Текст книги "Мифология греков и римлян"

Автор книги: Алексей Лосев

В порядке конкретизации мы уже перешли от бесформенных стихий к их частичному оформлению (в виде Урана и Геи). Однако если у Гесиода («История», § 7 и 8) Гея из Хаоса, а Уран от Геи появляются без всякого посредства, то в других системах этому предшествует очень интересное мифологическое образование – Мировое яйцо, из распадения которого впервые только еще возникают Уран и Гея. Это серебряное Яйцо снес в Эфире Хронос (см. «История», § 44). Яркую натуралистическую картину созревания Хаоса стихий до степени Яйца и образования реального мира из этого разбившегося Яйца мы находим в псевдо–Климентинах (§ 17). Эта картина развертывается вполне в рамках теологии Иеронима и Гелла–ника. Но самое замечательное во всем античном мифе о Мировом яйце – это появление из Яйца загадочного существа, носящего много разных имен, но преимущественно Фанета, Эрикепая, Метиса и Протогона. Необходимо отдать себе полный отчет в значимости этого мифа, потому что для этого существует довольно обширный материал, кстати представленный у нас довольно полно.

Общие черты этого «умопостигаемого» чудовища обрисованы у нас текстами в «Истории», § 45. Эти черты необходимо сейчас систематизировать. Прежде всего о внешнем виде Фанета («История», § 45 i, j, к) следует заметить, что Фанет имеет много голов: барана, быка, льва, дракона; он – безглазый и без ушей; он – андрогин, имея детородный член сзади; у него золотые крылья, при помощи которых он летает туда и сюда. На небе едет он на конях. Имея в виду разделение на «умопостигаемое» и «умозрительное» (см. примеч. 21 к «Истории»), источники (§ 18 а) видят в Фанете что–то слепое, похожее на Эрота. Отсюда и его противопоставление Демиургу: первый – «умопостигаем», второй – «умозрителен» (§ 18 с), так что первый – «семя» для всех богов и есть их единичный первообраз (§ 19 а, b), второй же раскрывает его во множестве, являясь поэтому, с одной стороны, тождественным с ним, а с другой – различным с ним (§ 19 b); первый – свет формы, второй – изводит этот свет на инобытие, которое есть уже не свет, но освещенное (§ 20 а, b). Очень важно отношение Фанета к Ночи. Ночь вообще присутствует везде, являясь везде принципом безразличной инаковости. Однако совершенно понятно, почему Фанет находится с нею в специфическом взаимоотношении: он ведь есть первичная световая форма сущего и потому особенно ярко противостоит всякой темной бесформенности. Он – раньше Ночи и впервые ее порождает (§ 21 b, с), он же и лишает ее невинности (§ 21 b), – конечно, потому, что делает ее из нетронуто–бесформенной <·…>

ОБЩЕЕ

17. Apion ар. Clem. Rom. Homil. VI 5—8, 12 (Migne 2, 200) (Натуралистическая картина Мирового яйца)

(5) Кронос мне представляется временем (chronos), а Рея – текучестью (to reon) жидкой сущности, потому что вся материя, носимая во времени, породила наподобие яйца шаровидное всеохватывающее Небо. С самого начала это Яйцо было полно живительным содержимым, чтобы быть в состоянии породить разнообразные элементы и цвета. И вообще из одной сущности и из одного цвета оно создало разнообразную картину (phantasian). Именно, как в зародыше павлина хотя и содержится один цвет яйца, в потенции же он содержит в себе бесчисленное количество цветов для соответствующего проявления в будущем, так и порожденное из беспредельной материи одушевленное Яйцо, находясь в движении благодаря лежащей под ним и вечнотекущей материи, выявило самые разнообразные способы [своего существования]. А именно, изнутри этого тела образуется некое муже–женское живое существо промыслом живущего в нем божественного дыхания. Его Орфей называет Фанетом, потому что с его появлением (phanen–tos) Все из него воссияло лучами самого великолепного из элементов, огня, образовавшегося во влаге. И не невероятно, что ради примера Природа на светляках дала нам возможность видеть этот влажный [жидкий] свет. (6) Итак, Яйцо в его первоначальном составе, подогретое внутренней жизнью, ломается. Затем оно выходит наружу в качестве оформленного. Нечто подобное говорит и Орфей: «Когда сломалось древко… многопоместительного Яйца…» [70]70
  Трудное, испорченное место.


