Текст книги "Волонтеры атомной фиесты"

Автор книги: Александр Розов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 36 страниц)

Президент Эштон Дарлинг наморщил лоб от непривычного умственного напряжения.

– Э-э… Вы о чем говорите, адмирал?

– Я говорю о том, сэр, что, в отличие от гражданских аналитиков, не верю в применение Меганезией «оружия последнего ответа». По крайней мере, на первой фазе войны это маловероятно. Гражданские аналитики ссылаются на применение Меганезией штамма «Гавайской чумы» год назад, но это недостаточно подтвержденные данные. Так что, по мнению нашего штаба, приводить в боеготовность службу биологической защиты нет оснований. Другое дело – тактические ядерные удары. Пока CIA не предоставило нам данных о количестве и диспозиции меганезийских 20-килотонных ядерных зарядов на беспилотных яхтах. Не исключено и наличие авиа-носителей таких зарядов, сэр!

– Э-э… Минутку, адмирал, насколько мне известно, есть различные мнения о ядерном оружии у Меганезии. Даже если оружие есть, это не значит, что оно будет применено. Северная Корей и Иран бесспорно имеют ядерное оружие, но ни в одном конфликте с Альянсом, или с кем-либо еще, они его не применяли. Мне кажется, что это правило, в некотором смысле, общее, и Меганезия тоже не рискнет применить такое оружие.

– Возможно, вы правы, мистер президент. Мы это узнаем, когда начнем спасательную миссию в отношении экипажа «Intrepid», если вы отдадите соответствующий приказ.

На этот раз Эштон Дарлинг не только наморщил лоб, но и потер затылок ладонями.

– Э-э… Почему вы думаете, что обычное спасение людей на море приведет к… Э-э?

– Потому, сэр, что это не обычное спасение людей на море, а показ флага США. Пока ситуация такова: у «Vega Star» флаг Панамы, а у «Intrepid» был флаг Либерии. Но если появится военно-спасательная миссия под нашим флагом, сразу прояснится настоящая национальная принадлежность этого морского каравана.

– Вот видите, мистер Фичбрек, – сказал президент, повернувшись к гендиректору, – как объяснил нам адмирал, показ флага США нежелателен. Какие еще у вас есть идеи?

– Господин президент, можно найти спасателей – волонтеров, и отработать под другим флагом. Нужны три тяжелые канадские летающие лодки «Bombardier-415», они есть на Гавайях, в летном состоянии, окраска – гражданская.

– А что вы на это скажете, адмирал? – поинтересовался президент.

– Я ничего не скажу, сэр, гражданские дела вне моей компетенции.

– Адмирал, мне нужно ваше мнение: сорвут ли меганезийцы эту спасательную миссию?

– Простите, мистер президент, но этот вопрос, все же, вне моей компетенции.

– Что ж, – Дарлинг вздохнул, – придется нам подключить четвертого участника.

…

Четвертый участник (точнее, участница) Дебора Коллинз, директор CIA, ответившая по другой «цветной» защищенной коммуникационной линии, была полностью в курсе дела, и откуда-то даже знала о предложении гендиректора «Co-Ra-Re».

– Мистер президент, – начала она, – я сильно сомневаюсь в возможности найти каких-то волонтеров-спасателей для этой миссии. Дело в том, что в Интернете распространилась следующая информация: «Севернее атолла Уэйк патруль Народного флота предотвратил нападение пиратов на панамский супертанкер «Vega Star», и потопил пиратский рейдер – ракетный корвет класса «Саксония», шедший под флагом Либерии. Сейчас супертанкер сопровождается до безопасной гавани на атолле Эниветок. Предупреждение для любых гражданских кораблей: океан в треугольнике Папуа – Мидуэй – пролив Беринга сейчас небезопасен из-за морских пиратов, против которых сейчас ведутся боевые действия».

– Это ложь! – резко заявил до сих пор молчавший гендиректор «Co-Ra-Re».

– Мистер Фичбрек, – холодно и спокойно ответила Дебора Коллинз, – правда и ложь это политический маркер на том или ином факте. И на том факте, который я сейчас привела, маркер: «правда». Это следует из комплекса обстоятельств. Так, мистер Паоло Регейро, капитан «Vega Star», подтвердил по SKYPE независимым репортерам, что на участке от Гонолулу до точки инцидента рядом с его супертанкером шел подозрительный боевой корабль под флагом Либерии. Этот корабль был торпедирован в ходе инцидента.

