Текст книги "Бледное солнце Сиверии"

Автор книги: Александр Меньшов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 45 страниц)

2

Егор Хватов, приказчик братьев Молотовых, сам напросился на то, чтобы его отправили в Вертышский Острог. У него была возможность обустроиться в Молотовке, но из-за нежелания находиться так близко к своим хозяевам, он добился того, что его направили в крепость. Здесь он довольно быстро обтесался и вскоре дела Молотовых в этой части аллода заметно поправились. Егор смог легко найти общий язык со стареющим комендантом (тот уж о покое помышлял и был не прочь решать дела через «орликов») и захватил подряды по снабжению Острога. А после прихода Огоньковой, ещё и подряды по обустройству крепости. Урядницу он «взял» исполнительностью и верностью своему слову.

Сам Хватов во всём этом имел свой интерес. Он умудрялся так ловко прокручивать дела, что комар и носа не мог подточить. Получал, как говориться, и от наших, и от ваших. Но на всякого мудреца…

– Где он? – Огонькова смотрела на Мирона таким взглядом, что ещё чуток и воспламенит.

– Да вон сидит… плачется…

Мила налетела на Хватова, как коршун.

– Ах, ты ж сволочь! Скотина безродная!

Егор закрылся руками, памятуя, что Мила в своём гнева лупит длинной палкой всех неугодных.

– Рассказывай, не то… не то…

Хватов упал на колени и зашептал:

– Матушка, не губи… Не губи… Попутал меня…

– Не ной! Говори, как есть! Не будь ты первым моим подрядчиком, не сносить тебе сейчас головы!

– Попутал… попутал…

С полминуты Хватов ещё причитал, а потом всё же рассказал, как было дело.

Каким-то непонятным образом, он связался с племенем белых орков. Договорился с ними о покупке пушнины…

– Наивный дурак, – жалобил сам себя Хрипунов. – Хотел подешевле. Семейка Стрелок в последний раз уж слишком цену загнули за рысьи шкуры. А эти ублюдки, эти морды толсторылые, обещали мне десять тюков в обмен на… на…

– Ну? На занавесочки в горошек?

Хватов залился слезами. Кто-кто, а Мила уж знала в них толк. Слёзы Егора были самыми, что ни на есть настоящими.

Воровали в остроге все, даже комендант, и это уряднице давно было известно. Но к этому она уже привыкла, хотя коли прознавала про обман, била палками не разбирая ни чинов, ни возрастов.

– Оружие… мечи, секиры, щиты… Из обоза взял…

– Которого? Когда?

– Третьего дня, что по Вертышу прибыл…

– Это в том обозе с амуницией? Ах, ты ж гнида! Ах, ты ж… Взял подряд, а сам дуришь?

Мила не сдержалась и огрела Хватова палкой.

– Я не всё им дал… Только малую часть.

– И что дальше? Обманули?

– С-су-у-ки-и-и, – зарыдал Егор.

Мила посмотрела на этого уже седого человека. Короткая бородка, волосы зализанные наперед по старой столичной моде (так теперь только на окраинах делают). Чуть крючковатый нос, серые глубокие глаза… В чём-то Хватов был симпатичен. А, главное, понимал «причуды» Огоньковой с полуслова. А тут так намудрил!

Старый дурак! Богатства захотелось!

– Оружие… моего… твоего, – быстро поправилась Мила, – не вернёшь. Будет тебе урок на будущее. А узнает комендант…

– Матушка. Не погуби!

– Тебе повезло, что Мирон всё прознал, – кивнула Мила головой на десятника, – а не кто иной. Сейчас бы…

– Я видел, как всё было, – усмехнулся тот.

– Чего сразу не сообщил? – повернулась к нему урядница. – Или ты в сговоре с этим вот…

– Нет, – испугано попятился Снегов. Улыбка сползла с его лица, и он покосился на милыну палку.

– Матушка-а-а… я тебе… я…

– Да будет уже сопли распускать. Утром к оркам отправился Сотников. Если он там ничего такого… слышишь?.. если там ничего такого не заметит, то считай, что тебе крупно повезло… Сколько чего оркам дал?

– Мечей девять штук, секир больших десять, щитов… все плохонькие… уж поверь…

– Вернёшь всё до единого… в следующей поставке, понял? И не «плохонького», а качества отменного. Я проверю, так и знай!.. И ещё: как хочешь, где хочешь, но достанешь мне строевого леса пять возов.

