Текст книги "Бледное солнце Сиверии"

Автор книги: Александр Меньшов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 45 страниц)

Гибберлинги, словно прочитали мои мысли. Они уставились своими блестящими глазками мне в лицо, словно вопрошая о возможной опасности.

– Пустое, – бросил я в ответ. – Идём дальше.

– Надо быть осторожнее, – проговорила старшая сестра. – Неспроста тут орки сидят… Ох, неспроста.

– Да, – соглашалась вторая. – Не похоже, что просто замёрзли…

Через час погода начала портиться. Мы поднялись по крутому склону и остановились на ночлег у небольшой группы округлых валунов.

Люди действовали на автомате: разбили походные шатры, поели, легли спать. Я снова распределил ратников по часам их дежурств, и прилёг отдохнуть.

Но сон не шёл, хотя за эти дни организм выложился полностью. И на чём только держусь? Неужто только на упрямстве?

Снаружи поднялся ветер. Я несколько минут ещё ворочался, а потом решительно вылез наружу.

– Что-то случилось? – спросил меня один из дежуривших острожников.

– Вот что, – бросил я в ответ, – иди-ка спать.

– А как же…

– Я вместо тебя посижу. Мне что-то не хочется.

Ратника уговаривать не пришлось. Он живо запрыгнул в один из шатров, а я присел у валуна, вглядываясь в ночную мглу.

Да, недобрые тут места. Верно кто-то подметил. Хоть тундра и не пугала меня, как тот «каменный мешок» у Костяной равнины, или ущелье у Гиблых Скал, однако и тут было какое-то «зло».

Удивительно, но в Сарнауте, и в этом я уже не раз убедился, полно «нехороших» мест. Такое ощущение, что они, будто притягивают к себе живые души, чтобы уничтожить… поглотить… А мы, как ночные мотыльки, тянемся к ним, хотя и знаем, что этого делать нельзя… Никак нельзя…

На склонах Багульниковой Пустоши было морозней, чем в Тихом доле. В этом гибберлинги были правы. Да и взять портящуюся погоду… Главное теперь, чтобы до побережья добрались и не околели, как те охотники.

Темнота вокруг действовала на мозг усыпляюще. Я вдруг обнаружил, что мысли стали всё чаще замирать и ещё чаще повторятся.

Нет, так не годится. Надо размяться немного. Походить туда-сюда… Сам вызвался подежурить и теперь бы не опозориться, не заснуть.

В ветреной тьме вдруг стали проглядываться звёзды. И мне снова подумалось: «А ведь Бернар был прав. Где же эти звёзды находятся? Неужто в Астрале?.. И ещё: почему на разных аллодах разный характер погоды? В Светолесье, к примеру, зимы мягче. Почему в Сиверии не так? Или на Ингосе?..»

Звёзды тихо мерцали, колышась в странном танце…

Стоп! – я махнул головой, стряхивая сонную муть. – Что за ерунда? Почему звезды двигаются?

Ко мне подошёл встревоженный ратник, один из стражников.

– Вы тоже это видите? – запыхавшись, спросил он.

Даже сейчас я отметил явную бледность лица прибежавшего человека. Его расширенные от ужаса глаза не мигая, уставились на завораживающую пляску огоньков-звездочек.

– О, Святой Капр, спаси и сохрани… спаси и сохрани…

Руки ратника поползли под одежду. Он искал оберег-защитник. Здесь в Сиверии каждый третий почитал Капра-хранителя и носил талисман, сделанный из меди (именно из неё, поскольку по народному поверью сей маг жил в медной пещере). Это была схороненная в мешочке из красного бархата полукруглая пластина, на которой был вычеканен образ святого великомученика.

– Спокойно, – я придал голосу уверенности и выступил вперёд.

– Стойте… стойте, – стражник испугано схватил меня за плечо, причём со стороны больной руки.

– Твою… больно же!

