Текст книги "Каждый за себя (СИ)"

Автор книги: Алена Харитонова

Соавторы: Алексей Ильин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 42 страниц)

   Есть Айе расхотелось. Она отставила тарелку и долгим взглядом обвела сидящую за столом компанию. Значит, они и вправду пациенты клиники, сбежавшие из-под надзора? Но почему такая одинаковая мания у всех? Почему каждый думает, будто он – персонаж не то книги, не то фильма?

   Всех стало так жалко... Но тут же девушка поняла – еще буквально чуть-чуть, и она сама с ними рядом тронется. Никакой нормальный рассудок такое долго не выдержит. Хотя у Керро как-то, вон, получалось.

   Впрочем, сидящим за столом было плевать на Айю с ее жалостью и проблемами, они отдыхали, разговаривали, смеялись, спорили, а девушка волей-неволей разглядывала каждого. Странно одетые, нелепо выглядящие, они все же не казались ей больше безобидными чудиками. Совсем не казались.

   Например, Эсмеральда. Смугла и хороша собой. Ее красное платье ярким пятном выделяется среди прочих нарядов. Но на цыганку девушка походила мало, даже несмотря на карты, которые постоянно крутила в руках. Причем крутила с ловкостью заправского шулера. Айя даже залюбовалась. Но вдруг "цыганка" взяла одну из карт и молниеносным движением рассекла лежащий на тарелке кусок крысятины, а саму "карту" воткнула в стол.

   Мальчик в зеленом. А, может, и не мальчик. Сидел, откинувшись к стене, и смотрел в никуда. Взгляд отрешенный, пустой. Как у наркомана.

   Здоровенный бугай со шрамом во все лицо. Светловолосый, неулыбчивый, с такими плечищами, что в двери, наверное, проходит боком. Парень в красном комбинезоне, суетливый, постоянно вскакивающий, подвижный, как ртуть. Он то дергал синюю в желтый горошек бабочку на голой шее, то чесался, то ерзал, то снова вскакивал и бестолково суетился – задевал чужие стаканы, опрокидывал пустые бутылки, спотыкался о ноги сидящих.

   Среди всех присутствующих Керро выглядел, пожалуй, самым адекватным. И все-таки... Док, сверкающий оголенными внутренностями, нет-нет, а всплывал в памяти. Тогда Айя опускала взгляд в стакан с сублиматом, стараясь не привлекать к себе внимания. Пару раз ей предлагали выпивку, но девушка отрицательно качала головой. Она ни разу не пила спиртного и не считала, что именно сегодня следует начинать. Бок дергало, начало знобить, хотелось лечь, свернуться калачиком и чтобы все отстали. Хотя... к ней никто и не приставал.

   Этим обстоятельством Айя решила воспользоваться. Пробралась за спинами пьющей сумасшедшей братии и устроилась в уголке – между стеной и доктором Куин, деликатно подвинувшейся к Щелкунчику, чтобы гостье было удобнее. Остальные на Айкины маневры не обратили внимания и девушка, зажав рукой больной бок, села, подтянув колени к груди. Она хотела обдумать свое бедственное положение, но мыслей в голове не было. Сознание сковала пустота, какая бывает от переизбытка информации, когда мозг пытается, но никак не может систематизировать все новое.

   Начало ломить виски. События последних восемнадцати часов мелькали перед глазами – обрывки фраз, воспоминания... Самое отвратительное заключалось в том, что Айя впервые в жизни не знала, что делать. Хотелось одного – возвратиться домой. В родной интернат, к удобствам, теплу и понятному будущему. К наставникам, ребятам из группы "2Б", грядущему поступлению в колледж и последующему устройству на работу. Возвратиться! Просто жить, просто учиться и работать. Приносить пользу общему делу, а не скитаться в трущобах без цели и смысла.

   Увы. Вернуться домой самостоятельно вряд ли получится. Здесь кто-то зачем-то ее ищет. Да хоть бы и не искал – в черном секторе без особых навыков не выжить, можно даже не надеяться. Тогда как быть? Куда податься? Нужны деньги, оружие, какие-то знакомства. А у нее ничего...

