Текст книги "Волонтеры атомной фиесты"

Автор книги: Александр Розов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 36 страниц)

– Что именно? – спросил он, ставя чашечку в гнездо.

– Например, – сказала она, – действительно ли ситуация уже настолько под контролем меганезийского флота, как это сказал Гремлин?

– Можно сказать, что настолько, – подтвердил магистр Хобо Ван, – видишь ли, Молли, обстановка на войне сильно зависит от волевых качеств лидеров воюющих сторон, и в данном случае, воля лидеров миротворческой коалиции ООН, в основном, подавлена.

– Подавлена, вот как? Из-за странного объекта, взорвавшегося над Новой Гвинеей?

Меганезийский магистр задумчиво покачал чашечкой кофе, извлеченной из гнезда.

– Молли, этот объект не странный, он понятный, и большая его часть взорвалась не над главным островом Новая Гвинея, а несколько севернее, над морем Бисмарка.

– Хобо, ты сказал, что объект понятный, я правильно услышала?

– Да. Представь: американские студенты, которые как обычно собрались в Пасадене на новогодние игры «Rose Bowl», уже выложили отгадку в Интернет.

– Вот как? Ну-ну. И что же они выложили?

– Присядем? – предложил он, похлопав по спинке кресла около одного из трех столиков, размещенных в кают-компании.

– Ладно, – она уселась за столик, подождала, пока он тоже сядет, и спросила, – и что же разгадали умненькие студенты в Пасадене?

– Молли, ты знаешь задачу о локальном осцилляторе в слое плазмы?

– Ты имеешь в виду ионно-электронный маятник? – спросила она, – Разумеется, я знаю. Классическая задача годов примерно 1970-х. И что из того?

– А про аналогичную задачу Кавендиша для сферического слоя ты слышала?

– Задача Кавендиша? – удивилась доктор Калиборо, – Мне казалось, что лорд Кавендиш занимался физикой газов, а не плазмы. В конце XVIII века вряд ли знали о плазме.

– Я имею в виду не лорда Генри Кавендиша, – пояснил Хобо Ван, – а студента Невилла Кавендиша из Кента. Но он дальний родственник того Кавендиша, если я верно понял фрагмент его биографии, относящийся к генезису. В Британии все это так запутано.

– В Британии вообще все запутано, – сказала она, сделала глоток кофе, прислушалась к ощущениям, сделала еще глоток, и спросила, – а что особенного в этой задаче?

– В самой задаче – ничего, а в приложении… Вот, посмотри, ребята из Пасадены очень подробно расписали, – магистр Хобо Ван положил на стол мини-планшетник – элнот.

– Вот как? Ну-ну… – привычно произнесла Молли, начиная читать текст.

*** Фан-блог «Rose Bowl» – раздел: развлечения для эрудитов на досуге ***

Резонатор Невилла Кавендиша в озоновом слое: эксперимент все-таки поставлен!

*

Эврика! Мир никогда бы не узнал про резонатор Невилла Кавендиша, если бы не всемирная борьба /за монополию банков в работе с деньгами – ЗАЧЕРКНУТО/ против финансирования терроризма. Студенческая касса взаимопомощи в Бристоле, в которой использовалась собственная валютная единица – пинта (эквивалент пинты пива в пабе кампуса), и своя сеть расчетов мимо банков, попала в поле зрения MI-5 – спецслужбы /терроризирующей британцев за их же налоги – ЗАЧЕРКНУТО/ доблестно борющейся против террористов. Чтобы объявить студенческую КВП террористической группой не хватало только объяснения: какой теракт планировали студенты, скидываясь в КВП по двадцатке в месяц? И тогда кто-то заметил курсовую работу одного участника КВП – Невилла Кавендиша: «Модель качественного объяснения феномена озоновых дыр».