– Извините… извините… Не ходите туда! – испугано бормотал человек. – Это… это…

– Что это? – зло бросил я. – Всего лишь блуждающие огоньки…

– Нет-нет, это проклятые Искры, которые застряли меж мирами! Они заманивают живых… губят их… О, Святой Тенсес! Они движутся к нам!

Огоньки действительно стали ближе.

– Бежим! – взвизгнул ратник.

– Стоять! Это всего лишь Искры, которые притягивают к себе астральную пыль и потому светятся в ночи. В них нет ничего страшного…

– Нет… вы не понимаете… Это предвестники смерти! Нам конец! Всем конец!

Ратник шмыгнул в шатёр. Через несколько секунд там послышалась какая-то возня и чьи-то приглушённые голоса.

– Вот дуралей! – сплюнул я.

Огоньки плясали, то приближаясь, то вновь удаляясь. Я примерно вычислил их месторасположение и неспешно направился в ту сторону.

Страха не было. Мне не впервой сталкиваться с подобным явлением. Не думаю, что от проклятых Искр исходит какая-то опасность. А вот то место, вокруг которого они кружатся, может быть весьма… интересным.

Идти пришлось прилично. Я даже чуть взмок… Хотя, это скорее от волнения.

Огоньки закружились быстрее. Я заворожено глядел на их па. Ветер чуть поутих, в воздухе повисла странная тишина…

Нога провалилась в скрытый сугроб и я, матерясь, рухнул на снег.

Несколько секунд понадобилось, чтобы выбраться из завала. Вроде посветлело над головой.

И только это подумал, только приподнял глаза к небу, как увидел всего в трёх-четырёх саженях над собой несколько десятков огоньков, которые плавно скользили то вверх, то вниз, третьи кружились вокруг меня. Эти нежно-голубые создания были странного неприятно холодного оттенка. Они ярко освещали мир вокруг себя, да так, что можно было преспокойно шить…

Такого интенсивного свечения я ещё не встречал. На острове Безымянного подобные же проклятые Искорки были тусклыми, на вид невзрачными.

Я стал выгребаться из сугроба, и рука вдруг нащупала что-то твёрдое. Едва раскидал в стороны снег, как моим глазам открылось следующее: внизу на твердой промёрзшей земле, на поросли багульника, лежали три человеческие фигуры.

Правда, они были какими-то странными… Даже не знаю, как объяснить. Вроде и люди, а вроде и… В них было что-то не так.

Я продолжил раскидывать снег, поглядывая на танцы огоньков. С каждым секундой мне становилось всё понятнее и понятнее: это были люди племени Зэм.

– Что там? – послышался чей-то голос.

Я поднялся и обернулся: шагах в тридцати стояли гибберлинги. Они настороженно глядели на выкрутасы блуждающих огоньков, не решаясь подойти ближе.

– Восставшие, – ответил Стрелкам. – Правда, странные какие-то…

Гибберлинги всё же рискнули сделать несколько шагов и заглянуть в получившуюся яму.

– Чего тут странного? Ты, видно, никогда с ними не сталкивался. У племени Зэм некоторые части тела заменены на магические штучки… Как они там?

– Ме-ха-низ-мы, – по слогам проговорил младший братец.

– Верно… Да, Нихаз с ними! Чего в костях копаться? – отмахнулись сёстры.

Я остановился, и уже было подумал, чего действительно тут ищу, как в глаза бросилась одна вещь.

– Дневник? – спросил сам у себя. Нечто подобное было и у эльфов.

Я с трудом выдернул из железной ладони кожаную книжицу и раскрыл её. Писанина такая, что и не разобрать.

В последнее время, что интересно, мне на бумаги всякие везёт. Правда, толку от этого мало.

Я снова наклонился и нашёл у второго Восставшего предмет, напоминающий витой металлический рог.

Что за хреновина? – подумалось тогда мне.

– Мы думали, ты сокровища, какие, нашёл! – усмехнулись гибберлинги. – Так рылся… так рылся… Ха-ха-ха! Пойдём отсюда. Эти огоньки до добра не доведут… Как бы с ума не сойти с ними.