   Краем глаза девушка увидела, как Алиса вдруг отлепилась от Керро и словно завороженная пошла к оружию, составленному в углу. Ее отрешенного взгляда и застывшего лица никто не заметил, но Айя услышала негромкое:

   – Бармаглот... – глазищи Алисы подернулись мечтательной поволокой, а руки отточенным за многие годы движением отсоединили магазин автомата. – Иди сюда, маленький... иди же.

   Айя рывком села на лавке. В этот миг со своего места вскочил Керро и рванул к двери, обгоняя странно медлительную девочку в пышной юбке и белом переднике.

   Алиса же словно утратила связь с реальностью. Она, продолжая ворковать себе под нос, подсоединила спарку магазинов и повернулась к выходу. На долю секунды в горловине второго магазина мелькнул красный наконечник пули. Айя испуганно смотрела по сторонам. В рядах диковинных сумасшедших наметилось организованное движение. Доктор Куин вздохнула и, по-прежнему не теряя достоинства и элегантности, вышла из комнаты, подметая подолом грязный пол.

   Эсмеральда одним движением отстегнула пышную пеструю юбку, оставшись в черных обтягивающих штанах, тяжелых ботинках и красной блузке с широкими рукавами.

   – Началось, – сказала она, доставая из старого рюкзака пачку влажных салфеток. – Началось, вашу мать.

   Щелкунчик кивнул Матери Терезе и амбалу со шрамом. Те, не сговариваясь, разобрали оружие и застыли по обе стороны входной двери, тогда как парень в красном комбинезоне уже достал откуда-то рацию и, выглянув в окно, спрашивал:

   – Дровосек, ответь Роджеру. Алиса в неадеквате. Че там видно?

   Рация сперва поплевалась помехами, а потом искаженный эфиром низкий мужской голос известил:

   – Чисто. Пусть выходит. Прикрою.

   Щелкунчик и мальчишка в зеленом достали стволы и встали неподалеку от входа в задние комнаты.

   – Всё путем, – сказал Щелкунчик. – Мы на стрёме.

   Айя осмелилась-таки покинуть лавку и подойти к окну. Решила, если прогонят, то просто вернется обратно в свой угол. Но на нее не обратили внимания. Роджер, не убирая рации от лица, следил за Керро и Алисой, Эсмеральда курила и крутила в руке пачку салфеток. Покахонтас со снайперкой в руках, стояла возле стены и прислушивалась к звукам улицы.

   Вернулась, шелестя юбками, Доктор Куин. Поставила на стол свой саквояж, раскрыла, и Айя увидела внутри обычную медукладку.

   Тем временем на улице в сгустившихся сумерках Керро скользнул под защиту близстоящего дома и быстро оглядывал окрестности через очки. Что он там видит в жидком лунном свете? И видит ли? Однако пистолеты-пулеметы в обеих руках неотступно следовали за взглядом. Хм... значит прибор ночного видения в очках.

   Наблюдатель дернул плечом. Видимо это означало, что опасности нет.

   – С поста чисто, – подтвердил Роджер от окна.

   Теперь Керро всматривался в небо.

   – Вертушка, – не оглядываясь, сообщил он. – Легкая.

   Айя с удивлением отметила про себя, что с Роджера слетела вся суетливость. Он застыл, одной рукой сжимая переговорник, а другой – прислоненный к подоконнику автомат.

   – Точно не боевая?

   – Точно, – ответил Керро. – Звук совсем не тот.

   – Тогда не лезь, – вздохнул Роджер. – Сами разберемся.

   Тем временем Алиса, словно в полусне, вышла на середину улицы, на миг замерла, прислушиваясь, а потом плавно повернулась и направила автомат в небо.

   – Иди же сюда! – проворковала девушка.

   Сразу после этих слов тишину и полумрак городских руин разорвал оглушительный треск и ослепительные вспышки короткой автоматной очереди. Пули ушли в черное небо, трассера прочертили ярко-красные линии.

   – Вижу их, наконец. Забирают выше и идут в обход, – сказал Керро, повернувшийся на звук вертолета вместе с Алисой.

   – Как обычно, – вздохнул Роджер.

   Айя оглянулась и увидела, как доктор Куин, отломив головку тонкой ампулы, начинает неторопливо набирать в шприц какой-то препарат. Тонкая струйка лекарства брызнула фонтанчиком из иглы в потолок.

