Текст книги "Знахарь (СИ)"

Автор книги: Александр Сапегин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 42 страниц)

– Что ты сказал? Повтори!

Никто не понял, как княжна оказалась рядом с Михаилом Гагариным. Только что она стояла около стола с фотографией, лежащей на красного дерева столешнице – миг, она около князя.

– Мишенька и Олечка, вы мне ничего не хотите рассказать? – ядовитой гадиной, обнажившей клыки, прошипела княжна. – Откуда ты, мальчик мой, владеешь секретной информацией? Дай догадаюсь, ты специально проболтался при дочери, чтобы сделать ей очередное внушение, так? А Олечка тебе подыграла. Она всегда тебе подыгрывает. Так, я тебя спрашиваю?!

– Не ори на меня, – нисколько не испугался грозной дамы князь. – Родишь своих, их воспиты…

От мощнейшего удара, нанесённого маленьким кулаком внешне хрупкой женщины, князя снесло со стула, на котором он сидел у окна.

– Мразь! – острая женская туфелька остановилась в считанных миллиметрах от паховой области с первичными мужскими половыми признаками. Княжна не била, она всего лишь обозначила удар. – СИДЕТЬ! – рявкнула она на императрицу и супругу пострадавшего от её руки.

– Ты, Мишенька, забыл, по чьей вине я когда-то словила пулю? Тебе напомнить, по чьей вине я не могу родить? Ты ведь у нас мужчина и аристократ с безупречной репутацией и незамаранной биографией, которую я тогда не стала портить. Расскажи Олечке, почему ты уволился со службы на второй год после выпуска из академии. Поведай миру грязные секреты. А ты, – бросив брезгливый взгляд на поверженного представителя сильного пола, Наталья нависла над перепуганной княгиней Гагариной, – ты, помнится, руками и ногами отбивалась от женихов, навязываемых родителями, орала, как оглашенная, что руки на себя наложишь, если тебя будут насильно отдавать замуж. Что изменилось? Или «это другое»? Почему же ты сейчас относишься к дочери, как к племенной кобыле? Торгуешься, как торговка на базаре, обещая её тому, кто больше даст. Говорите, откуда вам известна информация!

– Это я нечаянно проболталась, – совсем тихо, почти шёпотом произнесла Её Величество, которая оказалась не в курсе некоторых скелетов в шкафах родственников и близкой подруги. – Я не думала…

– С каких пор у вас, Ваше Величество, допуск к оперативным донесениям и рапортам? – казалось из Натальи выпустили весь воздух.

Заняв освобождённый стул, она достала из сумочки пачку тонких женских сигарет. Сухо щёлкнул кремень дорогой бензиновой зажигалки.

– Я жду ответа! – суше треска кремня потребовала Наталья.

– Я, я…

– Ты, Машенька! Ты! Ты, не подумав своей прелестной головкой, подставила супруга. Ты допустила разглашение конфиденциальной информации. Знаешь, от тебя я подобного не ожидала. Кому ещё ты проболталась?

– Никому, – перестав прятать взор и виновато разглядывать носки туфелек, ответила Мария Александровна. – Это мой первый и единственный…

– Да-да, редко, но метко, – перебила её Наталья, выпустив струю дыма в окно. – Как тебе плоды несдержанности на язык? Впечатляют, не правда ли? А вы, голуби мои?

– Твоё счастье, – потирая челюсть, поднялся с пола кипящий гневом Михаил Гагарин, – никому.

– Это не моё счастье, Мишенька – это твоё и Оленькино счастье. Ознакомьтесь и распишитесь, – Наталья извлекла из сумочки несколько бланков из плотной бумаги. – Я очень не советую вам трепать языками, иначе они вас не до Киева, а до тюрьмы доведут. А если ты, Мишенька, мне сейчас солгал, я тебя в «Матросской тишине» сгною. Так, Ваше Величество, о чём вы от простоты душевной успели рассказать?

Мария Александровна в трёх предложениях повинилась в грехе.

