Текст книги "Знахарь (СИ)"

Автор книги: Александр Сапегин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 42 страниц)

Провожая взглядом изящную девичью фигурку, упорхнувшую в сторону кухни, совмещённой с гостиной, Владимир думал, что этот «плод» его побед он никогда, никому не отдаст. Никогда! Никому!

Глава 13. Расставляя приоритеты

От всей души благодарю Матвея за бетинг.

ПРИМЕЧАНИЕ: глава отредактирована. Концовка главы перенесена в четырнадцатую главу

Глава тринадцатая

Расставляя приоритеты

Синее-синее небо с бегущими по нему белогривыми облаками вздыбилось будто перевёрнутая чаша. Бережно опустив поклажу на землю, Владимир, раскинув руки в стороны, спиной упал в дальневосточное разнотравье, что тут же обволокло его одуряющим ароматом живого леса.

Не обращая внимания на бесконечный зуд комарья с мошкарой и густой бас слепней с оводами, парень вслушивался в приятный шелест травы и скрипичные трели кузнечиков, прерываемые стремительными «тр-р-р-и-и-и-и-нь» стрижей, проносящихся над зеркальной поверхностью озера. Иногда со стороны леса в спокойное многоголосье врывалось гнусавое «кьяя-а-а-а» беспокоящегося канюка. Заслышав крик птицы, Владимир иногда приподымал голову и смотрел в сторону тёмно-зелёного частокола, в прохладной тени которого промышляла его ученическая братия, вывезенная из Н-ска на восток страны на летнюю «производственную практику».

Где-то там, прыгая безумными игривыми козочками носились Анна и Вика, за которыми, грозясь вколотить в пятые точки неугомонных девиц полные наборы игл, едва поспевала Джу. Если старшая барышня просто вырвалась на свободу из плавящийся от жары и задыхающейся от пыли столицы и теперь, восполняя недоигранное детство, носилась по кустам, то и дело затаптывая что-нибудь ценное, то вторая – будущая травница и просто талант от Бога, вечно пропадала в очередных кущерях. Обнюхивая и чуть ли не облизывая очередную зелёную или цветущую редкость, выбешивая Джу тем, что, залипнув на очередной травке, не откликалась на призывные крики.

Мальчишек Владимир скинул на Трофимыча, и тот, не мудрствуя лукаво, устроил пацанам курс молодых бойцов. Старый пластун держал шебутную команду в ежовых рукавицах, не разделяя ни внуков с Антоном Головановым, ни шилопопую мелочь, одинаково награждая вразумительными подзатыльниками и тонкой лозой всех подряд. Тем, кто не понимал с первого раза, выдавалась грозное обещание отдать их на попечение Маккхала, на что невозмутимый горец тонко улыбался сквозь густую, с частой проседью, бороду и делал самые добрые глаза. Глядя в тёмные очи вайнаха, дети преисполнялись немого внушения и предпочитали остаться под тяжёлой дланью казака, чем окунаться в страшную неизвестность, крывшуюся за «добрым» взглядом горца, который, к слову, вызвал на восток своё многочисленное потомство. Дисциплины и мотивации мальчишечьей ватаге добавлял факт того, что черноголовое и рыжеволосое босоногое «воинство» с Кавказа тоже предпочло пойти под руку старого казака.

Стоит ли упоминать о степени «благодарности» ветеранов за подобную подставу со стороны Владимира? Впрочем, грозные физиономии не могли обмануть парня, владеющего тайным взором царя Ивана Грозного, коий бояр насквозь видел. Так и Владимиру не составило труда разглядеть тщательно маскируемое и скрываемое от самих себя удовольствие от занятий с ребятнёй. А уж когда Трофимыч устроил всей когорте занятия с настоящими автоматами и карабинами, да вывез юное поколение на стрельбище, авторитет казака в глазах пацанов ушёл далеко за пределы атмосферы Земли или даже за пределы орбиты Луны. Ясно дело, за спиной каждого из мальчишек стоял опытный унтер, а за кого-то даже держал карабин или автомат, но разве это имеет значение если ты сам давишь пальцем на спусковой крючок? Одному богу известно, как Трофимыч провернул этот финт ушами и чего это ему стоило, но с тех пор «утятки» бегали за «дедушкой селезнем» как нитка за иголкой. Владимир покачивал головой, бросая взгляды на Маккхала, без которого здесь точно не обошлось. Горный хитрован вечно предпочитал оставаться в тени, но Огнёв нисколько не сомневался, что количество связей у опытного вайнаха нисколько не уступает связям побратима, да ещё, по слухам, достичь компромисса с командованием заставы помог или же помогла таинственная «товарищ полковник». «Огонь-женщина», если судить по случайно обронённой фразе Трофимыча. Ну-ну, ясно, куда ниточка повела… Владимир сделал вид, что ничего не слышал, оставив в памяти зарубку.