   – Ничего страшного, – сказала леди Микаэла. – С кем не бывает.

   – Угу, – буркнула Эсмеральда, туша ботинком окурок, и добавила с тоской: – А так сидели хорошо.

   Ее слова потонули в грохоте новых выстрелов. Айя вздрогнула и вжалась в стену. Алиса двумя длинными очередями выпустила в небо весь магазин, перещелкнула автомат на второй и упала на колено, провожая невидимую вертушку стволом.

   Еще очередь. И вдогон другая – длиннее предыдущей – на весь остаток магазина. А потом во внезапной звенящей тишине раздался хриплый, полный отчаяния крик:

   – Почему?! Почему вы не принимаете вызов?!

   Алиса орала, сжимая бесполезный теперь автомат, и била свободной рукой в грязь.

   – ПОЧЕМУ?! – тут она содрогнулась, вцепилась пальцами в волосы, сминая и пачкая синюю ленту, а потом начала заваливаться на бок.

   Айя смотрела на происходящее с ужасом, тогда как Алисины друзья вдруг оживились и, словно по команде, вышли из режима настороженного ожидания.

   Первым на улицу выскочил Роджер, за ним Мать Тереза и мужик со шрамом, следом за ними, придерживая рукой шляпку, выбежала доктор Куин. Впрочем, леди Микаэла осталась у входа в подъезд дожидаться, пока мужчины подготовят пациентку.

   Роджер осторожно, почти нежно, забрал из сведенной Алисиной руки оружие, после чего мужик со шрамом подхватил грязную девушку с земли и зашагал обратно в дом. Роджер шел следом. Замыкал шествие Мать Тереза, благочестиво перекрестившийся в небо.

   Неподвижную, равнодушную ко всему Алису уложили на лавку. Доктор Куин мазнула по руке девушки спиртовой салфеткой, профессионально ввела иглу, сделала инъекцию и кивнула:

   – Несите.

   Бугай снова поднял безвольную ношу и отправился с ней в дальнюю комнату, Эсмеральда заторопилась следом со словами:

   – Тарзан, на спальник не опускай, как прошлый раз. Сейчас подержишь, я раздену, от грязи протру, и уложим, пусть спит.

   Однако когда Тарзан проходил мимо, Айя видела, что Алиса не спит. Глазищи у нее были бессмысленные, широко распахнутые, и медленные слезы текли из них по грязным щекам.

   – Чш-ш-ш... – донесся мягкий голос Микаэлы. – Не плачь, моя девочка, не плачь. Они просто боятся.

   Айя вздрогнула. Рядом каким-то образом оказался Керро. Он вернулся последним и подошел неслышно. Выглядел же при этом до крайности спокойным, словно ничего необычного не произошло.

   – Не плачь, – продолжала тем временем уговаривать Алису доктор Куин. – Они обязательно вернутся, примут бой, и твоя мечта сбудется.

   Керро, наблюдавший за происходящим, мысленно продолжил: "И тогда ты умрешь, потому что глупо выходить с автоматом против боевого вертолета, а от ПЗРК ты отказываешься. Что ж... по крайней мере, погибнешь счастливой".

   После этого рейдер повернулся к Айе. Лицо у нее было... словами не передать – бледное, вытянувшееся. А в глазах непонимание, ужас, растерянность.

   – Закончилась лафа, – сообщил мужчина, словно было мало произведенного раньше эффекта. – Гостям лучше сваливать, теперь ребят на негатив сорвет. Со мной пойдешь или останешься? Если останешься, не гарантирую, что до утра доживешь.

   – А если ты останешься? – спросила Айя.

   – Я-то доживу. Но друзей убивать неохота, – ответил Керро с прежним бесящим спокойствием.

   Его собеседница на пару секунд задумалась. Припомнила рассказ Терезы про дубинку, затем то, как Эсмеральда рассекла картой кусок мяса, после этого подумала о Щелкунчике, ненавидящем крыс, и об аристократическом спокойствии доктора Куин...

   – Я... лучше с тобой, – пробормотала Айя и сама себе удивилась: кто бы сказал утром, что так все сложится – в лицо бы рассмеялась.

   Керро тем временем кивнул проходящему мимо Роджеру:

   – Слышь, я на лежку. Гостью вашу забираю. Маякни Дровосеку.

