Текст книги "Волонтеры атомной фиесты"

Автор книги: Александр Розов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 36 страниц)

– У них свой бизнес, у нас свой, – невозмутимо отозвался старшина артели, и разлил по чашкам подогретое контрафактное сахалинское саке (не хуже японского, кстати).

– У них там еще и девчонки, – продолжил механик.

– Тебе ж объяснили: другой бизнес, – заметил завхоз артели, поправляя настройку.

– Сделай-ка звук погромче, – сказал ему старшина, – там что-то новое про политику.

…

Это же время – борт научного сфероплана «Sky Tomato».

В кают-компании было тесновато: там собралось все восемь пассажиров:

Освальд Макмагон с дочкой Патрицией, и с подружкой-кинооператором Шерри.

Репортер Китиара Блумм, доктор физики Молли Калиборо и юниорка Зоэ Либурн.

Геолог Влад Беглофф и «мисс Бикини» Ди Сантос (она же – Джонни Ди Уилсон).

И только экипаж: пилот-навигатор Генри Сэвидж, пилот-медик Хейз О'Ши, и пилот-инженер, меганезиец Хобо Ван – были кто на мостике, кто в каюте (по графику вахт).

…Шерри Бушпик, пару минут снимавшая на TV первый из встреченных колоритных айсбергов, повернула свою камеру в сторону присутствующих, и спросила:

– Ну, что, показывать следующий вопрос?

– Пора, – согласился Освальд, – ну-ка Зоэ, что у нас следующее?

– Ну, к примеру, вот, – ответила 19-летняя студентка, прокрутив на экране ленту SMS зрителей, и остановив на вопросе рядом с которым мигал значок «user online», – Билл из Окленда, менеджер автосалона интересуется: заслуживает ли Антарктика того, чтобы конфликтовать с проверенными надежными торговыми партнерами Новой Зеландии?

– Дельная тема, – Освальд кивнул, – давайте включим видеосвязь.

– Секунду, – отозвалась Китиара, и поколдовала над пультом коммуникатора.

На втором экране появилось лицо обычного парня англосаксонского типа.

– Классно! – начал он, – Это я сразу в прямом эфире?

– Точно, Билл! – подтвердила Патриция Макмагон, – Ты про каких надежных торговых партнеров спрашиваешь?

– Я про арабов, – ответил парень на экране, – мы продаем им баранину и покупаем у них нефтяное топливо. Это огромный оборот, и нам невыгодно портить отношения с ними.

– А с чего вдруг испортятся наши отношения с арабами? – спросил Освальд Макмагон.

– Так, Освальд, ведь экспедицию «Sky-Tomato» спонсирует «Зюйд-Индская Компания», которая рекламирует свой проект разработки нефти в новозеландском антарктическом секторе Росса. Там нефть нашли еще в 2013 году, но по Международной конвенции ее запрещено добывать до 2048-го. А «Зюйд-Индская Компания» пишет: «Мы знаем, как перешагнуть несправедливую конвенцию и снять Новую Зеландию с нефтяной иглы».

– Билл, по-твоему, это плохая идея? – поинтересовалась Патриция Макмагон.

– Даже не знаю, – признался Билл, – но мой друг работает в аналитическом агентстве, и говорит, что из-за интриг вокруг этой нефти с участием Меганезии мы можем потерять исламский рынок сбыта баранины, а это будет катастрофа.

Патриция картинно развела руками:

– Подожди, Билл, что-то я не догоняю. Допустим, мы начали добывать нефть, и можем обойтись без арабских поставок. Тогда нам нет смысла экспортировать им баранину.

– Пат, ты неправа! – возразил он, – Нам все равно надо продавать баранину, а то наши фермеры-овцеводы потеряют работу.

– Билл, это что, самоцель занимать половину территории под пастбища для овец?

– Нет, – парень на экране покрутил головой, – но уже столько инвестиций вложено в то, чтобы получить сектор мирового рынка халяльной баранины. И что теперь?

– Теперь, – сказал Освальд, – этот халяль на каждом шагу! Мне вспоминается недавняя ситуация с фильмом «Овцы голосуют за Халифат». Комиссия по СМИ в Веллингтоне запретила публичный показ фильма, как разжигающего межрелигиозную вражду.

