Текст книги "Мифология греков и римлян"

Автор книги: Алексей Лосев

 
Так говорила. Меж тем Фаэтон шел дугою небесной,
К западу правя коней; молчаливая Ночь, появившись
165 Из–под Земли, покрывает ее, точно конус воздушный,
И небеса одевает плащом из блестящих созвездий,
Весь украшая Эфир; а по Нилу, лишенному облак,
Ходят бессмертные боги; с вершины холмистого Тавра
Зевс ожидает Кронид свет Зари, пробужденье несущей.
170 Ночь то была. На Олимпе стояла рядами охрана,
Кругом семи поясов, и ее перекличка ночная
Точно из башен высоких была; громыханье созвездий
Разноязычных неслось далеко; от осей их шум эха,
Крона венцом отражен, получала последний Селена;
175 Горы, как воздуха стражи, бегущие в ряд с Фаэтоном,
Огородили небесный венец густым покрывалом
Из облаков; у Атлантовых врат, недоступных вторженью,
Звезды засов наложили и заперли крепко ключами,
Чтобы с уходом богов не проникла на небо засада;
180 Вместо же звука свирели и пения флейты обычной
Ветры летали на крыльях всю ночь, свистя свои песни.
Сверху Боот престарелый, аркадской Медведицы спутник,
Вместе с воздушным Драконом недреманным оком взирая,
Подстерегал Тифоея на случай ночного вторженья;
185 Утра звезда наблюдала восток, и следил за закатом
Геспер, а, области юга оставив Стрельцу в наблюденье,
Взором Кефей обегал дождевые ворота Борея.
Были повсюду огни, и пылающих пламя созвездий,
Как и ночные лучи всегда неусыпной Селены,
190 Светилось, как на войне, и закрученными волчками
В скачке одна за другой от вершины воздушной Олимпа
Звезды падучие воздух чертили – сигнальное пламя
От Крониона руки; и, ее же броском опрокинут,
В частом метанье перун вылетал из расколотой тучи;
195 Под переменным порывом его в неустойчивом блеске
Пламя скрывается вдруг и опять появляется снова;
Как виноградная кисть, завиваются переплетенья
В кудри огня: то косматится свет от шершавой кометы.
Странные звезды, чужие, блестят, как большие стропила,
200 Рядом продольным сигнальных огней
протянувшись во мраке,
Точно соратники Зевса; в лучах Фаэтона напротив,
Будто сияя из ливня, дугой круговою Ирида
Гнется наверх, создавая согласных полос многоцветье,
В чередованье зеленый сгустив и за розовым белый.
 

[Рассказ Ники о богах и призывание ею Зевса на бой с Тифоном]

 
205 Зевс еще был одинок, как к нему прибыла в утешенье
Ника, крылом рассекая высокие воздуха токи,
Образ Латоны приняв и отца укрепляя отвагой;
Из двоевидных уст раздался изворотливый голос:
«Зевс, о владыка, для чад своих будь
предводителем; разве
210 Мыслимо в браке дурном Тифоею смешаться с Афиной?
Будет ли матерью та, что не ведала матери? Лучше
Молнию в дело пусти, световое оружье Олимпа,
Лучше сгони облака, насылающий ливни владыка:
Ведь под рукой Тифоея основы недвижного мира
215 Поколебались уже; сопряженных четыре стихии
Врозь растворились; богиня Део отказалась от нивы,
Геба оставила кубок, Apec за копье не берется,
Жезл покидает Гермес, Аполлон свою лиру забросил
И, окрыленный, летит, побросав окрыленные стрелы.
220 Лебедя облик приняв, Афродита, что браки вершает,
Скованный мир поразила бесплодием и растворила
Нерастворимые узы единства; невест приводящий
Неукротимый Эрот, укрощающий всех и отважный,
В страхе бросает свой лук плодотворный;
с привычного Лемна
225 Огненный сын твой Гефест, на ногах непослушных хромая,
Тихо и вяло бежит. Удивленья большого достойно, —
Но я жалею весьма на меня столь сердитую Геру.
Или отец твой опять возвратится к светил хороводу?
О, если б не было так! Хоть я и зовусь Титанидой,
230 Но не желаю смотреть, как Титаны владеют Олимпом
Вместо тебя и твоих же детей. Лучше властным перуном
Бой подыми. Артемиду храня без порока; невестой
Девой хранюсь до сих пор разве я для насильного брака?
Та, что владеет родами, родит ли сама? И ко мне ли
235 Руки прострет? И какая же я Илифия, когда я
Буду сама, Илифия, рожать с Артемидою вместе?»
 

