Текст книги "Гитлер. Неотвратимость судьбы"
Автор книги: Александр Ушаков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 54 (всего у книги 60 страниц)
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Пока красный вождь решал свои задачи, в Восточной Пруссии произошли события, которые вполне могли изменить весь ход мировой войны. Как уже говорилось, в 1943 году снова обострились отношения Гитлера с армией. Он то и дело менял командующих, не считался с их мнением, постоянно обвинял в трусости и заставлял исполнять приказы, в которых никто из профессиональных военных не видел никакого смысла. Это еще больше злило фюрера, который снова и снова обвинял офицерский корпус в консерватизме и «негативном» отношении к национал-социализму. Преданным же его идеалам считался тот, кто бездумно выполнял любые приказы Гитлера и даже не думал подвергать их сомнению. Людей в вермахте, как и в любой армии, хватало всяких, и тем не менее в нем имелась небольшая группа офицеров, которые мечтали избавить Германию от Гитлера. Особенно выделялся померанский помещик Хеннинг фон Тресков, старший офицер оперативного отдела штаба (RSO-1) группы армий «Центр». Поверивший в Гитлера, он очень быстро «протрезвел» и уже летом 1939 года сказал своему адъютанту: «Долг чести требует от нас не щадить себя ради скорейшего падения Гитлера и национал-социализма, чтобы спасти Германию и Европу от варварства».
После сталинградской трагедии фон Тресков был твердо убежден, что государственный переворот не только необходим, но и возможен. Он же взял на себя и организацию убийства Гитлера. Заговорщики намеревались покончить с фюрером 13 марта 1943 года во время его посещения штаба фон Клюге в Смоленске. В связи с этим надо упомянуть о начале всей этой загадочной и по сей день истории.
Как известно, британские спецслужбы уже в конце Второй мировой войны отказались от планов уничтожения Гитлера. «Нам, – заявил Черчилль, – ни к чему делать из него «святого мученика» нацизма. Он делает множество ошибок, взяв на себя командование войсками, и таким образом сам роет себе могилу! Так что не надо ему мешать!»
От покушения на Гитлера спецслужбы Великобритании отказались, и тем не менее осенью 1942 года в Берне появился некий господин, говоривший на немецком и французском языках с акцентом. Он присмотрел уютный особняк на тихой бернской улице Харренгассе, оформил его аренду на длительный срок и… исчез. Но уже в конце ноября в особняке появилось с десяток мужчин разного возраста. Очень быстро удалось выяснить, что в особняке поселился Ален Даллес – европейский уполномоченный Управления стратегических служб Соединенных Штатов Америки.
Большинство историков Третьего рейха и по сей день уверены в том, что Даллес получил задание от верхушки американских финансово-промышленных кругов, тесно связанных с правительством, убрать Гитлера. Немецкая агентура не спускала с Даллеса глаз и занималась радиоперехватом. Особый интерес вызывал некий Геро фон Шульце-Геверниц. По сведениям службы безопасности, этот человек был опытным разведчиком. Однако куда более интересным являлось то обстоятельство, что он был зятем рурского «стального короля» Гуго Стиннеса-старшего. В свою очередь Гуго Стиннес-старший поддерживал отношения с адмиралом Дёницем, которого очень ценил и уважал Гитлер.
После долгой и кропотливой работы специалисты из службы разведки СС смогли расшифровать перехваченные донесения, которые Ален Даллес регулярно отправлял из Берна в Вашингтон. В них часто упоминались имена лидеров так называемой верхушечной оппозиции Гитлеру, на которых на Западе возлагали серьезные надежды. Наиболее известными из них были генерал-полковник Людвиг Бек, генерал-фельдмаршал Эрвин фон Вицлебен и политик Карл Фридрих Герделер.
Как стало известно, американцы установили контакты с лидерами «верхушечной оппозиции» через Ганса Гизевиуса, резидента абвера в должности вице-консула в Цюрихе. Оппозиционеры намеревались после удачного государственного переворота создать «переходное» правительство, в котором бывший генерал-фельдмаршал Эрвин фон Вицлебен должен был занять пост военного министра. Третий из «верхушечной оппозиции», бывший рейхскомиссар Германии по ценам и видный политик Карл Герделер, собирался стать канцлером.
Вскоре Даллес начал переговоры с Гизевиусом, главной темой которых стала разработка мер по устранению от руководства страной Гитлера. Государственный переворот и покушение на жизнь Адольфа Гитлера изначально наметили на январь сорок третьего года. По замыслу американской разведки и заговорщиков в Германии, предполагалось устранить фюрера, взорвав его личный самолет при помощи бомбы, изготовленной специалистами из технических служб английской разведки. Эта необычная бомба представляла собой несколько бутылок отличного, хорошо выдержанного дорогого коньяка.
