Текст книги "Мифология греков и римлян"

Автор книги: Алексей Лосев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 70 страниц)

От оракулов для отдельных лиц перейдем к оракулам для многих лиц и для целых стран.

Во время голода (Quaest. graec. 12) пифия приказала принести жертвы тени погибшей девушки Харилы. Было также (19) прорицание о местности Антедоне в Беотии. Пифия (Quaest. гош. 5) посоветовала спартанцам не клясться, а хорошо держать слово. Спартанцы (De sera num. 17) по совету оракула вызвали из Италии магов, которые изгнали тень погибшего царя Павсания из храма. Спартанцам (De Pyth. or. 11) было предсказано, что царь Агесилай будет хром и принесет много несчастий. Им же (19) бог ответил, что они в войне с афинянами одержат победу. Афинянам же, вопрошавшим об экспедиции в Сицилию, он приказал вызвать из Эритреи жрицу Афины Гесихию.

Фессалийцам (De def. or. 39) оракул посоветовал говорить то, что глухой слышит и слепой видит, т. е. всегда иметь память. Жителям Сибарита бог приказал умилостивить Геру Левкадскую разрушением своего города (De sera num. 12). Орхоменцам (frg. XI 60) бог приказал похоронить у себя прах Гесиода. Сикионянам (Arat. 53) пифия приказала похоронить Арата в городе. Грекам (De ei ар. Delph. 6) было предписано соорудить на Делосе квадратный алтарь. Они стали приносить жертвы животными (Quaest. conv. VIII 8, 3) по приказу оракула, чтобы спасти уничтожаемые животными плоды.

Римлянам (De Pyth. or. 11) была предсказана победа над Ганнибалом и над Филиппом. Римскому сенату (Camill. 4) было предписано пифией усердно совершать древние обряды и ввести воды Албанского озера в свои берега.

Относительно характера оракулов, приводимых у Плутарха, можно заметить следующее. Со временем (De Pyth. or. 25) оракулы Аполлона потеряли свой таинственный смысл. Но бывало так, что к оракулу посылали по нескольку раз, чтобы выяснить смысл изречения. Так было с Баттом (De Pyth. or. 25) по поводу его переселения в Ливию и с Лисандром, который не понял в предсказании, что погибнет от руки человека, имевшего на щите дракона. Иногда оракул не давал ответа, ссылаясь на то, что людям это знать нельзя. Так было, например, с Эпименидом (De def. or. 1), который хотел узнать, существует ли середина земли. Пифия часто отвечает (De garrul. 20), еще не услышав вопроса. По поводу человека, который поздно берется за участие в общественных делах, Плутарх вспоминает слова пифии (An seni sit. I 12) о том, что это все равно что стучать в неположенный час в дверь претории.

Целый ряд оракулов приписывается Плутарху и содержится в сочинениях, которые считаются подложными. Пифия приказала Египту (Ps. – Plut De fluv. 16) принести в жертву свою дочь во избежание голода в стране. Гомеру (De vit. et poes. Horn. 4) бог сказал, что остров Иос примет его прах, и назвал Гомера счастливым и несчастным. Беотийцам пифия сказала (Proverb. 9), что они победят, если совершат что–либо нечестивое. По совету оракула восставшие спартанцы (110) вызвали с Лесбоса Терпандра, который музыкой усмирил мятеж.

Относительно проведенного обзора аполлоновских оракулов у Плутарха можно сделать некоторое обобщение. А именно, подавляющее количество этих оракулов имеет чисто политический, государственный или общественный смысл. Такими являются оракулы, данные, по сведениям Плутарха, и отдельным лицам. Таковы оракулы Тезею, Ликургу, Солону, Фемистоклу, Аристиду, Локру, Алева–ду, спартанским царям. Из оракулов, данных отдельным местностям, решительно все оракулы для спартанцев и римлян тоже носят политический или военно–политический характер. Сравнительно немного оракулов философского характера – о внутреннем спокойствии или о поведении Сократа. Обращают на себя внимание действия Аполлона, приводящие к тому, что вполне противоположно желаниям вопрошающих: награда дается в виде гибели, спасение – в виде смерти, сохранение города – в виде его разрушения. Хотя некоторые оракулы и носят традиционный двусмысленный характер, тем не менее большинство оракулов, приводимых у Плутарха, вполне понятны и не допускают никаких кривотолков. Житейски–бытовых оракулов почти нет.

