Текст книги "Знахарь (СИ)"

Автор книги: Александр Сапегин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 42 страниц)

Глава 14. Русский дух, самурайский дух

Глава четырнадцатая

Русский дух, самурайский дух

Тридцатого апреля Владимира вызвали к губернатору. Делать нечего, пришлось брать ноги в руки и скакать в Харбин, дабы предстать пред грозными очами хозяина Желтороссии.

Константин Горин соответствовал фамилии. Настоящий человек-гора, с голосом, рождающимися в раскалённых глубинах мантии Земли. Бас Константина Андреевича конкурировал с грохотом туч, а широкие ладони с совковыми лопатами, но в остальном он нисколько не соответствовал образу тупого громилы. Умные глаза на тщательно выбритом интеллигентном лице, знание нескольких языков. Губернатор поддерживал себя в форме, прекрасно понимая, что стоит чуть себя запустить, как он моментально превратится в этакого увальня. Это аристократов спасают сонмы голубокровных предков за плечами, а выходцу из простого народа приходится руками и зубами выгрызать место под солнцем. Расплывшегося медведя конкуренты быстро выгонят из берлоги, тем более хабаровский генерал-губернатор давно мечтает протащить на «тёплое» место своего человека. Ему Горин как кость в горле. Как бы ни пыжились чиновники в Хабаровске и Владивостоке, Харбин крыл их по всем показателям: и по численности населения, и по промышленности с сельским хозяйством, и по прочим. Да что тут говорить… Нынешний экономический рывок неизменно связывают с Гориным, который десять лет возглавляет губернию, а ничто так не раздражает вышестоящее начальство, как чужие успехи на фоне собственных скромных достижений.

– Проходи, – прогудел губернатор, отрывая взгляд от монитора на рабочем столе. – Попрошу без расшаркиваний, давай по-простому, на «ты». Чай, кофе?

– Здравствуйте, Константин Андреевич, от чая не откажусь, – поприветствовал хозяина кабинета Владимир.

– Елена Васильевна, соорудите нам чайку, пожалуйста, – нажав клавишу селектора, отыгрывал простого мужика губернатор.

Впрочем, показная игра не оказывала на Владимира никакого впечатления и оба прекрасно знали об этом, просто иногда маска прирастает к лицу, а иногда хочется отбросить все ненужные или надоевшие формальности. Сейчас имел место второй случай. Горин прекрасно разбирался в людях и видел, что молодой целитель совсем не прост, недаром вокруг него будто мошкара вились барышни и господа из «Ведьминой конторы» и СИБ. А уж какие слухи ветрами заносит… Не зря он незримо привечал парня ранее. «Инвестиция» уже окупилась сторицей.

– Хороший у вас чай, – оценил напиток Владимир.

– Твоего наставника сбор, – одними уголками губ обозначил улыбку губернатор. – Покупаем по-тихому. Бодрит лучше кофе. Ладно, считай мы друг друга языками умаслили, я тебя по другой причине попросил приехать. Знаешь, что это?

Горин вывел изображение на большой настенный экран.

– График, – равнодушно пожал плечами Владимир, – а уж что это за график, вы мне, думаю, расскажете, хотя подозреваю, что вы продемонстрировали статистику роста заболеваемости в губернии.

– Она самая, – кивнул Горин. – Мною принято решение не ждать указаний из столицы, а действовать самостоятельно. Позавчера я подписал распоряжение о развёртывании полевых госпиталей за счёт бюджета губернии в связи с эпидемиологической обстановкой. С завтрашнего дня все службы переводятся на работу в режиме повышенной готовности.

– Я готов работать в Казаковке. Я так понимаю, что один из госпиталей вы планируете развернуть там по старой схеме?

– Да, – кивнул Горин, – хотя у меня имеется большое желание вытянуть тебя в Харбин, но здесь тебя элементарно заездят – это я тоже прекрасно понимаю, поэтому в данной ситуации предпочитаю исходить из того, что лучшее – враг хорошего.

– Константин Андреевич, вы могли просто попросить меня, вы же прекрасно знаете, что я не откажу в случае настоящей нужды.

