст книги "Каждый за себя (СИ)"

Автор книги: Алена Харитонова

Соавторы: Алексей Ильин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 42 страниц)

   Хищения, саботаж, промышленный шпионаж, внутренние и межкорпоративные интриги – все это Джеду было не в новинку. Но черные сектора и работа во внешнем мире... С этим он сталкивался лишь однажды и тогда же стал персоной нон-грата для рейдерского штаба СБ. И надо ж было такому случиться, что именно сейчас из-за той давней истории (неприятные последствия которой Джеду пришлось разгребать несколько лет) он мог упустить чью-то биологическую разработку. Новейшую разработку! Ведь в случае с биоисследованиями на человеческом материале пять лет – совсем не много.

   Твою мать! Итак, срочно подготовить доклад в СБ корпорации, затем отправить запрос на комплектацию рейд-группы. Хотя... здесь ведь уже есть рейдер. Если, конечно, мисс Ховерс не выцарапала ему глаза и не перегрызла горло. Ленгли усмехнулся, вспомнив, какая ярость была написана на лице Эледы после перформанса, учиненного ее телохранителем. Мужик-то рискует. Впрочем, это сейчас неважно. Важно другое: запросить доступные данные на Винсента Хейли – рейдера, исключенного из штата и работающего по контракту на мисс Ховерс. А заодно неплохо убедить саму мисс Ховерс в том, что куда больше пользы расследованию телохранитель принесет в черном секторе, чем ходящий за ней по пятам...

   У себя в кабинете агент Ленгли взял со спинки стула забытый Эледой пиджак и отправился к боксу, где обосновалась столь очаровательная и вспыльчивая коллега.

   У дверей "апартаментов" стоял невозмутимый Батч.

   – Мистер Фэйн, мне нужно поговорить с мисс Ховерс, – Джед показал телохранителю пиджак и, чуть понизив голос, поинтересовался: – Как ваш коллега? Жив?

   Охранник хмыкнул:

   – И даже здоров. А мисс Эледа сломала ноготь. Поэтому я с высоты своего полевого опыта рекомендую вам быть предельно осторожным. Предельно.

   Ленгли расплылся в улыбке:

   – Я учту.

   – Мэм, к вам агент Ленгли, – сказал Батч в гарнитуру, после чего кивнул посетителю: – Идите, но я предупреждал.

   Эледа стояла перед зеркалом и неторопливо убирала волосы под ободок-резинку.

   – Джед, что случилось? – хозяйка бокса удивленно оглянулась.

   Красивая женщина все же. Очень. И прическа эта ей к лицу.

   – Вы забыли пиджак, мэм, – сказал Джед, кивая на свою ношу.

   – Мэм? – вскинула брови Эледа.

   – Меня предупредили, что надо быть предельно осторожным, – пояснил свой политес собеседник. – Стараюсь не наговорить лишнего.

   Мисс Ховерс рассмеялась. Смех у нее тоже был красивый.

   – Вот же, Батч, шифоньер трехстворчатый! А вы, как я погляжу, человек осмотрительный.

   Она забрала свой пиджак и небрежно бросила его на стул.

   – Итак, мы напряженно ищем исчезнувшую девушку, а вы приходите, чтобы принести мне нечаянно забытый предмет туалета. Лестно, конечно, но с профессиональной точки зрения вас не красит. Поэтому, полагаю, причина не в пиджаке.

   Ленгли улыбнулся. Красивая, умная и довольно-таки ядовитая женщина. Столько достоинств...

   – Эледа, я ознакомился с результатом лабораторных исследований. Пока ничего конкретного, но уже сейчас ясно, что Айя Геллан – экземпляр очень ценный, поскольку является уникальным образцом чьей-то программы по биоразработкам. Досье из интерната будет не особенно информативно. Лучше туда съездить и узнать всё на месте. Но сейчас крайне важно приложить максимум усилий к поискам девушки. Причем желательно найти ее живой. Однако шансы тают с каждой минутой. Нам необходима рейд-группа, только вот, пока в штабе укомплектуют команду, пока утрясут все условности... Время уйдет.

   Мисс Ховерс слушала, не перебивая, а потом вдруг тонко улыбнулась:

   – Нет, Джед. Это исключено.