– Мишенька, Олечка, – ядовито выплюнула княжна, – скажите, а в ваши не убелённые сединами бестолковки не закралась случайная мысль, что молодой человек, голыми руками удавивший, да-да, не удивляйтесь – голыми руками, несколько профессиональных киллеров, может и вас, ни разу не кашлянув на тот свет отправить? Вы не подумали над этим? Как вам перспектива? Не подумали. Вообще, работать мозгом, как я посмотрю, у вас не сильная сторона. Чем отличились японцы, подумаешь, подняли руку на его сестру и ученицу… Если рассматривать ситуацию его глазами, вы подняли руку на его любимую девушку, ради которой он блюдёт жёсткий целибат, а что такое воздержание в период жесточайших гормонных штормов, надеюсь, вам рассказывать не стоит. Крышу на «раз» сорвёт, – расписывала ужасы княжна. – Молите Бога, чтобы никто не проболтался, что Настя из-за вас пропала, иначе я за ваши душонки ломаной копейки не дам.

Докурив, Наталья сложила потушенный окурок в специальную коробочку, которую убрала в сумку. Слишком давно и плотно она работала с «нематериальным», чтобы оставлять за собой подобный мусор. Окурки потом сгорят в камине.

С первого мгновения прихода в трёхуровневую квартиру Гагариных Наталью не переставал грызть острозубый червячок сомнений… Возможно, княжна бы попыталась избавиться от неприятного писка интуиции, что Гагарины сами себе изрядно нагадили, но тот же комариный зуд вещал, что ниточка потянется выше. Поэтому, доверившись шестому чувству, Наталья намеренно пошла на обострение, разом получив рычаги давления на несколько высокопоставленных особ, пусть даже одна из этих особ является её подругой. Тем более следует иметь увесистую дубинку для направления на путь истинный. Помимо прочего её никак не желали отпускать долги перед одним молодым человеком, а тут сам бог велел поработать на карму и уменьшение процентов. И в-третьих, она много лет мечтала выпустить пар, безнаказанно съездив князю по физиономии. Грех было не воспользоваться им же предоставленным моментом. Хоть душу отвела. Зато теперь Гагарины её должники.

С Настей же пока было непонятно. Не защити её Владимир, на след девчонки давно бы уже вышли её штатные медиумы. Не получилось – это плохо. Судя по отсутствию явных следов, работали профессионалы. Настю из университета вывели чисто. Обычные простачки-киднепперы где-нибудь угодили бы в объективы камер и даже девушка, соверши побег она, не избежала бы электронного ока. Но нет, ни следов, ни зацепок. Кто работал, свои или чужие – это другой вопрос, она в любом случае доберётся до истины, пусть это будет несколько позже, чем хотелось. Сейчас вставал ребром другой вопрос: привлекать ли к поискам Насти Огнёва или нет? Точнее, через сколько времени они привлекут к поискам Огнёва.

*****

– Ты сегодня сама не своя, – закончив задумчиво перебирать ёмкости со спиртным в баре и остановив выбор на старой пыльной бутылке без следов этикетки с содержимым насыщенного бордового, почти чёрного цвета, Его Величество обернулся к княжне.

– Поверь, есть причины, – Наталья пристукнула коротко стриженными ногтями с аккуратным, естественного цвета, маникюром по подлокотнику кресла, плетёного из ротанга и отмахнулась от зудящего комара, залетевшего на вечерний огонёк летней веранды в итальянском стиле.

– Маша пожаловалась, что ты её отчихвостила, – штопор ни в какую не желал вверчиваться в тугую пробку, от чего император непроизвольно поморщился.

– Успела, значит, наябедничать, – обиженно дёрнула уголками губ княжна. – За дело, между прочим. Тебе бы тоже не мешало вставить фитиль в задницу, но монарх с дымящей верёвкой, торчащей из нижней половины организма, смотрится совсем непрезентабельно. Или тебя придушить? Ладно, – махнула рукой Наталья, – замнём для ясности, но за работу с бумагами ставим тебе «неуд».

– Не вели казнить, – с громким «чпок», пробка проиграла самодержцу российскому в борьбе за содержимое бутылки, – вели миловать. Я исправлюсь… Когда-нибудь… не в этой жизни…

– Не жалко? – княжна мимикой и взглядом указала на раритетную тару с вином. – Меня бы жаба задавила. Не ошибусь, если скажу, что одна такая бутылочка стоит как левое яйцо мамонта.

