Текст книги "Знахарь (СИ)"

Автор книги: Александр Сапегин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 42 страниц)

Первый лист был той самой повесткой, а второй содержал список необходимых и первоочередных вещей, которые разрешается иметь призывнику. Вцепившись в бумаги, женщина тупо уставилась на жирную подпись, выведенную пером чернильной ручки полковника Артемьева, Имперского военного комиссара губернской столицы. Эту ручку с золотым пером она сама подарила майору Николаю Артемьеву на десятилетие свадьбы. Да, тогда он ещё не был полковником и военным комиссаром, а честно тянул лямку в одном из дальневосточных гарнизонов.

– Но, но, – беспомощно оглядываясь, пролепетала Клавдия Михайловна. Внутри женщины закипал самый настоящий гнев на мужа, подложившего ей и племяннику не свинью, а самого настоящего секача. Он же знал, что они собираются к целителю! – А как же Петя…

– Ничем не могу помочь, – пожала плечами Екатерина Сергеевна, аккуратно, чтобы не порвать, вытянув листы из рук гостьи.

– Боря, гони к комиссариату! – буквально влетела в машину пышущая гневом женщина. – Он мне за всё ответит!

– Хм, – глубокомысленно выдал Борис, выруливая на дорогу. Ему уже заранее было жалко шефа.

Глава 4. Хмурые тучи пограничья

Глава 4. Хмурые тучи пограничья

Военкоматовская повестка сломала все тщательно лелеемые планы. Расписавшись в специальном бланке рассыльного, который тут же вскочил на мотоцикл и укатил подальше от гнева многочисленных пациентов, осознавших, что их надежды на возможное излечение вот-вот накроются медным тазом или сгорят синим пламенем. Ждать два года для некоторых из них было смерти подобно, но на тихий и громкий ропот людей, ставших свидетелями вручения целителю повестки, сам Владимир только пожал плечами.

Сам он, не откладывая дело в долгий ящик, тут же позвонил Виктору, кратко описав возникшую проблему. Русский немец взял краткую паузу «на подумать и пошерстить законы», перезвонив через пару часов.

Столь ожидаемый звонок не принёс ожидаемого облегчения. Армейские чиновники были в своём праве, тем более Чаровников, а ныне Огнёв, в данный момент не числится в списке студиозусов местного университета, а то, что ему в досудебном соглашении гарантировано восстановление на любом из факультетов по выбору, то служба в вооружённых силах Империи ни в коем разе не нарушает сей документ. Через два года право восстановления по-прежнему гарантировано законом. Отслужившим даже предоставляются многочисленные, льготы, привилегии и поблажки. Сертификаты и лицензии, полученные Огнёвым на право индивидуальной деятельности на ниве оказания массажных услуг также пролонгируются с учётом срока службы призывника. С другой стороны, не явиться в военкомат без уважительной причины, наоборот, сулит однозначные головные боли в запутанных взаимоотношениях с законом и простым штрафом тут не отделаться. Возможно, именно на этом сыграли пока неизвестные недруги Владимира, если только это их интрига, хотя отрицать данный вариант тоже глупо. Можно было бы подключить кое-кого из исцелённых ветеранов, имеющих мохнатые лапы в армейской среде и военном комиссариате, жаль они, как назло, в ближайший месяц будут отсутствовать в городе, отправившись на воды в Баден-Баден. Так что придётся ему явиться в приёмный пункт военкомата, если он не хочет проблем.

Что сказать, проблем Владимир не хотел. За два дня порешав насущные вопросы и отписавшись мелкой егозе, он на утро третьих суток принял душ, сытно позавтракал, подхватил заранее собранный тактический рюкзак и вызвал такси. На пороге дома его провожали Екатерина Сергеевна и Матвей Панкратович. Старый казак молча обнял парня и напутственно похлопал его по спине, а хозяйка доходного дома, утерев слёзы, шепнула, что оставит флигелёк за Владимиром. Два года пролетят быстро и ему будет куда вернуться. Попрощавшись, Владимир, не оглядываясь, пошёл к подъехавшему «Иртышу» с шашечками на крыше, так любимому таксистами и простыми имперскими поддаными за неприхотливость, надёжность и простоту обслуживания.