   Агент Ленгли удивился:

   – Что именно?

   – Я не дам согласия на отправку Винса в рейд.

   Ну, еще бы.

   – Причина? – не стал больше ходить вокруг да около собеседник.

   – Причина проста, – сухо ответила девушка, опускаясь на стул. – Он временно отстранен от рейдов по настоянию военных психологов. Психологов, Джед. Не медиков. Его сочли недостаточно стабильным. Это первое. И второе. В рейд он не пойдет просто потому, что спит и видит, когда это случится. А у меня нет цели воплощать в жизнь его мечты. Нет. Не было. И не будет.

   Ленгли присел на соседнюю кровать и сказал:

   – Мисс Ховерс, помните, вы говорили о своей страсти к идеализации людей? И выражали надежду, что я не солью дело о пропаже Айи Геллан в бюрократическую пучину? Так вот, речь сейчас не о вашей обиде на Винса, не о его неуживчивости и бестактности. Речь о благе для корпорации. Наши личные приязни и неприязни слишком мелки, чтобы потакать им в таком случае. Вы согласны?

   Собеседница прищурилась и смерила Джеда нехорошим взглядом:

   – Вы соображаете, что говорите? – спросила она голосом, в котором звенела стужа. – Какие еще приязни-неприязни? Вам говорят – человек от рейдов отстранен. Адекватность его поведения вы можете оценить на основе личного опыта общения по результатам последних суток. Кажется ли при этом Винсент Хейли нормальным? Как охранник он, конечно, хорош. И как помощник тоже. Но ровно до того момента, пока не возомнит, что ему собираются прищемить хвост. Чуть только возникнет попытка посягнуть на маскулинность и... вы видели, какова реакция. Собираетесь отправить такого человека в рейд в черный сектор? Смею напомнить, корпорация, о коей вы сейчас радеете, выпускать его запретила. Мне, к слову, еще работать с ним, агент. У него контракт на три года. И мой отец не собирается этот контракт разрывать – Винс документом по рукам и ногам связан. Отчего и бесится. Но выбора особенного не имеет. Так вот, повторюсь, мне с Хейли еще работать. Вы представляете, каким он придет из рейда? Он и сейчас-то не вполне адекватен, а после? Лично я собиралась завалить его рутинной работой, которую он терпеть не может: написанием отчетов, изучением документов...

   – Так он только вконец озвереет, – прервал ее монолог Ленгли. – И станет еще более дерзким.

   – Где вы видели, чтобы люди зверели от рутины? – усмехнулась Эледа. – От рутины, Джед, люди погружаются в депрессию. Особенно если им не перед кем выделываться. Заметьте: вы приехали – и Винсент буквально на глазах взбесился. Почему? Все просто. Он – адреналиновый наркоман. Как все рейдеры. Стычки с вами, мой Джед, а вследствие этого – еще и со мной, дают ему то, чего он был долгое время лишен: азарт опасности.

   Мисс Ховерс, неколебимо уверенная в своей правоте, даже не заметила, что в пылу спора назвала Джеда своим. Ленгли это вполне устраивало. Границу, раз перейденную, легче разрушить.

   – Мисс Эледа, – сказал он, – насколько я понимаю, причины вашего несогласия – дурное настроение, вполне закономерное, обида на Винса, вполне справедливая, и переживания о благе корпорации, вполне логичные. Поэтому я предлагаю вам следующее. Дурное настроение мы исправим сегодня вечером за ужином, скажем так... в "Дельмонико". Винса заслуженно накажем, потому что переходить границы ему, безусловно, никто не позволял. А благом для корпорации сейчас все-таки станет выход вашего рейдера в черный сектор.

   Он замолчал, давая девушке осмыслить сказанное. Несколько мгновений мисс Ховерс сверлила агента глазами, а потом сухо произнесла:

   – Джед, надеюсь, вы пригласили меня на ужин не для того лишь, чтобы выпросить себе Винса. Это было бы слишком... мелодраматично.

   Собеседник в ответ улыбнулся:

   – На ужин я планировал пригласить вас еще утром. Но одно ведь другому не мешает, верно?

