Текст книги "Волонтеры атомной фиесты"

Автор книги: Александр Розов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 36 страниц)

– Четырнадцатый, подтвердите готовность!

– Джонни Ди Уилсон, номер 14, подтверждаю, – ответила она в микрофон, и еще раз глянула на планшет-карту лагуны, где была отмечена позиция буйка с ее номером. По правилам конкурса, планшет нельзя брать с собой. Ориентироваться надо по памяти.

– Обратный отсчет от пяти, прыжок на ноль, – предупредил голос.

– Вас поняла, прыжок на ноль, – сказала номер 14.

– Удачи, Ди, – шепнул пилот дирижабля, ободряюще хлопнув ее по плечу. Она тоже хлопнула его по плечу и улыбнулась. Пилот по имени Стайнер, симпатичный парень.

– Пять, – раздалось из динамика, – четыре… Три… Два… Один… Ноль!

…Оттолкнувшись, она вылетела в бездну, пронизанную солнечным светом. Погода на Маршалловых островах сегодня идеальная, но ветер на километровой высоте обжег ее практически обнаженное тело. Непривычное ощущение – кто ж из нормальных людей прыгает в бикини? Ладно, черт с ним. Она потянула за кольцо. За спиной хлопнуло, и натянувшиеся стропы дернули ее вверх. На самом деле, парашют (а точнее, парафойл), просто отчасти погасил скорость падения. Теперь надо было отработать план прыжка (придуманный за короткое время от ознакомления с картинкой на планшете до самого прыжка). Маршрут полета на парафойле к заданной цели – это не какая-то вульгарная прямая, а изысканная дуга, как рыболовный крючок, ушко которого в точке выброса, а острие воткнуто в «базу» – условное 100-метровое кольцо вокруг целевой точки. Цель: номерной буек – в километре, и по вертикали, и по горизонтали от точки выброса. Если ошибиться, то можно улететь по ветру и плюхнуться в воду лагуны черт знает где. С поверхности воды потом трудно сориентироваться точно на цель…

…До приводнения у номера 14 почти пять минут, и можно пока вкратце рассказать ее биографию. Она родилась 30 лет назад в Старом Детройте (штат Мичиган). Это место, расположенное на границе с канадской провинцией Онтарио, имеет репутацию самого безобразного, нищего и криминального в относительно благополучных США. Семья номера 14 соответствовала среднему уровню этой североамериканской свалки. Кстати, отметим, что там номер 14 носила имя Джоан Смит. А имя Джонни Ди Уилсон (то имя, которым номер 14 назвалась на этом конкурсе) принадлежало ее кузине, которая была младше на 2 года, и жила там же, в Старом Детройте. Двух нищих девчонок связывала замечательная верная дружба. Достигнув подросткового возраста, они стали настолько похожи, что их иногда даже путали. Но, мечты у них были разные. Джонни видела себя звездой подиума, и представляла себе обложку журнала «High-life» со своим фото и с надписью: «Джонни Ди Уилсон из Детройта, мисс Бикини». Джоан рассчитывала на более тяжелую, зато более понятную и в чем-то героическую карьеру в морской пехоте. Как только ей исполнилось 18, она примчалась на вербовочный пункт, и понес ее нелегкий серпантин армейской жизни в тренировочном лагере морпеха. Там в лагере ее застало сообщение о гибели Джонни. Семья Уилсон поехала на реку глушить рыбу динамитом. Произошел несчастный случай. Тела не нашли – все, что там осталось, унесла река…