– Но, – нерешительно произнес Билл, – если этот фильм подрывает нашу экономику, то, может, действительно лучше его не показывать?

– Пат, подержи камеру, – попросила Шерри.

– Давай, – сказала Патриция, и сменила ее на посту TV-оператора.

– У меня, – сообщила Шерри, оказавшаяся в центре кадра, – возникла мысль про овец из раннего капитализма в Англии. На мировом рынке тогда хорошо шла овечья шерсть, и у фермеров в Англии отнимали землю, чтобы расширить овечьи пастбища. Так появилась пословица: «овцы съели людей». Вспомни школьную историю, Билл.

– Да, что-то такое было, – пробормотал парень на экране, – как-то все сложно…

– Ничего сложного, – возразила Шерри, – я же говорю: в учебнике истории это подробно объяснено. Вопрос только: кто на чьей стороне. Я на стороне людей. А ты, Билл? А твой знакомый из аналитического агентства? Задай ему этот вопрос, тебе будет интересно!

– Э-э… Да, конечно, я спрошу… Черт! У вас реально крутое шоу!..

Китиара Блумм похлопала в ладоши, и объявила:

– Мы благодарим Билла из Окленда за интересный вопрос, и….

– …И, – поддержал Освальд, – слушаем следующего активного зрителя.

– Вот! – объявила Зоэ Либурн, – Лайза из Сан-Франциско, домохозяйка, спрашивает: не вырастет ли угроза войны из-за дележки антарктических ресурсов?

– Отлично! – Освальд потер руки, – Подключаем Лайзу из Сан-Франциско!

– Добрый вечер, я так рада!.. – выпалила женщина средних лет, появившаяся на экране и, практически без паузы, продолжила, – …Но, вокруг стало столько разговоров о новой мировой войне, что становится просто страшно!

– Разговоры о мировой войне? Вот как? – удивилась Молли Калиборо.

– Да, вы разве не слышали? Все только об этом и говорят. Мол, сразу после Нового года начнется наведение порядка в морях около Папуа, и дальше война расползется по всей Океании. Ведь все мировые войны начинались с какой-нибудь мелкой ерунды где-то в Восточной Европе, а потом вдруг это расползалось и всех затягивало, как водоворот.

– Водоворот? Надо же. А как это связано с дележкой антарктических ресурсов?

– Как-то связано. Я не знаю, – женщина на экране пожала плечами, – вообще-то, я мало разбираюсь в политике. Скорее всего, тут как-то замешаны большие деньги.

– Ах вот как? – отреагировала Молли, – Тогда это совсем другое дело. Если вы скажете «финансы», а не «деньги», то я с вами моментально соглашусь.

– А разве это не одно и то же? – удивилась Лайза.

Доктор Калиборо улыбнулась и покачала головой.

– Нет, Лайза, это противоположности. Деньги, по сути, ценности. Товары, полезность которых выражена в каких-то общих единицах. Например, в золотых или серебряных монетах определенного веса. Сейчас применяют условные единицы: доллары, иены и прочее. А финансы – это наоборот, дефицит ценностей. У банков нет ничего ценного, поэтому, государство, которое заинтересовано в банковской системе, печатает для них необеспеченные бумажки, точнее, теперь уже не бумажки, а цифры на счетах. Это не ценности, а дырки, куда, посредством кредитной удавки, потом провалятся ценности, созданные рабочими на предприятиях. Вот эти дырки и называются финансами.

– Ой, как все это сложно… – произнесла Лайза.

– Нет, – снова сказала Молли, – это очень просто, если задать себе правильный вопрос: почему практически все люди оказываются должны банкам, если банки не производят никаких ценностей? Ни еды, ни топлива, ни одежды, ни кирпичей, ни машин.

– А-а… – домохозяйка на экране задумалась, – …Да, как-то странно.

На этот раз доктор Калиборо утвердительно кивнула.

– Да, Лайза, я с вами полностью соглашусь. Это странно. Более того, это выглядит, как примитивное жульничество, называемое «пирамидой». Такими фокусами с ничего не стоящими долговыми расписками занимались, кажется, еще в древнем Вавилоне. Но в новую эру этим стали заниматься государства. Когда приближается обвал пирамиды, жулики просто сбегают, а государства действуют иначе: они устраивают войну, чтобы списать пирамиду долгов. Это называется: «оздоровление финансовой ситуации».