– Знаю, мог, но мне важно твоё личное согласие, а не по телефону или по сети, тем более тебя могут в любой момент забрать на запад, когда люди начнут умирать пачками. Это сейчас тебя спровадили сюда в ссылку, а как жареный петух клюнет, быстро вспомнят. Барон Корф лично на полусогнутых прибежит, и в ножки бухнется, – с тщательно маскируемым презрением сказал Горин. – Подумай, посчитай, что лично тебе потребуется и бумагу ко мне на стол, я всё организую. Даже Луну с неба, если потребуется.

– Луна пусть остаётся там, где положено, а список я вам предоставлю…

*****

Горин не обманул. Заявку по списку Владимира укомплектовали в десятикратном размере, выбрав едва ли не в полном объёме склады заготконтор дикоросов в губернии. Удивиться подобному обороту Огнёв не успел, так события начали развиваться стремительно и ответ он получил в самом начале строительства временного госпиталя.

Оказывается, в отличие от большинства регионов и губерний Империи, угрозу повторения пандемии власти в Харбине воспринимали всерьёз и готовились загодя. Если больше года назад поле за Казаковкой словно шляпки грибов на грибной поляне покрывали островерхие своды армейских палаток в утеплённом северном исполнении, то нынче дорогу заполонили натуральные колонны строительной техники.

Ни свет, ни заря жителей посёлка разбудил низкий гул двигателей тяжеловозов-трейлеров. Десятки машин с экскаваторами, бульдозерами, кранами и готовыми контейнерами из сэндвич-панелей. Одна за другой машины, чадя дизелями, проскакивали по центральной улице и замирали на отсыпанной площадке на краю поля, где инженеры и рабочие уже приступили к разметке корпусов будущего госпиталя, а буровые машины бурили скважины под водоснабжение. Несколько единиц техники ровняли площадку под модульную подстанцию в пятидесяти метрах от высоковольтной линии электропередач, рядом с которой рабочие вколачивали в землю трубы и арматуру под контур заземления.

Работа спорилась, за неделю на глазах изумлённых казаковцев с нуля до голубей на крышах выросло несколько двухэтажных корпусов на три сотни койко-мест госпиталя со всей инфраструктурой и комфортабельным общежитием для медперсонала. Все дороги и тропинки между быстровозводимыми зданиями, вместе с парковочными площадками выложили сцепленными между собой толстыми перфорированными пластрезиновыми плитами. За ту же неделю на станции отремонтировали дорогу и возвели высокий перрон, позволяющий выполнять погрузку и выгрузку больных прямиком из карет и на кареты скорой помощи. Да, масштаб и темпы строительства впечатляли. Горин явно на мелочи не разменивался и несколько, мягко говоря, недоговорил при первой очной встрече с Владимиром.

– Константин Андреевич, – подстроив так, что губернатор, приехавший на приёмку готового объекта, не сумел отказаться от приглашения в гости на чашку чая, Владимир припёр того к стенке, – временный госпиталь, говорите? Ну-ну! Какую сказку вы мне сегодня поведаете на ночь?

– Нечего рассказывать, – принимая из рук Джу кружку с целебным отваром, вздохнул Горин. – Госпиталь, как ты сам, наверное, догадался, конечно, временный, но базовый.

– Да уж догадался, потянул за связи в Харбине.

– Вы должны меня понять, Владимир, я внимательно изучил статистику прошлой пандемии и просто не имею права сбрасывать со счетов ваш фактор и ваши навыки целителя. Можно я скажу прямо, по-простому? – дождавшись кивка, Горин продолжил:

– Мне плевать на отсутствие у тебя медицинского образования, да Геннадию Петровичу, главному санитарному врачу, откровенно говоря, тоже. Извини, он бы меня без соли и перца сожрал, если бы я отпустил тебя в «свободное плавание», а мне мои тапки дороги – подарок дочки, как-никак, ведь он и тапки бы слопал, изверг. Один китайский лидер говорил, что без разницы, какого цвета кошка, главное, чтобы она ловила мышей. Ты же не просто мышей ловишь, а крысиных королей давишь. Врачей и медперсонал в целом, как ты сам убедился, мы укомплектовали по полному штату и волонтёров привлечём с запасом. Без дела им сидеть не придётся. Заодно и за тобой присмотрят, да придержат, чтобы ты до полусмерти не урабатывался. Об истощении и обмороке я тоже прочитал.

