Текст книги "Гитлер. Неотвратимость судьбы"

Автор книги: Александр Ушаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 60 страниц)

Несмотря на разгул террора в стране, нацистская пресса утром 1 июля 1934 года сообщила о казни всего восьми главарей СА и о нескольких «досадных несчастных случаях», имевших место в разных городах Германии и ее столице Берлине. Как писали нацистские газеты, «несчастные случаи» произошли исключительно вследствие «справедливого народного гнева», который не смогли сдержать «истинные немцы». 2 июля газеты сообщили о казни «изменника Эрнста Рема».

В тот же день все подразделения полиции безопасности, части «черного ордена» СС и гестапо получили радиограмму, подписанную Германом Герингом и рейхсфюрером СС Генрихом Гиммлером. Шифровка из Берлина предписывала сжечь все документы, относящиеся к проведенным в последние дни секретным операциям.

Сколько человек было убито в период «ночи длинных ножей», которая на самом деле длилась трое суток? Сам Гитлер назвал в рейхстаге всего 71 жертву устроенной им кровавой бойни. На самом же деле было убито более 1000 человек и арестовано 1124. Таким образом, НСДАП, по словам Розенберга, «расчистила себе дорогу к завершению создания Третьего рейха».

Первое официальное сообщение о начавшейся резне дал сам Гитлер уже 30 июня, когда заявил: «Сегодня я сместил начальника штаба Рема с его поста и изгнал из партии и СА». Само собой разумеется, что теперь главе государства надо было придать устроенной им и Герингом кровавой бойне самый что ни на есть законный характер. Гитлер написал текст благодарственной телеграммы от Гинденбурга самому себе, и статс-секретарь Майснер отнес ее начинавшему впадать в маразм президенту. Тот попросил зачитать ее и услышал следующее:

– Из сделанных мне сообщений я усматриваю, что своим решительным вмешательством и смелыми личными действиями Вы в зародыше задушили все изменнические происки. Вы спасли немецкий народ от большой опасности. Выражаю Вам мою глубокую благодарность и признательность. С сердечным приветом фон Гинденбург, рейхспрезидент.

1 июля по радио выступил Геббельс, который красочно описал расстрел Рема и в очередной раз поведал нации о.проявленном ее фюрером героизме. Но даже сейчас он попытался скрыть истинные причины убийства Рема и разгрома СА и сделал упор на нетрадиционную сексуальную ориентацию Рема. Делалось это с одной целью: отвлечь людей от политики и выставить на первый план моральную и физическую нечистоплотность врагов фюрера. Звучало красиво, но… неубедительно по той простой причине, что Гитлер давно знал о наклонностях своего «старого товарища», как и обо всех безобразиях, которые штурмовики творили в казармах и на улицах, но всегда оставался в стороне от этого скотства, заявляя, что личная жизнь подчиненных его не касается. И когда 13 июля фюрер всячески поносил «этих свиней, запятнавших мундир штурмовика», никто, по словам Раушнинга, не принял всерьез официальную трактовку 30 июня – будто речь идет только о каре за гомосексуализм. Это, всегда заявлял он, было «беспощадной жестокостью и полным произволом».

Но Гитлеру и этого показалось мало, и 3 июля он собрал заседание Кабинета министров Германии. На нем спектакль продолжился, и от имени правительства генерал Бломберг поблагодарил фюрера за содеянное. В результате появилось решение, в котором черным по белому было написано: «Признать законным в качестве акта необходимой государственной обороны меры, принятые 30 июня и 1 и 2 июля для подавления изменнических покушений на государство». Ни один из присутствующих, включая министра юстиции Гюртнера, хорошо знавшего многих погибших во время устроенной Гитлером резни, не осмелился сказать хоть слово осуждения. Наоборот, министр поблагодарил Гитлера за «спасение Германии от революционного хаоса», после чего был принят новый закон, признававший действия Гитлера и эсэсовцев Гиммлера «мерами национальной обороны».

Спустя десять дней фюрер выступил с речью в рейхстаге. Он заявил, что давно знал о преступном заговоре, существовавшем в недрах СА, и даже сообщил, что, задумав и подготовив «вторую революцию», штурмовики дали ей кодовое наименование «Ночь длинных ножей». Сам Гитлер вместе с верными соратниками из СС действовал во имя сохранения нового порядка и «высшей справедливости». Рейхстаг единодушно одобрил действия диктатора.