– Как-то это грустно, – произнесла Лайза, – значит, опять будет война?

– А как же, – подтвердила Молли, – вопрос лишь в том кто, с кем, как долго, и с какими потерями будет воевать. Насколько я понимаю, после появления атомного оружия был придуман политический трюк, чтобы война не стала глобально-катастрофической. Это называется «Холодная война». Трюк дважды срабатывал, но сработает ли он сейчас?

– Вы говорите ужасные вещи! – воскликнула домохозяйка из Сан-Франциско, – А если ничего не сработает, то что? Неужели атомная война? Этого ведь нельзя допустить!

– Знаете, Лайза, если бы политика зависела от вас и от меня, то мы бы этого, конечно, не допустили. Проблема в том, что политику делают совсем другие субъекты.

– Да-да… – Лайза вздохнула и посмотрела куда-то вбок, – …Ой, извините, у меня уже сигналит электрическая печка. Я делаю пирог с грибами.

– Замечательно! – ответила Молли, – Надеюсь, пирог будет вкусный. Удачи, Лайза!

Освальд Макмагон посмотрел на дополнительный монитор и сообщил:

– У нас фантастически горячий эфир! Последний диалог зацепил зрителей. Пат! Быстро камеру на заставку темы нашего ужина за круглым столом по выбору публики!

– Ага, – отреагировала дочка и повернула TV-камеру так, что весь экран заняла надпись: «АТОМНАЯ ВОЙНА БЛИЗКО».

…

Это же время, Северный Ледовитый океан, регион Таймыра, остров Большевик.

Старшина «ночных старателей» допил саке из чашки, ловко открыл банку с китайской тушенкой, воткнул туда ложку, и проворчал:

– Охренеть, какой хитрый мужик-киви! Атомной войны еще нет, а он уже делает на ней хорошие деньги!

– Как это он делает на ней деньги? – удивился механик.

– Реклама, – лаконично ответил завхоз, закуривая сигарету.

– Какая, на хрен, реклама, Петрович? – еще больше удивился механик, – Кто же купит атомную войну?

– Балда ты! – веско произнес завхоз, – Атомная война, это примерно как девчонка, мисс Бикини, которая у них в студии. Привлекательный образ, ты понял? Вижу, не понял. Я объясняю для тех, кто в танке. Если ты рекламируешь автомобиль, то берешь примерно такую девчонку, и сажаешь на капот, чтоб взгляд привлекало. Так и с атомной войной. Сажаешь атомную войну в студию, и цена твоего рекламного времени сразу взлетает до небес. Вот, видишь там, в студии дирижабля, рекламные плакаты спонсоров? То-то же!

Механик вздохнул, посмотрел на экран, тоже закурил сигарету и заключил:

– Вот, буржуйская морда! Мало их в 1917-м к стенке ставили!

– Буржуи, – сообщил старшина, – они как тараканы. Если хоть нескольких не отравил, то наплодятся только так. Поэтому я вам говорю: всегда, бля, убирайте крошки со стола!

– Сергеич, ты забодал уже мораль читать! – обиженно буркнул механик.

– Федя, это не мораль, а санитария, для твоего же долбанного здоровья, ты понял?

– Ладно, понял. Ты лучше про атомную войну объясни. Она будет, или просто так, для рекламы шоколадных батончиков?

– Будет, Федя, куда ж она денется. Те пиндосы, которые стали папуасами, не оставили остальным пиндосам даже выбора: воевать или нет. Конечно, сами пиндосы воевать не будут, найдут каких-нибудь мудаков, черножопых или косорылых, и пошлют в пекло.

– Ты чо куришь, Сергеич? – озабоченно спросил завхоз, – У тебя глюки или чо?

– А чо, Петрович? – азартно переспросил старший.

– А ничо! Как это пиндос может стать папуасом?

– Человек, – произнес старший, затянувшись сигаретой, – это такая хитрая скотина, что может прикинуться кем угодно. Вот, в древней Норвегии были мужики, которые даже медведями прикидывались. Не белыми, понятно, а маленькими бурыми. И назывались «берсеркеры». Ты кино «Викинги» смотрел? В натуре почти такие отморозки и были.