[Закрыть]И таким образом, благодаря великой силе того, что появилось с выходом наружу, округлое тело получает гармонию и удерживает свой распорядок. Сам же он [Фанет] восседает на небе как на вершине горы и в несказанных областях освещает беспредельную вечность. Та же плодородная материя, которая осталась внутри округлого тела, производит разделение сущностей всего, наподобие теплоты, которая по истечении долгого времени начинает варить находящийся здесь до того материал. Более низкая ее область вследствие своей тяжести сначала отошла вниз, наподобие осадка. А это – ввиду притяжения, тяжеловесности и большого множества находящейся здесь сущности – они объявили Плутоном, утверждая, что он – царь Аида и мертвых. (7) Они утверждают, что эта первая многообразная, мутная, быстронесущаяся сущность была поглощена Кроносом–Временем в физическом смысле ввиду ее отступления вниз. Воду, которая стеклась после первого осаждения и выступила на поверхности первой субстанции, они объявили Посейдоном. Оставшееся же третье, чистейшее и высочайшее (ибо это – прозрачный огонь), они назвали Зевсом – ввиду кипящей (zeoysan) в нем природы. Именно, будучи невыносимым для низшего, огонь этот не был поглощен Временем–Кроносом, но, как я сказал, огненная сущность, исполненная жизни и для него невыносимая, поднялась к самому воздуху, который и разумнее всего ввиду своей чистоты. Итак, Зевс, т. е. кипящая сущность, ввиду собственной теплоты поднимает вверх оставшийся внизу самый сухой, божественный дух. Это они называли Метисом. (8) Пройдя же по вершине самого эфира и будучи им поглощен как влага, смешанная с теплом, а также производя вечно движущееся колебание, он рождает понимание, которое они и называют Палладой (от pallesthai, «колебаться»), являющейся наиболее художественным разумением. Пользуясь им, эфирный художник соорудил весь мир. От самого распростертого Зевса, эфирной теплоты, до здешних мест проходит воздух, который они назвали Герою. И вследствие того, что она, как известно, находится ниже чистейшей сущности эфира, она, естественно, была сочтена сестрой Зевса, возникши из той же самой сущности… (12) И я [Климент] ответил: предоставляю теперь точно говорить о том, что из случайного смешения беспредельной материи родилось одушевленное Яйцо и что, по иным, когда оно раскололось, из него выскочило муже–женское [существо] Фанет. Все я это сокращаю вплоть до того времени, когда расколовшаяся округлость восприяла гармонию, оставивши после себя мозго–видную материю.

Ср. аналогичную картину в «Истории», § 41.

ФАНЕТ, ЭРОТ И ДЕМИУРГ

18. a) Procl. in Tim. 33 с (И 85, 23 D.) (Фанет, или Эрот, «гбезглазый»)

Стало быть, он не нуждается ни в глазах для зрения, ни в ушах для слышания. И он имеет это безглазие по образу умопостигаемого бога, которому уподобляется. Ведь об этом безглазом Эроте говорит Орфей:

Быстрой любовью слепой чрез мысли он управляет.

Таким образом, Все, очевидно, связано Эротом с предшествующим ему, он созерцает красоту, существующую в этом предшествующем, через свою собственную красоту, а эту последнюю – не путем дробимых чувственных восприятий.

b) Procl. in Alcib. 103 а (p. 376, 10 Cous.)

