Текст книги "Каждый за себя (СИ)"

Автор книги: Алена Харитонова

Соавторы: Алексей Ильин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 42 страниц)

   Будто завороженная, Айя тоже устремилась следом... Сперва она хотела положить нож, но вовремя сообразила, что вряд ли там, в мире Мечты, Алисе понадобится оружие. Поэтому она сняла с волос алую ленту. Эту ленту Алиса прошлым утром выбрала для своей подопечной сама, сама же её и завязала красивым бантом, плотно стянув рыжие патлы.

   Яркая атласная полоска легла на бетонный пол рядом с другими дарами, и Айя пошла следом за кроликами на улицу, так же молча, как и остальные. Ей очень хотелось оглянуться, бросить прощальный взгляд на комнату, с которой у неё теперь было так много связано, посмотреть на Алису – умиротворённую и красивую, на белый домик, а еще на то, что положит Керро, но... что-то помешало ей обернуться. Наверное, страх.

* * *

   Сигнал голографона прозвучал ровно в семь тридцать утра, как по расписанию. Эледа в это время наслаждалась чаем и еще сидела в мягком халате и чалме из полотенца.

   Мисс Ховерс приняла вызов и улыбнулась.

   – Мама, привет!

   – Леда, боже, как ты сидишь, немедленно выпрямись! – миссис Ховерс, несмотря на раннее утро, уже была само совершенство – белокурые волосы уложены в идеальное каре, длинная челка выпрямлена так, что можно порезаться, безупречный макияж, яркие губы, стильные очки в массивной черной оправе и шелковая белая блузка в серый горох. А между указательным и средним пальцами левой руки, как всегда, зажата тонкая сигарета. Правой рукой миссис Ховерс подписывала какие-то бумаги и передавала их секретарю. На дочь Мелинда Ховерс поглядела исключительно мельком, отпустила замечание и снова погрузилась в дела.

   – Мама, сейчас раннее утро! Как хочу, так и сижу, я дома, в конце концов, – ответила Эледа, не меняя позы.

   – Сейчас уже семь тридцать, через час ты должна быть в офисе, – неодобрительно, но по-прежнему глядя в документацию, заметила родительница. – А ты еще не одета, не причесана и похожа на разведенку в состоянии депрессии. Эндрю, уйдите уже, наконец, дайте мне пообщаться с дочерью.

   Мать, не глядя, ткнула кожаную папку с бумагами в руки секретарю и, наконец, повернулась к Эледе.

   – Ледочка, мой ангел, – сказала миссис Ховерс, затягиваясь сигаретой. – Неужели непонятно, что мы тут беспокоимся, сидим, как на иголках, и за все это время – ни единого звонка!

   "Ангел" сокрушенно покачала головой:

   – Мама, я была на задании, там некогда делать звонки...

   – Вот я всегда говорила твоему отцу, что нужно было рожать сына! В конце концов, зачем я мучилась с тобой, если ты не вспоминаешь обо мне так же, как не вспоминал бы сын! – миссис Ховерс подбавила в голос дрожи и даже сдернула с лица очки, чтобы трагично стиснуть пальцами переносицу.

   – Мама, прекрати, я тебя очень люблю, но у меня, правда, не было времени. Лучше расскажи: как ты сама, как папа?

   – Как папа? Папа... папа места себе не находит! Ты хотя бы думаешь, как губительны в его возрасте такие переживания? Он весь извелся, – с горьким упреком сказала собеседница.

   – Ему всего восемьдесят, не сгущай краски. И успокой его, скажи – всё чудесно, агент Ленгли оказался... – Эледа сделала паузу, подбирая нужное слово, – настоящим мужчиной. Мы нашли общий язык. Всё прекрасно. С ним приятно и интересно работать, правда, мне кажется, он не воспринимает меня всерьёз...

   Миссис Ховерс докурила сигарету и тут же достала из серебряного портсигара новую:

   – Всерьёз? Дорогая, мужчины никогда не воспринимают женщин всерьёз, могла бы уже и привыкнуть. Взять хоть твоего отца, знаешь, что он вчера мне сказал? Что я мало внимания уделяю семье. А теперь ещё и ты оказалась таким же трудоголиком. Этот внезапный отъезд на задание, потом ужасный Ленгли... В итоге семейный ужин пропущен и твой отец ударился в попрёки. А у меня показ новой коллекции! Что я, по-вашему, должна делать? Стоять у плиты и печь печенье?