   Она рассмеялась, однако сразу же посерьезнела:

   – Дело не в том, что я хочу наказать Винса. Дело в том, что Винс забывает свое место. А этого прощать нельзя никому, особенно подчиненным. Договоримся так. Я знаю, о чем вас попросит Винсент в качестве ответной услуги. Его мысли, прямо скажем, не такая уж закрытая книга. Все довольно примитивно. Так вот. Вы ответите ему согласием. Но на деле и пальцем не шевельнете, чтобы выполнить обещание.

   – Если я не выполню обещание, – мягко сказал Ленгли, – то со мной после этого никто больше не захочет иметь дела.

   – Бросьте, Джед, – отмахнулась Эледа. – Ну, разочаруется в вашей кристальной порядочности отстраненный от работы рейдер. И что изменится? Расскажет всем, какой он лох? Вам это навредит?

   – Он может навредить не мне, а вам, – заметил собеседник.

   – Мне? – девушка улыбнулась. – Во-первых, у меня еще есть Батч. Во-вторых, если мистер Хейли что-то мне и сделает, то на карьере рейдера ему придется поставить жирный крест, как и на своем профессиональном имидже. А за эти два пунктика любой рейдер удавится. Причем после этого воскреснет и снова удавится. Не смешите. Разочарование Винса и я, и вы как-нибудь переживем. А ему... ему слишком хорошо платят, чтобы позволять выкидывать коленца, подобные сегодняшнему. Поэтому забирайте этого пса себе, спускайте с поводка, говорите "Фас!". Пусть бежит, роняя хлопья пены. Главное, чтобы по завершении миссии он остался ни с чем. Кстати, до "Дельмонико" пять часов на монорельсе.

   – Мы доберемся быстрее, мисс Ховерс. Какой смысл занимать высокую должность и не иметь при этом преференций? Надеюсь, вы везли с собой к родителям вечернее платье. Это было бы весьма кстати. И еще. Да. Ваша взяла. Не шевельну и пальцем.

   Эледа снова улыбнулась, но вместо ответа показала собеседнику глазами на дверь.

* * *

   Айя осталась одна. Тихо. Пусто. Пыльно. В печи трещит огонь. А на голову словно надета кастрюля, по которой лупят ложками. Виски ломит, в ушах звенит... Да что ж с ней творитcя? Но больно. Очень больно.

   Что-то поползло по губам. Провезла рукой – кровь. Из носа. Почти сразу остановилась. Айя кое-как вытерлась салфетками, которые, на её счастье, отыскались в кладовке. Окровавленные комки бумаги уронила на пол, а сама забралась обратно в спальник, спряталась с головой и закрыла глаза.

   Череп будто стискивали огромные горячие ладони, все сильнее, сильнее, сильнее, еще немного – и он просто треснет. Но когда стало совсем непереносимо, девушка не то уснула, не то потеряла сознание. В глазах потемнело, и всё исчезло.

   Очнулась она оттого, что стало холодно. Огонь в печке уже не трещал. Неужто погас?! А как его разжечь заново? Айя бестолково барахталась в спальнике. Наконец, выбралась, подбежала к печке и, натянув на ладонь рукав, открыла заслонку, заглянула внутрь. Угли чуть рдели под слоем пепла.

   Не больше двух брикетов за раз? Она запихала сперва один, потом второй, посмотрела, не зная, – разгорятся ли? Закрыла дверцу. Послушала. Вроде чуть затрещало... И, прижавшись к теплому выпуклому боку печи, застыла.

   Надо было собраться с мыслями. Но все крутилось вокруг одного вопроса: откуда в ней взялась неожиданная дерзость? Во время беседы с Керро за Айю словно говорил кто-то другой, знающий, что и как нужно сказать. Всё получилось само собой, но собственное поведение оказалось неожиданным.

   В интернате из всех воспитанников Айя Геллан была не только самой тощей и высокой, но и самой застенчивой. Молчунья и тихоня, которая безропотно подчинялась указаниям старших и никогда не конфликтовала с одногруппниками. У нее со всеми были одинаково никакие отношения. Никакие и полностью отчужденные.