Джейсон Фичбрек со злостью ударил кулаками по коленям.

– Да, черт возьми! Наш корвет двигался рядом с супертанкером, согласно контракту на охрану супертанкера с грузом топлива в открытом океане от Гонолулу до Иокогамы!

– Извините, мистер Фичбрек, – все так же холодно ответила директор CIA, – но шиппер отрицает, что имел дело с вашей компанией. Он заявил прессе: «Vega Star» выполнил поставку нефтепродуктов из Каракаса в Гонолулу, взял балласт, и пошел в Шанхай для планового ремонта судовых машин. Не с грузом в Иокогаму, а с балластом в Шанхай. Именно это указано в бумагах, которые панамский шиппер передал репортерам.

– Вот это точно ложь! – воскликнул гендиректор частной армии, – У меня на руках есть контракт с шиппером «Atlas Cargo IBC», и там четко указано: топливо в Иокогаму.

– Мне придется вас огорчить, мистер Фичбрек. Супертанкер «Vega Star» принадлежит шипперу «Quetzal-Oversea Croup». Названная вами компания «Atlas Cargo IBC» владеет другим нефтеналивным судном по имени «Vega Star», это не супертанкер, а маленький плавучий заправщик для катеров и яхт, работающий на Багамах.

– Черт! Значит, меня просто ввели в заблуждение! Из-за секретности, я не мог показать контракт моим адвокатам! Это нечестная игра, миссис Коллинз. Вам так не кажется?

– Это не игра, мистер Фичбрек. Это очень серьезное дело. «Quetzal-Oversea Croup» уже выдвинула против вас обвинение в подлоге и попытке захвата супертанкера. Я должна заметить, что у вас и у вашей компании отвратительная репутация. Вас уже обвиняли в похищениях людей, поджогах, изнасилованиях, убийствах, и в других криминальных действиях, включая захват кораблей в Карибском море и истязание их экипажей.

– Какого черта! – возмутился он, – Наша компания работала тогда в Карибском море по контракту с ООН, и нашей задачей было пресечение трафика кокаина! Вы думаете, это можно делать, соблюдая всю долбанную гору идиотских прав человека?!

– Видимо, можно, раз вы подписали контракт с ООН на таких условиях. То, что вы эти условия не смогли выполнить очень печально и для вас, мистер Фичбрек, и для ваших сотрудников, которые оказались в сложной ситуации в районе N28-E165. Я думаю, что поиски волонтеров для спасения вашего контингента – это пустая трата времени и сил. Сегодняшняя сетевая пресса дала слишком много негативных материалов о вас.

– Я не понял, миссис Коллинз, вы предлагаете бросить моих людей умирать в океане?

– Я просто комментирую ваше предложение о волонтерах, мистер Фичбрек.

В телефонной конференции возникла пауза, которую нарушил президент Дарлинг.

– Миссис Коллинз, я попросил вас участвовать, чтобы вы предложили реальный план спасения этих людей. Для нас нежелательно распространение информации о том, что Америка бросила их в смертельной опасности. Нам сейчас нужна дисциплинированная работа контингента этого рода в операции «Sabre Diamond General».

– Значит, – сказала она, – надо заранее дезавуировать такую информацию. Я предлагаю разработать масштабную гражданскую операцию по спасению, и обеспечить широкий резонанс в сегодняшней вечерней прессе и завтрашней утренней прессе. Затем, в силу непредсказуемых факторов, операция сорвется. Увы, морская стихия иногда убивает.

– Вы что, приговорили моих людей к смерти? – прорычал гендиректор «Co-Ra-Re».

– Я лишь решаю задачу, которую поставил мистер президент, – все тем же холодным и невозмутимым тоном ответила директор CIA.

– Наверное, – вмешался Дарлинг, – лучше будет попробовать их спасти на самом деле.

– Простите, господин президент, – отреагировала она, – я прошу уточнить мою задачу. Попробовать спасти на самом деле, или спасти на самом деле?

