Текст книги "Каждый за себя (СИ)"

Автор книги: Алена Харитонова

Соавторы: Алексей Ильин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 42 страниц)

   Керро в полотенце вышел из ванной почти через полчаса, и первым делом окинул номер быстрым взглядом, оценивая обстановку и отыскивая глазами Айку. Та сидела возле накрытого стола, по-прежнему очень задумчивая. Рейдер брезгливо сбросил с кресла грязную одежду и сел:

   – Звиняй. Не так часто удается помыться.

   Девушка подвинула к нему тарелку.

   – Ешь.

   Она медленно жевала, не чувствуя вкуса еды, и думала – сказать или нет, что прочитала письмо, поинтересоваться или нет, почему он его написал? Вроде бы ответ очевиден – ему не всё равно. Непонятно другое – почему ему не всё равно? В мире, где всем на всё плевать. Почему? Она ж его явно подбешивает. Так почему же, чёрт?!

   Нет, не будет она ничего спрашивать. Во всяком случае, не сегодня.

   К сожалению, Айя не могла придумать темы для разговора. А Керро, вполне очевидно, не собирался болтать. Поэтому в комнате висела тишина.

   В молчании поужинали. Девушка убрала со стола посуду, вымыла её в ванной, а когда вернулась, Керро уже лежал на кровати, уткнувшись лицом в подушку.

   Айя выключила свет и зашуршала одеждой. Что же тревожно-то так? И внутри всё мелко-мелко дрожит. Видимо, бремя доверия тяжелее бремени безразличия.

   Стало вдруг одиноко и страшно.

   Она села, прислушиваясь к темноте. Спит Керро или нет? Дышит вроде ровно. Девушка отбросила одеяло, поднялась, медленно приблизилась к его кровати и замерла, переминаясь с ноги на ногу. Если он дрыхнет, то, пожалуй, спросонья может, не разобравшись, влепить. А рука у него тяжёлая...

   С другой стороны, спать он должен чутко. Привычка же и всё такое. Айя осторожно присела на край кровати.

   – Керро, – тихо позвала девушка. – Ты ведь не спишь. Чего тогда затаился?

   – Спугнуть боюсь, – рейдер повернулся и притянул её к себе. – Разных видел, но таких зашуганных – никогда.

* * *

   В реальной жизни всё не так, как в кино. Вроде бы каждый это знает. Тут нет дублеров, нет возможности сделать монтаж, переснять, выбрать иной ракурс. И пусть Айе хотелось быть по-кинематографичному соблазнительной, она понимала, что на деле окажется неловкой и стеснительной. Да еще эти патлы рыжие, ссадины по телу, синяк на лице...

   И, пока она шла свой самый долгий и длинный путь – пять шагов от дивана до кровати, она успела подумать обо всём. И в первую очередь о том, что у воспитанницы восемнадцатого интерната Айи Геллан нет даже крохотного опыта в интимных делах. А что там было за спиной у биоматериала лаборатории "Мариянетти" – оставалось только гадать. Твою ж мать! Она ничего про себя не знала. Поэтому внутренне содрогалась от неизвестности.

   Пять шагов. Пять! Конечно, можно было их не делать. Керро ведь ничего не ждал, и она ничего ему не обещала, ни на что не намекала. А возникшего между ними доверия вполне хватало для сотрудничества. Но... почему-то одного лишь сотрудничества Айе теперь не хотелось.

   Пять шагов. Пять секунд, когда от страха быть или отвергнутой, или принятой бросало то в жар, то в холод. Впрочем, Айя надеялась, что человек, написавший письмо, которое она сегодня перечитывала, не сможет безо всякой на то причины поступить с ней жестоко. Только эта мысль и помогла сделать последний решающий шаг.

   А потом она топталась возле кровати и думала, что ответить, если Керро спросит, с чего вдруг ему такая ласка. Он ведь может спросить. С него станется. Что тогда сказать? Наверное, правду, что она ему благодарна. А поскольку слова не стоят ничего...

   Но Керро не спрашивал. Молчал. И не спал при этом. То ли ждал, когда девушка передумает и уйдет, то ли, наоборот, давал ей время решиться. Наконец, собравшись с духом, Айя присела на краешек его кровати и заговорила-таки. Надо ведь ей знать, чего он затаился, хотя слышит её возню!