Кровавая бойня, учиненная нацистами в центре Европы, вызвала широкий резонанс во всем мире. При этом общество возмущалось отнюдь не самим жестоким наказанием Рема и его бандитов, а тем, как это было сделано. Геббельс выступил по радио с речью «30 июня в зарубежном зеркале». Он не стал ничего объяснять и тем более оправдываться, а просто сказал: «А пошли вы все к черту!»

* * *

В «ночь длинных ножей» пострадали не только штурмовики и их начальники. Жертвами Гитлера стали два рейхсверовских генерала: хорошо известный Курт фон Шлейхер и фон Бредов.

За что Гитлер расстрелял бывшего рейхсканцлера и министра рейхсвера? Надо полагать, прежде всего за нелояльность. Аристократ Шлейхер никогда не скрывал презрения к «богемскому ефрейтору» и мечтал об установлении в стране военной диктатуры. Он во всеуслышание называл Гитлера идиотом и обещал рассказать всю правду о поджоге рейхстага. «Кошка, – заметил по этому поводу Герман Геринг, – никогда не выпускает мышь из лап. Со Шлейхером дело плохо. Он во все лез…»

В ночь на 2 июля на квартиру генерала отправилась команда убийц. Они даже не стали разговаривать с фон Шлейхером, а просто пристрелили его на месте. Как только раздались выстрелы, в доме появились люди Геринга. Они произвели обыск и нашли рукопись мемуаров Шлейхера «Люди и ситуации» и историю болезни… Адольфа Гитлера, согласно которой он лечился в октябре 1918 года отнюдь не от отравления газом, а от сифилиса. Да и зрение он потерял вовсе не от горечи поражения Германии, а от большого количества уколов сальварсана. Что, конечно же, никоим образом не укладывалось в героическую биографию всеми уважаемого фюрера, который спас Германию от красной заразы.

Эти бумаги сначала попали к Гейдриху, после его убийства чешскими патриотами – к Кальтенбруннеру, а затем, по словам личного врача Гиммлера Феликса Керстена, к его шефу. Дальнейшая судьба этих мемуаров неизвестна, как неизвестно и то, насколько все это было правдой.

За письменное творчество пострадал и другой генерал – фон Бредов, который осмелился написать разоблачающий нацистов «Дневник генерала рейхсвера». Памфлет вышел под псевдонимом в Париже, и, как потом выяснилось, был написан совсем другим человеком. Тем не менее фон Бредов незамедлительно отправился вслед за своим другом.

Как отреагировало на убийство двух видных генералов немецкое офицерство? Удивительно, но… никак. Да и убиты они были отнюдь не за свое эпистолярное творчество. И фон Шлейхер, и фон Бредов являлись представителями тех самых монополистических и католических кругов, которые попытались использовать внутриполитический кризис в Германии в своих целях. Одним из главных идеологов этого движения был фон Папен, который в своей речи в Магдебурге выразил желание этих самых кругов «нормализовать ситуацию» в Германии. Произнесенную фон Папеном речь написал адвокат Эдгард Юнг. Геббельс запретил публиковать ее, а автора приказал расстрелять, что и было сделано.

А вот самого фон Папена Гитлер не тронул – не пожелал ссориться с симпатизировавшим своему бывшему канцлеру Гинденбургом. Да и неплохо относившийся к нему Геринг посоветовал тому пересидеть смутное время в укромном месте. Фон Папен пересидел, а затем дал Гитлеру телеграмму следующего содержания: «Я испытываю потребность, как и 30 января 1933 г., пожать Вам руку и поблагодарить за все то, что Вы сделали для подавления предполагавшейся второй революции, и за провозглашение немецкому народу незыблемых государственных принципов… С неизменной верностью – Ваш Папен».

Убийство генералов имело для Гитлера еще один тайный смысл: теперь каждый мог видеть, что Гитлер не щадил врагов отечества, к какому бы классу они ни принадлежали. Под его тяжелую, но справедливую руку с одинаковым успехом могли попасть и плебей Рем, и аристократ фон Шлейхер. Заодно Гитлер покончил и с некоторыми другими неугодными ему лицами. Расправился Гитлер и с престарелым Густавом фон Каром, которому исполнилось в тот год семьдесят пять лет. Как видно, Гитлер не забыл его предательства во время «пивного путча». Эсэсовцы вытащили несчастного старика из дома и забили до смерти.