   – Мама, не расстраивайся. Ну, давай организуем ужин, папу это успокоит. А Джед... – Эледа спохватилась и поправилась: – То есть, агент Ленгли, он вовсе не такой ужасный, как о нём говорят. Резкий, конечно, и прямолинейный, но при этом очень внимательный к деталям, очень... чуткий.

   Миссис Ховерс подалась вперёд, отведя в сторону руку с сигаретой. Взгляд матери стал пристальным и насмешливым.

   – Значит, Джед... – многозначительно протянула женщина, делая очередную затяжку. – Развлекайся, как знаешь, только не вздумай привозить его знакомиться. Это человек не нашего круга, и ни я, ни отец не хотим его видеть. Очень надеюсь на твоё благоразумие.

   – Развлекайся? – Эледа едва не свалилась с высокого табурета. – Зачем?!

   – Ай, брось... Думаешь, я не знаю, что он вывозил тебя в "Дельмонико"? Об этом разве только в "Светской хронике" не написали. Твой отец тоже в курсе. Не могу сказать, что он одобряет... но... – миссис Ховерс помолчала, после чего внезапно оживилась и сочла нужным сменить тему: – Кстати, дорогая, мы с папой посовещались и решили сделать тебе подарок! Так сказать, в честь первого серьезного дела...

   Миссис Мелинда нажала кнопку селектора и сказала металлическим голосом:

   – Эндрю, принесите сюда Гектора.

   У Эледы нехорошо кольнуло сердце. А когда Эндрю явился к голографону с плетеной плоской корзинкой, в которой сидела ушастая, тощая, вся трясущаяся собачонка, мисс Ховерс устало прижала ладонь ко лбу.

   – Мама, что это?

   – Не "что", а "кто". Это Гектор, – елейным голосом известила мать и сказала с умилением: – Гектор, моя лапочка, это твоя хозяйка, посмотри на нее, вон, вон она.

   Однако Гектор не желал смотреть на голограмму хозяйки, вместо этого он истерично дрожал всем телом, переступая тоненькими лапками.

   – Мама, на кой чёрт мне собака?! – не выдержала, наконец, Эледа. – Я ведь...

   – Тебе давно пора о ком-то заботиться, – отсекла все её возражения собеседница.

   – Зачем?!

   – Затем, что ты эгоистка! – тотчас вскипела мать. – Эгоистка, которая думает только о себе и не вспоминает о родителях!

   – Мамочка, ну пожалуйста, ну прекрати...

   Миссис Ховерс сменила гнев на милость и заговорила сладким голосом:

   – Ну, ты только посмотри, какая лапочка. Ты будешь покупать ему попонки, курточки с капюшонами, ботиночки...

   – ...спреи от блох, – подхватила Эледа.

   – Да, – согласилась мать. – Их тоже.

   – Мама, я целыми днями то в офисе, то на выездах. Кто будет заниматься этой собакой?

   – Вози с собой, – непререкаемым тоном сказала миссис Ховерс и нежно засюсюкала с трясущимся животным.

   – Куда – с собой?

   – Ай, Леда, не осложняй! – в голосе матери послышалось раздражение. – Отдашь этому своему здоровому. Пусть носит. Всё равно ходит целыми днями, как дурак.

   – Какому еще здоровому?

   – Винсу или Батчу, – отмахнулась миссис Ховерс. – Какая разница? В общем, правому или левому. До чего же ты все-таки неблагодарная! Ты хоть представляешь, сколько такое чудо стоит?! Да твоего Винса можно целиком купить! Так что пусть носит. В цене они почти равны, – отрезала Мелинда.

   – Мама, во-первых, Винс и Батч – телохранители, у них руки должны быть свободны от собак и вообще всего, кроме оружия. Во-вторых, Винса, например, сейчас вообще нет. И как быть в подобной ситуации, если у меня собака и один телохранитель?

   – Что значит "нет"? – миссис Ховерс тотчас утратила интерес к мелко дрожащему Гектору, пихнула корзинку с ним в руки Эндрю и даже забыла про сигарету. – Что значит "нет"?!