Сегодня с мальчишками, собравшими свою норму трав, занимался Пётр Ли, обучая их не иглоукалыванию или правилам сбора дикоросов, а чтению следов и правилам выживания в дикой тайге. Отцу помогал старший сын. Идиллия… Эх, если бы ещё Настю на лето во Францию не вывезли…

– Ага, вот ты где! Затихарился, будто мышь под веником, – крякнув для порядка, рядом с Огнёвым на одеяло из духмяных трав опустился Трофимыч.

Владимир молча покосился влево, где о чём-то натужно размышлял казак. Прикусив травинку и морща едва ли не до черноты загорелый лоб, Трофимыч шевелил густыми бровями:

– Ты в курсе, что в Н-ске натуральная паника?

Владимир промолчал. В курсе, конечно.

– Завкафедрой звонил и на полном серьёзе интересовался не собираешься ли ты в Харбин перебираться, переживает. Возле доходного дома Свешниковой неизвестный подрядчик строительство затеял. Говорят, какие-то москвичи землю выкупили. Кто такие, что за строительство, никто ничего не знает, только слухи ходят, что доходный дом либо тоже выкупят, либо снесут, да ещё и ты приём больных закрыл и свалил в неизвестном направлении. Ветераны волнуются. Губернатор на измене.

– Где ты таких словечек понабрался, Трофимыч? «На измене», «свалил», – Владимир повторил манёвр с травинкой, прикусив кончик свежесорванной зелёной былинки.

– Где надо, там и понабрался, – отбрил казак. – Опять ваши с Вяземской политические игрища?

– Нет, просто расставляю приоритеты, – ответил Владимир, щелчком сбивая с плеча крупного овода, вздумавшего испытать крепость противоклещевого костюма.

– Приоритеты?

– Ага, – приподнялся на локтях Владимир. – Вон, у рёлки носятся. Кто-то из власть предержащих опять подумал, что может решать за меня. Мол, занимайся тем и теми, на что и на кого укажут. Знаю я, что барон прогнулся под давлением Москвы, а там воду старый князь Васильчиков замутил, так что все его клятвы и обещания выведенного яйца не стоят. Не сам, конечно, чужими руками обратил внимание на бесхозный ресурс. Вяземскую аккуратно оттирают и блокируют на высшем уровне, пытаясь вырвать меня из-под её влияния. Сам знаешь, в столичном серпентарии хватает различных группировок. Сам старик нигде не светится. Опытный, сволочь. Дергает за нужные ниточки и ждёт реакции. Меня же обкладывают флажками и старательно пытаются вогнать в рамки – «должен». Должен отечеству, должен губернии, должен гражданскому обществу. Кому только не должен, только мне никто, а я не помню, чтобы у кого-то занимал, понимаешь? Вот им я должен, – Владимир кивнул в сторону леса, тебе, Маккхалу, сестре, Насте. Знаешь, я даже Вяземской не должен. Из нас двоих пока что она в долгах, как в шелках, только не торопится их закрывать и выполнять достигнутые договорённости. Вот я и подумал – «оно мне надо?»

– Не так давно ты иначе вещал, – хмыкнул в усы Трофимыч.

– Всё меняется. Люди не исключение.

– За них не боишься? – взгляд казака переместился на Вику и Джу, которые что-то рассматривали в руках Анны. – Могут ведь и на них отыграться или через них зайти.