Я прихватил дневник, рог и выкарабкался наверх.

– Странные огоньки, – сказал младший брат, глядя в небо. Искорки поднялись выше, отчего стало несколько темнее. – Такие яркие… Говорят, что проклятые Искры притягивают к себе астральную пыль, и от того их можно увидеть в ночи. А эти так светятся…

– Думаешь, нагрешили много? – заметила одна из сестёр.

Мы отошли шагов на сто к лагерю и остановились вновь оглядеться.

– Вишь, как вьются. Словно бабочки над цветком, – и только Стрелки об этом сказали, как искры мигом умчались на север.

Минута и они совсем пропали с глаз.

– То орки, то вот Восставшие… Колдовство, ей-ей, колдовство! – заметила старшая сестра.

У лагеря нас ждали испуганные ратники. Они высыпали из шатров и тихо переговариваясь, глядели на приближающиеся к ним фигуры.

– Что там было? – чуть осмелев, спросил Мирон Снегов.

– Ничего особого, – бросили Стрелки. – Лишь кости мёртвых Восставших.

Ратники зашушукались.

– Надо обойти это место стороной, – сказали они, обращаясь ко мне и указывая отчего-то на северо-восток.

– Как хотите, – я пожал плечами. – Если свернём, то выйдем в самое сердце Пустоши. Будет далековато от Гиблых Скал…

– Да уж лучше там прошмыгнуть, нежели мимо этих проклятых огоньков.

– Ладно. Сейчас всем отдыхать. Путь у нас ещё неблизкий…

4

Я спал. Вернее провалился в болото липкой дремоты.

Сознание отключилось, мысли пропали… Не знаю, сколько это длилось, но вдруг я явно ощутил, что на меня кто-то смотрит… Какой зловещий у него взгляд, как у змеи, глядящей на свою жертву.

Пс-с-с-с! – изо рта гадины вырвался раздвоенный язык.

Мои глаза резко открылись. Рядом сидела чья-то тёмная фигура. В полумраке трудно было что-то разглядеть. Но одно точно: это был эльф. Его черные драконьи крылья тихо-тихо колыхались.

Сердце ёкнуло и меж лопаток пробежал неприятный холодок.

– Бернар? – спросил я, с некой надеждой.

Эльф наклонился ниже, и мои глаза различили знакомые черты лица.

– Здравствуй, друг, – улыбнулся священник.

Холодок всё одно не ушёл, а прокрался в самое сердце.

– Откуда ты тут? Или это сон…

– Сон? Ха-ха! Нет, я самый что ни на есть реальный. Приехал пару дней назад на «Светоносном» с настоятельницей Сиверии Гориславой Любимцевой…

Я присмотрелся: действительно передо мной Бернар. Чего вдруг так испугался? Интуиция, что ли?

Да брось ты, Бор. Ерунда какая-то выходит.

– Кстати, тут ещё один наш общий друг, – проговорил эльф.

– Кто? – не понял я, присаживаясь.

– Первосвет… Я как прознал, что ты пришёл с острожниками, сразу отправился повидаться.

– Так чего тебя нелёгкая сюда занесла?

– В столицу пару недель назад прибыла Люсиль…

– Смогли-таки порталом воспользоваться!

– Ну, да. Она сказала, что именно ты подсказал, где его найти. Даже дал метеоритное железо… В общем, Люсиль ди Ардер и Альфред ди Делис поведали о случившемся в Вертышском Остроге, да и прочих делах в Сиверии. Пока суд да дело, пока Избор Иверский готовил войско… Короче, дабы избежать всех ненужных объяснений, скажу, что Церковь приняла решение отправить настоятельницу с целой свитой священнослужителей, для того, что бы помочь разобраться с Восставшими. Будем Светом изгонять эту нечисть с сиверийской земли…

– Помнишь Стояну? – спросил я. Дремота медленно отступала.

– Конечно.

