Текст книги "Знахарь (СИ)"

Автор книги: Александр Сапегин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 42 страниц)

– Да уж, – крякнул Левый, – наказал Володя, так наказал. Бр-р…

Поздней ночью, когда самый последний полуночник отправился на боковую, Левый, прихватив из бара бутылку элитного забугорного виски, ввалился к Правому.

– Не спится, Димон? – криво усмехнулся Правый, на столе у которого красовалась ледяными боками початая бутылка водки.

– Ты, Даня, гляжу, тоже решил совой заделаться.

Стукнув донышком бутылки с виски по столу, Левый чётко выверенным движением отвинтил крышку водки и набулькал по полному стакану себе и компаньону.

– Что скажешь, Димон? – Данила-Правый в три глотка осушил полный стакан водки, зажевав её солёным груздем из тарелки.

– Авгур долго не протянет, – присоединившись к поеданию груздей, обронил Димон. – Рак четвёртой степени не лечится. Сдаётся мне, ведьма его даже из могилы достала. Тут даже Огнёв не поможет.

– Ты разговор в сторону не уводи, – Правый потянулся рукой к дверце холодильника за спиной, водрузив на стол очередную емкость с ледяным «горячительным».

– Нам прямым текстом сказали, что отныне мы работаем под чёртовым Орденом.

– Неправильно, – Правый разлил водку по стаканам, – отныне мы работаем под Огоньком. Нас не загоняют в рамки, но его слово – закон.

– Что ты предлагаешь? – опрокидывая водку в себя, спросил Левый.

– Будем работать, – усмехнулся Правый. – Авгур тоже правильно понял намёки Тени. По сути, мы ничего не теряем. Всё, Димон, иди спать, завтра у нас длинный день.

*****

На третий день после прилёта из Москвы Владимир, подойдя к своей машине на университетской парковке, разглядел в ней незапланированного пассажира. На пассажирском кресле, пристегнувшись ремнём безопасности, сидел Голова.

– Очень интересно, – хмыкнул Владимир, разглядывая в руках брелок, как выяснилось, бесполезной сигнализации. – Осмелюсь задать вопрос: какого хрена?

– Расскажу по дороге? – ответил Голова.

– Ок, – не стал настаивать и спорить Владимир. – Поехали. Слушаю тебя, мой незнакомый пассажир.

– Знакомый, – возразил Голова. – У двух человек не могут быть абсолютно одинаковые шрамы за ухом, переходящие на шею. У старика Тени был точно такой же шрам, я его подробно разглядел в фургоне. Он точно такой же, как у целителя Владимира Огнёва, который прошлой зимой приезжал к Авгуру. То есть, у тебя. Я тогда бумаги боссу приносил и разглядел. Грим у тебя классный, но я верю глазам.

– Да, Голова, – притормозил Владимир, браток вздрогнул. – Каюсь, недоработал, не думал, что попадётся такой глазастый, как ты и безголовый к тому же. Ты понимаешь, что с этого момента твоя жизнь может сделать крутой кульбит или не сделать, оборвавшись самым трагическим образом?

Глазами молодого парня, крутящего баранку, на братка с кличкой Голова глянуло древнее потустороннее существо, от чего у лиходея натурально затряслись поджилки.

– Так чем обязан, Голова? – Владимир остановился на светофоре.

– Возьми меня к себе, – выпалил браток. – Я чем угодно поклянусь… Хоть кровью!

– Кровью? – в потустороннем взоре загорелась искра интереса. – Ты ведь меня шантажировать собрался. Почему? Только правду, Голова.

– Из-за сестры, – поник браток.

– Из-за сестры?