– Куда? – бросил через плечо пожилой усатый таксист с побитым оспинами лицом.

– В военкомат.

– Ясно, – прикусив ус и врубив передачу, кивнул дядька.

– Деньги оставь себе. Удачи, сынок! – отказавшись от оплаты, напутствовал таксист, высадив пассажира на конечной точке маршрута.

Выбросив клуб сизого дыма, «Иртыш» резко сорвался с места и вскоре скрылся за поворотом, а Владимир толкнул дверь сборного пункта.

*****

– Поручик1, я же у тебя не роту прошу и не требую невозможного…

– Товарищ капитан, – в сотый раз за последний час сделал попытку отбиться от настырного офицера Корпуса пограничной стражи Министерства финансов2 замотанный донельзя работник сборного пункта военкомата.

Убелённый сединами ветеран, отработавший на внешне неприхотливой должности уже больше десятка лет, люто ненавидел весну и осень с их призывными компаниями, когда его кипящие мозги поодиночке и компаниями насиловали такие вот залётные «покупатели». Ладно бы он что-то решал по большому счёту, так нет, геморрой доставался ему, а купоны стригли господа с большими звёздами на погонах.

– Поручик, я ведь не для себя прошу, – продолжал увещевать не менее замотанный капитан.

– Так и я не от себя отрываю, – парировал военкоматовский работник. – Я что ли эти разнарядки составляю?!

– Поручик, давай сделаем так, я со своим архаровцем пробегу по сборному пункту, гляну одним глазком, вдруг кого и пригляжу, мне пятерых всего-то и надо, а ждать, когда всю эту солянку направят на осмотр и сортировку, времени нет, у меня вечером борт улетает. Поручик, – капитан ногой пододвинул под стол ветерана небольшой сидр камуфляжной расцветки, – всё остальное я беру на себя, с твоими командирами я уж как-нибудь договорюсь, поверь.

– Чёрт с тобой, – ветеран аккуратно задвинул сидр в тёмный угол за тумбой. – У тебя двадцать минут. Потом не обессудь, всех повезут на сортировку.

Капитан испарился из кабинета быстрее, чем ветеран успел моргнуть. Воровато оглянувшись, поручик заглянув в сидр:

– Балычок, осетринка, икорка! А ничего так, кучеряво живут погранцы! А это что за гадость? Саке, тьфу, лучше бы водки сунул, капитан, вместо этой контрабанды. И как их к нам с этих чигирей занесло? Чудны дела твои, Господи!

*****

– Командир, – тихо окликнул капитана Шмелёва ефрейтор Синцов.

– ? – обернувшись, капитан одним взглядом изобразил интерес.

– На час, у ширмы, – одними губами шепнул ефрейтор. – На морду чистый студент.

Посмотрев в направлении, указанном подчинённым, капитан впился взглядом в парня, который занял удобное, стратегически выгодное положение в помещении, когда ты практически скрыт от чужого внимания аляповатой ширмой, неизвестно за каким лядом установленной в сумрачном углу, зато перед тобой открывается удобный обзор на всех находящихся в кабинете и входящих в него. Вот и капитана с напарником парень срисовал с легкостью, достойной похвалы. Если бы не ефрейтор, капитан, скорее всего пропустил бы столь интересного кандидата на пополнение погранотряда. Один большой плюс будущий пограничник уже заработал – место для секрета и засады выбирать он умеет. Зачтётся на будущее. Капитан вздохнул, он никогда не думал, ни гадал, что наступит время подобных командировок.