Расквитался Гитлер и с попортившим ему в свое время немало крови Грегором Штрассером, несмотря на то, что сам Розенберг говорил о нем, что он «не созрел ни для полной верности Гитлеру, ни для бунта». Но как бы там ни было, Штрассера убили 30 июня 1933 года, и на его убийстве особенно настаивал его бывший подчиненный Геббельс.

– Я убил свинью! – гордо доложил застреливший Штрассера эсэсовский охранник своему начальству.

Так, по словам Розенберга, «НСДАП расчистила себе дорогу к завершению создания Третьего рейха». Все прошло как надо, и все были довольны – Гитлер, рейхсвер и СС. Генералы, не запятнав своих мундиров, стали единственными руководителями германской армии, Гитлер избавился от непредсказуемого Рема, а Гиммлер стал полновластным хозяином всей полиции и боевиков.

* * *

1 августа 1934 года умер Гинденбург, и склонный к мистицизму фюрер увидел в этом хороший признак. Как-никак, а президент умудрился уйти в мир иной в день 20-й годовщины начала Первой мировой войны.

Гинденбург еще не испустил последнего вздоха, а Гитлер уже издал закон о совмещении поста президента и главы правительства, став таким образом «фюрером и рейхсканцлером Германской империи и верховным главнокомандующим вермахта». А уже на следующий день вооруженные силы Германии по инициативе военного министра В. Бломберга впервые в своей истории присягнули на верность не государству, а лично фюреру. Чуть позже присягу на верность лично фюреру принесли и государственные служащие, а 19 августа 1934 года более 38 миллионов немцев на специально проведенном референдуме одобрили решение Гитлера взять на себя функции президента страны. Так сбылась мечта Гитлера, который из лидера политической партии превратился в политика мирового уровня.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Теперь, когда Гитлер получил абсолютную власть, уже никто и ничто не могло помешать делу всей его жизни, о чем сам фюрер сказал еще в августе 1932 года Герману Раушнигу: «Германия… будет Германией только когда она будет главенствовать в Европе. Без власти над Европой мы исчезнем. Германия – это есть Европа».

Главенствовать же над Европой, как и над «жизненно важным пространством» на Востоке, можно было только при наличии мощной армии, к созданию которой и приступил Гитлер, благо быстрое развитие экономики позволяло добиться этого в предельно сжатые сроки. Нацисты начали с того, что установили контроль над экономикой. Они ввели административные методы управления и планирования и утвердили монополию государства на распределение важнейших экономических ресурсов Германии. К 1938 году безработица сократилась до 400 тысяч человек, но главной причиной столь серьезного успеха явилось усиленное перевооружение страны, которое выразилось в лихорадочной подготовке к войне, широкому развертыванию общественных работ по строительству автобанов, каналов и дамб. В 1933-1937 годах промышленное производство выросло на 102%, а национальный доход удвоился.

Быстрое перевооружение Германии вряд ли было бы возможно без той поистине гениальной финансовой политики, которую проводил министр экономики Я. Шахт. «Его виртуозное умение играть финансами, – пишет в своей книге «Германия в XX веке» А.И. Патрушев, – проявилось в том, что в 1936 г. марка имела одновременно 237 курсов – с финансово-экономической точки зрения это факт из области фантастики. Созданная Шахтом система кредитования в стране, у которой было мало легко реализуемого капитала и практически не было валютных запасов, до сих пор считается уникальной. Были введены специальные векселя, которые выдавал Рейхсбанк и оплату которых гарантировало государство. Ими расплачивались с компаниями по производству вооружений. Выпущенные на сумму в 12 млрд. марок мефо-векселя не фигурировали в государственном бюджете, но именно они обеспечили финансирование перевооружения Германии. Гитлер, на которого проблемы экономики нагоняли тоску, никак не мог понять, в чем же хитрость Шахта. И тогда министр финансов объяснил ему, что это всего лишь один из способов печатания денег.

Тяжелая промышленность также получала огромные прибыли, несмотря на закон об ограничении ее доходности шестью процентами. Но это было в теории, на практике же фирмы вкладывали сверхприбыль не в приобретение государственных облигаций, как было предложено, а в расширение собственного дела. В 1938 году общие накопления в облигациях составили 2 млрд. марок, а невыплаченные прибыли – 5 млрд. марок. Поистине нацистская Германия стала золотоносным Клондайком для крупного промышленно-финансового капитала».