   Роджер, не останавливаясь, кивнул и на ходу достал рацию.

   ...На улице уже повисла глухая ночь. Айя приготовилась идти далеко и долго, но в этот миг под ноги Керро упал камешек, и мужчина свернул в соседний подъезд.

   Там за обвалившейся стеной, откуда открывался отличный обзор улицы, стоял видавший виды пикап с наброшенной на него масксетью. В слабом свете луны Айя разглядела установленный в кузове здоровенный пулемет, за которым сидел крепкого вида мужик в полной штурмовой броне, окрашенной почему-то в цвет стали.

   Девушка замерла, разглядывая в полумраке незнакомца, а тот, дружелюбно махнув Керро, спросил с удивлением:

   – Ты чего так рванул? Знал же, что я на стрёме.

   Тот в ответ хмыкнул:

   – А может, тебя, Дровосек, уже враги прирезали? Или ты отвлекся.

   – Угу. Еще скажи – забухал, – проворчал часовой и добавил: – Никому-то ты не веришь...

   Девушка так и не поняла, чего больше было в голосе Дровосека – осуждения или одобрения.

   – Верить можно только себе, – сказал Керро и после короткой паузы добавил: – Да и то не всегда.

   – Вали уже, – миролюбиво напутствовал его собеседник. – Ровной дороги вам.

   – Ну и все ваши чтоб утром вернулись, – ответил Керро.

   – Куда им деваться-то, – хмыкнул Дровосек.

* * *

   Луна, как назло, спряталась, и теперь густые сумерки налились чернотой, такой непроглядной и плотной, что, казалось, она должна глушить звуки, как толстое одеяло. Впрочем, откуда тут взяться звукам?

   Айя брела, то и дело спотыкаясь. Носков на ней теперь была всего одна пара, и ботинки Доковой жертвы уже спустя квартал стерли ноги до мяса. Да еще Керро! Он, вроде, не торопился, но все равно шел достаточно быстро, а дорога была совсем дрянная – сплошные ямины и камни. Когда девушка в очередной раз чуть не упала, ее спутник, видимо, понял, что таким манером идти придётся долго.

   – Руку дай, – сказал он.

   – Зачем? – тут же насторожилась девчонка.

   – Дай сюда! – он перехватил ее запястье и положил себе на пояс. – Держись.

   Идти, конечно, стало проще. Но Айе было очень неуютно. Однако деваться некуда. Держалась и шла. Хоть не упала. Но пару раз все-таки споткнулась и устояла только потому, что вовремя была ухвачена за шкирку.

   В темноте все было одинаково. Одинаково не видно. И ни огонька. Нигде. Даже ладонь собственную не разглядеть. Но Керро в очках шел и не оступался. Айя плелась рядом.

   Хоть бы луна выглянула!

   Казалось, их путь продолжается уже несколько часов. Наверное, рассвет скоро. Бок дергало, стертые ноги жгло огнем. Ботинки стали совершенно неподъемными. Да когда же это закончится?

   Никогда.

   И шли, и шли, и шли...

   Он остановился, когда Айя уже переключилась в режим автопилота и почти отрешилась от ощущений собственного тела. Наверное, открылось второе дыхание. Иначе как объяснить, что ее спутник замер, а она продолжила брести, утягивая его за собой.

   Керро удержал ее привычным уже способом – за шкирку.

   – Пришли.

   Айя замерла. Куда пришли-то? Ничего не видно.

   Мужчина двинулся вперед.

   По каменному развалу забрались в какое-то здание. Внутри от малейшего шороха начинало гулять эхо. Было даже жутче, чем на открытой местности. Пахло сыростью, камнем, ржавчиной. Под ногами хрустела бетонная крошка.

   Потом была лестница. И хлипкие ступеньки содрогались от шагов. Айя думала: а вдруг не выдержат? Она попыталась найти в темноте перила, но вместо них нащупала только пустоту. А потом вниз сорвался маленький камешек. И падал долго.

   Осторожный же неторопливый подъем все длился и длился. Девушка вцепилась в своего спутника так, чтобы если лестничный пролет под ними двумя все-таки обвалится, падать ей пришлось не одной.

   Не обвалился.