Кто бы мог подумать, что погрануправление будут трясти подобно переспелой груше. Пара проворовавшихся высших чинов накликали беду на тысячи честных служак. Недавняя отставка министра финансов до сих пор аукалась различными неприятностями. Прокуратура и СИБ всего лишь легонько тряхнули заместителей опального чиновника, а с них откровения посыпались будто горох из дырявого мешка. Дерьмо полетело во все стороны, а за вонючей субстанцией покатились головы. Карающая рука правосудия дотянулась до многих уголков необъятной Империи, будто бабочек к уголовному кодексу пригвоздив не один десяток вороватых и виноватых, из-за которых в профилактических целях турнули с насиженных кресел и должностей куда большее количество невиновных честных служак. Хорошо хоть пенсионов не лишили. Как всегда желавшие выслужится перед Москвой не думали головой, излишним служебным рвением парализовав работу всего Восточного округа Корпуса пограничной стражи, вот и приходилось капитану со товарищи мотаться по стране в поиске новобранцев вместо тяжбы привычной лямки на границе. Как всегда, баре в правительстве разодрались, а чубы у холопов трещат.

В обычной жизни армейцы издревле недолюбливали пограничников. Как не крути и финансирование у последних получше со снабжением, и премии им с вознаграждениями и процентами от перехваченной контрабанды и пойманных браконьеров отсыпают, да много чего. Повод для зависти и культивации лёгкой неприязни с нелюбовью всегда найдётся, как и причины вставлять палки в колёса, из-за чего командиру бригады пришлось выходить из положения подобным образом, разослав навьюченных деликатесами «посыльных» во все стороны. За взятку СИБ накажет строго, а на презент той же рыбкой или редкой выпивкой закроет глаза.

– Берём, – также шёпотом ответил капитан, про себя отмечая широкие плечи и мосластые руки остроглазого новобранца, от которого не укрылся интерес пограничников. – Ты глянь, Синя, – используя позывной, обратился капитан к ефрейтору, – студент в углу напрягся, чуялка у него на совесть работает. Такие кадры нам нужны, в шурупах3 пацана загубят. Ты пока хватай добычу. Тех двоих, справа, тоже бери и рыжего у входа. Остальные какие-то недовески4, где их понабрали, интересно? Духов веди к машине, я пока с военкомом разберусь. Так, стоять! Ящик водки – всех обратно, ты где рюкзак с магарычом оставил?

*****

Армейский грузопассажирский Си-245 надсадно ревя турбинами тяжело оторвался от взлётно-посадочной полосы. В какой-то момент Владимиру показалось, что детище корпорации Сикорского начало помогать себе крыльями, на манер птицы размахивая ими. Скрипя набором и треща перегруженным брюхом, двухсоттонный гигант принялся медленно карабкаться в небо. С глухим скрежетом сложились шасси, вызвав легкую панику среди невольных пассажиров воздушного судна. Самолёт тряхнуло.

– Господи помилуй! – испуганно перекрестился один из новобранцев, шалыми глазами глядя на флегматично-невозмутимого Владимира.

Откинув спинку кресла, Владимир устало прикрыл глаза.

– Ты что, нам ещё не разрешали, – попытался наставить отступника на путь истинный пугливый «святоша», крестившийся при каждом подозрительном треске или шуме.

– Отвали! – вместо Владимира осадил малодушного соседа рыжий увалень Игорь, с которым Огнёв познакомился пять часов назад в военкомате и с которым ему, по всей видимости, придётся служить в одном отряде.

– Советую отоспаться, пока есть возможность, – приоткрыл один глаз Владимир.

– А, э-э, почему? – растерял весь апломб «святоша».

– Хороший солдат всегда мечтает о двух вещах, – начал Владимир, затем взял мхатовскую паузу.

– О каких? – не подвёл его ожиданий наивный пугливый сосед.

– Жрать и спать! А раз жрать нам сейчас не дают, то стоит воплотить хотя бы одну мечту.

– А я о бабе мечтаю, – пробасил рыжий Игорь.

– Дунька Кулакова теперь твоя баба, – между рядов сидений куцего пассажирского салона в сторону туалета прошёл ефрейтор.

– Ага, – хохотнул Игорь, когда широкая спина пограничника перестала маячить в проходе, – то-то он с ней на свидание отправился, извращенец. Хотя мысль подрыхнуть принимается. Зачётная идея.

«И не говори, – под гул турбин, подумал Владимир, проваливаясь в лёгкую дрёму».

1Поручик – звание (чин) младшего офицерского состава в императорской армии, соответствующее званию старшего лейтенанта.