– Э-э… Спасти на самом деле, если это возможно.

– Это возможно, – сказала Дебора Коллинз.

– Миссис Коллинз, – вмешался адмирал Бергхэд, – вы в курсе атомной проблемы?

– Разумеется, адмирал, я в курсе, поэтому не буду предлагать варианты, нарушающие Сайпанское соглашение.

– Отлично, благодарю вас, миссис Коллинз, только это я и хотел услышать.

– Так, какие есть варианты? – нетерпеливо спросил Дарлинг.

Дебора Коллинз медленно, и все так же невозмутимо, произнесла:

– Мистер президент, я вижу три варианта. Первый: использовать возможности Танфри Уошера, полпреда Зюйд-Индской Компании. Эта новозеландская команда стала делать деньги из природных ресурсов Антарктики. ЗИК построила стабильные неформальные деловые отношения с военно-гражданскими лидерами Меганезии, и Танфри Уошер без лишнего шума может решить проблему с интересующим вас контингентом.

– А нези это допустят? – удивленно спросил Фичбрек.

– Да, – ответила Коллинз, – для нези вообще не характерно блокировать спасательные операции на море. Это связано с идеологией Tiki. Объяснить подробнее?

– Не надо, – сказал Дарлинг, – еще два варианта?

– …Второй вариант, – продолжила директор CIA, – это Ренсин Огэ, гавайский японец, основатель сейшельской Академии Занзибара, лидер этнически смешанной китайско-японской мафии северно-центральной Океании. У него также хорошие отношения с лидерами Меганезии, и он тоже может решить проблему. И третий вариант: Церковь Принципа Унификации Христианства, очень крупная международная религиозная организация с южно-корейскими корнями, основанная в 1954-м в Сеуле. Нынешний правящий лидер-пророк Мйин Хай-Син расширил религиозно-финансовую империю, построенную его дедом. Вы, господин президент, знаете Мйин Хай-Сина лично…

– …Да-да, я, разумеется, знаю мистера Мйина, – подозрительно-быстро перебил Эштон Дарлинг, – а чем он может помочь в решении нашей проблемы?

– Этот субъект, – сказала Коллинз, – делает бизнес в Америке, в Китае-Тайване, в обеих Кореях, и в Японии. Бизнесменов из Кореи, особенно религиозных, не любят в Японии, а южно-корейский бизнес не приживается в Северной Корее. Но, преподобный Мйин так успешно сочетает денежные, оккультные и сексуальные методы коррупции…

– …Миссис Коллинз, я хотел бы услышать… – очень нервно перебил президент.

– Я к этому перехожу, сэр. Специфическое мастерство преподобного Мйина делает его идеальным посредником между режимами-изгоями и цивилизацией. В Меганезии есть дополнительный фактор: там много выходцев из Японии, Кореи, Китая и Вьетнама, и, возможно, каналы преподобного Мйина обеспечивают им контакт с родиной. Поэтому канаки разрешают адептам ЦПУХ некоторые вольности – в рамках лантонской хартии, разумеется. А эта хартия не запрещает спасать жертв торпедной атаки из океана.

– Видимо, – сказал гендиректор «Co-Ra-Re», – любой из этих трех бизнесменов: мистер Уошер, мистер Ренсин и мистер Мйин, потребует денег за свою помощь.

– Потребует, но не денег, – ответила Коллинз, – цена будет иной, в каждом из этих трех случаев, конкретной и специфической.

Президент США недоуменно развел руками.

– Вы говорите загадками, миссис Коллинз.

– Мне сказать это прямо при мистере Фичбреке, сэр?

– Да, – президент кивнул, – он должен быть в курсе тонкостей дела.

– Но, сэр, эту цену попросят заплатить не его, а вас.

– Меня?! И что же это за цена? Сообщите нам.

– Как скажете, сэр. В случае Танфри Уошера это будет заявление, направленное против международных договоров о нейтралитете Антарктики, и за установление в Антарктике обычного режима национального управления и добычи ресурсов из недр.

– Но это же скандал! – воскликнул Дарлинг, – Мы перессоримся с половиной мира!