– Но…

– Я так сказала. И это сверх той меры, о которой мы договаривались. Ясно?

Хватов закивал головой.

– Я тебе не комендант. Меня наделами в Молотовке не соблазнишь…

– Матушка, родненькая, ты только не погуби…

– Ты, Егорка, вынь да положь то, что у меня спёр…Орки, небось, тоже не дураки, – заметила Огонькова. – Договаривался, наверное, о хорошем качестве оружия. Так? Ух, гнида! Везде дурить начал… Смотри, я подряды отберу и другим отдам.

Мила хотела идти, но Егор вдруг схватил её за руку и с силой вжал в ладонь кошелёк. Мила чуть покраснела, но виду не подала.

Урядница махнула головой десятнику следовать за ней.

– Что ты видел? – хмуро спросила она.

– Ничего, – театрально пожал плечами Мирон.

В ответ Мила протянула тому несколько золотых «орликов» из кошелька.

– Премного благодарствую.

– Вот что, Снегов, приглядывай и дальше за этим…

– Понял. Докладывать вам, или..?

Мила обернулась. Мирон потупил взгляд и пошёл прочь.

А урядница резко изменила направление, и пошла к себе. В голове сам собой вспомнился разговор с комендантом где-то месяц назад, а то и больше. Тогда они снова говорили о целесообразности сооружаемых защитных валов и угрозе от воинственных орков.

– Я здесь уже нахожусь… достаточно долго, – сказал Тимофей. В его голосе вдруг прозвучали явные нотки горечи. – Скажу тебе одно: врага надо знать досконально. И это – непреложная истина! Я не раз настаивал на том, чтобы мы более внимательно относились к белым оркам. На других аллодах тоже есть орки… и гоблины… но тут, в Сиверии, совсем иное дело. Край суровый, сама понимаешь. Выживают тут только те, кто не бздит зазря… Стержнев из Молотовки внял моим просьбам. Он прислал отменных разведчиков.

– Помогли?

– Несколько недель они вели наблюдение за стойбищем…

Тут комендант замолчал, как хмуро глядя на горящий в печи огонь. Неожиданно он сам для себя вдруг понял, что орки действительно представляют немалую угрозу. Всё дело в их мировоззрении.

– Они живут битвой… презирают всех. С самого малого возраста орки отправляют своих мальчишек… Ха! – тут Безрадов криво ухмыльнулась. – Слово какое – «мальчишки». Всегда представляется озорной парнишка. Всклоченные волосы, улыбающийся рот… А тут всё не так!

Мила приподняла брови. Сегодня Тимофей Ильи её сильно удивлял.

Старость, может? Тогда уж и на покой пора. В Молотовку к жене да внукам. К огородикам, выпасам… занавесочкам в горошек…

– В горах у них есть… назовём это словом лагерь, – комендант почесал себя за ухом. – Там и обучают будущих воинов. Правда, не все выживают…

– Выживают? – переспросила Огонькова.

– Да, там всё жёстко. Молодые орки должны сами добывать себе пропитание. Говорят, даже поощряются кражи у своих же… Но если ты, конечно, останешься при этом жив. Иначе поймают, вспорют живот и заставят смотреть на кишки. А потом бросят подыхать. Я сам не видел, но разведчики Стержнева утверждали, что такое у белых орков принято, как у нас с тобой здороваться… Они презирают всех!

Комендант вздохнул.

Старший его сын погиб уже давненько. Его тело нашли в тундре на севере, как, в прочем, и тела остальных ратников. У всех были выколоты глаза, вспороты животы.

«А они с Ермолаем одного года, – думалось Безрадову. – И даже в чём-то схожи внешне…»

– Вот смотри, – продолжил Тимофей, – хоть орки и знают общее наречие, но предпочитают говорить на своём языке. Даже когда мы впервые вели переговоры… Ах, как давно это было! Тогда и Острога в помине не было…

– И как же вы общались друг с другом?

– Через толмача, – комендант усмехнулся. Он снова почесал ноющее ухо и продолжил рассказ про обучение орков: – Тот, кто выживет в лагере, потом отправляется на Костяную равнину.

– Зачем?

– Чтобы найти и убить своего первого врага.

– Кого именно?

Безрадов встал и подошёл к столу. Он налил себе в железную кружку полугара и одним махом выпил.