2Корпус пограничной стражи Министерства финансов – в реальной истории в Российской империи пограничная стража подчинялась министерству финансов. В книге я оставил дореволюционное подчинение в силе.

3Шурупы (армейский жаргон) – солдаты из уст пограничников, кроме пограничников, конечно.

4Недовески (армейский жаргон) – солдаты с дефицитным весом тела, которым необходимо усиленное питание.

*****

– Шевелите булками, недоноски! Ржавый, тебе особое отношение нужно?! Ножки не переставить?

Здоровенный унтер-офицер Василий Мальков, габаритами и статью напоминавший вставшего на дыбы матёрого бурого медведя, но, в отличие от дикого собрата-увальня, не отличавшийся добрым и покладистым нравом, легко, будто играючи, догнал рыжего стрелка Игоря Ржавого, приотставшего от бегущего кросс отделения.

– Шевелись! Шевелись!

В помойном ведре, которые некоторые несведущие недоумки называют кулаком, сама собою образовалась крепкая тальниковая хворостина, с тонким свистом врезавшаяся запыхавшемуся Ржавому ниже поясничной области.

Молча приняв «мотивацию», Игорь припустил вперёд, вскорости догнав шлёпающих по грязи стрелков.

– Сука! – сплюнув в чавкающую жижу и смахнув грязным рукавом пот, заливающий глаза, выдохнул Ржавый, поравнявшись с Владимиром.

– Разговорчики! Ржавый, два наряда вне очереди! – догнал пыхтящего стрелка крик унтера, кроме героических пропорций отличавшегося великолепным слухом.

Скривившись, Игорёк одними губами повторил давешнее слово.

– Не слышу ответа! – «Малёк» так просто никогда не отпускал своих жертв.

– Есть два наряда вне очереди! – выкрикнул за спину Ржавый, тут же запнувшись о выступающий из земли корень и рухнув в последождевую мякину.

– Куда?! – громогласный рык «Малька» остановил Владимира и ещё одного стрелка, было кинувшихся на помощь товарищу. – Кросс с индивидуальным зачётом. Ржавый, подъём! Устал, бедненький? Тебе подушечку под голову не подложить, а?

Не дожидаясь, очередного милого «свидания» с хворостиной подскочившего к нему унтера, Игорь, ловко извернувшись вскочил на ноги и с низкого старта бросился догонять бегущих.

– Смотрите, люди добрые, что хворостина животворящая делает! – усмехнулся безжалостный садист в обличии добропорядочного пограничника, как думало большинство стрелков в отделении. – Вам километр остался, висельники. Если кто обрадовался, то я его разочарую – через неделю отделение бежит десятку в полной выкладке. Как вам сюрприз? Что-то не слышно криков радости. Запомните, доходяги, для вас самое главное, чтобы я не разочаровался вашими результатами на финише, иначе всем отделением будете зубными щётками сраные очки в нужниках надраивать. Всем всё понятно?! Ржавый, тебя это особо касается, санчасть я предупрежу относительно некоторых наглых рыжих симулянтов, хотя они и лысые сегодня. Ха-ха-ха!

Смахнув с носа грязную каплю, Игорь шёпотом помянул двуногую самку собаки, что с хворостиной наперевес подгоняла умудохавшуюся вусмерть дюжину «личинок» пограничников. Впрочем, большинство немногочисленных ефрейторов, унтеров и офицеров заставы даже этот статус считали незаслуженным. До личинок прибывшим недоразумениям ещё дорасти нужно. Однако, среди трёх отделений пополнения встречались исключения, достойные особого внимания и перевода в табели о рангах на пару ступеней выше, но воспитательный процесс не позволял сразу отделять зерна от плевел, дабы некоторые не словили эхо звука медных труб и не возгордились.