…А Джоан, всплакнув один вечер, продолжала карабкаться по военному серпантину. Закончив учебку с отличием, она вписалась в «горячую точку» на Магрибе, и хлебнула такого, что в ночном кошмаре не приснится. Но, это не сломило ее волю, и сразу после отпуска, она вписалась в новую «горячую точку». Вот так, Джоан Смит, шаг за шагом, зарабатывала репутацию, и настал день, когда ей предложили перейти в CIA. Дальше: разведшкола (еще круче учебки морпеха), и череда опасных заданий. Она работала как боевая лошадь, она почти не отдыхала, и к 29 годам перед ней (уже спецагентом Джоан Смит) казалось бы, замаячила перспектива высокооплачиваемой и непыльной работы в уютном кабинете. На самом деле, эта перспектива была только иллюзией, морковкой, подвешенной перед носом, чтобы заставить лошадку тащить чужую телегу. Но, Джоан поняла это лишь в марте этого года, когда начальство использовало ее, как временную заплатку для дыры площадью с полторы Африки, вдруг образовавшейся в хваленой всемирной агентурной сети CIA. Этой дырой была «зона влияния Конвента», и там вся агентура, включая штатных разведчиков и внештатных информаторов (действующих и потенциальных), просто исчезла. Спецслужба Конвента Меганезии работала грубо, но надежно, по принципу Че Гевары: «Если есть сомнения, то надо расстреливать». Такая политика в отношении «слуг колониализма и сочувствующих им контрреволюционных элементов» лишила CIA даже субстрата, на котором можно вырастить новую агентуру.

Спецагент Джоан Смит была заброшена в Меганезию с наскоро слепленной легендой «американского археолога». Ее пожертвовали за маленький интервал времени, в течение которого можно было рапортовать Госдепу что «агентура в процессе реставрации», и надеяться, что, пока спецагента Смит будут выявлять, раскалывать и расстреливать, у аналитиков в Лэнгли родится какое-нибудь долгосрочное решение. Если бы бездарная заброска произошла не 5 марта, а на два месяца раньше, то лежать бы Джоан Смит на океанском дне с пулей в черепе и камнем на ногах. Но обстановка в Океании уже была кардинально иная, чем в разгар Зимней войны. Десантно-авианосная группа США на Соломоновых островах и англо-французский корпус вторжения в Сингапуре погибли вследствие страшных январских диверсий Народного флота. Островные тихоокеанские территории США оказались на грани хозяйственного коллапса из-за минной блокады океанских торговых путей вплоть до Северного тропика. Все это усугублялось супер-кризисом, свирепствующим на финансовых рынках. В таких условиях в конце января истеблишмент «Великих держав» вынужден был предложить ненавистному Конвенту переговоры о перемирии. Февраль прошел в обстановке сепаратных секретных военно-политических сделок, а к марту на фронтах установилась гробовая тишина. Всем было очевидно: это просто перерыв в войне. Вопрос только в том, возобновится война через квартал, через полугодие, или через год, и какие средства в ней будут применены.

В ожидании новой войны, стороны что-то перегруппировывали, и что-то готовили. В частности, модернизировалась меганезийская разведка, превращаясь из партизанской спецгруппы для диверсий и зачисток в гибкую мафиозную спецслужбу. Методы стали изящнее и тоньше, с учетом дальней перспективы. Теперь в отношении «расколотого» вражеского шпиона, рассматривался не только вариант «убить», но и более гуманный вариант «завербовать». Тем более, если шпион всем своим поведением намекает на готовность быть завербованным, и если это не просто шпион, а «начальник станции» (иначе говоря – шеф региональной агентурной сети CIA). Да, спецагент Джоан Смит напрашивалась на вербовку, она просто хотела жить. «Я американский солдат, служу в войсках на страже нашей страны и нашего образа жизни, и я готов отдать жизнь за эти ценности». Эти слова Кодекса военнослужащего США оказались просто ботвой от той морковки, которой ее заманили на вербовочный пункт 12 лет назад. Джоан поняла, что ее сдали не сейчас, ее методично сдавали все 12 лет, а вот сейчас сдали окончательно…

Она была готова к тому, что жизнь двойного агента – вроде бега по лезвию бритвы над змеиным рвом, но шанс добежать, все же, существует. А реальность оказалась иной. В разведке нези, видите ли, не принято презирать и прессовать завербованного шпиона. У офицеров INDEMI были особые взгляды на этику, и эти взгляды окончательно выбили спецагента Джоан Смит из пространства усвоенных жизненных представлений. Нези не прессовали ее, не унижали и не «строили», а наоборот, помогали ей играть археолога и обустраиваться в «прикрытии» – частном исследовательском центре криптоистории на атолле Аитутаки (Южные Острова Кука). Сначала Джоан не понимала, и подозревала «кураторов» в намерении ударить больнее, когда «клиент» расслабится и размякнет.

