Текст книги "Две недели на Синае. Жиль Блас в Калифорнии"

Автор книги: Александр Дюма

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 43 страниц)

Но было уже слишком поздно: у меня оставался лишь путь, проделанный моим чемоданом, да и то мне следовало поспешить.

Я решился и выпрыгнул в окно.

Пожар начался в подвале соседнего дома, в котором никто не жил; каким образом это произошло? Этого я так никогда и не узнал. Когда он перекинулся на мой подвал, полный вина и крепких спиртных напитков, там все превратилось в один гигантский пунш, погасить который неспособны были усилия всех пожарных Сан– Франциско.

Что же касается сундука, то и думать не приходилось о том, чтобы его спасать, и вся надежда была на то, что это он спасет свое содержимое.

Пожар продолжался два с половиной часа и уничтожил три сотни домов, весь квартал булочников. К счастью, мой булочник жил в верхней части улицы Пасифик– Стрит, и огонь до него не дошел. Он предложил мне приют, и я согласился.

Этот славный малый носил имя человека, славившегося своей справедливостью: его звали Аристид.

У меня оставалась последняя надежда: мой сундук. Я с тревогой ждал, когда зола остынет в достаточной степени, чтобы можно было начать раскопки, в которых мне намеревались помочь мои друзья Тийе, Мирандоль и Готье, а также оба моих официанта. Поочередно один из нас охранял пепелище, чтобы те, кто порасторопнее, не опередили нас; наконец, по прошествии трех дней, можно было пускать в ход лопату и копаться в обломках.

Я знал, где сундук находился в общем зале и, следовательно, где он должен был оказаться в подвале, поскольку тяжесть сундука служила гарантией того, что он не мог упасть далеко в сторону, но сколько мы ни рыли, сколько ни копали, сколько ни прощупывали, нам не удалось найти его следов. У меня не было сомнений, что мой бедный сундук украли.

Неожиданно я наткнулся на своего рода железный сталактит размером не более яйца, весь шероховатый, отливающий изумительными оттенками золота и серебра. Мой сундук расплавился, как воск, в огненном пекле, и это было все, что от него осталось. Я отыскал коринфскую бронзу!

Признаться, я не мог поверить, что из массы объемом в два кубических фута осталось нечто величиной с яйцо; признаться, я не мог уразуметь, что сундук весом в шестьдесят фунтов превратился в золоченый железный сталактит весом в пять или шесть унций. Тем не менее следовало это уразуметь, следовало в это поверить.

Правда, один англичанин предлагал мне сто пиастров за этот кусок железа: он хотел преподнести его в дар лондонскому кабинету минералогии. Я отказался от этого предложения.

Однако мне очень нужны были сто пиастров. Я потерял все, за исключением того, что оказалось в моем чемодане; к счастью, в нем лежало несколько золотых самородков, которые я нашел во время работы на приисках и хранил, чтобы привести их в качестве подарков во Францию. Я немедленно обратил их в золотые и серебряные монеты.

Продав все, что не было для меня безусловно необходимо, я собрал триста или четыреста пиастров. Этого вполне хватило бы на то, чтобы снова начать какое– нибудь собственное дело, но я устал бороться с неудачами.

Мне стало казаться, что судьба твердо решила не позволить мне подняться выше определенного уровня. Если бы я был полностью лишен денежных средств во Франции, то, возможно, я бы продолжал сопротивляться, я бы упорствовал и в конце концов победил бы злой рок.

Но во Франции у меня осталась семья и сохранились кое-какие денежные средства. И я решил уступить свое место многочисленным соперникам, которые ежедневно толпятся в порту, полные надежд, а поскольку у капитана д’Оди, владельца судна «Мазагран», не было первого помощника, я договорился с ним, что буду выполнять у него на борту обязанности первого помощника во время плавания из Сан-Франциско в Бордо, в Брест или в Гавр.

Сделка была заключена быстро. Я не привередничал по поводу жалованья. Более всего мне хотелось вернуться во Францию, не уменьшив издержками на плавание то немногое, что у меня осталось. Отъезд был назначен на первые числа октября, но откладывался до 18-го.