– Сергеич, опять тебя с дороги унесло, – перебил механик, – про атомную войну же…

Старший помахал над столом рукой с сигаретой.

– Ша, Федя! Это я объясняю, чтоб вы поняли: человек, может прикинуться кем угодно. Например, пиндос, если его приперло, может прикинуться папуасом.

– А на хера ему это? – полюбопытствовал завхоз.

– Я к этому и веду, Петрович. Ты знаешь про финансовый суперкризис?

– Ну, знаю. Этот суперкризис уже давно. Он еще во Вторую Холодную войну начался.

– Правильно, – сказал старший, – а теперь представь себе нормального пиндоса, ну, там, работягу с высоким разрядом, или инженера, или моряка, или геолога. Сидит он в этом суперкризисе, как бомж в помойке, или даже без как, а просто бомж, поскольку работу толковую не найти, дом куплен в кредит, и банк выгоняет должника на хер. И вот, этот нормальный пиндос слоняется по улицам родного Пиндостана, причем вокруг всякие с Уолл-Стрит, с наглыми зажравшимися мордами в костюмчиках из бутика, на классных тачках. И тут до его пиндосских мозгов доходит: «что-то тут прогнило».

– Тоже мне, новость, – перебил завхоз, – про все это дедушка Ленин писал когда еще…

– Это для тебя, Петрович, не новость, а для пиндоса – новость. И он над этой новостью ломает голову так и сяк, пока его не пробивает на конструктивную думку: а что, если я прикинусь папуасом, и поеду в Папуасию делать революцию, как Че Гевара?

Тут механик допил саке и постучал чашкой по столу.

– Не гони, Сергеич! Че Гевара делал революцию в Южной Америке.

– Да, Федя, и в этом была его ошибка, потому что в Южной Америке таких отморозков всегда хватало, не он один. Потому-то его и прислонили к стенке. А Папуасия всякая с Полинезией, Меланезией и Микронезией, это совсем другое дело. Там со времен Кука, которого съели, никто толком не воевал. Разучились. Вот, на островах этого Кука, что примерно в середине Полинезии, все и началось год с четвертью назад. Пока тамошние губернаторы соображали, что против них взбунтовались не папуасы, а перекрашенные пиндосы, озверевшие от суперкризиса, уже поздняк метаться. Вся Папуасия лежала под Революционным Конвентом, и даже пискнуть боялась.

Старший замолчал и принялся сосредоточенно намазывать толстенный слой китайской тушенки сразу на четыре галеты из серо-зеленого пакета с маркировкой «US Navy».

– А про атомную войну что? – спросил механик.

– Что-что, – флегматично отозвался старший, – у пиндосов в Папуасии еще с 1960-х был главный ядерный полигон, который потом забросили. Те пиндосы, которые теперь себя объявили реальными папуасами, канаками, как там говорят, про это знали. Они наняли координатора-японца, чтоб быстро все восстановить, и вот у них уже атомная бомба.

– Сергеич, – подал голос завхоз, – ты правда думаешь, что у нези есть атомная бомба?

– А то ж! Не было бы у них атомной бомбы, они бы так не выебывались.

– Тогда на хера кто-то будет с ними воевать? – спросил механик.

– Иначе никак, – строго сказал старший, – ведь канаки ломают всемирный лохотрон!

– Чо?

– Чо слышал! Они крушат там, в Папуасии, всех, из-за кого слиняли из дома. Банкиров. Адвокатов. Прокуроров. Брокеров. Налоговиков. Парторгов. Миссионеров. И вот, бля, сюрприз: оказалось, что без всей этой сволочи жизнь стала лучше! Сейчас все главные буржуи кусают себе локти: эх, не придушили смуту в колыбели, год назад. Испугались танкерной партизанской войны в океане. Теперь круче придется. Но с другой стороны, каждый отдельный главный буржуй уже изобретает: как ему лично с этой Меганезии-Папуасии по секрету нажить денег. Это ведь не просто какой-то оффшор. Это в натуре невъебенный оффшор! Так что они все вместе за войну, но каждый по отдельности…

– Самолет! – перебил завхоз.