Читая телеграммы Даллеса, немецкие контрразведчики были в курсе всех деталей замышляемой операции. И тем не менее ни рейхсфюрер СС Гиммлер, ни глава РСХА Кальтенбруннер не предприняли никаких мер. Хотя существует версия о том, что это была лишь видимость, с помощью которой нацистские спецслужбы намеревались «успокоить» своих противников, а на самом деле вовсю разрабатывали заговорщиков. Но и по сей день остается тайной, докладывали Гитлеру о замыслах американской разведки и или нет.
Трудно сказать, почему задуманное на январь покушение на фюрера не получилось. Зато известно другое: в марте 1943 года фон Тресков и фон Шлабрендорф все же сумели положить бомбу, замаскированную под бутылку с коньяком, в самолет, на котором Гитлер должен был вернуться в Восточную Пруссию. Однако по неизвестным причинам уникальная бомба не взорвалась. Даже и не подозревавший о грозившей ему смертельной опасности Гитлер в который уже раз избежал гибели и вполне благополучно долетел до Растенбурга. Государственный переворот в Германии вновь не состоялся. Не потерявший самообладания фон Шлабрендорф успел изъять бомбу из самолета и разобрать ее на части.
Однако заговорщики не отказались от своих планов, и только за последние месяцы 1943 года они шесть раз намеревались убить Гитлера. Но всякий раз покушение откладывалось по самым разным причинам.
В декабре ищейки Гиммлера напали на след генерала Остера, и он был вынужден уйти в отставку. Но свято место, как известно, пусто не бывает, и уже очень скоро в ряды заговорщиков вступил Клаус Филип, граф фон Штауффенберг.
37-летний граф Клаус Шенк фон Штауффенберг происходил из состоятельной старинной аристократической семьи. Его отец был камергером баварского короля, а мать приходилась внучкой знаменитому прусскому генералу графу фон Гнейзенау. В начале Второй мировой войны фон Штауффенберг служил офицером в Баварском кавалерийском полку. Он воевал в Польше, Франции и Северной Африке. В боях в Тунисе граф лишился правой руки, глаза и сильно покалечил ногу. Выжить фон Штауффенбергу удалось исключительно благодаря искусству знаменитого немецкого хирурга Фердинанда Зауэрбруха.
Несмотря на увечья, фон Штауффенберг вернулся в строй и возглавил штаб резервной армии. Полностью разочаровавшись в Гитлере, граф проникся полным презрением к нацистской идеологии. Как образованный, культурный человек и профессиональный военный он прекрасно понимал, что Германия стоит на краю пропасти. Поиск путей спасения страны привел его к сотрудничеству с группой Крейсау, в которую входили представители крупных аристократических семей, крайне недовольных политикой фюрера. Эта группа, которую вполне можно назвать заговорщиками, получила свое название по имени поместья Крейсау, где аристократы-заговорщики устраивали собрания. Среди них были и такие высокопоставленные лица, как бывший бургомистр города Лейпцига доктор Герделер, бывший начальник Генерального штаба генерал фон Бек и многие другие. После ареста в январе 1944 года прежнего лидера группы фон Мольке граф фон Штауффенберг стал одним из лидеров заговорщиков.
Как представитель старинного аристократического рода Германии граф сумел если не привлечь на сторону заговорщиков, то по крайней мере заручиться поддержкой многих высокопоставленных армейских и полицейских чинов. Фон Штауффенберг разработал план покушения «Валькирия», согласно которому предусматривались убийство Гитлера и создание военного правительства в Берлине, которое должно с помощью вермахта нейтрализовать подразделения СС и РСХА.
В первый раз он попытался убить Гитлера 26 декабря 1943 года, когда ему предстояло сделать доклад в ставке фюрера. Граф положил в свой портфель взрывное устройство замедленного действия. Однако ничего из этого не вышло, так как по неизвестным причинам Гитлер отменил совещание.
Высадка англо-американских союзных войск в Нормандии на какое-то время заставила главных заговорщиков задуматься: а следует ли им продолжать? Ведь теперь убийство Гитлера могло многим показаться «ударом в спину». И тем не менее фон Тресков заявил:
– Покушение должно состояться, чтобы доказать всему миру, что немецкое движение Сопротивления отважилось на решительный шаг. Все остальное по сравнению с этой целью уже не имеет никакого значения.