– Дело такое… Её ведь, кажется, послали найти магистра Карла ди Дусера, бежавшего на этот аллод.

– Не послали. Она сама вызвалась.

– Сама?

– Да. Она попросила свести её с кое-какими… лицами, – последнее слово эльф сказал со странной задержкой. Его глаза стали жёсткими, и ещё беспокойными. Я было подумал, что он, как всегда выкобенивается. Особенно утвердился в этой мысли, после следующих его слов: – Те посулили хорошую награду. Очень хорошую… Я говорю не о деньгах.

– За всё время пребывания тут, Стояна много раз являлась ко мне во сне. Я думаю, с ней что-то приключилось…

Бернар напрягся. Он сощурился и попросил рассказать поподробней. Я поведал обо всём, что вспомнил.

– Так! Интересненько, – эльф нахмурился. – Карла ди Дусера, конечно же, обвиняют во многих грехах… Ты думаешь, что она у него?

– Трудно сказать. Я мало смыслю в ваших магических штуках.

– Да-да… мало… мало, – эльф встал. – Стояна у ди Дусера… интересная версия…

– Ты сомневаешься?

– Я? – Бернар словно испугался моего вопроса. – Альфред ди Делис указывал на то, что сиверийскую «кашу» заварил Карл ди Дусер. И он вполне мог это сделать: поднять Восставших, с орками сдружиться…

– И куда все смотрят! – возмутился я. – Балаган какой-то… Знают и ничего не предпринимают.

– Почему ничего? Прислали Фредерика ди Грандера – судебного пристава, чтобы разобрался с магистром.

– И?

– А он тут на мысе сидит которую неделю, а толку никакого! – Бернар сначала улыбнулся, будто был доволен подобным исходом дела, но тут же рассерженно фыркнул. – Болван! Таких только и посылать! Ничего сделать не могут… Ладно, я отправлюсь к настоятельнице. Мне надо кое-что с ней обсудить…

Эльф заторопился, но тут кое-что увидел и спросил:

– А это что у тебя? – Бернар резко наклонился и поднял металлический рог. – Резонатор Восставших! Ты где его достал?

Вместо ответа, я вытянул из-за пазухи в кожаном переплёте дневник.

– А это что это? – нахмурился эльф.

– Нашёл в Тихом доле трёх замёрзших людей Зэм. Это всё было у них.

Бернар пролистал страницы.

– Их язык мне не особо ведом, – сухо проговорил он, при этом внимательно вглядываясь в записи. – Надо показать тому, кто прочитает… Ты лучше поведай, откуда у тебя резонатор.

– Ты о роге?

– О нём родимом. Я такой штуки давненько не видывал.

– Да там же, и нашёл, где и дневник.

– Знал бы ты, Бор, что обнаружил! Знал бы – не поверил. Это одно из лучших средств для борьбы с элементалями. Причём любыми: воздуха, воды… Ведаешь, кто такие элементали?

Я усмехнулся:

– Догадываюсь, – а память вдруг выдала на-гора тех каменных созданий, которых вызвала эльфийка Мишель ди Грандер в Светолесье в Больших Валунах.

Да уж, страшно тогда было всем…

– Что? – Мирон перекрикивал ветер.

Я попытался жестами показать, что собираемся в одну кучу. Буран безжалостно бросался на людей и гибберлингов, буквально сбивая с ног. В этом хаосе можно было легко потерять друг друга.

Укрыться негде. Ни холмика, ни валуна, ничего… одно слово – Багульниковая Пустошь.

– А-а-а…

Я оглянулся: откуда крик? Показалось, что ли?

Отряд собирался подле меня.

– Что делать? – орал прямо на ухо десятник. – Замёрзнем к… такой-то матери! Метёт, что…

– А-а-а…

В этот раз кричал кто-то другой. Кажется и Мирон, и стоявшая рядом гибберлингская семейка, услышали этот возглас. Я вдруг ощутил, как в лицо дохнуло студёное «дыхание». Виски сжало ледяным обручем и чисто инстинктивно моё тело само собой сжалось в комок.