Пусть пограничная стража не армия, строевой подготовки и шагистики в ней на порядок меньше, зато всего остального на тот же порядок больше. С первых дней новобранцев плотно взяли в оборот «физухой», ориентированием на местности, боевой подготовкой и рукопашным боем. Пока ничего серьёзного – общефизическая подготовка, простейшие приёмы защиты с оружием и без оного, да изучение образцов оружия, стоящих на вооружении пограничной стражи. Дальше «добрые» наставники в погонах обещали темпы и количество занятий только наращивать. Особо впечатлительных Малёк пугал глухотой после стрельб на полигонах и сломанными ногами с руками у недотёп, которым не посчастливится на «тропах разведчика и пограничника». Уж там-то с мамкиными Аника-воинами никто цацкаться не собирается. На «тропах» всё по-взрослому. Помимо вышеперечисленного на горизонте маячили и ждали своего часа маскировка, тактика и организация замаскированных НП, тактика контрабандистов и методы борьбы с ними и браконьерами с сопредельной стороны, и доморощенными ублюдками, японский, китайский и корейский языки и многое другое. Конечно, никто не заставлял учить языки дословно, но по несколько десятков основных слов, типа: «Стой, кто идёт» и «Руки вверх!», должны были у всех отскакивать от зубов. Одна радость, кормили на заставе от пуза и мяса простым стрелкам не жалели.

За всеми перипетиями мимо призывников, по самую маковку занятых в трудах и заботах, прошла информация о своеобразной профориентации. Наставники тщательно следили, какая у кого имеется склонность. Любит ли новобранец лошадей или собак, из какого у него места руки растут и на «ты» ли он с техникой, или попав в армейскую среду молодой человек проявил недюжинный талант в стрельбе и без ума от оружия. В зависимости от пристрастий новичков шаг за шагом начинали подводить к будущей специализации: наблюдатель-коптерщик ты будешь или пойдёшь в разъезд на квадроциклах, или на лошадях, всё это начинало закладываться в первые месяцы службы. В отличие от классической армии, «хрусты», как презрительно в армейской среде именовали пограничников, старались не ровнять всех под одну гребёнку, что давало нужный им положительный результат. К примеру, новобранец из глубинки намного охотней шёл в конно-егерские подразделения и вольготней чувствовал себя в конюшне, чем в смотровой яме гаража несмотря на внушительный прогресс человечества и двадцать первый век на дворе.

С первого дня Владимир поступал и действовал строго в русле выбранной линии поведения «не выделяться», держась в границах крепких середнячков и стараясь лишний раз нигде не светиться. Будучи одним из немногих, кто не пропустил краткую лекцию о «профориентации» на ближайшие полтора года после окончания «курсов молодых пограничников», он решил всё тщательно взвесить и понаблюдать по сторонам прежде, чем отдавать чему-нибудь предпочтение. Собак и лошадей он любил, как и возиться с техникой, да и стрелял неплохо, поэтому не стал принимать скоропалительного решения, тем более в то время гудящие и отстёгивающиеся на ходу руки и ноги не способствовали размышлениям на отвлечённые темы. Тут бы пожрать и поспать вволю, урвав для сна лишние пять минут. Времени между отбоем и подъёмом дико не хватало для полноценного сна. И это он, привыкший в гражданской жизни вставать ни свет ни заря и ложиться глубоко за полночь, падал без чувств и задних ног, а что говорить о простых городских парнях, едва-едва оторвавшихся от мамкиной титьки и папкиных штанов? Вроде только отрубился, даже не долетев щекой до подушки, как тебе орут в ухо «подъём!». Первые недели на заставе выматывали дикими нагрузками, но потом он незаметно для себя втянулся и перестал уставать до полусмерти, видимо перешагнув какой-то внутренний рубеж.

Всё бы ничего, только своим стремлением не выделяться, Огнёв перехитрил сам себя, преступно не подумав о том, что старые опытные служаки вроде ефрейтора Синцова, унтера Малька и хорунжего Горелова тоже не лаптем щи хлебали и давно взяли хитреца на карандаш, постепенно всё больше и больше подгружая его на занятиях в тактическом классе и на стрельбище, попутно собирая о нём информацию.