24 сентября я был внесен в список судовой команды и с этого дня начал свою службу на борту. Моя обязанность состояла в том, чтобы готовить балласт из гальки.

В воскресенье 17 октября мы в последний раз сошли на берег: несколько французов ждали меня в гостинице «Ришелье», чтобы устроить мне прощальный ужин. Трудно сказать, был ли этот ужин печальнее или веселее, чем застолье в Гавре. В Гавре нас поддерживала надежда, в Сан-Франциско нас удручало разочарование.

На другой день, 18 октября, мы подняли якорь и, подгоняемые превосходным восточным бризом, который позволял нам идти со скоростью восемь или девять узлов, в тот же вечер потеряли землю из виду.

XX. ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Что же сказать теперь о той земле, которую я покидал почти с таким же нетерпением, с каким ехал искать ее? Только правду.

Пока Калифорния была известна лишь своими подлинными богатствами, то есть восхитительным климатом, плодородием земли, богатством растительности и судоходностью рек, она была неизведана и к ней относились с пренебрежением. После захвата Сан-Хуан де Улуа правительство Мексики предлагало ее Франции, но та отказалась. После захвата Мехико правительство Мексики отдало Калифорнию за пятнадцать миллионов долларов американцам, которые, впрочем, купили ее исключительно из опасения, что она на глазах у них перейдет в руки англичан. Некоторое время Калифорния оставалась в их руках такой, какой она была и прежде, то есть уголком земного шара, забытым всеми, за исключением нескольких упрямых монахов, нескольких кочевых индейцев и нескольких отважных переселенцев.

Все знают, как был брошен громкий крик, самый оглушительный из всех: «Золото!» Сначала его воспринимали с равнодушным сомнением. Американцы, эти трудолюбивые освоители целинных земель, уже распознали подлинное богатство этого края, то есть плодородие почвы. Всякий, кто хоть раз посеял и сжал хлеб и мог сопоставить посевы и урожай, уже не сомневался в своем успехе. Разве ему нужно было отрывать взгляд от плуга, заслышав крик «Золото!»?

Более того: образцы этого золота были показаны. Их привезли с Американского Трезубца; но капитан Фолсом, тот, кому их показали, пожал плечами и сказал:

– Это слюда.

Между тем двое или трое гонцов в сопровождении дюжины индейцев прибыли из форта Саттер. Им требовались инструменты, пригодные для промывки грунта. Их карманы были наполнены золотым песком, и они рассказывали чудеса об этом недавнем открытии, превратившем Сакраменто в новый Пактол.

Несколько горожан последовали за ними с намерением поступить на службу к г-ну Саттеру, который нанимал рабочих. Однако через неделю они вернулись в поисках оборудования, чтобы работать уже на себя, и рассказывали о приисках нечто еще более удивительное, чем те, кто появился прежде.

И тогда началось нечто вроде помутнения разума, которое охватило жителей города, портовых рабочих и корабельных матросов.

Вот что писал 29 июля г-н Колтон, алькальд Сономы:

«Старательская лихорадка докатилась и до нас, как, впрочем, это произошло повсюду; уже не найти ни рабочих, ни земледельцев, и все поголовно мужчины из нашего города отправились в Сьерра-Неваду, Все заступы, лопаты, кастрюли, глиняные миски, бутылки, склянки, табакерки, кирки, бочонки и даже перегонные кубы привлечены к делу и покинули город вместе со старателями».

Примерно в это же время американский консул г-н Ларкин, видя, что эмиграция приобретает столь угрожающий характер, счел необходимым отправить г-ну Бьюкенену, государственному секретарю, донесение, в котором можно прочитать следующие строки:

«Все землевладельцы, адвокаты, складские сторожа, механики и хлебопашцы отправились со своими семьями на прииски; рабочие, получавшие от пяти до восьми долларов в день, покинули город. Издававшаяся здесь газета перестала выходить из-за отсутствия редакторов. Значительное число волонтеров из Нью-Йоркского полка дезертировало. Судно с Сандвичевых островов, стоящее в настоящее время на якоре, лишилось всей своей команды. Если так будет продолжаться, то столица и все другие города опустеют, а китобойные суда, которые придут в залив, останутся без матросов. Как полковник Мейсон возьмется за то, чтобы удержать этих людей? Этого я не могу сказать».