   И вдруг совершенно внезапно получилось... как в кино.

   Керро был теплый. И ласковый. Айя прижималась к нему, чувствуя, как гулко и часто колотится сердце. Сами собой забылись и веснушки, и ссадины, и синяки, ушёл стыд. Во рту пересохло. Сердце громыхало всё громче, и громче, и громче, и... В какой-то миг Айя захлебнулась собственным вдохом.

   А затем судорожно переплетенные объятия распались. Накатила сонная усталость. Сделалось зябко. Девушка плотнее прижалась к мужчине, а потом и вовсе перебросила через него руку и ногу. Лежать так оказалось неожиданно уютно. Айя уткнулась носом в теплое плечо и пробормотала:

   – Спасибо...

   Ей не пришло в голову, что такая благодарность звучит, по меньшей мере, странно, если не сказать больше.

   Но Керро спокойно ответил:

   – Обращайся.

   И в голосе слышалась улыбка.

День шестой

Пуля виноватого найдёт.

Егор Летов

   – Знаешь, Батч, а ведь ты третий, – сказала задумчиво Эледа, когда они уже подходили к дверям её квартиры. – Третий телохранитель, который вытаскивает меня из-под удара. И всегда я понимаю, что произошло, только тогда, когда всё уже закончилось. Проверишь комнаты, сразу не уходи.

   ...Первое в своей жизни покушение Эледа Ховерс пережила в четырнадцать лет. Нельзя сказать, чтобы оно её сильно впечатлило. Ничего поистине захватывающего не случилось. Её везли из колледжа домой. Все было, как обычно: она сидела пристегнутая на своём месте, рядом – телохранитель, впереди – водитель и с ним второй телохранитель. В салоне негромко играла музыка.

   Девочка безо всякого интереса смотрела в окно на проносящиеся мимо витрины и вывески магазинов, на спешащих по своим делам пешеходов, на рекламные билборды. Всё это давно примелькалось, даже несмотря на то, что маршрут от колледжа до дома и от дома до колледжа постоянно меняли.

   Юная мисс Ховерс скучала, когда перед очередным перекрестком автомобиль, в котором она ехала, резко затормозил и ушел в сторону, а вперед вырвалась машина сопровождения. Девочку слегка мотнуло вперёд, но ремень безопасности врезался в плечо, не давая упасть.

   В это время сидящий рядом с водителем телохранитель вдавил на приборной панели кнопку разблокировки пульта контроля огня. Слева раздался грохот столкновения. Водитель роллс-ройса, в котором ехала наследница Нейта Ховерса, ударил по газам. В окне промелькнули два вмявшихся друг в друга автомобиля – белый джип с искореженным боком и гелендваген с разбитым капотом. Гелендваген лихо выруливал в сторону.

   Больше девочка ничего разглядеть не успела. Однако когда она удивленно перевела взгляд на сидящего рядом телохранителя, тот выглядел абсолютно невозмутимым. Поэтому Эледа решила, что переживать, в общем-то, не о чем. И стала дальше смотреть в окно.

   Меньше чем через минуту помятый внедорожник нагнал роллс-ройс и пошёл сзади впритирку. Так мчались несколько кварталов, после чего машина сопровождения снова отстала, и девочка с удивлением услышала позади частую стрельбу. Она опять взглянула на сидящего рядом телохранителя и спросила:

   – Это по нам стреляли, Горден?

   Он совершенно спокойно ответил:

   – Нет. Это стреляли мы. Скоро приедем, мисс.

   Эледа посмотрела вперед и с удивлением увидела, что роллс-ройс вырвался из зоны небоскребов и въехал в сектор элитных таунхаусов. Мелькали коттеджи и белые заборы, зелёные лужайки и цветники. Водитель ещё несколько кварталов гнал по пустой дороге, после чего плавно повернул и вывел машину на широкую асфальтированную площадку, расположенную чуть в стороне от домов. Роллс-ройс замер. Рядом остановился и помятый внедорожник, своей массивной тушей загородивший младшего брата от возможной опасности. А еще через несколько минут с неба донёсся рокот вертолёта.

   – Выходим, – сказал, отстегиваясь, Горден.

   – Так вот какое оно – настоящее покушение, – слегка разочарованно протянула Эледа. – На тренировках было интереснее...