*

Суть такова: На больших высотах атмосфера достаточно ионизирована солнцем, чтобы возникали аэродинамические электромагнитные колебания. Колебания на 100 км – это полярное сияние. А на высотах 20–30 км (там, где озоновый слой в стратосфере) ионов меньше, но, как считает Невилл Кавендиш, достаточно, чтобы возникали долгоживущие стоячие волны. В пиках этих волн будет избыток ионов кислорода и дефицит озона. По Кавендишу, это и есть озоновые дыры. В разделе «экспериментальная проверка» у него предложено дополнительно ионизировать и тряхнуть кусочек озонового слоя десятком небольших атомных бомб, размещенных в особых точках воображаемого эллипса. Это создаст газовый солнечный осциллятор длиной около 1000 миль, который проработает несколько дней, поддерживая искусственную озоновую дыру, а потом рассеется. Wow!

*

Когда Невилл в мае прошлого года защитил курсовую, то написал на блоге «Я создал озоновую дыру, вытряс из воскресного папы немного денег и сваливаю на каникулы в Доминикану!». Запись стала находкой для MI-5, колесо закрутилось, курсовую работу изъяли и положили в основу дела против КВП «Пинта». После каникул Невилла точно ожидали бы /садисты в погонах – ЗАЧЕРКНУТО/ тактичные сотрудники юстиции, но Кавендиш-папаша прослышал об этом /перепугался за свою карьеру – ЗАЧЕРКНУТО/ пожалел ребенка от первого брака, и просигналил Невиллу, чтобы тот даже не думал возвращаться в Британию, а линял бы в Меганезию, где /нет беспредела спецслужб – ЗАЧЕРКНУТО/ игнорируются законы цивилизованного мира.

*

Вечная слава MI-5! Без нее работа Невилла Кавендиша осталась бы пылиться в архиве Университета, а так она попала в умелые ручки нези, и утром 3 января вышла на фазу натурного эксперимента. По стечению обстоятельств, эксперимент произошел над той частью Папуасии, где миротворцы ООН в очередной раз защищали /денежный поток в закрома Уолл-Стрит – ЗАЧЕРКНУТО/ свободу и демократию, и под областью сгущения орбит телекоммуникационных спутников. Что стало с миротворцами и со спутниками можно прочесть в новостях, а озоновая дыра – магнитный резонатор ползет на запад…

***

Доктор Калибра сделала еще глоток чуть остывшего кофе и спросила:

– Вот как? И что будет дальше, на твой взгляд?

– Я бы начал с того, что сейчас, – сказал Хобо Ван, – контингент «Sabre Diamond» уже деморализован, лишился дальней связи и систем оружия с электронным наведением, в частности ПВО. Армия без ПВО, это легкая добыча для штурмовой авиации. Я думаю, процесс уже пошел. А в гражданском секторе Индонезии и Малайзии – паника. Ты же знаешь, как международные экологи раскрутили тему опасности озоновых дыр.

– Да, я читала дурацкие заявления, что под озоновой дырой люди обугливаются. Но у политиков и бизнесменов, наверное, есть адекватные источники информации, так что паника вряд ли будет катастрофической.

– Паника уже катастрофическая, – возразил он, – с курорта Бали улетают переполненные авиалайнеры, даже в Джакарте готовят эвакуацию. Видишь ли, политики и бизнесмены практически ничего не понимают в физике, и подпадают под влияние масс-мадиа. Если страшилки об озоновой дыре подкреплены фактами, то реакция политиков понятна.

– Ты о чем? – удивилась доктор Калиборо, – Никто же не обуглился под озоновой дырой.

– Это как посмотреть, – ответил меганезийский магистр, – факты таковы: с Джаяпурой и Соронгом на западе Новой Гвинеи потеряна всякая связь, а дым от горящих нефтяных платформ Соронга уже виден над Молуккским морем.

– Хобо! Ты же, надеюсь, не будешь утверждать, что нефть загорелась от ультрафиолета, прошедшего сквозь озоновую дыру!

– Конечно, Молли, я не буду. Нефть загорелась от обычных зажигательных снарядов из авиационных пушек, но в Джакарте и в Лумпуре этого не знают. Так что факты…

– Хорошо же вы прокатились на страшных экологических мифах, – заметила она.

Магистр Хобо Ван улыбнулся и утвердительно кивнул.

– Должна же быть от этих мифов польза для кого-то, кроме оффи придумавших делать бизнес на мнимой опасности фреонов, парниковых газов и прочей фигни.

– Ну-ну, – пробурчала Молли Калиборо, – интересная этическая философия.