Мне кажется, и Платон, найдя, что у Орфея один и тот же бог называется и Эротом и Великим демоном, воспел и сам такой гимн Эроту. Ведь богослов, говоря об умопостигаемом уме, называет его «нежным Эротом» и «безрассудным Метисом» [Советом] и затем говорит:

Демон Великий, всегда по следам гоняясь за ними…

c) Procl. in Tim. 39е (III 101, 9D.) (Отличие Фанета как умопостигаемого от Демиурга как умозрительного)

Поэтому и Орфей назвал этого бога Фанетом, как выявляющего умопостигаемые единичности, и придал ему звериные

формы, так как в нем проявилась первичная причина умопостигаемых живых существ, и придал ему многовидные идеи (ideas), как первично содержащему умопостигаемые идеи, и величал его cleida пооу [«ключом ума»]. Он сказал, что это – «ключ ума», потому что он определяет всю умопостигаемую сущность и содержит умозрительную жизнь. Следовательно, через этого столь великого бога Демиург связан во всем, будучи и сам умом, как мы сказали выше, но умом умозрительным, являющимся преимущественно основанием ума. Поэтому и говорится, что живое–в–себе существо видит. Ведь зрение свойственно умозрительным богам, тогда как умопостигаемый ум богослов назвал безглазым. Он говорит об этом уме: «Быстрой… управляет» [§ 18 а], т. е. ему свойственно и умопостигаемое действие. Демиург, будучи умом, не принадлежит к тому, что [только еще] участвует [в уме], – чтобы быть Демиургом Всего и чтобы иметь возможность взирать на живое–в–себе существо. Не будучи предметом участия, он является умозрительным умом по существу и соединяется с умопостигаемым при помощи простого мышления, а через разнообразное мышление он стремится к порождению вторичного. Это его мышление данное рассуждение именует видением, как происходящее через простое мышление и эмани–рующее к возникновению демиургических дел. И Платон сказал, что он [Демиург] взирает на живое–в–себе существо, а Орфей говорит, что он нападает и поглощает, впрочем – по указанию Ночи, потому что ею, которая одновременно умопостигаема и умозрительна, связывается умозрительный ум с умопостигаемым.

19. а) Стихи, составленные на основании последующих сообщений Прокла и Дамаския (Фанет = Метис = Πротогон и его отношение к демиургии)

 
…Чтимого бога (daimona);
Славный Совет, богов носящий семя, Фанетом
Первородным прозвали блаженные боги Олимпа.
 

b) Procl. in Tim. 31 (I 451, 6 D.)

Стало быть, постоянно демиургическая причина уподобляется первообразной и эманирует во множество из умопостигаемого единства. Так и в другом. А что живое–в–себе существо довольствуется единственностью (monoteti) [еще до всякой эманации], это выясняется через орфическое богословие, потому что при помощи Яйца бог, очевидно, зачинает живое существо от самого себя. Однако [Орфей] называет его так:

…Чтимого бога;

Славный Совет, богов носящий семя…

с) Procl. in Crat. 391 d, e (p. 32, 29 Pasqu.)

Поэтому и всякое таинство восходит до этого чина, действуя теургически, поскольку и Орфей говорит, что этот чин был первым назван по имени другими богами. Ибо происходящий от него свет показал его познаваемым и именуемым для умозрительного. Он говорит так: «Славный… Олимпа» [§ 19 а]. Но у богов понятие, именование и мышление составляют одно; и оба они существуют у богов вследствие соучастия в свете, который испускает для всех величайший Фанет.

d) Ibid., p. 33, 20

Итак, существуют некоторые постоянные имена у богов, которыми младшие зовут старших, как говорит о Фанете Орфей.

e) Damasc. Ill (I 286, 15 Rue.) («Первородный» бог)

Если же упоминаемый у Орфея «первородный» бог, носящий семя всех богов, выскочил и возник из Яйца, то какой смысл называть сущее Яйцом, а возникшего из сущего воспевать как первородного бога? Какой имеет смысл предполагать двоякими сущности, а равно и жизни (а если не так, то [двоякими] умы и души), одни – как не являющиеся предметом участия [со стороны инобытия], другие же – [Яйцо]—как являющиеся таковыми, в противоположность же этому все единичности (henadas) [богов в семени Фанета = Метисе – только] в качестве предмета участия, в то время как им особенно подобало бы быть лишенными участия [со стороны всего иного].

f) Procl. in Tim. 29 a, b (I 336, 15 D.) (Разные способы понимания взаимоотношения Фанета и Демиурга)