д).Подводя итог всему изложенному выше обследованию текстов Плутарха об Аполлоне, необходимо сказать, что не только из всего греческого Возрождения, но даже из всей той греческой литературы, которую мы до сих пор рассматривали, Аполлон представлен у Плутарха наиболее подробно и глубоко. У него мы находим изложение очень многих аполлоновских мифов с большим литературным вкусом и с глубоким историческим чутьем. Плутарх упоминает множество эпитетов Аполлона и множество его атрибутов. Наконец, он то и дело указывает на разные места культа Аполлона, на его храмы и оракулы. В результате получается широкая и прочно увязанная с народными представлениями картина мифологического и религиозно–мифологического развития античного Аполлона. При этом, как оно и требуется для классического Аполлона, образ Аполлона носит для Плутарха явно государственный и общественно–политический характер, далеко выходящий за пределы отдельных политических группировок в истории Греции. До сих пор еще никто не посвящал Аполлону целые трактаты. Но Плутарх посвятил ему их несколько.

И до сих пор еще никто не давал чисто философской концепции Аполлона, а Плутарх ее дал. Широта охвата у него этого древнего образа – небывалая.

12. Риторы и ученые–коллекционеры. Риторы как в узком, так и в широком смысле слова, т. е. либо ораторы, либо писатели других жанров, но с изысканной риторикой, занимают большое место в греческом Возрождении.

а) Лукиан Самосатский из них наиболее известен. Отдельные мифологические мотивы у него следующие. Аполлон (Alex. 10) – отец Асклепия, (Deor. dial. 11, 2) питает нежные чувства к Бранху и Гиацинту, (Sacrif. 3) гневается на греков по поводу жалобы Хриса, (Sacrif. 4, Jupp. conf. 8) служит у Адмета и Лаомедонта после убийства Киклопов; (De electr. 4) его спутники некогда были превращены в поющих лебедей. Аполлон (Jupp. Trag. 26) – безбородый юноша, хотя и участвует в совете Крона, красив, с длинными волосами, играет на кифаре (Deor. dial. 15, Dial. шаг. 5, 1). Он (Hist. 16) – Муса–гет и (Jupp. Trag. 26) на Геликоне философствует с Музами. Лук и стрелы (Deor. dial. 7, 1) у него украл новорожденный Гермес. Обладая даром пророчества, он (Bis асс. 1) почти оглох от вопрошений, устал от переходов из Дельф в Колофон, Ксанф, Кларос, Делос и к Бранхидам.

Его замучили беспрерывные прорицания и недоверие спрашивающих людей. Оракулы его (Jupp. Trag. 28) уклончивы и загадочны, он (30) не может ничего предсказать без треножника, воскурений и Кастальского ключа, хотя и пытается это сделать на Олимпе. Во время пророчества по просьбе Зевса он бледнеет, вращает глазами, безумствует, как Корибант, и, наконец, (31) пророчествует весьма двусмысленно и даже комически. В Гие–раполе (De dea Syr. 36) Аполлон двигается на троне и дает предсказания. Он дает прорицания на целый год и на разные времена года, а также указывает точно день свершения знамения. Однажды он даже (37) поднялся на воздух.

Храмов он имеет (Саис. 14) великое множество. Они у него (Sacr. 10, Char. 11) в Дельфах, куда Крез посвятил золотые кирпичи, на Делосе, (Alex. 10) в Халкедоне, причем Дельфийский храм с его сокровищами (Char. 12) был разграблен. Хотя Гомер называл Аполлона (Jupp. Trag. 10) многозлатным и богатым, но разбойники сняли с него венок и вынули колки из его кифары. В афинском Ликее (Anach. 7), посвященном Аполлону Ликийскому, есть его статуя с луком в руке. В Гиераполе (De dea Syr. 35) статуя Аполлона бородата и облачена в одежды. Он изображен (Philops. 38) на кольце и даже подает голос. Он изображен на картине (De dom. 24) вместе со своим любимым Бранхом, играющим с собакой. Пифагор (Dial. mort. 20, 3) именуется Эвфорбом или Аполлоном, так как он имел, по преданию, золотое бедро.