– Боюсь, – не стал кривить душой Владимир, – поэтому уничтожу любого, кто вздумает на них отыгрываться. Для начала уничтожу старого князя Васильчикова, для чего переберусь сюда. Барону Корфу не простят моего отъезда, да и ветеранские организации не забудут, кому они обязаны отказом в лечении по квоте, а к ним и прочие подтянутся. Губернатор не дурак, вряд ли после этой эскапады он воспылает благодарностью к князю, а я через доверенных людей слил барону информацию на источник его проблем. Цинично, скажешь? Люди ведь ни в чём не виноваты. А мне плевать. Почему ради кого-то я должен пожертвовать своей жизнью и счастьем? Почему я должен спасать эту алчную свору, ответь? Да, я знаю, и ты знаешь, что зараза очень скоро придёт вновь и все эти стервятники и гиены, толкаясь локтями, первыми прибегут за спасением. Класть они хотели на остальных и плевали на чернь. Я же решил заранее плюнуть на них, раз их же стараниями такой случай представился, и заблаговременно расставить приоритеты. Обозначу, так сказать, рамки.

– Ты изменился.

– Все меняются, – повторил свою присказку Владимир.

– А что за стройку затеяли возле дома Катеньки, не в курсе?

– В курсе, конечно, – усмехнулся Владимир. – Центр народной и нетрадиционной медицины возводят. В сентябре должны закончить со строительными и отделочными работами.

– То есть ты не собираешься в Харбин перебираться?

– Нет, с чего ты взял? – неприкрыто усмехнулся Владимир.

– Тогда я не пойму, ты же только что говорил… Я что-то не догоняю, – выплюнул травинку Трофимыч.

– А ты говорил про панику и о звонке начальника военной кафедры. С чего бы ему звонить по вопросу какого-то студента, которых и так как грязи? Пошевели извилинами.

– Получается губернатор через него и меня заходит? – брови казака поползли вверх.

– Ну, ступеней там несколько больше, но в целом ты прав, Трофимыч. Поэтому подтверди их страхи и в следующий раз скажи, что я собираюсь покупать здесь дом, к тому же я действительно собираюсь его покупать. Представь, как они там взовьются, когда информация подтвердится.

– Ты становишься страшным человеком, – прикусил кончик усов Горе.

– С волками жить – по-волчьи выть. Готовься к тому, что к тебе обратятся с просьбой уговорить меня остаться в Н-ске. Помнись, набей себе цену. Повозмущайся для порядка, какого хрена, мол, но сразу не отказывай. Подумай хорошенько, что бы ты хотел с них получить вместо обещанных золотых гор. Сам знаешь, оказанная услуга ничего не стоит, так что ты заранее отмерь стоимость и работай «по предоплате». Хоть что-то с Маккхалом с этих толстомордых рож поимеете помимо начальственных похлопываний по плечам. Сразу предупреждаю, раньше, чем к концу августа я себя не дам уговорить.

– Боже, в какую клоаку, маму твою вдоль и наперехлёст, ты влез, и мы за тобой всей мордой вляпались. Тьфу! – смачно сплюнул Трофимыч.

*****

– Присаживайтесь, Ваша Светлость, – поприветствовав гостью, Владимир взмахом руки указал в сторону удобных мягких кресел с кофейным столиком между ними, который быстро и сноровисто сервировала Джу. – Большое спасибо, Джу.

Легонько запунцовев ушами и стрельнув взглядом в сторону княжны, девушка кивнула в ответ и вышла из кабинета, плотно прикрыв за собой дверь.

– Запах божественный, – Наталья Вяземская втянула носом флюиды исходящего паром чайничка и душистый аромат таёжного мёда.

– Вкус не хуже, – обозначил улыбку Владимир, принявшись ухаживать за гостьей.