– Боже, Наташа, где ты вечно хватаешь эту бульварную пошлость? – на веранду вышла Её Величество. Император тихо хмыкнул, никак не став комментировать тираду гостьи, она же друг семьи, чтобы не нарваться на очередную лекцию, сопровождающуюся изощрённым выносом мозга. Вместо этого он всецело отдался разливанию напитка по бокалам.

– Я как граф Толстой, который Лев, периодически хожу в народ, припадая к неиссякаемому источнику людской мудрости. А ты, Машенька – ябеда-корябеда!

– Э-э, – попробовал вякнуть император в защиту супруги.

– Не встревай, – от выстрелившего вперёд указательного пальца Натальи можно было провести прямую линию, упирающуюся точно в переносицу «виночерпия». – Две девочки дерутся, мальчики не лезут. Иначе бутылкой по кумполу получат. С бумагами накосячил? Теперь сиди на попе ровно и вино разливай.

– Всё-всё, Наташа, не заводись, – Мария Александровна примирительно, погладила княжну по плечу. – Мы посыпаем головы пеплом и сознаём свою вину, меру, степень, глубину…

– Плохо сознаёте, – буркнула Наталья, обиженно надув губки, – почему я до сих пор не ощущаю в руках бокала с божественным нектаром? Смотри, Маш, на этого хомяка, он девочкам винца зажал. Сам в одно рыло хочет выжрать.

Две пары женских глаз упёрлись взглядами в императора. Признавая поражение по всем статьям, тот, тяжело вздохнув, водрузил бутылку и бокалы на старинной работы жостовский поднос, а оный поставил на сервировочный столик с колёсиками и покатил к креслам.

– По Насте есть новости? – задала волнующий её вопрос Её Величество.

– Пока без изменений, – ответила княжна, – поверь мне, Маша, подняли всех кого можно и нельзя.

– Ты говорила о причинах плохого настроения, когда нас перебили, – внешне никак не выказывая заинтересованности спросил император, когда была отдана дань божественному вкусу и насыщенности благородного напитка.

– А у вас есть повод радоваться? – Наталья требовательным жестом постучала по опустевшему бокалу. – Лично я не вижу поводов для радости. Зато нажраться в стельку хоть отбавляй. Одним фактом похищения Насти кто-то раком поставил все спецслужбы Империи. Нас застали с голым задом и отымели по полной программе.

– Наташа! – повысила голос Мария Александровна.

– Уговорила, – язвительно сверкнула глазищами княжна, – изнасиловали особо извращённым образом. Так сойдёт? Мало мне этого, так ещё и…

– «И»? – после небольшой паузы поторопил император.

– Ещё и под Харбином проблемы.

– Опять?! – в унисон вырвалось у венценосной четы.

– Нет, не в той плоскости, о которой вы подумали, хотя я бы в этом случае переживала меньше. Оказывается, Огнёв с половиной учеников и двумя моими наблюдателями позавчера вечером на три дня ушёл в тайгу за травами. Ночной, закатный и рассветный сбор. С ними до сих пор нет связи, чёрт побери! Подозреваю, что у терминала спутниковой связи сели батареи или они на неё просто забили, что более вероятно. Вы не представляете, как это всё усложняет. Знаете, это меня нервирует почище интриг британского двора и воя паршивых койотов из Лэнгли. Мы теряем время!

– Если это не происки… – задумчиво протянула Мария Александровна.

– Лучше бы это были происки! – эмоционально рубанула Наталья. – Я однозначно могу сказать, что наши заклятые «друзья» не имеют никакого отношения к пропаже Насти, зато они вовсю воспользуются фактом её исчезновения, как только информация просочится наружу. Помяните моё слово.

– Наташа, а ты не сгущаешь краски? – сделав маленький глоточек, спросила Мария.