   Дочь развела руками:

   – Агент Ленгли отправил его в рейд. Я была против, но ситуация сложилась таким образом... Да и к тому же Винс ну просто обнаглел. Пусть пробегается.

   Мать взмахом руки отослала секретаря, а когда дверь за ним закрылась, сказала голосом, в котором слышалась даже не гроза, а пулемётные очереди и грохот танков:

   – Эледа. Мы наняли мистера Хейли, чтобы он находился рядом с тобой. Рядом. С тобой. А не шлялся чёрт знает где. Тем более, насколько я помню его дело, он отстранён... – миссис Ховерс взяла планшет, потыкала пальцем по экрану и сказала: – Ну да, точно. Отстранен от рейдов. Что за дела там у вас творятся?

   – Мамочка, я просто не стала обострять ситуацию и доводить дело до того, чтобы агент Ленгли воспользовался служебными полномочиями. К тому же Винсент делает за периметром общее дело. Наше общее дело.

   Мать раздраженно затушила в огромной мраморной пепельнице сигарету, истлевшую в ее пальцах почти до фильтра, и сказала:

   – Если этот интроверт, пребывающий в состоянии постоянной монотонии, еще хоть что-то выкинет, то носить собачек он будет до смерти, поскольку я сделаю всё, чтобы ему не доверяли людей... – после этого миссис Ховерс взяла в руки портсигар и спокойно заключила: – Ладно, надеюсь, ты понимаешь, что делаешь. Итак, резюмируем. Отца я успокою, Гектора заберёшь, когда приедешь. Целую тебя, моя девочка! И сними этот ужасный халат.

   С этими словами мать отключилась. Эледа не успела даже попрощаться.

* * *

   Утро. Раннее. За окнами еще сумерки. Женщина дремлет, довольная и сомлевшая – волосы в беспорядке разметались по подушке. Красивые волосы – длинные, Винс их пропускал сквозь пальцы, они гладкие, словно атлас. И Су Мин красиво запрокидывала голову. Ей нравилось по-разному: не только жёстко и грубо, но и ласково, нежно. Она тянулась и выгибалась. Тело у нее, кстати, тоже что надо: смотришь – и тащишься. А еще она оказалась не из стеснительных и без комплексов – делай, что хочешь. Во всяком случае, Винс что хотел, то и делал. Не возражала. Наоборот.

   Теперь вот блаженствует. Ему же пора в душ. Скоро рассвет, нужно выдвигаться. Как тут ни хорошо, а из койки пора вылезать. Да и надоело лежать. Кореянка свое дело знала – оттянулся Винсент на славу, не гляди, что спал урывками.

   На запястье мягко завибрировал браслет. Мать же твою!

   Рука нашарила на прикроватной тумбочке очки. Рейдер поднялся и отправился в душ. Прикрыл за собой дверь, после чего нажал кнопку ответа на вызов.

   – Мистер Хейли, как там ваше драгоценное? – осведомился сладчайший и нежнейший из всех возможных голосов.

   Винс едва сдержал стон. Сговорились они, что ли? Ну, нельзя же так! Хотя бы здесь, хотя бы одни сутки может он отдохнуть от общества этих людей? Хотя бы вот сейчас, когда только-только собрался насладиться скромными прелестями цивилизации.

   С другой стороны, спасибо и низкий поклон, что Эледа не взялась названивать пятнадцатью минутами раньше. Хотя... тогда он просто сбросил бы вызов.

   – Прекрасно, мисс Ховерс, – со всей возможной учтивостью в голосе ответил Винсент, открывая воду. – Спасибо, что поинтересовались. Не ожидал...

   Девушка никак не среагировала на иронию.

   – Вам тут... – было слышно, как собеседница усмехнулась, – нашли новую, как вы это называете? Снарягу? Приедете, будете удивлены. Но, думаю, калибр вам подойдет. Модель, кстати, называется Гектор. Полный восторг. Так сказать, по победе и награда.

   Винс сдержанно поблагодарил.

   – Итак, мистер Хейли, – уже безо всякой издёвки, сухо и официально продолжила Эледа. – Как ваши успехи? Агент Ленгли, конечно, мне сообщит, но хотелось бы сведений из первых рук, пусть и в общих чертах. Мне нужно знать, что вы не просто так околачиваетесь по сектору и топчете тамошних курочек. Докладывайте. Полномочий, как вы понимаете, у меня достаточно.