– Цену назначаю не я, – напомнила директор CIA, – теперь, второй субъект, Ренсин Огэ. Поскольку он авторитетный мафиози, его цена сведется к освобождению из тюрем ряда заключенных. Вы обладаете правом помилования по федеральным преступлениям.

– О, боже! Мне придется помиловать каких-то подельников этого мафиози?

– Цену назначаю не я, – вторично сказала Коллинз, и продолжила, – Мйин Хай-Син пока ничего от вас не хочет, но очень быстро захочет, если FBI проведет в его огромной сети фастфудов аресты менеджеров за принуждение к труду на неприемлемых условиях и за неприемлемо-низкую зарплату. Большая часть работников его предприятий – сектанты, находящиеся под психологическим прессингом, и по сути, обращенные в рабство. Не составит сложности выбить из нескольких менеджеров нужные показания, и поставить преподобного Мйина перед альтернативой: или он решает нашу проблему, а мы снова закрываем глаза на его трудовую практику, или он не решает нашу проблему, и быстро лишается во всей Северной Америке и своих инвестиций, и своих доходов.

– Миссис Коллинз, вы что, предлагаете применить шантаж?

– Да, сэр, – абсолютно спокойно ответила она.

– Э-э… А если мистер Мйин со своей стороны тоже будет угрожать шантажом? При его политических рычагах, и при его много-миллиардном состоянии, это возможно.

– Сэр, – сказала директор CIA, – если вы выберете этот вариант, то я обещаю: мы убедим преподобного Мйина, что ему выпала большая честь помочь Америке. И что если он не понимает этого, то ему надо побыстрее пересмотреть свои взгляды на реальность, чтобы избежать фатального несчастного случая, вполне вероятного в наши времена.

– Э-э… Вы предлагаете еще и угрожать ему убийством?

– Конечно же, нет, сэр, я предлагаю просто помочь ему политически определиться.

– Все это, – заключил президент, – не очень хорошо выглядит. Какие еще есть варианты?

Дебора Коллинз сделала четвертьминутную паузу и ответила:

– Пока больше никаких вариантов, сэр. Задача поставлена внезапно. Дайте сто часов, и я принесу вам вариант, выполняемый просто за деньги.

– Мистер президент! – вмешался гендиректор «Co-Ra-Re», – Сто часов на выбор нового варианта, и еще время на реализацию! Люди не смогут продержаться, и в любом случае, ситуация будет выглядеть так, будто их бросили. Тогда мы потеряем дисциплину, я вам говорил. И те две тысячи бойцов частных корпораций, которые у нас задействованы…

– Я вас понял, мистер Фичбрек, – перебил президент, – что ж, приходится выбрать из тех вариантов, которые доступны сразу. Я думаю, третий вариант выглядит пристойно и не вызовет политического обострения… Миссис Коллинз…

– Слушаю, сэр.

– Миссис Коллинз, сейчас же приступайте к реализации плана с мистером Мйином.

– Да, сэр, – ответила она, не удивившись выбору президента, самому дурацкому из трех предложенных. Конечно же, субъект, вылупившийся из Итонского клуба, должен был выбрать путь, на котором не просят, не договариваются, а топчут того, от кого зависит решение. Этому в Итоне учат с первого до последнего курса: найти слабого и топтать. Только не понимает эта Итонская Аппаратная Крыса-Президент, что семейка Мйин не относится к тем, кому можно вот так, сапогами по лицу, навязать чуждую волю. О нет, конечно, преподобный Мйин не будет спорить и отказываться, он приложит максимум усилий, он будет выглядеть изумительно добросовестным… Но в итоге, по абсолютно непреодолимым и независящим от него обстоятельством, все сорвется. Все, кого было поручено спасти – погибнут, а все, чего следовало избежать – произойдет. Потому что преподобный Мйин дорожит репутацией пророка, за давление на которого, давильщик неизбежно будет наказан Высшими Силами. Что есть президент США с точки зрения Церкви Принципа? Полудохлый говорящий кусок дерьма под копытами Провидения.

И Дебора Коллинз похвалила себя за хорошо разыгранную комбинацию. Пускай этот недоумок-президент зарубит на носу: не надо пытаться «построить по стойке смирно» главную спецслужбу нации. Что не говори, а Коллинз была мастером таких фокусов.