– Если бы, – в отличие от подруги княжна не стала сдерживаться, замахнув остатки вина в бокале одним глотком. Требовательно глянув на монарха, она дождалась наполнения емкости и продолжила:

– Так, короче, секретоносители мои, чего интересного вы почерпнули из оперативного рапорта. Только не надо заливать, что Маша его не читала, – супруги переглянулись между собой и, под усмешку гостьи, молча пожали плечами, предпочитая не перехватывать у той инициативу. – Понятно всё с вами. Собственными руками Огнёв убил лишь двоих… До позвоночников перемахнул им глотки, – Наталья размашистым жестом провела рукой около шеи, супружеская чета дружно сглотнула, – с остальными не так просто. Я бы сказала совсем не просто…

– Не тяни, – император плеснул бордовой жидкости себе и супруге.

– Одного наблюдателя насмерть располосовала рысь, второго порвал медведь: снял скальп и сломал шею. Если вы не знали, любезные мои, косолапые когтями снимают скальпы, натягивая кожу с черепа на глаза, ещё двух японок насмерть закусали ядовитые змеи. Судя по количеству укусов, на каждую пришлось по натуральному кублу чрезвычайно раздражённых гадов. Без шансов, в общем. Есть и счастливчики: группу прикрытия из трёх человек на трассе взяли мои люди с пограничниками, а ещё одному тоже не повезло. Средь бела дня на него напала стая ворон и выклевала глаза.

– Ужас какой, – прикрыв ладошкой рот, выдохнула Мария.

– И не говорите. Как вы понимаете, поведение абсолютно нетипичное для животных. Из собственноручно убиенных Огнёв взял кровь с боевика, ранившего его ученицу Джу и мастера дженьцю, пытавшей его сестру.

– Пытавшей? Это женщина? – переспросила Её Величество.

– Была, – кивнула Наталья. – Известная специалистка в узких кругах по относительно бескровному развязыванию языков. Профессионалка с большой буквы «Пэ»… Зря она сунулась в Казаковку. Да, знала бы прикуп, жила бы в Сочи, а так гниёт теперь. Кстати, из основной группы в живых остались старик Мори и британский наёмник. Наёмник сразу запел курским соловьём, лишь бы его увезли подальше от страшного русского киллера, а старичок оказался крепким орешком и молчал до тех пор, пока ему не пообещали, что отдадут в руки Огнёва. Не знаю, что он сотворил с этими двумя, но видимо старого хрена это впечатлило по самое не хочу. Там страхом умываться можно было, и это японец с руками по плечи в крови.

– После твоих рассказов, Наташа, фильмы ужасов кажутся детскими развлекательными комедиями, – император сходил к бару, прихватив с собой бутылку с коньяком. – И ты по-прежнему настаиваешь, что он не темнее белого пушистого зайчика?

– Смотря для кого, Настя за его спиной будет, как за каменной стеной: Огнёв за свою девочку любого порвёт на британский флаг.

– Помнится, ты уже об этом говорила, – император принюхался к терпкому аромату из подогретого в руках снифтера.

– Почему же ты слушал и не слышал?! – взорвалась княжна. – Трясёшься над племянницей, как Владимир Красно Солнышко над Забавой Путятишной и что?! Что дальше, ответь мне! Молчишь? А я тебе скажу. Готовься к мору, если с Насти хотя бы один волос упадёт. Гагариных Огнёв пальцем не трогал, родители зазнобы, как-никак. Плохие они или хорошие, но они её отец и мать, а с виновниками похищения он разберётся в ином ключе. Прихлопнет – кровавой юшки не останется! Старик Мори вам детским мультиком покажется!

– А не проще ли отдать приказ на его ликвидацию? Нет человека – нет проблемы.