Нечего и говорить, что подавляющее большинство текстов Лукиана об Аполлоне носит издевательский характер и рисует Аполлона в виде ничтожного, бессильного и глупого существа, подверженного всем обывательским слабостям. Если отказ от реализма вообще характерен для эллинистическо–римского периода, то Лукиан отказывается даже и от психологического реализма и старается опровергнуть даже устоявшиеся психологические навыки греков в религии Аполлона, нигилистически превращая их в бурлеск и даже в балаган.

б) Максим Тирский в противоположность Лукиану дает представление о духовной стороне Аполлона; на нем уже сказывается та сакрализация мифа в позднем эллинизме, которая свое окончательное завершение нашла в неоплатонизме.

Гомер (XXII 7), приписывая Аполлону губительные функции, по мнению Максима Тирского, дает аллегорию солнечных лучей, которые прорезают воздух и разлагают тела. Ни у Гомера, ни у Гесиода, по Максиму, нет Аполлона – целителя души. А это дело – единственно достойное бога.

По мнению Максима, поэты и философы разными словами называют одни и те же предметы. Поэты рисуют Аполлона богом, метателем стрел и музыкантом, а философы – Солнцем (IV 8). Хороводы Муз на Геликоне водит или Гелиос–Солнце, или Аполлон (XXXVII 5). Аполлон и Музы (XXVI 1) присутствуют в том, что украшает душу, а это есть не что иное, как философия. Прекрасный человек, достойный любви (XIX 5), сравнивается с пальмой у алтаря Аполлона. Развиваясь, он дает богатые плоды. Аполлон именуется Мусагетом (XXXVII 4), который предводительствует истинной гармонией, спасающей души, дома и города. Он (XXIII 5) связан не с земледелием, как, например, Деметра или Дионис, а (XXVI 8) с музыкой. Максим проводит разницу между демоном Сократа и гомеровскими демонами. Он говорит о непрерывном функционировании сократовского демона и об общей принципиальности гомеровских богов, которая проявляется в том или ином вмешательстве в человеческую жизнь. Среди других богов (VIII 6) в качестве примера приводится здесь и Аполлон, по изображению художников и скульпторов, красивый юноша с луком в руках. Таким образом, выясняется тенденция Максима к обобщенному представлению Аполлона. Аполлон (XLI 3) – бог прорицаний, его вопрошают в Дельфах (XI 6) у реки Йемена, на Делосе (XLI 1). Он – Локсий, и нет ни одного оракула Аполлона, который бы не был двусмысленным (XI 6). Ликург (XXIII 2) вопрошал Аполлона, прежде чем дать законодательство спартанцам, и оракул ответил ему, как богу. По совету Аполлона (XXXVI 5, 6) Диоген начал свою скитальческую жизнь философа–циника. По совету оракула Аполлона (XV 9) Ксенофонт отправляется в Персию. Сократ был признан оракулом Аполлона мудрецом, верил ему и (III 8) был осужден афинянами. Сократ, как и Аполлон, умел предсказывать (XIII 9) и поэтому заслужил похвалу от бога, хотя и напрасную (XXXIX 5), так как был осужден, несмотря на всю свою мудрость. Аполлон не обратил внимания на приношения Креза и дал ему оракул о переходе через Галис (V 2), у Гомера же Хрис должен напомнить богу о жертвоприношении, и только тогда тот мстит грекам. У Гомера (VI 4) Аполлон так же почитается, как любой из смертных мудрецов, прорицателей, врачей, певцов или плотников. Аполлон (XXIX 7) часто говорит в своих пророчествах о лидийских горшках, о деревянных стенах, о проливах, о приближении войны или голода, но никогда он не давал совета, как предотвратить войну или голод. Этому может научить только философия. И бога (XLI 1) надо вопрошать о вопросах общечеловеческих, а не о походе в Пелопоннес, как спартанцы, или в Ионию, как афиняне. Зевс и Аполлон, обладающие даром прорицания (XLI 4), могли бы ответить на обвинения людей, что они сами навлекают на себя зло, в котором подозревают богов. Гомер (XVIII 5), говорящий о богах, и в том числе об Аполлоне, сравнивается с оракулом, смысл которого противоположен сказанному. Аполлон, Зевс и Афина (V 8), наблюдающие за поведением смертных, должны иметь своими учениками философов.