– Да. Она болеет, я хотел, чтобы ты её вылечил. Я… я…

История оказалась стара, как мир – на лечение больной сестры требовались деньги, немалые причём, либо смиренно ждать три года, каждый день глядя на постепенно чахнущую девушку, так как врачи в государственных клиниках обещались взяться за Наталью Головину не раньше, чем через три года, как очередь подойдёт. Андрей, так в миру звали Голову, сунулся в один банк, во второй, но кто даст кредит студенту, пусть и отличнику, гордости курса, по вечерам подрабатывающему в трёх конторах? Никто, таких дураков нет. Была бы за Головиными хоть какая-нибудь недвижимость, кроме спившегося отца и маленькой квартиры в доме для социального найма, тогда вопрос мог решиться в положительном ключе… От безысходности Андрей через Чилю обратился к Левому… Братки дали денег, не всю сумму, конечно, но на год её должно было хватить, при этом они не страдали благотворительностью, не забыв посадить парня на счётчик. Тут хоть вошью на гребешке закрутись, не поможет. Пришлось отрабатывать и становиться на кривую дорожку. Наталье же становилось хуже, от чего Андрей, он же Голова, поднаторевший на ниве криминалитета, решился на отчаянный шаг.

– Я никому не сказал, – выпалил Голова. – Клянусь!

– Хм, это ты зря, конечно. Ты понимаешь, что я могу отправить тебя к праотцам? Скажи, чем это поможет твоей сестре?

– Понимаю, Наташа так и так умрёт, но так у неё есть шанс.

– Поставь в храме свечу и помолись всем богам, в которых веришь, Голова. Сестру привози в субботу утром, посмотрю на неё, но перед этим ты принесёшь клятву на крови, да и у Авгура тебя надо официально забрать, мне в медцентр срочно требуется специалист широкого профиля, ты как раз подойдёшь. Руку!

– Руку? Зачем?

– Не будем затягивать с клятвой.

Десять лет прошло с того дня, но Владимир ни разу не пожалел о принятом решении. Андрей оказался настоящей находкой, а после того, как Наталья твёрдо встала на ноги и думать забыла о болезни, преданней Головина в окружении Владимира трудно было кого-то найти. Авгур, на удивление многих, протянул полгода, передав власть в руки тандема из Правого и Левого. Владимир в их дела не вмешивался, но изредка проворачивал через авторитетов свои не слишком законные аферы. С его-то репутацией и поддержкой таинственного Ордена возражать ему не осмеливались…

– Дорогой, обед стынет! – голос супруги, вышедшей на крыльцо, чтобы поторопить дражайшего мужа, застывшего в тяжких раздумьях у пруда, заставил поторопиться. Вытряхнув из кармана хлебные крошки воробьям, Владимир поторопился в дом, а то так и без десерта остаться можно…

*****

Третий боевой орден тогда наделал много шума в узких кругах губернского чиновничества и дворянского собрания. По губернской канцелярии чуть ли не ураган пронёсся. Конечно, иметь в жителях города кавалера трёх боевых и одного гражданского орденов чрезвычайно выгодно и почётно, но в губернском правительстве и дворянском собрании не знали, как подступиться к герою, ведь чиновничья рать успела конкретно испортить с ним отношения во времена правления барона Корфа, а с ними и дворянское собрание отметилось в не очень хорошем свете, не в последнюю очередь из-за того, что существенная часть того самого дворянства служила и работала во властных структурах. Не желая уклоняться от «генеральной линии», чиновники, они же дворяне, когда-то объявили бойкот новоявленному члену «служивого сословия» и теперь не знали, на какой хромой козе подъехать к Огнёву. Общая ситуация осложнялась ещё и тем, что в заочном противостоянии и в сетевых схватках партия губернатора проиграла с разгромным счётом, в дополнение ко всему кроме общего снижения рейтинга и общественного порицания лишившись поддержки большинства ветеранских организаций. Не только в Н-ске, стоит заметить.

О том, что власть переменилась и в губернии задули ветры перемен многие узнали из уст подтянутых мужчин со среднестатической незапоминающейся внешностью, посетивших губернскую столицу в первых числах жаркого августа. Будь незапоминающиеся господа туристами куда бы ни шло, но они имели ещё один признак, объединяющий всех незапланированных гостей Н-ска. У каждого во внутреннем кармане пиджака лежало удостоверение с золочёным имперским двуглавым орлом. Служба имперской безопасности навела шороху, вставив кому попало и надавав по сусалам кому ни попадя. Никто, правда, с занимаемых должностей не полетел, но только самый тупой не понял намёка – отныне господин Огнёв становился личностью неприкасаемой.

