Текст книги "Знахарь (СИ)"

Автор книги: Александр Сапегин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 42 страниц)

Гордо задрав подбородок, полковник Усов направился на выход, но столкнулся в дверях с очередной гостьей.

– Ваша Светлость! Наталья Андреевна! – гнев в глазах Павла сменился на подобострастие. – Безмерно рад встрече! Безмерно!

Изобразив светский поклон, полковник поцеловал воздух над узкой кистью, затянутой в тончайшую кожаную перчатку.

– Здравствуйте, Владимир! – демонстративно проигнорировав, полковника, княжна Вяземская поздоровалась с Огнёвым.

– Здравствуйте, Наталья Андреевна, – внезапно Владимир почувствовал безмерную усталость и какое-то опустошение в душе. Уперевшись затылком в подголовник, он устало прикрыл глаза. – Давно не виделись, Ваша Светлость. Чем могу служить?

Пересилив себя, Владимир встал с кресла и поприветствовал бывшую наставницу, жестом указав на гостевое кресло.

– Чай, кофе или доверитесь моему вкусу в напитках?

– Доверюсь вашему вкусу, Владимир. Удивите меня. Как я подозреваю, вы не пришли с полковником к консенсусу?

– Да, господин Усов уже уходит, – кивнул Владимир, насыпая в заварник фирменный сбор, от которого одуряюще тянуло пряным запахом трав и яркими красками ягод.

– И даже своими ногами, – принюхиваясь к запаху, съязвила княжна. – Я боялась не успеть и явиться к шапочному разбору с жертвами, орущими после того, как им переломали ноги и руки. Да, Владимир, вы правильно догадались, я очень прошу вас за Екатерину Александровну.

– Ничего не получится. Вы сколько угодно можете просить за Екатерину Александровну, но в рождении ребёнка принимают участие двое. Полковнику ребёнок не нужен.

– Завести…

– Наталья Андреевна, наставница, не опускайтесь до вульгарных пошлостей. «Завести» можно собачку, котёнка, рыбок, наконец, а ребёнка только родить. Хреново, что у нас детей заводят, как ненужных собачек, а не рожают. Вон, глядите, стоит у порога один заводчик, глазками лупает – хлоп, хлоп, хлоп. Невдомёк ему, что это не Машка родила Дашку, а Исаак родил Иакова, Иаков родил Моисея, а рождают они с жёнами, для того и дана жена мужу. Господин Усов не собирается участвовать в ритуалах по причине полного неверия. Насильно я заставить никого не могу, здесь требуется именно желание. Муж и жена должны искренне желать ребёнка. В отношении желания Екатерины Александровны у меня нет сомнений, как и в отношении нежелания её мужа. На этом всё, вопрос исчерпан.

– Павел Владимирович, вы ещё здесь? – демонстративно удивилась Вяземская. – Вас же попросили на выход, только не уезжайте, я очень хочу с вами поговорить (Усова будто ветром сдуло).

– Солдафон и мужлан, причём в отрицательном смысле. Хорошо, я поняла вас, Владимир, – принимая из рук Огнёва чашку и пробуя на вкус напиток, ответила княжна. – Предлагаю вернуться к нему чуть позже, а пока хочу затронуть неприятную для вас тему.

– Княгини Барятинские с наследничком, – криво усмехнулся Владимир. – Они мне крупно задолжали.

– Я в курсе, – отдав дань напитку, Наталья Андреевна отсалютовала чашкой. – Я хочу выкупить их долги.

– Как интересно… Согласно Правде заплативший за другого виру может похолопить должника, а там и до обельных холопов недалеко. Берёте на крюк семью, владеющую одним из самых крупных строительных холдингов в стране?

– Именно так.

– Забирайте.

– Договорились, – удовлетворённо кивнула княжна. – Княгиням приезжать?

– Зачем? Я сниму наговор без них.

– Так я и думала. С вашего разрешения я сообщу им, что основные вопросы нами улажены, нечего им тут делать. А с Пашей я поговорю. Поверьте, Володя, он проявит самое искренне желание.

– Ни секунды не сомневаюсь, мир Пашиному праху.

Глава 11. Время собирать камни

Не бечено!

Глава одиннадцатая

Время собирать камни

– Стой! Не ходи туда!