Несколько минут в кабинете царила расслабленная пасторальная атмосфера, поддерживаемая перебрасыванием ничего не значащими фразами стандартного этикета, с помощью которого можно почти бесконечно вести пустопорожний разговор ни о чём. И гостья, и хозяин, не сговариваясь оттягивали начало неприятного для обоих разговора, но глава молодой новообразованной спецслужбы забросив дела в столице прилетела в Н-ск не за тем, чтобы распивать чаи с мёдом. Отдав дань великолепному чайному сбору с божественным вкусом тающей на кончике языка медово-мятной кислинки вперемежку со смородиновыми нотками, княжна, звякнув тончайшим фарфором, поставила на столик чайную пару, нагретую солнцем и выпитым чаем.

– Чем могу служить, Ваша Светлость? – сделав маленький глоток, запустил пробный шар Владимир.

– Вы уже послужили, Владимир, – порция ядовитого сарказма слетела с уст княжны.

– Благодарю за высокую оценку моих заслуг, – не менее ядовито включился в пикировку Владимир, внешне никак не показывая, что его каким-то образом задели слова княжны. Наоборот, любой посторонний человек или самый опытный физиогномист однозначно проголосовали бы за то, что молодого человека ничего не интересует, кроме благоухающего чая.

Поставив опустевшую чашку на блюдце, Огнёв будто сбросил маску, мгновенно преобразившись в готового к бою хищника.

– Ваша Светлость, предлагаю опустить условности и оставить в стороне словесные кружева. Давайте сразу перейдём к сути. Сдаётся мне, вы ко мне пришли не политесы разводить.

– Хорошо, Владимир, – выдохнула княжна, грозно потемнев очами, только клубящаяся в них грозовая тьма не оказала никакого действия на строптивого юнца. – Тогда потрудитесь объяснить свои эскапады и художественную самодеятельность.

– Вы сами просили, Ваша Светлость, – равнодушно пожал плечами Владимир, достав из кармана сорочки вчетверо сложенный листок с рукописным текстом. – Прошу теперь не обижаться.

– На правду не обижаются, – пустила шпильку княжна, принимая из рук визави бумагу и впиваясь взглядом в текст.

– Действительно, о чём это я, – Владимир поискал на потолке одному ему видимую точку. – Разрешите я поясню. Столбец слева – это мои обязанности согласно достигнутого между нами джентльменского соглашения, соответственно, правая половина листа – ваши, Ваша Светлость. Красным карандашом отмечены пункты, которые выполняются обеими сторонами, по крайней мере с моей точки зрения. Не находите, Ваша Светлость, что на правой стороне листа слишком мало красного? Малый процент с правой стороны заставляет и просто обязывает принимать некоторые защитные меры с игрой на грани фола. С другой стороны, никто же не умер, пока, по крайней мере.

– Центр медицины…

– Центр нужен в первую очередь вам, потом уже мне. Тем не менее я вложил в его строительство все имеющиеся на тот момент свободные средства и ради благого дела дополнительно обналичив государственный жилищный сертификат, а сестра разорила львиную долю собственного счёта, что составило около половины всех расходов, четверть из которых попытались украсть столичные подрядчики, нанятые вашими подчинёнными, Ваша Светлость. Знаете, столь наглые и бесцеремонные попытки нажиться на наших с сестрой горбах пробуждают у меня праведное желание убивать на месте. Сам нет знаю, как сдержался. Провидением небесным, наверное. А то, что некоторые господа до сих страдают диареей и фурункулами в причинных местах меня не волнует. Сами виноваты. Не сочтите за труд, шепните на ушко кому надо, что есть средство от напасти, а я постараюсь не сильно обдирать эти «липки». Касаемо остального – вы гарантировали мне прикрытие от посягательств по приложенному внизу списку, почему же тогда меня пытаются повязать по рукам и ногам различные московские чинуши и подгавкивающие им общественные организации? Вы газеты давно читали, Ваша Светлость? А новости в сети просматриваете? Кто-то грамотно дергает за ниточки и настраивает широкую губернскую общественность, думаю, не только её, в ключе, нужном этому «инкогнито». Вы прекрасно знаете этого престарелого негодника. Как я понимаю, вы не удосужились разобраться с проблемой до того, как она начала приобретать ярко окрашенный негативный характер. Что ж я взял эту работу на себя и купировал последствия ваших недоработок как мог, в меру доступных сил и средств. Напомню, я предлагал вариант кормления волков и охраны овец, но вы им не воспользовались. Его Светлость князь Васильчиков в курсе, что я не испытываю пиетет перед его семейством и его власть предержащими сторонниками, которые, к слову, так или иначе находятся в лагере ваших противников, Ваша Светлость, интригуя и устраивая вам пакости в меру сил и возможностей. Слишком многих испугало ваше резкое усиление и то, что император в очередной раз приблизил к себе старую школьную подругу. Впрочем, князь сам ничего не делает, что не служит ему оправданием. Ничего нового я вам не озвучил и глаз не открыл.