– И на том спасибо, – вяло проблеял Владимир. Почему ему вечно достаётся это гуано? – Впрочем, Константин Андреевич, поделитесь секретом, почему вы готовились к пандемии, а половина страны до сих пор в небе витает.

– Тебе честно? – полушутливые искорки в глазах губернатора сменились холодной серьёзностью.

– Ложь я почувствую, – ответил Владимир, взглядом указав Джу на дверь. Обиженно наморщив носик, девушка вышла из гостиной.

– Канцлер и его реформа. Так талантливо сломать работающий государственный механизм не каждому по плечу, благо до армии и силового блока он добраться не успел, хотя и там подгадил. И ведь всё красиво и обоснованно обставлено было.

Допив отвар в полной тишине, губернатор поставил опустевшую кружку на поднос.

– У меня, слава Богу, своя голова на плечах и я, о чудо, иногда ею думаю, а не только пищу вкладываю.

– Поэтому втихую саботировали налоговую и финансовые реформы и насколько это возможно оставили в губернии деньги, на которые формировали госпитали и вкладывали в другую инфраструктуру, – кивнул Владимир. – Знаете, я вас нисколько не осуждаю, Константин Андреевич. А вы не боитесь откровенничать со мною?

– Не боюсь, – Горин потёр гладко выбритый подбородок. – Я тешу себя надеждой, что неплохо разбираюсь в людях. Знаешь, тяжело держать всё в себе. Иногда хочется выговориться, а не перед кем. С тобой же я уверен, что мои слова на сторону не уйдут. Да и тайн особых я не открываю. Ничего такого, чего бы ты сам не знал или не догадывался. Недаром на тебя, Владимир, сама Ведьма глаз положила. Вот, выговорился. Спасибо, Владимир Сергеевич, за чаёк, поеду дальше делами заниматься. Работа, понимаешь, сама себя не сделает. Да, чтобы всё было честно и по справедливости, тебя и твоих учеников поставят на довольствие. С оплатой не обижу, благое дело делаете.

Проводив губернатора, Владимир вернулся в дом. Желтороссии сказочно повезло, что у её штурвала стоит Горин – личность, болеющая и всеми силами радеющая за родной край. Единицы управленцев в Империи могут настроить управленческий механизм подобно швейцарским часам. Горин мог. В Харбине шестерёнки государственного управления вращались и тикали без задержек и проволочек. Силовой блок, кроме муниципальной полиции, подчинялся центру, а остальное Константин Андреевич держал в ежовых рукавицах, щедро награждая отличившихся и жестоко карая провинившихся. Нельзя сказать, что на губернатора молились, но поддержка в народе у него была о-го-го! Жители на полном серьёзе опасались, что Горина заберут в столицу и на его место посадят какого-нибудь прохиндея.

Про канцлера Огнёв решил не думать и не забивать голову государственными проблемами – без него разберутся. Уже разобрались! Ему со своими наболевшими траблами бы распырхаться. Со дня на день повалится поток пациентов и ни до чего иного ему не будет дела – плавали, знаем! Эх, с Настей бы повидаться. Боже, как же он соскучился… Редкие видеосвидания уже измотали душу. Несмотря на переполох, царящий в столице и в высшем обществе после убийства канцлера и волны арестов, прокатившихся по рядам чиновничьей братии, отец и матушка не сводили глаз с уросящей дочери, под предлогом обеспечения безопасности любимого дитя, приставив к ней пару «дуэний», следящих за любым её шагом в университете и за его пределами, поэтому каждый сеанс видеосвязи становился чуть ли не секретной операцией фронтового масштаба. Если бы не Вика, и с этими крохами редких лобызаний через экран пришлось бы распрощаться. Одно время Огнёв хотел сдаться под напором искушения как-нибудь проклясть или сглазить предков Анастасии, так они его достали, но хорошенько подумав, отказался от перспективной затеи. Свою женщину он обязан отвоевать другим методом. Непозволительно с будущей роднёй разбираться как с Васильчиковыми.