– Ладно, – отмахнулся комендант. – Иди спать… Завтра дел невпроворот…

Огонькова вспомнила этот разговор, и тут же подумала, что в последнее время странно как-то выходит: уж часто орки стали в донесениях всплывать. Надо бы снова у Стержнева попросить разведчиков, а то свои совсем обленились. Да и боятся в тундру ходить… Всё какие-то блуждающие огоньки им мерещатся.

Вечером зашла к коменданту.

– Ну? Всё выходит? – вздохнув, спросил он.

– Сделаем.

– Вот что, Мила, ты уж сильно наши силы рассредоточила. И там, и тут…

– Сама о том думаю. Завтра всех отправляю на северо-восточный вал. Надо к морозам закончить…

– Верно, мыслишь… хоть и баба…

Безрадов странным взглядом посмотрел на урядницу, словно не решался что-то сказать.

– Слушаю, Тимофей Ильич? – подтолкнула Огонькова коменданта к разгвору.

– Стар я уже стал. Сам это вижу. Смена мне нужна… Как думаешь?

– Честно?

– Безусловно. Другого от тебя и не жду.

– Смена-то нужна, но с головой…

– Верно. Сам так подумал.

Безрадов чуть откашлялся и продолжил:

– Буду по весне прошение писать. Поеду в Молотовку… На моё место хочу назначить тебя.

– Что? – побледнела Мила. – Да я же… да я же… у меня…

– Что, испугалась?

– Ну, я же баба! Так ведь вы выражаетесь?

– Огонь-Баба. А это совсем другое.

– Но…

– Так! Я сказал, значит решил. Составлю тебе протекцию. А сам на покой…

Огонькова закашлялась и густо покраснела.

– Меня никто слушаться не будет…

– Глупости! Я-то вижу, как сейчас острожники тебя уважают.

– Уважают?

– Мила! Не спорь! Другой кандидатуры нет. Мало кто тут так радеет за дело… А ты сама откуда?

– Из Умойра.

– Н-да… Небось яков там у вас нет? – комендант чему-то улыбнулся.

– Нет, – согласилась Мила. – Зато зубров в дубравах навалом. Вы про таких зверей слыхали?

Безрадов опять улыбнулся. Его лоб испещрили глубокие складки.

– Молодец, за словом в карман не лезешь… Тебе бы мужика достойного.

Мила вдруг побледнела и сжала кулаки. Комендант этого не заметил, или просто сделал вид.

– Ладно, ты не обращай внимания на мою старческую болтовню.

Безрадов вытянул две металлические кружки и плеснул в обе из зеленого штофа.

– За зиму поднатореешь, а там и…

Он махнул резко рукой и взял кружку.

– Ну, Святому Тенсесу слава! – комендант опрокинул полугар в рот и крякнул.

– Во веки веков слава! – проговорила Мила и тоже выпила содержимое кружки.

– Вот что, – Безрадов тяжело сел на скамью, – тут ещё одно дело. Видишь, как у нас с казною туго. Подряды мы раздали… благо, что Сотников обещал все закрыть, как вернётся в Молотовку. Но жалование платить надо, люди ропщут…

– Вы что-то предлагаете конкретное?

Безрадов поднял взгляд на урядницу и, как той показалось, насторожился.

– Ну… В общем, я хотел сказать, что надо людей как-то приободрить.

Комендант сказал совсем не то, что хотел.

Дело в том, что на днях Храпов свёл его со странными людишками.

– Молотовы просят вас оказать им содействие, – сказал Егор.

– В чём?

– Надо бы убрать посты с Костяной равнины… ненадолго. Дня на три. Или оставить там сговорчивых людей… Кстати, с вами кое-кто потолковать хочет. С глазу на глаз.

– Что-то ты хитришь, Егорка. Контрабанда?

Тот протянул письмо от самого Демьяна Молотова. Комендант бегло пробежал по строчкам и сердито бросил:

– Да вы что, Храпов, все белены объелись? Я уж догадываюсь, что то за люди! Мне моя голова дороже… Когда Орешек возьмут и прознают, кто помогал…

– Тимофей Ильич… Вы не так всё поняли. Просто, нужен свободный проход мимо Острога. Желательно, чтобы никто никого не заметил.

– Что вы из Южной Сиверии тянете?

Храпов испугано огляделся по сторонам и шепнул:

– Деньги, и не малые. Всё «медь», конечно… Ну и не только. И вашей жене…

– Что? – вскочил Безрадов.