[Образ Тифона. Мечты о победе]

 
Так говорила она, а на крыльях темнеющих Гипнос
Сном охватил всю живую природу. Однако Кронион
Вовсе без сна был один. Тифоей, далеко распростерши
240 Вялые члены, на ложе покоился обремененном,
Матери Гее обузой; навстречу отверстому лону
Скалящих глубь пропастей потайные постели долбили,
Рылами почву копая, ехидны волос Тифоея.
Солнце взошло; Тифоей многомерный из всех своих глоток,
245 Вместе ревущих, гремел, вызывая великого Зевса,
В голос, ужасный настолько, что звуки его достигали
Вплоть до границ Океана, устойчивого в возвращенье,
Области мира четыре кругом обтекая, деля их
И опоясав всю землю кольцом, как повязкой венковой;
250 Вопль Тифоея, меняясь по ряду несходственных звуков,
Разнообразно гудел и будил многократное эхо:
Все нарастая по силе, различных оттенков по виду,
Он раздавался и воем волков, и рычанием львиным,
Хрипом кабана, мычаньем быков и шипеньем драконов,
255 Дерзким зевком леопарда и ревом из пасти медведя,
Ярым ворчаньем собак. И Гигант пополам с человечьим
Голосом так восшумел в своем крике угрозы на Зевса:
«Руки мои, забросайте дом Зевса, сдвигайте все корни
Мира, где царство блаженных, сломайте крутые засовы
260 Там – на Олимпе богов; пусть столб воздушный Атланта
Наземь падет и сам он бежит, потрясенный паденьем;
Звездосияющий свод отрывается пусть от Олимпа,
Не беспокоясь бежать по спирали; нет, я не позволю,
Чтобы сгибал сын Земли чересчур нагруженные плечи
265 Под неизбежным движеньем Эфира туда и обратно:
Пусть он с блаженными бьется, оставив богам —
каким хочет —
Их беспредельную ношу; пускай разрушает утесы,
Мечет дикие стрелы на небо, несущее звезды,
Прежде носимое им; пусть бегут с небес под ударом
270 Скал боязливые Горы, бессильные Солнца рабыни;
Пусть навыворот все обратится: смешайте с землею
Воздух и влагу с огнем, а морскую пучину – с Олимпом.
Я прекращу и насилье рабов – четырех этих ветров:
Исполосую Борея, и Нота прижму, и ударю
275 Эвра, Зефира прибью, а день перепутаю с ночью
Бурной. Родственник мой Океан, что глотает истоки
Многие, двинет к Олимпу высокоподъятые воды;
Пять параллельных кругов превышая движением влаги,
Он наводнит все созвездья, затопит Медведицы жажду
280 Неутолимую, под колесом Колесницы лежащей.
Громче мычите, быки мои, в небе дугу потрясая
Всех равноденных кругов, и рогами крутыми колите
В жертву подобного вам светового Тельца–рогоносца.
Пусть и Селены быки с своей влажной собьются дороги,
285 В страхе пред ревом бычачьих голов моих, громко гудящих.
Пусть мой огромный медведицы зев, моя грозная челюсть
Гонит слюной Тифоея Медведицу там, на Олимпе;
Лев мой пускай на воздушного Льва нападает и силой
Пусть отодвинет его далеко от путей зодиака;
290 Пусть от драконов моих затрепещет Дракон Колесницы,
Вооруженный огнями едва. Эти ярые волны
Моря, земные холмы, крутые мысы островные
Созданы мне как мечи, а щитами послужат мне горы;
Скалы мне – панцирь надежный, а копьями будут утесы,
295 Реки же будут гасить непригодные к делу перуны.
