Текст книги "Волонтеры атомной фиесты"

Автор книги: Александр Розов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 36 страниц)

Такова общая предыстория. А конкретная история флайера «стратотрактор» началась в постиндустриальной общине «Humanifesto» (или попросту – humi), осевшей на атоллах архипелага Тувалу перед Второй Холодной войной. Инженер Ематуа Тетиэво, один из немногих humi туземного происхождения (большинство были мигранты из США и ЕС) разработал флайер с 50-метровым размахом крыла, поднимавший автономный сервер радио-коммуникации на высоту более 25 км. Это вовсе не рекорд: в 2001 году «NASA-Helios» с 75-метровым крылом и полетным весом около тонны, достиг высоты 29 км и продемонстрировал там крайне долгое автономное висение (точнее, циркуляцию над заданным районом). Но по цене «стратотрактор» Тетиэво был настолько дешевле, что лучше даже не говорить. Дело, разумеется, не в гениальности Тетиэво, а в том, что ему требовалось не «распиливать» деньги госбюджета, а экономить «общую кассу». Идея состояла в замене водородных стратостатов «инфо-пиратской сети» OYO на крылатые «стратотракторы» с гораздо более управляемым полетом. Но появление продвинутых стратосферных дирижаблей – сферопланов перечеркнуло этот путь. Конкуренция, все честно. И Ематуа Тетиэво переключился на другие темы. Но теперь «стратотракторы» получили военную роль: носители ядерного заряда для подрыва на высоте 25 км…

…

А теперь вернемся на центральный остров мини-архипелага Чуук-Вено, или точнее – в бывший Международный Аэропорт Чуук. Его ВПП сделана на дамбе, построенной по касательной к северо-западному берегу. Это очень удобно, если вам требуется каждые четверть часа прятаться под воду. Нет, не из-за риска авиа-налета противника, а из-за опасной радиационной эмиссии материала боезаряда. Кстати, боевые контейнеры до момента установки на «стратотракторы» тоже оставались под водой – иначе прятаться пришлось бы все время. После этого предисловия понятен регламент работы.

1. Сервисная группа выкатывает пятерку «стратотракторов» из ангара на ВПП.

2. После проверки арматуры для боезарядов, сервисная группа ныряет и рапортует в момент, когда все находятся в водолазном колоколе на глубине 4 метра.

3. Оператор дистанционно включает робот-погрузчик, который извлекает контейнеры, размещенные на подводной площадке, подвозит их, и загружает в арматурные слоты «стратотракторов». По завершении процедуры, робот откатывается за ВПП.

4. Диспетчер дистанционно тестирует корректность автопилотов «стратотракторов» и автоматов подрыва, и последовательно дает автопилотам команды на старт.

5. Через пять минут после вылета последней машины звена, командир миссии отдает приказ на обеззараживание рабочей зоны. Ее обработка проводится автоматически, с помощью дистанционно-управляемой самоходной цистерны с брандспойтами.

6. После контроля уровня радиации, командир отдает приказ на следующий цикл.

…И так восемь раз.

Когда последняя, сороковая машина затерялась где-то среди звезд, рабочая зона была последний раз обработана из брандспойта, и уровень радиации последний раз замерен (результат: «зеленый сектор», уровень не превышает 10-кратного натурального фона), командующий, флит-капитан Рикс Крюгер отдал последний приказ в этой миссии:

«Парни! Всем через пять минут собраться у отеля «Звезда Чуука». Будет для порядка персональный дозиметрический контроль, а потом ужин, который девчонки обещали приготовить. В программу ужина включено контрафактное бужоле в любых объемах в разумных пределах, для нейтрализации потенциальной радиации. Это все».