– Ой, идиот, прости господи, – изобразив жест рука-лицо, Наталья некоторое время шумно дышала в ладонь. Успокоив дыхание, она глянула на императора холодным пронизывающим взглядом. – С последним я бы рекомендовала тебе не спешить, – княжна ядовито оскалилась. – Хочешь ощутить на себе прелесть посмертного проклятия и сдохнуть, глядя, как от тебя отваливаются сгнившие куски плоти? Я дам вам почитать материалы, чтобы вы представляли, что это такое. Господи, дай мне сил и терпения вразумить этого идиота. Тебе выпал уникальный шанс привязать к себе сильнейшего на планете знахаря, жреца, шамана – назови, как хочешь, суть не изменится, а ты с упорством тупого барана отмахиваешься от него. Самые сильные узы – это семейные узы! Я рассказывала вам о мутациях, думаете я шутила? Ничуть! Огнёв уникален тем, что умеет заглядывать на сотни, тысячи лет назад, пользуясь опытом предков. Ты представляешь, какой это кладезь знаний? Ничего ты не представляешь… Он не откровенничал со мной, но по косвенным свидетельствам всплывает такое, что кровь в жилах застывает. Там чуть ли не до фараонов из первых династий доходит! И я прошу тебя, уйми Корфа, пока не поздно. По моей просьбе Огнёв пошёл на мировую, прекратив тщательно срежиссированные нападки против барона в сети. Поверь, он его свалит, даже если ты перетащишь своего любимчика в кавычках в Москву. Тебе это надо? Я ещё раз прошу, даже требую, не вставляй мне палки в колёса. Знаешь, я всё больше и больше убеждаюсь, что только ему могу оставить своё кресло. Если ты видишь картину иначе, скажи мне прямо. Я не собираюсь с тобой ссориться, просто напишу прошение об отставке и свалю куда подальше из этого бардака.

– Наташа! – Мария Александровна повторила жест с ладошкой.

– Что, Наташа?! Маша, я устала долбиться лбом в кирпичную стену. Устала, понимаешь. Грызёмся, как пауки в банке. Ладно эти, – махнула рукой Наталья, имея в виду европейских и заокеанских «оппонентов», – этих хоть понять можно, им на роду написано каверзы строить, так нет же свои доморощенные гадят так, хоть всех святых выноси. Половину бы собственными руками удавила, а вторую часть на дыбу отправила. И не смотри на меня так, твой благоверный их бы, вообще, вдоль и поперёк танком переехал и кругом покрутился, кишки на гусеницы наматывая, чтобы наверняка. Глянь на него, даже не возражает, морда кровожадная. Хочу добавить для размышления. В Харбинской истории всплыли следы небеизвестных вашим величествам полковника Йорка и двадцать третьего графа Саффолка. Как вы встрепенулись оба, просто загляденье. Не любите вы англичан, ох, не любите. А как же заповеди? Ладно-ладно, не кипятитесь, больше ни полковник, ни граф с наследником вас не обидят. Они, вообще, никого больше не обидят. Граф Эдвард и наследник Артур вчера почили в бозе. Полковник насмерть разбился в машине. Вроде как сердце за рулём прихватило, хотя раньше от него жалоб на «мотор» не поступало. Информация, как вы понимаете, поступила по агентурным каналам и пока не подтверждена официально. Бритты ещё сами не все знают. Столько смертей за день. Не последние люди в загробный мир отправились как-никак, у графа Саффолка, к слову, не осталось прямых наследников. Второй сын старичка Эдварда тоже трагически почил вместе с братом и папашей. Вроде как всех троих отравили за семейным ужином, но это не точно. Не овсянкой же они подавились, право слово.

– Как интересно, – пригубив коньяк, император растёр его языком по нёбу. – А клан Мори?

– С Японией сложнее, иная специфика региона, как ты понимаешь. Я дала соответствующее задание, но наивно ждать результата быстро.

– А сама что думаешь?

– Не важно, что думаю я, – не поддалась Наталья. – Важно, что ответишь ты.

– Под твою персональную ответственность, – после мучительно долгого раздумья и гонения коньяка в снифтере, ответил император. – Сгною, если что не так. По второму вопросу говорю сразу, я не стану давить на Ольгу и Михаила, даже не проси.

– Просто не вмешивайся, – удовлетворённо кивнув, ответила Наталья. – Барон?

– Корф придержит коней. Гадина ты, Наташа.

– От гада слышу, – не осталась в долгу княжна. – Лучше плесни мне ещё вина, скрепим договорённость.

*****

– Чай, кофе, Константин Андреевич? – колдуя у плиты, Владимир полуобернулся к высокому, во всех смыслах, гостю.

– Чего-нибудь твоего, бодрящего, – присев за стол, попросил губернатор. – Был у тебя такой, с кислиночкой, духовитый, который весной и солнцем пахнет.