И в самом деле, спустя неделю полковник Мейсон в свою очередь написал:

«В течение нескольких дней угроза была настолько сильной, что мне приходилось опасаться, как бы гарнизон Монтерея не дезертировал всем составом. И следует сказать, что соблазн велик: опасность, что тебя схватят, невелика, зато есть уверенность в огромном заработке – за один день можно получить вдвое больше денежного содержания, которое солдат получает за месяц. Невозможно иметь прислугу. Любой рабочий, какой бы специальности он ни был, не соглашается работать меньше, чем за пятнадцать долларов в день, а иногда требует и все двадцать. Что делать в подобных обстоятельствах? Стоимость продовольствия так высока, а рабочая сила так дорога, что иметь прислугу могут только те, кто зарабатывает от сорока до пятидесяти долларов в день».

Хотите знать, что, со своей стороны, сообщал наш консул в Монтерее?

«Никогда еще – говорил он, – ни в одной стране на свете не царило, насколько мне известно, подобного возбуждения. Повсюду женщины и дети остаются одни на самых отдаленных фермах, поскольку на поиски золота уходят даже индейцы, уведенные своими хозяевами или пожелавшие отправиться самостоятельно, и это переселение постоянно увеличивается и расширяется.

Дороги забиты людьми, лошадьми и повозками, а города и деревни запустели».

Хотите составить себе представление об этом запустении? Тогда следуйте по морю за одиноким бригом, который под командой перуанского капитана Мунраса плывет в Сан-Франциско. Он идет из Арики, получив заказы из Сан-Франциско еще до того, как там были открыты золотые копи. Как всегда, он идет, чтобы произвести ежегодный обмен товарами, и ни о чем не подозревает.

Вынужденный из-за встречных ветров сделать остановку в Сан-Диего, капитан хочет узнать новости о Калифорнии. Ему говорят, что там все складывается замечательно, что в городе, в котором два года тому назад насчитывалось пятнадцать или двадцать домов, теперь их триста или четыреста и по прибытии в порт он обнаружит там бурлящую жизнь и оживление, не уступающие тому, что увидел Телемах, причалив к Саленту.

Капитан уехал, окрыленный этими добрыми вестями и радостной надеждой: благодаря такой возрастающей деловой активности он не только продаст свой груз, но еще и будет со всех сторон получать предложения о посредничестве и сделках.

Погода стояла великолепная; гора Монте-Дьябло сверкала, вся залитая светом, и бриг направился прямо к якорной стоянке возле Йерба-Буэны. Одно только казалось непонятным капитану Мунрасу: в море не было видно ни единой лодки, на берегу – ни единого человека.

Что же стало с этой деловой активностью, о которой ему столько рассказывали, с этим разрастанием города, до дальних окрестностей которого доносятся удары молотков и скрежет пил? Можно было подумать, что ты приближаешься к владениям Спящей Красавицы, однако даже спящих там видно не было. Наверное, в пуэбло Сан-Хосе проходит какой-то праздник. Капитан Мунрас сверился с календарем. «Суббота, 8 июля». Никакого праздника нет.

Капитан Мунрас продолжал идти к берегу и, как ему казалось, видел сон.

Вместе с тем эта мертвая тишина и это полное безлюдье не были следствием ни войны, ни пожара, ни внезапного нападения индейцев. Город был на месте; дома стояли совершенно целые, а в порту глазам удивленного экипажа предстали бочки, расставленные рядами на пристани, и товары всякого рода, уложенные в штабеля у дверей складов.

Капитан Мунрас попытался окликнуть команды нескольких других судов, стоявших на якоре. Однако на их борту царило такое же безмолвие и безлюдье, как в порту и в домах.