– Вы, Владимир, серьёзно планируете перебраться в Харбин? – подпалив в стеклянной пепельнице скомканный лист бумаги и задав неожиданный вопрос, дернула бровью княжна.

– Серьёзно, – качнулся в своём кресле Огнёв. – Крупнейший город генерал-губернаторства. Пять миллионов жителей. Харбин в два раза больше Владивостока и Хабаровска вместе взятых, хотя статус выше у последних. У меня нет причин думать и сомневаться, что я не сумею там устроиться. Вашим попустительством мне пришлось ставить на место барона Корфа и местный бомонд, так что отношения с губернатором Н-ской губернии у меня ныне далеки от солнечных.

– А вам не приходила в голову мысль, что вас проверяют на самостоятельность? – полыхнув непонятным огоньком в глазах, спросила княжна.

Не отвечая, Владимир покинул нагретое кресло и подошёл к окну кабинета, выходящего в недостроенную будущую парковую зону, две недели назад сданного в эксплуатацию Центра народной медицины. На бывшем пустыре скосили многолетние заросли бурьяна и полыни, разметив контуры дорожек. По планам в парке должны были появиться беседки, пруды, цветники и фонтаны. Впрочем, проекты зоны отдыха Владимира интересовали мало, так как дальнейшее строительство с необходимой инфраструктурой целиком и полностью шло на столичные деньки, поэтому об источниках финансирования пусть у княжны голова болит.

– Подойдите, Ваша Светлость? – дождавшись, когда княжна подойдёт к окну, Владимир указал на будущий парк. – Скажите, что вы там видите?

Наталья пожала плечами. Ничего примечательно: малость облагороженный пустырь с парой дорожек, отсыпанных мелким гравием, на одной из которых с натугой толкал детскую коляску мальчишка лет десяти-одиннадцати. За мальчиком с коляской, с самодельным планером в руках вприпрыжку скакал второй мальчик, вполовину младше. Даже издали в детях угадывались родственные черты, что говорило о том, что они родные братья.

– Ничего примечательного, – как можно более нейтрально ответила княжна, небезосновательно подозревая подвох.

– А я вижу настоящего мужчину, – ответил Владимир. – Сашка Назаров – второй маленький мужчина на моей памяти после Антона Голованова. Трудно было завоевать его доверие и стыдно его потерять. У ребят умер отец. Придавило железобетонной плитой на стройке. В акте указали причиной нарушение правил безопасности и личную неосторожность, руководство руками и ногами отбивалось от признания вины, ведь это штрафы и страховые возмещения. Я поговорил с некоторыми свидетелями, так что, как вы понимаете, у меня есть веские основания не верить в нарушение правил безопасности Михаилом Назаровым, как и заключению в акте. Михаила с множественными травмами увезли в больницу, а так как страховка ему в силу заключения полагалась минимальная, для семьи начался ад. Светлана, чтобы прокормить детей и покрывать расходы на лечение мужа устроилась на две работы, а Сашка взял на себя заботу о младшем брате и сестре. Он безропотно, сцепив зубы, тянул на себе дом, варил на всю семью, пеленал, кормил и ухаживал за Машей и занимался с Аркашей. Но медицина не совершенна и не смогла вытянуть их отца. После похорон мужа банк отобрал у Назаровых квартиру, так как из-за болезни Светлана была вынуждена оставить вторую подработку и элементарно не тянула выплаты. Если бы ей дали несколько месяцев отсрочки, она бы справилась, но её подкосило то, что от них отвернулась свекровь, отказавшая в помощи внукам и при Сашке ляпнувшая о внучках и щенках. Светлана с горя и беспомощности чуть не влезла в петлю, из которой её вытащил старший сын. Боясь, что мать наложит на себя руки как только закончится срок, данный банком на освобождение жилплощади, Сашка штудировал газеты с объявлениями о сдаче жилья, с Аркашей и коляской на закорках обходил доходные дома в поисках приемлемого варианта. А самое поганое знаете что? Ни одна профильная комиссия, ни один комитет не заинтересовались бедственным положением семьи. Всем наплевать.