– Я хотел сказать, что вашей жене, между прочим, передадут «подарки». А когда вернётесь в Молотовку…

Безрадов уже не слушал. Он подошёл к печи и кинул туда письмо.

– Вам ничего не стоит отозвать своих людей, – продолжил Храпов.

– Чтобы мятежники деньги на дела свои бесчинные беспрепятственно пронесли?

– Почему мятежники? Просто деловые люди… Назовём их так.

– Как только Демьян с ними дело решился вести?

– У него выхода не было.

– Что?

Комендант шипел, как горячая сковорода.

– Слушай, Егор, мне на ваши тёмные делишки плевать…

– Тимофей Ильич… Напомню вам, что вы здесь, а семья ваша там…

– Да ты..! – комендант ухватился за рукоять меча. – Угрожаешь? Ты мне угрожаешь? Безрадову?

Храпов отпрянул назад, но гневный взгляд коменданта выдержал.

– Дай только повод, – проговорил тот сквозь зубы, – и я тебя на месте…

Вот почему Егор так испугался слов Милы о том, что коли комендант прознает про сделку с оружием, то ему не сносить головы.

«Вот он повод!» – испугался Храпов.

Безрадов тоже понял, что попал в молотовские сети. Вечером он встретился с «деловыми людьми».

С первого взгляда было ясно, что перед ним тёртые калачи.

– Дело такое, – начал старший из них. – Храпов будет вас периодическим просить о том, чтобы вы снимали на время дозорных. Либо не посылали разведчиков в кое-какие места…

– Какие именно места?

– Например за Гиблые Скалы… Кстати, там, говорят, нежить какая-то объявилась. Не слыхали?

– Не слыхал, – резко ответил комендант.

– Так теперь уже знаете, – оскалился человек напротив.

– Не пойму, чем вы взяли Молотовых, но со мной шутить не рекомендую…

– А кто шутит, дорогой Тимофей Ильич? Мы пока просто просим… Демьян тоже поначалу выделывался, а вот теперь пожинает плоды…

– Я угроз не страшусь. И вам наперёд говорю, что если подобные речи ещё раз услышат мои уши, то пеняйте на себя.

Человек снова улыбнулся, а Безрадов почувствовал себя мерзко…

Сейчас он сидел перед урядницей, и снова ему казалось, будто его усадили на горячую сковороду.

– Вот что, Мила, я подумал. Организуем завтра небольшой… праздник что ли… Созывай людей всех свободных от работы… А знаешь что? Давай-ка всем устроим завтра…

– Всем? Но как же вал?

– Вот глупая, – по-отечески мягко проговорил Безрадов. – Говорю же тебе, что люди ропщут… Созовём всех, что солдат, что мастеровых, и дадим жару… Всё, я так решил! Люди отдохнут и потом вал в два счёта соорудят.

– Надо хоть дозорных оставить…

– Пусть на Вороний Нос пойдут Саша Могила, Петруха Сырой да Мишка Подгубный. Я с ними сам уговорюсь…

– Трое? Не мало?

– Хватит, – отмахнулся комендант.

– А откуда деньги возьмём на гулянье?

– Откуда, – комендант хитро улыбнулся. – Так Храпов всё и устроит.

– Кто? Да он удавится…

– Это уж моя забота.

– Храпов? – скривилась Мила. – Я вот что вам скажу, Тимофей Ильич: вы зря с тем Храповым дела ведёте…

– Ну, милая моя, теперь дела с ним ты ведёшь. А я уж на подхвате, – тут Безрадов широко улыбнулся. – Ладно, ступай. Будет тебе уже сердиться!

И Огонькова хмыкнула что-то про занавески в горошек и вышла наружу, а оттуда направилась к себе, всё ещё не понимая, отчего комендант вдруг расщедрился. Работы на защитных сооружениях ещё столько, что и конь не валялся.

– Да, пора ему на покой, – хмуро подумала Мила…

Но северо-западный вал всё же закончили до морозов.

– Успели, – радостно улыбалась Огонькова.

Храпов вовсю старался угодить уряднице. А когда по окончанию работ принёс полный расчёт затрат, то тут же на её глазах треть списал на себя.

– Отдам со своего кармана, – улыбался он.

– Отдашь? Откуда такая щедрость? Знать немало наворовал, а?

– Да как можно, матушка!