Внезапно жуткая, но единственно правдоподобная мысль пришла в голову капитана Мунраса: вероятно, население Сан-Франциско вымерло от холеры, желтой лихорадки, тифа или какой-нибудь другой повальной болезни.

Идти вперед было бы крайне опрометчиво. И капитан Мунрас дал приказ повернуть на другой галс. В ту минуту, когда они проходили мимо небольшой мексиканской шхуны, ему показалось, будто на ее борту шевелится что-то похожее на человеческое существо.

Капитан окликнул его. Какой-то старый матрос– мексиканец, голова которого была обмотана бинтами, приподнялся и встал на колени.

– Эй, на шхуне! – крикнул капитан Мунрас. – Что стало с жителями Сан-Франциско?

– Эх! – ответил старый мексиканец. – Они все отправились в страну золота.

– А где эта страна? – смеясь, спросил капитан Мунрас.

– На берегах Сакраменто; там есть горы и есть долины; нужно только нагибаться и поднимать, и если бы не моя болезнь, то я был бы не здесь, а там вместе с другими.^[35]

Десять минут спустя бриг капитана Мунраса опустел, как и все остальные суда. Матросы сошли на берег и помчались в сторону Сакраменто, а несчастный капитан, оставшись в одиночестве, бросил якорь и пришвартовал свое судно, как сумел, рядом с другими покинутыми кораблями.

Таким образом, заслышав крик «Золото!», все скопом ринулись к приискам, не видя иного способа разбогатеть, кроме как добывать золото. И каждый в самом деле рыл землю, пользуясь орудиями, которые ему удалось раздобыть, и оставаясь на ногах благодаря денежным средствам, которые он сумел прежде собрать: одни копали лопатами, другие заступами, эти – баграми, те – пожарными лопатками. Были и такие, у которых не было ни одного из подобных инструментов, и они рыли землю голыми руками.

Затем эту землю промывали в тарелках, блюдах, кастрюлях, соломенных шляпах.

И со всех сторон прибывали люди верхом на лошадях, семьи в повозках и бедолаги на своих двоих: не переставая бежать, они покрывали расстояния в сотню миль. При виде груды уже добытого самородного золота каждый из них испытывал головокружение, спрыгивал с лошади или выскакивал из повозки и немедленно принимался рыть землю, чтобы не упустить ни клочка этой богатейшей земли, не потерять ни секунды этого драгоценного времени.

И в самом деле, за примерами не нужно было далеко ходить. Господа Нейли и Кроули с помощью шестерых человек добыли десять с половиной фунтов золота за шесть дней, примерно на пятнадцать-шестнадцать тысяч франков. Господин Вака из Новой Мексики с помощью четырех человек добыл семнадцать фунтов золота за одну неделю. Господин Норрис вместе с одним-единственным индейцем на одном и том же месте, в одной и той же лощине, за два дня добыл золотого песка на шестнадцать тысяч франков.

И это безумие все усиливалось. Каждый, кто отправлялся в Сан-Франциско, отправлялся туда с намерением сделаться старателем, искать, рыть и своими собственными руками добывать драгоценный металл. Так вот, из всех видов деятельности этот был самый ненадежный, самый уязвимый и самый недолговечный.

Крупные состояния Сан-Франциско были созданы не на приисках. Прииски послужили мишенью, предлогом: Провидение в своих планах на будущее нуждалось в том, чтобы собрать миллион человек в одной точке земного шара, и оно дало им золото в качестве приманки.

Позднее оно даст им промышленность в качестве вознаграждения.

В будущем подлинным источником богатства в Калифорнии станут сельское хозяйство и торговля. Добыча золота, как и любой ручной труд, будет всего лишь давать пропитание старателю.

Вот почему так велико разочарование тех, кто приезжает в Сан-Франциско, вот почему так упали духом те, кто оттуда возвращается.

Сан-Франциско – а под Сан-Франциско мы понимаем всю Новую Калифорнию целиком – едва только начинает выходить из хаоса и как раз сейчас совершает свое становление. Дух Божий уже носится над водою, но свет еще не воссиял.