   Телохранитель ничего не ответил, лишь слегка усмехнулся.

   Девочка освободилась от ремня безопасности, после чего боковая дверь с её стороны распахнулась, кто-то протянул Эледе руку, и она ступила на ярко залитую солнцем площадку. В лицо ударил ветер, поднятый лопастями, он трепал волосы, форменное платье мисс Ховерс и костюмы её телохранителей. Девочка зажмурилась от слишком яркого после полумрака салона света и в окружении охраны прошествовала в вертолёт.

* * *

   На следующий день Эледа не поехала в школу. Софи, пришедшая будить свою воспитанницу, сказала:

   – Мистер Ховерс считает, тебе лучше побыть дома и заняться проектами по основным дисциплинам. Все-таки скоро экзамены.

   Девочка зевнула, села на кровати и посмотрела на наставницу:

   – А он сейчас дома?

   – Нет. Вчера все сильно понервничали, отвлеклись от дел. Сегодня наверстывают.

   Эледа вспомнила, как накануне её встречала мама. Она стояла на краю вертолетной площадки – порывы ветра разметали её обычно безукоризненно уложенные волосы и рвали подол дорогого дизайнерского платья, отчего ткань некрасиво облепляла тело.

   Когда Горден помог девочке выйти из вертолета, Мелинда Ховерс подошла к ней, взяла за плечи и несколько секунд безмолвно смотрела в голубые глаза, после чего ровно сказала:

   – Леда, я волновалась.

   Больше она никак не выказала ни своего волнения, ни своих переживаний. Поцеловала дочь в лоб и сообщила прохладным голосом:

   – Сегодня и завтра вечером меня не будет – улетаю на показ. Папа тоже в делах. Занимайся уроками, погуляй с Софи, за пределы резиденции не выходите. Горден будет вас сопровождать. Слушаться его во всем.

   Девочка кивнула.

   Вот и вся встреча. А отца она так и не увидела.

   Весь остаток дня по наказу матери при наследнице Ховерс неотступно находились гувернантка и телохранители. Софи была повышенно заботлива. Эледе нравилось её внимание и расспросы о том, как дела в школе, что нового в учёбе, не было ли ссор с одноклассниками.

   Однако когда Софи принесла ей шоколадного молока с печеньем, девочка фыркнула:

   – Ага, еще мишку плюшевого мне дай, пижаму в рюшах и бутылку с соской.

   – Ты не испугалась сегодня? – мягко спросила Софи.

   Эледа посмотрела на неё с удивлением:

   – Нет. Не понимаю, почему мама так всполошилась – примчалась с работы... Зачем?

   Софи развела руками:

   – Это первый такой инцидент, вот и вся причина.

   Первый инцидент... И сегодня Эледе из-за него безвылазно сидеть дома. Бесит.

   ...День тянулся тоскливый и тошный. В колледже хотя бы весело. А тут горбишься, как проклятая, перед голокубом, и хочется всё послать – и доклад по экономике, и уроки, и экзамены. Причем не потому, что сложно. Среди девчонок параллели у Эледы была самая высокая успеваемость, учёба давалась ей легко. Юная мисс Ховерс могла бы стать даже лучшей во всем потоке, однако ее амбиции разбились вдребезги об отличника Дейва Парсона.

   Дейв обгонял наследницу империи Ховерс на десять баллов в общем зачёте. На жалкие десять баллов! Ух, как её это выводило из себя... Примиряло с действительностью лишь то, что Парсон восторженно пялился на свою соперницу по учебе, аж глазами ел. Впрочем, ей такие, как он, не нравились – субтильные, узкокостные. Бе. И хотя Дейв был высок и, возможно, обещал годика через два раздаться в плечах, сейчас он казался больше похожим на шнурок от старых кед – тонкий, длинный и какой-то помятый.

   Но когда неделю назад Парсон подошел к Эледе и, смущаясь, пригласил "куда-нибудь прогуляться", девочка широко улыбнулась, будто сбылась самая заветная мечта её подростковой жизни.

   – Я уж думала, ты никогда не решишься, – сказала она и тут же предложила: – Давай завтра, после уроков? Пойдем в старый блок...