– Как можно?.. Ладно. Я подпишу твои бумажки и отправлю в Молотовку нарочным…

– Вот благодарствую!

От глаз Милы не укрылось то, что Храпов и Безрадов разговаривали друг с другом через зубы. Она отнесла это на то факт, что видно коменданту с перестройки укреплений стало мало перепадать от ловкого Егора.

И ещё появился не менее странный момент: Тимофей Ильич сам занялся регулированием смен на постах. Конечно, на это он имел полное право. Единственное же, что смущало Милу, так это то, что ранее Безрадов к этому занятию относился спустя рукава. Мол, пусть сами определяют очерёдность и состав групп. А теперь даже маршруты разведчиков составлял сам.

– Мила, зайдём-ка ко мне, – как-то в начале зимы позвал комендант урядницу. – Послушаешь столичные новости.

И он поведал о том, что Орешек пал. Все мятежники пойманы. А в Новограде был предотвращён бунт.

– Мятежники разбиты… Так им, собакам! Правда, пока порталы заблокировали, – продолжал Безрадов. – И ещё, мне тут пришло письмо от самого Избора Иверского. Говорят, что возможно на наш аллод бежал один опасный преступник, по имени Бор. Головорез ещё тот. Сам он с Ингоса, северянин…

– Мы далече от людских путей, – отмахнулась Мила. – До нас этому Бору добираться сто лет. Да ещё зимой…

– Ну да, ну да, – натянуто улыбнулся комендант. – Но ухо надо держать востро.

Он скрыл от Милы, что ему пришло и второе письмо, но уже от Жуги Исаева, который предписывал всячески помогать Бору, коли той появится у них.

Вечером заявился Храпов.

– Опять? – нахмурился комендант. – Когда вы ту «медь» перетягаете?

– Вот что, Тимофей Ильич. Мириться пришёл…

– А! Как прослышал, что Орешек пал…

– Что? Захватили-таки?

– А ты думал.

– То-то я гляжу, что «деловые люди» засуетились. Краем уха слышал, что они к гоблинам пойдут.

– Зачем?

– За золотом… Мало им, видно, того, что у Молотовых наскребли.

– Н-да… Ну, надеюсь, гоблины им головы быстро пооткручивают.

– А ещё слышал от них, что они на север к Мен-Хаттону идти собираются.

– Во, дураки! Чего там забыли?

Храпов пожал плечами.

Поутру пришли уставшие разведчики и доложили, что заметили очередной отряд орков, который снова двинулся вниз по реке к Великанам.

– Н-да! Забегали они по Сиверии… Что там Ермолай, интересно, сговорился с ними, или нет? – комендант посмотрел на Милу.

– Раз нас не трогают, то, может, и сговорился, – ответила та.

– Тогда бы написал.

– Где ему до нас… Небось порт обустраивает.

Безрадов крякнул от недовольства и побрёл в дом. А Мила снова прошлась по крепости в своём ежедневном смотре.

Наконец-то вырисовывалась вполне удовлетворительная картина. Огонькова взобралась на деревянную башню и довольным взглядом окинула открывающийся вид на защитный вал, обновлённые и усиленные стены да ворота.

Сколько работы сделано! С северо-запада крепость стала практически неприступной.

Но всё-таки надо быть не предвзятой, – осадила себя Мила, – ещё немало сделать предстоит. Вот чуть пройдёт зима и по серьёзному займёмся южной стороной крепости. Всеми этими «огородиками» да «выпасами».

И впервые, наверное, с самых детских лет, Мила вдруг ощутила приятное чувство удовлетворения. Когда всё получается, когда работа спорится, когда всё схвачено и контролируется… И над всем этим стоишь лишь ты, как венец… как бог, наконец!

Эка, хватила, – улыбнулась Огонькова и счастливо вздохнула. – Только занавесочек в горошек и не хватает…

3

– Вы сами-то кто будете?.. Что тут случилось?

Я никак не мог достучаться до разума женщины. В глазах полное отсутствие какой-нибудь вразумительной мысли.