Погорел наш травник, как это ни странно, на травах, точнее на женьшене, кустик которого заприметил в трёхстах метрах от заставы во время кросса. Доморощенный знахарь элементарно не сумел устоять перед соблазном взглянуть на находку поближе. А как тут устоять, скажите на милость? После прибытия на таёжную заставу, спрятанную среди маньчжурских сопок в тридцати километрах от КВЖД, дремлющий дар раскочегарился на полную мощность подобно раскалённой топке паровоза. Целебные дикоросы тут на каждом шагу – глаза разбегаются от подобного богатства, плюнешь в сторону и то на полезную травку попадёшь. Так и тянутся руки сорвать всю подорожную зелень вместе с самыми пыльными замызганными подорожниками, полынью и лопухами, а женьшень выкопать и унести вместе с землёй сам бог велел.

В тот день с унтером Мальком за новобранцами наблюдал Трофимыч, он же хорунжий Горелый, он же старый казак из Уссурийского казачьего войска. Наблюдательный пластун, оттрубивший в страже без малого два десятка лет, срисовал интерес желторотика к чему-то за границей натоптанной тропы, но ещё пуще казачину поразило то, как Огнёв ловко растворился в кустах. Новобранец непостижимым образом выпал из поля зрения унтера и самого казака, и только пересчитав бегущих, Трофимыч сообразил, что один из них не в строю, так сказать. Отметив в памяти место временного исчезновения новобранца, влившегося в ряды отделения через пару минут, старый казак вернулся к нему вечером и чуть ли не на карачках облазил рёлку, в конце концов наткнувшись на толстый стебель женьшеня.

– Пацан-то непрост, – почесал маковку Трофимыч, прочитав дневные следы и обойдя куст кругом. – Сдаётся мне его маскировке учить только портить, да и по лесу он не ходит, а плывёт, ни одна ветка не шелохнётся.

– Интересный кадр нам попался, – поделился он позже с Мальком.

Унтер, топчущий пограничье не меньше самого Трофимыча, только усмехнулся в ответ:

– Интересно бабы пляшут, нашим-вашим дружно машут… Скрытник? Или характерник?

– Пёс его знает! – крутанул ус Трофимыч. – Молод больно, но ухватки у него, я скажу, правильные. Кто знает, кто у него в наставниках был? С ножом я бы супротив него не вышел. Как пить дать прирежет и не почешется.

Хорунжему Горелому даже в страшном сне не могло в голову прийти, что позанимайся он пару месяцев с новобранцем шашкой или саблей, то ему, вообще против него лучше не выходить.

– Думаешь? – прикусил травинку унтер.

– Кхе, когда я ошибался?! – возмущённо кхекнул казак.

– Он же зелёный, как…

– Видел я таких «зелёных», – перебил Малька Трофимыч, – хунхузика того у Чёрной сопки помнишь? Тоже пацан-пацаном, а двоих на штык насадил глазом моргнуть не успели. Чик-чик и две души на свидание с апостолом Павлом отправились, если бы не наблюдатели с коптером, ушёл бы он от нас… Да-а, а ты говоришь…

– Жалко пацанов, – перекрестился Малёк, – Царствие Небесное. Знаешь, Трофимыч, может быть ты и прав. Какой-то он немного не от мира сего. Иногда я его боюсь. Бывает, как глянет, мурашки по коже, словно тебя снайпер выцеливает. Поганые ощущения. Понимаю, что могу этому цыплёнку за секунду шею свернуть, а потом ловлю себя на мысли, что хрен там. Понимаешь, не люблю я непоняток типа Огнёва. Хрен поймёшь, что у него на уме. Ты, Трофимыч, понаблюдай за ним и его рыжим дружком вполглаза. Рыжий-то хоть понятен, как пивная пробка, там на всё про всё одна мысля… Хитровыделанный и кручёный, как поросячий хвост из породы тех, кто ищет, что сделать, чтобы ничего не делать. Клоун хренов! Да, – Малёк выплюнул травинку и сорвал новую, – по Огнёву, я на его дыхание и спину с подмышками обратил внимание. Другие уже у Крапивной балки еле ноги передвигают и дышат, как загнанные лошади, а этот почти не взопрел, дыхание ровное, как у опытного бойца, а не заполошное. Боюсь ошибиться, но мне кажется правильные люди с парнем работали. Знать бы только кто и чем с ним занимался. Будет с него толк я скажу, хотя чует моё сердце на контракт или сверхсрочку не задержится он. Не того полёта птица. Ты, Трофимыч, как-нибудь, как ты умеешь, вызвал бы нашего загадочного новобранца на откровение. Пощупай его за вымя в свободное время. Думаю и тебе интересно, что за фрукт нам попался. Неспроста его на женьшень потянуло. Он, вообще, к травам, как я заметил, не равнодушный. Сорвёт какой-нибудь цветок или травинку, мнёт их, нюхает, как кот штанину, на язык украдкой пробует.