– А школа?

– Какая школа, лето же. К Екатерине Сергеевне Сашка сунулся наудачу, даже скорее от отчаяния, так как большинство взрослых гнало его едва ли не поганой метлой. Ходит тут мелкий гавнюк, жалостливые сказки рассказывает – сказочник недорощенный, а срок, установленный банком, заканчивался на днях. Слава небесам, что у Екатерины Сергеевны и Панкрата Матвеевича не каменные сердца и они выслушали мальчика, да я со своей гоп-компанией в тот день с Харбина прилетел. Вместе мы решили вопрос. Сейчас Назаровы живут в смежной с флигелем квартире, где раньше моя младшая стрекоза и Джу обитали. А Сашка устроился к Екатерине Сергеевне дворником на детскую ставку, чтобы помогать матери деньгами. Вы не поверите, Ваша Светлость, я ни разу не видел у него ни одной слезинки, только мелкие бугры желваков от сцепленных зубов. Я его тоже пристроил работать по выходным в детской комнате, так как он умеет находить общий язык с малышами. Просто так брать деньги пацан отказывается, гордость не позволяет брать милостыню, и отец бы не одобрил. Там стержень внутри крепче стального лома.

На конце дорожки младший мальчик передал старшему планер и тот, оставив коляску и чуть-чуть разбежавшись, запустил его в сторону здания медицинского центра. Подпрыгнув на месте, Аркаша побежал вдогонку за игрушкой, а Сашка достал бутылочку с детской смесью из бокового кармана коляски.

– Из-за них я ещё здесь. Из-за учеников, из-за Аннушки, Джу, Сергеевны и Панкратовича. Они настоящие люди. Что же касаемо вашего вопроса про проверку самостоятельности… Не так давно у меня с одним господином зашёл разговор о приоритетах. Хорошо мы тогда поговорили, душевно… Так вот, Ваша Светлость, мои приоритеты сейчас гуляют, учатся в Москве… Впрочем, вы их и так поимённо знаете и среди этого списка отсутствуют пункты из сгоревшей бумажки. Я прекрасно понимаю груз ответственности, лежащий на ваших хрупких плечах, и те задачи, которые перед вами стоят, но ваши приоритеты пока не мои и вам стоит чуть-чуть постараться, чтобы изменить картину… Также что-то подсказывает мне, что старый князь Васильчиков не долго протянет. Старческие болячки доконают старика, а там и до его соратников недалеко. В смысле, недолго им останется здравствовать. Игры закончились, миндальничать я не собираюсь. Последнее касалось проверок и самостоятельности. Кто ко мне с мечом, тот от пули и скопытится.

– А вы, Владимир, не боитесь вываливать подобные откровения?

– Нет, тем более вы проверяли, хватит ли у вашего ученика духу принимать жёсткие решения. Хватит, поверьте мне на слово.

Вскорости, поблагодарив молодого человека за содержательный монолог, княжна поспешила на встречу с губернатором, а Огнёв, проводив женщину до машины, вернулся в кабинет, где из тумбы стола извлёк коробку из-под обуви. Сняв крышку, Владимир нажал на красную кнопку прибора, лежавшего внутри коробки. Харбинские кулибины за отдельную плату снабдили боевого целителя «импульсным гасителем». Зря княжна понадеялась на цифровой диктофон в сумочке, зато у неё появился повод задуматься о приоритетах.

*****

– А где? – неопределённо махнула рукой Наталья, имея в виду одного конкретного человека. Впрочем, барышня царских кровей, расположившаяся в соседнем кресле, без лишних слов разобралась в вопросе с вялым намёком на отсутствующую персону. – Ведь как штык обещался…

– У Паши. Заехал по дороге с совещания. Он звонил как раз перед твоим приходом.