На вид лет тридцать. Испачканное в саже лицо, обрамлённое в кольчужный капюшон (кстати железные кольца хоуберка были поразительно чисты, без всякого намёка на ржавчину, а особенно блестели начищенные грудные пластины), невысокий рост, сделанные на умойрский манер железные наплечники, наручи и поножи, в руках средней длины однолезвийный меч, очень похожий на клинок каргаллаского типа…

Кто она такая? Слишком много доспехов, не только как для женщины, но и вообще для Сиверии. Тут в основном практиковали более активную манеру ведения боя (по горам да лесам не особо поскачешь, будучи закованным в железо). Потому и мечи делали прямыми с обоюдоострыми краями, и с «долами» по всей длине клинка. И в силу того, что противоборствующие стороны имели малочисленные отряды, поединки носили больше индивидуальный характер.

А, кстати, на Ингосе тоже таскали мало доспехов… Но там их не носили из-за дороговизны железа. Истощённые рудники не давали возможности в полной мере обеспечить воинов защитными средствами.

Она с Умойра… Нет сомнений! Да и черты лица это выдают… Карие глаза… На Умойре девушки частенько с карими глазами… (Интересно, а я откуда это знаю?)

– Мила, – эти слова женщина выдавила из себя с большим трудом.

– На вас напали? – снова спросил у неё.

– Да… напали…

Мила вдруг села на обуглившееся бревно и громко зарыдала.

Начинается! Только слёз тут не хватало! – я огляделся по сторонам, не убирая на всякий случай лук. Среди мертвых тел и их частей были заметны несколько крупных фигур, явно принадлежащих оркам.

– Слезами делу не поможешь, – заметил я, уставившись на чью-то оторванную ногу в темном рваном сапоге.

Мила подняла голову и зло посмотрела на меня.

– Да что ты понимаешь! – в сердцах бросила она. (Для неё всё произошедшее, безусловно, было горем неимоверным, но я вдруг ощутил странное равнодушие. Это от усталости, а не чёрствости, – оправдался я перед собой.) – Здесь такое было…

– Вижу, вижу… Судя по всему это дело рук орков?

Женщина оглянулась и затем встала.

– Почему орков? Нет… Сюда ворвались дикие великаны с запада! – перед глазами Милы промчались сумбурные воспоминания. Ей запомнились только пожар, крики, да общая суматоха. – Хотя… хотя… были и орки… были…А ты сам кто такой? – чуть придя в себя, спросила она.

– Я уже говорил, – отмахнулся от Милы рукой, а сам направился к ближайшему телу. – Кто-то ещё остался в живых? Вы проверяли?

– Что? – Мила стала растеряно крутить головой.

– Ясно. Вот что: я пойду с восточной стороны, вы с западной. Держите меня в поле зрения и в случае чего…

– Ты чего раскомандовался? – Мила хотела сказать строго, но в последний момент чуть всхлипнула.

– От того, что опыта побольше вашего имею. А меч-то, кстати, сухой…

– И что? – непонимающе поглядела на свой клинок женщина.

– Вы когда-нибудь участвовали в сражении? Вот то и оно! Смотрю, что своей спатой вы только мух гоняли. На нём ни капли вражьей крови…

И я пошёл с востока. Мила ещё несколько мгновений смотрела то на меня, то на меч, а потом направилась с другой стороны выгоревшего Острога. Не прошло и минуты, как женщина вскрикнула:

– Я нашла… тут живой… кто-то…

Это был какой-то мужичок с подпаленной головой. Он лежал, придавленный бревном у грязной широкой лужи.

– Кто это? – спрашивал я, пытаясь приподнять деревянный брус.

– Егор… Хватов.

Человек застонал и приоткрыл глаза.

– Пошевели руками-ногами. Что-то болит? – сказал я.

Хватов попытался встать и охнул, хватаясь за левый бок.

– Всё тело ломит, – прошептал он сухими губами. – А так, вроде, целый…

– Ну и отлично.

Мы втроём обошли развалины, и нашли ещё семерых живых человек да один «росток» гибберлингов по прозвищу Стрелки. Кое-кто всё же был ранен, но не сильно.

Комендант крепости был обнаружен у северо-западной башенки. Голова у него отсутствовала (ощущение, будто её откусили), а со спины торчало толстое копье. Хоть Мила уже взяла себя в руки, но сдержать слезу не смогла.

– … стоять на страже… хранить верность Лиге… идеалам Света… – доносилось до моего слуха её бормотание.

Поднявшийся холодный ветер стал заносить снегом мертвые тела и развалины крепости.

– Пожар начался с юга, – подали голос подошедшие гибберлинги.

В этом «ростке» старшими были сёстры, а брат, так сказать, на подхвате.

– Что? – «вернулась» в этот мир Мила.