Отель «Звезда Чуука», говорят, был построен то ли после Первой Мировой войны для японских офицеров (на Чуук-Вено была крупная имперская военная база) то ли после Второй Мировой войны – для офицеров США (когда остров заняли американцы). Есть третья версия: что отель построил бизнесмен-оптимист, надеявшийся, что грандиозное кладбище военных кораблей и самолетов (благодаря которому лагуна Чуук-Вено заняла почетное второе место в списке самых страшных туристических пунктов на Земле), со временем привлечет толпы богатых зевак из Первого мира. Но сюда продолжали летать из Первого мира только дайверы, а остальных это кладбище как-то не привлекало. Увы…

…Впрочем, сейчас это уже не играло роли. Важно, что угловатое двухэтажное здание (довольно прилично построенное) функционировало, и при нем был двор с открытым рестораном под навесом, у бассейна с непременными пальмами по углам. А вот вода в бассейне отсутствовала. На дне валялись жестянки из-под пива и окурки сигарет.

– Непорядок, кстати, – произнес флит-капитан Крюгер усаживаясь за столик с бутылкой контрафактного бужоле в руке, – абсолютный непорядок! В бассейне полагается вода.

– Рикс, ты только сейчас заметил? – ехидно поинтересовалась капрал Лирлав Саммерс.

– Живем тут пятый день, между прочим, – добавила Эрлкег Саммерс.

– Когда-то надо было заметить, – невозмутимо парировал бывший офицер-коммандос бундесвера.

– В сознании Рикса, – предположил Джон Саммерс Корвин, – пробудилось этническое традиционное германское стремление к порядку.

– Германский фанатизм упорядочивания преувеличен мифами, – отреагировала Ригдис Саммерс, – должна быть другая причина.

– Точно! – поддержала Эрлкег, – Это из-за новой социальной роли! – Рикс же стал папой декаду назад, и оставил дома подругу с киндером. Вот, теперь он сублимирует!

– Хватит стебаться, – отозвался германский флит-капитан, делая глоток из бутылки, – вы недогадливые. Я объясню на пальцах. Сегодня у молодняка пьянка. Завтра кто-то будет страдать с бодуна, захочет освежиться, и в пустой бассейн головой – бум! Ясно?

Молодняк (упомянутые тинэйджеры – «Черные Акулы») жизнерадостно заржали, а два персонажа даже разыграли экспромтом соответствующую пантомиму у бассейна.

– Детский сад, – прокомментировал майор-инженер Ематуа Тетиэво, – а если с позиции психологии, то такое свинство в бассейне порождает эскалацию свинства вообще. Если заглянуть глубже, то это симптом неуверенности в ближайшем будущем. Если человек полагает, что будущее туманно, то зачем заботится о порядке? Напротив, если бассейн в аккуратном состоянии и наполнен чистой водой, то у человека, заметившего это, станет больше уверенности в будущем, и он начнет благоустраивать свою обитаемую среду.

– Правильно, – отозвался корейский лейтенант Хон-Мун.

– Более, чем правильно, – добавил военфельдшер Дэ-У, – надо так и делать, я думаю.

– Надо, – лаконично согласился Хон-Мун, – завтра утром займемся.

– Эй! – завопила капрал-сапер Хйол-Хе, выкатывая из-за стойки бара тележку с крайне продуманно расставленными пластиковыми прозрачными контейнерами с корейскими салатами (в адаптированном флотском исполнении), – Эй! Хватит о делах! Командир миссии сказал: «пьянка»! Значит надо веселиться!

– Я сказал: «у молодняка пьянка», – напомнил флит-капитан Рикс Крюгер.

– А я что, не молодняк? – возмутилась Хйол-Хе (которой было 20 лет с плюсиком).

– Ты молодой военный специалист, – поправил флит-капитан, потом сделал паузу и, не желая показаться занудой, добавил, – но, в рамках разумного, у молодых специалистов аналогично, пьянка, кроме патрульно-вахтенного состава.

…

Рассветный час 3 января. Новая Гвинея и прилежащие северные острова.