Я сохраню Иапета оковы – сковать Посейдона;
А на кавказской вершине пернатая некая птица
Лучше орла окровавит Гефеста, его пожирая
Печень, растущую вновь: как и тот, за огонь ведь страдает
300 Язвой такой Прометей с его печенью саморастущей.
В медный я брошу сосуд, точно отпрысков Ифимедеи,
Видом таких же, как я, осмотрительного сына Майи,
Неразрываемых пут плетуна; пусть кто–нибудь скажет:
Сеть развязавший Ареса, Гермес сам запутался в сети.
305 Пусть неприступные узы девичества ныне развяжет,
Став Ориона насильно супругой, сама Артемида;
Титию пусть по старинке стелит покрывало Латона,
Завлечена в принудительный брак; душегуба Ареса,
Что ограбляет щиты, им разбитые, и властелина
310 Битв, я свяжу и придам его голосу нужную мягкость;
Взяв как добычу Палладу, в замужество дам Эфиальту
Я, хоть и поздний то брак: посмотреть будет мне интересно,
Что за поденщик Apec и как мучится в родах Афина.
Взяв напряженным плечом всю тяжесть Атлантова неба,
315 В смене движения звезд понесет его дыбом Кронион;
Свадьбы моей гименей он услышит, захваченный тайной
Ревностью, как я возьму его Геру на брачное ложе.
Факелов будет мне вдоволь: блеск молнии
собственной силой
Будет гореть головней у чертогов моих; вместо сосен
320 Сам Фаэтон, прикрепивши огонь своего освещенья,
Рабски прострет Тифоею брачущемуся сиянье;
И, задрожав, точно искры на свадьбе, с Олимпа свергаясь,
Звезды светильницей будут любовных моих
наслаждений, —
Звезды, лампады ночей; с Афродитой, связующей браки,
325 Будет мне ложе стелить, услужая, Селена, супруга
Эндимиона; когда же понадобится омовенье,
Я искупаюсь в водах звездоносной реки Эридана.
Горы, идущие кругом, стелившие Зевсово ложе,
Соорудите теперь Тифоею эротову спальню;
330 Геба, Латона, Афина, Пафийка, Харис, Артемида —
Сестры, несите воды с Океана на брак Тифоея.
Свадебным плектром за трапезой пира моей услужая,
Пусть воспоет Аполлон Тифоея, а вовсе не Зевса.
То, что хочу, не чужая земля: управлять я намерен
335 Братом своим, что несет на спине все созвездья, – Ураном–Небом, имеющим дом материнский, отродием Геи.
Вновь извлекая на свет из подземной пропасти Крона,
Живоглотателя, я, как родного мне единоборца,
Освобожу от насильственных уз; возвращенных Титанов
340 Воздуху вновь я отдам, порождение Геи – Киклопов —
На небо жить приведу, покуем из огня мы оружье
Новое: много ведь мне будет нужно небесных перунов,
Чтобы сражаться двумястами рук, а не только их парой,
Зевсу Крониду подобясь во всем; я наделаю молний
345 Лучше, чем прежние были, других, поновее, сильнее
Воспламененных огнем; наверху я воздвигну другое
Небо, восьмое по счету, – и шире и выше всех прочих;
Более ясные звезды я дам ему, так как не может
Вовсе покрыть Тифоея ближайшая неба верхушка.
350 Вместо всего поколенья мужского и женского пола,
Что от Кронида пошло, воспитаю я новое племя —
Много богов многошеих; и сонмы созвездий бесплодных
Я не оставлю без брака скучать, но женщин я выдам
Всех за мужей, чтобы многих рабов для меня породила
355 Дева крылатая, ложе свое отдавая Бооту».
 