Не успели господа в высоких кабинетах выдохнуть и помахать улетающим гостям платками, серыми от пота, собранного с могучих шей и широких лбов, как СИБовских агентов сменили дамы гренадёрских статей из ведомства Ведьмы. Так сказать, повторение для закрепления пройденного материала…

Прошло немного времени и в Н-ск вернулась сама причина неурядиц, постигших многих уважаемых людей, но теперь это был не незнамо за что обласканный властью студиозус, которого вынудили убраться к чёрту на кулички, а суровый боец с ледяным взглядом прищуренных глаз и тенью двух главных спецслужб Империи за спиной. Кое-кто пронырливый успел принести в клювике горячую, прямо-таки обжигающую сплетню о том, что оный имярек водит личное знакомство и даже состоит в приятельских отношениях с Харбинским губернатором Гориным, которого Император протолкнул в Канцлеры. В довесок до ушей чернильных душ и канцелярских крыс дошла информация об очередном ордене, кавалером которого в скором времени станет поганый засранец, от чего некоторым господам стало совсем кисло…

После возвращения в Н-ск Огнёв демонстративно дистанцировался от губернских властных кабинетов и хозяев, их занимающих, абсолютно все дела решая на низовом уровне взаимодействия. Вот как с таким отношением наводить мосты? Скажите на милость, барон, главное, наплевал в колодец и умотал в столицу, а им, понимаешь, теперь расхлёбывай. То, что тявкающая свора за спиной бывшего губернатора в источник водоснабжения подплёвывала ничуть не меньше, все уже давно позабыли.

Сам Владимир идти на поклон первым не планировал, и тут вопрос гордости был отнюдь не главным. Для начала он ждал элементарных извинений, справедливо полагая, что новый местоблюститель кресла губернатора, которого вот-вот должна была назначить Москва, сам попытается заручиться его поддержкой, тогда и «попляшем». К раздаче женских украшений провинившимся «сёстрам» всё было готово. Да, Огнёв не считал себя злопамятным, но на память не жаловался, да и праведной злости у него хватало с изрядным запасом.

В принципе, оглядываясь назад, так оно и произошло. Пётр Спиридонович Сумароков – далёкий потомок знаменитого Александра Петровича Сумарокова, назначенный губернатором Н-ской губернии, разбил искусственную стену отчуждения, а то, что осколками кирпичей и развалинами оной стены «придавило» некоторых ранее уважаемых людей, так им давно было пора освободить нагретые места для молодой поросли, да и Сумароков, не будь дураком, привёл с собой личную команду проверенных и преданных людей, для которых местечковый скандальчик пришёлся весьма кстати – не пришлось придумывать лишний повод для просьб к старой гвардии барона Корфа с поиском вакансий на ключевые должности. Как итог, к взаимной выгоде довольными остались Огнёв и Сумароков, а то, что кое-кого отлучили от кормушки, так это их проблемы. Предки в душе Владимира относились к подобному с ледяным спокойствием, правда отдельные личности жаждали пустить вражин под бритвенной остроты хопеш или серп, дабы напоить идолов горячей кровью, а кое-кто пропустил между пальцев шёлковый шнурок с удобной петлёй для захлёстывания вокруг шеи, но иные времена диктовали иные правила. В принципе, отставки и увольнения не выходили за рамки общепринятой «игры». Все прекрасно понимали, что «новая метла» будет мести по-новому и в первую очередь она постарается опереться на проверенные кадры, а не на старый замшелый костяк, поэтому ожидаемых больших потрясений не случилось. Так, буря в стакане воды, не считая двух, никем не замеченных случаев с выходом на криминал.