– Губа у вас не дура, уж извините, Константин Андреевич, – по-доброму улыбнулся Владимир, одной рукой доставая с верхней полки кухонного гарнитура заветную плотно закупоренную стеклянную банку с мелко рубленным разнотравьем, а второй вынимая из выдвижного ящика дрип-пакеты. Наедине Горин и Огнёв давно допускали небольшие фамильярности.

– Я и сам, как ты мог заметить, не дурак, – вернул улыбку Горин.

– Как там Москва, стоит не шатается? – опустив дрип-пакет со сбором в заварник и налив кипятка, спросил Огнёв. – С чего это вас дёргали, извините за бестактность.

– Я той Москве трубу шатал, но, чувствую, скоро меня самого ушатают, – вздохнул губернатор, втягивая носом божественный аромат цветущего луга, поднимающийся от заварника.

– Так-так-так, – пробормотал Владимир, выставляя на стол корзинку с домашней выпечкой и розетки с вареньем и мёдом. – С этого места становится очень интересно. Только не говорите, что вас сманивают каким-нибудь министерским портфелем.

– Бери выше, – не стал растягивать интригу Горин.

– Охренеть, – сорвалось с кончика языка молодого человека. – Прошу прощения.

– Да ладно, – беспечно отмахнулся без пяти минут Канцлер Российской Империи, – я и сам знатно охренел, честно говоря.

– Правильно ли я понимаю, что отказ в вашем случае не предусматривался?

– Отказ в моём случае был противопоказан скорой отставкой в следствие чего-нибудь несовместимого с должностью или по собственному желанию. Паучий истеблишмент подобного бы не понял, не принял и не простил. Три «не» разом.

Владимир неопределённо хмыкнул, переваривая прозвучавшую откровенность. Горина ему было откровенно жаль. Впрочем, губернатор Желтороссии не из тех, кто просто так сдаётся и пасует перед трудностями с обстоятельствами, скорее это он скрутит их в бараний рог, но, да, ядовитые хелицеры столичной паучьей тусовки кого угодно заставят осторожничать и бояться укусов. Горин, несмотря на одинаковую фамилию с предыдущим канцлером, был чужаком для московского высшего света. Это как кинуть большого жука в кучу муравьёв и смотреть, чья возьмёт. Известно чья – того, кто устроил насекомью бучу. А кто её устроил, догадайтесь с одного раза.

– Вроде и поздравить надо, только не завидую я вам, – звякнул фарфоровыми чашками Владимир.

– Не поверишь, я сам себе не завидую, – не остался в долгу Горин, делая осторожный глоток и прикрывая от наслаждения глаза.

– Ладно вам, Константин Андреевич, прибедняться. Вам не впервой на живую пассатижами драть ядовитые клыки, мне другое интересно, зачем вас ко мне послали? Знаете, не каждый день, выходя из леса, встречаешь целого губернатора у порога. Ладно бы вы только что приехали… И филеров в Казаковке что-то, как блох на шелудивой собаке развелось. Я чуть не исчесался весь от чужих взглядов, честное слово. Местные Пинкертоны давно так не смотрят – мелкими сглазами отучил, стало быть, новеньких подопытных нагнали.

– Весело тут, как я погляжу, а меня заслали проследить, чтобы ты, Владимир Сергеевич, глупостей не наделал.

– Ого, как же ты глубока, кроличья нора, – округлил глаза Владимир. – Что я пропустил, пока на делянке травку рвал?

– Панику и давку, – злую иронию можно было черпать ложкой. – Три дня назад пропала Анастасия Гагарина. Зашла в университет и больше её не видели.

ХРЯСЬ!

Тонкая фарфоровая чашка в руках Владимира дымящимися осколками осыпалась на пол. Выдернув из ладони осколок, он прошёл к книжному шкафу с прозрачными стеклянными дверцами. Только сейчас Горин обратил внимание на приклеенную изнутри фотографию красивой девушки, окружённую затейливой конструкцией из мелких цветных пёрышек и бусинок. Секунд пятнадцать подержав окровавленную ладонь около фото, хозяин дома облегчённо выдохнул, не замечая, как вздох облегчения срывается с губ гостя и тает напряжение во внимательном и остром взгляде.