…

*19. Зимняя рыбалка по-сайберски

27 декабря 2 г.х. Полдень.

Берингово море на 55-й широте было серым, холодным и неласковым. Небо – тоже. Но разница состояла в том, что по морю плавали льдины, а по небу, вроде как, ничего не плавало. Пронизывающий ветер тащил из Арктики холодный воздух то со снегом, то с непонятной ерундой вроде ледяного порошка. Посреди этой унылой картины болтался сайберский сейнер «Кикимора» (длина 50 метров, ширина 10 метров, водоизмещение полное: 1200 тонн). Экипаж: один турок, один индонезиец, три славянина, и дюжина корейцев. Вроде бы, ничего особенного, но если приглядеться, то уж слишком бодро выглядят рыбаки, одежда слишком добротная, и сейнер тоже. Но, кто ж будет зимой в Беринговом море приглядываться к обычному рыболову? Если бы «Кикимора» зашла существенно восточнее, то докопалась бы береговая охрана с Аляски, а так – никто.

И, соответственно, никто не заметил, что уже третий день «Кикимора» как-то странно рыбачит. В канун католического Рождества, после захода солнца (часов в 7 вечера) за бортом велись некие работы в гидрокостюмах, а после этого «Кикимора» бесцельно дрейфовала, обходя льдины, и на палубе каждые два часа сменялись вахты. Кто не был занят текущей вахтой, тот или спал в кубрике, или играл в карты в кают-компании и развлекал себя и товарищей болтовней. Но капитан почти все время торчал на палубе в носовой части корабля и, закутавшись в толстую лиловую полярную пуховую куртку с капюшоном, то смотрел куда-то на север, то дымил сигарой. Вот и сейчас он прикурил, обеспечил равномерное алое тление табачного листа, сделал несколько затяжек, и стал вглядываться в круговерть снежинок на фоне серого горизонта. Тут, один из офицеров, сменившийся с очередной вахты, подошел и негромко спросил:

– Эй, Махно, что ты там потерял, в этой холодной херне?

– Ничего я не потерял, Буба. Просто, жду.

– Рано же, – заметил офицер, – ты говорил: в два, а еще только начало первого.

– Нервы шалят, – ответил капитан.

– Если шалят нервы, – рассудительно произнес офицер, – то надо выпить, и пройдет. Я говорю к тому, что дядя Оп открыл большую бутылку горилки. В здешнем климате это вообще полезно. Даже Аю Аджи и Бамбанг Уданг пьют, хотя урожденные мусульмане.

– Мусульманство, – ответил Махно, – это не генетическая мутация, а вероучение, и по наследству не передается. Аю почти агностик, а Бамбанг вообще буддист.

– Я тоже почти агностик, – сказал Бубнов, – но, крестик ношу, от сглаза помогает. Ты говоришь, Аю – агностик, а он носит другую фенечку: Ладонь Фатимы – опять же, от сглаза. Про Бамбанга ты прав. Он носит восьмиугольную хреновину, значит, буддист. Вообще, религия – дело мутное, а горилка, наоборот, прозрачна и любому понятна.

– Афоризм… – буркнул Махно, и пыхнул сигарой, – …Вот, докурю, и пойдем.

Офицер покивал головой и заявил:

– Мне все ясно. Ты сейчас переживаешь: сколько мин-самоходок дойдет, и встанет на позицию. Кстати, сколько их надо в проливе? Ну, если по минимуму?

– Две, – ответил капитан, – одну с запада от островов Диомеда, и одну – с востока. Но, британцы вряд ли пойдут с запада, по российским территориальным водам, а пойдут с востока, по американским.

– Так, где та Россия, которой территориальные воды?

– Не важно, – капитан помахал сигарой, – пусть не российские, а чукотские воды. Тут главное, что эти воды чужие для британцев. Нет, Буба, не рискнут они.

– По ходу, да, не рискнут, – согласился Бубнов, – а вот скажи, Махно, на хрена же мы послали двадцать мин-самоходок, если хватило бы двух? Я бы понял, если бы, по три с востока и с запада, для надежности. Но, по десять с каждой стороны… А если они все рванут, что тогда?

– Вот, Буба, и я думаю: что тогда? Но это мины-самоходки нашего первого поколения.