Наталья Андреевна, настойчиво придержанная за руку, недоумённо уставилась на старую подругу.

– Катя? – удивление наполовину с замешательством таки вырвалось наружу.

– Не мешай им, Наташа, – сглотнув, но проявив твёрдость, Екатерина Усова оттеснила княжну Вяземскую за угол дома.

– Кому не мешать, Катюш, тебе голову не напекло? – Вяземская высвободила руку из крепкой хватки молодой женщины.

– Не напекло, успокойся, – прошипела Екатерина, между тем подводя княжну к одной из ажурных деревянных беседок, по самые крыши увитых хмелем. Экспонаты деревянного зодчества за узкой полосой зелёного ограждения автомобильной парковки рядом с цветником и миниатюрным фонтанчиком в мае установили Матвей Панкратович и Владимир.

Обернувшись на шелест мелкой гальки, которой была присыпана одна из дорожек, ведущих на задний двор, Екатерина Усова перехватила Вику, несущую в сарай несколько мягких матерчатых свёртков, умопомрачительно пахнущих луговым разнотравьем.

Не все травы и цветы требовали соблюдения определённых нюансов при сборе, поэтому Владимир заключил несколько договоров с официальными сборщиками дикоросов, что поставляли дары природы в аптеки Острецовых. В отличие от отца и сына, объём заказов у Владимира был мизерный, но стоимость закупаемого товара намного превышала аналогичные аптекарские поставки, так как требования к качеству у Огнёва оказались высочайшими. Первоначально некоторые поставщики пытались дурить травника, но им быстро указали на ошибочность и пагубность подобных поступков. В конечном итоге работать на Владимира остались три семьи, остальные отсеялись по различным причинам, но зато оставшиеся получили заслуженную привилегию покупать едва ли не по себестоимости у настоящего травника сборы, мази и настойки, стоимость которых на рынке стремилась в верхние слои атмосферы и грозила выпрыгнуть в космос.

– О-у! – сойдя с дорожки и заскрежетав кроссовками словно гоночная машина покрышками по грунтовке, притормозила Вика.

Младшая сестра Огнёва на общественных началах подрабатывала у брата не только администратором и помощницей в кабинете, также она добровольно взвалила на свои плечи часть хозяйственных забот, вот и сейчас она забрала у приехавшего поставщика очередной заказ брата и несла в рабочую обитель Владимира пучки трав, аккуратно перемотанные чистыми отрезами ткани.

– Ой, здравствуйте, Екатерина Александровна. Вы сегодня раненько приехали. А кто там с вами? О, Наталья Андреевна и вам хелло! А вы что здесь делаете?

– Здравствуйте, Вика, – улыбнулась мадам Усова, Вяземская ограничилась кивком с приветственной улыбкой. – Не спеши, посиди десять минут с нами.

– А, что, почему? – нахмурилась девушка, но затем её губ коснулась шаловливая улыбка, а лицо озарилось пониманием. – А-а-а! Они там?

Обменявшись заговорщицкими взглядами, Екатерина Александровна и Вика юркнули в освежающую прохладу беседки.

– Они уже целовались или по-прежнему держатся за ручки? – усаживаясь на фигурной лавочке, «поиграла» бровями Вика, в ответ получив весёлую улыбку старшей заговорщицы. – Фу-у, ну что за детский сад! Так и будут вокруг и около ходить на скаутском расстоянии.

– Катя, Вика – это то, о чём я подумала? – бесцеремонно вторглась в обмен взглядами княжна Вяземская.

– Как я могу знать, о чём вы подумали, Ваша Светлость, я в отличие от брата мыслей не читаю, – ежиком ощетинилась Вика, но затем улыбнулась ярче красного солнышка. – Ну, да, наш Ромео втюрился по уши и Джульетта тоже.