– Мы осмотрелись вокруг, – продолжила одна из сестёр Стрелок. – Надо бы сходить по бережку вниз по течению. Может следы какие найдём…

– Мне с той стороны ничего не повстречалось, – подал голос я. – Хотя ночью видел какие-то факелы в лесу…

Тут же вспомнилось странное зарево, которое я принял за северные сполохи. А это на самом деле были отблески бушевавшего пожара.

Даже невооруженным взглядом было ясно, что сначала подожгли лес, который с юга почти вплотную подходил к деревянному частоколу. Непростительная ошибка… Однако смущало другое: как же быстро выгорела крепость. Словно это было… колдовство.

– Орки, – сделала безапелляционное заключение Мила насчёт тех незнакомцев с факелами, которых я видел ночью. – Дозорные говорили, что видели небольшие отряды, шатающиеся в лесах, что тянутся от Каменных Великанов… от «ворот», – чуть уточнила женщина.

– Мы ещё видели следы, ведущие за реку. Скорее всего, – рассказывала та из гибберлингского «ростка», что была явным живчиком в своей семье, – великаны из пещер Костяной равнины захватили пленных.

– Захватили, – буркнул один из раненных воинов. – Точно видел, как уводили Глазастиков?

– Кого? – переспросил я. Мне показалось, что я ослышался.

– Ну, этих… пришлых гибберлингов, что всё думали идти на север к строящемуся порту. Ждали подходящей погодки…

Стрелки громко заругались на своём языке.

– И всё-таки, кто ты такой? – Мила, кажется, уже пришла в себя и сердито повернулась ко мне.

– Посланец, – оскалился я.

Женщина внимательно оглядела мою фигуру. Особенно её насторожило исцарапанное лицо.

– И кто тебя послал?

– Кто бы ни послал, но тот, к кому шёл, уже мёртв, – я кивнул на тело коменданта.

– Ты от Стержнева? – вдруг с какой-то надеждой спросила Мила. – Разведчик?

– Да, – соврал я даже неожиданно для самого себя. – В некотором роде.

– Ага…Он говорил, что кого-то вышлет в помощь нашим… Как, говоришь, тебя зовут?

– Бор.

– Я – Мила Огонькова, становой урядник Вертышского…

Тут женщина несколько осеклась и чуть погодя добавила:

– Вернее, того, что осталось от крепости.

Люди вокруг тоже несколько растеряно глядели на это пепелище. В их лицах, как и в лице Огоньковой, читалась опустошённость. У меня тоже раньше такое бывало: чувствуешь некое бессилие, руки опускаются и ничего не хочется делать.

– Надо было бы помочь тем, кого схватили в плен, – вдруг подал кто-то голос. – Вот бедняги. Не завидую их участи…

Фраза была сказана весьма неуверенно. Но Мила словно ожила. Она резко вздёрнула подбородок и поглядела за реку.

Я же снова оглядел выживших и остановил свой взгляд на Хватове. Именно про него мне говорил Ефим Молотов в Гравстейне.

Егор тяжело дышал. Он полуприсел на брёвна и устало глядел в землю. Не знаю, узнал он меня по письму Демьяна, или нет, но меня так и тянуло переговорить с глазу на глаз с этим человеком.

Ушлая персона. Скользкая… Это видно не вооруженным глазом.

Хватов словно ощутил мой взгляд и стал коситься исподлобья.

Так-с, ясненько! Понял-таки, кто я такой. Ну, тогда поболтаем. Узнаем что да к чему.

Не вызывая подозрения, я приблизился к Хватову достаточно близко, чтобы незаметно побеседовать.

– Я про Касьяна ничего конкретного сказать не могу, – несколько испугано сказал Егор. – Не знаю… Путает Демьян. Я ему говорил, что слышал… да и то ерунду всякую. А он настаивал… требовал… Дурачок.

– И чем это мне поможет? – надменно спросил я. – Слушай, Хватов, мне пришлось своё слово дать. Но коли не сдержу, коли брата Молотовых не найду, то скажу, что то ты мне мешал. И уж поверь: им не будет безразлична твоя дальнейшая судьба.

Егор испугано поглядел на меня и тут же спрятал глаза.

– Ну… ну… тут вчера был человечек… один…

– И что?.. Слушай, Егор, чего это мне приходится из тебя всё клещами вытягивать? – я демонстративно положил руку на рукоять меча.