– К травам, говоришь… – задумчиво подкрутил ус казак.

*****

Месяц минул с приснопамятного разговора, но дело почти не сдвинулось с мёртвой точки по причине форс-мажорных обстоятельств. Неожиданно для всех, в том числе и для самого хорунжего, его внезапно командировали в Харбин. Причин командировки никому не сказали, просто из штаба Заамурского округа, даже не бригады, а бери выше, пришло зашифрованное сообщение, после дешифровки и прочтения которого командир заставы глухо матюгнулся, но взял под козырёк, а казак собрал походную котомку камуфлированной расцветки и первым утренним поездом отбыл в западном направлении.

Через неделю увезли во Владивостокский госпиталь унтер-офицера Малькова, словившего браконьерскую пулю во время обхода участка. Наряд, возглавляемый унтером, использовал для наблюдение коптер, с помощью которого засёк нечто непонятное на берегу одной из многочисленных местных речушек. Непонятным явлением оказался едва заметный дымок и, если бы не размытая тень от него, мутным контуром бежавшая по девственной поляне и верхушкам деревьев, прилегающих к прогалине у реки, у браконьеров были все шансы остаться незамеченными. Мальков рассудил здраво, сам по себе дым не появляется, значит ему помог возникнуть человек, а то, что воздушное наблюдение не обнаружило ни костра, ни греющихся у него пейзан, говорит о нежелании оных быть обнаруженными. До границы с контрольно-следовой полосой тут считанные километры, значит, кто бы он ни был, ждёт сумерек и темноты, чтобы также незаметно раствориться на той стороне, либо ждёт приёмщиков товара из-за рубежа.

Не став геройствовать и вызвав подкрепление, Мальков оставил наблюдателей с коптером на месте, а сам с напарником выдвинулся в сторону предполагаемого перехода границы, чтобы устроить засаду и отсечь пути бегства, но никто не мог предположить, что браконьеры не станут дожидаться ночи. Через пятнадцать минут после ухода Малькова, китайцы, действуя предельно нахально и на грани фола, средь бела дня снялись с лагеря, замаскированного едва ли не под носом у пограничной заставы.

Какова вероятность встречи в тайге двух групп людей? Высокая, если задуматься, тем более одна из групп достоверно в курсе существования другой, а вторая всеми силами и способами старается избежать внимания первой. Несмотря на небесное око жужжащего в вышине коптера, первым пограничников заметил наблюдатель китайских браконьеров. А как тут не заметить, когда они будто черти из табакерки вывались кустов буквально в пяти метрах от узкоглазого нарушителя. Будь у наблюдателя нервы покрепче, он бы так и остался незамеченным, настолько удачно он расположился под старым выворотнем, но история не знает сослагательного наклонения. Что там было с нервами у безымянного браконьера, ныне поведает только всевышний, но тогда хунхуз не придумал ничего лучше, чем нажать на спусковой крючок, первым же выстрелом свалив многоопытного Малька. Больше наблюдатель сделать ничего не успел, смертельно удивившись молниеносной реакции молодого напарника здоровенного русского пограничника. Мгновенно развернувшись, белобрысый парнишка с которого слетела форменная кепи короткой очередью срезал нарушителя. Если простреленное навылет бедро Малька, указало тому дорогу в госпиталь, то пробитая навылет голова браконьера уже никуда не указывала, лишь о пути в мир иной. А дальше события покатились комом. Поняв, что их раскрыли, китайцы бросили добычу и ломанулись к границе налегке. Подкрепление на квадроциклах и лошадях сумело перехватить троих, ещё двое «гостей» растворились под сенью леса. Добычей пограничников стали не только шкурки ценных пушных зверей. Компанию им составляли три тигриные шкуры, а также когти, усы, высушенные внутренние и половые органы с мясом полосатых хищников. В отдельных рюкзаках была струя кабарги, сердце, печень и желчь медведя. Дополнял улов рюкзак с корнями женьшеня, тщательно высушенными и аккуратно, со всей бережливостью переложенными мягкими тряпицами, чтобы не повредился даже самый маленький отросточек. Судя по размеру корней, сушка которых могла продолжаться неделями, на российской земле промышляли китайско-японские бандиты не один месяц. А японские они потому, что один из задержанных оказался подданным Микадо, как выяснилось уже на заставе во время допроса. Вопрос, как его занесло к китайцам и настолько ли он браконьер, как пытался казаться остался без ответа, ибо прилетевший из Владивостока вертолёт увёз в госпиталь не только Малька.