Таким образом, для Максима философия представляет собой уже нечто более высокое, чем мифология; и в Аполлоне он готов видеть не просто обычный мифический персонаж, но некоего философского учителя и наставника по самым высоким вопросам человеческой жизни. Это одухотворение и духовное обобщение, несомненно, чувствуется у Максима в большей степени, чем у других риторов и вообще у литераторов греческого Возрождения и даже у философов, за исключением, конечно, Плутарха. Максим резко отличает внешнюю сторону мифа от его внутренней значимости, употребляя для первой такие термины, как eicon – «отображение» или ainigma – «загадка», и называет вторую самим мифом.

в) У Элия Аристида Аполлон упоминается всего несколько раз. Он (I 72) – сын Зевса и отец Асклепия, (2) Мусагет; по словам поэтов, (74) родившись на Делосе, сделал его неподвижно стоящим в море. Он и Артемида (34) родились на море.

У Клавдия Элиана Аполлон в основном связан с оракулами и храмами. Аполлон (De nat. an. Χ 14, 35, 49; XI 10), будучи сыном Зевса и Лето, а также (X 49) отцом Асклепия, помогает (frg. 54) при болезнях, когда ему молятся со слезами, и (70) дает советы людям в житейских делах. Он почитается (De nat. an. VII 9) в Египте, Он именуется (XIII 21) Дидимейским, имея (frg. 267) в Дидимах храм со служителями Бранхидами. Все греки почитают Аполлона в Кларосе (De nat. an. Χ 49), куда по воле Аполлона не приближается ни одно вредное животное, хотя в этих местах их много. Целый рассказ (XII 5), посвященный Аполлону Сминфейскому, приводился выше. На острове Левкаде (XI 8) Аполлону Актию устраивают жертвоприношения с плясками и музыкой. Он (X 26, Lycogenes)– Локсий (frg. 46), (De nat. an. XII 5) Пифий. Аполлон (Var. hist. Ill 1; De nat. an. XI 1) почитается гиперборейцами и (Var. hist. IX 15) приглашался аргосцами вместе с Гомером на угощение во время жертвоприношения.

Храмы Аполлона находятся (Var. hist. VI 9): в Дель–фах, где храм подвергался нападению, на Левкаде (De nat. an. XI 8), в Сицилии, где его статуя была ограблена Дионисием Сиракузским (Var. hist. I 20), а также похищены предметы культа Аполлона и Левкотеи; в Копте, в Египте (De nat. an. VII 18), ему посвящены вороны; в ликийском заливе Миры (XII 1), где находится источник, у которого приносят Аполлону жертвы, бросая рыбам корм и узнавая по движению рыб о расположении Аполлона. В Курии (XI 7) есть священная роща Аполлона, где безопасно пасутся олени. Волк (X 26), в которого превратилась Лето перед родами, близок Аполлону. Ему посвящены в Индии (XIV 13) лебеди, ворон (I 48) был (I 47) его слугой, потерпевшим от бога наказание за то, что не принес ему воды. Ястребов (VII 9, X 14) египтяне посвящают также Аполлону, некоторые их породы (XII 4) – его служители. Жители Эпира (XI 2) посвящают Аполлону змей, живущих в священной роще и считающихся потомками дельфийского Пифона. По тому, как змеи принимают пищу, дают предсказания.

Аполлон (Var. hist. Ill 1) получает искупление в Тем–пейской долине и принимает в свое владение оракул. В Темпейской долине дельфийские служители совершают жертвоприношения. Аполлон (II 32) предсказал Гераклу великую славу; жителям Сибариса (III 43) дал пространный оракул по поводу убийства кифариста, (44) по поводу нечаянного убийства одного товарища другим из тех, которые шли в Дельфы и подверглись нападению разбойников; локрийцам (frg. 177) он предписал посылать ежегодно двух девушек в Илион, чтобы искупить оскорбление Кассандры; он (frg. 46) отсрочил на два года смерть Фаларида; он же (Var. hist. XII 64) послал вместо Энея в сражение его призрак; (De nat. an. XV 23) рыбака Помпила, с которым убежала любимая Аполлоном девушка, он превратил в рыбу, а корабль его – в скалу (упоминается Аполлон во фрагменте 467 и в Ер. rust. V).