– Секретничает с канцлером, значит, – понятливо кивнула княжна. – Ему же хуже. Чем дольше он отсутствует, тем больше во мне злости и яда скопится.

– Наташа, а ты не перегибаешь? – Держа спину прямо, будто вместо позвоночного столба ей вставили стальной лом, Мария Александровна всем корпусом повернулась к гостье.

– Переживаешь, не расцарапаю ли я твоему благоверному физию? Бог с тобой, Маша, никаких грязных драк полуголых девиц в кукурузных хлопьях не планируется и не надейся. Ни один волос с головы нашего величества не упадёт, но нервы я ему пошатаю и собак спущу, чтобы неповадно было. Хотя, знаешь, желание пустить когти в ход имеется.

– Ты последнее время сама не своя, – покачала головой императрица. – Исхудала, скоро одни глаза от тебя останутся.

– Работы выше крыши, как говорят в народе, – отмахнулась княжна, – да ещё некоторые господа-товарищи от щедрот своих головной боли подкидывают, вот и хочу с ними разобраться, от «большого» ума они это делают или по недомыслию?

– А есть сомнения в адекватности и несознательности?

– Есть, как не быть, – тяжело вздохнула княжна. – Извини, я выйду на балкон.

– Наташа, ты куришь? – от вида тонкой «дамской» сигареты с ментолом в руках княжны брови Марии Александровны поползли вверх. – Ты…

Но, щёлкнув обычной газовой зажигалкой, княжна Вяземская, она же глава самой молодой спецслужбы Империи, пропустила вербальное возмущение мимо ушей. Выпустив облачко дыма, она, ни на что не реагируя, с минуту стояла неподвижно, всматриваясь тёмные силуэты деревьев парковой зоны императорской резиденции, пока обжигающая красная полоска тлеющей сигареты не добралась до пальцев. Отмерев, Наталья глухо помянула нечистого и аккуратно затушила окурок, постояла, думая о чём-то своём и не замечая беспокойного взгляда Марии, прошествовала к камину, в пламени которого «бычок» обрёл последнее пристанище.

– Знаешь, Маш, – княжна так и осталась стоять около каминной полки, – у нас двадцать первый век на дворе – прогресс, развитие, цивилизация, а копни чуть глубже и сдуй налёт, по-прежнему из всех щелей махровые патриархат и домострой лезут. Баба в юбке должна стоять у плиты. Да-а, – в глазах Натальи мелькнуло что-то хищное, но в следующий момент Марии Александровне стало казаться, что это были лишь отблески живого пламени.

– Ты это к чему? – императрица потянулась к чашечке великолепного бодрящего чая из сбора, привезённого княжной из Н-ска.

– К тому, что баба должна командовать кастрюлями, а не подчинёнными. А уж если она генеральша не по мужу, а сама погоны носит, то ещё вопрос, каким местом, извините, она звёзды зарабатывала. Император, говорят, падок, а запретный плод сладок, так что перед тобой, Маша, та ещё змеюка подколодная хвостом крутит. Я этого дерьма от мужиков затаённым ехидством в поросячьих глазках, а ещё хуже – от женщин, за последние месяцы столько хапнула, что на три жизни вперёд хватит. Ладно, не будем о грустном, тем более на каждый роток не накинешь платок. Кое-кого я сама в оборот взяла, и он теперь пикнуть боится, а кое-кто мнит себя бессмертным и гадит исподтишка. И хотелось бы укорот дать, да только эти люди за спиной твоей дражайшей половины прячутся, в Минобороны окопались или в тени моего бывшего шефа в СИБ. Алексей Сергеевич ныне в фаворе, из-за его забора гавкать можно смело, тем более твари понимают, что не в моих силах нарушить систему противовесов и сдерживаний, которую выстраивали десятилетиями, и так я из общего строя будто выскочка выбиваюсь, поэтому некоторые господа наглеют.

– Сильно достали? – участливо осведомилась Мария Александровна.