   А тут вдруг она заговорила так, как не то что не говорила ни разу в жизни, а как и думать-то не умела. Просто вдруг поняла: молчать и мямлить опасно. Не та ситуация.

   Девушка провела рукой по волосам. Волосы были сальные и спутанные. Бе! Помыться бы... Она огляделась. Ну и пылищи здесь.

   В кладовке отыскался пластиковый таз, пакеты под мусор, тряпка, канистры с технической водой и отдельно – с питьевой. Айя вздохнула и приступила к уборке. Сперва протерла пыль со стола и стульев, выбросила в пластиковый пакет грязные салфетки и пустые банки из-под концентратов, затем вымыла пол. Дышать сразу стало легче.

   Теперь, наверное, надо было сесть за биографию? Вдруг скоро Керро придет? Айя подскочила. Если она долго спала, он ведь и вправду скоро придет! Да плевать на эту биографию, надо помыться! Есть вода и мыло, и таз, и чистая одежда!

   В кладовке неярко светила светодиодная лента. Среди консервов, каких-то коробок и емкостей девушка отыскала все необходимое – губку, мыло, длинную футболку, пахнущую слежавшейся, но чистой тканью...

   Таз был слишком маленьким, усесться в нем не получилось, но стоять вполне. Сперва Айя вымыла голову, взбив на волосах плотную пену. Потом в той же воде вымылась сама. Борозда на боку затянулась и схватилась тонкой розовой кожицей. Еще один шрам... Зато больше не болит и не чешется.

   Так хорошо! Девушка надела чистую футболку, выстирала ветхое белье, доставшееся ей у кроликов, развесила его на спинке стула, пододвинула стул к печи. Может, успеет высохнуть.

   А вот расчески Айя не нашла. Оно и понятно, что Керро ею чесать? Если только спину... Пришлось разбирать волосы пальцами.

   После уборки и мытья надо было, конечно, взяться за мемуары, но тут некстати вспомнились полки с консервами. А консервы были куда интереснее каких-то там воспоминаний. Потому что консервы были вкусными. Айя никогда не ела ничего подобного. В интернате воспитанников кормили только сублиматами: порошковые супы, белковые коктейли, протеиновая паста... Сытно, полезно, но совершенно безвкусно. Вернее, вкус у этого всего, конечно, был, но какой-то... невкусный. Это открытие Айя сделала накануне, когда ела крысу. А сегодня, попробовав консервы, поняла, что все эти годы пихала в себя настоящую дрянь.

   Консервов у Керро было много. Глаза прямо-таки разбегались. Айя читала надписи: тушенка, тунец, рагу, джем... Слова ни о чем ей не говорили, поэтому девушка решила попробовать все. Совсем все. Есть хотелось...

   Она набрала приличную стопу, притащила в комнату и расставила на столе. Сколько такое стоит? Даже представить страшно. Начать решила с тунца. Продавила дно, открыла крышку и, затаив дыхание, стала ждать... Приписка на этикетках мелким шрифтом: «идентично натуральному» только еще больше раззадорила любопытство. Идентично натуральному! Обалдеть...

   Тунец оказался вкусным, тушенка и рагу тоже, потом была какая-то штука, которая называлась "каша с печенью". Тоже ничего. Но похуже тунца. А вот джем...

   К слову говоря, когда дошло до джема, Айя усомнилась в собственной бездонности. Но любопытство перебороло сытость. Девушка прилежно жала на дно банки, но содержимое – масса неопределенного бурого цвета – не хотело греться. И пахло как-то резко. Приятно, но резко. По запаху на освежитель воздуха похоже. Однако в книжках, которые читала Айя, джем упоминался, как съедобный продукт, вот только его обычно мазали на хлеб. У Керро хлеба не было. Хм... интересно, можно ли это есть без хлеба? Тыканье ложкой не добавило ясности. Пришлось все-таки опасливо попробовать.

   Сладко... Сладко!

   После джема стало ясно – время биографии еще не подошло. Веки отяжелели, глаза начали слипаться... Айя сгребла опустевшие банки в пакет к остальному мусору и отправилась спать. Возле кровати Керро она немного постояла в сомнениях. Кровать. Мягкая. И даже с бельем. Если она на ней поспит, он ведь не узнает? На полу жестко. Однако привитая в интернате дисциплина (а, может, и обычный здравый смысл) сделала свое дело – гостья не решилась занять хозяйское место.