   Дейв посмотрел на неё, как на богиню. Эледа была ниже него на две с половиной головы – хорошенькая, словно фарфоровая куколка, с трогательными ямочками на щеках и такой улыбкой, что спятить можно. И она приглашает его в старый блок! Конечно, чтобы туда попасть, надо как-то улизнуть на задний двор и продраться через буйно разросшиеся кусты гортензии, но зато там никого нет – ни педагогов, ни охраны, ни даже видеонаблюдения.

   В прохладном полумраке заброшенного здания можно, не опасаясь навязчивого внимания, побыть наедине и при этом не нарушить строгого запрета колледжа на выход за пределы защищенного периметра. Романтическое место для парочек.

   А дальше всё было просто. Эледа пришла к отцу и сказала, что ей позарез нужна консультация лучшего спеца по электронному взлому и модификации данных.

   Нейт Ховерс удивился:

   – Ты собралась сама куда-то лезть и что-то править? Не считаю это хорошей идеей. Спец будет через два часа, а ты, - это слово он нарочно выделил, – тщательно обдумай, чего от него хочешь и как будешь ему это объяснять.

   Только много лет спустя, уже заканчивая академию СБ, Эледа совершенно случайно узнала, что спецу отец тогда приказал выполнить всё, сказанное дочерью. Буквально. А то, чего он не поймет, сделать, не уточняя, и в меру своего разумения. Впрочем, всё прошло без сбоев, поскольку уже тогда Эледа умела грамотно поставить задачу.

   Ну и закончилась эта история в лучших традициях трагедии и фарса.

   На свидание с Дейвом Эледа пришла, неся в рюкзачке специальный мобильный считыватель для удаленного доступа. А потом, пока они сидели на подоконнике первого этажа старого блока, и Парсон пытался вести неловкие разговоры – устройство из Элединого рюкзачка дало возможность папиному спецу хакнуть учебный планшет доверчивого мальчика. Хакнуть и внести несколько незначительных "поправок" в итоговый доклад по дисциплине "Управление рисками". Иронично вышло. Эти мелкие "поправки", сделанные умелой рукой, привели к тому, что экзаменационный балл у Дейва обрушился на двадцать пунктов.

   Так Эледа стала лучшей ученицей параллели.

* * *

   Был уже вечер, когда в дверь Элединых апартаментов коротко постучали.

   – Да? – она оторвалась, наконец, от голокуба и повернулась.

   На пороге стоял Горден.

   – Мисс Ховерс, пройдемте со мной.

   Эледа встала с кресла. Она была одета по-домашнему – в спортивные штаны, футболку и уютные мягкие тапочки.

   – Мне переодеться? – уточнила девочка.

   – Нет. Мы всего лишь на цокольный этаж.

   Странно. Эледа направилась к выходу. В коридоре телохранитель пропустил её вперед и пошел следом.

   На цокольном этаже особняка находился зал с тренажёрами, сауной и небольшим бассейном. Зачем они туда идут? Впрочем, мама велела слушаться. И дочь слушалась. Однако любопытство пересилило:

   – А зачем нам туда?

   Ее спутник пояснил:

   – Мистер Ховерс попросил вас спуститься.

   – Папа? Он что – дома?

   – Со вчерашнего дня, мисс.

   – А... почему же он?..

   – Был занят, – последовал короткий ответ.

   Ещё страннее. Отец постоянно занят. Но если он дома, то ужин никогда не игнорирует. Это незыблемая семейная традиция.

   – Сюда, мисс, – сказал Гордон, когда Эледа спустилась по лестнице на цокольный этаж. – Налево.

   Эледа даже не знала, что здесь есть какое-то "лево". То есть она знала, конечно, что в углу зала находится подсобка, но что в подсобке есть еще одна дверь, а за ней еще одна лестница, – на этот раз узкая, круто уходящая вниз, – оказалось для неё неожиданностью.

   Лестница привела в небольшой тамбур с бронированной дверью. Что ещё за бункер?

   – Подождите мисс, – сказал, тем временем, Горден. – Я войду первым.

   Он нажал комбинацию цифр на кодовом замке и заглянул внутрь.

   – Мистер Ховерс, ваша дочь пришла, – после этого телохранитель повернулся к девочке и сказал: – Входите, мисс.