   Хотя пару раз Керро замирал, выжидая, когда прекратится дрожь камня.

   – Не надо идти в ногу со мной, – сказал он.

   – Угу, – ответила спутница. А про себя подумала: "Все равно не отцеплюсь".

   К счастью, скоро путь завершился.

   Айя услышала звук открываемой легкой двери, следом за которой отошла от стены массивная металлическая.

   Керро легонько подтолкнул девушку вперед – в темноту, а затем вошел сам. Щелкнул один замок, потом второй. Обе двери закрылись. Гостья же замерла, не зная, куда двинуться. Тем временем в углу послышалось тихое шуршание, а потом загорелся неяркий электрический свет, который озарил скромную обстановку: кровать, стол, пару стульев, две узкие двери в стене напротив.

   Здесь было прибрано: вещи стояли каждая на своем месте, однако пахло нежилым помещением, да лежал повсюду тонкий слой пыли. Айя добрела до ближайшего стула, плюхнулась на него и взялась расшнуровывать ботинки. Вот сейчас она их снимет, и жизнь сразу наладится. Мгновенно. И бок перестанет болеть. И ноги. И голова. Девушка сбросила тяжелую обувь и блаженно пошевелила пальцами.

   Хозяин комнаты тем временем возился возле печи, сделанной, видимо, как все печи в черном секторе – из бочки и трубы. Керро положил внутрь черный брикет топлива, что-то там поколдовал, и пламя начало медленно разгораться. Мужчина зевнул, потер лицо ладонями и поднялся. Скинул куртку, повесил ее на спинку стула, затем сел за стол, снял через голову левый пистолет-пулемет, свинтил глушитель и спрятал в подсумок. После этого, оставив оружие на столе, повторил то же с правым. Бронежилет снимать не стал, достал набор для чистки и маленький пистолетик из кармана, разрядил его и начал приводить в порядок.

   – Зачем я тебе? – спросила Айя, потому что ее тяготило его молчание и игнорирование. – Деньги неважны, ты сам сказал. Зачем тогда?

   – Деньги – прах, – равнодушно ответил мужчина и пояснил: – Их всегда можно добыть. Что действительно важно – ответить на Вызов. От мира, от людей, от судьбы. Достойно ответить. Не слиться. Не бегать от трудностей. А деньги... если они есть, то ответить проще. Вот и все. Так что ты со своей тайной – Вызов.

   Девушка устало усмехнулась:

   – Знаешь, я тебе одну вещь скажу. Наверное, она тебя расстроит. Но ищут кого-то другого. Ясно? Когда меня из интерната приволокли к покупателю, он чего-то там исследовал – взял у меня кровь, в глаза посветил, а потом сказал, что не те образцы и притащили не то, что надо. Точнее, не ту. И мужиков тех назвал жопорукими. Поэтому меня и отвезли к доктору. Ну, которого ты убил. Решили, что целую в бордель – слишком дешево, а по запчастям хоть как-то отобьют рейд. Так что никакого Вызова. Я не та.

   И она закрыла глаза, потому что слишком сильно устала от всего, и главным образом – от тошной боли, которая дробилась в теле на самые невозможные оттенки: пульсирующую тянущую в боку, глухую и раскатистую в висках, жгучую и саднящую в стертых ногах.

   – Ошибаешься, ищут именно тебя. Но, – здесь Керро присмотрелся к девчонке и поднялся, – сегодня не время для серьезного разговора.

   Он прошел к одной из дверей и на некоторое время исчез. Айя безо всякого интереса проводила его взглядом, а потом вдруг оживилась, увидев оставленное на столе оружие. Ведь если схватить и...

   И что?

   Вряд ли удастся грохнуть его на его же территории. Но, даже предположим, у нее получится. Случится чудо. Что потом? Что она будет делать?

   Девушка все же с легким сожалением отвела взгляд от автомата. Хм.

   А вот тот маленький пистолетик...

   Айя встала, подошла к столу, даже не пытаясь соблюдать тишину. Взяла оружие. Покрутила в руках и сказала:

   – Я у Дока взяла пистолет. Жаль, что не вернули.

   Керро вернулся, неся в руках скатку спальника. И – чем особенно удивил свою гостью – старую пластиковую щетку.