[Начало последнего боя]

 
Так говоря, он кричал, а Кронид улыбался, внимая.
Бой загорелся с обеих сторон: Тифоея Эрида
В битву ведет, побуждает и Зевса к сражению Ника.
Не из–за стада быков и не ради овец состязанье
360 Шло, не была то вражда за красивую нимфу–невесту
Или же свалка за маленький город, – борьба возникала
За обладание небом самим: на коленях у Ники
Скипетр Зевса лежал и престол, как награда за битву.
Зевс, ударяя громами из туч погоняемых, вызвал
365 В небе мычания рев, протрубивший, как песня Энйо,
И, окружив свою грудь облаками, витыми спиралью,
Создал защиту себе от Гигантовых стрел. Тифоей же
Не оставался безмолвным: главы его бычьи мычали,
Как самобытные трубы, и ревом Олимп оглушали;
370 Переплетенья драконов свистели, как флейты Ареса.
Соорудил Тифоей ряд высоких своих сочленений,
Нагромождая утес на утес, пока не возвысил
Плотную их крутизну постепенно и несокрушимо,
С самых основ полагая подряд скалу над скалою;
375 Было похоже на войско в оружье: ущелье вплотную
Он опирал на ущелье, холмы на холмы, перешеек
На перешеек и выступ высокий на складчатый выступ;
Их каменистые шлемы служили венцом Тифоею,
Самой высокой главой прикрывая Гигантовы главы.
380 Тело хоть было одно у Гиганта в бою, лишь по виду
Много имело вершин, но суставы бесчисленны были, —
Руки и челюсти львов с их отточенными остриями,
Волосы в виде ехидн, поднимающихся до созвездий.
Целые гнулись деревья в руках Тифоея, противу
385 Зевса Кронида метавшего их, но прекрасных листвою
Отпрысков этих Земли рывком своим обремененным
Зевс поневоле губил при единой лишь искре перуна.
Многие вязы погибли, такого же возраста сосны,
Много огромных платанов и тополей белых, разбитых
390 Молнией Зевса, и в почве полопалось множество трещин.
Все с четырех сторон тряслось окружение мира;
Вместе вступившие в битву Крониона ветра четыре,
Волны из праха вздымая, сцепили темнеющий воздух;
Море хлестало на землю: бичуемая Сикелия
395 Вся колебалась, а берег Пелоры наполнился шумом,
Так же как жилы на Этне; ревело в скалах Лилибея —
Вестниках будущих дней; грохотало прибрежье Пахины
С запада шедшим теченьем; на севере нимфа Афона
Громко в лесистом ущелье фракийском кричит и взывает;
400 Лес македонский гудит и подножия жил Пиэрийских.
Корни Востока трясутся, дрожат в ассирийском Ливане
Благоуханные веси с кудрявыми листьями в рощах.
В это же время, как Зевс бушевал непрерывно перуном,
Многие стрелы из рук Тифоея летели навстречу:
405 Те, что стремились попасть в колесницу Селены, лишь ноги
Непостоянных быков оцарапывали невредимо;
Те, что с пронзительным свистом кружились
по воздуху, ветры,
С разных сторон налетев дуновеньями, вмиг распыляли;
Многие, сбившись с прямого пути под далеким перуном
410 Зевса, оказывались под веселой рукой Посейдона,
Где не давал им пощады трезубец, взрывающий землю;
Идя по Кронову морю, попавшие на воду стрелы
Старец Нерей собирал для Зевсова вооруженья.
Грозных обоих сынов Эниалия, Фоба и Дейма,
415 Внуков своих, взял Зевс как помощников и щитоносцев,
Вместе идущих в Эфире: он к молнии Фоба приставил,
Дейма же он утвердил у перуны несущего грома —
Страх наносить Тифоею. А Ника свой щит воздымала,
Спереди Зевса его простирая; кричала Энио,
420 Поднял грохот Apec; и по воздуху, бурей бушуя,
Носится выспренний Зевс, держащий эгиду, воссевши
На колеснице крылатой Времен, запряженной четверкой:
Соединенные ветром конями Крониона были;
Вооружился где молнией он, где перуном громовым,
425 Там нападает грозой, а здесь проливается ливнем,
Вместе с стрелами дождя полосуя, как будто камнями,
Градом окрепшим хребет; столбы непрерывные влаги
Рушатся острой стрелой над Гигантовыми головами,
И Тифоея ладони изрезаны, точно ножами,
430 Этими стрелами града, которым стал в воздухе ливень.
Падает в прах из ладоней одна, не схвативши вершины,
Но продолжает борьбу, пораженная раной от града
Снежного, даже в паденье: на землю летя, в исступленье
Вьется скачками рука и трепещет, сама раскрываясь,
435 Как бы желая еще к олимпийскому броситься кругу.
 