Наталья Андреевна хмыкнула и, глядя сквозь Вику, задумалась о чём-то своём, тем самым заставив девушку чувствовать себя неуютно. Поёрзав на сиденье и отложив травы в сторону, Вика из легкомысленной бесшабашной девицы как-то естественно перевоплотилась в серьёзную, рассудительную девушку, которая решила прояснить серьёзный вопрос. Сведя крылья бровей вместе, Вика пошла в атаку:

– Екатерина Александровна, Наталья Андреевна, не знаю, как там у Шекспира, но знаю, как у Вовы – он порвёт любого, кто встанет между ним и Настей. Глотку перегрызёт, убьёт, если посчитает правильным и нужным. Он может, поверьте и рука у него не дрогнет. Прошу вас не считать их чувства друг к другу интрижкой или детской влюблённостью, которая сама рассосётся. Не рассосётся и, – Вика линкором надвинулась на малость ошалевшую княжну Вяземскую, – Ваша Светлость, предупреждаю, не вздумайте крутить интриги с Настей и моим братом. Дама вы непростая, да-да, не прячьте глаза, вон как перед вами муж Екатерины Александровны пластался и на задних лапках прыгал, тоже мне полковник нашёлся – унтер недорезанный, простите, Екатерина Александровна, но я вас, Ваша Светлость, в землю по ноздри вколочу, если вы Вову хоть пальцем тронете и плевать мне, что вы генеральша с погонами. Да, вы все там голубых кровей и белых костей, вам к дьяволу не нужен мезальянс, но, как оказывается, вы тоже люди из мяса и костей, а некоторые даже какают не радугой с бабочками, а вонючим гуано. Кое-кого я бы даже удавила собственными руками, настолько из них радуги хлещут.

– Эх, – лёгкая тень набежала на чело княжны, – за меня бы также братья заступались. Повезло вам, Виктория, с братом, а ему с вами. Я вам по белому завидую, честно. Только с чего вы взяли, что я имею отношение к господам, носящим форму и погоны?

Плеснув сарказмом наполовину со злой иронией, Вика ответила:

– А это не я считаю, – вновь снисходительно усмехнулась она, – это Вова считает, так что о его озарениях или заблуждениях вы можете поговорить с ним, я же доверяю выводам брата.

Поставив точку, Вика молча сгребла травы и ушла в дом.

– Не знаю, как и зачем ты это сделала, – тяжело вздохнула Екатерина, – видимо совсем жить не можешь без своих ведьминых штучек, но только что, Наташа, ты настроила девочку против себя. За последние дни я успела немного изучить Вику. Срывы и прямолинейные угрозы совершенно не в её характере. Она тоже поняла, что её откровенность твоих рук дело и непременно пожалуется брату, так что ты продолжишь терять очки. Позволь, я кое-что тебе расскажу. Несколько дней назад Вика с братом ходили на городскую спортивную площадку в Северном парке, где её заприметил фотокорреспондент какого-то журнала, работающего с модельными агентствами. Внешность у девочки подходящая и фигурка большинству на зависть, да ещё Владимир специально для сестры сварил комплекс мазей, так что с кожей у Вики тоже полный порядок и нет ничего удивительного, что на подобную фактуру запали. Вечером следующего дня к Огнёвым приехали представители таблоида, но я хочу рассказать не об этом, а о том, что мы с Викой нечаянно подслушали под окном. Владимир после отъезда гостей из журнала пригласил к себе адвоката для консультаций по оставленному на изучение договору с журналом по фотосессии.

Встав, Екатерина Александровна выглянула из беседки, проверив, не шляется ли кто рядом. Женщина не испытывала никакого желания обзавестись дополнительным свидетелем разговора с княжной Вяземской.

– Он практически все заработанные за прошлый месяц деньги положил на счета сестры и жилищный сертификат, полученный с орденами, хочет переписать на неё. Владимир разговаривал с адвокатом, а мы с Викой и Настей, как те шпионки, боялись шелохнуться под окном. Понимаешь? Он говорил, что заработать ещё сумеет, а у сестры должен быть твёрдый старт в будущем и возможность жить в любом городе в которым она решит остановиться и жить. Теперь ты знаешь, как девочка относится к любому, кто решит навредить её брату, а Владимир и так любого за сестру на ленточки порежет. А Настя… – Екатерина прошлась по беседке. – Лучшей партии я ей не желаю и сделаю всё от меня зависящее, чтобы их не разлучили. Меня, не спросив желания, как племенную кобылу выдали за Пашу. Он, знаешь ли, тоже был не в восторге от навязанной жены, хотя десять лет удачно скрывает свои чувства, но я ведь не слепая. Спасибо, хоть не обвинял в бездетности и до последнего поддерживал. Да, я прекрасно знаю о его любовницах и бастарде… Добрые люди просвещали... Кто-то сочувствовал, кто-то злорадствовал, мрази они через одного!