Хватов мгновенно переменился в лице. Он быстро просёк, что за человек перед ним, и на что этот человек способен.

– Ну… мужичок этот… Варлам, он от этих… – тут Егор кивнул головой куда-то в сторону.

– От бунтарей? С «Валира»?

Хватов сглотнул и испугано посмотрел на толпящихся у Огоньковой воинов.

– Не надо так громко… Это может вызвать подозрения… Пусть считают, что друг с другом мы не знакомы…

– А мы и так не знакомы. Кто такой Варлам?

– Их человек… связной… Он всё знал. Тебе бы с ним поговорить.

– И где его искать?

– Я видел, как его схватили великаны… Нихаз их подери! Его, скорее всего, утянули с остальными пленными.

– Ну ты бл… Послушай, Егор, я шуток не люблю.

– Да я же правду… я…

– Оборвалась ниточка.

– Ну почему так сразу и оборвалась? Он ещё может быть жив…

– А, может, и нет. Его костями сейчас лакомятся людоеды. Мозг высасывают да причмокивают.

Хватов от этих слов скривился. Я сплюнул по сиверийской привычке и вернулся к воинам.

Вот же гадство! Вся ситуация вокруг сплошное гадство… Как специально. И за что же мне такое «счастье»?

Так бежал сюда в крепость, думал отдохну… О, Тенсес! Да как же это надоело! И кончиться когда-нибудь всё это гадство?..

Ход мыслей нарушило появление ещё двух личностей.

К нам направлялись эльфы. Они быстро шли к сгоревшей крепости со стороны северо-западного вала. Не прошло и пяти минут, как эти двое подобрались к нам.

Одного из них я узнал. Это был Альфред ди Делис. Он бросил на меня мимолётный взгляд и целенаправленно направился к Огоньковой.

Рядом шла худая высокая светловолосая эльфийка в одежде служителя культа Света. На её голове виднелась красная бархатная скуфья, за спиной прозрачные лёгкие крылышки, которые неслышно трепыхались в воздухе. В разговоре эту эльфийку назвали Люсиль, а чуть позже я узнал, что она принадлежит Дому ди Ардер, и что тут в Сиверии, а именно в Вертышском Остроге, ей с недавнего времени назначена роль окружного надзирателя за церковными делами этой округи. По более умному (то бишь по эльфийски) – епископа.

Когда эльфы подошли к Миле, та, судя по всему, поведала, что приключилось в Остроге. Я стоял несколько далековато, да ещё порывы холодного ветра не давали понять, о чём ещё говорят эти трое. Пришлось приблизиться, в то время, как остальные отчего-то отодвинулись в стороны.

– Поздно… – услышал я слова Люсиль.

Закончить ей не дала Огонькова:

– Поздно? Да почему же? – лицо Милы раскраснелось то ли от волнения, то ли от порывов морозного ветра.

– Обряд Воскрешения надо делать, что говориться, по горячим следам, а тут…

– По горячим следам! Почему вы сбежали из Острога?

– Я не сбегала, – чуть повысив тон, ответила эльфийка. – Мы с Альфредом отправились к Гиблым Скалам…

– Да меня не интересует, чем вы там занимались со своим… чернокнижником. Вы обязаны были тут находиться! Сколько удалось бы спасти…

– Вы ничего в этом не понимаете, – безапелляционно заявила Люсиль.

Её лицо стало ещё более вытянутым.

– Конечно, теперь можно так говорить, – возмутилась Мила.

– В святилище… в разрушенном святилище нет Искр погибших людей.

– И что это значит?

– Любое святилище нашего культа в некотором роде работает по принципу пирамид Тэпа. Оно улавливает находящиеся в округе Искры. Притягивает их к себе… А потом, при помощи обряда Воскрешения можно вернуть к жизни…

– Зачем вы это мне рассказываете? Просто сделайте то, что нужно и возвратите к жизни…

– Повторюсь: Искр нет. Я не знаю, где они. Может, уже в чистилище, может… Но даже если бы они и были тут, то куда их возвращать? Практически ни одного целого тела!

Мила опустила голову и крепко сжала челюсти. Я увидел, как вздулись вены у неё на висках.

– Всё равно, будь вы здесь, – пробормотала она, – можно было многое изменить.

Эльфийка ничего не ответила. Она глянула на Альфреда, словно ожидая поддержки, а тот косился на меня. Мне тут же подумалось: узнал или нет?