КОММЕНТАРИИ

В настоящий том включены два произведения, в которых Дюма с присущими ему занимательностью и остроумием рассказывает о путешествиях в края, где сам он никогда не бывал: в Египет («Две недели на Синае»; 1838) и в охваченную золотой лихорадкой Калифорнию («Жиль Блас в Калифорнии»; 1852). Две названные книги роднит то, что они созданы на основе дневниковых записей людей, действительно совершивших эти путешествия, и потому несут на себе отпечаток местного колорита и подлинности.

К этим произведениям примыкает еще несколько опубликованных Дюма книг о путешествиях в экзотические страны:

«Китобои. Путешествие в земли антиподов» («Les baleiniers. Voyage aux terres antipodiques»; 1855) – дневник врача Феликса Менара (1813—1858), служившего в 1839—1841 гг. хирургом на борту китобойного судна «Азия», которое вело промысел в водах Тихого океана;

«Неведомая страна» («Un pays inconnu»; 1859) – достаточно вольный перевод книги «Скитания по Бразилии, или Ацтеки глазами того, кто их видел» («Rambles in Brazil, or, a Peep at the Aztecs, by one who has seen them; 1852» американского писателя А.Р.Миддлтоуна-Пейна (?—?), в которой рассказывается о путешествии двух американцев в затерянную страну на окраине Бразилии, где укрылись потомки ацтеков, изгнанных из своих родных мест испанскими конкистадорами; ее переводчиком на французский язык был путешественник, литератор и охотник Бенедикт Анри Жан Ревуаль (1816—1882);

«Жизнь в пустыне, или Пять лет охоты в глубинах Южной Африки» («La vie au désert, cinq ans de chasse dans l’intérieur de l’Afrique méridionale»; 1860) – выполненный Б.А.Ж.Ревуалем перевод книги «Пять лет охотничьей жизни в глубинах Южной Африки» («Five years of a hunter’s life in the Far interior of South Africa»; 1850) шотландского путешественника, аристократа и знаменитого охотника Руалена Джорджа Гордон-Камминга (1820—1866), изучавшего животный мир Африки;

«Дневник путешествия госпожи Джованни» («Le Journal de voyage de madame Giovanni»; 1855), описывающий путешествие некой парижанки госпожи Джованни, которая с острова Маврикий добралась до Мексики, посетив по пути Яву, Новую Гвинею, Австралию, Новую Зеландию и Сандвичевы острова; автором этой книги была, возможно, французская писательница графиня Даш (настоящее имя – Габриелла Анна де Кур– тира; 1804—1872);

«Паломничество Хаджи Абд аль-Хамид-бея» («Pèlerinage de Hadji-Abd-el– Hamid-Bey»; 1854—1855) и «Счастливая Аравия, воспоминания о путешествиях в Африку и в Азию Хаджи аль-Хамид-бея» («L’Arabie heureuse, souvenirs de voyages en Afrique et en Asie par Hadji-Abd-el-Hamid-Bey»; 1857), заглавным героем и автором которых был искатель приключений Луи Лоран Дюкуре (1812—1867), сын французского полковника, состоявший вначале на службе у египетского вице-короля Мухаммеда Али, а затем, после того как в 1842 г. он отправился в Мекку, принял там ислам и взял себе имя Хаджи Абд аль-Хамид, служивший эмиру Мекки.

Однако по отношению к этим сочинениям Дюма выступает главным образом как редактор, и потому они останутся за рамками настоящего Собрания сочинений.