– Да, самолет, – прислушавшись, согласился старший.

Встреча самолета на прииске – это фиеста в Барселоне. Это фестиваль в Рио. Это день Святого Патрика в Дублине! Пусть свистит арктический ветер, швыряя в лицо острую ледяную крупу, и пусть самолет похож на призрак в свете почти полной луны – все это чепуха по сравнению с ощущением Великого Праздника.

Пилот Сеня и штурман Саня – правильные летчики. Правильные – значит, спокойные и предсказуемые. Нормального риска не боятся, однако на рожон не лезут. Сказали «да» – значит да, сказали «нет» – значит нет. Денег берут по-честному половину – вперед, а не пытаются содрать с «черного старателя» всю сумму сразу. Никогда не пьют алкоголь в полетные дни и накануне, никогда не болтают лишнего, и никогда не воруют у своих (тут следует по смыслу поставить три восклицательных знака). Эх, жаль, что Сеня и Саня в скором времени оставят арктическое небо. Доберут денег (уже рассчитано, сколько), и улетят в теплые края. Куда – они не скажут, поскольку никогда не болтают лишнего…

Стоянка на таком полевом аэродроме: час, не более. За это время надо выгрузить тонну полезных штучек (еда, топливо, запчасти), и непременно попить чая! Не какой-то чуть подкрашенной настойки на щепотке листиков, а зверски-черного варева с большущей порцией сахара. Еще, есть хитрость: в чай добавляется кусочек масла. Масло образует тонкую теплоизоляционную пленку на поверхности. Это важно! Напиток употребляют максимально-горячим, только тогда достигается хороший эффект!

…Пилот Сеня сделал первый глоток, выдохнул, чтобы остудить язык, а затем сообщил:

– Мы видели британскую флотилию. Невероятное сборище мудаков.

– Британскую? – переспросил старший артельщик, – Это ту, про которую три дня назад черкнули на блоге рудокопы из пролива Маточкин Шар?

– Про рудокопов не знаю, – ответил Сеня, сделав второй глоток, – нам звонили парни с аэродрома Новая Земля. Я проспорил Сане полтинник баксов.

– Сеня думал, что это лютеранский рождественский розыгрыш, – пояснил штурман, тоже отхлебнул жуткого чая, и добавил, – психологию надо знать. Я сразу сообразил, что для розыгрыша это слишком дебильно.

– А для правды это не дебильно, что ли? – отозвался пилот.

– Сеня, – ласково сказал штурман, – будто ты не знаешь, что дебильность нашей жизни превосходит любое человеческое разумение. А твой полтинник мы вместе прожрем.

– Ты настоящий друг, Саня! Правда, давай завтра закатимся в «Фанзу Конфуция».

– Вариант, – согласился тот.

– Подождите, мужики, – перебил завхоз артели, – может, расскажете про флотилию?

– Расскажем, – сказал пилот, – короче, впереди у нее два ледокола, судя по силуэту, это норвежские, арендованные. Затем, два авианосца, четыре эсминца, и десяток кораблей помельче. Фрегаты, корветы, хрен их знает. Еще пять тяжелых транспортов.

– А подлодки? – спросил механик артели.

– Федя, я не экстрасенс, сквозь воду не вижу. А британцы докопались: хули летаете?

– Гады, – добавил штурман, – ползут по нашим российским водам, и еще командуют. Я прямо так и ответил по рации этому британскому мерину: был бы жив Северный флот, настал бы вашему каравану звездец, первая же наша «Щука» отправила бы вас на корм креветкам. А он в ответ: ля-ля, маршрут согласован в СБ ООН, вы обязаны соблюдать.

– …Врал сука, – договорил пилот, – на сайте ООН ничего нет про эту флотилию.

– Надо, – сказал штурман, – послать в ООН линк на наш блог, где фото, пусть видят!

– Ни хера себе! – удивился завхоз, – Вы что, уже фото на блог залили?

– Да, – штурман пожал плечами, – все равно, на маршруте, я сижу в сети. Вот, и…

…

Несколько позже, после полуночи 23 декабря. Борт флагманского эсминца «Дувр».