– Уж какая есть, – магистр картинно развел руками, – а теперь я попробую дать прогноз относительно ближайшего будущего. В структуре законов Мерфи есть закон Лича. Он сформулирован так: «Когда события принимают крутой оборот, все смываются». Я не фанатик законов Мерфи, но в отношении оффи они удовлетворительно работают.

– Хобо, не хочешь ли ты сказать, что из маневров «Sabre Diamond» выйдут все, кто еще способен это сделать, и бросят на произвол судьбы всех, кто уже не способен?

– Абсолютно так, – подтвердил он, – поэтому основная задача группы нашего военного координатора, это не мешать смываться тем, кто еще не влез глубоко в мясорубку.

– А что Гремлин говорил про японскую ударную группу? – спросила она.

– Увы… – Хобо Ван снова развел руками, на этот раз без улыбки, – …К сожалению…

…

*21. Самураи и драконы, мафиози и султаны

Утро 5 января. Тихий океан в районе Гуама, чуть севернее Каролинских островов.

Японская ударная морская группа на маневрах «Sabre Diamond» должна была включать девять кораблей, но теперь, после ряда секретных решений, она состояла всего из двух: ракетный эсминец «Ойодо» и вертолетный авианосец «Рюдзе». Суммарный экипаж 730 человек. Негусто по сравнению с французской эскадрой, о которой говорилось выше, и которая так элегантно застряла на австралийских островках Кокос. Вот, о французской эскадре и шел разговор в каюте командира японской группы, дайсе (капитана первого ранга) Сэхея Авагути. Каюты (включая капитанскую) даже на эсминце «Ойодо» были маленькие (японский обычай), и Сэхею с собеседником, Изивара Юзуро, капитаном авианосца «Рюдзе», приходилось сидеть за столиком почти нос к носу.

– Это немыслимо, командир! – говорил Изивара, – Такие трусливые существа не должны выходить в море, а тем более, на военных кораблях!

– Однако же, выходят, – спокойно произнес Сэхей, – и нам с вами надо принимать это во внимание. От этого зависит выполнение нашей задачи.

– Мне, – ответил Изивара, – тяжело в этом признаваться, командир, но я уже не понимаю нашей задачи. Нам надлежало идти в Соломоново море и отсечь Северные Соломоновы острова – Бугенвиль от меганезийских Центральных Соломоновых островов. Теперь же приказ изменился, и мы должны идти прямо к Бугенвилю, чтобы высадить десант. Но в составе эскадры нет десанта, нам нечего высаживать!

– Я, – ответил дайсе, – уже послал запрос в наше адмиралтейство. Мне ответили, что мы получим два гражданских лайнера с бангладешскими десантниками. Лайнеры выйдут из Моробе, Папуа, на ост-норд-ост, к западному берегу Большого Бугенвиля, оставляя по левому борту Новую Британию и Новую Ирландию. Мы же пройдем на юг, оставляя по правому борту Новую Ирландию, которая к этому времени должна быть занята другим бангладешским корпусом. Мы примем лайнеры с десантом под свою охрану в 80 милях западнее Большого Бугенвиля и сопроводим до берега.

Изивара Юзуро обхватил голову ладонями, внимательно глядя на оперативную карту, расстеленную на столе, а потом поднял глаза на дайсе.

– Но, командир, ведь связь с контингентом в Новой Гвинее потеряна. Кто в этом случае закроет линию между Центральными и Северными Соломоновыми островами?

– Никто, – спокойно сказал Сэхей Авагути, – так что меганезийские силы могут выйти в оперативный район около Бугенвиля, и атаковать десант. Уточнение из адмиралтейства возлагает на нас прикрытие десанта от всех возможных угроз: и со стороны волонтеров Автономии Бугенвиль, и со стороны меганезийского морского и воздушного флота.

– Командир, это же невозможно! – воскликнул Изивара.

– Мы должны попытаться, – ответил дайсе.

– Простите, командир… – тут Изивара сделал паузу, – простите, что я задам вам вопрос, который не следует задавать, но это очень важно. Командир, кто командует операцией «Sabre Diamond» теперь, когда почти все национальные власти самоустранились?