Теперь оставалось самое трудное – привести приговор в исполнение. Убить Гитлера фон Штауффенберг намеревался в его знаменитой Ставке «Волчье логово», о которой стоит рассказать отдельно.
«Волчье логово» было построено недалеко от Кенигсберга. Для обеспечения большей безопасности Ставки Р. Гейдрих предложил использовать оккультные центры, расположенные в Кенигсберге. Вскоре рейхсфюрер получил разработку тайной операции под кодовым наименованием «Мандала». «Мандалой», или «санскритским кругом», буддисты считали некую символическую диаграмму, используемую при их священных обрядах. В более широком смысле «Мандала» олицетворяла собой подобие священного пространства Вселенной, где обитали боги и сходились в одной точке различные вселенские силы. На основе этого принципа обычно планировалась застройка дацанов – буддийских монастырей – и даже жилых кварталов. Точно так же, в соответствии с «Мандалой», специалисты из секретного оккультного эсэсовского центра «Кенигсберг-13» предложили расположить все постройки полевой Ставки фюрера.
Весной 1940 года гауптман Отто Ренц, опытный геодезист и всесторонне проверенный спецслужбами нацист, был послан в Тибет. Ренц прекрасно справился с заданием и в начале лета 1940 года привез в Берлин точный план расположенного на высоте около 5000 метров высокогорного дацана – буддийского монастыря «Хранимый Небом», где поклонялись культу ламаистского святого Цзонкабу.
Можно по-разному относиться ко всей этой мифической истории, но за весь период Второй мировой войны на территорию «Вольфшанце» не упала ни одна авиабомба. И это при том, что полевую Ставку фюрера искали разведки всех стран антигитлеровской коалиции. Над ней не раз кружили вражеские бомбардировщики, штурмовики и самолеты-разведчики. А та взорвется в здании, построенном вне чертежа магической «Мандалы».
20 июля 1944 года унтер-офицер Карл Фишер получил приказание встретить на аэродроме полковника фон Штауффенберга и доставить его в расположение Ставки. В 8.30 Фишер направился на аэродром на открытом «мерседесе». В 10 часов 15 минут на аэродроме приземлился «Хе-111», и из него вышло несколько офицеров, среди которых находился и фон Штауффенберг. Его сопровождал адъютант обер-лейтенант Вернер фон Фаефтен. Граф сел в машину рядом с водителем, адъютант устроился на заднем сиденье, и автомобиль покатил в сторону Ставки. За всю дорогу думавший о чем-то своем фон Штауффенберг не обронил ни слова. Ему было не до разговоров: в его портфеле лежали две мощные бомбы, и через час ему предстояло самое рискованное и ответственное в его жизни предприятие.
На совещании в Ставке фюрера в этот день намечалось обсуждение наступления Красной Армии в Галиции, и графу надлежало доложить о ходе работ по формированию частей так называемой внутренней армии, которые должны были принимать участие в обороне каждого населенного пункта.
Полковник фон Штауффенберг вез взрывное устройство, начиненное экзогеном – взрывчаткой большой мощности английского производства. Кое-кто и по сей день считает, что она попала к графу из абвера, глава которого адмирал Вильгельм Канарис тайно поддерживал заговорщиков. Есть версия и о том, что взрывчаткой снабдил полковника генерал фон Тресков, в подчинении которого находилось специальное подразделение, работавшее со взрывчатыми веществами всех армий мира и практически никому не подотчетное в расходовании взрывчатых средств.
В 10.30 машина остановилась у контрольно-пропускного пункта под кодовым названием «Запад». Документы прилетевших в Ставку из Берлина офицеров были в полном порядке, и они направились к резиденции генерал-фельдмаршала Нейтеля. Около полудня к офицерам вышел начальник штаба Верховного главнокомандования вооруженными силами генерал-фельдмаршал Кейтель и сообщил:
– Совещание начнется в 12.30. Убедительно прошу при выступлениях укладываться в отведенное вам время. На 14 часов 30 минут у фюрера назначена встреча с прибывающим в Ставку Муссолини, недавно освобожденным из-под ареста в Италии. Не сомневаюсь, что большинство присутствующих господ офицеров уже слышало об этой, успевшей начать обрастать разного рода легендами, операции немецких десантников.
– Я могу отлучиться? – спросил фон Штауффенберг. – Мне бы хотелось привести себя в порядок после дороги.