Добычу запаковали в специальные кофры и отправили на аукцион. О ценном «призе», взятом намедни, на заставе не знал только ленивый, да и до того долетали слухи и отголоски хвастливых рассказов парней, участвовавших в перехвате банды. А чего им грустить, если есть с чего радоваться. Шкуры-корни продадут, процент от вырученного в виде премиальных выплат ляжет на персональные счета отличившихся в поимке нарушителей. И никому нет дела до расстроенного новобранца, чей тоскливый и печальный взор провожал внедорожники с запечатанными ящиками.

Больше всего Владимиру было жаль отъехавших в Харбин корешков. Уж им-то он нашёл бы применения, но, как писалось выше, историю не повернуть назад, зато ею можно вильнуть. Как известно, беда не приходит одна. Через день в уездную больницу увезли сразу двух пограничников. Один отметил будущую премию и умудрился сверзиться с лошади, заработав перелом ключицы. Второй свалился с приступом аппендицита, говоря простым языком. Был ещё третий больной, но с ним начмед вылетел уже во Владивосток спешно вызванным вертолётом. Местный Авиценна подозревал, что ефрейтор Сулима подцепил клещевой энцефалит. Клещей стражи границы снимают с себя пачками, каждого из погранцов прививают в обязательном порядке, людей с противопоказаниями к прививкам попросту не держат в дальневосточном рассаднике заразы из-за намного отличной от нуля вероятности заработать неприятность от встречи с кровососущим насекомым. К сожалению, прививки не являются панацеей. Одного понадеявшегося на их чудодейственный эффект с сорокоградусной температурой увезли медицинским бортом. К чему эта длинная прелюдия, спросят некоторые. К тому, что командир заставы в короткий срок лишился половины отделения грамотных старослужащих ветеранов и оказался перед выбором: уплотнить график дежурств «старикам» или разбавить их ряды необученными новичками. Соломонова решения попросту не существовало. Победил второй вариант. Из пополнения отобрали пятерых самых грамотных и толковых, в число которых угодил и Владимир. Счастливчикам завидовали все три отделения молодёжи, как же, пока одни умирают на полигонах, другие премии зарабатывают. Огнёв в сокровенных мечтах представлял, как во время выхода сорвёт тот или иной кустик, цветок или травку, а в реале окунулся в самую натуральную рутину и невозможность отвлечься на что-то иное, кроме опаскудевших задач по патрулированию. Рутина, чёртова рутина, будь она неладна! К тому же командир забыл или не подумал, но с несчастной пятёрки никто не подумал снять сдачи нормативов и зачётов по обучению из-за чего им быстро перестали завидовать, а некоторые начали жалеть. Какие травы, цветы и коренья, когда старики после патрулирования пишут рапорт и топают отдыхать, а ты плетёшься в класс или на стрельбище. Сначала день кормишь мошку, комаров и слепней, потом помираешь на «тропе». Вы, товарищи стрелки, обязаны сдать нормативы в срок, иное не колышет!