Дайсе коротко качнул головой.

– Я этого не знаю.

– Как, командир? Как вы можете этого не знать?

– Я не знаю, – повторил Сэхей, – Мне отдают приказы из Токио, но там не сказано, кто направляет «Алмазную Саблю». Я подозреваю, что штаба операции сейчас нет.

– Но, командир, это же безумие! Флоту нужен штаб!

– Да, – Сэхей кивнул, – флоту нужен штаб. А штаба нет. Это неправильно.

– Командир, – тихо произнес Изивара, – у меня очень плохие предчувствия.

– У меня тоже, – сказал дайсе, – но наши экипажи должны видеть нас уверенными.

– Да, командир. Я на «Рюдзе» делаю все, что от меня зависит. Но у многих младших офицеров тоже плохие предчувствия. Командир, посоветуйте: как их ободрить?

– Как ободрить младших офицеров? – Сэхей вздохнул, – Просто, не оставляйте своих моряков одних, показывайте, что вы все время рядом. Пусть они чувствуют, что в день испытания вы будете рядом. Больше мы с вами ничего не можем сделать для них.

– Командир, а… Скажите, правильно ли будет сейчас мягко написать семье?

– Напишите, Юзуро. Это не повредит. Я уже это сделал.

…

Это же время. Бруней, Бегаван-сити, дворец султана.

70-летний султан Джамал-Али Таджуддин считался (как положено по национальному этикету Брунея), величайшим, мудрейшим, не совершающим ошибок. Отчасти он сам верил в эти характеристики, однако, при необходимости, умел становиться реалистом. Сегодня султан вернулся из мира сказок в реальный мир из-за визита Кобаяси Масиро, директора «Tochu-Bun» (нефтехимического предприятия в Брунее, принадлежащего японскому холдингу «Tochu»). Кобаяси был чуть моложе султана, работал в холдинге «Tochu» более 40 лет, из них 20 лет в Брунее. Для султана этот тактичный и скромный японец стал, фактически, личным другом. Он имел доступ к Его Величеству даже в те утренние часы (по местному времени), когда «чужих» к султану не пускали.

– Доброго дня, уважаемый господин Джамал-Али, – сказал Кобаяси, вежливо кланяясь (именно вежливо, по-японски, а не подобострастно, как это делают местные жители).

– И вам доброго дня, Масиро-сан. Присаживайтесь, и выпейте этого чая. Мой человек специально летал за этим чаем на дикий Алтай, сайберский улус чуть севернее Китая. Такого чая собирают четверть центнера в год. Я купил весь урожай прошлого года.

– Большое-большое спасибо, – сказал Кобаяси, аккуратно усаживаясь на ковер ручной работы, сотканный из шерсти со щедрым добавлением нитей чистого золота. Чайный столик был сделан из чистого золота, а чайник и чашки – из фарфора тоже, разумеется, ручной работы, всемирно-известного гонконгского мастера.

– Как ваша спина, Масиро-сан? – заботливо поинтересовался Таджуддин.

– Большое спасибо, неплохо. Радикулит в мои годы – обычное дело, не заслуживающее вашего беспокойства, уважаемый господин Джамал-Али. Тем более, что вокруг сейчас происходят события, гораздо более серьезные и тревожные. Я должен сказать, что все японцы из персонала нашего предприятия сегодня едут на остров Лабуан, на курортное мероприятие, которое продлится неделю. Я тоже еду, это приказ господина Фудзивары, президента нашего большого холдинга. Я бы остался, но дисциплина, это мой долг.

– Все японцы из персонала «Tochu-Bun»? – удивился султан, глянув в стрельчатое окно, выходящее на северо-восток, в направлении острова Лабуан (территории Малайзии, в горловине Брунейского залива, в полста км отсюда).

– Да, – подтвердил Кобаяси, – уже скоро все работники-японцы должны быть на пароме. Господин Фудзивара считает это мероприятие важным для нашего командного духа.

Японец замолчал, внимательно глядя на султана. Тот сделал глоток чая и спросил:

– Что случилось?