   Чужое.

   Поэтому она забралась обратно в свой спальник и тотчас же отрубилась сытым, крепким и спокойным сном, потому что впервые за последние сутки ничего не болело, ничего не угрожало, а по телу расползлась сладкая усталость.

   Когда Айя в очередной раз проснулась, брикеты опять почти прогорели. Она забросила два новых, перевернула свое бельишко, посмотрела на кладовку, вспомнила про джем. Пошла, набрала еще консервов, рассудив, что раз уж за нее дают сто тысяч, проценты покроют Керро любой ущерб.

   Одновременно есть и писать было не очень удобно, но Айя справилась. А джем примирил ее с необходимостью вспоминать эту треклятую биографию и столько писать от руки. Хотя что там той биографии? Жалкие полстранички. Девушка долго грызла стило, не зная, как начать. Ей никогда прежде не приходилось писать про себя. И, то ли от усилия, то ли от нежелания вспоминать прошлое, новый приступ головной боли сдавил затылок.

   Впрочем, кое-как удалось эту неприятность проигнорировать:

   "Меня зовут Айя Геллан. 18 лет. Единственный ребенок в семье. Родители: сотрудники корпорации "Виндзор". Мать – Кейли Геллан – офис-менеджер в Управлении вспомогательного офиса N 4. Отец – Марк Геллан – младший научный сотрудник отдела промышленных разработок вспомогательного офиса N 4.

   На буднях воспитывалась в детском дошкольном интернате N 4. Выходные дни проводила с родителями. В семь лет была переведена в школу-интернат с физико-математическим уклоном. Успехи средние.

   В тринадцать лет впервые поехала с родителями в отпуск на побережье, и на трассе Р-15 машина попала в аварию – столкнулась с грузовиком, который занесло на повороте. Отец и мать погибли на месте, меня с черепно-мозговой травмой доставили в больницу. Врачи сказали, был ушиб мозга с обширной гематомой и критическое время без снабжения мозга кислородом. Посттравматический эффект выражался в заторможенности, затрудненной речи, провалах в памяти, сильных головных болях, фобиях (яркий свет, боязнь засыпания). Год находилась на адаптации в интернате N 47 для детей с задержкой в развитии. После установившейся ремиссии переведена в школу-интернат для детей работников среднего звена номер 18, где и училась до похищения. Все".

   Поставив жирную точку под этим казенным отчетом (практически слово в слово воспроизведенной по памяти интернатской характеристикой), Айя доскребла джем в банке, опять потерла глаза и решила поспать еще. Видимо, сказывались напряжение вчерашнего дня и пережитый испуг. Ну и ладно. Керро же велел отдыхать. Вот она и отдыхает.

   Очередная партия пустых банок отправилась в пластиковый мешок, а сама Айя – в спальный. Было тепло, тихо, волосы и тело пахли мылом. А мысль о том, что Керро может не вернуться, девушка почему-то не воспринимала всерьез. Не вернется он. Как же.

* * *

   В этом районе сектора никто никогда не жил. Несколько кварталов насквозь продуваемого, не защищающего ни от холода, ни от дождя недостроя были попросту непригодны для обитания. Поэтому сюда практически не совались ни бродяги, ни малолетние шакалята, ни тем более люди бонз.

   А вот Керро шел по мертвым улицам уверенно, точно зная дорогу. Он остановился лишь тогда, когда достиг остова дома с неравномерно возведенными на высоту двух этажей стенами. Нырнул в подъезд и сразу рванул к окну, где и застыл, слившись со стеной и глядя, как исчезает на холодном бетоне тепловой след. Прислушался. Если "хвост" все-таки был, то сейчас преследователи метнутся вперед, чтобы не потерять цель.

   Однако тишину холодного запустения нарушал только свист ветра.

   Электронные часы, расположенные в нижней части линз очков, размеренно отщелкивали время, радиосканер фиксировал обычный отдаленный фон... Так прошло десять минут. Впрочем, когда идешь к основному тайнику со снарягой, тяжелая паранойя – не заскок, а естественная форма предосторожности.