Что же касается сельского хозяйства, то перед министром сельского хозяйства Даре, занявшего этот пост в 1933 году, стояла задача преобразовать все сельское население Германии – от крупного землевладельца до нищего батрака – в единое имперское продовольственное сословие. Уже в сентябре 1933 года было введено регулирование производства, переработки и сбыта продуктов сельского хозяйства по заранее установленным ценам.

«Важнейшее значение, – пишет А.И. Патрушев, – имел вышедший 29 сентября 1933 г. закон «О наследственных дворах». Он гарантировал сохранение крестьянских хозяйств, имеющих от 7,5 до 12,5 гектара, и касался 55% всех сельскохозяйственных площадей.

Такие хозяйства были объявлены «наследственными дворами», которые не подлежали разделу, отчуждению за долги или продаже без специального судебного решения. Владеть ими могли только немецкие крестьяне, доказавшие чистоту своей арийской крови с 1800 года. Они и удостаивались почетного звания «крестьянин». Владельцы прочих земельных участков назывались просто «сельскими хозяевами».

В принятии этого закона отчетливо выразилось стремление сохранить «крестьянство как чистокровный источник немецкого народа» и «уберечь его от всех опасностей капиталистической, рыночной экономики». Это было необходимо потому, что крестьянство должно было стать главным участником будущей восточной колонизации. Всего в статус «наследственных дворов» было переведено 21,6% крестьянских хозяйств, которым принадлежало 38% всех сельскохозяйственных площадей».

В своей книге «Адольф Гитлер, преступник №1» Д. Мельников и Л. Черная упрекают фюрера в том, что он так и не создал для немцев того самого рая, который якобы обещал. Выглядит это довольно несерьезно. Во-первых, никакого рая Гитлер не обещал, а вот достойную нормальных людей жизнь построить обещал. И построил. Неважно, как и с чьей помощью. Важно другое: немцы зажили при Гитлере так, как не жили никогда. И вряд ли получавший высокую зарплату рабочий вдавался в подробности, кто и как ему эту зарплату обеспечил. Куда больше его волновало другое: что он может на нее купить. А купить на нее он мог многое. Что же касается крестьян, то ни один из них не был раскулачен и сослан в лагеря только за то, что умел хорошо выращивать хлеб. Наоборот! Государство сделало все возможное, чтобы он этого самого хлеба выращивал как можно больше. И не имеет даже смысла сравнивать жизнь немцев в середине 30-х годов с тем жалким существованием, какое влачили рабочие и инженеры в стране победившего социализма. О многострадальных российских крестьянах и говорить нечего.

* * *

За решением хозяйственных проблем Третьего рейха Гитлер не забывал о том, чему он посвятил столько страниц в своей знаменитой «Майн кампф» – решению вопросов «чистоты расы» и установления «чисто арийского происхождения». Уже 15 сентября 1935 года в «священном» для нацистов древнем Нюрнберге были приняты законы о гражданстве и расе, которые стали называться нюрнбергскими. Именно они явились очередным шагом к реализации выдвинутого Гитлером лозунга, призывавшего немцев к «всемерному очищению расы».

– Прошедшие века, – говорил фюрер собратьям по партии, – засорили немецкий народ чуждыми элементами и разбавили священную кровь древних германцев. Но поскольку нация нуждается в воинственных и чистокровных тевтонах, мы и предпринимаем решительные меры по созданию новой расы – расы господ, расы чистокровных арийцев!

Само собой понятно, что партийцы отвечали своему фюреру восторженным «хайль!»

Именно тогда решил еще более выдвинуться Генрих Гиммлер. Он давно уже стремился занять главенствующее положение в спецслужбах Третьего рейха и полностью подчинить себе весь полицейский аппарат Германии, что давало ему возможность установить контроль над всеми сферами общественной и государственной жизни в стране. Получив такую власть, Гиммлер становился вторым по значимости человеком в рейхе. И уже к 1936 году «верному Генриху», как часто называл его фюрер, удастся осуществить свои замыслы.

Но это будет позже, а пока Гиммлер выдвинул идею весьма быстрого способа «улучшения расы новых господ».

– Наилучший выход из существующего положения состоит в том, – заявил он на одном из совещаний руководителей Третьего рейха, – чтобы немецкие женщины получили возможность смело вступать в сексуальные отношения с всесторонне проверенными чистокровными арийцами из СС. Мы должны всячески поощрять эти связи!