Пара бывших функционеров страстно мечтала стереть с лица земли прямого виновника их бед. Левый и Правый приняли оба заказа вместе с предоплатой, после чего отзвонились Владимиру, на блюдечке с голубой каёмочкой выложив тому обстоятельства с предоставлением подробного досье на «выгодоприобретателей». Как оказалось, один из господ ранее плотно сошёлся на короткой ноге с Арциви, соответственно за ним числился неоплатный должок… Стоит ли говорить, что верные помощники Авгура нисколько не удивились скоропостижным смертям заказчиков, что ещё раз укрепило обоих в правильности выбранной тактики – лучше работать под ненавязчивым надзором Огнёва, чем спуститься на два с половиной метра под землю.

В тот памятный год произошло ещё одно не слишком заметное событие, между тем значительно повлиявшее на расстановку фигур на игровом политическом поле империи.

Ни Владимир с кучей почивших советников в душе, ни Настя не знали, и до поры до времени не догадывались для чего императорской чете понадобилось театральное представление с их скромной студенческой свадьбой.

Озвучивая свою просьбу в частном разговоре после официальных торжеств в Кремле, Его Величество не принял во внимание возражение, что пара обвенчана, просто и незатейливо аргументировав личное пожелание тем, что ему до зарезу требуется придать легитимность союзу двух сердец в глазах высшей аристократии. Нехорошие слухи словно ядовитые змеи уже поползли по столице, ему и князьям Гагариным требуется сохранить лицо и пресечь ненужную молву. Впрочем, он ни на чём не настаивает, одной сплетней больше, одной меньше… Пришлось соглашаться…

На скромной свадьбе с торжественным ужином в отдельном малом торжественном зале «Ресторана Тестова» присутствовал минимум людей: кровные побратимы Трофимыч с Маккхалом, Матвей Панкратович с Екатериной Сергеевной, друзья и некоторые сослуживцы Владимира, Вика и три представительные дамы. В одной из барынь представители московской аристократии, обедавшие и ужинавшими в статусном заведении, признали княгиню Усову, вторая же и третья, с лицами, скрытыми вуалями, осталась неузнанными многочисленными посетителями несмотря на все приложенные усилия. Со стороны невесты в круг свидетелей торжества попали старшая сестра и несколько подруг. Родители Насти, к её великому огорчению, демонстративно проигнорировали радостный день в жизни дочери.

Всё прошло, как по нотам. Легитимность Император придал, но великосветский скандал всё-таки разразился. Заступничество княгини Усовой и поддержка Их Императорских Величеств не слишком поколебали бойкот, объявленный высшей аристократией империи пришлому выскочке, посмевшему покуситься на святое – влезть со свиным рылом смерда от сохи в калашный ряд голубокровной элиты, читай станового хребта империи.

Едва ли не в каждом великосветском салоне высокородные кумушки шептались о неблагодарной девчонке, пошедшей против воли родителей, публично осудивших выбор дочери. Монаршая чета не стала ругаться с родственниками в пух и прах, но сор, усилиями недалёких личностей, считающих себя вправе осуждать «попрание устоев», оказался вынесен из избы. Котёл высшего общества закипел, а по трубам, хлюпая и бурля, потекла известная субстанция. Тут бы и бахнуло деревенским сортиром, в круглое очко которого сыпанули мешок дрожжей, но скандал будто сам собою затих после вмешательства княжны Вяземской и… княгинь Барятинских. К тому же Её Величество, в отличие от мужа, демонстративно дистанцировавшегося от шумихи и пересудов, высказала своё «фи» и неудовольствие, отлучив самых рьяных крикунов и моралистов от двора. Стоить заметить, в этот раз мольбы заступников оказались тщетны и не были услышаны Императором, который дал супруге полный карт-бланш по наведению порядка в Министерстве Двора и прочих структурах, завязанных на Двор. Шашка в руках Её Величества окрасилась кровью от «отрубленных» голов, которых набралось изрядное количество. Страх и ужас воцарились в великосветской тусовке…

Помимо дел целительских, Владимир медленно и верно погружался в работу «Тринадцатого департамента», как его шепотом называли враги и недоброжелатели. Княжна взялась за дело всерьёз и со всей ответственностью, вцепившись мертвой хваткой, хотя нигде не светила будущего преемника, тщательно маскируя встречи и работу под различного рода консультации, но всё большее число доверенных лиц главы Департамента отчётливо видели набирающую объём и плотность тень за спиной всемогущей женщины. Выводы они делать умели.