Быть умным – неплохо. Но показать начальству в британской военной системе, что ты умнее, чем оно, это беда. Именно такая беда приключилась с Тимоти Стидом, майором разведки MI-6, в финале миссии «Жезл Плутона» по ликвидации «демона войны» Сэма Хопкинса. Тогда, 3 декабря, майор Стид уговаривал англо-американское командование прервать миссию – но его не послушали. И на следующее утро произошел грандиозный провал. Баллистическая ракета точечного удара с зарядом обычной взрывчатки почти долетела до цели, но цель оказалась ложной: вместо Сэма Хопкинса – атомная мина 20 килотонн, которая взорвалась сама. И теперь для всех, кроме участников операции, это выглядело так, будто власти Британии нанесли бессмысленный ядерный удар по атоллу Бокатаонги, и выдали «демону войны» PR-индульгенцию на любые ответные действия.

А майор Тимоти Стид, за то, что оказался умнее начальства, вылетел с хорошего места ассистента командующего Южно-Тихоокеанским отделом MI-6, и попал на дерьмовую должность заместителя командира разведки Сводной Ударной флотилии «Арктур». Нет худшего назначения для сухопутного офицера спецслужбы, чем боевой корабль. Если корабль в сложном походе к «горячей точке», то дело вообще дрянь. Но данный случай оказался кошмаром, невероятным для формально-мирного времени. Поход флотилии «Арктур» был провальным, уже когда планировался в Генштабе, и Стид это понял, как только приступил к своим новым обязанностям. 8 декабря флотилия «Арктур» из порта Леруик (Шетландские острова) пошла курсом норд-норд-ост, чтобы по Северному пути (протяженностью 8000 км от Леруика до пролива Беринга) пересечь Арктику, и выйти в Тихий океан к Новому году. Далее предстояло пройти 5000 км на зюйд-зюйд-вест до Иводзимы, там соединиться с японской морской ударной группой, и двигаться через Каролинские острова к Папуа и Соломонову морю – зоне маневров «Sabre Diamond».

Стратегические умы в Генштабе Флота особо отметили: этот поход следует провести скрытно, и появление в Тихом океане британской экспедиционной флотилии, самой большой со времен Фолклендской войны с Аргентиной (1982 года), должно оказаться неожиданным для «вероятного противника» (т. е. для Народного флота Меганезии). У командира флотилии «Арктур» контр-адмирала Фишнидла, кажется, мозг пребывал в таком же сумеречном состоянии, как и у «стратегических гениев» в Генштабе. Что же касается командира разведки флотилии, капитана первого ранга Десбуна, то его очень серьезно контузило в начале прошлого года в Аденском заливе, он страдал амнезией, военная медицина рекомендовала списание на берег, но кто-то решил дать каперангу флотской разведки «шанс доказать свою готовность вернуться в строй».

По мнению майора Стида, все они вместе – и стратеги, и главные офицеры флотилии, доказали только то, о чем еще в 2011 году предупреждали военспецы. Британский флот потерял полярную квалификацию, приобретенную в годы Второй Мировой и Первой Холодной войны, и его командование уже не представляет, что такое Арктика.

«Холод становился невыносимым, лед образовывался в каютах и кубриках, намертво сковывал трубы водопровода. Корежился металл, перекашивались крышки люков, дверные петли, замерзнув, перестали вращаться; смазка в приборах застывала»…

«Погода ухудшилась настолько, что послать человека на раскачивающуюся во все стороны, предательски скользкую палубу, означало бы отправить его на тот свет».

«Чтобы сделать вдох, следовало повернуться спиной к ветру и закрыть рот и нос шерстяным шарфом, обмотавшись им несколько раз…».

Это Алистер Маклин «Крейсер Ее величества «Улисс», полярный конвой» – новелла об апогее Второй Мировой войны в регионе Атлантика – Арктика.

«Место, где человек без специальных защитных средств погибает за несколько минут. Это не поверхность Луны или далекого Марса. Это всеми любимая Арктика… Это место опаснее, чем Сахара и калифорнийская Долина Смерти, вместе взятые – один неосторожный шаг в морозную мглу, и холод завернет смельчака в бараний рог. Наутро товарищи найдут лишь окоченевшую мумию с навеки согнутыми конечностями».