– Случилась нехорошая вещь, уважаемый господин Джамал-Али. Эксперты «Tochu», у которых большая практика расследования катастроф на атомных станциях, завершили работы на севере, в Беринговом море, и на юге, в море Бисмарка, и представили очень детальные отчеты секретной комиссии правления. Выводы такие: и 1 января в проливе Беринга, и 3 января у берегов Папуа меганезийцы применили ядерное оружие.

– Мне сообщали, – медленно произнес султан, – что у нези, быть может, есть два или три слабых ядерных снаряда от очень старого американского реактивного миномета «Davy Crockett». Сила зарядов примерно сто тонн тротила, а дальность пуска всего две мили.

– Увы, уважаемый господин Джамал-Али, это не так. У меганезийцев есть производство ядерных зарядов нескольких видов, мощностью до 20 килотонн, и число произведенных зарядов исчисляется сотнями. О носителях зарядов мы мало знаем, однако у северного побережья Папуа взрывы произошли в стратосфере. Возможно, это ракеты.

Султан помолчал немного, снова сделал глоток чая и тихо сказал:

– Плохая новость.

– Есть и хорошая новость, – ответил Кобаяси, – вчера господин Накамура Иори звонил господину Фудзиваре Нибори, они знакомы по причине бизнеса и политики. Господин Накамура сказал, что не желает гибели мирных соотечественников, и вообще не желает гибели людей, хотя сколько-то неизбежно гибнет на войне. Но сейчас, из-за событий у берегов Новой Гвинеи, на острове Новая Ирландия, меганезийский суд передал власть генералу по имени Визард Оз. Это очень молодой человек, ему лишь немногим больше двадцати лет, для него война – это игра, а за ним стоит Сэм Хопкинс, человек без лица.

– Я слышал, – медленно произнес Таджуддин, – что Сэм Хопкинс, это просто выдумка.

– Да, – ответил Кобаяси, – и я это слышал. Это заявляли люди, называвшие выдумкой меганезийскую атомную бомбу. Но бомба оказалась настоящей. Я опасаюсь, что Сэм Хопкинс тоже настоящий, а он, по слухам, обещал, что его друзей, убитых на Новой Ирландии, будет оплакивать вся планета, что в жертву духам убитых будет принесено десять тысяч врагов, и что на месте Брунея будет погребальный костер. Слухи обычно преувеличивают угрозу, но господин Фудзивара решил, что не следует рисковать. И я пришел, чтобы сказать: мне кажется, уважаемый господин Джамал-Али, что вам тоже лучше бы не рисковать. Остров Лабуан рядом, и это остров Малайзии, правительство которой успело заявило о своем нейтралитете еще до Нового года, поэтому, как сказал господин Накамура, бомбардировок Малайзии не будет. Будут только репарации.

– Лабуан… – тихо сказал Джамал-Али Таджуддин, – …Да, это разумное решение.

…

Это же время. 5 января. Акватория западного сектора Каролинских островов.

Дайсе Сэхей Авагути приказал активировать все поисковые системы обоих кораблей и подготовить противолодочные и зенитные установки к немедленному открытию огня. Теперь, когда ударная группа пересекла 12-ю северную параллель (морскую границу Меганезии, всем известную, однако официально непризнанную ни ООН, ни Альянсом), следовало ожидать сюрпризов в любой момент. Радист уже принял сообщение патруля Народного флота: «ваша вооруженная группа несанкционированно вошла в акваторию Меганезии, просим вас вернуться в нейтральные воды, в противном случае по вашим кораблям могут быть применены боевые средства на поражение»…

Радист ответил: «Я доложу командующему о вашем сообщении» – и сразу доложил по селекторной сети. «Что ж, – с грустью ответил Сэхей, – хотя бы честно предупредили».

Ударная группа продолжала двигаться в том же порядке.

Через четверть часа радарный пост эсминца засек летательный аппарат, движущийся на высоте 500 метров – легкий штурмовой крылатый автожир (вироплан), и тоже доложил командующему группы. «Ждем, и смотрим, что он будет делать», – приказал Сэхей. Он интуитивно чувствовал, что это не просто воздушный наблюдатель а…

… – Дайсе, – послышался голос радиста из динамика селектора, – вышел на связь пилот вироплана на коротких волнах, по рации. Он говорит, что его зовут Аоки Абэ, и у него частное сообщение для вас от Накамуры Иори, премьера Меганезии.