По настоянию княжны он, вернувшись под крышу родной альма-матер, не стал пренебрегать обучением на военной кафедре, вместе с дипломом получив погоны и чин капитана, тогда как прочие сокурсники довольствовались подпоручиками. Обучение на кафедре давало непробиваемую легальность роста чинов и количества звёзд на погонах. Впрочем, никого из окружающих не удивило явное выделение Огнёва из общей массы. О военном и пограничном прошлом молодого человека знали многие, если не все, как и то, что целителя курирует СИБ, а эти господа так просто никого из своих когтей не выпускают. Тем более, скажите, откуда у частного практика взялись деньги, чтобы отгрохать натуральный медцентр, где он верховодил к концу обучения в университете, успевая белкой в колесе крутиться и в альма-матер, и в медцентре, и, чёрт возьми, мотаться по стране. Не только молодые, но и многие люди из старшего поколения задавались вопросом: как он всё успевает? Как? Владимир и сам задавался этим вопросом, наяву мечтая о сутках с одним или двумя дополнительными часами…

За пролетевшие годы сильно сдал Матвей Панкратович, хотя по-прежнему держал хвост пистолетом. Поседела и высохла Екатерина Сергеевна, давно оставившая на помощницу заботу о доходном доме и переехавшая в медцентр. «Детский сад и начальную школу» учеников Владимира мадам Свешникова держала в ежовых рукавицах. Гнева Мамы Кати побаивался даже самый главный демон разрушения. Подросшее исчадие ада с именем и фамилией Павел Артемьев превращалось в нежного и пушистого зайчика от одного грозного взгляда женщины. Мальчик вырос, выросло и шило в мягкой точке молодого человека. Без сомнения Владимир был для мальчишки непререкаемым авторитетом, грозным наставником, а боялся он добрую, но суровую женщину, ни разу ни на кого не повысившую голос. Вот как так?

Оба убелённых сединами побратима Владимира: Макхал и Трофимыч, по-прежнему гусём и гагарочкой или челноками мотались из одной пограничной точки страны в другую, только в рейды не ходили. Консультанты с опытом востребованы всегда, да и собрать информацию с мест никогда не помешает. Ветераны не удивлялись просьбам кровного побратима «пошукать там, пошукать тут»: понимали, что «птичка» увязла давно и прочно, тем паче сами оказались не без греха, но эти откровения из жизни достойных членов общества и заслуженных ветеранов не относятся к нашему повествованию.

ПРОДА от 27 января.

НЕ БЕЧЕНО!

*****

Впервые за долгое время император мог позволить себе полноценный выходной. День абсолютного ничегонеделанья. День, когда тебя с утра не донимают докладами, рапортами и прочей, до колик в печени, надоевшей, но зело необходимой канцелярщиной, без которой невозможно управление курсом корабля, зовущемся Россией. Ничего, государство тысячу лет стояло и за один день в сторону не вильнёт, сбившись с курса. Есть кому проследить, пока капитан отдыхает.