   – Понимаю, – рейдер про себя вздохнул. – Докладываю. Контакты налажены, доверие установлено, информация об объекте передана нужным людям, к поиску подключены самые влиятельные из местных. По последним данным, собранным их осведомителями, объект жив. Разыскать его рассчитываю в течение ближайших двенадцати часов. Если не случится непредвиденных осложнений. Сразу после начну проработку извлечения и эвакуации.

   – Прекрасно, – похвалила Эледа. – Иногда даже от вас есть толк, мистер Хейли. Надеюсь, вы должным образом взбодритесь во время этого своего отпуска. И учтите – никаких косяков. Мой папа, которого вы упоминали в нашей последней беседе, крайне напряжен ввиду вашего внезапного убытия.

   – Передайте ему, что нет поводов нервничать, – любезно сказал Винс. – Да и вам тоже не стоит переживать.

   – Я переживаю не о вас, а о том, чтобы все необходимое было сделано четко и аккуратно. В общем, подойдите к вопросу творчески, мистер Хейли. Судя по вашей самоуверенности, вы в исходе дела не сомневаетесь. Вот и поторопитесь. Нечего там блаженствовать. Не на курорте. Времени мало.

   С этими словами Эледа оборвала звонок.

   Винсент вздохнул и встал под душ. Вроде бы все корпоративные змеи его уже ужалили, и можно, наконец, спокойно вымыться и настроиться на грядущий день.

* * *

   Дорогу до лежки Айка опять не запомнила. Они шли и шли сквозь ноябрьское тёмное утро. Потом небо стало бледнеть, а сумрак рассеиваться, но вокруг было то же, что и прежде: безликие, похожие друг на друга развалины, заброшенные здания, похабные граффити, мусор и грязь, в которой оскальзывались дрожащие неверные ноги.

   Девушка сосредоточилась на том, чтобы не упасть и не отстать от своего спутника. Если она сейчас грохнется – это их задержит. Опять же, нет уверенности, что после падения сумеешь подняться. А Керро ведь тоже устал. Лицо у него было застывшим, каменным. Вроде он знал, что Айя тащится рядом, а вроде бы и забыл про неё совсем, погрузился глубоко в себя.

   Минувший день опустошил, выжал Айку досуха. Поход к Гершелю, схватка на улице, душевные метания, смерть Алисы, погоня, стрельба, взрывы, бег, прощание с кролями, доктор Куин, глядящая с болью и жалостью на своих друзей... Происходящее уже не казалось сном, не казалось чем-то невозможным. Оно... просто происходило. И Айя Геллан отрешенно наблюдала, чувствуя, как душа от усталости и ужаса пережитого перестает отзываться на случившееся. Не осталось ни тоски, ни страха. Только равнодушное отупение. Идти и не упасть. Шаг за шагом. Когда-то ведь они придут. И остановятся.

   Удивительно, но голова не болела. Лишь иногда будто спадала с глаз мутная завеса, внезапное удивление, очнувшись, вскакивало на мягкие лапы, щекочуще топталось в груди: что это? Где я? Но тут же никло, вдохнув дурманной мглы безразличия, и в сонном тумане оставалась живой лишь одна назойливо жужжащая мысль: "не упасть, не упасть, не упасть..."

   Конечно, всё рано или поздно заканчивается. Завершился и путь по серым ноябрьским сумеркам. Правда, когда и где, Айя не поняла – она включилась, лишь оказавшись в знакомой комнате. Той самой, которую покинула прошлым утром. И комната эта не изменилась – по-прежнему лежал на полу спальник, стояла в углу печь и стол с двумя стульями неподалеку, дверь в кладовку была чуть-чуть приоткрыта, а на полках там лежали стопы консервов. Но Айе не хотелось есть. Не хотелось умываться. Не хотелось раздеваться. Она привалилась к стене и с ужасом думала: неужели прошли всего лишь неполные сутки? Не может этого быть! Не могут сутки длиться дольше года, дольше целой жизни.

   А теперь вдруг между Айей вчерашней и Айей нынешней, которая стоит на дрожащих ногах и глядит в пустоту, пролегла пропасть, глубокая и бескрайняя, словно океан. Сквозь пелену усталости девушка смотрела, как Керро медленно и даже чуть неуклюже – неуклюже! Керро! – наливает в пустую консервную банку горючее, ладит фитиль, зажигает его, а затем достает из внутреннего кармана куртки небольшую плоскую фляжку и стопку, после чего наполняет крохотный стаканчик, ставит его по ту сторону огонька и замирает, глядя на мерцающий фитиль.