– Странно, – произнес командир ударной группы, – он что, думает, мы вот так поверим?

– Нет, он не думает так, он предлагает проверить по компьютеру. В базе данных нашей разведки должно быть его имя и образец голоса. Он из личного эскорта Накамуры.

– Попросите его подождать и проверьте быстро, – распорядился Сэхей Авагути.

…

Пять минут ожидания. Потом радист подтвердил.

– Разведка говорит, что это капитан-лейтенант Аоки Абэ, который был личным пилотом Накамуры Иори на гавайском саммите в мае прошлого года.

– Еще более странно, – сказал Сэхей, – спросите, чего он хочет.

– Сейчас, дайсе… Я на связи капитан-лейтенант. Да, понял, передаю…. Дайсе, он хочет поговорить с вами по рации, один на один.

– Хорошо, я выйду на верхний мостик, принесите мне ручную рацию, – сказал Сэхей и, придирчиво поправив свой китель и надев фуражку, поднялся на мостик наблюдения фронтальной секции надстройки эсминца. Ординарец из радиорубки уже ждал и сразу протянул ему трубку рации. Командующий кивком поблагодарил его, прижал трубку к правому уху и сказал в микрофон:

– Капитан первого ранга Сэхей Авагути на связи. Что у вас?

– Авагути-сан, – послышался молодой голос из динамика, – Иори-сан поручил мне это неформально, и с уважением просит вас выслушать то, что я скажу.

– Я выслушаю. Говорите, капитан-лейтенант.

– Авагути-сан, дело в том, что ваша миссия, это результат инерции правительства. Вы движетесь к несуществующей цели. Группировка «Sabre Diamond» в ново-гвинейском регионе сегодня перестала существовать. Она лишилась средств ПВО и расстреляна с воздуха. Какая-то часть рассеялась по местности, но это уже не боевые единицы.

– А какие у меня причины вам верить, капитан-лейтенант? – спросил Сэхей.

– Не надо верить мне, Авагути-сан. Пусть вам принесут сюда планшетник, вы сможете посмотреть из Интернет тематические репортажи новозеландского «Triangle TV» или австралийского ANN. Там все видно.

– Хорошо, – сказал Сэхей, – допустим, что это так. И что предлагает Накамура?

– Иори-сан предлагает вам остановиться. Вы ведь остановились бы, если бы перед вами оказалось минное поле. Через два дня Токио отменит вашу миссию.

– А в этом какие у меня причины вам верить?

– Иори-сан сказал: вы сами понимаете, что так и будет, Авагути-сан.

– Никто не знает, что будет, – ответил командующий, – у вас что-нибудь еще, капитан-лейтенант?

– Больше ничего, Авагути-сан, но Иори-сан просил вас принять взвешенное решение.

– Хорошо, капитан-лейтенант. Вы все передали – я услышал. А теперь улетайте. Я вам запрещаю подходить к боевой группе ближе, чем на пять миль. Вы меня поняли?

– Авагути-сан… – начал фразу Аоки Абэ, но командир группы нажал клавишу OFF и, прервав этот разговор, снял со стены трубку внутренней сети.

– Пост ПВО на связь!

– Слушаю, дайсе, – отозвался через несколько секунд дежурный офицер поста.

– Так, – произнес командующий, – вы видите меганезийский летательный аппарат?

– Вижу, дайсе. Дистанция две мили по левому борту.

– Верно. Так вот, если он через десять минут не отойдет на пять миль, дайте короткую предупредительную очередь трассирующими снарядами из А-30. Как поняли?

– Понял, дайсе. Через десять минут предупреждение, если он ближе пяти миль. Но что делать, если он не обратит внимания не предупредительный огонь?

– Не беспокойтесь, – буркнул Сэхей, – он уйдет, он умный.

…

Капитан-лейтенант Аоки Абэ смотрел на океан сквозь остекление кабины. С высоты полета океан казался синим полотном, по которому ползли два игрушечных кораблика. Один – изящный, остроносый – эсминец «Ойодо» другой – немного неуклюжий, будто длинный параллелограмм со сглаженными углами – авианосец «Рюдзе». Прошло десять минут, и на башенке изящного эсминца замигали тусклые огоньки, от них потянулись светящийся пунктир – предупредительная трассирующая очередь.