Екатерина тяжело опустилась на лавку напротив Натальи.

– Я очень хочу ребёнка и благодарна тебе за своего дуболома. Да, я не люблю Павла и вряд ли смогу полюбить в будущем. Усов не тот человек, за спиной которого чувствуешь себя как за стеной, но он мой муж и я очень хочу дать ему законного наследника или наследницу. Разве я многого прошу, Наташа? А Настя… – глаза Екатерины заволокло мечтательной поволокой. – Я ей очень завидую и очень рада за неё. За обоих! Они с Владимиром гармонично подходят друг другу, Наташа. Как две половинки. Как бы я хотела говорить как они – одними взглядами. Без слов.

Несколько минут женщины сидели в полной тишине, даже машины перестали носиться по дороге рассерженными шершнями, нарушая мягкий уют беседки рычанием двигателей и шелестом покрышек. Каждая думала о чём-то своём.

– Вчера мы ездили на первый сбор трав, – вроде как в пустоту обронила Екатерина, – а вечером, после пациентов, Владимир показывал приёмы сушки и резки трав. Читаешь наговоры и режешь. Читаешь и режешь. Наговор как мантру повторяешь… Ни одной лишней мысли в голове. – оборвав себя на полуслове, Екатерина, сексуально облизав кончиком языка губы, качнулась к Наталье. – Интересный опыт, ни разу в жизни я не ходила по лесу в понёве. Давно у меня так не кипела кровь… По-моему, даже мой оловянный солдатик проникся и к ночи воспылал желанием близости. Сегодня мы едем за ночным сбором…

– Зачем ты мне это рассказываешь, я и так это знаю.

– Кое-чего ты не знаешь, подруженька, – криво усмехнулась Екатерина, – я набралась смелости дать Владимиру один совет.

– Всего лишь один? Не узнаю тебя, Катя.

– Зря ёрничаешь, Наташа, тебе и этого с лихвой хватит.

– Мне хватит… Вот как?! Интересно! Я вся внимание.

– Я посоветовала Владимиру стребовать с тебя должок за Барятинских, догадываешься, что он попросит? – об острый, с изрядным процентом ехидства, взгляд Екатерины можно было порезаться.

– Ну и змеюка вы, Екатерина Александровна, – за зависть всем гадам-пресмыкающимся отряда чешуйчатых прошипела княжна.

– У тебя училась, Наташенька. Посмотрим, хватит ли у тебя духу взбаламутить наше застоявшееся болото. Хотя о чём я, если у кого и хватит духу, то только у тебя. Ты знаешь, что многие тебя боятся. Впрочем, о чём я, конечно, знаешь… Ты бы и не знала, боже, какую ахинею я несу...

– Выпороть бы тебя, Катька, – отвернулась от старой подруги княжна.

– Тихо!

По присыпанной мелким гравием дорожке, держась за руки и не замечая никого вокруг, шли Владимир с Настей. Дородная тётка, сидевшая на лавке возле крыльца флигеля с худым пацанёнком на коленях, дернулась было навстречу, но осадила сама себя, не посмев нарушить редкий момент душевного единения молодых людей. Проводив взглядами счастливую пару до двери, собравшиеся у дома люди, получив кусочек чужого счастья, дружно завздыхали и понимающе заулыбались. Солнце, выглянувшее из-за облаков, облило землю ярким светом.

*****

– Дяденька! Дяденька! Помогите!

Сперва Владимир не даже не понял, что истерические возгласы мальца лет восьми или девяти на вид обращены к нему. Как-то не привык Огнёв к подобным обращениям, да и дяденькой себя не считал. Остановившись, Владимир оглянулся назад, но никаких других особей мужеского полу, рекомых «дяденьками», за спиной не наблюдалось, да и тётеньки как-то быстро рассосались по тёмным закоулкам. На тротуаре, ведущем от стоянки до придорожного продуктового магазинчика, оказалось на удивление пусто.