Ей понадобилось прожить в Меганезии три четверти года, чтобы понять: тут вообще не принято унижать или «строить» кого-либо из тех, кто живет по соседству с тобой. Это выглядело, как благородный гуманизм, но было просто прагматикой, второй стороной принципа морских ковбоев – foa: «сильному врагу улыбайся в лицо и стреляй в спину». Некоторые азиатские мафиози подписали смертный приговор себе и своим родным, по ошибке решив, что дружелюбие foa – это признак слабости. За беспредел тут убивали без предупреждения, без жалости, без пафоса – типа, случайность, неизбежная на море. Это знали в «Стране foa» даже подростки: если их игрища переходили в кулачные бои, то в финале победители хвалили смелость побежденных. Благородный ритуал? Нет, снова прагматика, тоже принцип морских ковбоев: «если ты враждуешь с соседом, то его нож воткнется в твою спину, а если дружишь – то в спину твоего врага». Дружбу с соседом, ведущим себя адекватно, тут ценили всерьез. Джоан, устроившись на атолле Аитутаки согласно легенде «археолога», вела себя адекватно. Этого факта, и того, что она твердо придерживалась «джентльменского соглашения» с INDEMI оказалось достаточно для «социальной натурализации». Говоря проще – она стала «своей» для нези.

Всю весну и лето Джоан не особенно задумывалась о том, как ее тут воспринимают (не ссорятся – и прекрасно). Она наконец-то жила в свое удовольствие: посылала в Лэнгли имитации разведданных, а для поддержания легенды творила псевдо-научные истории (некоторые из которых даже оказались опубликованы). Она путешествовала по океану, ныряла к древним руинам и затонувшим кораблям, она играла в ацтекбол: жесткий, но азартный спорт с тяжелым сплошным каучуковым мячом, она флиртовала с молодыми парнями и солидными дядьками – еще как! Но вот наступила третья декада сентября, и кабинет Накамуры оборвал игру в мнимые поддавки с мировой олигархией. Три дня, и продуманный план ООН по «новому демократическому порядку для Океании» просто рассыпался в пыль, в жирную сажу на месте попадания фосфорных снарядов авиации Народного флота, которая не разоружалась, а наоборот, эффективно перевооружилась. Снова, как в Зимнюю войну, нези действовали по «принципу Че Гевары»: не оставили в живых никого из персон и общин, на которых мог бы опереться «неоколониализм». У «отцов мировой демократии» это вызвало сначала ступор, а потом возмущение, и вот, спецагент Джоан Смит получила задание: ликвидировать Сэма Хопкинса.

Руководство Лэнгли уже даже не скрывало, что посылает спецагента Смит на смерть. Казалось, начальство обижалось на Джоан за то, что она еще жива, хотя должна была попасть под расстрел еще весной. «Сдохни же, наконец!», – будто говорили они, давая задание не для разведчицы-американки, а для дегенератки-мусульманки, облаченной в черный мешок – «джилбаб» с осколочно-взрывным «поясом шахида». Неужели там, в Лэнгли, всерьез рассчитывали, что Джоан пойдет на это суицидальное задание? Если исключить маловероятную версию, что у них совсем исчезли мозги, то остается лишь предположить, что они решили привести Джоан в прогнозируемое замешательство и организовать за счет этого какой-то отвлекающий маневр. Нынешний меганезийский «куратор» Джоан – капитан-лейтенант Скир фон Вюрт сходу предложил контригру, позволяющую «уронить противника в информационный штопор» в любом случае – независимо от того, какая из двух версий (о безмозглости или о маневре) верна. Эта контригра состояла в том, что Джоан якобы придумала, как убить Сэма Хопкинса. В сложившейся ситуации было много любопытного и странного, например то, что на данный момент Джоан уже мысленно обозначала CIA термином «противник»… Но, учитывая, что спецагент Смит готовилась исчезнуть, это уже было не очень важно.