Одобренная Адольфом Гитлером «сексуальная теория» получила развитие на практике, и уже в конце 1935 года в нацистской Германии была разработана методика и подведена необходимая правовая и финансовая базу под идею Гиммлера. Вскоре он подписал документ о создании по всей территории Третьего рейха специальной сети родильных домов. Именно туда должны и обязаны были обращаться немецкие женщины, забеременевшие от чинов из «черного ордена» СС.

В этих домах будущим матерям не только обеспечивали анонимные роды – им было позволено при желании оставлять своих младенцев, не задумываясь более об их будущем. Все эти дети вполне официально считались в Германии «детьми фюрера», так как в правовом отношении автоматически «усыновлялись» фюрером, о чем составлялся специальный документ. И с той самой минуты всю заботу о «детях фюрера» принимало на себя немецкое государство.

Направляемая Геббельсом мощная пропагандистская машина нацистов постаралась на славу, и с каждым годом «детей фюрера» становилось все больше. А еще через два года Гиммлер сказал фюреру:

– Нашу практику деторождения настоящих арийцев необходимо расширять и поддерживать, и тогда уже через двадцать лет мы можем получить полмиллиона расово безупречных молодых людей, белокурых и голубоглазых, готовых стать основой мощной армии чистокровных арийцев, способных покорить весь мир!

Фюрер отнесся к такому решению расового вопроса весьма благосклонно. Гитлер всегда любил общество молодых и красивых женщин и часто намекал на то, что у него самого могли быть внебрачные дети.

– Иногда я завидую Сталину, – как-то сказал он.

– Почему? – удивился Гесс.

– У него есть двое сыновей, и они смогут заменить отца, встав во главе государства.

– Отчего же и вам не завести семью? – спросил Гесс, уже заранее зная ответ.

– Это надо было делать раньше, – ответил Гитлер. – Теперь я уже не могу, да и не имею права обременять себя семейными узами. Да и какая может быть у меня семья, если я всецело принадлежу Германии!

– Но почему? Многие политики имеют семьи!

– Да, это так… Но что будет, если в глазах миллионов немцев фюрер станет походить на обычного бюргера! Нет, этого я не могу допустить! Моя невеста, моя жена – Германия!

Но Гесс не успокоился. Он испытывал сильную ревность к рейсхфюреру СС Генриху Гиммлеру, так удачно сумевшему подать Гитлеру идею о «детях фюрера». И теперь он страстно желал придумать что-нибудь еще более интересное, что могло бы привести Гитлера в восторг.

Он провел ряд секретных и тайных консультаций со специалистами в разных областях медицины и в начале 1940 года выступил на секретном совещании в рейхсканцелярии с весьма необычным заявлением:

– Фюрер должен иметь собственных детей! Нация не простит нам, если он не оставит наследников. Только те, в чьих жилах течет священная кровь Адольфа Гитлера, могут унаследовать верховную власть в Германии. И мы обязаны обеспечить такой переход власти в стране!

Во время выступления Гесса сам фюрер молчал, никоим образом не выказывая своего отношения к выдвинутой и высказанной Рудольфом идее. Это сбивало с толку всех присутствовавших в зале, но многие уже понимали: если бы Гитлеру идея Гесса не понравилась, он бы молчать не стал. А раз так, то идея Гесса о собственных наследниках фюреру понравилась.

– Речь, – продолжал ободренный Гесс, – идет об искусственном оплодотворении матерей. Что, само собой разумеется, следует осуществлять в условиях секретности…

– Все это, конечно, прекрасно, – заметил Гиммлер, – но где мы найдем столько женщин, которые по чистоте своей крови будут достойны нашего вождя? И не только по чистоте крови, но и по другим требованиям?

Начавшиеся дебаты тут же прекратились, поскольку фюрер дал свое принципиальное согласие.

– Это интересная идея, – сказал Гитлер. – Что же касается подбора кандидатур для вынашивания моих наследников, то ею займется медицинская служба СС.

Гесс не зря проводил секретные консультации со специалистами. В Германии медицинская наука развивались быстрее, чем в других европейских странах и Соединенных Штатах Америки. Опыты по искусственному оплодотворению женщин проводились немецкими медиками уже с 1927 года, и таким образом в Германии имелись достаточно серьезные научные наработки в этом направлении.