На следующий день, как он предполагал ранее, лишние мысли покинули голову Владимира и весь мир сузился до госпиталя и медпункта заставы. Пациенты пошли резко и каждый день их поток только увеличивался. Вскоре госпиталь заработал на полную мощность.

К июню от Огнёва осталась глазастая тень со впалыми небритыми щеками. Ученики и ученицы тоже не блистали статями, но он вовремя придерживал их энтузиазм и пресекал любую самодеятельность на ниве исцеления страждущих. Самого Владимира жёстко контролировал главный врач госпиталя, заставляя кушать и отдыхать по часам, для чего приставил к нему в услужение несколько медсестёр и пару медбратьев. Прямо медицинский барин получился. Варят-парят отдельно, обстирывают, чуть ли не в бане парят, медбратья водителями трудятся и буйных пациентов успокаивают. Как ни крути, никуда от последних не деться. Слава о целителе разлетелась далеко за пределы губернии и в Казаковку, несмотря на строгие карантинные меры, пробирались всеми правдами и неправдами, и везли детей. Получался нескончаемый, выматывающий душу и нервы круговорот. Пациенты в госпитале, больные ДЦП и другими недугами дети, родители с горящими от надежды и отчаяния глазами, и всем им что-нибудь от Владимира и его учеников надо. Благодарности, проклятья – замкнутый круг!

Когда эпидемия и кошмар наяву достигли своего апогея, а Владимир вообще перестал видеть то, что творится вокруг и по сторонам кроме госпиталя и пациентов, его дом посетила гостья.

– У нас кто-то был? – унюхав аромат дорогих французских духов, разуваясь в прихожей, спросил Владимир сестру, вышедшую встречать брата, вернувшегося с работы. – Знакомый парфюм.

– Пять минут назад пришла, буквально перед тобой. Она в гостиной, – стрельнув взглядом в сторону ажурной двустворчатой двери, ответила Вика.

– Понятно. Вспомнили, значит, и года не прошло, – вбив ноги в домашние тапочки, скривился Владимир. – Викусь, Джу, не в службу, а в дружбу соорудите чего-нибудь бодрящего. Чувствую я… мда, много чего чувствую…

Не откладывая дело в долгий ящик, он направился в гостиную, в которой обнаружил гостью, с комфортом устроившуюся в мягком кресле.

– Здравствуйте, Владимир! – первой поздоровалась женщина, обозначив уважительный кивок головой.

– Здравствуйте, Ваше сиятельство!

– Зачем же так, Владимир? А как же Наставница или Наталья Андреевна?

– Слово «Наставница», Ваше сиятельство, кое-что подразумевает под собой, какую-то базу или фундамент. Ответьте мне, как давно в отношениях между нами не осталось даже фундамента?

Стальной занавес очерченной границы наглухо отделил хозяина и гостью, которой оказалось нечего сказать в ответ. Вяземская отвела взгляд. В полной тишине кивнув самому себе, Владимир прошёл к небольшому сервировочному столику:

– Чай, кофе или таёжный сбор? – спросил он, обернувшись к княжне.

– Кофе, если можно, – разомкнула уста Вяземская.

– Как скажете, Ваше сиятельство, хотя я бы рекомендовал сбор: по-настоящему бодрит, тонизирует, поднимает работоспособность и не лупит с ноги кофеином по центральной нервной системе, – спокойно произнёс Владимир, пожав плечами. – Гляжу, Ваше сиятельство, жизнь тоже неласкова обошлась с вами, не стоит усугублять последствия столкновения с действительностью с помощью кофе.

– Что ж, последую вашему совету, Владимир, – царственно кивнула княжна под звук открывающейся двери в гостиную.