– Веская причина, – забросив злополучный осколок и топящуюся среди лета печь и вымыв руки, вернулся за стол Владимир с новой чашкой. Рана на его ладони затянулась сама собой, оставив любопытному взору тонкую белую полоску. – Кое-кто испугался сокращения поголовья виновников?

Горин развёл руки в стороны. Слова были лишними.

– А позвонить? А, ну, да, сорри, глупость сморозил, – вспомнив об отключенном терминале, ненатурально повинился Владимир. – А что спецслужбы, полиция там или СИБ?

– Землю роют рогами и копытами.

– Не удивлён. Копытить они умеют, ведь мозгов на иное не хватает. Понятно теперь, почему в Казаковке скоро плюнуть нельзя будет без того, чтобы не нарваться на штраф о нарушении государственной безопасности и общественного правопорядка. Константин Андреевич, телефончик не одолжите на позвонить дяде Анастасии или сами ему скажите, что по заверению источника, заслуживающего доверия, с племянницей всё в порядке, насколько это может быть в её ситуации и положении, и что фигурант в моём лице не при делах, так сказать. Всё-таки нос у меня ещё не дорос настолько большим дядям звонить, так что сами. Я не претендую. Лучше одной хитрой тёте звякну.

– «Хитрая тётя» сейчас в процессе перелёта на восток державы и по сему не на связи, но она очень просила снять мистический щит с Анастасии. Она и её подчинённые крайне уповают на твоё понимание и содействие.

– Уповать они могут сколько угодно, могу только дыркой от бублика посодействовать.

– Что так?

– Сейчас я схожу в госпиталь, всё-таки главный врач и пациенты ждут меня, сообщу лично, что им придётся ещё подождать, а потом займусь поисками пропажи по своим каналам.

– Не правильнее ли будет привлечь спецслужбы?

– Может быть и правильнее, – согласился Владимир, – но тогда я имею все шансы не докопаться до первопричин, побудивших Настю на побег.

– Побег? – приподняв брови и склонив голову к правому плечу, спросил Горин. – Не похищение? Абсолютное большинство следователей склоняется к этой версии.

– Буду с вами откровенен, Константин Андреевич, у меня с собой всегда маленькое фото Насти с рунным кругом на обороте. Случись с ней что-нибудь действительно серьёзное я бы знал, поверьте. Побег – это тоже серьёзно, но не смертельно, и я очень хочу лично поговорить со своей девочкой по душам, понять, что заставило её бежать от родителей и воздать, самое главное, виновникам по заслугам. Стоп…, – во взгляде Владимира мелькнуло озарение:

– Стоп, а не потому ли вас заслали, что виновников искать не стоит? Папа и мама… Стоило догадаться. «Большой дядя» опасается, как бы я не начал сокращать поголовье его родственников. И «хитрая тётя» на самолёте быстрее ветра мчится, чтобы кое-кому по зубам не прилетело. Дело приобретает дурной оборот…

Горин напрягся. Лицо Огнёва, расслабленное несколько секунд назад, мгновенно обрело острые хищные черты готового к бою воина, а в глазах парня загорелись опасные огни, не сулящие ничего хорошего.

– Константин Андреевич, надеюсь вам не поставили задачи задержать меня любыми способами?

– Генерал-лейтенант Вяземская не настолько глупа. Не беспокойтесь, вашу сестру и учеников никто пальцем не тронет. Генерал-лейтенант об этом предупредила особо и трижды акцентировала внимание всех привлечённых лиц. Ни ей – никому не нужны проблемы.

– Похвально. Её предусмотрительность радует, только где она была раньше? Ладно – это тема для отдельного разговора и не с вами, Константин Андреевич. Филеров предупредите, не надо им за мной следить, иначе с глазами плохо будет. Сегодня я на мелкие сглазы размениваться не собираюсь. Я серьёзно, без шуток.

– Я так и понял, – кивнул Горин, вынимая из нагрудного кармана мобильный телефон.

– Приятно, что между нами нет недопонимания, – сухо улыбнулся Владимир, аккуратно снимая фотографию Анастасии со стеклянной дверцы шкафа. – Всего хорошего…

Губернатор непроизвольно моргнул и потряс головой. Огнёв, стоявший у шкафа, буквально телепортировался в неизвестном направлении, причём, и Горин готов был покляться на суде, входная дверь дома не скрипела, а окна не открывались. Только сработавшаяся пара наблюдателей, расположившаяся через дорогу с комплексом следящей аппаратуры, в том числе с тепловизором, принялась активно тереть резко заслезившиеся глаза.