…

ПЛЮХ! Приводнение. Точность прыжка на отлично. До буйка всего полста метров. Отстегивая парафойл, Джоан Смит (или Джонни Ди Уилсон) бросила взгляд в небо. Картинка фантастическая. В небе висят 24 ярких сферических дирижабля, как будто аэростаты заграждения в имитации для фильма о Битве за Британию 1940 года. Под дирижаблями еще скользят на парафойлах несколько отставших участниц. А вот где участницы, успевшие приводниться – не видно. Обзор с поверхности лагуны маловат. Впрочем, не до того. Надо продышаться и нырять за картой и видеокамерой.

Подводный поиск диверсионных взрывных устройств, это то, чему Джоан Смит была обучена на спецкурсе перед отправкой в зону «войны мафий» в Мексиканском заливе. Неведомый самоучка изобрел «морскую кукушку» – коробку, которая по шуму винтов определяет тип и маршрут корабля, после чего, по импульсной связи передает данные своим хозяевам. Хозяева грабят торговый корабль, а от патрульного – смываются. Вот проблема, для решения которой в панамериканской полиции была создана команда по уничтожению «морских кукушек», разбросанных на мелководье. Сейчас эта практика пригодилась: всего несколько нырков, и Джоан Смит уже имеет карту и видео-камеру.

Теперь – снова продышаться, и плыть к своему сектору съемок клипа. По карте – 5 км. Спортсменка мирового класса по прямой дорожке проплывет эту дистанцию за час, но Джоан Смит, все же, не такая быстрая, и тут не дорожка. Тут надо ориентироваться. А компаса нет, между прочим. Только циферблат наручных часов, солнце в небе, и еще визуальные ориентиры в лагуне… «А тут не без фокусов, – подумала Джоан, – трасса, оказывается пересеченная. Вот тут – коралловое поле, а тут песчаная отмель».

Организаторы конкурса «мисс Бикини на Бикини» позаботились о том, чтобы здесь не получился просто спортивный заплыв по прямой. Они четко придумали каждый из 24 маршрутов так, чтобы спортсменкам надо было двигаться по пересеченной местности, выбирая каждый раз наилучший метод движения: вплавь или пешком по мелководью. У каждого метода были свои плюсы и минусы. Для Джоан (в отличие от многих других участниц состязания) задача была знакома еще с учебки в разведшколе, где морпехов, осваивающих особые приемы, гоняли по такой полупогруженной полосе препятствий, добиваясь автоматизма выбора оптимального пути. С тех пор прошло немало времени, однако рефлексы сохранились – Джоан почувствовала это, как только сделала первый интуитивный выбор: выскочив из воды, легко перестроилась на бег по песчаной косе. Сейчас она была счастливо-свободной, будто превратилась в собственное движение, очищенное от болезненных воспоминаний и тревожных мыслей о будущем…

… Джоан меняла режим перемещения несколько раз, иногда почему-то предпочитая проплывать по узким каналам, рассекающим мелководное коралловое поле, а иногда пробегая по извилистым полосам, погруженным всего на несколько дюймов. И вот – характерный коралловый зигзаг с круглым горбом, узнаваемый по карте. Тут ее сектор съемки. Осталось применить идею, которую сгенерировали Лета и Гута – младшие компаньонки Джонни Ди Уилсон по малому ковену «Лунный лед». Лета – 20-летняя карибская мулатка – некрупная, поджарая и стремительная. Гута – 25-летняя, и больше подходящая к образу кйоккенмоддингера – плотно сложенная, но изумительно изящная австралийская германка, между прочим – с двумя маленькими детьми. Но о них особый разговор, не сейчас. Идея заключалась в том, что правила съемки 3-минутного клипа запрещали всплывать за воздухом от начала и до конца съемки, но они не запрещали несколько раз включать и выключать видео-камеру. Это давало возможность (явно не учтенную организаторами конкурса) снять за 3 минуты несколько разных подводных ландшафтов. Но надо заранее, еще глядя с поверхности, выбрать эти ландшафты. Под водой поздно будет думать.