   Язычок пламени дрожал и колыхался, выхватывая оцепеневшего мужчину, сидящего за столом один на один с темнотой и своим горем. Айя неслышно приблизилась, чтобы не нарушить повисшую в комнате тишину, и опустилась на свободный стул.

   Казалось, во всем мире остались только маленький огонек и тускло поблескивающая стопка за ним. А еще мерещилось, будто вот сейчас из полумрака выступит Алиса и сядет напротив. Сложит перед собой тонкие руки, блеснет бездонными глазищами... И три человека в тёмной комнате скорбно застынут, прощаясь навсегда.

   Но Алиса не вышла. Только темнота стала ещё плотнее, а огонек задрожал мелко-мелко... Керро, словно очнувшись, медленно поднес фляжку к губам и сделал трудный глоток, а затем, не глядя, протянул флягу Айе. Она взяла, опрокинула её в себя. Горло обожгло что-то терпкое, согретое теплом человеческого тела. Девушка судорожно вздохнула, а мужчина перегнулся через стол и перевернул стоящую напротив стопку прямо на фитиль. Голубое прозрачное пламя взметнулось над банкой и осело.

   После этого Керро задул огонек, и комнату накрыла темнота.

   Айя опустошенно смотрела в эту темноту и думала только об одном: куда мужчины девают слезы?

* * *

   На узкой улице царили привычные уже грязища и разруха. С неба сыпался густой мокрый снег, а ветер дул резкий и пронизывающий. Однако Винсент, несмотря на унылые виды, пребывал в самом приподнятом настроении. К полудню, конечно, усталость нагонит, но это ерунда. Полчаса сна, пара ампул из доковой аптечки, и до вечера снова бодр и свеж. А вечером видно будет.

   Главное, чтобы сейчас всё прошло чётко. По сути, срывы маловероятны. С Ушлым подробности оговорены еще вчера. Люди его готовы. Кроме того, бонза выделил одного из наиболее толковых и проверенных, который поможет впарить приманку быкам Бивня. А когда те наживку заглотят и главарь их ломанется к заказчикам, начнется самое интересное. То, за что Винс особенно любил свою работу.

   По сути, всё последующее – просто дело техники: прийти на сигнал, поданный приманкой, вломиться на точку конкурентов, освободить подсадную утку, взять старших конкурентной группы. Ну и по возможности устранить всех остальных, чтобы не путались под ногами, не мешали работать. Жаль, конечно, что о них ничего неизвестно. Кто вообще такие? Секторальные бойцы, секторальные рейдеры или группа враждебной корпорации? Когда не знаешь, против кого выходишь – риск возрастает. Но на стороне Винса и его людей – внезапность, а еще прикрытие в количестве скольких-то рыл, выделенное Ушлым. Ну и в случае совсем уж полной жопы – штурмовики, которые прилетят по сигналу и сделают всё, чтобы вечеринка не вышла унылой.

   Перешагивая через лужи, Винс с удовлетворением признал, что связисты выделили ему в прикрытие очень толковых ребят. За полчаса дороги рейдер заметил "хвост" только однажды, да и то потому, что парень, видать, оступился в жидкой грязи и чуть высунулся из-за угла.

   Квартал сменялся кварталом. На улицах стало совсем пусто. Пелена метели сделалась ещё плотнее, видимость сократилась до двадцати метров, не больше. Снег падал на черную землю, но сразу же таял, превращаясь в хлюпающую под ногами кашу.

   Сворачивая в очередную подворотню, Винсент подумал о том, что место здесь совсем глухое. И в хорошую-то погоду мало кого встретишь, а уж в такую...

   – Хой! – негромкий окрик за спиной раздался синхронно со щелчком пальцами. – Ты убит, Винс. То ли стареешь, то ли совсем на расслабоне.

   – Хой, – разворачиваясь, откликнулся рейдер и возразил: – Это ты, Ирвин, убит. Обернись. Только медленно.