   Наконец, рейдер выставил на улицу видеощуп убедился, что рядом по-прежнему ни души, и направился к лестнице, уходящей в полумрак подземного гаража. Лестница привела его в огромный зал, в конце которого обнаружился дверной проем и спуск в подвал. Из подвала тянуло холодом и сыростью, но бетонная лестница была крепкой и надежной. На последней ступеньке Керро замер, осматриваясь.

   Проверка секреток не заняла много времени. И камешек на ступеньке, и два тонких почти невидимых невооруженным глазом длинных провода на полу, и даже пара пятен побелки на верхних порогах оказались нетронуты.

   Прекрасно.

   В стороне от лестницы виднелась насквозь проржавевшая обвисшая на петлях дверь. Керро толкнул ее и очутился в тесной каморке, одна из стен которой частично была обрушена. Рейдер протиснулся через обломки и, наконец-то, оказался на месте.

   Большой ящик в углу открылся без скрипа – влагопоглотитель под крышкой отработал всего половину ресурса. Отлично, менять пока еще рано.

   Рейдер задумчиво посмотрел на содержимое схрона. Теперь надо прикинуть, что именно потребуется в грядущем деле.

   Складной коммуникационный лазер и комплект ретрансляторов – привет любителям пеленговать чужие передачи.

   Для серьезных выходов – оружейный чехол. Точнее, его содержимое. Керро заглянул внутрь жесткого длинного бокса: автомат в тонком слое смазки, рядом – магазины, подсумки и патроны в герметичной упаковке – всё на своих местах. Нормально. Как раз есть время перекинуть в другой тайник, рядом с кролями.

   Теперь на случай проблем в городе. Рейдер открыл компактный пуленепробиваемый чехол – легкий одноразовый (ну, то есть на триста выстрелов) укорот. Достаточно. Уж если трехсот усиленных безгильзовых патронов не хватит, чтобы вырваться, значит, не хватит вообще ничего. Он скинул куртку, закрыл чехол и прикрепил его на спину поверх бронежилета.

   Что еще?

   Гранаты, слепилки, аппаратура для прохождения различных сигнализаций, кейс для денег с системой подавления электроники и контролем атмосферы (чтобы вовремя узнать об отравленных или зараженных какой-нибудь дрянью купюрах), особые медикаменты, разная мелочевка...

   Вроде все.

   На секунду Керро задумался, бегло осматривая содержимое ящика, а потом тихо выдохнул и остановил взгляд еще на одном предмете, который лежал в самом углу: на вид просто дополнительная амортизация под бронежилет, а реально – козырь на самый крайний случай. Вот его-то брать очень не хотелось...

   Но... чья-то биоразработка по-любому в итоге приведет к корпам и ни к кому другому. Поскольку никому другому отбросы чужих биолаболаторий просто не нужны. А корпы – случай по определению крайний.

   Рейдер вскрыл пластиковый пакет, извлек из него содержимое, – круглую плоскую штуковину в тканом чехле, – после чего расстегнул бронежилет и аккуратно приладил термитный заряд под переднюю пластину. Тонкий проводок, тянувшийся от чехла, выводить на ворот пока не стал. Успеется еще.

   Вот вроде бы и все.

   А теперь назад на лежку. Впереди очередной и самый сложный на сегодня разговор. И надо продумать, как его вести.

* * *

   Джед шел по коридору интерната номер восемнадцать и думал о том, что самое сложное на сегодня он сделал. Договориться с мисс Ховерс едва ли проще, чем с внутренней безопасностью. С той лишь разницей, что внутряки подчиняются хоть какой-то маломальской логике, тогда как мисс Ховерс живет и мыслит весьма внезапными категориями.

   Эледа была, безусловно, красива и умна, однако в своей взбалмошности ничуть не отличалась от большинства женщин. К тому же ее, как и прочих, привлекала власть и ухаживания мужчины, властью наделенного. А еще она была обидчива, мстительна, язвительна, изобретательна, упряма, раздражительна и обладала прямо-таки бульдожьей хваткой. И было бы наивно думать, что вышеозначенные качества Ленгли отталкивали. Напротив. Очень даже привлекали. Мисс Эледа являлась партией, лучше которой и желать не приходилось. Наследнице семейства Ховерс следовало уделить внимание, даже окажись она глупой дурнушкой, а уж при имеющихся данных упустить такую женщину станет верхом неосмотрительности...