До тренировок личный рекорд Джоан в динамике под водой составлял 255 секунд. Это превосходный результат, но надо было больше, и при общих усилиях самой Джоан трех тренеров (Леты, Гуты, и капитан-лейтенанта фон Вюрта) удалось догнать время до 300 секунд. Это позволяло снять 4 ролика по три четверти минуты со сменой ландшафтов…

…Джоан плавала на поверхности почти четверть часа, выбирая съемочный маршрут, и добилась того, что могла, закрыв глаза, представить его весь пошагово, с глубинами и ракурсами. Лишь после этого она проверила видеокамеру, продышалась и – в глубину. Никаких мыслей – только отработать намеченный график съемок. Но не забывать, что красивые коралловые рыбки оживляют клип. Ловить их в объектив. Поиграть с ними (причем все это – не задумываясь «на автопилоте»). Кажется, на этот раз она дошла до физического предела своего организма. Хорошо, что последний из четырех выбранных пунктов съемки был всего в полутора метрах под поверхностью. Джоан вынырнула в состоянии, близком к блэкауту. В глазах вместо чудесно-ярких красок аквамариновой лагуны под лазурным небом были серые пятна, как в древнем черно-белом телевизоре, исчерпавшем ресурс электронно-лучевой трубки. Номер 14 лежала на поверхности, и осторожно дышала. Торопиться некуда. Маршрут пройден, время зафиксировано. Эта фиксация проводилась на конкурсе по наблюдению с дирижабля.

Дирижабль – вот он, уже висит над самой головой.

– Хэй, Джонни Ди! Ты как?

– Что? – переспросила Джоан Смит, с трудом вспомнив, что ее, согласно легенде, зовут Джонни Ди Уилсон, и что пилота, симпатичного парня, зовут Стайнер.

– Хэй, Ди! Помощь нужна? – вновь спросил он.

– Уф-уф… Спасибо, Стайнер. Я в порядке.

– А мне так не кажется, – заявил он, – давай-ка я тебя вытащу и отвезу на медпункт.

– Стайнер! Ты замечательный, но давай ты меня вытащишь и отвезешь на яхту моего ковена. Мы, кйоккенмоддингеры, восстанавливаемся магией своего живого кольца.

– Вы удивительные девчонки, но странные, – кажется, искренне сказал пилот, и через мгновение, Джоан (или Джонни Ди?), почувствовала, как сильные руки, как будто без особенного усилия вытаскивают ее из воды в гондолу дирижабля.

– А ты здоровый конь, хотя по виду даже не скажешь, – сделала она комплимент.

– Конь, говоришь? – Стайнер артистично издал конское ржание, – Ну, так поскакали!

Уже на полпути к яхте, Джоан (Джонни Ди) глянула на автоматический таймер. Ого! Подводный заплыв-съемка длился 316 секунд. Перебор. Интересно, как удался клип? Сработала ли идея? Через несколько минут будет понятно. Хотя, понятно будет только, когда маршрут пройдут самые медленные участницы, жюри просмотрит все 24 клипа, и выставит баллы.… Самое изнурительное интеллектуальное занятие – ждать.

…

Через несколько минут – на яхте-катамаране «Лунный лед».

Катамаран был небольшой, 10x7 метров, но для команды из трех женщин, двух детей и одного мужчины – достаточный. Четыре каюты (по одной в носу и в хвосте каждого поплавка), большая центральная кают-компания с камбузом, душ и сортир – что еще?

Сейчас героиня дня лежала на диванчике в кают-компании, уже без бикини, а просто завернутая в тонкий, но теплый шерстяной плед, и пила сладкий чай. Ощущения после пресного душа, в тепле и расслабленности были восхитительные. И только одна мысль назойливо крутилась в голове «я выиграла гран-при, или нет?».

– Слушай, Ди, – окликнула Лета, – тебе что, правда это очень важно?

– Очень, – подтвердила Джоан Смит (считающаяся Джонни Ди Уилсон), – только ты не спрашивай меня, почему. Это тайна, причем не моя. Так получилось.

– Тогда не спрашиваю, – сказала 20-летняя мулатка, – а клип просто классный!

– Реально хорошо получилось, – подтвердила Гута, – даже Руперт уже оценил.

– А Ирин оценила? – в шутку поинтересовалась спецагент Смит.

– Да, – невозмутимо отозвалась австрало-германка, – но у Ирин пока словарный ресурс недостаточный для профессии кинокритика.