На высоте 25.000 метров, сорок «стратотракторов» выстроились в фигуру, похожую на огромный пунктирный эллипс, вытянутый с востока на запад почти на тысячу миль. И произошел взрыв. В небе мигнули сорок ложных солнц – более ярких, чем, настоящее, только-только поднимавшееся над горизонтом. Взрывы в стратосфере бесшумны. При наблюдении с земли могло показаться, что это природный феномен, наподобие «гало», нередкого в полярных широтах, и связанного с формированием высотных «зеркал» из облаков ледяной пыли. Красивый оптико-метеорологический эффект. Но, в отличие от «гало», эффект сорока атомных бомб оказался не безобидным, о чем жители городов в первые же минуты догадались по запаху горелой изоляции….

…Облако заряженных частиц пульсировало, будто огромное сердце, раскинувшееся в стратосфере над большей частью северного побережья Новой Гвинеи и прилегающими островами. Невидимые волны обрушились на всю электропроводку и электронику. Как в конвульсиях содрогались и распадались нежные микросхемы. Облако-сердце перекрыло длинный участок экватора, и оказалось около трассы многих маловысотных спутников навигации, связи и трансляции. На экранах компьютеров в операторских залах по всей планете внезапно возникали сообщения: «контакт с космическим аппаратом потерян». Наиболее впечатляющие разрушения были, все же, на земле. Будто эпидемия поразила кабеля ЛЭП. Где-то провода горели по всей длине между столбами. Жители пытались вызвать пожарную и аварийную службу, но телефонная связь не работала. Пользователи открывали корпуса телефонов и раций, и видели сгоревшие электронные платы. То же с ноутбуками. А те приемники, что остались исправными, показывали только помехи…

Сотрудники международного аэропорта Джаяпура, сидевшие без дела из-за прекращения гражданских полетов на время маневров «Sabre Diamond», смотрели на погасшие экраны электронного диспетчерского комплекса, и ругали политиканов вообще, и организаторов «Sabre Diamond» – в частности. Сотрудники папуасского аэропорта Лаэ ничего такого не отметили. Они, как и большинство из 80 тысяч горожан, еще неделей раньше, на всякий случай, перебрались в деревни, чтобы не иметь дело с бангладешскими солдатами. На солангайском острове Лоренгау батаки вообще ничего не поняли. Было электричество и телефон, а теперь нет. И TV нет. И радио. Ну, жили же без этого. Это не такая беда…

На севере острова Новая Британия, в Рабауле, офицеры бангладешского корпуса тоже реагировали вяло. Ну, что-то случилось с электричеством. Надо, чтобы индонезийские инструкторы помогли починить. Индонезийские инструкторы во главе с полковником Тимуром Саем, оценили ситуацию, и сообщили бангладешскому командиру: «Авария серьезная, мы поедем в Лаэ-Моробе за специальными ремонтниками». Бангладешский командир воспринял это без удивления: «Да, конечно, только хорошо бы побыстрее». Заверив его, что приложат максимум усилий, вся команда индонезийских инструкторов поднялась на борт своего скоростного катера. Катер вышел из гавани, а через несколько минут повернул не на юг (к Лаэ-Моробе), а на запад, чтобы пройти 600 миль вдоль северного берега Папуа до индонезийской половины Новой Гвинеи, до Джаяпура.

Когда Новая Британия исчезла за кормой, майор Билонг задал вопрос:

– Скажите, командир, что это было?

– Думай головой, – лениво посоветовал полковник, – как называется штука, от которой вырубается радиосвязь, а электроприборы сгорают, как при коротком замыкании?

– Атомная бомба? – нерешительно предположил майор.

– Ответ верный, – лаконично ответил Тимур Сай, и стал прикуривать сигарету (что на встречном ветре при скорости 30 узлов не так-то просто даже при хороших навыках).

– Командир, – спросил лейтенант Аман, – если атомная бомба, почему не было гриба?