   – Рейдер Хейли! – служба видеонаблюдения безошибочно вывела агента Ленгли на охранника Эледы, сидевшего во дворе на узкой скамье для посетителей.

   – Агент Ленгли, – Винсент даже не соизволил повернуться, – помнится, вы говорили, будто ритуальные корпоративные пляски только впустую отнимают время. Или это относится исключительно к симпатичным блондинкам?

   – Ну почему же, – Джед усмехнулся, присел рядом и доверительно сообщил: – Еще и к настоящим профессионалам. Кстати, от тех и от других нужен в первую очередь результат.

   – Уел, – Винс, наконец-то, повернулся к собеседнику. – Чем обязан?

   – Каковы на сегодняшний день шансы Айи Геллан остаться в живых? Если предположить, что она сумела сбежать от похитителей? – Ленгли действительно не любил ритуальных плясок, а время и впрямь поджимало.

   – Низкие, – пожал плечами рейдер.

   – Но не нулевые?

   – Не нулевые. Если ее схватила уличная банда, то еще дня два-три проживет. Правда, то, что от нее останется, на человека будет мало похоже. Если в низкопробный бордель попала, то неделю и с тем же результатом. Если бонза какой вдруг заинтересуется – такое тоже бывает, – то, пока не надоест. А если к органлегеру...

   Здесь Винс осекся и задумался.

   – Если к органлегеру... – мягко подтолкнул его Джед.

   – Зависит от того, найдет ли мясник в ней что-то необычное. Если найдет, то жива и будет жить, пока потрошитель не разберётся и не отыщет покупателя.

   – Я понял, – Ленгли поколебался пару мгновений, а потом продолжил: – Предположим, что Айя Геллан действительно ценна. Очень ценна. Ты лично рекомендовал бы рейд для ее поиска и возврата?

   Винсент смерил собеседника пристальным взглядом:

   – Вопрос – насколько она реально ценна. Рейд выйдет средней стоимости, но с низкой вероятностью удачи. Такие в управлении не любят и проводят только из-за реально ценных людей.

   Джед кивнул и сказал:

   – Реально ценна. Директор это подтвердил. Ты бы смог провести подобный рейд?

   – Решением медико-психологической комиссии... – скучным голосом начал Хейли.

   – Я знаю, – оборвал его Ленгли. – Ты отстранен от участия в рейдах на год и выведен за штат до особого решения. Но если я добьюсь разрешения, ввиду срочности и важности ситуации?..

   – Провел бы. Правда, без гарантий. В конце концов, она может быть уже мертва, – ответил Винсент, однако его собеседнику показалось, будто в голосе рейдера впервые зазвучал неподдельный интерес.

   – Начинай планировать. Через три часа получишь разрешение на выход.

   Агент Ленгли поднялся на ноги.

   – Джед, – впервые за всю беседу Винсент посмотрел собеседнику в глаза, – одно условие. По возвращении и вне зависимости от результата ты устраиваешь всё так, чтобы я мог покинуть мисс Эледу, то есть разорвать контракт о найме с минимальными для себя финансовыми и профессиональными потерями. И ты мне это гарантируешь. А также компенсируешь финансовые потери в тройном размере.

   – Неслабые запросы.

   – Тогда советую действовать по инструкции и через корпус, – рейдер коротко и зло посмотрел в глаза собеседнику. – Мы оба знаем, сколько времени у тебя это займет.

   Джед только выматерился про себя. Будет затягивание отправки группы. Скрытый саботаж и провал.

   – Выкручиваешь руки?

   – Скорее, пользуюсь моментом.

   – Что ж, принимаю условия. Готовь выход.

* * *

   Когда щелкнул замок, заспанная Айя торопливо выбралась из спальника и вскочила.

   – Привет!

   Керро, возникший на пороге, посмотрел на нее с удивлением. Как будто не ожидал увидеть.