Джоан Смит улыбнулась. Видимо, надо было понимать так, что у 4-летнего Руперта достаточная квалификация, чтобы работать кинокритиком, а 2-годовалая Ирин только учится на кино-эксперта, но уже подает большие надежды в этой сфере.

– А где, кстати, дети? – спросила Джоан (точнее, по легенде, Джонни Ди).

– Играют с кэпом на палубе, – сообщила Гута, и посмотрела на Лету.

– Я посмотрю, как там они, – отреагировала юная мулатка, вставая из-за стола.

Проводив ее взглядом, Джоан (Джонни Ди) спросила:

– Хочешь посекретничать, Гута?

– Хочу. Ты не возражаешь, Ди?

– Не возражаю. А о чем?

– Скир фон Вюрт, – сказала австрало-германка, – он твой напарник в этой игре.

– Да, можно сказать и так. Хотя, там где я училась, это называется «куратор».

– Понятно, – Гута кивнула, – напарник, куратор. А если не секрет, у тебя с ним что?

– Только работа, – ответила Джоан-Джонни, – вообще-то, он интересный парень, но по обстоятельствам, мне совсем не хочется смешивать бизнес и секс. Здесь случай, когда служебный роман все осложнит. Скажу прямо: после этой игры я надеюсь исчезнуть.

– Ляжешь на дно, так, Ди?

– Да, на полгода примерно.

– Правильно, – одобрила Гута, – хотя, если что, стучись ко мне по OYO-net, мы, все же, команда, пусть временная, но… Ты понимаешь?

– Понимаю. Спасибо тебе. А что ты хотела спросить про Скира? Только это, или?..

– Не только, это. Ты его лучше знаешь, Ди. Может, поделишься соображениями?

– Да, Гута. Но соображениями о чем? На какую тему ты к нему присматриваешься?

Австрало-германка сделала паузу, налила чая в чашки, произнесла:

– У меня двое детей, и работа на Центральных Каролинских островах. Это не очень-то удобно для жизни. Если бы я была реальная кйоккенмоддингер, то договорилась бы в ковене. Ну, как девчонки в «Карибском кризисе» договариваются. У них почти у всех маленькие дети и параллельно работа. Только я не кйоккенмоддингер, у меня обычная сексуальная ориентация, короче, неплохо бы мужика в дом. Вот я и присматриваюсь.

– В ковене «Карибский кризис», – сказала спецагент Смит, – тоже ориентация обычная. Просто, они у себя в Канаде обожглись на этой стратегии.

– На какой стратегии? – спросила Гута, передавая «героине дня» чашку чая.

– На стратегии «неплохо бы мужика в дом». У них это сработало в минус.

– Понятно, и что? У меня в Австралии тоже в минус, и закономерно, по ходу. Как учит марксизм: брак – это узаконенная форма проституции. А реально, брак даже хуже, чем проституция, потому что дети. Но Меганезия, это другая страна, институт брака здесь запрещен, и такая стратегия здесь естественная, без минусовых побочных эффектов.

Джоан (Джонни Ди), сделав пару глотков, и поставила чашку на стол. Прислушалась к ощущениям, потом откинула плед и уселась на диване, скрестив ноги по-индийски.

– Знаешь, Гута, это чертовски странно. В Австралии, видимо, действуют национальные программы поддержки семьи и брака, и все же у тебя эта стратегия дала минус. Как ты надеешься, что эта стратегия даст плюс в Меганезии, где брак запрещен Хартией?

– Ди, все очень просто. Национальные программы поддержки семьи, это трехспальный сексодром, на котором государство извращенно трахает и женщину, и мужчину. Да, за терпение в процессе, государство позволяет им брать кредиты под меньшие проценты, сравнительно с тем, как если бы они трахались вдвоем, но это слабая компенсация.

– У вас, – заметила спецагент Смит, – уже обычай во всем винить государство. Но если мужчина и женщина по глупости испортили себе жизнь, то при чем тут государство?

Гута покачала ладонью над столом, будто взвешивая тезис собеседницы.

– Бывает, что люди сами дураки. Но чаще проблемы идут от государства. Вот ты скажи: почему при государственной власти, при оффи-режиме люди регистрируют брак?