Пацанята, залитые слезами и размазывающие сопли по мордашкам, сами по себе явление подозрительное, а кидающиеся в ноги и хватающие за руки, так вдвойне! Благо, заслышав первый крик, Владимир врубил все органы чувств на полную катушку и сразу распознал, что у мелкого крикуна случилась реальная беда, а не шилопопая игра на публику.

Чуйка, ранее блаженно дремавшая на задворках сознания, спросонья неприятно прошлась когтями по взбудораженному рассудку, кривыми тропками опаски намекая на дурной запах, смердящий от детских слёз.

Ещё раз оглянувшись и удостоверившись, что других дяденек в округе не наблюдается, а на стоянке не прибавилось машин в компанию в подержанному, но крепкому «Вепрю», неделю назад за символическую плату купленному Владимиром у старого лесника, вышедшего на покой, Огнёв присел на корточки перед мальчишкой.

– Так, малой, что за шум, а драки нет?!

Шум всё-таки был, из арки, ведущей в сторону двора п-образного дома, постройки середины прошлого века, доносился остервенелый лай и какие-то приглушённые детские возгласы. При Стальном Канцлере подобные дома возводили для государственных служащих и номенклатуры. Жить в них считалось престижным тогда и считается сейчас, хоть номенклатура и многие облечённые властью госслужащие давно перебрались в иные апартаменты.

– Дяденька! – в возбуждении запрыгал на месте мальчишка, будто его посреди переполненного автобуса резко застигла большая и малая нужда, а сходить до ветру некуда. – Помогите, там! Там, там, он сейчас их всех порвёт, дяденька!

– «Там» – это где? – остановил невнятное словоизвержение Владимир, впрочем, уже догадываясь, в какой стороне оно расположено. – И кто кого рвёт.

– Собака! – пустив новый поток слёз, хлюпнул носом мальчишка. – Он наших котят порвёт! Её злой дядька из третьего подъезда натравил! Они маленькие, а нас он не пускает и кричит, чтобы отвалили, или он собаку на нас натравит. Мы… мы…

– Там? – дернув за руку мальчишку, которого заело, будто старую поцарапанную пластинку, Владимир качнул головой в сторону арки.

– Да!

Выпрямившись, Огнёв быстрым шагом, более напоминавшим средней скорости бег, направился в сторону двора, откуда доносились крики и лай. Внутренний голос подсказывал поспешить пока не случилось непоправимое.

Огнёв успел в последний момент, ударом ноги отшвырнув от маленькой девочки ротвейлера, исходящего белой слюной, более похожей на пену. Покатившись по земле и взвизгнув, пёс вскочил на все четыре лапы, но наткнувшись на горловой рык пнувшего его человека, поджал купированный обрубок хвоста и, трусливо прижимаясь к земле, стреканул к дородному красномордому мужчине.

– Валя! – к светловолосой девочке в простом ситцевом платьишке, сейчас уляпанном бурыми кровавыми пятнами, с двух сторон кинулись двое мальчишек. Одним оказался выбежавший из-за спины Владимира гонец за помощью, вторым был сжимавший в руках длинную палку пухленький темноволосый пацанёнок с решительным выражением на лице.

Возле высокого крыльца одного из подъездов валялась перевёрнутая картонная коробка, из-под которой выглядывали обрезок ткани и потрёпанного одеяльца. В полуметре от коробки в лужице крови и вылезших наружу кишок лежал мёртвый полосатый котёнок, почти перекушенный пополам ротвейлером, а девочка, имя которой невольно выдали мальчики, птицей, защищающей гнездо с птенцами, закрыла собой мяукающие комочки.

– Ну ты и мразь! – оценив «картину маслом», Владимир шагнул в сторону мурластого хозяина пса.

Высокомерно тряхнув вторым подбородком и выставив брюшко щитом, мужчина презрительно скривил губы:

– И что ты мне сделаешь, ты ничего не докажешь! А этих помойных кошек надо было ещё слепыми утопить! Развели тут, понимаешь…

– Да, и девочку с мальчиками тоже? – роняя холодные глыбы слов, спросил Владимир.

– Что ей будет, нищете, плодятся у помойки, что те блохастые коты, – дернул щекой жирдяй, свято уверенный в своей правоте и верности действий, а ещё более уверенный в безнаказанности и то, что выходка сойдёт ему с рук. – Ещё нарожают. Ты знаешь, кто я?