Небо не рухнет, пока его держит на плечах атлант с фамилией Горин. В октябре Канцлер пойдёт на третий срок. Такого Шайр-Горса1 на переправе не меняют – упряжь Империи канцлер прёт, гребя всеми конечностями. Подвывает, конечно, и периодически грозится бросить неблагодарную работу к чертям собачим, но вновь закусывает удила и впрягается в телегу. Будучи «на берегу», Горин сразу поставил условие, что за силовой блок, кроме полиции и народных дружин, он не отвечает, оставляя камарилью в погонах и сапогах на свежую голову на самодержца. Сбили бюджет, выделили процент, а там трава не расти. Его дело – экономика и порядок в стране. А дело Горин знал туго, заставив правительство и министерства ходить по струнке. В кулуарах Константина Андреевича давно кликали вторым Стальным Канцлером и боялись до дрожи в коленях. Кто-то мог подумать, что Горин сечёт головы направо и налево, но нет, спрашивал он строго по делу, вынимая душу любому, кто не оправдал доверие и не справился с поставленной задачей несмотря на всю помощь и содействие. Тут уж извините – голова с плеч, никакие заступники не помогут. Даже хуже, заступники сами могли попрощаться с нагретыми креслами и должностями. Если сначала механизм госаппарата скрипел и сыпался, то потом шестерёнки, смазанные кровью не оправдавших доверие и заменённые на молодые и мотивированные детали, начал тикать подобно швейцарским часам. Больше всего Горин не терпел некомпетентность и некомпетентных руководителей, прощаясь с такими экземплярами без сожаления. Как-то незаметно, будто сами собой заработали проекты гигантских строек, простой люд потянулся в южноуральские и казахские степи, которые за десять лет заросли лесом и покрылись зеркалами озёр и сетью каналов повёрнутой вспять воды сибирских рек. Сильно помогли селекционеры и бабули-ведуньи из «Тринадцатого департамента». Сплав науки и заплесневелого колдовства дал поразительный результат. Саженцы из питомников, в которых работали специалисты по связям с потусторонним миром, росли в три раза быстрей обычных. Миллионы гектаров молодых лесов тому порукой. Само по себе развелось зверьё, зашелестели травами и молодой порослью полупустыни, зазеленело Приаралье, принявшее сотни тысяч, если не миллионы голов диких копытных и сотен хищников – клонированных учёными гепардов, леопардов и прочих клыкастых и рыкастых, которые прекрасно адаптировались к условиям быстро меняющейся степи и дали жизнеспособное потомство, причём не первое. Люди охотно переселялись на облагороженные земли с приятным климатом, который с резко континентального сдвинулся в сторону умеренного.

Некоторые могут покрутить пальцем у виска, добавляя присвист к недалёкому уму учёных, строителей и проектировщиков водных каналов, но дело в том, что никто в здравом уме не собирался строить гигантские водохранилища и затапливать половину Сибири. Да, водохранилища строили и глубочайшие резервуары клепали будто горячие пирожки, но вместо каналов во многих местах использовали трубопроводы высокого давления, благо на севере Новосибирской области запустили в работу первую очередь «энергетических плетей» – «дармовых» электростанций, работающих на эффекте термопары. Сказались-таки многомиллиардные вложения в развитие науки. Технологию термопар довели до ума, а уж природа России-матушки сама велела для общей пользы использовать горячую воду недр и стылую мерзлоту с вечно холодными полями тундры. Пятьдесят гигаватт мощностей первой очереди «Плети», треть из которых отдали под обеспечение перекачки воды, окупили себя за первый год, позволив снизить стоимость электроэнергии в стране до сущих копеек. Конечно, были недовольные подобным развитием событий, особенно в энергетических компаниях, которые лишились здоровенного куска прибыли, но с ними провели работу: кого-то успокоили, кого-то упокоили. Миллиарды полновесных рублей государственных и частных инвестиций взяли плату кровью…

Надо понимать, что деньги в циклопические стройки вкладывались не просто большие, а очень большие. «Кровь экономики» всегда привлекала различных паразитов и «кровопийц» и она же дала пищу промышленности с множеством отраслей и прикладной наукой. Сотни и тысячи учёных занимались проблемами солончаков и плодородием почв, не меньше работников опытовых станций курировали тысячи вертикальных теплиц, выстроенных в когда-то пустынных районах. Наука, подхлёстнутая поставленными задачами и щедрым финансированием, двигалась если не семимильными, то трёхмильными шагами. Сильно шагнуло вперед среднее и тяжёлое машиностроение… Новые высоты покорили государственные агитация и пропаганда. Сетевые ресурсы и телевидение были загружены рекламой и репортажами важности и перспективности строек. Новости о буднях строителей и героических свершениях молодёжи лились из каждого утюга и, надо сказать.