– М-м… Странный вопрос. Известно, что брак бывает или по любви, или по расчету.

– Хэх! Скажи, Ди, при чем тут любовь? Зачем для любви нужна регистрация?

– Зачем регистрация? Я так понимаю, что для уверенности. Мало ли как дальше будет. Желательны гарантии закона при разводе. Например, гарантии алиментов на ребенка. Вообще, с регистрацией это как-то надежнее выглядит. И общество понимает, что это настоящая семья, а не просто ребята переспали раз-другой. Женатые люди, по мнению общества, более основательны, чем неженатые. И религия тоже одобряет брак.

– Ди, я тебя спросила про любовь, а ты на какой вопрос сейчас ответила?

– Э-э… Черт! Я вообще ответила о браке. Мы ведь с этого начали, не так ли?

– Ты ответила, – согласилась Гута, – теперь отбросим алименты, потому что это вопрос гражданских компенсаций, как говорят адвокаты в Австралии. И получается, что брак нужен не мужчине и женщине, а хозяевам общественного мнения, попросту – оффи.

Спецагент Смит кивнула и немного иронично улыбнулась.

– Доктор Метфорт опубликовал брошюру «Позитивная риторика анархизма» – сборник доказательств того, что все зло от оффи. Но мужик-то тебе в доме нужен, или как?

– Нужен, – невозмутимо подтвердила австрало-германка, – но брак тут не при чем.

– Ладно, Гута, черт с ним, с этим спором. Что ты хотела спросить про фон Вюрта?

– Один вопрос, Ди. Ты ведь разведчик-профи, значит, все детали подмечаешь.

– Не все, а только потенциально-важные для развития событий в оперативном поле.

– Ну, так я про это и говорю. Слушай, как по твоему. Скир ладит с Рупертом?

– Э-э… Ладит ли фон Вюрт с твоим сынишкой? И это единственный вопрос?

Австрало-германка уверенно кивнула.

– Да! Ирин еще маленькая, понятно. Но Руперт уже автономная личность, прикинь?

– Странно, – сказала Джоан (Джонни Ди), – я думала, ты спросишь что-то другое.

– Ты думала, я спрошу, как фон Вюрт смотрит на меня? Но я это сама вижу. А вот как Руперт и Скир ладят, я вижу не всегда. Бывает, что они играют без меня. Так?

– Понятно. Знаешь, Гута, по-моему, они отлично понимают друг друга. Единственный проблематичный момент – игрушки. Я не уверена, что «Маузер-Си» это то, что надо.

– При чем тут «Маузер-Си»? – настороженно переспросила Гута.

– Просто, я пару раз видела, как фон Вюрт использовал табельный пистолет в качестве развивающей игрушки для Руперта. В этом есть резон, но уж очень не детская вещь.

– Блин… – австрало-германка озадаченно почесала свое колено. – …Руперт не говорил.

– Возможно, – предположила спецагент, – это их общий мужской секрет. Так бывает.

– Угу. Бывает. Ты мне помогла, Ди. Скажи, чем я могу тебе помочь в твоей ситуации?

– Не знаю. Что если, я подумаю на эту тему и отвечу позже?

– Конечно, думай, Ди. Но сейчас лучше поспи. Это полезно после такого спорта.

– ОК. Я попробую.

…

Она попробовала, и почти сразу провалилась в глубокий здоровый сон. А разбудил ее динамик ноутбука, включенный на полную мощность.

*** Объявляется решение жюри reality-show BOMB (Blast Online Miss Bikini) ***

В конкурсах победу одержали:

По номинации «точность прыжка с парафойлом»: Бет Халфтри (Au), номер 9.

По номинации «быстрота подводного поиска»: Тако Нэко (MN), номер 23.

По номинации «скорость прохождения трассы»: Джонни Ди Уилсон (US), номер 14.

По номинации гран-при «лучший ролик»: Джонни Ди Уилсон (US), номер 14.

***

За столом сидел капитан-лейтенант Скир фон Вюрт, очень довольный собой и вообще Вселенной, включая присутствующих.

– Приветствую, мисс Бикини!

– Привет. Долго я спала?

– 402 минуты.