Если окинуть общим взором весь этот материал, то обращает на себя внимание довольно слабое наличие у Элиана чисто мифологических элементов и большая интенсивность элементов культовых и пророческих. Особого возвышения образа Аполлона, которое мы находим у Максима Тирского, здесь не наблюдается. К философии Элиан тоже не очень склонен. По–видимому, его принадлежность к эллинскому Возрождению сказывается именно в этом преобладании культовых элементов над мифологическими, поскольку греческое Возрождение было не только возрождением классического языка и стиля, как это часто рисуют историки литературы, но в значительной мере и возрождением идейным. Но эту идейность Элиан принимает несколько односторонне, поскольку в классическом Аполлоне идейная сторона была одинаково представлена и мифологически, и культовым образом.

г) Филострат Афинский (Apoll. V 15, 3 Boiss.) упоминает о быках Аполлона и (IV 14) о его оракуле на Лесбосе, где пророчествовал Орфей. У Филострата Аполлон сопровождается целым рядом эпитетов:

Он (II 43, III 42, VI 10, 4) – Дельфийский. Аполлон (VIII 7, 22; Soph. I 9, 2, II 1, 9, Apoll. VI 11, 14, 16, VII 14, 8) почитается в Пифоне; он – Дафней (Soph, dedicat.) со своим храмом в Антиохии, (Apoll. I 16, 1); (III 14, 3) Делосский и (IV 38, 4) Логий.

У Филострата Лемносского Аполлон (Epist. 30) – сын Зевса, рожденный от незаконной супруги.

Он (Heroic. XVIII) – с длинными волосами, (Epist. 7) часто изображается играющим, бегущим или бросающим диск, его (Heroic. XIX 3) призывают поэты, и некоторые (XIX 2) считают его создателем поэм Гомера. Он (Imag. I 10, 1) получил лиру от Гермеса, который (I 25) украл у него быков и стрелы. Аполлон вообще (Epist. 27) покровительствует пастухам и сам (57) служил пастухом у Адмета и Бранха и (Heroic. XIII 6) возводил вместе с Посейдоном троянские стены. Аполлон (Epist. 5, 8) любил Бранха и (5) Клара, а также Гиацинта, которого (Imag. I 23) он нечаянно убил. Он вместе с Парисом (Heroic. XX 16) убил Ахилла, победил (Imag. II 19) Форбанта, который грабил приходивших в Дельфы и из–за которого они опустели, а оракул прекратил давать ответы. Аполлон убил также Гиганта (Heroic. II 4), угрожавшего Трое (III 39), сражался с Посейдоном у Трои. Ему (Imag. 1 26,2) Амфиарай посвятил свою голову и был прорицателем. Аполлон (Heroic. XI 5) посылает волков как предвестников чумы.

Аполлон – (Heroic. XI 5; XVI) Ликийский, (XI 5) Фиксий, (XX 16) Фимбрейский.

У Филострата Лемносского заметна склонность к до–классическим чертам Аполлона и так же, как и у его отца, Филострата Афинского, не чувствуется никакого одухотворения Аполлона.

Филострат Младший (Imag. 15) в своих «Картинах» дает описание, изображающее дружбу Аполлона с Гиацинтом и гибель этого последнего. У него же (3) – о победе Аполлона над Марсием. На указанных страницах Филострат Младший является замечательным представителем того, что можно было бы без всякого преувеличения назвать импрессионизмом в мифологии Аполлона. Особенно характерен в этом отношении рассказ о победе Аполлона над Марсием. Такая утонченная эстетика нам еще не попадалась. И она так же оригинальна для греческого Возрождения, как оригинален неаллегорический глубоко продуманный стоический платонизм Плутарха или как повышенная сакрализация аполлонов–ской мифологии у Максима Тирского.

Алкифрон об Аполлоне не упоминает ни разу.