Аоки Абэ вздохнул, и увел вироплан в боковое скольжение с разворотом, а затем, уже отойдя на пять миль к востоку от японской ударной группы, набрал высоту 3000 метров. Игрушечные кораблики теперь стали серыми штрихами на пределе видимости. Аоки с невеселым вздохом коснулся консоли шлемофона, переключая канал, и произнес:

– Я сожалею.

– Ясно, – отозвался голос, – не забудь про тонированный лицевой щиток и дистанцию.

– Не забуду, – сказал капитан-лейтенант. Он не знал, когда и что именно произойдет, поскольку атомная атака была задачей другой группы. А свою задачу Аоки Абэ, увы, не сумел выполнить. Впрочем, Накамура заранее ему сказал: «у тебя мало шансов, но мы обязаны сделать попытку». Тогда молодой капитан-лейтенант подумал, что Иори-сан осторожничает в суждениях, хотя задача очень простая: имея на руках доказательства, объяснить командиру Сэхею (разумному человеку) что миссия «Ойодо» и «Рюдзе» на сегодняшний день потеряла смысл. Но теперь Аоки Абэ представлялось наоборот, что Накамура предвидел провал объяснения, и попытка сделана только, чтобы позже, без всяких сомнений сказать: «мы сделали все, что от нас зависело, и мы сожалеем».

Прошло еще полтора часа. Ударная группа продолжала двигаться на юг, углубляясь в акваторию Каролинских островов. Ни с наблюдательных постов кораблей, ни с борта вироплана, не было видно ничего странного. Океан, слабые волны, ленивые чайки, и ослепительное солнце, уже почти в зените, отбрасывает на воду легкие тени облаков.

На самом деле, заметить атакующий «wardragonshrek» было практически невозможно. Габариты этого робота-камикадзе были примерно как у странствующего альбатроса, и подобно этой огромной морской птице, он планировал над самыми гребнями волн. Альбтроса можно различить по его бело-черной окраске, контрастирующей с цветом поверхности океана. Военную модификацию дрона «dragonshrek», с покрытием класса «хамелеон», приближенно имитирующим расцветку природного фона – не различить. Поэтому, ни у кого не возникало даже тени подозрений, и «wardragonshrek» запросто приблизился к двум кораблям на дистанцию полмили. А ближе и не требовалось.

Взрыв в 12:05 стал неожиданным даже для Аоки Абэ. Из кабины вироплана была видна сначала вспышка. Ослепительно-белый провал в океане, который через уже мгновение превратился в сияющий шар. Рядом с этим две черточки боевых кораблей выглядели нелепыми и жалкими. В эту секунду ним уже подкатывался водяной вал: снежно-белое расширяющееся кольцо…

…С кораблей все выглядело иначе. В полумиле справа от курса что-то сверкнуло – как сработала огромная фотовспышка. Солнце, стоящее почти в зените, показалось вдруг тусклым, как тлеющий уголек. Над океаном распухала белая огненная полусфера. Эта картина отпечаталась в сознании наблюдателей за доли секунды. И за это же время от вспышки воспламенилось все, что могло гореть со стороны взрыва – краска, брезент, пластмасса. Мгновением позже, как огромный молот, ударила взрывная волна, и все непрочно закрепленные предметы, будто ожили и взбесились, а те, что весили меньше центнера – обрели способность летать, и ринулись куда-то на восток. Тем временем, взрывная волна уже выбила люки и двери, и жаркий поток воздуха промчался сквозь коридоры в корпусах кораблей. Затем на «Ойодо» и «Рюдзе» обрушилась стена воды, мчащаяся со скоростью автомобиля. Корабли завалились на левый борт, а потом, как будто из последних сил, вернулись на киль. Над океаном уже вырос очень нарядный снежно-белый гриб, и ветер медленно потянул его куда-то на север. А оба корабля по инерции прошли еще несколько миль и остановились. Наступила тишина. Только под палубами что-то потрескивало, разгораясь, и над искалеченными надстройками вдоль вектора ветра тянулись струйки серого и бурого дыма.