ДВЕ НЕДЕЛИ НА СИНАЕ

Книга «Две недели на Синае» («Quinze jours au Sinai») написана от первого лица, но рассказчиком в ней выступает не Дюма, а его друг, художник Адриен Доза (1804—1868), отправившийся весной 1830 г. на Восток как рисовальщик в составе экспедиции французского эмиссара барона Тейлора, который от имени правительства вел с египетскими властями переговоры о приобретении Францией прославленного Луксорского обелиска – того, что украшает теперь парижскую площадь Согласия. Дневниковые заметки своего друга, который, безусловно, и сам обладал незаурядным литературным даром, необычайной наблюдательностью и остроумием, Дюма превратил не только в занимательное, но и в познавательное литературное произведение, введя в него мастерски написанные исторические экскурсы, касающиеся библейских преданий, а также двух военных французских экспедиций на Восток: крестового похода короля Людовика IX в Египет в 1248—1249 гг. и Египетской экспедиции Бонапарта в 1798—1801 гг.

Книга впервые печаталась под именами А.Дюма и А.Доза в журнале «Парижское обозрение» («Revue de Paris») с 11.03 по 03.06.1838. Ее первое книжное издание: Dumont, 1839, 8vo, 2 v.

На русском языке она впервые была опубликована в переводе М.Таймановой в 1988 г. в Главной редакции восточной литературы издательства «Наука» и по цензурным соображениям вышла под названием «Путешествие в Египет».

Данный перевод выполнен специально для настоящего Собрания сочинений по брюссельскому изданию 1839 г. (Meline, Cans и Compagnie; 12mo, 2 v.); перевод предисловия, публикуемого на русском языке впервые, основывается на издании: Paris, Gosselin, 12mo, 1841.

Предисловие

7 ... Одного из них звали Геродот, другого – Левальян. — Геродот

(ок. 484—425 до н.э.) – древнегреческий писатель, автор «Истории» в девяти книгах; основатель нового жанра повествовательной историографии.

Левальян, Франсуа (1753—1824) – французский путешественник, орнитолог и писатель; автор многих трудов, в том числе двухтомного сочинения «Путешествие г-на Ле Вальяна в глубины Африки через мыс Доброй Надежды в 1783, 1784 и 1785 годах» («Voyage de М. Le Vaillant dans l'intérieur de l'Afrique par Le Cap de Bonne Espérance, dans Les années 1783, 84 & 85»; Paris, 1790), которое имело огромный успех и вскоре было переведено на многие европейские языки.

... читаются с таким же интересом, как пастораль Лонга или роман Вальтера Скотта. — Лонг (II в. н.э.) – древнегреческий писатель и поэт, автор пасторального романа «Дафнис и Хлоя».

Скотт, Вальтер (1771—1832) – английский писатель и поэт; создатель жанра исторического романа; собиратель и издатель памятников шотландского фольклора; автор исторических и историко– литературных трудов; в XIX в. его романы пользовались в Европе огромной популярностью.

... те, кто странствовал по берегам Каспийского моря или поднимался по Нилу, поглядывая в томик Геродота, и те, кто посещал страну больших намаква или спускался по Слоновой реке, не выпуская из рук томика Левальяна, признали, что в отношении топографии два эти путешественника приводят лишь исключительно достоверные сведения ... – Нил – величайшая река Африки, длиной около 6 700 км; берет начало на Восточно-Африканском нагорье, протекает по Судану и Египту и впадает в Средиземное море, образуя обширную дельту с многочисленными рукавами.

Геродот подробнейшим образом рассказывает о Ниле в главах 10—34 второй книги своего сочинения.

Большие намаква – группа готтентотских племен, к приходу европейцев обитавших на юге Африки, севернее реки Оранжевой (юг соврем. Намимбии, т.н. Великий Намакваленд).

Слоновая река (Олифанте) – крупнейший правый приток реки Лимпопо, длиной 560 км; протекает по ЮАР и Мозамбику.

... восстановив в глазах Академии наук и Географического общества репутацию этих бедных великих мужей. – Французская Академия наук – научная организация, созданная в 1666 г. королем Людовиком XIV по предложению министра Жан Батиста Кольбера (1619—1683) и вместе с четырьмя другими национальными академиями образующая ныне Институт Франции; областями ее исследований являются математика, естественные науки и медицина. Французское географическое общество – общественная научная организация, созданная в Париже в декабре 1821 г. и являющаяся одним из старейших географических обществ мира; его основателем и первым президентом стал выдающийся математик, физик и астроном Пьер Симон Лаплас (1749—1827).