   – Слишком быстро пришлось уходить. Вернут, – сказал он и добавил: – А брать чужое оружие невежливо.

   – Извини, – девушка поспешно отдернула руки.

   Мужчина передал ей спальник, щетку и показал на пол:

   – Устраивайся. Разговоры завтра.

   Керро сел дальше чистить дерринджер. Айя подмела комнату, несколько раз звонко чихнула, раскладывая спальник, который тоже был пыльным. Девушка кое-как расстелила его, сняла куртку, свернула ее в несколько оборотов, устроила в изголовье вместо подушки и забралась внутрь мешка.

   – Спокойной ночи, – пробормотала она.

   Ответом была, конечно, тишина.

   Горел свет, мужчина возился с оружием, было тихо. Но все-таки заснуть не получалось. Айя долго возилась, устраивая сперва больной бок, а потом больную голову. Однако когда одному становилось хоть капельку комфортно, другое сразу же спешило о себе напомнить. Приходилось снова елозить, но, несмотря на все усилия, хоть сколько-то удобно лечь не удавалось. Наконец, намаявшись, девушка села и поглядела на Керро. Тот уже снял бронежилет и теперь о чем-то размышлял над листом бумаги.

   – Что ты там пишешь? – осторожно спросила Айя.

   – Чего не спишь? Бок, что ли, болит? – Керро отвлекся, достал из нарукавного кармана куртки маленькую коробочку, вытащил из нее таблетку и бросил гостье: – На.

   Она поймала на удивление ловко. Оглядела. Таблетка была крохотная.

   – Через полчаса отпустит, – сказал мужчина.

   – Керро? – Айя проглотила таблетку, накинула на плечи куртку и, чтобы отвлечься от дергающей боли в боку и озноба, решилась все-таки снова с ним заговорить: – А кто такие эти люди? Алиса, Тереза, доктор Куин... Откуда они взялись?

   – Кролики-то? – спросил собеседник.

   – Почему кролики? – удивилась девушка.

   Он в привычной уже манере проигнорировал ее вопрос и невозмутимо продолжил:

   – Кроли – это кроли. Они когда к нам в первый раз приехали, о них слава шла – будь здоров. И резкие, и дерзкие, и не боятся ничего, и хрен предскажешь, что сделают. В предыдущем секторе они из-под удара вышли и тамошних бонз вырезали нахрен. Все ждали: под себя сектор подомнут, а они возьми да и свали. Там еще долго после этого беспредел творился. И вот это счастье – к нам.

   Айя похлопала глазами, но, кто такие бонзы, спрашивать не стала. Все равно ведь опять сделает вид, что не услышал. Керро тем временем повернулся к ней, отвлекшись от своей бумажки, и продолжил:

   – Ну и вот собрали сходняк все бонзы, я, еще двое... Базарили-базарили, добазарились, что, мол, надо попробовать кролей в рамочки аккуратненько ввести, чтоб они жили, но другим не мешали. Ну, или в меру мешали. Вызвался я. Пришел к ним. Тут потрепался, там помог, здесь слегонца разрулил, где-то чуток припахал...

   – Алису трахнул... – пробормотала Айя.

   – И не раз, – усмехнулся Керро.

   Надо же, услышал! Не проигнорировал.

   – Потом, здесь притормозил, там направил... – спокойно продолжил он и закончил: – В общем, через две недели кроли никому серьезному уже не мешали, а если с умом подойти, то и помогали. Адаптировались, то есть, к условиям реальности.

   – А откуда они все-таки? – снова влезла Айя.

   – Во многих знаниях многие печали, как говорит Мать Тереза, – ответил собеседник.

   – Но все-таки? Или это закрытая информация? – корпоративная фразочка соскочила с языка сама собой.

   Керро хмыкнул.