Гесс, донельзя довольный доверием фюрера, дал тайному проекту кодовое наименование «ТОР». Вскоре он пригласил в Берлин группу опытных врачей из Германии и Италии. Вопрос с подбором «материала» не представлял никаких проблем. Найти в Германии красивых, здоровых и преданных идеалам национал-социализма несколько десятков женщин, чтобы потом выбрать из них наиболее подходящих «эрзац-матерей», было несложно. Куда сложнее было получить сперму фюрера. Никто не брал на себя смелость предложить Гитлеру заняться мастурбацией. Тем не менее Гесс приказал врачам найти выход.

Поломав голову, специалисты предложили взять сперму у Гитлера непосредственно из семенников во время хирургической операции. Однако сам Гитлер воспринял предложение медиков без всякого энтузиазма, и проект «ТОР» повис на волоске.

Да, Гитлер хотел иметь собственных «кровных» потомков, но в то же время он не хотел ложиться под скальпель хирурга даже во имя будущего Германии. Проект оказался замороженным, хотя сам фюрер о предложении Гесса не забывал и, по некоторых данным, поговаривал о том, чтобы осчастливить материнством Еву Браун.

– Да, – говорил он, – она не является моей законной супругой. Зато она молода, красива, здорова и любит меня.

Кто знает, чем бы все эти планы кончились, если бы в 1941 году Гесс не улетел в Англию и не был объявлен умалишенным. Все проекты, которые он курировал, были приостановлены.

Вскоре началась война с Советским Союзом. Казалось, уже никто и никогда не вернется к проекту по «созданию» тайных наследников Гитлера. Но это только казалось. Реанимировал идею не кто иной, как сам рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер. Правда, проект был переработан. В сентябре 1943 года в Германии была создана секретная медицинская группа СС, и Гиммлер доложил Гитлеру о возобновлении работ по проекту «ТОР». Гитлер одобрительно кивнул.

В срочном порядке был произведен отбор около сотни женщин в возрасте от 18 до 28 лет, которые по состоянию здоровья и расовой принадлежности могли использоваться в качестве «матерей детей Адольфа Гитлера». Среди них оказались две молодые и красивые женщины из Норвегии. Судя по всему, Гиммлер учел пожелание Гитлера смешать свою кровь с кровью викингов. Насколько известно, оплодотворение «матерей» прошло вполне успешно. Роды предполагалось принимать в специальных родильных домах под присмотром врачей из СС.

Через некоторое время в Баварских Альпах появился секретный объект, официально именовавшийся в документации «Отделение Лебенсборн № 1146». И именно сюда доставлялись дети, биологическим отцом которых являлся Адольф Гитлер.

Как стало известно из показаний свидетелей и архивных документов мед-службы СС, первый ребенок появился на свет осенью 1944 года. Всего же там содержалось около двух десятков таких детей. Инспектировать суперсекретный объект приезжал сам рейхсфюрер СС Г. Гиммлер. Однако вопреки ожиданиям «кровные потомки» фюрера оказались обычными детьми.

Возможно, все так и было на самом деле. Неясно во всех этих легендах другое: откуда же в конце концов появилась сперма фюрера, если он не пожелал ни заниматься мастурбацией, ни отдавать ее хирургическим путем?

* * *

Быстрое и успешное развитие экономики позволило Гитлеру уже в августе 1936 года представить свой план быстрейшего перевооружения Германии. Продолжая считать большевизм главной опасностью для Европы, Гитлер полагал, что Германия сможет выжить только при условии создания за несколько лет самой сильной армии, и собирался всего за четыре года подготовить немецкую армию к военным действиям, а хозяйство – к большой войне.

Обеспечить столь быстрое превращение только что возрожденных вооруженных сил должен был так называемый четырехлетний план перестройки всей немецкой экономики, для реализации которого был создан Генеральный совет во главе с Герингом. Это лишний раз свидетельствовало о том, что старая промышленно-финансовая элита была полностью подчинена установленному Гитлером режиму. Будучи фактически уполномоченным фюрера и партии, Геринг получил право издавать любые приказы и инструкции, которые были обязаны исполнять все партийные и государственные инстанции, что, конечно же, не могло не вызвать недовольства многих видных промышленников. Да и что мог понимать бывший летчик и авантюрист в экономике?

Пока Я. Шахт пребывал в кресле министра экономики, он еще как-то мог противиться полному невежеству руководителя имперской экономики. Но уже в 1937 году его сменил такой старый партиец, как В. Функ, который с несказанным удивлением обнаружил, что промышленники больше занимались составлением всевозможных и никому не нужных отчетов, но никак не делом.