Офицер почесал в затылке и спросил:

– Ну, и что с того, что первое поколение?

– А то, Буба, что эти мины-самоходки на отработавшем ядерном топливе. В каждой полторы тонны этой смеси. Радиоактивное говно. Сейчас у нас есть бомбы второго и третьего поколения, они или гораздо безопаснее по радиации, или в сто раз компактнее. Бомбы первого поколения надо убрать. Выбрасывать жалко, в них наш труд вложен. И принято решение: минировать доступные маршруты и тылы вероятного противника.

– Во, блин… – Буба снова почесал в затылке, – …А после войны что? Ведь эти мины-самоходки потом надо будет как-то убирать с этих маршрутов и тылов.

– Как-то, – ответил Махно, – но непонятно, как. По ходу, останется подарочек будущим поколениям. Вот они нам спасибо скажут. Но, что делать? Асимметричная война…

…Капитан сделал паузу, потом грубо выругался и выбросил окурок за борт, в густую круговерть белой ледяной крупы. Офицер третий раз почесал в затылке.

– Эх, Махно! Куда тут денешься, если война так распорядилась? По-любому, это не ты придумал, это штаб приказал, а мы с тобой только сделали!

– Знаешь, Буба, так про что угодно можно сказать «не я решил». Если копнуть совсем глубоко, то человек вообще ничего сам не решает. Все решают за него. Сначала мама решила переспать с папой, потом эта мама родила, потом этого киндера воспитывают родичи, детсад, школа, потом – кто попало, и какой с него после этого спрос, а, Буба?

– Ну, ты загнул, Махно, двумя руками не разогнуть! Я же про другое говорю. Без этой философии, а просто по понятиям… Эх, пойдем лучше выпьем горилки.

…

Капитану нечего было возразить по существу – он согласился. Вот так, в кают-компании «Кикиморы» собрались четверо: собственно капитан Махно, простой славянский дядька примерно 35 лет (по паспорту – бурят Иван Петров). Затем, бортмеханик, русский Олег Бубнов, (прозвище – Буба), худощавый, зверски жилистый, очень сильный парень. Далее, моторист, кореец Пак Юн-Хо (тоже молодой худощавый парень, но существенно ниже ростом). Наконец, дублер рулевого, индонезиец Бамбанг Уданг (невысокий, как и кореец, только смуглый, улыбчивый, и еще более молодой – лет всего 20 – но успевший отлично зарекомендовать себя в роли ходового оператора в экстремальных условиях).

Из корабельных офицеров за столом отсутствовали двое: радист кореец Ким Йон-Э, без преувеличений считавшийся в неполные 25 лет асом обманной игры в эфире, и мастер-электрик, украинец Опанас Лешко (прозвище – дядя Оп), толстый, но очень подвижный, мгновенно реагирующий там, где кто-то другой разинул бы рот и потерял драгоценные мгновения. Дяде Опу и принадлежала бутылка горилки, установленная в центре стола…

Впрочем, не важно, чья горилка (и чье сало – тоже не важно). На простом сайберском сейнере – моряцкий коммунизм. На борту диверсионного миноносца Народного флота Меганезии (каковым по роли была «Кикимора») – тем более, моряцкий коммунизм… И мичман Олег Бубнов бестрепетной рукой разлил горилку дяди Опа по кружкам.

– Ну, мужики, за правильную сибирскую зимнюю рыбалку!

– Это точно, – согласился экс-консул Махно, и глотнул горилки.

– Хорошо, но, ух, крепко, – как обычно, после глотка сказал суб-лейтенант Пак Юн-Хо.

– Так и должно быть крепко, против холода, – заметил мичман Бамбанг Уданг, а потом, глотнув горилки и отдышавшись, спросил, – Буба, почему ты говоришь «Сибирь», а не «Сайберия»?

– Потому, что так правильно, – ответил русский, – а совсем правильно: «Шибирь». Еще древние монголы придумали такое слово для мест, где тундра и тайга, тайга и тундра.

– Древние монголы до тундры не доходили, только до тайги, – заметил Юн-Хо.

– До равнинной тундры не доходили, а до горной доходили, – возразил Бубнов.