Кейтель кивнул, фон Штауффенберг вышел в одну из смежных комнат, открыл портфель и поставил взрывное устройство на нужное время. В конференц-зал граф вернулся, когда совещание уже началось. Из-за жары совещание решили проводить не в подземном бункере, а в резиденции Кейтеля. Генерал Хойзингер докладывал о положении на фронтах. Фон Штауффенберг прошел на свободное место рядом с Гитлером и положил свой портфель на стул. Послушав докладчика, граф негромко сказал Кейтелю:
– Мне надо срочно позвонить в Берлин…
– Что-нибудь произошло? – взглянул на него Кейтель.
– Служебные дела…
– Идите, – кивнул Кейтель.
Как только фон Штауффенберг вышел, один из офицеров снял со стола оставленный фон Штауффенбергом портфель и поставил его под стол, чтобы тот не мешал работе с разложенными на столе бумагами. Через две минуты раздался сильный взрыв, разнесший стены и крышу; на присутствующих в комнате посыпались горевшие обломки.
«Среди дыма и общей неразберихи, – описывает эту сцену А. Буллок, – снующих туда-сюда охранников и раздававшихся изнутри криков раненых из дверей, весь в пыли, шатаясь, вышел Гитлер с опаленными волосами, безжизненно повисшей правой рукой, обожженной ногой, в спину ему ударила падающая балка, и, как обнаружилось, от взрыва у него повредились обе барабанные перепонки. Но он был жив. Все, кто стоял на том конце стола, где фон Штауффенберг поставил портфель, были либо убиты, либо тяжело ранены».
Стол, за которым проходило совещание, был изготовлен из мореного дуба, и его толстая крышка покоилась на похожих на тумбы ножках. Именно за одной из них оказалась спрятанная в портфеле полковника бомба, сработавшая в 12.42. Смертоносный удар принял на себя массивный дубовый стол, по прочности сравнимый с каменным монолитом.
Несмотря на сильное потрясение, Гитлер выглядел на удивление спокойным и днем появился на платформе вокзала, чтобы встретить Муссолини. Кроме неподвижно висевшей руки, ничто не говорило о происшедшем, и его рассказ дуче о случившемся был весьма сдержанным.
Когда они приехали в Ставку, фюрер показал дуче то, что осталось от той самой совещательной комнаты, которая должна была стать его могилой.
– Сегодня, – в необычайном возбуждении произнес он, – я как никогда уверен в том, что мне суждено довести наше общее дело до успешного завершения!
– После того, что я здесь увидел, – согласно кивнул Муссолини, – я абсолютно с вами согласен. Это знак свыше!
Затем Гитлер провел гостя в свои апартаменты, где к ним присоединились Риббентроп, Геринг, Дениц, Кейтель и Йодль. Не успели они выпить по стакану чаю, как завязался спор относительно того, кто же несет большую ответственность за войну.
Гитлер спокойно слушал споривших. По всей видимости, он еще не отошел от шока. Но стоило кому-то из споривших произнести имя Рема и упомянуть о его заговоре, как фюрер в бешенстве вскочил с места и принялся кричать, что напрасно его враги торжествуют, он еще накажет всех их и что им не удастся покончить с ним, потому что его выбрало провидение, которое хранит его на протяжении стольких лет. Внезапно успокоившись, он снова уселся на свое место и молча просидел весь остаток вечера, равнодушно слушая льстивые заверения Геринга и Риббентропа в вечной ему преданности. Не обошлось и без нападок друг на друга. Стремясь отвлечь внимание фюрера от провалов авиации, Геринг обвинил Риббентропа в банкротстве внешней политики. Тот ответил резкостью, и тогда Геринг замахнулся на него своим маршальским жезлом.
– Ты, грязный торговец шампанским, – в исступлении заорал «толстый Герман», – заткни свой поганый рот!
– Я все еще министр иностранных дел, – задыхаясь от гнева, прохрипел в ответ Риббентроп. – Я из рода фон Риббентропов!
А что же фон Штауффенберг? Да ничего! Воспользовавшись суматохой, он преспокойно проскочил тройное кольцо охраны и улетел в Берлин. Там заговорщики собрались у генерала Ольбрихта в Генеральном штабе. Они намеревались объявить о смерти Гитлера и сформировать антинацистское правительство. Вся полнота власти переходила к военным, что помешало бы СС проявить инициативу. Заговорщики намеревались арестовать высших чинов СС и партийную верхушку. Однако уже в 13.00 стало известно, что Гитлер жив, и Ольбрихт так и не отважился начать операцию «Валькирия». И напрасно звонивший с аэродрома генерал фон Штауффенберг умолял его приступить к активным действиям. Только в 4 часа генерал фон Хазе получил приказ ввести в Берлин войска и занять правительственный квартал. Батальон «Великая Германия», которым командовал майор Ремер, действовал настолько умело, что это вызвало подозрение у офицера министерства пропаганды майора Ганса Хагена, который читал в батальоне какую-то лекцию. Хаген позвонил Геббельсу, тот связал его со штабом Гитлера в Восточной Пруссии. Лектору подтвердили, что Гитлер жив, затем произвели в полковники, и сам фюрер приказал ему использовать «Великую Германию» для подавления путча.