... несмотря на отзывы Мальт-Брена и Дюмона д’Юрвиля, Геродот и Левальян так и остаются в статусе романистов. – Мальт-Брён, Конрад (1775—1826) – знаменитый французский географ, по происхождению датчанин; в 1822—1824 гг. генеральный секретарь Французского географического общества; автор многих сочинений, в том числе многотомного труда «Очерк всеобщей географии, или Описание всех частей света» (1810—1829).

Дюмон д'Юрвиль, Жюль Себастьен Сезар (1790—1842) – французский мореплаватель и океанограф, контр-адмирал (1840); член Французского географического общества; в 1826—1829 гг. возглавлял кругосветное плавание, в ходе которого были обследованы многие острова Тихого океана и найдено место гибели выдающегося французского мореплавателя Жана Франсуа Гало де Лаперуза (1741 – 1788); в 1837—1840 гг. совершил экспедицию в Антарктику; трагически погиб 8 мая 1842 г. вместе с женой и сыном в первой железнодорожной катастрофе во Франции.

... зачем Геродот вздумал включать в свою книгу истории о Семирамиде, Гигесе и Камбисе? – Семирамида – легендарная царица Ассирии, жена мифического царя Нина, историческим прототипом которой считается ассирийская царица Шаммурамат, жена царя Шамшиадада V (правил в 823—811 до н.э.), регентша в 811 – 806 гг., в годы малолетства своего сына Ададнерари III (правил в 811—782 гг. до н.э.); древние авторы приписывали ей основание Вавилона, многие грандиозные постройки, завоевательные походы и многочисленные любовные приключения; имя ее как символ могущественной, но порочной властительницы употреблялось в мировой литературе еще со времен античности.

Гигес (?—ок. 644 до н.э.) – царь Лидии, родоначальник династии Мермнадов, который пришел к власти ок. 680 г. до н.э., убив царя Кандавла и взяв в жены его вдову; согласно Геродоту (I, 8—15), Кандавл, одержимый страстной любовью к жене, настолько гордился ее красотой, что однажды приказал Гигесу, своему телохранителю, подглядеть за ней, когда она, обнаженная, будет готовиться ко сну; однако царица заметила подсматривавшего за ней Гигеса и, догадавшись, кому принадлежит этот замысел, решила отомстить мужу и на следующий день поставила телохранителя перед выбром: либо он убьет Кандавла и женится на ней, либо будет убит; после долгих колебаний Гигес выбрал первое.

Камбис II – царь Персии с 529 по 522 гг. до н.э.; старший сын и наследник Кира II Великого, жестокий деспот; в 525 г. до н.э. покорил Египет и принял титул царя этой страны; совершил поход в Ливию и Нубию; умер при возвращении из Египта. Геродот весьма подробно рассказывает о нем в третьей книге своего сочинения (главы 1—140) и упоминает в нескольких других.

8 ... Для чего Левальян терял время попусту, рассказывая нам об охоте

на львов вместе со Слабером, о своей любовной истории с Нариной, о прогулках с Кеес, своей обезьяной, и Клаасом, своим готтентотом? – Имеются в виду персонажи книги Левальяна: Слабер – бурский колонист, Кеес – прирученный павиан, Нарина – юная красавица из готтентотского племени гонаква.

Готтентоты – народ, обитающий на юго-западном побережье Африки и относящийся к негроидной расе.

... прошу за это прощения у капитана Кука и г-на де Бугенвиля, которые, несомненно, являются чрезвычайно правдивыми путешественниками ... – Кук, Джеймс (1728—1779) – английский мореплаватель; во время первой возглавляемой им экспедиции 1768– 1771 гг., посланной в южную часть Тихого океана для наблюдения за прохождением Венеры через солнечный диск, проплыл вдоль берегов Новой Зеландии, составил ее подробную карту, открыл пролив, разделяющий обе части Новой Зеландии (пролив Кука); руководил еще двумя экспедициями (в 1772—1775 и 1776—1779 гг.); был убит туземцами на Гавайских островах. Дневник первого плавания Д.Кука, весьма свободно обработанный английским литератором Джоном Хауксуортом (1715—1773), был издан в 1773 г. и сразу же стал бестселлером, который был немедленно переведен на французский язык.