   Эледа изумленно сделала шаг вперёд – в небольшой серый зал. Тут не было никакой обстановки. Кафельный и почему-то мокрый пол с отверстием под слив и водопроводный отводок со шлангом, торчащий из стены.

   А вот людей в зале оказалось много – телохранители отца стояли полукругом, словно что-то рассматривая на полу, а сам мистер Ховерс и его заместитель по особым поручениям мистер Оуэн замерли чуть в стороне. При этом отец был без пиджака – в брюках и рубашке с закатанными почему-то рукавами. Руки он держал в карманах.

   – Отвратительно! – сказал Нейт Ховерс, словно выплюнул. – Оуэн!

   Спец по особым поручениям перевел взгляд на шефа и согласился:

   – Да, теряешь форму.

   – С начала следующей недели надо возобновить тренировки. Не менее часа в день. Встрой в график своих ребят. И чтоб работали со мной в полную силу.

   – Папа? – удивленно окликнула отца Эледа. – Я думала, ты в управлении...

   – Леда, вот и ты, – Нейт подошел к ней и безо всякого перехода спросил: – Хочешь знать, кто выступил заказчиком вчерашнего покушения?

   Дочь потрясенно смотрела на отца снизу вверх. Нейт Ховерс был мощным и крепким мужчиной, а Эледа – невысокой даже для своего возраста. Поэтому рядом с отцом она всегда чувствовала себя песчинкой у подножия скалы.

   – Хочу, – ответила девочка.

   Отец улыбнулся, вынул, наконец, руку из кармана брюк, и Эледа увидела, что костяшки его пальцев сбиты до крови. Нейт приобнял дочь за плечи и сказал, кивая в сторону застывших телохранителей:

   – Смотри. Раздайтесь, парни.

   Эледа была готова к чему угодно, но не к тому, что увидела.

   На мокром полу лицом вниз лежал, скорчившись, худой человек в насквозь мокрой одежде. Человек дрожал и закрывал руками голову, рядом на кафеле виднелись бледные разводы плохо смытой крови.

   – Узнаёшь? – спросил отец.

   Дочь сделалась белее его сорочки, но внимательно вгляделась в сжавшегося пленника.

   – Эй, поднимите ему голову! – приказал Нейт охранникам.

   Один из мужчин вздёрнул избитого человека за светлые волосы.

   Эледа, с трудом сдерживая тошноту, ответила:

   – Это Дейв Парсон.

   Рука отца на плече девочки отяжелела.

   – Дейв, гляди, кто пришел, – окликнул Нейт Ховерс пленника, а потом посмотрел на дочь: – Видишь, к чему приводят ошибки? Не твои. Его собственные. Мальчик захотел мести, начал искать тех, кто сможет тебя припугнуть. А кое-кто более умный и дальновидный узнал об этом и решил использовать в своих целях. Впрочем, тебе такие подробности знать рано. Для подобных игр ты пока маловата. Что мне с ним сделать, Эледа? – спросил он задумчиво.

   Дочь с трудом оторвала взгляд от обезображенного мальчишки, взиравшего на неё с немой мольбой, и подняла глаза на отца. Тот, в свою очередь, смотрел на неё – внимательно, испытующе. А значит, вопрос задан не просто так. И Дейв здесь тоже не просто так... и не просто так ещё жив. Усилием воли Эледа взяла себя в руки, с трудом, но подавила тошноту и сделала глубокий вдох. Отец с удовольствием наблюдал, как на её бледное лицо постепенно возвращаются краски.

   – Не надо его убивать, – задумчиво сказала Эледа, прикинув что-то в уме. – Он – один из лучших учеников колледжа, ему прочили хорошую карьеру. Глупо убивать специалиста, который сможет приносить пользу. Его надо использовать. Если вернуть родителям, они будут нам обязаны за то, что ему сохранили жизнь. И сделают всё, что угодно, чтобы её не отняли у него окончательно, а заодно и у кого-нибудь из них. Его семья не очень влиятельна, но польза от них будет. Обязанные и благодарные нужны всем.

   Нейт усмехнулся:

   – Быстро соображаешь. Правда, не так всё просто, как кажется, но со временем научишься гарантии обеспечивать. Научим. Ладно, поступим, как предлагаешь, – и без перехода, не меняя интонаций, спросил: – А какие выводы ты сделала из этой истории?