Он же [Метис – Совет] совместно именуется Дионисом, Фа–нетом и Эрикепаем. Стало быть, все начала взаимно наделяют друг друга и находятся во взаимообщении, так что говорящий, что Демиург в самом себе заключает первообраз, говорит относительно правильно, подобно тому как построяет божественный Ямвлих и тот, кто называет первообраз Демиургом (а это делает славный Амелий). Ямвлих видел в первообразе предшествующее демиургическое свойство, потому что здесь – первичный Зевс, и потому он делал Фанета демиургом. А Амелий видел в Демиурге первообраз, потому что в нем поглощен Метис–Совет. Поэтому он привел к тождеству демиургическую и первообразную причины.

20. a) Damasc. 133 (II 12, 9 Rue.) (Фанет – умопостигаемый первообраз)

Следовательно, первообраз является умопостигаемым, и первичное соразмерно с мышлением. Поэтому он и есть вид (eidos), и он самый прекрасный из мыслимого не потому, что первичен, но потому, что особенно ясен и ярко сияет и выявляет Фанета:

Был отражением он бессмертного тела Фанета, – как говорит Орфей.

Ср. то же у Негш. in Phaedr. 247 с (р. 148, 25 Couvr.) в § 9 е.

b) Procl. Plat Theol. Ill 21 (p. 161, 46)

Ибо это яснее всего из умопостигаемого – умопостигаемый ум и блистающий умопостигаемый свет, который своим появлением изумляет умозрительных богов и заставляет их удивляться отцу [Эфиру], как утверждает Орфей.

c) Damasc. 113 (I 291, 18 Rue.) (Фанет и созерцание)

Ведь богослов эллинов Орфей впервые представил Фанета созерцаемым богами, в особенности умозрительными, к числу коих принадлежит и Демиург. И боги, сообщавшие нам эти многоценные изречения, передали нам, что первичные триады есть эти умопостигаемые, относительно которых они извещают, что умозрительные боги знают сверхмирную бездну как мыслящую [71]71
  Это место совсем непонятно. Шенье (Chaignet) предлагает nooynta (bython) заменить на nooyntas, относя это причастие к theoys. Тогда получается: «Боги знают эту бездну, когда они ее мыслят» или «тем, что они ее мыслят». Может быть, nooynta bython надо понимать в том смысле, что бездна не просто «мыслит», но порождает из себя мыслимые предметы.


[Закрыть].

d) Procl. in Tim. 39 b (III 82, 31 D.)

Стало быть, мы будем смотреть на Солнце двояко – и как на одну из семи [планет], и как на Вождя Всего [уни–верса], т. е. и как на мирового, и как на сверхмирного, соответственно с чем и божественный свет в качестве блага освещает ту истину, которая приводит к обожествлению умопостигаемые и умозрительные структуры, подобно тому как Фанет у Орфея испускает умопостигаемый свет, наполняющий мышлением умозрительных богов, подобно тому как Зевс возжигает умозрительный и демиургический свет на всех сверхмирных [богов].

Ср. Procl. in Tim. 30 с, d (I 428, 9D.)

ФАНЕТ И НОЧb

e) Herm. in Phaedr. 247 с (p. 148, 25 Couvr.) (Исключительная доступность Фанета Ночи, – только Ночи доступен Фанет во всей своей глубине)

И прежде всего освещается божественным светом Фанета Небо. Ведь он [Орфей] говорит, что Ночь пребывает в единении с ним [Фанетом]:

 
Первородного лик никто не видел очами,
Кроме одной только Ночи священной. Все же другие
Изумились, в Эфире нежданный свет усмотревши.
Был отражением он бессмертного тела Фанета.
 

21. a) Damasc. 189 (II 65, 14) (Фанет оформляет надмир–ную бездну)

Эту беспредельность боги, как известно, прозвали надмир–ной бездной: «Надмирную отческую бездну познайте, размыслив…» [Kroll. De or. Chald. 18]. И еще – эллинский богослов, утверждающий, что Фанет изливает невыразимый дождь с своего крайнего верха.

b) Procl. in Tim. 31 a (I 450, 22 D.) (Лишение ночной Бездны ее невинности)

Фанет и эманирует как один, и воспевается сразу как женщина и как мужчина. Он изводит Ночи и находится среди них как отец:

У своей дщери родной он цвет невинности отнял.

c) Damasc. 244 (II 115, 24 Rue.)