– Не сильнее, чем твоего вечно опаздывающего благоверного, но я женщина хрупкая, сама понимаешь, мне без поплакучей жилетки плохо, поэтому приходится искать, на ком злость вымещать. Вот появится виновник переполоха, я ему мозги вынесу и сразу полегчает. Или не полегчает, – перестав подпирать каминную полку, княжна вернулась в кресло и присоединилась к распитию чая.

– Тяжела ноша?

– Она никогда лёгкой не была. Что раньше, что сейчас. Просто сейчас я ясно вижу, к чему мы катимся, и мне до смерти хочется тыкнуть некоторых носом, но понимание, что этого делать нельзя, просто убивает. Ты не представляешь, какая война у меня развернулась с генералом Кармагоновым в министерстве обороны. Вот где непрошибаемая голова! Там гаубичные снаряды можно лбом отбивать!

– А он кем там? – задала вопрос императрица, бывшая несколько далёкой от армейской «кухни».

– Генерал-полковник у нас тылами заведует. Главная шишка над всеми снабженцами. Без него, родимого, сама понимаешь, в некоторых вопросах никуда. Полевые госпитали, базы долговременного хранения, материально-техническое и продуктовое обеспечение, всё через него завязывается. Врачей и персонал мы обеспечим, не впервой, опыт имеет, а где и как эту прорву народа размещать и кормить – это вопрос. Министерство чрезвычайных ситуаций у нас, слава Богу, идёт отдельной строкой и препон не строит, а с этими дуболомами с кокардами на лбах я борюсь с переменным успехом. Мы в долговременных прогнозах на несколько лет ошиблись, жизнь постоянно вносит коррективы не в нашу пользу, к сожалению, и вторую волну пандемии мы ждём уже в следующем году, для чего под видом учений и прочих легенд начинаем разворачивать необходимую инфраструктуру, но пока достучишься до некоторых медных лбов, проще с нуля всё построить. Твой супруг в курсе обстановки, но даже он не в силах сразу раскачать это болото, а ведь страна только-только одну пандемию пережила, люди должны были чему-то научиться! Нет же, пока гром не грянет, генерал Кармагонов не перекрестится.

– Ладно, поняла я твои душевные метания, только ты мне зубы не заговаривай, девочка моя. С военными ты без нас разберёшься, я в твоих талантах нисколько не сомневаюсь. Они скоро от одного твоего вида трястись будут и по капонирам прятаться, но это лишь твои отговорки. Ты, Наташенька, к нам в гости давно просто так не заходишь, а тут, как с Н-ска прилетела, на второй вечер явилась. Подозрительно сие явление Христа народу, не находишь? – совершенно по лисьи прищурилась Мария. – Сдаётся мне, кто-то моего протеже обидел, абы-кабы не мой драгоценный супруг, и ты жаждешь поквитаться с обидчиком. Вон, даже когти наточила.

Женщины синхронно фыркнули, пронзив друг друга взглядами и рассмеялись, разряжая обстановку.

– Его, пожалуй, обидишь, – по-прежнему сдержанно улыбаясь, сказала княжна.

– Ну-ну, – не согласилась с приведённым доводом императрица. – Ты не поверишь, но Н-ские перепалки даже до меня докатились.

Пришла очередь княжны Вяземской задирать брови, на что Её Величество позволила себе ехидную усмешку:

– Глаза не пучь. Всё проще, чем ты думаешь. До Москвы, наконец, дошла слава нашего провинциального целителя и Петр Никифорович Конюхов, наш обер-шталмейстер1, хотел племянника в Н-ск свозить, у мальчика ДЦП. Сам он, естественно, с места не стал срываться, решив для начала выяснить обстановку через знакомых в губернском правительстве. Стоимость приёма и прочие мелочи, сама понимаешь. Вот Петру Никифоровичу Н-ские сороки и натрещали о скором отъезде Владимира. Тот обратился ко мне, как-никак я по тем же слухам давно прохожу в роли покровительницы нашего дарования. Мол, нельзя ли как-нибудь посодействовать или сделать так, чтобы оное лицо никуда не уезжало? Может быть, я сумею на него воздействовать? А тут барон Корф удачно под рукой оказался – он на аудиенцию приезжал.