   Девушка поняла, что со стороны, наверное, выглядит смешно – в длинной мужской футболке, с торчащими во все стороны волосами и мятым лицом, но при этом стоящая навытяжку.

   Интернатская привычка – нельзя валяться на кровати, если входит кто-то из персонала. Да и вообще нельзя валяться. Только после отбоя.

   Поэтому Айя торопливо пригладила рукой лохмы и спросила голосом, еще сиплым от сна:

   – Есть будешь?

   Керро только усмехнулся:

   – И что же ты приготовила?

   Айя подняла глаза к потолку и без запинки перечислила все наименования консервов в кладовке. Дойдя до тунца, снова посмотрела на собеседника и спросила:

   – Так что будешь?

   Он бросил куртку на спинку стула и начал снимать оружие.

   – Рябчиков в ананасах с кониной.

   Сняв оружие, рейдер начал освобождаться от бронежилета, и Айя с удивлением увидела на спине собеседника плоский ящичек, которого там не было накануне.

   – Рябчики в меню не обозначены, но могу вывалить банку джема в банку говядины, если хочешь экзотики, – сказала она. – А что это за штука?

   – Если повезет, ты этого не узнаешь. Что ж, неси кашу с тушенкой и гони автобиографию.

   – Она на столе, – махнула рукой девушка и исчезла в кладовке.

   Когда она вернулась, Керро уже прочитал "пространные" мемуары и выглядел одновременно задумчивым и насмешливым.

   Айя протянула ему чистую ложку и банку с консервами, после чего, усевшись напротив, осторожно спросила:

   – Что ты так смотришь?

   – Как? – мужчина неторопливо перемешивал еду.

   – Как будто насмехаешься.

   Керро поглядел на собеседницу с прежней иронией.

   – Марка и цвет машины родителей, – внезапно спросил он.

   – Что? – опешила Айя.

   – Быстро. Марка. Цвет.

   Девушка изумленно захлопала глазами.

   – Я не... помню... – Айя уставилась в пустоту.

   Она и вправду не помнила. Ей говорили, что после аварии в памяти могут случаться провалы, потому что удар был сильный и...

   – Я не помню. У меня было сотрясение мозга.

   Керро хмыкнул, чем-то явно очень довольный.

   – А шрамы откуда? – кивнул он на белые полоски, пересекающие вкривь и вкось веснушчатые предплечья собеседницы.

   Девушка посмотрела с удивлением, словно впервые видела собственные руки:

   – Говорю же, после аварии...

   – Хм... где ты сидела во время аварии? – Керро, похоже, нравилось задавать внезапные идиотские вопросы.

   – Я. Не. Помню. Помню удар и летящие стекла. Всё.

   Рейдер откинулся на стуле и указал ложкой на Айкины шрамы:

   – Это – скользящие раны от ножа. Раны от осколков выглядят иначе. Особенно от автомобильных. Автомобильное стекло от удара рассыпается на мелкие части. А у тебя длинные тонкие порезы на руках и... – он посмотрел под стол, и Айя поспешила натянуть подол футболки на колени, а босые ноги спрятать под стул. – И на ногах. Причем довольно специфические.

   Девушка потрясенно смотрела на собственное тело.

   – Раны от ножа? – она выставила вперед руки, внимательно изучая тонкие белые линии на покрытой россыпью веснушек коже.

   – Шрамы, как шрамы. В черном секторе такие есть у каждого.

   Айя подняла на него глаза:

   – Но я из чистой зоны. И первый раз тут... – она осеклась, вспомнив, как легко управилась с Доковым пистолетом. – Чёрт!

   Девчонка вскочила, с грохотом отодвинув стул.

   – Ёбаная матерь!

   Керро наблюдал за ней с нескрываемым интересом. Зрелище и впрямь оказалось любопытным – хотя бы потому, что мимика у Айи менялась стремительно, в зависимости, видимо, от того, какие мысли ее одолевали. Лицо то становилось подростково-инфантильным и испуганным, как накануне, то вдруг в нем проявлялась непривычная жесткость. Метаморфозы были молниеносны и выглядели диковато, будто в девчонке сидели два разных человека, каждый из которых пугался на свой манер.