   В голове Эледы закружились обрывки мыслей, она дважды открывала рот, чтобы заговорить, но останавливалась. Отец молчал, молчали и остальные мужчины, только тяжело и сипло дышал Дейв.

   – Не попадайся, – сказала, наконец, полностью успокоившаяся Эледа

   Придушенные всхлипы пленника удачно оттенили весомость этих слов.

   – Хороший вывод, – одобрил отец. – Но к завтраку я всё-таки жду от тебя более содержательные мысли. А главную твою ошибку назову сам. Ты не учла реакцию противника и даже не подумала, что кроме вас двоих есть и другие заинтересованные в этой вражде стороны. Ты просчитала ситуацию только на один ход. Ладно, иди. Нам с мистером Парсоном надо ещё кое-что обсудить...

   Слова отца совершенно выбили Эледу из равновесия.

   – А... на сколько ходов просчитал ситуацию ты? И... когда?

   Нейт Ховерс усмехнулся:

   – Когда ты заговорила о консультации со спецом, до конца всей комбинации. Всё дерево вариантов, – на этих словах он поправил сам себя, – конечно, всё просчитать невозможно, но большинство ветвей можно свести к ограниченному числу способов реагирования. Впрочем, этому мы тебя научим. И ещё. Тебе на планшет должны были перекинуть доклад мистера Парсона. Изучай. К завтраку жду развернутые соображения об этой истории. А к ужину – анализ твоего решения оставить ему жизнь, исходя из теории управления рисками, – отец подмигнул. – Начала играть – учись играть правильно. Подстраховка будет не всегда.

* * *

   Пережить зиму. Это главное.

   У каждого свои расклады, вот только у бродяги к наступлению холодов остается один: пережить зиму.

   Чтобы пережить зиму, нельзя спать у костра – придут. Что особо плохо, придут свои же. Нельзя ложиться спать, не согревшись – не проснёшься. Нельзя не просушить то, в чём спишь – тоже не проснёшься... рано или поздно. Скорее рано.

   Когда-то Крис Меркиндок был почти шишкой в своём секторе. Когда-то он был посредником, пусть мелким. Он даже почти подобрался к прямым контактам с корпами, и ему почти уже верили. Но пришел чужак, который выступил в боях насмерть, и что-то вокруг изменилось.

   Сложно сказать, что именно, но те, кто умели чувствовать – почувствовали... а Крис – нет. Они отошли вовремя, а он протормозил.

   Чужак исчез, и в секторе все вдруг понеслось кувырком. Однако бывшие кореша Криса вырулили и, наверное, до сих пор там. А он... он теперь здесь. За триста километров. И единственное, что его волнует: "Пережить зиму".

   Да, он нашел хорошее место, где дым от костра по воздуховоду уводило далеко, а всё, что происходило рядом, было отчетливо слышно: спасибо ещё одному воздуховоду – короткому и извилистому. Увы, ни тепло, ни относительная сытость, ни даже пол-литра браги так и не дали Крису покоя. Потому что три дня назад он увидел его. Того чужака, который убил в круге Симпи-Чемпиона. Того, кто сломал весь порядок в его родном секторе, а теперь оказался здесь, идущим рука об руку с младшей бонзой связистов. И в этот раз Крис почувствовал. Шкурой почувствовал перемены! Только вот ни информаторов, ни влияния, которым можно было бы воспользоваться, у него уже нет.

   ...– Ты на фига мне это рассказал? – злой голос разорвал спокойствие поздней ночи.

   – На фига? Не тебе Патлатые жизнь подгадили? Не ты искал, как с ними счёты свести? Искал? Ну, вот нашёл, – ответил с тихой яростью второй голос.

   – А ты-то чего так за меня беспокоишься? За меня и мои счёты, а?

   – Да просто мне эти утырки тоже по-крупному задолжали. А значит, цель у нас общая, – говоривший почти шептал, но ярости в голосе это не убавляло. – Если я не могу вернуть долг, так ты постараешься. Видишь, как удачно?

   Собеседники отошли от чёрных развалин торговой лавки. Наступила тишина. Крис с облегчением откинулся на старое автомобильное кресло – бесшумно, чтобы не услышали снаружи – и с трудом перевел дыхание...