[Последний бой]

 
Вот предводитель богов, метнувши стрелу огневую
Сверху, уж к правому гонит крылу войсковые отряды —
Биться вверху; а Гигант преогромный вздымает на битву
Рытвины, полные вод, и, связавши тугими узлами
440 Пальцы свои в переплет самобытный одни за другими,
Делает желоб из жадных ладоней и полною горстью
Горную воду из рек набирает холодных, руками
Их углубляет и гонит потоки разбитой струею
Прямо на молнии Зевса; облитый потоком ущелий,
445 Факел воздушный сквозь воду мерцает порывистой искрой
И наседает на воду, гореньем ее иссушая, —
Влажные части природы природе огня уступают.
Дерзкий Гигант пожелал потушить небесное пламя:
Глупый не знал, что светящее пламя перунов и молний
450 Происхожденье имеет из туч, порождающих ливни.
Вновь он, схватив из потока пещеру с прямыми углами,
В неуязвимую грудь хочет Зевса ударить железом,
Башней высокой к нему простираясь; но уст лишь краями
Зевс тихонько дохнул, – и дыханье легкое, взвеяв
455 С самых высот крутизны, закружив, опрокинуло скалы.
Вырвав насильной рукой один гребень от острова, снова
Жуткий для всех Тифоей в грохочущий бой выступает,
Гребнем швыряя в лицо еще несокрушимого Зевса.
Мраморного острия, что направлено против, избег тот,
460 Круто лицо отклонив; Тифоею ж достался горячий
Молнии ток, по кривой изменившей свой путь, и немедля
Белая сверху скала почернела в мучительном дыме.
В третий раз мечет Гигант. Но Кронид в него
брошенный камень,
Кисть поведя, осторожно схватил в середину ладони
465 И, точно скачущий шар, загремевший в руке бесконечной,
Бросил назад в Тифоея – вокруг себя перевернувшись
Много раз в вихре воздушном, обратным путем
возвращаясь,
Камень, как собственной силой, стрелка своего поражает.
Бой по четвертому разу был выше. Утес, что был схвачен,
470 Весь пополам раскололся у самого края эгиды.
Бросил еще Тифоей, но скала, что крепкой казалась,
Снова разящим перуном была сожжена и светилась.
Горы сдержать не могли этой влаги из туч, под ударом
Полных водой облаков разрушались холмы и утесы.
475 В общем Энио держала меж ними двумя равновесье —
Меж Тифоеем и Зевсом, и, стрелами с сильным изгибом
В пляске воздушной носясь, перуны громов бесновались;
Во всеоружье сражался Кронид, и в сражении этом
Гром ему был точно щит, облака заменяли кольчугу,
480 Молния стала копьем, а перуны, летящие с неба,
Он через воздух метал, как огнем увенчанные стрелы.
 

[Метеорологические домыслы Нонна]

 
Вот уже, выйдя блуждать невозвратно из
почвенных впадин,
Взмыли высоко сухие пары, над землей поднимаясь,
И, проникая во внутренность облак пылающим вихрем,
485 Жаром душили чреватые тучи; и с шумом средь дыма
Мучимых так облаков, пропитавшихся огненным паром,
Жгучее пламя, что выйти не может, внутри загоралось
В поисках средних путей, так как в выси
проникнуть сиянью
Огненному не дано; влажный воздух, пропитанный ливня
490 Каплями, молний задержит скачки, ибо вышняя влага
Делает плотными тучи; когда же сухое открыто
Поле внизу, то огонь чрез него проникает прыжками.
Так же, как камень, что около камня лежит, порождает
Блеск, и огонь самобытный пронзает их окаменелость,
495 Если об камень–самец огнеродная стукнется самка, —
Так же небесный огонь возгорается в силу давления
Пара земного и туч; тот огонь, что родился из дыма
Тонкого почвы, поможет возникнуть воздушным теченьям;
Тот, что из вод испарений земных и блуждает нетвердо,
500 Тот напрямик будет выпит палящего солнца лучами
И, увлажненный, в Эфир вовлечется по жгучей дороге;
Там он разбухнет совсем, породит облаков оболочку
И, содрогая весь тучный объем от тончайшего пара,
Облако мягкое вдруг растворит дождевою струею,
505 Вновь возвращаясь к своей изначально–влажной природе.
Так образуется тип облаков грозовых и родятся
Молнии вместе и их образца громовые перуны.
 