– Да, это может быть, – согласился кореец.

– Точно-точно, – сказал русский, и поинтересовался, – слушай, Юн-Хо, а ты знаешь про религиозную лавочку ЦПУХ?

– Знаю. Но это не лавочка, это очень большой международный концерн. Реально, очень большой, nevyebenniy, если по-русски. А что тебя там интересует?

– Ну, ты спросил! Ты что, утром TV-новости не смотрел?

– Не смотрел. У меня была ночная вахта, а потом я сочинял письмо Ил-Хва.

– Так мы же в режиме сетевого молчания, – напомнил Уданг.

– Так я только сочинил, а отправлю, когда придем на Крабозаводский, – сказал кореец.

– А-а… – индонезиец покивал головой, – …Любишь-скучаешь?

– Люблю-скучаю, – подтвердил суб-лейтенанат, – а что за тема про ЦПУХ?

Олег Бубнов покрутил в пальцах коробок, потом высыпал все спички на стол и быстро создал из них несложную схему.

– Вот, смотри: это полупиратский корвет янки, который вел супертанкер через океан.

– Корвет, который торпедировала команда Ури-Муви? – спросил Юн-Хо.

– Ага, какой же еще? Так вот, супертанкер отгоняется на Эниветок, а полупираты пока болтаются в океане, кроме тех, что потонули с корветом. По ходу надо было добить.

– Риск, не наш сектор, – лаконично возразил до сих пор молчавший Махно.

– Это понятно, – согласился Бубнов, – я чисто абстрактно сказал. А конкретно, сегодня выступил этот преподобный Мйин, пророк ЦПУХ, и погнал пургу: надо, типа, спасти непросвещенных братьев, брошенных на погибель в морской пучине. А сделать это он предлагает так…

…Русский мичман показал пальцем на построенную цепочку спичек на столе. Юн-Хо смотрел на это четверть минуты и спросил:

– Типа, отправить легкий самолет и сбросить пакеты для выживания?

– Типа того, – подтвердил Бубнов, – надувной лайфрафт на сто персон, во как!

– А вода, еда? – поинтересовался кореец.

– Хрен знает, может, там в комплекте.

– Ясно, Буба, а что дальше?

– А тоже хрен знает, – ответил русский, – вот, послезавтра сбросит, а там видно будет.

– Если кто-то из янки доживет до послезавтра, – отозвался Махно.

– Я не понимаю, – произнес Бамбанг Уданг, – почему этот Мйин, если он такой богатый человек, не может все сделать за один день? Всего-то: купить рафт и отправить самый обычный самолет вроде «Twin Otter».

– Вероятно, – пояснил Махно, – этот преподобный не хочет, чтобы они дожили. Но его попросили. Сделали предложение, от которого он не мог отказаться.

– Ага! – сообразил Уданг, – Значит, он хочет сделать так, чтоб больше не просили?

– Типа того, – сказал Бубнов, – вот я и спрашиваю: что там за религия в этом ЦПУХ?

– Просто, большая секта, – сказал Юн-Хо, – люди для Мйина, как для тебя эти спички.

– Как и в любой религии оффи, – для полноты картины добавил Махно.

…

Тот же день, 14:07.

На шкиперском мостике «Кикиморы» прерывисто запел зуммер. На экране бокового (резервного) монитора бортового компьютера начали появляться зеленые кружочки.

– Эбена мамаша… – выдохнул мичман Опанас Лешко, стоявший на вахте.

– Упс… – сказал Махно, подойдя с кружкой кофе в руке и глянув на экран, – Эй, Буба, посмотри сюда!

– Что там? – отозвался Олег Бубнов, посмотрел на монитор, а примерно через минуту задумчиво заключил, – Вот, блин… Все двадцать встали… И что теперь?

– Ну… – Махно сделал паузу, – …Теперь вот так.

– Что обсуждаем, друзья? – деловито спросил подошедший помкэп Аю Аджи.

– Все двадцать единиц встали на боевой взвод, – ответил Махно, – такие дела.

– Понятно. Значит, мы тут свое отработали. Какие дальше действия, кэп?

– Разворачиваемся, и идем в Крабозаводское, – распорядился Махно.