В помещение лебёдушками вплыли Вика и Джу, держащие в руках подносы с чайничком, исходящим дразнящими нос терпкими травяными ароматами, в которых угадывались лесная земляника, смородина, мелисса с кучей незнакомых трав и вазочки с мёдом, печеньем и конфетами. Расставив всё на сервировочном столике, девушки также молча выплыли обратно. Княжна скупо улыбнулась:

– Вышколили вы девчонок, Владимир.

– Только доброе слово и ласка, Ваше сиятельство, – оценивающе втянув носом травяной аромат, Владимир разлил напиток по чашкам и подкатил столик к креслам. – Угощайтесь.

На несколько минут разговор утих сам собою. Княжна, отдавая дань напитку, не спешила переходить к сути, Огнёв, смакуя сбор мелкими глоточками, также не торопил события. Так или иначе, гостья в любом случае поведает о причинах, заставивших её покинуть московские пенаты и прилететь в дальневосточные палестины. К тому же он не испытывал интереса ни к одному возможному предложению, готовому прозвучать под сводами его дома. Хватит, наелся.

– Вы, Владимир, – княжна, наконец, выбрала удобный, по её мнению, момент, – наверное гадаете, какого чёрта меня к вам принесло?

– Нет, Ваше сиятельство, – чувствуя, как отпускает усталость, Огнёв блаженно вытянул ноги и долил себе напитка, – абсолютно не гадаю. Вы сами приехали, вам и карты в руки.

– Что, нисколько не интересно? – провокационно заломила бровь Вяземская.

– Нисколько, – не поддался на мелкую провокацию Владимир. – У меня вон, за тремя заборами и пятью плетнями куча корпусов. Как вы думаете, много ли интереса остаётся, чтобы смотреть по сторонам и строить какие-либо догадки? Да пропади они пропадом. Предлагаю вам, Ваше сиятельство, поработать со мной с неделю, посмотрим, как изменится ваша оценка ценностей и мировоззрение. Гляну я на вас, как вы станете догадки с гипотезами в унитаз спускать.

– Поэтому вы не пускаете Викторию в госпиталь? – проявила осведомлённость княжна.

– Поэтому, – не стал спорить Огнёв, – Вика ещё успеет очерстветь и стать циником. В роли администратора от неё гораздо больше пользы. Она сама и администрация госпиталя это прекрасно понимают. А лишний раз смотреть на умирающих от вируса людей и человеческие страдания ей ни к чему.

– А Джу и ваши ученики? – подалась вперёд Вяземская.

– А им, как бы парадоксально не звучало, это, наоборот, помогает разбить розовые очки, через которые они раньше смотрели на мир, и трезво оценивать выбранный путь. Не свернут, значит не зря я в них вкладываю знания и душу. Свернут – освободят время для других. Стал быть не их стезя. Я никого насильно не держу. Вы прекрасно сами знаете, целители в первую очередь исцеляют не тело, а душу и лечат не болезнь, а человека. Впрочем, к тем, кого следовало удавить пуповиной в утробе матери, я их стараюсь не подпускать. Успеют ещё.

– А как же ваши «иные» призвания? – княжна интонацией выделила слово «иные».

– Можете не переживать, среди моих учеников нет тех, кому я бы смог передать «иные», г-хм, знания, – ответно поиграл интонацией Владимир и многообещающе ухмыльнулся.

На мгновение опустив очи долу, княжна верно истолковала ухмылку. Никто, никогда не узнает о передаче сакральных знаний и передавались ли они, вообще, кому-либо.

– Не интересно, – продолжал добивать Огнёв.

– О чём вы, Владимир? – сделала непонимающие глаза княжна.

– О не озвученном предложении взять в особые ученики кого-нибудь из ваших протеже. Не интересно, – пальцами левой руки обозначив кавычки над словом «особые», звякнул чайной ложкой Владимир, поставив опустевшую чашку на сервировочный столик. – Ваше сиятельство, пусть это прозвучит грубо, но я напомню вам, что именно по вашей инициативе взаимоотношения между нами были переведены в деловую плоскость и вы же решили свернуть сотрудничество, наплевав на договорённости. О долгах как бы не принято говорить, но я позволю себе озвучить, что они не списаны, продолжая копиться. Не сводится у нас дебет и кредит, Ваше сиятельство, уж простите за прямолинейность и не дипломатичность. Я не исповедую библейское: «всякому, просящему у тебя, давай, и от взявшего твоё не требуй назад». Так ведь и без трусов остаться можно.