Да, подготовка к будущим испытаниям протекала не без потерь и не без неурядиц. Препоны ставили и свои, и забугорные «доброжелатели». Особенно старались последние. Их хлебом не корми, дай полить Россию нечистотами и устроить диверсию. Градус ненависти западных доброхотов сильно подскочил после того, как Империя начала сокращать покупки высокотехнологичной продукции западных компаний, наладив производство у себя. Зарубежные аналитики не первый год в докладах указывали на то, что Россия с каждым годом всё больше и больше замыкается на себя, постепенно отказываясь от экономических связей с «цивилизованным миром». Дикарей больше не интересуют бусы, они больше не согласны продавать ресурсы за блестяшки и побрякушки, а нацелились на глубокую переработку и выпуск всего необходимо на собственных заводах. Уж не к войне ли готовятся дикие русские? Варвары ледяных пустынь всегда с завистью глядели на земли запада. Не поэтому ли они пытаются строить рай на земле в бесплодных среднеазиатских пустынях? Царь окружил себя гадалками и во всём слушается настоящую ведьму. Княжна Вяземская давно оплела своей паутиной всю страну и строит козни кому ни попадя. Русские настолько покрылись мхом и чтят домострой, что отказались от передовой инклюзивности с развитием свободы личности с тридцатью тремя полами на выбор. А ещё они не верят в гегемонию доллара и фунта, а это непростительно!

Глядя в потолок спальни, император мысленно усмехнулся сравнению с капитаном судна и конём-тяжеловозом, который крепко держа штурвал копытами, прокладывает курс корабля вперёд. Только насколько это скольжение по волнам мировой политики среди океана интересов других игроков было поступательным и насколько вперёд прошла Империя, то скажут историки в своих скучных докладах с историческими летописями на цифровых носителях.

Позволив себе поваляться до семи утра, Император с превеликой неохотой покинул супружеское ложе и отправился на разминку. Насколько бы он не был загружен, разминка в парке с бегом по дорожкам оставались неизменным атрибутом жизни монарха в любой день и при любой погоде. На выходе из особняка отца нагнали дети. Сын и старшая дочь могли бы остаться в кроватях, тем более папа разрешил последний день летних каникул поспать подольше, но вбитый в подкорку режим и живой отеческий пример заставили их покинуть тёплые ложа и облачиться в спортивную одежду.

– После разминки поработаем на ринге? – перепрыгивая через три ступени, спросил Михаил.

– Поработаем, – кивнул император сыну. – Анют, а ты?

– Без меня, – отмахнулась дочь, – Мишка опять продует, а потом будет говорить, что поддавался.

– Ты?! – взвился в праведном гневе наследник престола.

Наградив старшего брата подзатыльником, Анна сорвалась с места.

– За дыханием следите! – взяв неспешный темп, крикнул император унёсшимся вперёд детям. Оглянувшись назад, он помахал рукой супруге, с чашечкой кофе в руках вышедшей на балкон.

Анна, если бы он двести процентов не был уверен, что её родила Маша, пробивным независимым характером походила на княжну Вяземскую. Лицо Анюты гармонично вписало в нежный девичий овал его нос с глазами и черты Марии, но стоит прикрыть глаза, как перед тобой предстаёт другая женщина, немало вложившая в воспитание девушки. Вообще, наставники, подобранные Натальей лично, много занимались с отпрысками императорской четы помимо школьной программы. Император качнул головой. После ранения Наталья лишилась возможности выносить и родить ребёнка, её семейная жизнь не сложилась, но верные люди докладывали о редких и до предела странных визитах главы всех имперских ведьм и ведунов в некий посёлок в Карелии, а потом в Севастопольское Нахимовское училище. Личным указом император засекретил информацию, безжалостно пустив под нож одного из агентов, в верности которого не было стопроцентной уверенности. Под грифом «совершенно секретно» хранились сведения о юном мичмане Даниле Крашенникове, его отце и матери, и каким боком к ним всем относится Наталья Вяземская. Суррогатное материнство никто не отменял, а тайну о своём сыне княжна хранила пуще иных государственных секретов... Даже от него…