   Винс подождал, пока товарищ, обряженный в просторную куртку, потасканные штаны и вязаную "пидорку", развернется, после чего жестом отдал приказ: "Обозначиться". За горой кирпича метрах в пятнадцати мигнул сквозь мельтешение белых хлопьев огонек ЛЦУ.

   – Узнаю старого кореша! – хмыкнул Ирвин и сказал через плечо в сторону расписанного похабщиной просевшего здания: – Мужики, выходите.

   Из полуобвалившегося дверного проема шагнули на улицу двое крепких, неприметно одетых ребят. Кемпа Винсент знал уже давно, а вот совсем ещё зелёного парня с ним видел впервые.

   – Рекс Додсон, – сразу же представился новичок, которому на вид было лет девятнадцать-двадцать. – Первый рейд.

   Винсент пожал протянутые руки и обернулся к Ирвину.

   – Как батя-то? – спросил он.

   Друг раздраженно дернул плечами:

   – Бухает. Третью печень пересаживает.

   – Сколько? – уточнил собеседник.

   – Пять тонн. И две на поддержку.

   – Ясно.

   Отец у Ирвина пил давно и крепко. С той поры сын не вылезал из рейдов. А когда вылезал, возвращаясь на неделю-другую, то неизменно за день до нового задания выписывал бате в харю, после чего снова сваливал. Но деньги на операции таки выделял.

   – Ну, че? – нарочито бодро заговорил Ирвин. – Забросили одного и наспех, мы когти рвем на помощь, а у него тут рожа неприлично лоснится. Поди, и группу сколотить успел?

   – Если б не отвлекали по всякой фигне, уже сколотил бы, – хмыкнул Винс.

   – Ага, – послышался из-за широких мужских спин женский голос. – И рожа бы лоснилась еще сильнее.

   Растолкав напарников, вперед выступила миниатюрная фигуристая девица потасканного кабацкого вида – в леопардовой меховой курточке, которая заканчивалась прямо под грудью, в неприлично короткой красной юбке из искусственной лакированной кожи и с черными сальными волосами, остриженными под каре. Из-под курточки торчал жиденький вытянутый свитер. Все – несвежее, давно не стиранное. Еще на девице были плотные черные колготки и красные полусапожки на почти десятисантиметровой платформе.

   – Чё вылупился? Не признал? – развязно спросила пигалица и сплюнула под ноги.

   – Они тебя по кругу, что ли, пускали? – восхитился Винсент, глядя на вульгарный макияж шлюхи – ярко-красные губы, коричневые тени и плохо замазанный тональником бланш под левым глазом.

   – Ревнуешь, никак? – она едва заметно принюхалась и заметила: – Ты ж вроде тоже не скучал.

   – Вожделею, Небесная, – Винс хмыкнул: – Как ольфактометры вживила – ничего от тебя не скроешь. У кого прикид отжала?

   – Для тебя не Небесная, а Кара, – отозвалась шлюха и сказала голосом, где больше не было прежней развязности: – Мля, я эти шмотки сама выбирала. Знал бы ты, сколько потребовалось времени, чтобы под легенду их изгваздать!

   – А синяк? – спросил Винсент.

   – А, – махнула она рукой с неровными ногтями, покрытыми ярко-красным облупившимся лаком. – Херня. На тренировке затупила. Кстати пришелся.

   – Так вот, значит, кто у нас приманка... – хмыкнул собеседник.

   – Ага. К слову, хорошо, что ты тот файл добыл, – улыбнулась рейдерша, – у конкурентов твоих, оказывается, и запись ДНК есть. Пришлось спецам меня дорабатывать, теперь, если решат из вены или из пальца кровь на анализ взять, смогу подсунуть правильную. У тебя-то че как?

   – Всё путем. Самых толковых из местных припряг, часть полезной инфы добыл, связи с наиболее полезными укрепил, – Винс вспомнил Су Мин и усмехнулся: – Думаю, к вечеру цель отыщут. А пока конкурентов примочить надо, чтоб не гоношились... или им дезу решили впихнуть?

   – Не, – Кара дернула подбородком, – толковую дезу подготовить не успевали, а совсем сырятину незнамо кому втюхивать – глупо. Так что всё по твоему плану, мон дженераль. Ну, веди, что ли...

   Винсент с сомнением посмотрел на собеседницу и спросил:

   – А ты себе в таком наряде ничего не отморозишь? Может, хоть куртку длинную накинешь?