Владимир сам не понял, как оказался рядом с высокомерной мразью. Кулак хлёстко выстрелил вперёд, выбив подлецу пару верхних резцов и разорвав губу. Жиртрест шлёпнулся задницей в грязную, подсыхающую лужицу у подъезда.

– Вау! – дружно выдохнули мальчишки. – Так ему!

– Убирайся! – кипя от бешенства, процедил Владимир.

– Я это так не оставлю, – сплёвывая кровь на асфальт, прошамкал жирдяй, – я знаю, кто ты! Я тебя засужу! Ты у меня…

Подшагнув, Владимир замахнулся, заверещав по-бабьи, толстяк проявил завидную прыть, рыбкой сиганув из лужи в направлении ближайшего подъезда. Пёс, подвывая, помчался следом. Проводив взглядом мужика, Огнёв левой рукой достал из кармана брюк чистый носовой платок, собрав им капли кровавой юшки. Ещё раз глянув на высокую дубовую дверь парадной, он сложил окровавленную тряпицу и убрал её в накладной карман энцефалитки. Закончив с процедурами, Огнёв подошел к героине, спасшей котят.

– Вставай, Валюша, – Владимир аккуратно подхватил на руки тихо всхлипывающую девочку.

– Мурзик, – глянув в сторону погибшего котёнка, по новой залилась слезами девочка, которую к тому же изрядно потряхивало от адреналинового отходняка.

Минутой позже выяснилось, что от клыков ротвейлера Валя закрыла дымчато-серенькую кошечку с белыми носочками и манишкой и рыжего котика тигровой окраски.

Тесно прижавшиеся друг к другу, трёхмесячные котята тряслись будто от холода и жалобно мяукали. Если кошечка просто сбилась в тугой комочек от страха, то её разбойному рыжему братцу досталось собачьими зубами по холке. Как только не перекусили мелкого, непонятно.

– Всё закончилось, маленькая, не плач, – прижав к себе девочку, Владимир отечески гладил её по голове. Подцепив ногой драное одеяльце, он набросил его на хвостатый трупик. – Так, парни быстро найдите мне ещё одну коробку и несите её сюда, я положу в неё Мурзика и похороню его в лесу, а оставшихся хвостиков заберу с собой. Не беспокойтесь, я их не обижу и найду хороших хозяев.

– Их звать Дымка и Тигра, – перестала всхлипывать Валя.

– Хорошие клички, им подходят, – улыбнулся Владимир.

– Осторожней, молодой человек, – из открывшегося окна квартиры, расположенной на первом этаже, выглянула ветхая бабулечка из разряда божьих одуванчиков. – Турчинов работает в администрации губернатора. Он нехороший человек и может засудить вас, у него на балконе камера, я точно знаю! Евсеевна говорила, что он их три штуки понаставил, да ещё одну на стоянку во дворе направил. Евсеевна всё знает! Она консьержкой у нас работает, мимо неё муха не пролетит, правда сейчас не её смена, – с ноткой печали закончила старушенция, прикрывая створку. Информацию она вывалила, дальше не её заботы. Вернулись на место тюли, но судя по их покачиваниям независимо от ветра, бабулька боевой пост не оставила. Скажите на милость, люди добрые, чем она хуже всезнающей Евсеевны? Качнувшись, тюли вновь отъехали в стороны. – Молодой человек, уезжайте отсюда побыстрее, как бы Турчинов полицию не вызвал, у него там мохнатая рука. Зря вы с ним связались, помяните моё слово.

Вновь хлопнувшая створка и тюль отделили бабульку от внешнего мира.

– Посмотрим, – Владимир спустил Валю на землю, – подавится он меня засуживать.

– Дяденька, мы ещё одну коробку принесли! – чёртиками из табакерки выпрыгнули бегавшие за угол дома мальчишки.

– Как звать вас, герои?

– Паша, – опустил глаза долу пухляш, что с палкой наперевес мчался на ротвейлера.

– Сашка, – мальчишка, приведший Владимира, глядел с вызовом.