– «Нечестивый берёт в займы и не отдаёт», – подхватила княжна, блеснув знанием Библии.

– Ещё я крайне настороженно отношусь к высказыванию, что следует открыть руку и дать взаймы, смотря по нужде. Уж больно аппетиты у спецслужб ненасытные и нужды безграничные, да к долгам своим они относятся безответственно. Знаете, мне ближе сура «Ал-Бакара» аят двести восемьдесят второй с призывом писца и свидетелей, но и тогда возникает вопрос о сунна, ваджиб, макрух и хараме. Как определить, желательно, обязательно или не обязательно давать в долг, а может быть даже запретно? – перешёл на Коран Огнёв. – Важиб был зимой, когда вопрос шёл о смерти и жизни Империи. Я вам, Ваша светлость, безвозмездно, за простое человеческое спасибо передал десятки нитей с именами и фамилиями, ничего не требуя взамен, но даже спасибо не дождался, а теперь вы намекнули на харам. Не слишком ли?

– «Остерегайтесь долга. Долг – это причина для печали и горя по ночам и унижения в дневное время», – процитировала княжна, показав, что священное Писание мусульман также не прошло мимо неё. – Я поняла вас, Владимир.

– Тем не менее у вас осталось, что сказать, я вас внимательно слушаю, Ваше сиятельство.

– Я хотела вас попросить оставить в покое барона Корфа.

– Вы? – Владимир в точности повторил мимический жест княжны с заламываем брови.

– Его Величество крайне негативно отнёсся к шельмованию губернатора Н-ской губернии в социальных сетях, – поморщилась Вяземская. – Барон сейчас находится в очень непростом и крайне неустойчивом положении. Поймите, сейчас Империи совершенно не нужны новые потрясения и смена губернатора, – даже не приоткрыла, а целиком подняла завесу княжна. – Отдаю вам должное, Владимир, вы мастерски выдержали паузу и отменно провели кампанию в сети по дискредитации барона. Прошу вас, остановитесь. Не наживайте себе лишних врагов.

– Понятно, Его Величество переживает о собственном ставленнике, а учитывая второй виток пандемии и перестановки в правительстве и во властных структурах ему просто необходимы верные люди с незапятнанной репутацией, а та у барона ныне подмочена. Какой из этого следует вывод, а вывод простой – убрать точку напряжённости в лице одного обиженного гражданина, но пандемия и губернатор Желтороссии Горин спутали все карты. Скажите, Ваше сиятельство, барона вы также просили прекратить шельмовать меня на страницах газет и на сетевых ресурсах или это другое? Только честно.

– Просила, – ответила княжна и Владимир не почувствовал лжи в её ответе.

– Спасибо, – совершенно искренне прошептал Огнёв на выдохе, но тут же злобно блеснул глазами. – Жаль барон остался глух к вашим мольбам. Конечно, имея за спиной поддержку в лице монарха, можно плевать на глав всяких разных спецслужб. Что ж, я готов пойти на компромисс. Учитывая, что не я начал, барон первым зарывает топор войны, приносит извинения и восстанавливает меня в университете, а то, знаете ли, птичка на хвосте принесла информацию, что новый ректор подготовил списки на отчисление. С чьей подачи догадаетесь или подсказать? Прощать кого-либо просто так даже по настоятельной просьбе монарха я не намерен. Вылечу я, Корф тоже полетит вверх тормашками. Разного мелкого компромата у меня ещё достаточно – добрые люди поделились, а вода, как известно, камень точит.

– С огнём играете, Владимир!

– Не играю, я с ним борюсь. Или мне следовало применить «иные» таланты исходя из постулата о связи отсутствия проблем с отсутствием людей, создающих эти самые проблемы? Нет? Я так и думал. Надеюсь, этот вопрос мы утрясли. Предлагаю к нему больше не возвращаться до вашего сообщения о раскуренной «трубке мира». Что-то ещё, Ваше сиятельство?