Бугенвиль, Луи Антуан де (1729—1811) – французский мореплаватель, математик, член Лондонского Королевского общества и Парижской академии, дипломат; в 1766—1769 гг. совершил кругосветное путешествие, подробно описанное им в книге «Кругосветное путешествие на королевском фрегате "Будёз" и флейте "Этуаль" в 1766—1767, 1768 и 1769 годах» («Voyage au tour du monde par la frégate du Roi la Boudeuse et la flûte L’Étoile en 1766, 1767, 1768 et 1769»; Paris, 1771-1772).

... И если мне угодно вывести на сцену царицу, вскормленную голубями, подарить пастуху кольцо, которое превратит его в царя, позволить самуму и хамсину поглотить завоевателя и его войско, то это мое право и я им пользуюсь. — По преданию, изложенному древнегреческим историком Ктесием Книдским (ок. 440—после 397 до н.э.), Семирамида была дочь сирийской богини плодородия Деркето и речного бога Каистра, и ее вскормили голуби, приносившие ей молоко и сыр, которые они крали у местных пастухов. Согласно легенде, изложенной Платоном во второй книге его сочинения «Государство», Гигес был пастухом, нашедшим волшебное кольцо-невидимку, с помощью которого он и завладел престолом Лидии.

Здесь имеется в виду гибель во время песчаной бури 50-тысячного войска царя Камбиса, которое было отправлено им на завоевание отдаленного оазиса Сива, где находился храм и оракул бога Амона; об этом событии сообщает Геродот («История», III, 26).

... Если мне понадобится рассказать истории об охотах, пусть даже столь же фантастических, как во «Фрайшютце»; о любовных похождениях, пусть даже столь же невероятных, как у Фобласа, и о путешествиях, пусть даже столь же немыслимых, как у Астольфо, то это моя привилегия, и я ее отстаиваю. — «Фрайшютц» (нем. «Der Freischütz» – «Вольный стрелок») – романтическая опера немецкого композитора Карла Марии фон Вебера (1786—1826), поставленная впервые 18 июня 1821 г. в Берлинском драматическом театре; либретто к ней написал поэт Иоганн Фридрих Кинд (1768– 1843) по одноименной новелле писателей Иоганна Августа Апеля (1771—1816) и Фридриха Лауна (настоящее имя – Фридрих Август Шульце; 1770-1849).

Фоблас – герой романа «Любовные похождения шевалье де Фобласа» («Les Amours du chevalier de Faublas»; 1787—1790) французского писателя и видного деятеля Великой Французской революции Жан Батиста Луве де Кувре (1760—1797), красивый и развращенный юноша, олицетворение свободных нравов XVIII в. Астольфо – персонаж поэмы «Неистовый Роланд» итальянского поэта Лодовико Ариосто (1474—1533), английский рыцарь, двоюродный брат Роланда, веселый и чудаковатый искатель приключений, отправляющийся на Луну, где якобы можно найти все потерянное на Земле, в том числе и разум Роланда, обезумевшего от безответной любви.

Александрия

9 ... Двадцать второго апреля 1830 года ... наш обед на борту брига

«Улан», на котором г-н Тейлор, г-н Мейер и я плыли в Египет, был прерван криками: «Земля! Земля!» – Восемнадцатипушечный французский бриг «Улан» («Le Lancier»), построенный из дерева на верфях города Лорьян (в Бретани) инженером Барайером, был спущен на воду в 1822 г.

27 марта 1830 г. он под командованием капитана Белланже отбыл из Тулона в Александрию; сделав по пути долгую остановку в Палермо, бриг прошел затем через Мессинский пролив, проследовал мимо Мальты и почти через месяц после отправления прибыл в пункт назначения.