В самом деле, против четвертого [положения] легко возразить, потому что после умопостигаемого и лишенного различий единения должно было проявиться некое определенное различение эманирующего, вводимое числом, и после этого должна была появиться [уже такая] непрерывность определяемого, которая, не уничтожая эманации (на том [только] основании, что она есть единение), однако бы, делала непрерывным и приводила различенное во взаимную связь, чтобы и в различении оно явилось как–то объединенным. И это – мужеский пол, поскольку оно пребывает в различении. А перед тем оно – женский, будучи женским не этого [чувственного] мужеского, но – умопостигаемого мужа и отца:

У своей дщери родной он цвет невинности отнял…

И поэтому его порождения изводят и другое устройство [бытия], как, например, Гея – детей Урана, Рея – детей Кроноса, Гера – детей Зевса.

d) Damasc. 202 (II 84, 28 Rue.) (Ночь – от Фанета)

Поэтому и у Орфея другие поколения от матери и отца,

а первая из матерей от одного только отца происходит, как монада от монады.

e) Damasc. 209 (II 92, 22 Rue.)

Еще Орфей дает в жены мужчине Фанету Ночь. Еще и изречения оракулов [Kroll. De or. Chald. 18] называют iyg–gas  [72]72
  См. комм. 1 (ред.).


[Закрыть], «отцовскими потенциями». И боги, как и Орфей, наставляют, что они имеют отцовское качество, если только владычествует одна из женщин, Ночь. Именно, она не владычествовала бы над всеми поколениями, если бы сама по себе не имела ничего мужского и таким образом не соединялась с мужчинами–царями. Ведь нигде женский пол не предшествует как женский.

f) Procl. in Tim. Ε prooem. (Ill 169, 15 D.) (Фанет и Ночь – умопостигаемый образ и многих других антитез: Неба и Земли, Солнца и Луны, тождества и различия, мужского и женского пола)

Итак, некоторые говорят, что он предоставил [нам] исследовать тех, которые соответствуют двум царям на небе, т. е. Фанету и Ночи. Именно, надлежит, чтобы они творили в высшем чине и в мировых типах, почему они и главенствуют еще до мира над умозрительными богами, вечно пребывая в неприступности (adyto) самого Фанет а, как говорит Орфей, который называет неприступностью этот их тайный и невыразимый чин. Поэтому, если кто–нибудь захочет применить к ним аналогию круга тождества и круга различия [платоновского «Тимея»], имея в виду мужской и женский пол, или отцовское и рождающее начало, тот не погрешит против истины. [То же будет, если он сопоставит с этим] Солнце и Луну, как противоположные среди планет: Солнце уподобится Фа–нету, а Луна – Ночи. Если это правда, то, как мне кажется, утвердивший единого Демиурга Всего [универса] соответственно отцу Фанету [выставит] его умозрительным… – ибо из этой совмещенности [очевидно, Фанета и Ночи] можно вывести рождение [или число] миров, говорит богослов [73]73
  Это испорченное место переведено по предположению Керна. Кролль иначе: «…ибо он есть виновник этого являющегося рождения миров, говорит богослов».


[Закрыть](как этот [Платон выводит его] от Урана и Геи), – а жизнеродительную Чашу он утвердит соответственно Ночи, выводящей вместе с Фанетом всякую жизнь из неявленного, поскольку Чаша рождает всякую душу для пребывающих в мире. Именно, лучше то и другое мыслить до мира и лучше самого Демиурга привести в соответствие с Фанетом (поскольку последний, говорит, подобен Фанету по творчеству Всего), а соединенную с ним, рождающую Все потенцию – с Ночью (невидимо производящей Все от отца), а после них уже говорить об остальных царствах как об устроенных аналогично этим умозрительным [царствам]. А если мы станем доискиваться и до того, почему он определен, но не привел двух аналогичных царств [и в инобытии], то вернее будет сказать, что и их имеет учение Орфея… которым он воспевает в качестве первого царство Урана и Геи, – более привычное для эллина, как говорит и сам он [Платон] в «Кратиле» [396 с]…

g) Procl. in Parm. 134 c (p. 965, 10 Cous.)