   – Ты чё, правда, веришь этому шмароводу? С хера ли? – насмешливо спросил новый голос.

   – Я никому не верю, – огрызнулся голос злого. – Но Патлатый парню реально нагадил и нескольких шалав его под своих сутенеров подвел... Так чё б не проверить, правду он сказал или дезу вкинул? Пройдемся чутка с парнями, пробздимся, делов-то. Если там, где он сказал, никого нет, повезло, значит, тварям. А есть... значит, нам повезло.

   – Бонзы ж договорились... – с сомнением протянул собеседник.

   – Бонзы? – рыкнул второй. – Патлатые насмерть забили Боло-Среднего, и ещё ржали. Над нами после этого даже шлюхи смеются! Надо мной смеялись только что! На улице! В глаза! И бонзы типа хотят, мля, мира, ёп?! Типа разобраться надо! Хуй ли тут разбираться?! Завалим патлатых козлов, принесём пару голов, Бивень никуда не денется.

   Крис Меркиндок замер в своей норе.

   "Пережить зиму". Ну, переживёт, дальше-то чего? Лето коротко, а холода неизбежны. А тут... шанс. Бивнястые по чьей-то наводке идут исподтишка валить патлатых. Они богатые, они многое бросят. Соберут, наверняка, только стволы и деньги. А Крис возьмет то, что останется. И по весне свалит. Начнет жизнь по новой.

   Где-нибудь... там... где теплее.

* * *

   Луи Третье Колесо зябко передернулся.

   Вот ведь щенок пиздлявый, и на чем только приподнялся? Еще вчера ходил сопля соплёй, шапка на ушах висела, а теперь вдруг со стволом, и базарит-то как уверенно! "Я с тебя щас даже бабла брать не буду. Сам завтра мою долю отдашь. А я еще чё-нить расскажу. Интересное..."

   И вот теперь вся бригада вместо того, чтоб сидеть в тепле и лакать запасённое пиво, мерзла, пася один из коридоров Вонючей Дыры. А на их лёжке шумели местные, которых припахали за обогрев и пару канистр самой дешевой браги. Ну, если инфа окажется дезой, Луи этого пиздюка найдет, и ствол его модный ему же в задницу и засунет.

   А не зря-таки Луи терпел смешки других бригадиров за то, что изредка помогал здешним и раз в месяц общался с ихними авторитетами. Да, какая-то падла слила его запасную лежку... зато другие вот о бивнястых донесли. Теперь осталось только встретить пидоров, но с этим у Луи проблем не будет. И плевать, что там бонзы порешали. Бригада бивнястых ведь не с вискарём идет.

   Где-то в лабиринте переходов Вонючей Дыры послышался шум. Неправильный шум. Необычный.

   "Отдам пацану половину того, что возьму с этих падл, – решил Луи и сбросил предохранитель. – Заслужил".

* * *

   Крис выбрался из своего убежища, когда двое бивнястых свалили. Сполз с мусорной кучи и подкрался ко входу в Вонючую Дыру. Ну, кому вонючая, а кому и нет. Крис вот уже несколько месяцев живёт в развалинах, частично превращенных в помойку. Через это к запахам стал непривередлив, а к чистоте нетребователен. Можно, можно, конечно, было спуститься жить в Дыру, да только на фиг надо. Там, хочешь, не хочешь, придется сталкиваться с местными, отстаивать своё право на лежку, а какой из него боец? Одна нога хромая, ему её в драке как-то перебили. Срослась неправильно. Да и на правой руке мизинец и безымянный пальцы скрюченные, не хваткие, сухожилия на них ему еще лет пять назад повредили. В общем, не хотелось ему драться. Да и по натуре Крис всё-таки был одиночкой. И вообще, жить в Дыре он бы стал только в случае совсем уж дикого отчаяния.

   Дело в том, что Вонючая Дыра была ничем иным, как многоэтажной подземной парковкой. Частично она обрушилась, но процентов, наверное, на семьдесят оставалась цела. Вентиляции тут, разумеется, никакой, кроме сквозняков, кое-где просачивающихся с поверхности, не было. А потому царили духота и вонища. Причем вонища до крайности крепкая, поскольку многие, кто тут жил, тут же и гадили, и подыхали.