Как того и следовало ожидать, столь грандиозный план в экономическом развитии рейха в 1936-1939 годах не достиг всех установленных в меморандуме Гитлера показателей. Не удалось на все сто процентов добиться самообеспечения страны валютой, сырьем и продовольствием. И причин тому было много. «Невзирая на громадные средства, – пишет А. Буллок, – затраченные на программу перевооружения… цельная национальная программа по приведению в соответствие скорости и масштабов перевооружения с германским военным потенциалом, где были бы предусмотрены и расставлены приоритеты запросов различных родов войск, так и не была разработана. А вместо этого каждый вид вооруженных сил ставил себе собственные задачи и стремился к собственным целям, не принимая во внимание потребности двух остальных и соревнуясь в приобретении необходимых фондов капиталовложений и сырья, в которых Германия испытывала острый недостаток. Геринг, который, будучи главным экономическим шефом, как ожидалось, должен был стремиться к координации усилий, на деле, в своем втором качестве верховного главнокомандующего только что созданной люфтваффе, всячески препятствовал этому.

Сотрудничество между разными ведомствами – это проблема, которая волнует любое правительство, и не многие правительства, если вообще имеются такие, нашли удовлетворительное решение. В 1930-1940-е годы было распространено мнение, довольно наивное, что с данной проблемой легче справиться диктатурам, чем демократическим государствам. Скорее напротив – если речь вести о Гитлере, то ничто более не выявило его некомпетентности в исполнении административных обязанностей диктатора. В отличие от текущей правительственной работы, которой Гитлер заниматься не хотел, сердцевину его программы составлял успех перевооружения. Он страстно увлекался военной техникой; он сразу же понял значение концепции генерала Гудериана о независимых действиях бронетанковой дивизии и полностью поддержал ее. Говорят также, что он лично предложил провести конверсию 88-миллиметровой зенитной пушки с тем, чтобы немецкие танки и противотанковые орудия приняли на вооружение одно из самых эффективных орудий Второй мировой войны. Ожидалось, что именно здесь Гитлер мог бы обеспечить эффективное руководство, только он имел власть столкнуть всех лбами и настоять на выработке всеобъемлющего плана распределения ресурсов и продукции. А вместо этого экономика, каждый сектор которой, военный и гражданский, соревновался в добывании большей доли сырья, квалифицированных рабочих и средств, где отсутствовало четкое распределение обязанностей или определение приоритетов, и являла собой самый разительный пример «авторитарной анархии» и «административного хаоса», которые характеризовали на практике эту хваленую диктатуру».

Могло ли быть иначе? Думается, вряд ли. Решение столь обширной и сложной задачи, как перевооружение, могли обеспечить только специалисты. А вот им-то Гитлер как раз и не мог довериться, потому что слишком спешил. Да и всю ответственность за военную экономику он переложил на плечи Геринга, надо думать, не только потому, что сам не хотел заниматься этой рутинной работой. Надо полагать, была и другая причина, по которой Гитлер поставил на экономику ничего не смыслившего в ней Геринга. Да, «толстый Герман» умел только надувать щеки и ничего не понимал в экономическом и военном строительстве, но в этом и заключалось его преимущество. Там, где любой специалист начал бы просчитывать варианты, Геринг требовал только результата. А требовать он умел. И далеко не случайно фюрер считал, что главным условием преодоления не только экономических, но и всех других трудностей является лишь сила воли. Что касается Геринга, то его волю вполне могли заменить (и заменяли) его амбиции, которых у рейхсмаршала было в избытке.

Конечно, причины несбывшихся надежд Гитлера на четырехлетний и все последующие планы лежали гораздо глубже, нежели некомпетентность и амбиции Геринга. По большому счету все дело было отнюдь не в полном отсутствии экономических знаний у рейхсмаршала, а в той структуре, которая сложилась в Третьем рейхе. Так, к 1941 году административно-управленческий аппарат тратил на себя около 60% всех расходов на армию, и лишь 8% всего военного бюджета 1940 года было потрачено на закупки оружия. «Гитлер, – пишет А. Буллок, – не был готов вмешаться и остановить все это точно так же, как он был не готов к соперничеству центров власти, раздиравшему гражданскую администрацию. Помимо всего прочего постоянно растущая армия чиновников – как военных, так и гражданских – набиралась в основном из членов партии».