– Ай! О-о-о…

Потом целый ряд удаляющихся ругательств и стонов.

Я повернулся: подле валялись барахтающиеся в снегу люди. Мирона среди них не было.

Слева во тьме почудилось какое-то движение. Я напряг зрение, пытаясь хоть что-то рассмотреть.

– Какого хрена тут происходит? – прохрипел младший брат Стрелок.

– Турзы, – сквозь зубы прошипел я. Вот и оправдались мои подозрения.

На фоне темного неба в бушующем снежном вихре чётко просматривались несколько гигантских серых человекоподобных фигур. Они медленно размахивали «руками», отчего тут же появлялись высокие стремительные вихри.

– Ледяные великаны! – заорал кто-то из ратников. – Ледовики! Бежим!

И едва кричавший подскочил на ноги, и бросился, было, прочь, как один из снежных вихрей оторвал его тело от земли и унёс в ночную тьму.

– А-а-а…

Крик резко оборвался, словно ратник наткнулся на какое-то препятствие и от того замолк.

В лицо снова ударил резкий порыв морозного ветра. Виски сдавило… Мне даже показалось, что на мгновение я перестал дышать.

Один из острожников, что был где-то в пяти-шести саженях справа, свалился на землю, словно подкошенный. Белая мгла, до этого окутывавшая его, медленно развеялась, оседая к низу. Всё тело человека, от одежды до кожи его лица, было белого цвета.

– Ёк! – Стрелки попятились назад. – Изморозь! «Вековая изморозь»!..

– Бежим! – закричало сразу несколько человек. – Ледовики идут!

– Берегитесь их дыхания! – прокричали гибберлинги. – Это «вековая изморозь»!

– А-а-а-а…

И на меня нахлынул страх… ничем непередаваемый страх…

Всю свою жизнь мы пребываем в этом самом страхе. Он в той или иной мере влияет на нашу судьбу.

Вот стоило только одному крикнуть: «Бежим!», – и всё. Сразу щелчок в голове, в сознании, в душе – везде, где есть место страху. Он мгновенно просыпается, захватывает тебя и стремительно уносит…

Страх… С детских лет, с самого рождения, с нашего появления тут, в этом мире, он ждёт нас. Страх темноты, страх боли, страх потери близких, страх неизвестности… страх… страх…

Турзы хоть и медленно, но уверенно приближались к нам. Их было около пяти-шести: из-за плохой видимости мне трудно было определить точное число.

Спокойно, Бор! – слова даются с трудом. – Какой, на хрен, спокойно? Бежать!… бежать…Одно дело сражаться с людьми, даже превосходящем в числе, а тут – турзы, ледовики! Чем их уничтожить? Чем, я тебя спрашиваю?

Вот он страх… И приручиться к нему нельзя, не возможно. И привыкнуть не возможно… Он лишь на какое-то время притупляется, чтобы потом ворваться в разум с удвоенной силой.

О, Сарн, только бы не обделаться… Представляешь, Бор, находят тебя замёрзшим в тундре, а в штанах заледенелое говно. Ха! Вот смеху будет! А историй сколько!..

Дышать в таком холоде было очень трудно. Не смотря на теплые орочьи одежды, тело сильно мёрзло. Очень сильно.

Кто-то из бежавших мимо ратников зацепил мою раненную руку. От толчка я снова кувыркнулся в снег. Упал так неудачно, что в правый бок в рёбра воткнулось что-то твёрдое.

Тихо выругавшись, я перевернулся на левую сторону и непослушными пальцами полез под одежду.

Непонятным предметом оказался железный рог, найденный у Восставших.

– На хрена мне эта штука? Зачем её взял? Только бока раздёр? – досадно пробурчал я.

Встать на ноги было тяжело. Я уже практически не ощущал их от холода.