   Верхние этажи парковки, разумеется, обжили те, кто пошустрее и позубастее – сутенёры, их шлюхи, мелкие уличные банды, на нижних селились те, кто не мог защититься от мира. Они платили верхним какие-то жалкие гроши за право обитать в Дыре, и были этим счастливы. Старики, больные проститутки, мамаши с детьми, мужики-работяги из сильно пьющих, подростки, кому не повезло вписаться в банды. Одним словом, всякий жалкий сброд, беспомощный, беззащитный, но цепляющийся за жизнь. Здесь был настоящий подземный город со своими законами, своим правительством, даже своей архитектурой.

   Огромные этажи парковки давно уже превратились в лабиринты из самодельных стен, возведённых из всякого хлама: где – из железа, снятого со старых автомобилей, где – из текстолитовых плит, кто знает, когда и кем притащенных, где – из кирпича. Каждый старался обустроить себе закуток для уединения. А поскольку строили без какого-либо порядка, заблудиться в здешних катакомбах было – раз плюнуть. Внезапные тупики, закоулки, иногда настолько узкие, что протиснуться можно было только боком, какие-то повороты, упирающиеся в загаженные углы... И всё это в темноте и вонище. Нет, Крис ещё не настолько опустился, чтобы жить в таком месте.

   Сюда и заходить-то было страшно. Главным образом из-за детей. Эти мелкие тварюшки могли просочиться в любую щель, свеситься откуда-то сверху и без затей натыкать любому чужаку заточкой или ржавым гвоздем. С тела они после этого собирали всё. Наверху болтали, будто некоторые из местных обитателей не гнушались даже жрать человечину. Поэтому вопрос утилизации убитых или умерших не стоял.

   Однако даже такой хаос был подчинен порядку. Верхние жёстко следили за теми, кто жил на нижних этажах. Следили, собирали дань, а иной раз давали защиту. Но хотя здесь они считались королями, наверху им приходилось прогибаться под тех, кто считал их просто гнилым мусором – под бригадиров крепких уличных банд, вроде тех же бивнястых и патлатых. У каждого из них был свой сектор влияния, и раз в месяц они приходили собирать с местных шестёрок дань. Иногда брали людьми. В основном девчонками. Каких-то матери приводили, какие-то сами приходили. Это был шанс. Понравишься старшему – заберут наверх, дадут одежду, поставят работать. Одна ведь не пойдешь – ни шмоток, ни возможности привести себя в порядок, опять же конкуренция – стервы из уличных забьют чужачку в ближайшем же переулке. А вот если кто из больших на улицу выведет – считай, получила путёвку в жизнь. Дурой не будешь – может, даже удастся пристроиться в бордель.

   Одним словом, Вонючая Дыра была эпицентром отчаяния. Отчаяния, грязи и вони. Крис старался сюда не соваться, особенно на нижние этажи. Но ведь бивнястые вниз не потащатся, чего они там забыли? Они пришли за патлатыми. А патлатым внизу делать нечего... Эх, хорошо бы они друг дружку перестреляли, а Крис бы снял кассу! Бродяга усмехнулся сам над собой. Мечты, мечты...

   Он медленно крался по тёмной улице-коридору, стараясь прислушиваться к малейшему шороху. Бивнястые давно ушли вперед. Ну и ладно. Всё равно шумели так, что фиг потеряешь. Им-то тут бояться нечего. Против них никто из местной грязи не залупнется, не посмеет. Впереди мелькали косые лучи фонарей. Обитатели Дыры испуганно шарахались от бригады, пришедшей сверху. От таких добра не жди – пристрелят, если не вовремя подвернешься. Опаньки! Крис споткнулся в темноте о труп.

   Хе. Не убрался вовремя с дороги? Теперь лежи, остывай, располосованный мачете. Обдолбанный он, что ли, был, раз полез? Кто его знает. Крис ощупал тело. Одежда – сплошные лохмотья, обувь – вовсе смех: подошвы прикручены к ботинку проволокой. А вот бандана на голове ничего так... пойдет под шапку. Хоть что-то. Досадно, конечно, в Дыре много не возьмёшь. Только драка закончится, тут же набегут из всех щелей падальщики. Одних шакалят местных будет под сотню, они и сейчас, небось, следят, крадутся одними им ведомыми закоулками. Благо глаза к темноте привыкшие.