   – Да кому она нужна, закрывать ее, – зевнул он. – Была когда-то корпорация. И надумала она с наркозависимостью побороться. Не то топы чересчур увлеклись, не то работяги от промнаркоты дохнуть стали сверх нормы... Ну, построили лабораторию, наловили материала, подсадили на разные виды дури и стали лечить. Что характерно, успешно вылечили, но побочным эффектом оказалось стирание личности. Обнуление памяти. Мозги – в сублимат. В итоге программу задвинули. Но чуть погодя вылез новый научник, мол, а давайте по стертому чего-нибудь новое пропишем? У меня и методика революционная есть! Вот и прописали. Что вышло – сама видела. Взяли за основу нереальные личности. Так результат проконтролировать проще, у них же черты характера ярче обозначены, чем у обычного человека. В общем, всё получилось. Но вот что с новыми личностями делать, никто не знал. Потом еще один научник, уже третий по счету, выступил с предложением обкатать методы нефармацевтической стимуляции организма. Тоже успешно. Если как-нибудь Алису в деле увидишь – поймешь...

   – А четвертый был? – не то чтобы Айя так уж хотела знать ответ, но надо было сказать хоть что-то и заглушить идущий словно из глубины голос Матери Терезы: "Ибо шел я долиною смертной тени, и не было окрест ни зверя, ни человека. И лишь отчаяние было моим спутником, да густой туман окружал меня..."

   – Был. Но накосорезить не успел, – Керро развел руками. – Сгорела лаборатория. Внезапно. Ну, а в мире появились кролики.

   – Так почему "кролики"? – беспомощно спросила Айя, в голове у которой спокойно и размеренно продолжал вещать голос: "И отобрал я оружие адово, и трижды по десять раз опустилось оно на голову вражью, покуда не перестала нечисть в обличии людском дергаться. А Господь сказал мне..."

   Ее собеседник голоса безумца не слышал, но все-таки пояснил.

   – А у них изначально трое главных рулили: Кролик Роджер, Кролик Банни и Братец Кролик. Вот и прицепилось. Ну, а остальным беглецам пофиг было, – Керро скривился, смял бумагу, которую крутил в руках, кинул комок на металлический лист и поджег. – Спи. Скоро закрутится, и тогда не до отдыха уже будет.

   Девушка открыла было рот, чтобы спросить, что именно закрутится, но собеседник бросил на нее тяжелый взгляд и повторил:

   – Спи.

   Поэтому она снова сняла куртку, свернула ее и положила под голову. А затем закрыла глаза и мгновенно провалилась в черноту сна.

* * *

   У боли сотни оттенков, но цвет всегда один – белый, выжигающий глаза. Такой яркий, что слепнешь, заливаясь слезами, не в силах разлепить веки.

   Айя знает: когда лампочки в потолке вспыхивают столь ярко – к ней идут. И до тех пор, пока не срабатывает пневматический механизм на двери, она замирает, крепко зажмуриваясь, в надежде, что свет побледнеет, перестанет отражаться от белых стен и потолков, от безупречно чистого блестящего кафеля, поблекнет, смеркнется, и о ней забудут. Но потом с шелестящим присвистом отходит дверь бокса, и от этого звука тело сводит судорога.

   И Айя кричит. Выгибается и бьется в надежных пластиковых креплениях, орет, аж заходится. До хрипоты, до спазмов в горле. И в ослепительно белом свете, режущем глаза, видит человека в белой же одежде – безупречно чистой, крахмальной, хрустящей и с эмблемой на груди: темно-синий квадрат, внутри которого красный знак бесконечности с нанизанным на него, словно бусина, синим атомом.

   Яркий свет отражается на тонкой стали иглы, вспыхивает искрами на прозрачной капле препарата. Боль взрывается в теле ослепительной белизной, и Айя визжит, выплевывая легкие.

   – Эй...

   Девушка распахнула глаза.

   Темно. Тихо. Лишь сердце колотится, ударяясь о грудную клетку.

   Нет белого света. Нет креплений. Просто в спальнике запуталась. И боли тоже нет. А та, которая пульсирует в боку, настолько мала и незначительна, что о ней даже и вспоминать не стоит.

   Во сне Айя кричала, орала во все горло. Но наяву этот яростный вопль был не больше, чем тонким поскуливанием. Смешно...

   Она вытерла трясущимися руками мокрое от пота лицо и спросила хриплым голосом:

   – Где у тебя вода?

   Во рту было сухо, язык еле ворочался.

   – Возле стола, – ответил Керро.

   Кое-как девушка выбралась из спальника. Тело била дрожь. Айя чувствовала себя больной и бесконечно слабой. Она на ощупь подошла к столу, нашарила бутылку с водой и долго не могла справиться с крышкой.