В спину ударил очередной вихрь. Рог в руке чуть завибрировал и загудел…

– На хрена он Восставшим? Друг друга во время пурги искать?..

И только начал об этом думать, как меня будто озарило. Я прижал ко рту костяной мундштук и, что есть силы, дунул.

В воздухе разлился мощный отчётливый густой звук. Тут же показалось, что буря стала тише.

О том, что я вытворяю какие-то глупости, мне тогда и не думалось.

– Бу-у-у-у… – дунул ещё раз, поворачиваясь к турзам.

Раструб рога был направлен на ближайшего из них, стоявшего шагах в семидесяти справа. Сначала громадная фигура ледяного великана заколебалась в воздухе. Выглядело это так, будто смотришь на зеркальную поверхность озера. Вот подул ветерок и картинка поплыла. Сначала общие очертания ещё различимы, но вот ветер дует сильнее, и густая рябь разрушает отражение, превращая его в невообразимый набор перемешанных красок и линий.

Турз «плыл». Я дунул ещё раз и через несколько секунд на землю плавно обвалился громадный снежный ком.

– Есть! – сердце радостно ёкнуло и забилось сильнее. – Сдохните, сволочи!

Я втянул воздуха побольше и… закашлялся.

Твою мать! Словно ледышку проглотил.

Я собрался духом и снова дунул в рог Восставших.

Ветер, снег… пальцы онемели… А в голове лишь одна мысль: «Дуй, Борушка… дуй».

Не вытяну… как пить дать, не вытяну. Замёрзну…

Сказал бы сейчас, типа, ну и Нихаз со всем этим! Помру, так хотя бы пару-тройку турзов прихвачу. Да толку от этого!

Вот что: ты, Бор, только не бойся!.. Сильно не бойся…Всё одно помрёшь. Ты же уже помирал. Помнишь? Ага, помнишь… Ну, тогда и смерти бояться не должен.

Что? Не должен бояться? Вот болтун! – возражаю сам себя. Ноги непослушно отступают назад (тут лишь бы не споткнуться). – О, Сарн, дай сил… дай сил…

Тут вдруг из памяти неожиданно всплыло лицо Заи.

Печка. В ней тихо потрескивают дрова. Пахнет сдобой… Руки моей Заюшки белые… тёплые… Так ласково, бывало, охватят шею. И голос нашёптывает:

 
Ясен то ли сокол,
Эх, сокол по горам летал,
Всё ли по горушкам летал…
 

Я лишь на мгновение закрыл глаза. И слышу издалека:

 
Одна-то ли лебедь, лебедь побелее всех,
Побелее всех, лебедь поснаряднее,
Поснаряднее, лебедь подогадливее…
 

Эх, твою мать! Сарн, что я тут вообще делаю? Что забыл в этом далёком краю?.. Никто ведь не найдёт, никто не спасёт… Лишь мыши, пеструшки, будут обгладывать косточки.

– Бу-у-у-у… Бу-у-у-у…

Голова закружилась. В глазах темнеет… Следующий турз рассыпался.

Я тут, судя по всему, вообще один остался. Остальные либо убежали, либо замёрзли, как те два орка, что мы нашли в Тихом доле.

И вдруг… всё стихло. Мгновенно… Неужели я умер?

Оглядываюсь – пусто, никого… Даже снег не сыпет.

Далеко-далеко заалел горизонт. Приближается утро…

Неужели, я всю ночь тут простоял, дуя в этот рог? Просто невероятно!

Земля под ногами дрогнула. Думал, что показалось. Но когда из серых клочьев чуть затихшего бурана поднялся силуэт какого-то исполина, стало ясно, что турзы были лишь началом.

Дум-м! Дум-м!

Гляжу на идущего ко мне белоснежного великана ростом саженей пятнадцать, гляжу на его человекоподобную фигуру, и понимаю, насколько ничтожно выгляжу в сравнении с ним.

Всё… всё… конец… точно конец…Ох, только бы не обделаться…

Рука нащупала мешочек с крупицами Света. Надежда осталась на них… Хотя, если передо мной именно тот, о ком я подумал, то не спасёт ничего.