ПРОДА от 08.12.2024.

НЕ БЕЧЕНО!

*****

Присев на лавку в тенистом сквере, расположенном около Николаевской церкви – старейшего православного прихода в Харбине, Владимир с наслаждением прикладывался к бумажному стаканчику с великолепным кофе, сваренным молодой китайской девчушкой в ближайшем кафе, крепкие, молочного цвета зубы, безжалостно рвали на куски уже второй фаршированный блинчик… Да, голод совсем не тётка, а побегать ему пришлось немало. Впрочем, оставим за рамками повествования подробную историю поездки в Харбин, куда нашего героя направила волховская волшба, остановимся на основных вехах.

С легкостью оторвавшись от своры филеров и наблюдателей, Огнёв добрался до станции, где сумел незамеченным сесть в заднюю кабину локомотива ближайшего поезда, следующего в сторону столицы губернии. На узловой станции он перебрался на высокоскоростную «Стрелу», суя контролёрам и проводникам красную книжечку, очень похожую на удостоверения сотрудников силовых органов. Через минуту после встречи с ним бдительные сотрудники железнодорожного ведомства напрочь забывали о молодом силовике, с комфортом разместившемся в комфортабельном кресле пассажирского электропоезда.

Вокзал «Харбин – центральный» встретил нашего путешественника упорядоченной суетой, так непохожей на многоголосый хаос, царивший до эпидемии. Чувствовалась рука Горина, заставившего чиновничью рать работать по законам военного времени. Провернув тот же фокус с липовым удостоверением и избежав внимания камер видеонаблюдения, Владимир выбрался в город. Не теряя времени впустую, он направился туда, куда его вели чутьё и магия, в конце концов приведшие к волонтёрскому центру около Николаевской церкви.

Купив в ближайшем магазине одноразовый гигиенический набор и недорогой, но приятно пахнущий лосьон после бритья, Огнёв привёл себя в порядок в уборной комнате кафе и побрился, после чего отдал дань кухне заведения общепита, заказав кофе и блинчики на вынос. По прибытию на место интуиция прошептала не спешить, ведь есть шанс узнать много интересного. Тщательно взвесив все «за» и «против», он доверился голосу разума, расположившись в сквере, с которого открывался великолепный вид на церковь и волонтёрский центр.

После окончания перекуса бумажные стаканчик и контейнер из-под блинчиков полетели в урну, туда же отправилась влажная салфетка, которой вытерли руки, а наш наблюдатель удивлённо крякнул, разглядев пассажира, вышедшего из такси, припарковавшегося на общественной парковке у волонтёрского центра.

– Так-так-так, – пробормотал Владимир, провожая взглядом одетого в гражданскую одежду Маккхала, скрывшегося за высокой дверью центрального входа волонтёрского центра. – А где же второй братик?

Трофимыч нашёлся около церкви, откуда лениво парящим орлом обозревал подходы к скверу и обители волонтёров. Не будь на Владимире лёгкого отвода глаз, бдительный казак срисовал бы и его. Пришлось кардинально усиливать меры безопасности. Старый опытный пластун способен засечь тень, чего сейчас не хотелось бы, ведь развязка близко, а сердце в груди колотится бешеным молотом.

– Оба-двое, вот вы и попались, старички-разбойнички, – отряхнув штаны, Огнёв ленивой походкой направился к стоянке такси.

Между тем бдительный сторож у церкви продолжал страдать избирательной слепотой, в упор не замечая человека, скрывшегося за рекламным стендом, установленным у парковки. Ожидание тянулось мучительно долго, пять минут показались столетиями. Маккхал со спортивной сумкой через плечо, придерживающий дверь перед смуглой черноволосой девушкой со стройной фигурой, которую не могло скрыть платье в пол, показался спасителем, ниспосланным с небес. Пропустив удар, сердце забилось вольной птицей, запертой в тесной клетке. Сняв отвод глаз и выдохнув, Владимир решительно двинулся наперерез.