…

30 января. Утро. Юго-восточные Курилы. Шикотан. Поселок Крабозаводское.

Остров, сложенный из серых скал, кое-где покрытых низкорослой растительностью.

Неласковый берег океана, холодного круглый год.

Маленькая площадка промыслового поселка на правом берегу длинной бухты-фьорда.

Одинаковые двухэтажные деревянно-щитовые дома с двускатными крышами.

Единственная улица, спускающаяся с горы к рабочей зоне пристани.

Старый бетонный причал.

Ангары (старые – угловатые, бурые, и новые – полуцилиндры, блестящие дюралем).

Ржавое железо на берегу – останки отживших кораблей, автомобилей, кранов…

Кораблики у причала выглядели ухоженными, а некоторые были совсем новыми.

В советский период на острове Шикотан было два поселка: Малокурильское на берегу круглой бухты на севере, и Крабозаводское на берегу бухты-фьорда на северо-востоке. Первый поселок – главный, там был порт, принимавший редкие теплоходы с Сахалина. Второй поселок планировался под завод по переработке крабов, но этот завод так и не построили. Уже в постсоветское время, в 1994-м по острову ударило землетрясение, и последствия так и не были устранены. Из полуразрушенных поселков начался исход с периодом полураспада 5 лет (как невесело пошутил кто-то из репортеров). В 2002 году примерно 2000 жителей в первом поселке и 1000 во втором. В 2007 – вдвое меньше. А дальше… 20-летняя история «геополитических волн» от Евразийских кризисов. И в ее финале осталась лишь артель рыбаков – российских корейцев, которым сдали в аренду предприятие «Краболовная база № 2», чтобы досадить правительству Японии, давно претендовавшему на Шикотан и другие Южные Курилы по Симоденскому трактату.

Это маленькое предприятие (промышлявшее, кстати, не краба, а субарктический криль) могло прокормить поселок из полсотни семей, если бы не повышение ставок за квоты на вылов. Мировой финансовый супер-кризис докатился даже до поселка на краю земли. У сахалинского начальства иссяк источник легких денег, и оно затыкало дыры в бюджете, обдирая рыбацкие артели. Все добровольно: не хочешь – не плати, но тогда не лови… И прошлой весной развалилась бы артель, и разъехалась бы люди, но некий персонаж со странным прозвищем Махно предложил Геннадию Паку, председателю артели, сделку: артель принимает и обслуживает грузопассажирские летающие лодки, а Махно решает денежные проблемы с сахалинскими губернскими мытарями. И стало так. Но выгодное сотрудничество вовсе этим не ограничилось. Поэтому сейчас у причала стоял не только старый 35-метровый рефрижератор и четыре тоже старых промысловых бота, а еще два новеньких 50-метровых сейнера на зависть соседям – японцам. Мощные корабли, очень похожие на минные тральщики Второй Мировой войны. Вещь! На них можно работать практически круглый год, им не страшны удары о небольшие льдины, и они питаются самым дешевым топливом, поскольку у них двигатель – внешнего сгорания. Чудеса! Но, когда выяснилось, что Махно – меганезиец, в этих чудесах стала видна логика…

….Вот примерно такие мысли крутились в голове Геннадия Пака, председателя артели «Краболовная база № 2», когда он сидел за конторским столом в маленьком кабинете, устроенном в удобной мансарде механического склада, и читал текст нового делового предложения команды Махно. Речь шла о тестовой экспедиции на дальний юг с целью пробного вылова. Две подобные экспедиции артель по контракту с меганезийцами уже проводила, но теперь предлагалось идти черт знает куда. Это было необычно даже по сравнению со всем, произошедшим за последние три четверти года, и Геннадий Пак от волнения кинул лишний кусочек сахара в свою любимую старую фарфоровую чашку.

…Тут раздался тактичный стук в дверь. Такая манера стучаться была только у одного человека: молодого коммерческого директор Дмитрия Пака.

– Дима, заходи без этих церемоний, – откликнулся Геннадий Пак.

– Нельзя без церемоний, босс! – возразил молодой директор, заходя в кабинет, – Важно иногда напоминать тебе, что ты лицо нашей базы, и что от тебя зависит процветание…

– Ерунда! – уверенно заявил Геннадий