– Спаси и сохрани! – осыпаю себя хрустящей на пальцах белёсой «мукой». Поднимаю, кажущийся уже тяжелым, рог и жду.

Прощай, Зая. Прощай, родненькая… Увидимся теперь уж навряд ли.

Как всё глупо в жизни вышло! Сарн, ты свидетель, я не такого хотел… Простите меня все, кого обидел. Намеренно или по невниманию, но не хотел же… Простите…

– А-а-а…

Я оглянулся: откуда крик? Показалось, что ли?

Вот уж точно мне конец!..

 
Не по батюшке вздохнул, не по матушке, –
 Он вздохнул-то ли, вздохнул по сударушке,
 По любезной по своей...
 

Голос Заи, слова её песни это единственное, что сейчас удерживало меня от панического страха…

Стыдно бежать. Умру как воин. Легенд, конечно, не сложат, но уж лучше так.

Стыдно… неподобающе. Не трус же! Никогда таковым не слыл. Умру стоя лицом к врагу… лицом, не жопой!

– Сделай или умри! – крикнул я ввысь. Так ведь говорили белые орки. Давай, Бор, соберись! Не ссы!

Я нервно сглотнул и, чтобы поддержать себя в трудную минуту, вслух хрипло затянул:

 
Мне, не жаль-то ли, не жаль, не жаль самого себя,
Самого себя не жаль,
Только жаль-то ли мне жаль, жаль саду зеленого,
Зеленого саду жаль…
 

Хримстурз сделал ещё пару шагов и намертво встал, глядя на маленькую жалкую фигурку человека перед собой, что-то бормочущего себе под нос.

Стало так неимоверно холодно, не передать никакими словами. Даже мысли в голове замёрзли. Мне показалось, что из моего тела что-то потянулось кверху.

Я видел сам себя, стоящего по колено в снегу с закатившимися глазами. Ещё помню, как изо рта медленно-медленно поднимались густые клубы пара. Заснеженная борода, лицо в сине-красных пятнах (явно следы обморожения)… В правой руке намертво зажат рог.

Я поднимаюсь выше… выше… Понимаю, что нельзя этого делать. Вот выйдет последняя струйка пара изо рта и всё – конец.

Надо сосредоточиться. Сконцентрироваться…

Дуй! Ну же, Бор! Бор! – зову сам себя, пытаюсь отбросить всё лишнее…

– Бу-у-у-у…

Над снежной долиной далеко-далеко разлился густой протяжный звук рога. Откуда-то вдруг возникла высокая серая стена, которая медленно стала надвигаться к нам. Эльвагар по-прежнему стоял, глядя на меня.

Он едва заметно «колыхался». Не так, как его «дети», но всё же. От пристального взгляда хримстурза на стальной части рога начали расти маленькие кристаллы льда. Дыхание великана – «морозная изморозь», губящее всё живое. И удержать рукой железо уже невозможно. От боли я чуть не взвыл…

Держись, Борушка, – прошептал женский голос. – Держись мой сокол…

– Зая?..

Подклет… натопленная печь… за столом напротив, сидит моя лада… Она улыбается, что-то говорит…

Разомлел я. Тепло, от того и разомлел… Хочется спать.

– Борушка, – дотронулась Зая щеки. – Какой-то холодный. С мороза?

– Да, с мороза, – пытаюсь сказать и понимаю, что не могу. Челюсти свело… Рот занят. В нём костяной мундштук. И я дую в рог…

– Бу-у-у-у…

Непроглядная стена надвигается, поглощая весь мир перед ней. Минута, не больше, и она навалится и на меня. Она бешено мчится… мчится… мчится…

Слышу ровный нарастающий гул.

– Спаси и сохрани! – молюсь, не знаю уже кому. – А-а-а-а-а…

До удара считанные секунды. Глаза сами зажмурились.

Всё! Конец…