д) Ритор (II в. н. э.) Менандр J1аодикийский не только много раз упоминает об Аполлоне в своем трактате «Об эпидейктическом» (Rhet. gr. IX, p. 127—330), но и посвящает ему всю последнюю главу этого трактата. Конечно, в эпоху Менандра уже нельзя было говорить о каком–нибудь мифологическом творчестве, и поэтому нечего искать у него каких–нибудь новых аполлоновских мифологем. Тем не менее мы обращаем внимание знатоков и любителей античных мифов на эту небольшую главу, в которой Менандр в тоне панегирика рассказывает почти все главнейшие сюжеты мифологии Аполлона, толкует его имена и образы, использует культы и оракулы. В конце дается синкретическая картина Аполлона, находятся ему аналогии во многих других богах Греции и Востока.

Чрезвычайно важно отметить и то, что, хотя Менандр и предоставляет философам судить о сущности Аполлона, тем не менее он формулирует сам эту сущность, и формулировка его превосходна. Она гласит (р. 321, 17—22):

«Говорят, что, когда все охватывал хаос и когда все было слито и носилось в том беспорядочном и свободном движении, ты, воссиявши с небесного свода, рассеял этот хаос, уничтожил мрак и всему придал стройность».

Нам кажется, что это вообще наилучшая формулировка классического Аполлона.

Атеней из Навкратиса в Египте, написавший свое известное и огромное сочинение «Софисты за обеденным столом», не представляет никакого интереса ни в литературном, ни в философском отношении, но дает набор бесконечного количества разнообразнейших фактов, характеризующих античную жизнь, и огромное количество цитат и ссылок. Аполлону у него тоже повезло. Прежде всего (XV 701с—е) мы находим довольно подробное изложение мифа о рождении Аполлона и Артемиды и разъяснение вопроса о том, почему Аполлон имеет прозвище Пеана. Своему пророческому искусству (VII 296f) Аполлон научился у Главка Понтийского – мотив, аналогичный обучению у Пана и Фимбрея или у самой Земли; он превращает (VII 283d—f) Помпила в рыбу. Будучи (XIV 632с) «самым музыкальным из богов», он (I 22b) является у Атенея также и устроителем пляски; а (XIV 628а) при возлияниях люди поют ему «спокойно и чинно», и еще (XIV 619b) поется ему песня под названием «philelias» (слово с неясным значением). Какого–то «Аполлончика» (XIV 636f) показывали в Спарте с многострунной лирой в руках (X 424f). Из Теофраста (frg. 119) Атеней приводит сообщение о том, что афиняне плясали на Таргелиях вокруг храма Аполлона Делосско–го. Не отсутствует у Атенея также и (IV 149е) Аполлон Пифийский в Навкратисе, (149d) Аполлон Деревенский, Аполлон Обжора (VIII 346b) и Аполлон ахарнских пара–ситов (VI 234f). Об Аполлоне Амиклейском (IV 140а) приводится цитата из одного малоизвестного поэта, а также (X 452b) о других аполлоновских местах Спарты. Упоминается и Аполлон в Эфесе (VIII 361е) и (XII 549ef) в Кирене. В Ликии (VIII 333d) имеется оракул Аполлона, волю которого узнают по движению рыб, также (XV 672е) оракул в Гибле (Сицилия) и (X 456f) храм Аполлона в Картее (Испания) с изображением строителя троянского коня, несущего воду Атридам. Царь Антигон (V 209е), один из бывших полководцев Александра Македонского, после победы над Птолемеем посвятил триэру Аполлону. Аполлону (VII 287а, 306а, 325b) посвящена рыба китар (разновидность камбалы). Лакедемоняне, не имея золота для позолочения Аполлона Амиклейского (VI 232b), по совету бога купили это золото у лидийского царя Креза. Гиерон Сиракузский (232b) посвятил Аполлону треножник и Нику (изображение победы). Говорится (II 38а) о «треножнике истины», поскольку с него вещает истину Аполлон.