– Ясно, – откликнулась она, – а меня уже подменили?

– Так точно, – подтвердил фон Вюрт, – ты сейчас Джоан Смит, которая тайно по сговору подменила собой победительницу конкурса Джонни Ди Уилсон.

– Тоже ясно. А когда награждение?

– Завтра в полдень, все по графику. Но, я не понял. Ты же победила. Где крики «Ура»?

– Ура! – негромко выдохнула еще не совсем проснувшаяся Джоан.

…

*6. Игры в жанре плащей и кинжалов

3 декабря. Американские Гавайи. Остров Оаху. Гонолулу. Бэк-офис CIA.

Этот офис главной внешней разведки США как будто вообще не существовал. Судя по адресной книге, два верхних этажа отеля «Waikiki-Inn» занимала штаб-квартира некой компании, специализирующейся на экспорте кокосовой стружки. Это подтверждала и табличка на входе. В общем, эта точка CIA отвечала обычным нормам секретности. В одном из кабинетов, обозначенном табличкой «комната совещаний № 2», в предельно дорогих эргономичных креслах, за очень дорогим столом строгого стиля, пили кофе из фигурных чашек, приобретенных в модной сети бутиков, три персоны:

Дебора Коллинз, директор CIA – образец успешной 50-летней белой американки, без вредных привычек, с армейским прошлым, и полной погруженностью в работу.

Бриан Онербелт, спецпредставитель МИД Британии по Южно-Тихоокеанской зоне. В театре он легко мог бы сыграть роль аристократа-политика Викторианской эпохи.

Тимоти Стид, майор MI-6, ассистент командующего региональным отделом. Он очень уступал по внешности Шону Коннери (создавшему кино-образ британского разведчика Джеймса Бонда), но был чуть-чуть похож. Только без всякой рисовки. Просто, профи.

Сейчас американская леди и два британских джентльмена просматривали видеозапись с конкурса Мисс Бикини на Бикини. Казалось бы, странное занятие для разведчиков, но в данный момент оно было вполне рабочим по смыслу. И запись являлась служебной: ее перехватила система «Эшелон» (спутниковая сеть технической разведки Альянса).

– …Вот тут, – комментировала Дебора Коллинз, – вы видите, как наш человек: женщина, работающая под легендой репортера телегазеты «Port-Moresby Sport Review», покидает место на трибуне для прессы. Это мотивировано: фавориты конкурса финишировали, а смотреть на участниц, плетущихся в хвосте не очень интересно.

ДЕЙСТВИЕ НА ЭКРАНЕ: Молодая женщина – европеоид спортивного телосложения, в накидке, в больших солнцезащитных очках и шляпе, сидевшая в секторе для прессы, без спешки спустилась к пирсам, и поехала на катере к катамарану «Лунный лед». Там она поднялась на борт, побыла некоторое время, вернулась на катер и покатила дальше, по-видимому, на далекий противоположный берег лагуны Бикини.

Дебора Коллинз остановила кадр, и пояснила:

– Это был ключевой момент. Мисс Уилсон уехала под видом репортера, а наш человек подменил ее на катамаране. Этот человек присутствует вместо Уилсон на награждении.

– Миссис Коллинз, какие камеры это снимают? – спросил аристократ из МИД Британии.

– Обыкновенные Web-камеры с авиамоделей, – ответила директор CIA, – сразу же после соревнований, организаторы конкурса разрешили презентацию вот таких авиамоделей «Dragonshrek», созданных для любительского экологического мониторинга океана…

Директор CIA сменила кадр и теперь на экране наблюдалась панорама неба, в котором беззаботно парили несколько игрушек, похожих на гибриды стрекозы и дракона, ярко раскрашенные в охристые тона (с намеком на цветовое сходство с всемирно-известной девочкой-драконом из мультфильмов серии «Шрек»),

– …Конструкторы этих игрушек, – пояснила она, – не позаботились о защите передачи видеоряда web-камер от перехвата. И с какой стати им об этом заботиться?

– Спасибо, миссис Коллинз, это ясно, – сказал Онербелт и повернулся к майору MI-6.

– У меня есть вопрос к миссис Коллинз, – сообщил тот.