Как только фон Штауффенберг вернулся в Берлин, всем главнокомандующим были посланы указания немедленно приступать к операции «Валькирия». И она уже шла полным ходом в Париже и Вене, когда в 18.30 Геббельс сообщил по радио о покушении на фюрера и о том, что Гитлер жив. Именно это известие оказалось во многом решающим для тех, кто принимал участие в перевороте или намеревался примкнуть к нему. Первые повели себя осторожно, а вторые, опасаясь более чем нежелательных последствий, мгновенно отвернулись от заговорщиков.
Несколько позже всем командующим был приказано считать полученные ранее директивы из Берлина недействительными. Вместо Главнокомандующего резервной армией генерала Фромма Гитлер назначил Гиммлера. Затем последовало сообщение, что около полуночи по радио выступит сам фюрер.
Положение той небольшой группки заговорщиков, которые в тот момент находились в Генеральном штабе, было безнадежным. Около 21.00 арестованные ранее офицеры сумели вырваться из-под стражи, освободить генерала Фромма и арестовать всех заговорщиков. Генерал знал о заговоре и поспешил избавиться от нежелательных свидетелей, а потому и приказал немедленно расстрелять фон Штауффенберга, Ольбрихта и двух других офицеров во дворе, где их убили при свете автомобильных фар. Что же касается Бека, то Фромм «смилостивился» и разрешил генералу покончить с собой. Вскоре в Берлин прибыли Гиммлер и Кальтенбруннер, и сразу же началась «охота на ведьм». Не спасся и Фромм. Во время чистки после покушения на Гитлера генерала арестовали и казнили в марте 1945 года как участника заговора.
В 00.30 с 20 на 21 июля по радио выступил Гитлер.
– Если я говорю с вами сегодня, – сказал он, – то для того, чтобы вы, во-первых, услышали мой голос и знали, что я не пострадал, нахожусь во здравии, и, во-вторых, чтобы вы знали о преступлении, не имеющем параллели в германской истории. Очень маленькая группка честолюбивых, безответственных и в то же время безрассудных и глупых офицеров вошла в заговор с целью ликвидировать меня и высшее командование вооруженными силами… Я убежден, что с раскрытием крошечной клики предателей и саботажников наконец-то после долгого времени в тылу создана атмосфера, в которой нуждается сражающийся фронт… На этот раз мы рассчитаемся с ними привычными для национал-социалистов способом!
Гитлер знал, что говорил. До самого конца войны гестапо вело расследование, убивая всех неугодных. Что же касается главы заговора генерала фон Трескова, то он решил покончить с собой сразу же после того, как узнал о провале. 21 июля генерал выехал на нейтральную полосу, выстрелил из двух пистолетов, а потом подорвал себя гранатой.
За последующие после покушения два года погибло немало людей, которых можно назвать истинными патриотами Германии, и общей эпитафией им стали слова самого фон Трескова, которые он сказал своему приятелю фон Шлабрендорфу за час до своего ухода из жизни.
– Теперь, – заявил генерал, – они все набросятся на нас и будут поливать грязью. Но я убежден сегодня как никогда, что мы поступили правильно. Я считаю Гитлера архиврагом не только Германии, но и всего мира… Точно так же, как Бог однажды обещал Аврааму, что он пощадит Содом, если только найдется в городе десяток праведных людей, я имею основание надеяться, что благодаря нам он не уничтожит Германию. Ни один из нас не может пожаловаться на свою смерть, потому что каждый, кто вступал в наши ряды, надевал на себя отравленную рубашку Несса. Моральная ценность человека определяется тогда, когда он показывает, что готов отдать жизнь за свои убеждения…
Так провалилась очередная попытка избавить Германию от Гитлера. Как мы уже упоминали, от тщательно спланированного и удачно подготовленного покушения Гитлера в который раз спас счастливый случай.
Излишне говорить, что после этого покушения Гитлер еще больше уверовал в хранившее его провидение и послал свою забрызганную кровью рубашку Еве Браун, которая то и дело прижимала ее к груди и благодарила Бога за то, что он и на этот раз сохранил жизнь ее возлюбленному.