Артемидор Далдианский известен своим «Сонником», который относится, собственно говоря, к разделу эллинистической науки, т. е. в данном случае псевдонауки. Но мы его помещаем здесь вместе с риторами, поскольку у него содержится очень много повествовательного материала. Привидевшееся во сне лавровое дерево (119, 5—10) обозначает прекрасную женщину (история Аполлона и Дафны). Аполлон (130, 23) относится к числу эфирных богов (вместе с Зевсом, Герой, Афродитой, Артемидой и Афиной). Дается (133, 4—9) целая характеристика Аполлона: он хорош для музыкантов, будучи изобретателем речей и музыки; хорош и для врачей, поскольку и зовется Пеаном; для пророков и философов, предвещая им славу и открывая тайное, поскольку он тождествен с Солнцем. Аполлон Дельфиний обыкновенно обозначает отлучку и передвижение. Аполлон (168, 2) считается охранителем и созерцателем всего, почему (108, 6—9) и неудивительно, что Аполлона Далдайского называют мистом (служителем таинств) и он связан с добродетелью и мудростью. Дракон священен по своей связи с наибольшим пророком – Аполлоном (243, 14).

е) Последними в разделе литературы греческого Возрождения рассмотрим труды ученых и коллекционеров. Минуя грамматиков Аполлония Дискола, Геродиана и Гермогена, приводить которых в работе по мифологии было бы излишним педантизмом, остановимся на известном историке философии Диогене Лаэрции, Полиене и на знаменитом описателе Греции Павсании.

Диоген Лаэрций (Ргооеш. 3) упоминает об убиении Лина Аполлоном на Эвбее (I 28—33), об указаниях Аполлона Дельфийского относительно найденного рыбаками треножника, который необходимо было присудить наиболее мудрому человеку. Указывается (82), что Биант не принял поднесенного ему треножника, предназначенного мудрейшему, сказав, что мудр Аполлон; Периандр (99) в одном письме благодарит Аполлона Пифийского за объединение мудрецов. Менелай (VIII 5) посвятил свой щит Аполлону в его храме у Бранхидов. Аполлон (III 2) приснился отцу Платона; после этого' сна он уже не касался своей жены вплоть до появления на свет Платона. Диоген Синопский (VI 20) вопрошал Аполлона в Дельфах или на его «родине». Аполлон (III 2) родился седьмого Таргелиона. Упоминаются также и некоторые эпитеты Аполлона: (II 42) «Делосский», (I 29, 32) «Диди–мейский». То, что приводимые у Диогена Лаэрция оракулы Аполлона носят философский характер, вполне понятно в устах историка философии.

У так называемого Дионисия Лонгина находим фрагмент (III 6), гласящий, что метрика относится к Аполлону, который и есть «изобретатель метров».

Полиен, военный писатель (138, 5 и сл.), сообщает о пророчестве Аполлона Александру Македонскому о том, что его проводником к персам будет волк. По молитве Дария (256, 2—10) Аполлон послал большой дождь и тем спас персов. Минос (284, 25—27) и Ликург научились или говорили, что научились законам от Зевса и Аполлона. Никократ, киренейский тиран (316, 4—7), убил Мела–ниппа, жреца Аполлона, и взял себе в жены его вдову.

К числу ученых–коллекционеров эпохи греческого Возрождения относится Павсаний, у которого имеются такие обширные материалы по Аполлону, что ему необходимо посвятить отдельную главу.

13. Павсаний. Подобно Плутарху, Павсаний является в описательном жанре из всего греческого Возрождения наиболее плодовитым писателем в отношении мифологии Аполлона. Это и понятно. Поставив своей целью дать описание всей Греции, он при описании стран, городов и отдельных местностей на каждом шагу наталкивался на разного рода святилища, оракулы, мифы и предания и на разного рода изображения богов и, конечно, Аполлона. Павсаний был поэтому нашим первейшим источником при изложении и толковании как всех мифов вообще, так и мифов об Аполлоне. Сейчас мы должны сделать сводку всего этого огромного материала по Аполлону из Павсания. Но мы постараемся сделать эту сводку максимально компактно, подчиняя огромное количество сведений об Аполлоне максимально простой и очевидной классификации.

а) Конечно, прежде всего возникает вопрос о самой сущности Аполлона, как она представлялась Павсанию. К сожалению, на этот вопрос мы почти не находим у него никакого ответа, поскольку Павсаний выступает исключительно как археолог и музеевед, но не как философ. Сюда относится только один текст (VII 23, 8) из всего объемистого труда Павсания. Здесь Павсаний передает чье–то мнение о том, что Аполлон – Солнце, а Аскле–пий – воздух и что по этому самому Аполлон является отцом Асклепия. Взгляд этот элементарный, и, насколько он принадлежит самому Павсанию, неизвестно. Некоторым отзвуком былой связи Аполлона со стадами является рассказ (VII 20, 4), где говорится об уводе стад Аполлона Гермесом и о пастушеской работе за плату у Лаомедонта, равно как и (X 13, 5) о том, что он изображался в Дельфах с оленем на руках. Других текстов о сущности Аполлона у Павсания мы не нашли.