При этих умопостигаемых видах [формах] истинно, что ни они не имеют силы относительно нас, ни мы относительно их, ибо они нам неизвестны и превышают наше мышление, будучи скрыты в неприступности отца и, как говорит богослов, известны только непосредственному после них чину богов.

ДРУГИЕ АСПЕКТЫ

22. a) Lact. Inst, divin. I 5, 13—14, p. 15, 18 Br. (Творение мира)

Также Овидий в начале знаменитого произведения (Met. I 21), не скрывая имени, признает, что мир устроен богом, которого он называет творцом мира и виновником сущего. Поэтому, – будь то Орфей или наши [поэты] (если бы они постоянно защищали то, что узнали под руководством природы), они, поняв истину, следовали бы тому же самому учению, которому следуем и мы.

b) Lact. Epit. 3 (p. 678, 14 Br.)

Орфей называет главным богом того, кто сотворил небо и солнце с остальными звездами, землю и моря.

23. a) Macr. Sat. (Cornelius Labeo?) I 18, 12 (Фанеτ = Дионис = Антавг = Солнце)

Также Орфей, подразумевая Солнце, говорит, между прочим:

 
Плавя светлый Эфир, неподвижный, извечный,
бессмертным
Выявил он богам цветущего видом красавца.
Ныне его Фанетом зовут и еще Дионисом,
Евбулеем–владыкой зовут, превосходным Антавгом.
Разные люди земли его именуют различно.
Первым явился на свет он и прозван был Дионисом:
По беспредельному он кружится (dineitai) большому
Олимпу.
Имя от изменений он получил и много прозваний
Разнообразных в связи с переменой времени года.
 

Он называл Солнце Фанетом от «phos» и «phaneros», т. е. от «света» и «освещения», так как оно, озирая все, для всех видимо. «Дионис» же, как говорит сам поэт, происходит от di–neisthai cai peripheresthai, т. е. потому, что Солнце вращается по кругу.

b) Diod. I 11, 3 (Указание на заимствование, с некоторым видоизменением 3–го стиха из § 23 а, – из другого орфического стихотворения)

Некоторые из древних эллинских мифологов прозывают Озириса Дионисом и Сириусом. Из них Евмолп в «Вакхических поэмах» говорит о Дионисе как о «сияющем в созвездиях и пламенеющем лучами», а Орфей пишет:

Вот его и зовут Фанетом и Дионисом.

c) Ар. Aristocr. Manich. in Theos. Tubing. 8, p. 96, 15 Bur.

Некоторые думали, что Аполлон есть вместе с тем и Солнце. Египтяне же Озириса наименовали Солнцем. На эллинском наречии Озирис истолковывается как «многоглазый», потому что Солнце всюду посылает свои лучи, как бы многими очами озирая всю Землю. А некоторые из эллинов называли Солнце и Сириусом; некоторые – Дионисом, как и Орфей:

Вот его и зовут Фанетом и Дионисом.

24. Hymn. Orph. VI (Гимн Протогону)

 
Двоеприродного, в небе блуждающего Протогона
Ныне зову, яйцеродна, велика, с крылами златыми,
С ревом быка, и богов блаженных и смертных рожденье,
Семя, что памятно всем, многопылкого Эрикепая,
5 Скрытого в тайне святой, многошумного, светлую отрасль.
Ты, который мрачный туман очей прояснил, повсеместно
Ставши ударами крыльев кружить по всему мирозданью;
Чистый свет ты, блестящий, откуда Фанетом зову я,
Также владыкой Приапом тебя, круглооким Антавгом.
10 Но, блаженный, ликуя, гряди, многомудрый, с плодами
К таинствам разным святым, что свершают
участники оргий.