   – Забей, Винс, – хмыкнул Кемп. – Она – знойная красотка. А уж после того, как контролер терморегуляции имплантировала, вообще не зябнет.

   Кара хмыкнула:

   – Только учти, энергии эта штука требует до хрена, так что скоро захочу жрать. И лучше бы вам успеть прибежать ко мне на выручку с батончиками энергопайка. А то... трупы с выеденной печенью не особо эстетичны. Проблюетесь еще ненароком.

   Мужики переглянулись, заржали. Винсент же хмыкнул и сказал:

   – Всё, посмеялись и будет. Пошли. Сейчас дойдём – дам проводников. Ну, а ты, людоедка хренова, – он повернулся к рейдерше, – своего получишь чуть попозже. Что к чему, он знает. До логова Бивня тебя подстрахуют, дальше сама. Но мы будем рядом.

   – Напарнику доверять можно? – уточнила будущая приманка.

   – В разумной мере.

   – Лады. Веди.

   Ее спутники поправили на плечах кто лямки рюкзака, кто широкий ремень тяжелой спортивной сумки, и вся команда двинулась вперед. Метель начала стихать. Это хорошо, а то Винсу на Кару смотреть было страшно – идет, считай, что голая. Небесная, конечно, уже не совсем человек, но все-таки... Погодка промозглая. Ему и в теплой-то куртке слегка зябко, а тут вообще задница едва прикрыта.

* * *

   Когда четверо рейдеров вышли из проулка на старую авеню, от ржавого фонарного столба отлепился Винсов проводник. Пацан на заработанных деньгах поднялся – купил шапку по размеру, чтобы на глаза не сползала, автомобильные перчатки без пальцев и новые ботинки.

   – О! А вот и еще три не-мистера, – пацаненок с ленцой убрал за пазуху здоровенный пистолет, давая вновь прибывшим оценить оружие во всей красе, и, лишь насладившись эффектом, коротко свистнул.

   Из-за соседних развалин показались еще двое мальцов разной степени нищебродства – грязные, одетые в потасканные шмотки не по размеру, но при этом вальяжные, как и положено настоящей шпане.

   – Э, нет, – Ирвин присел на корточки, чтобы быть рост в рост с главарем, – он-то, может, и не-мистер, а вот мы точно мистеры.

   – И с собой у вас всего одна леди? – пацаненок похабно ухмыльнулся, глядя на подошедшую Кару.

   – Не леди, а лядя, – Кара облизала ярко накрашенные губищи, а потом словно ухватилась за воображаемый шест и прокрутилась, демонстрируя себя.

   – Оке, – сглотнул мальчишка и сказал слегка охрипшим голосом: – Лядя, так лядя. Но ты эта... если твои мистеры вдруг зажлобят, меня найди – подскажу хорошее место.

   – И насколько хорошее? – Кара подняла ярко подведенную бровь. – Так себе или вау?

   Пацан наметанным глазом оценил собеседницу, после чего сказал:

   – Танец – пять. Пятнадцать – у шеста. Приват – как с клиентом договоришься, но половина хозяину. Всё, что накидают – тебе.

   Она хмыкнула:

   – Ушлый шкет. И под кем хозяин?

   – Под Патлатым... – пацан чуть стушевался и поспешно добавил: – Но он нормальный, не бойся.

   – Ну, раз ты говоришь, что нормальный, ниче не боюсь... – низким грудным голосом сказала Кара.

   Пацаненок зарделся и отвел глаза. Посыпался! Ещё бы, девка сочная и даже почти ему в рост. Если копыта свои снимет.

   – Так, – хоть Винса и забавляла ситуация, но время было дорого, – хорош трепаться. Все помнят, куда кого отвести надо? Кемп, тебе отдаю вот этого молчаливого.

   Мальчишка-метис шмыгнул носом.

   – Ирвин и Рекс, ваш – этот, с херней на шапке, – рейдер кивнул на самого мелкого пацана, у которого на головном уборе красовался здоровенный вылинявший и размахрившийся лейбл с изображением хрен поймешь чего. – Если не доведут за полчаса, оборвите уши и звоните мне. Ну, а самого болтливого, который вашу лядю склеить пытается, я при себе оставлю. Больно деловой. Заодно хоть по пути научу, как пистолет носить. А то смотреть смешно.