«ОБЛЕДЕНЕНИЕ. Страшная вещь, во время непогоды и шторма оно способно в два счета вывести корабль из строя, сковав неразрушимыми цепями все пусковые установки, орудия и радары».

Это Олег Капцов. «Под знаком Полярной звезды. Боевые корабли в Арктике». 2013 год.

Теперь вернемся к флотилии «Арктур», которая в полночь 23 декабря вошла в пролив Вилькицкого между полуостровом Таймыр и островом Большевик, на кошмарной 78-й широте, менее, чем в тысяче миль от Северного полюса. Примерно половина Северного Морского пути – за кормой. Всего лишь половина. До пролива Беринга еще столько же. Корабли были порядком потрепаны арктическим холодом, льдом и непогодой, но в их возможности выполнить оставшуюся часть похода сомнений не было. Но 7000 моряков (личный состав флотилии) находились уже на пределе – не столько физически, сколько психологически. Декада, проведенная в заполярных широтах, превратила этих здоровых британских парней в дерганых невротиков. Более ста моряков лежали в медсанчасти с симптомами арктического бронхита, или с обморожением пальцев. Еще сто получили освобождение от работ на открытом воздухе – из-за обморожений ушей, носа и щек. А одного моряка флотилия уже потеряла. 20-летний парень из Уэльса пропал без вести…

…Эта нелепая и непонятная смерть хорошего матроса на переходе через Карское море поразила весь рядовой состав. Судя по всему, он оказался за бортом, когда работал по очистке наружных элементов машин и палубы от льда. Просто, порыв ветра, сколькая поверхность под ногами, и пролет мимо леера. Этого парня даже не стали искать, и не потому, что контр-адмирал Фишнидл – сволочь (хотя большинство матросов считали именно так), а потому, что если в сезон полярной ночи упущены первые полчаса после падения моряка за борт на ходу, то найти его потом практически нереально. И все же, рядовой состав винил контр-адмирала. Сразу начались разговоры: «вот так, ребята: на словах мы гордость нации, а на деле – просто мясо для белых медведей, бедняга Дэнни, наверное, уже у них в желудке, о боже, что мы скажем родителям Дэнни?».

Последний вопрос здорово беспокоил офицеров, особенно – начальника медицинской службы, который, в результате, подал контр-адмиралу рапорт: «о необходимых мерах безопасного несения службы, без соблюдения которых неизбежны потери в экипаже». Рапорт был пострашнее торпеды: предлагаемые меры, по сути, делали невозможной отправку матросов на работы в зоне открытой палубы. Но, чтобы игнорировать рапорт, требовалось больше смелости, чем у контр-адмирал Фишнидла. И командир флотилии, испугавшись ответственности, перевалил проблему на младших офицеров. Теперь все наружные работы должны были выполнять добровольцы из офицеров плавсостава. На майора Стида (не входившего в плавсостав) это не распространялось, однако он подал рапорт – просьбу включить его в команду добровольцев. У него был четкий аргумент: практика восхождений в Бутане в массиве Кула-Кангри выше 7000 метров, где климат аналогичен арктическому. Его включили в команду, в паре с капитаном третьего ранга Натаном Инскоу, командиром противолодочного комплекса, соседом по каюте.

Поступок майора Стида мог показаться патриотичным, но в действительности, это был расчетливый акт, призанный наладить отношения с офицерами плавсостава. Если тебя воспринимают, как «береговую штабную крысу», и «шпионскую заразу», то в условиях тяжелого арктического похода это не только очень неприятно, но и объективно опасно. Теперь же Тимоти Стид стал «настоящим своим парнем», а то, что он «береговой» и из «шпионского ведомства» – ну, так мало ли, куда хорошего парня забрасывает судьба.

Капитан третьего ранга Натан Инскоу был ровесником Тимоти Стида (35 лет с плюсом), простым парнем из провинциального Корнуолла. Он мечтал только о том, как выйдет в отставку по выслуге, обзаведется семьей, и купит домик в родной провинции. И он был уверен, что все остальные офицеры-ровесники мечтают примерно о том же самом. Вот, сейчас, когда они вместе с майором Стидом, сменились с «добровольной» вахты, и уже собрались идти принимать горячий душ (что необходимо после работы на 45-градусном морозе), Натан Инскоу, растерев замерзшие щеки, завел разговор на эту тему:

– Слушай, Тимоти, а ты где хотел бы обосноваться, когда выйдешь «на гражданку»? В смысле, где ты хотел бы осесть, чтоб с семьей, и все такое?