   – Дай сюда, открою, – сказал с кровати мужчина, слушавший ее сопение и возню.

   Девушка пошла на голос и протянула темноте бутылку. Темнота взяла, свернула с горлышка крышку и вернула обратно. Айя, не спрашивая разрешения, села на край кровати и долго-долго пила. Казалось, вода испаряется, не доходя до желудка.

   Сердце чуть-чуть успокоилось. И руки уже не так дрожали. Пот, выступивший по телу, начал высыхать. Стало зябко.

   – Ты когда-нибудь видел такой значок – красная перевернутая восьмерка в квадрате и на ней синий шарик? – спросила Айя темноту.

   – Иди спать, не парь мне мозг, – ответила темнота голосом Керро.

   – Угу, – сказала Айя и встала.

   Она забралась обратно в спальник и пробормотала оттуда:

   – Не буду.

   Темнота промолчала.

День второй

А значит, будет с кем вместе ступить за край...

Группа «Пикник»

«Шарманка»

   Золотой значок-жетон к этому костюму не шел, и Эледа предпочла заменить его обычным пластиковым бейджем, простенько, без претензий закрепленным на кармашке пиджака.

   Зеркало в ученическом боксе, где Эледа остановилась, было небольшим – всего-то до пояса. Да уж, это не привычный голокомплекс, позволяющий рассмотреть себя в натуральную величину и со всех сторон. С другой стороны, зачем местным серым мышкам большие зеркала и тем более фэшн-девайсы? Одеты местные питомцы всё равно в одинаковую аскетичную ученическую форму корпорации – коричнево-черную, скучную.

   А вот мисс Ховерс досадовала, что не может разглядеть себя как следует.

   Сегодня она оделась, наплевав на регламент. Настроение было безнадежно испорчено с самого утра письмом отца. Как обычно, несколько строк, дышащих заботой и любовью: "Эледа, девочка моя дорогая. Наш мир, конечно, противоречив, но потому и весьма удивителен. Я вот, например, узнал, что ты сейчас вынуждена работать с Джедом Ленгли. Скорее всего, ты не в курсе, но очень многие готовы хорошо заплатить за его голову. Правда, пока никто не преуспел, так что цена растет. А потому я требую от тебя соблюдения предельной осторожности. Предельной. Не рискуй. И по-хорошему расстанься с ним при первой же возможности. С другой стороны, работа с таким человеком – это опыт и более чем стремительное продвижение по карьерной лестнице, то, что превыше всего – результат. Только помни: результатом надо еще суметь воспользоваться. Надеюсь, ты максимально трезво оценишь свои силы и примешь взвешенное решение. С любовью, папа".

   Ох, папочка, милый, ну, конечно, она и оценит, и примет, и воспользуется. Однако же нет, надо осыпать советами, предостережениями, назиданиями и указаниями. Утомительно и тяжко быть единственным и поздним ребенком. Отцу скоро восемьдесят, немудрено, что каждый шаг «Эледы, девочки его дорогой» он контролирует с момента ее появления на свет. Без инструктажа и бдительной опеки ее отпускали только в душ. Все остальное подлежало тщательному надзору и изучению: знакомства, связи, поездки, даже магазины, отели и рестораны, которые она посещала или собиралась посетить. Иногда это раздражало до крайности. Как, например, сегодня. Эледа считала себя достаточно здравомыслящей и неглупой, чтобы действовать самостоятельно, без родительского попечения.

   Мисс Ховерс еще раз оглядела себя в зеркало. Что ж... день предстоит непростой.

   Когда она вышла, телохранители уже ожидали у дверей. Батч выразительно присвистнул. Вот что с него взять? Совершеннейший олух. Даже злиться долго нельзя, просто энергии не хватит. Винсент, в отличие от своего простодушного напарника, удивление никоим образом не обозначил. Вместо этого лишь ровно сказал:

   – Надеюсь, ты понимаешь, что делаешь.

   Эледа улыбнулась так, словно хотела заморозить собеседника заживо:

   – Винсент, смею напомнить, что ты приставлен к этому телу не для того, чтобы оно оправдывало твои надежды. А для того, чтобы его хранить. Поэтому занимайся тем, чем должен – храни. И помалкивай, если дело не касается защиты.