– Молодцы, быстро справились, – похвалил мальцов Владимир, убирая в картонный «гробик» завёрнутое в одеяло тельце. – Тигра и Дымку сажайте в старую коробку. Идёмте за мной, мой «Вепрь» на стоянке. Всё, теперь бегите по домам. Не бойтесь, котят ваших не обидят. Валю в обиду никому не давайте, – на лицах пацанов отразилась решимость запинать до смерти любого, кто пасть на их подружку раззявит.

– Съездил за травками называется, – трогаясь со стоянки, сказал Владимир, одним глазом отслеживая копошение в коробке.

История имела последствия. Божий одуванчик с первого этажа оказалась права. Чиновник губернского управления, видевший Владимира на приёме губернатора, не стал откладывать дело в долгий ящик, накатав на него заявление в полицию, к которому присовокупил вырезанный из контекста кусок видеозаписи. К тому времени Дымка обрела хозяйку в лице уезжающей в Москву Анастасии, тётка которой благополучно забеременела, о чём Владимир, лучше всяких УЗИ видящий сокрытое и яркие огоньки живых душ, сообщил супругам, тем самым подтвердив в их глазах реноме доброго волхва или волшебника (ага, душка просто). Вместе с супругами и Настей в первопрестольную укатила княжна Вяземская. Впрочем, бывшая наставница обещала вскоре вернуться, было у неё какое-то дело к Огнёву даже не на сто рублей, а бери выше – цельный миллион! Рыжий, разменяв кличку с Тигра на Фокса, навеки прописался у Свешниковой Екатерины. Трещащий и мурлыкающий комок позитива быстро оправился от укуса, не без помощи Огнёва, естественно.

Дознаватель уголовной полиции в чине губернского секретаря заявился на шестой день после приснопамятного инцидента. Проведя опрос, дознаватель выдал Владимиру повестку с требованием явиться в уголовное управление не позднее двадцати четырёх часов с момента вручения повестки иначе он будет официально объявлен в розыск и подвергнут аресту. Инкриминировали ему довольно серьёзную статью, а не простую хулиганку, тут, не имея алиби и доказательств невиновности, можно было присесть на нары на пару лет.

Проводив полицейского чина, Огнёв вернулся к себе. Божий одуванчик с первого этажа оказалась права относительно всезнайства Евсеевны. В первый же вечер после спасения котят Огнёв наведался по адресу и свёл знакомство с местной знаменитостью и справочным бюро, вышедшей в ночную смену. Консьержка знала о доме и его жильцах всю подноготную. Коробка конфет и баночка с мазью против ревматизма расположили бдительную бабульку к молодому человеку. Евсеевна сходу назвала номера квартир, владельцы которых также имели на балконах камеры наблюдения. Владимир обошёл их все, став обладателем съёмок с нескольких ракурсов. Мазей и настоек ему было не жалко.

– Вов? – Вика весь вечер после уходя дознавателя была тише воды.

– Нормально всё, мелкая, – успокоил сестру Владимир. – Большого брата просто так не взять. Твой немецкий тёзка в курсе моих приключений, я его в первый же день поставил в известность. Завтра он выпустит нашу версию событий на обзор широкой публики. Поверь, чинушу похоронят. Так, а ты почему ещё не в кроватке? Тебе не пора ли спатеньки, а? Чего сопишь, надулась, как мышь на крупу.

– А ты когда ляжешь?

– Лягу, лягу, как время подойдёт, а пока поработаю немного. Никто за меня бухгалтерию не сведёт. Не переживай ты, за полночь засиживаться не планирую.

– Сделаю вид, что поверила, – прищурилась Вика. Чмокнув брата в небритую щёку, она ушла к себе.

Владимир действительно не засиживался, полтора часа потратив на плетёную из веточек, перьев и кожаных шнурков с бусинами затейливую конструкцию, в центре которой разместил окровавленный платок.

*****

– А-А-А!

Будя чад и домочадцев, Турчинов Аркадий Семёнович, третий раз за ночь вскакивал с кровати. Четвёртую ночь подряд он не мог нормально уснуть и выспаться, превратившись в осунувшуюся тень самого себя с чёрными кругами под глазами. Стоило только смежить веки и провалиться в сон, как он мгновенно оказывался в теле маленького котёнка…

Сон был настолько реалистичен, что Аркадий Семёнович чувствовал смрад из пасти бросающегося на него пса и боль в прокушенном загривке, и страх, когда воняющий двуногий толстомордый кожаный мешок нижней конечностью отпинывал его от спасительной дыры под крыльцом.