б) Перейдем к обзору основных мифов Аполлона. Конечно, не отсутствует (II 7, 7; 30, 3; X 6, 6 и сл.) миф об убиении Аполлоном Пифона, причем везде подчеркивается очищение, которое после этого Аполлон получил от Карманора Критского, и самый миф этот об очищении считается критским. В последнем тексте дается эвгеме–ристическое толкование Пифона как некоего врага Дельф и разбойника, убить которого просили Аполлона сами дельфийцы. Приводится также знаменитый миф о музыкальном состязании с Марсием (И 22, 9), причем добавляется, что ненависть Аполлона к флейтистам, возникшая у него со времен этого состязания, исчезла с тех пор, как некий Саккад сыграл в его честь песнь на флейте в Дельфах. Аполлон изображается (III 24, 1) около Эпидавра и (VIII 31, 3) в Мегалополе с лирой в руках и (V 14, 8) изобретает кифару, а также (V 18, 4) является водителем поющих Муз. Упоминается (IX 30, 1) борьба с Гермесом из–за лиры и (III 21, 8, VIII 37, 1, X 13, 7) с Гераклом из–за треножника, причем последний текст подробный, в нем говорится о мотивах этой борьбы. К мифам о состязании относится также текст (V 7, 10), где говорится о состязании Аполлона с Гермесом в беге и с Аресом в кулачном бое; ради этого будто бы была введена пифийская флейта на состязаниях; сам же Аполлон, кроме того, был победителем на Олимпийских играх.

К основным мифам нужно относить также и те, которые связывают Аполлона с теми или иными городами. Вместе с Гераклом (III 21, 8) он основывает Гитион после примирения относительно треножника. Алкафою (I 42, 2) он помогает строить мегарские стены. Аполлон (I 43, 7) мстит Аргосу за то, что аргосские собаки разорвали его сына от Псамафы, которого мать в страхе перед своим отцом выбросила; посланная богом Месть похищала аргосских детей, за что была убита Коребом. А сам Кореб, построив храм Аполлону, в дальнейшем получает очищение в Дельфах; Аполлон (X 5, 6) дает Посейдону Калаврию в обмен на Дельфы. В войне куретов и этолян (X 31, 3) Аполлон помогает куретам и даже убивает Мелеагра.

Наконец, к основным мифам об Аполлоне нужно относить и мифы о его возлюбленных, равно как и мифы об убитых им. Его возлюбленными кроме указанной Псамафы являются: (X 38, 4) Амфисса, дочь Эола, по имени которой назван город в Локриде; (VII 23, 4) Волина, убежавшая от любви Аполлона и погибшая в море, хотя Аполлон сделал ее бессмертной: по ее имени стал называться один город в Ахайе; (VIII 20, 4) Дафна, в которую был сначала влюблен Левкипп, переодевшийся в женский наряд для сближения с нею, но убитый подругами Дафны после раскрытия ими его хитрости по воле ревновавшего Дафну Аполлона; (V 18, 2) Марпесса; (IX 105) Мелия, дочь Океана, за любовь к которой Аполлона ее брат Каанф поджег его священный участок, за что он и был поражен стрелой Аполлона, а Мелия родила от Аполлона пророка Тенера и одноименного с фиванской рекой Исмения.

Потомство Аполлона: Асклепий, Аристей, Хайрон, Корон, Дельф, Дриоп, Элевтер, Эпидавр, Иам, Лин, Ликор, Онкий, Филакид, Фи–ландр. К этому списку можно прибавить еще следующее потомство Аполлона: (IV 2, 2) Меланей, знаменитый стрелок, потому и считавшийся сыном Аполлона, (VII 4, 1) Ликомед – от Парфенопы, дочери Анкея, (И 35, 2) Пифаей, (II 6, 7) Зевксипп – от нимфы Гиллиды, (III 16, 1) Гилайра и Феба (по другим источникам, это дочери Левкиппа).