   Представители секторальной шпаны растерянно переглянулись и сразу как-то растратили напускную важность бывалых, тертых жизнью хулиганов. Стали просто мальчишками – глаза круглые, взгляд внимательный и восхищённый. Теперь куда угодно доведут. А тут еще и лядя. Стоит, губу покусывает, стервозина. Будет у парней, что вспомнить перед сном.

* * *

   Офис мисс Ховерс располагался на десятом этаже главного здания. Не так уж это и много, учитывая, что всего в высотке насчитывалось семьдесят пять этажей. Причем последний единолично занимал глава надсекторального управления. Впрочем, это было так высоко и далеко, что не стоило и мечтать. Во всяком случае, не Эледе и двум ее коллегам, коротавшим рабочие будни в крохотном кабинетике, где едва умещались три стола с голографонами, несколько полок и шкаф.

   Тут было тесно, а уж после роскошных домашних апартаментов мисс Ховерс и вовсе убого. Впрочем, Эледа никак не выпячивала своего происхождения и достатка, стараясь поддерживать с коллегами стабильно хорошие отношения. Все равно двое неудачников были ей не конкуренты. А те, кто не представляет угрозы, должны приносить пользу.

   Потому и со старой стервой Иреной Клодли, и со старым хреном Рэттом Пэйси мисс Ховерс была неизменно мила, вежлива и предупредительна. А они, в свою очередь, понимали, что новенькая к ним ненадолго. Рано или поздно (скорее рано) мисс Ховерс переберется из тесного кабинета на троих в отдельный этажом выше. Затем в кабинет побольше еще на несколько этажей вверх, после чего, спустя какое-то время, займет кабинет с общей приемной, а затем с личной и, вполне вероятно, с конференц-залом, а уж потом воцарится на самом верху офисного небоскреба, откуда будет поглядывать в панорамное окно на шумящий мегаплекс.

   Вряд ли тогда она вспомнит о задрипанной каморке и тех, с кем пила утренний кофе. Но, возможно, если бывшим сотрудникам когда-нибудь посчастливится пересечься с бывшей коллегой и попросить помощи, то мисс Ховерс (или на тот момент уже не мисс) не откажет тем, с кем начинала трудовой путь. В конце концов, благодарные и обязанные нужны каждому.

   Вот потому-то у Эледы с коллегами сложились до крайности хорошие отношения. Она этим двоим была не по зубам.

   Так что мисс Клодли, сутулящаяся перед голограммером за своим аскетически пустым рабочим столом, и мистер Пэйси, постоянно жалующийся на непосильную нагрузку, вызывали у Эледы хорошо замаскированное пренебрежение. Наблюдать за ними было, безусловно, и забавно, и полезно, но за полгода работы уже поднадоело.

   Обоих мисс Ховерс знала, как облупленных, и обоими научилась ловко манипулировать. Она вообще считала манипуляции самым удобным и безопасным методом взаимодействия с окружающими. Из жалости, стыда, тщеславия, жадности люди сделают все, что угодно, нужно лишь знать, как их незаметно к этому принудить.

   – Ирена, отлично выглядишь! – восхитилась с порога Эледа. – Постриглась?

   Мисс Клодли, надо сказать, сегодня выглядела так же, как вчера, и позавчера, и месяц назад, и, наверное, тридцать восемь лет назад. Эледе казалось, что она и родилась такой – сухой, надменной, с поджатыми губами, тяжелым взглядом и старомодной стрижкой "паж".

   – Я тебе подарок небольшой привезла, – мисс Ховерс поставила на стол небольшую статуэтку в стиле хай-тек. Батч раздобыл где-то по ее указанию. Эледа подозревала, что на свалке восемнадцатого интерната, но уточнять поленилась.

   Ирена зашлась в восторге. Она коллекционировала это дерьмо.

   – О-о-о... – протянула мисс Клодли, любуясь херней из хрома, напоминающей замерзший плевок. – Это же техно-реплика с фрагмента картины Дали!

   – Да? – искренне удивилась Эледа и добавила: – Вот я её увидела, вспомнила, как ты любишь подобные вещицы, и не смогла удержаться.

   Подарок не стоил ей вообще ничего, был уродским и ни к чему не обязывал – просто знак внимания. А из Ирены теперь можно вить верёвки.