– Да, Владимир, есть ещё, оно же во-вторых. Есть и в-третьих.

– По порядку, пожалуйста.

– Её Величество надеется на ваше возвращение в Н-ск, – будничным тоном произнесла княжна. – Мария Александровна даже готова безвозмездно выделить личное имение в Подмосковье под ваши нужды, если вы вдруг решите перебраться в Москву. Также по её просьбе я передаю вам информацию, что полковник Ионесян и генерал-майор Свирьин больше не имеют никакого отношения к СИБ и прочим силовым ведомствам, в частности. Не знаю, что конкретно имела в виду Мария Александровна, но в личном разговоре она намекнула, что вы поймёте. Не знаю, в какие игры вы играете, к своему стыду, я упустила из виду этот процесс, но будьте осторожны, Владимир. То, что Её Величество «нажала на кнопки» и добилась увольнения озвученных господ с действительной службы могут связать с вами, если вы не сумеете сдержать язык за зубами.

– Вот как?! – от удивления не сдержал эмоций Огнёв. – Очень хорошая новость. Для того, чтобы не оставалось неясности, я вам чуть позже продемонстрирую одну интересную запись. Про язык за зубами не спрашиваю. Что ж, я очень внимательно отнесусь к пожеланиям Её Величества, но пока о каком-либо переезде рано говорить, даже заикаться не стоит. Госпиталь я не брошу, а дальше время всё расставит по своим местам или Мария Александровна передумает. Готов выслушать третий пул новостей.

– Он не очень приятный. Я бы выразилась грубее…

– …но воспитание не позволяет…

– Прошу не перебивать и отнестись со всей возможной серьёзностью. По внешним агентурным каналам нам поступила информация о готовящемся на вас покушении.

– Дайте догадаюсь – японцы? «Протекло» где-то в разведке?

– Да, вы правильно догадались. «Непримиримые» назначили вас одной из целей. К сожалению, мы не знаем, где и когда они планируют нанести удар.

– Упорные твари, – сплюнул Владимир. – Так-так, наблюдатели и подтянутые санитары в госпитале и новые соседи, заселившиеся в дом напротив…

– Это ваше прикрытие, призванное обеспечить безопасность вас и ваших родственников с учениками пока вы находитесь в Казаковке.

– Вечер перестаёт быть томным. Придётся принимать меры. Так, это стоит утрясти в голове, благодарю за предупреждение.

– И на закуску…

– Как, ещё не всё?

– Не всё, – плотоядно показала жемчужные зубки княжна. – Не далее, чем пять дней назад мои люди посредством подброса пикантного компромата расстроили переговоры о помолвке между родителями небезызвестной вам барышни и князьями Кропоткиными. Кандидатура Алексея Кропоткина вычеркнута из списка возможных женихов, но в Бархатной книге ещё много фамилий, да и просто князей хватает. Ну как, моя кредиторская задолженность уменьшилась?

– Уменьшилась, – процедил Владимир, прекрасно понимая, что укол Вяземской достиг цели. Сидя «здесь», он имеет немалые шансы упустить счастье «там». – От прикрытия отказываться я не собираюсь, не маленький, понимаю, что к чему. Только мне во избежание непонимания и для взаимной координации необходимо наладить взаимодействие со страшим в группе или со старшими, если групп несколько.

– Замечательно, что вы не стали артачиться. Я пришлю майора Черницына, – кивнула княжна, вставая…

*****

– Дядя Володя! – тяжело дыша, в кабинет влетел красный, будто после парилки, Сашка. – Там… Там…

Полусогнувшись от нехватки воздуха в лёгких, мальчишка махнул рукой за спину:

– Они там, там соседей убили…

–Что?! – забыв о пациентке, Огнёв, оттолкнув руками кушетку, на полметра подскочил над стулом, который занимал буквально пару секунд назад. – Кто?