– Не знаю, Натан. Доживем – увидим, – невесело пошутил майор Стид.

– Думаешь, все так плохо? – спросил капитан третьего ранга.

– Нет, думаю, что горячая вода опять накрылась, – майор MI-6 показал на табличку на дверях душевой.

– Вот и погрелись, – грустно сказал Инскоу, – пошли в столовую, чая попьем. За час, надеюсь, горячая вода появится. Ремонтники, вроде разобрались, как это делать.

Тимоти Стид согласно кивнул, они развернулись и пошли в столовую, где, согласно приказу контр-адмирала, добровольческим вахтам обеспечивали чай непрерывно. Как только офицеры уселись за стол, дежурный матрос, старательно балансируя, чтобы от качки не разлился чай, притащил две горячих кружки, и негромко спросил у Инскоу:

– Как там наверху, сэр?

– Холодно и хреново, – ответил кэп-три.

– Эх… – сказал матрос, – …А на АПЛ хорошо: ни мороза, ни качки, курорт, да, сэр?

– Нет, парень. На атомных субмаринах есть свои неприятности, уж поверь.

– Да, сэр, я верю. Но здесь, правда, как-то уж очень хреново.

– Спокойно, матрос. Дойдем до Тихого океана, увидим солнце, а дальше – тропики.

– Эх, сэр, ваши бы слова прямо богу в уши, – отозвался матрос, и пошел наливать чай следующей подошедшей группе добровольцев.

Кэп-три проводил его взглядом, и повторил, уже обращаясь к майору Стиду.

– Дойдем до Тихого океана, увидим солнце. Верно я говорю?

– Да, Натан, если дойдем, то непременно увидим, – согласился майор MI-6.

– Вот, черт! Слушай, Тимоти, не надо так по-черному смотреть на жизнь!

– Я объективно смотрю. Несколько часов назад пост РЛС поднял тревогу из-за русской летающей этажерки, которая шла с Таймыра на какой-то остров, и просто выполнила разворот в нашу сторону. Ты сам видел, что наше ПВО не смогло толком подготовить к работе зенитные автоматы. Представь: если бы была не этажерка, а торпедоносец?

– Тимоти, откуда тут торпедоносец?

– Знаешь, Натан, больше половины военных катастроф начиналась словами: «О, черт! Откуда тут взялся противник?!».

– Брр! – кэп-три поежился, будто опять попал на открытую палубу, – Ты, дружище, как скажешь иногда, так прямо мороз по коже!

– Вот такая у меня плохая работа, – сказал Стид, и тут его окликнул вахтенный офицер:

– Майор Стид, вас вызывает контр-адмирал, немедленно.

– Понятно, – майор сделал еще глоток чая, поправил воротничок, и двинулся на КП.

…

КП (командный пункт) на эсминце «Дувр» по интерьеру мало отличался от обычных сухопутных адмиральских кабинетов. Только качка вносила коррективы.

– Присаживайтесь, майор, – сказал контр-адмирал Фишнидл, махнув рукой на кресло за «совещательным» Т-образным столом, слишком большим для трех человек. По какой-то причине, контр-адмирал пригласил сейчас только двоих: командира разведки флотилии, капитана первого ранга Десбуна, и его заместителя майора MI-6 Стида.

– Сэр… – произнес Стид, устраиваясь напротив каперанга.

– К делу, джентльмены, – контр-адмирал хлопнул ладонью по столу, – у нас ЧП. В силу стечения обстоятельств, поход флотилии оказался отчасти демаскирован. Необходимо провести мероприятия по восстановлению скрытности. Согласно традиции, мы начнем рассматривать предложения с младшего из присутствующих. С вас, майор.

– Простите, сэр, – начал Стид, – но мне неизвестны детали ситуации.

– Неизвестны? – переспросил каперанг – А где вы были последние три часа, майор?

– Я убирал лед на открытой палубе, сэр.