Император свернул на боковую дорожку, упирающуюся в спортивную площадку под открытым небом. Сыну с дочкой ещё три круга наматывать, а ему можно спокойно размяться, Михаил в спарринге спуску не даст, но вместо того, чтобы перейти к упражнениям, император окунулся в думы о вчерашнем вечере, когда ему на глаза попались рисунки дочери. Ведя с дочкой разговор ни о чём, он перебирал акварели и карандашные наброски, пока не наткнулся на рисунки с Настей. На одном из рисунков Анна изобразила кузину у фонтана в парке.

– Красивый рисунок, – оценил император.

– А, этот? Помнишь, они к нам в прошлом году приезжали, – пояснила дочь.

На второй картине Настя позировала вместе с детьми: старший на что-то дулся, зато близнецы улыбались будто ясные солнышки. На третьем рисунке Настя была запечатлена в обнимку с мужем. Император хотел было вложить карандашные наброски обратно в папку, как из кипы бумаг выпал рисунок, на котором Огнёв был изображён в окружении множества незнакомых ему людей с десятками смутных теней за спиной. Славянский жрец или волхв с ритуальными серпом и ножом на поясе, воин в белой набедренной повязке с египетским хопешом в руке, старик-травник с укладкой под травы, восточный воин, похожий на араба, с бурнусом на голове и матерчатой полумаской на лице. Даже не воин – ассасин! Император вздрогнул. Он вспомнил взгляд Огнёва и выражение его глаз. Они точь-в-точь повторяли взгляды тех, кто окружал его на рисунке. Но поразило монарха не это: костры и горы убитых невозможно было скрыть за спинами «теней» с горящими глазами.

– Анют? – аккуратно отложив лист, император повернулся к дочери.

– Они всегда с ним и за ним. Как неотделимые тени, – серьёзно ответила дочь. – Другие их не видят, да и я вижу только тени, но, когда дядя Вова («Надо же – дядя! – мысленно хмыкнул император») показывал заговоры и рассказывал о защите от порч, он на минуту открылся. Немного, совсем чуть-чуть, но мне хватило.

Император внимательно следил за княжной Вяземской, прекрасно зная о подготовке ею достойного преемника (по её же словам и заверениям), тем паче от него она в данном случае ничего не скрывала, но только вчера он заглянул в бездну, в полной мере осознав, что за фигура или монстр скрывается в тени княжны – неукротимая стихия, способная стирать в порошок города. Боже, как хорошо, что у него хватило ума не портить отношения ни с Натальей, ни с её будущим сменщиком. С последним они даже перешли на «ты» в узком семейном кругу, правда собираться удавалось не часто, но и то хлеб.

Несколько лет назад император попросил Огнёва позаниматься со старшими детьми, на что «дядя Вова» охотно отозвался и со всем усердием взялся за Михаила и Анну, переевших в Н-ск на период школьных каникул, но довольно скоро наследник отсеялся.

– Ему просто неинтересно, – разочарованно пояснил Огнёв, – Михаилу не интересны основы наговоров, заговоров и камланий, а заставлять из-под палки я его не собираюсь. Ему бы шашку в руки и на коня, да на линию огня, тогда другое дело. Хотя, если вы отдадите его мне на полгода, и позволите применять древние ортодоксальные методы с поркой и стоянием на сухом горохе, я вобью в него науку. Задатки у него великолепные, а чутьё с интуицией просто выше всяких похвал, но насильно мил не будешь. Анна – другое дело, – криво усмехнулся Владимир. – Мне пояснять за усидчивость с интересом или не стоит?