Аркадия Семёновича выгребали из-под крыльца шваброй, его душили петелькой из шнурка и бросали на растерзание злобной псине. Страх поселился в душе губернского чиновника. Он боялся заснуть, потому что клыкастая пасть, неизменно смыкающаяся на его хребте, приносила реальную, а не фантомную боль. И так из раза в раз. Сон не желал прекращаться, став кошмаром наяву. На его защиту бросались какие-то дети с размытыми силуэтами. Каждый раз спасение казалось близким, только протяни когтистую лапку, но гогочущий толстый двуногий кожаный мешок, так похожий на его человеческое воплощение, и ублюдочная псина убивали его.

Во сне человека, ставшего котёнком, раз за разом загрызал верный Арнеб, названный в честь звезды, в реале сыпались неприятности похлеще, сулившие такие перспективы, что участь паука Ермолова казалась невинной фиалкой по сравнению с ягодками общественного порицания, падающими на голову Аркадия Семёновича и администрацию губернатора. Общественное мнение оказалось на стороне поганого мальчишки…

– А-А-А-А!

*****

– Аккуратно, сама. Давай-давай, не бойся, – подбодрил Владимир Аню Скворцову, – спускайся со стола, я поддержу.

– Я не боюсь, – ответила девочка, с помощью Владимира спускаясь с массажного стола.

Высокая, высохшая женщина – мать одиннадцатилетней пациентки, вытирая текущие из глаз слёзы, порывалась встать с кресла, но раскрытая ладонь Огнёва в зародыше задушила порыв броситься на помощь дочери.

– Мама, не мешайте, Анюта сама сможет. У нас всё получится, ты ведь сильная, – улыбнулся Владимир. – Солнышко, давай покажем маме, как мы ходим.

Отойдя на несколько шагов от Ани, парень присел на корточки и протянул вперёд руки. Отдарившись неуверенной улыбкой и выпрямившись, девочка сделала первый неуверенный шаг. Ещё один. Третий. Остановившись, Аня набрала полную грудь воздуха, выдохнула, развернулась и решительно зашагала к матери.

– Доченька! – не выдержала-таки женщина, вскочив с кресла и рухнув перед Анютой на колени. Будто не веря (возможно так и было), рыдающая в три ручья Евдокия Петровна сначала сжала Анну в богатырских объятьях, чуть не задушив при этом, затем принялась охлопывать счастливую дочь со всех сторон.

– Мама! – укоризненно выдавила Анюта, не делая попыток вырваться, видимо понимала их бесперспективность.

Одарив девочку ещё одной ободряющей улыбкой, Владимир пришёл ей на помощь, мягко, но настойчиво высвобождая её из объятий матери.

– Евдокия Петровна, я столько сил вложил в исцеление Анюты, а вы её сейчас на радостях задушите. Непорядок! Поверьте мне, болезнь больше не вернётся, а чтобы окончательно убедиться, разрешите осмотреть Анюту ещё раз.

Усадив с трудом отобранную у матери девочку на диванчик, Владимир принялся водить над ней руками.

– Я тоже так могу, – наблюдая за манипуляциями парня, сказала Анюта.

– Что можешь? – удивился Огнёв, прервав диагностику.

Вместо ответа ладони Анюты окутались призрачным зеленоватым свечением, видимым Владимиру в магическом спектре.

– У мамы колени болели, а у дяди Валеры правый бок, а я ладошками убирала боль, правда они ничего не поняли. Дядя Валера помогал нам, когда папа нас бросил.

– Помогал? – спросил Огнёв просто ради того, чтобы что-то спросить, ошарашенный внезапным откровением девочки и находкой очередного ученика, точнее ученицы.

– Дядя Валера и сейчас помогает, – смутилась Анюта, неправильно истолковав интерес парня, – Он на маму так смотрит… Я бы хотела, чтобы он стал моим папой. Он очень хороший.

– Ты молодец, Анюта. Ну-ка, сама помассируй себе ножки. Покажи, как ты помогала маминым коленям.