[Конец Тифона]

 
Зевс же отец воевал, на противника ниспосылая
Токи привычных огней, отражающих львов копьеносца,
510 Вихрем небесным разя целый ряд многовидно–ревущих
Пастей безмерных зверей; уже блеск его стрел
пламеневших
Жег бесконечные руки Гиганта, во прах превращая
Неисчислимые плечи, вертлявые стаи драконов;
Иглы Эфира сжигали голов беспредельную массу.
515 Вот распылило власы Тифоея вращенье кометы,
Бросив косматый огонь свой искрой противоположной —
Головы все засияли, власы загорелись Гиганта;
Искре небесной вослед на шипящие змеями кудри
Пала безмолвья печать, и у змей, иссушенных кометой,
520 Капельки яда застыли у самых разверзнутых пастей.
Бился Гигант, а уж зренье его запорошилось пеплом
Чадного дыма; на лицах его, затвердевших от снега,
Щеки совсем побелели от зимних холодных потоков.
Мучила также напасть четырех налетающих ветров:
525 Как на восток обратится он взорами неосторожно —
Тотчас горячую битву получит от близкого Эвра;
Если посмотрит на ветры аркадской Медведицы склона —
Иней покроет его от холодного бурного вихря;
Лишь избежит дуновенья зимы снегового Борея —
530 Будет стрелой поражен увлажненной и вместе горячей;
Если же взглянет на запад, в сторону Эос грозящей,
Он затрепещет от бурь налетевшей с заката Энио,
Отзвуки слыша весенних плетей от ударов Зефира,
Также и Нот, что дыханьем горяч, правя бег колесницы
535 В воздухе около выи полуденного Козерога,
Жар Тифоею несет огненосным дыханием зноя.
Только что Зевс–дождевик снова пролил потоками ливень,
Как уж все тело Гиганта омылось спокойной струей;
Члены горели, и тяжко дышал он, смиренный перуном.
540 Крепкими стрелами града и вьюги, что сына разили,
Ранилась также и мать Тифоея – засохшая почва:
Видя на теле его, обреченном Мойре, мученье
Воткнутых каменных стрел и концов их, уже увлажненных,
Робко она начала умолять Гелиоса–титана
545 Дать один летний луч, чтобы пламенем более жарким
Зевсову влагу скорей растопить, превращенную в камень,
На Тифоея в снегу изливая родное сиянье;
С сыном совместно зачахла она; и, взирая на массу
Рук обожженных гигантских его, окруженных огнями,
550 Молит к нему принестись холодящее веянье бури —
Хоть на один только день, чтобы веяньем этим морозным
Жажду тушить Тифоея, спасая его от напасти.
Зевс уже перетянул на весах одинаковой битвы,
Тут, разорвавши рукой свой лесистый покров, затужила
555 Матерь Земля: увидала она, как дымилися главы
У Тифоея; все лица его уже высохли вовсе,
И разрешились колени. И, предвозвещая победу,
Зевса труба заревела повсюду громовым раскатом.
Рухнул, шатаясь от пламенных стрел, низлетающих с неба,
560 Сверхвеликан Тифоей, получив не–железную рану
В битве, и вот, уронив свои члены, на матери Гее
Тихо почил, расстелив сочлененья змеиные в прахе
И изрыгая огонь.
 