– Я там, за малиной по землянику пошёл, а они… – прислонился к стене Сашка. Мальчишка был знатным любителем сладкого, кто бы сомневался, что он упустит возможность полакомиться духовитой и сладкой земляникой, которой поросли склоны овражика за домом, снимаемым командой прикрытия. Из-за густого малинника, служившего своеобразным забором и преградой для любителей ароматной лесной ягоды, овраг был мало посещаем взрослыми, чем с успехом пользовались дети и подростки. По правде говоря, Санька не только собственное брюхо набивал, каждую вторую ягодку он складывал в подвешенный к поясу туесок, который относил домой к матери. – К ним, я это… – сглотнув, мальчишка более осмысленно продолжил:

– К ним в калитку девки какие-то постучали, я их не рассматривал, голоса только из-за ворот доносились, а в овраге не больно-то слышно, и Марат, ну, тот рыжий со шрамом на подбородке подошёл к воротам. Я не понял, что случилось, из-за малины плохо видно было, но он вдруг схватился за живот и пополам сложился, а девки ловко так через воротину перемахнули, как кузнечики прям – бац, и они уже тут, и в дом что-то вроде дымовых шашек зашвырнули, только дымило не сильно, со стороны, если не присматриваться, то и не видно. Я залёг, чтобы меня не увидели, а девки пистолеты вытащили и двоих мужиков, что вот так из дома выскочили, – высунув язык и хрипя, Сашка изобразил, как выскакивали из дома задыхающиеся от отравы бойцы, – как рябчиков перещёлкали. Наглухо, там дырок, как дуршлагах наделали и Марата в голову добили. Одна потом в дом заскочила, а две и ещё такой чернявый парень, на китайца похожий, он, оказывается за воротиной остался и я его, пока он в калитку не заглянул, не видел, пошли к твоему дому, а я ползком из оврага выбрался и к тебе побежал.

Тут Сашку оставили силы и покинуло самообладание, он и так долго держался, а тут стержень выпал с последним произнесённым словом. Мальчишка по стеночке опустился на пол и принялся тихо всхлипывать. Только в тот момент застигнутый врасплох и шокированный новостями Владимир обратил внимание, что малолетнего вестника колотит мелкой дрожью и он, того гляди, грохнется в обморок от стресса, конской дозы адреналина и перенесённых переживаний, но успокаивать парня времени у него не было.

– Твари! – догадавшись, что по его душу пожаловали японские киллеры, выплюнул Огнёв, цепляя на ухо гарнитуру портативной тактической рации, оставленной майором Черницыным для экстренной связи:

– Мрак – это Пламя, ответь! – нажав тангенту, назвал позывной Владимир.

– Мрак канул во тьму, его душу пожрали демоны, – окропляя мир высокопарным пафосом, незнакомым мужским голосом с едва уловимым акцентом, цепляющимся за букву «л» в слове «канул», раздалось в ухе. – Приходи один. Ты знаешь куда, иначе твоя сестра умрёт.

Команду прикрытия, кроме находящихся в госпитале, можно было списывать в утиль. Огнёв похолодел, Вика и Джу полчаса назад пошли домой обедать. Чёрт! Несмотря на предупреждение и предпринятые меры безопасности, японцы подловили группу «секьюрити» буквально со спущенными штанами, до смерти насовав по самые помидоры.

В кабинете стало тихо: перестал всхлипывать Сашка, боялась лишний раз вздохнуть пациентка на кушетке, прикусившая пальцы рук, перестали долетать звуки с улицы, разбиваясь о невидимую преграду за окном, сами собой заглохли звуки госпиталя, живущего своей жизнью. В помещении ощутимо похолодало. Громом с небес для ушей присутствующих стал звук удара об пол выпавшей из рук Владимира тактической рации.

– Сашка, хватит ныть, поднимай охрану госпиталя и звони Трофимычу на заставу. Быстро!

Будто ядовитую гадину отбросив в сторону вынутую из уха гарнитуру, Огнёв одним слитным движением перемахнул через подоконник настежь открытого окна. И ничего, что этаж второй, видимо высота не являлась для него непреодолимым препятствием.

В доме было пусто, если не считать Джу, что поломанной куклой лежала в гостиной в луже собственной крови, при этом, на радость хозяина, девушка ещё была жива и в сознании, но не могла говорить и шевелиться.