У капитан-лейтенанта Аоки оставалась последняя задача: использовать специальную пневматическую мортиру, и отстрелить в каждый поврежденный корабль по два ярких шарика, похожих на апельсины, только липких. Он сделал это на одной циркуляции, и улетел на запад, на атолл Улиси. А экипажи двух подбитых кораблей понемногу стали приходить в себя и разбираться в обстановке…

Каперанг (дайсе) Сехэй отделался ссадиной на лбу от падения на переборку. Уже через несколько минут, он начал отдавать четкие приказы всем, кто под рукой. Первая задача командира в такой ситуации: организовать спасательные работы, тушение пожаров, и радиационный контроль. Это очень непросто, если связи нет ни между кораблями, ни между сегментами корабля (электросети сгорели от электромагнитного импульса), но командиру ударной морской группы удалось за час восстановить проводную связь на эсминце «Ойодо», и затем связь гелиографом (солнечными зайчиками от зеркальца) с мостиком авианосца «Рюдзе». К трем часам дня ситуация стала в основном понятна.

* Оба корабля фатально утратили ход, радиосвязь и боеспособность.

* Из 730 моряков в строю осталось только 413 (включая легко раненных).

* 212 моряков выбыли из строя по причине ожогов, ушибов или психического шока.

* Судьба 105 моряков была неизвестна: мертвых и тяжелораненых еще не сосчитали.

* Капитан и старпом авианосца «Рюдзе» погибли.

* Стрелки дозиметров не переползали за желтый сектор – 100 миллирентген в час. Это означало, что уровень малоопасный, но вопрос: каким он был сразу после взрыва?

* Шлюпбалки повреждены, но можно починить и спустить шлюпки на воду.

* Не борту найдены посторонние предметы – липкие мячики размером с апельсин.

…Сэхей Авагути задумчиво крутил в руке «посторонний предмет», так и норовивший прилипнуть к коже. На ярко-желтой поверхности были три алых рисунка: раскрытая ладонь, значок «передающая антенна», и стилизованное изображение ножниц, видимо, означающее, что мячик надо разрезать. У офицеров были самые разные мнения об этой штуке. Одни полагали, что это – радиомаяк, отстреленный виропланом нези (кто-то из матросов, вроде, видел, как вироплан выстрелил этой штукой). Другие соглашались с версией происхождения «мячика», но думали, что это не просто радиомаяк, а дозиметр, передающий данные для меганезийской технической разведки. А третьи полагали, что эластичный липкий «мячик» – это оболочка вокруг коммуникатора, который надо из нее вытащить, разрезав оболочку (не зря же нарисованы ножницы). В итоге, Сэхей принял третью точку зрения. Мячик разрезали – и внутри нашелся компактный коммуникатор.

Будь на месте японских военных моряков обычные японские рыбаки из какой-нибудь маленькой команды с островов Огасавара, что немного севернее Марианских островов, «мячик-апельсин» был бы вскрыт в самом начале. Эти рыбаки, часто промышлявшие в акватории Каролинских островов (тут выходило дешевле, чем в японских водах) были знакомы с меганезийским аварийным коммуникатором, а военные моряки видели его впервые, поэтому использовали подарок так нескоро. Но, лучше поздно, чем никогда.

Сэхей Авагути нажал кнопку «On-Line» и произнес в микрофон:

– Это капитан Сэхей эсминец «Ойодо», ВМС Японии, кто-нибудь слышит меня?

– Я слышу вас, капитан Авагути, – ответил молодой женский голос, – на контакте суб-лейтенант Тако Нэко, база Фаис, Народный флот Меганезии. Какая у вас ситуация?

– Вы хотите знать детали? – спросил каперанг.

– Да, – ответила она, – мне надо понять, сколько ваших людей нуждаются в экстренной медицинской помощи, а скольким нужен только эвакуационный транспорт.

– 413 эвакуация, и более двухсот медицина, – сказал он, – а какие условия?

– Никаких условий, капитан Авагути. Сейчас к вам будут высланы два спасателя и два буксира. Вы можете сообщить уровень радиоактивного заражения на ваших бортах?