[Торжествующий сарказм Зевса]

 
А Кронид улыбаясь дразнился,
Речь изливая такую из уст забавлявшихся бога:
565 «Кронос–старик отыскал неплохого помощника, видно:
Только великого сына Земля родила Иапету, —
И уже мстит Тифоей за Титанов; и как посмотрю я,
Скоро перуны Кронида совсем уже стали бессильны.
Что же ты медлишь занять недоступный Эфир,
скиптродержец
570 Выдуманный? Для тебя уж готово собранье Олимпа:
Скипетр Зевса и плащ получай, Тифоей–богоборец;
В небо Астрея войти позови, а если захочешь,
Пусть возвратятся в Эфир Евринома, Офион и с ними
Кронос пусть спутником будет; пришел бы с тобой
на дорогу
575 С пестрыми спинами звезд, протекающих в высях, и хитрый
Наш Прометей, избежавши оков и взяв провожатым,
Чтобы не сбиться с небесных путей, мою дерзкую птицу,
С жадностью жрущую печень его, что опять вырастает.
Что еще хочешь ты видеть? Наверно, чтоб после сраженья
580 Зевс и Энносигей у седалищ твоих услужали?
Зевс, ослабевший совсем, уже не скиптродержец Олимпа,
Грома и туч он лишен, его молнии – уж не священный
Светоч, перуны его – не привычное больше оружье, —
Факелы только, когда Тифоей припожалует в спальню
585 Пленной супруги своей, в терему проживающей Геры,
Ложе которой завистливый Зевс пожирает глазами.
В паре с ним Энносигей, отрешенный от моря, теперь же
Вместо владыки морей – Тифоея прислужник застольный:
Вместо трезубца в обсохшей руке он несет тебе чашу.
590 Твой же наемник – Apec; Аполлон тебе тоже прислужник;
Сына же Майи к Титанам пошли провозвестником, дабы
Он возвестил им о власти твоей и небесном сиянье.
Только Гефеста работать оставь на привычном Лемносе,
Чтоб изготовил он там для твоей новобрачной невесты
595 Пестрые бусы на шею – цветные, с блестящей отделкой,
Или же яркую света игру на подошвах сандалий,
Что восхитило б супругу твою; или сделал бы новый,
Златом сияющий трон на Олимпе, чтоб весело было
Гере твоей златотронной, престолом таким обладая.
600 Если Киклопов с земли водворить на Олимп ты захочешь,
Новые искры скуют для твоих превосходных перунов.
Хитрый Эрот, что прельстил твое сердце надеждой победы^
Цепью златой будет связан совместно с златой Афродитой;
Медной цепью Ареса свяжи, властелина железа.
605 Молний, однако же, нет, и вотще пребывает Энйо…
Как не избег ты ударов пустых и огней невредящих?
Как это, слыша своими ушами, которым числа нет,
Маленький гром, ты уже устрашился при отзвуке ливня?
Кто тебя сделал бессильным таким? И где твои стрелы?
610 Где твои головы псов? Где отверстые львиные пасти,
Рев нутряной твоих глоток, широких и страшно крикливых?
Где длиннотенные иглы твоей драконовой гривы
И почему не шипят в волосах змеевидные кольца?
Где же мычанье бычачьих морд? Где рук твоих кисти,
615 Вместо копья извергавшие к нам высочайшие горы?
Что не бичуешь уже круговидные дуги созвездий?
Разве торчащие зубы кабанов уже не белеют
Каплями пенной слюны на замоченном их подбородке?
Где же ужасные пасти – оскал бесноватых медведиц?
620 Отпрыск Земли, уступи небожителям! Я ведь сильнее
Этой единой рукой, чем ты их двухсотенным рядом.
Пусть же теперь Сикелия, с тремя головами и с кругом
Круто–высоких холмов, покроет всего Тифоея,
Жалкого в этом обличье из сотни голов запыленных.
625 Высокомерный умом, в ничего не достигшей надежде
Ты захотел доскочить до самой вершины Олимпа;
Я же, несчастный, тебе уготовлю гробницу пустую,
И на могиле попранной твоей, нечестивец, напишут:
«Гроб Тифоея–гиганта, метавшего некогда в небо
630 Камни; за это его поразило небесное пламя».
Так поносил он чуть дышащий труп землеродного сына.