Полковник прикурил-таки сигарету, выпустил изо рта облачко дыма (которое сразу развеяло ветром над зеленоватыми блестящими морскими волнами), и произнес:

– Конечно, без гриба. Учи матчасть, лейтенант. Над нами был стратосферный взрыв, который не создает взрывную волну в плотных слоях атмосферы. Энергия взрыва в стратосфере превращается частично в свет, а частично в радиоволны очень большой мощности. Каждая железяка работает как антенна приемника, и сгорает. Янки с этим столкнулись в 1962-м. Операция «Starfish». Они взорвали бомбу на высоте 400 км над островком в полутора тысячах км от Гавайев. На земле ни одна травинка не дрогнула. Тишина. Но в Гонолулу пропала связь, сгорели электрические провода и телевизоры. Излучение еще разрушило несколько спутников, принадлежавших тем же янки.

– Янки! – произнес Билонг, подняв руку в знак того, что хочет озвучить некий важный вывод, – Янки должны заметить атомный взрыв! Они должны всем сообщить, правда?

– Жди, когда бык на тамбурине заиграет, а корова спляшет, – съехидничал Тимур Сай.

– Но, командир! Зачем янки будут это скрывать?

– Затем, Билонг, что сказать вслух про бомбу очень страшно. А у самых главных янки специальный способ: умолчание. Если о чем-то не говорить, то его вроде бы и нет.

– Извини, командир, но это какой-то глупый способ.

– Нет, Билонг, это умный способ. Так янки управляют всеми мировыми биржами.

– Но, – возразил майор, – атомная война, это же не биржа!

– Да, – полковник кивнул, – и поэтому на атомной войне способ янки не сработает. Вот почему нам надо сматываться, и делать вид, что мы с самого начала были не при чем.

Тут надо отметить оперативность решений и действий полковника Тимура Сая. Катер с индонезийской инструкторской группой едва успел выскочить из района Лаэ-Моробэ – Новая Британия. Всего через 3 часа после отплытия инструкторов, на бангладешских миротворцев и батакских ополченцев, обрушился массированный авиа-налет. Они не подозревали, что «зонтик» ПВО, прикрывавший их от меганезийской авиации, теперь разрушен. Для них стало сюрпризом появление в небе нескольких сотен «мустангов», которые развернулись в шеренгу, и, как на тренингах отстрелялись белым фосфором.

…

Параллельные события 5 декабря – 3 января.

От Тулона во Франции до Кокосовых островов в Индийском океане.

Французская экспедиционная эскадра.

Борт флагманского вертолетного авианосца класса «Мистраль».

Контр-адмирал Леопольд Гаскар носил прозвище «Бета-Наполеон». Этот невысокий и довольно нескладный дядька чуть старше полтинника, действительно чем-то напоминал великого корсиканца, но не обладал ни инициативностью, ни амбициями, ни талантом. В общем – бета-версия полководца. Он казался исполнительным болваном, и на его фоне каждый командир выглядел красавцем и гением. Вот почему, все начальники выдавали Гаскару отличные характеристики, медленно, но неуклонно двигая его по служебной лестнице ВМФ Франции. Гаскар безропотно приступал к выполнению любого, даже самого идиотского задания, и не пытался винить начальство, когда это задание, вполне предсказуемо, оказывалось провалено. За это его, разумеется, тоже ценили. И мало кто замечал, что провал таких заданий происходит «управляемым образом». В критический момент случалось нечто такое, благодаря чему ни Гаскару, ни его подчиненным, не приходилось лезть на рожон, выполняя идиотский приказ высокого начальства. За эту особенность Гаскара любили моряки. Они считали это своего рода знаком Фортуны, которая жалеет этого болвана и компенсирует его тупость сказочным везением…

…Сейчас контр-адмирал командовал эскадрой из восьми кораблей. Она вышла из порта Тулон, пересекла Средиземное море, попала через Суэцкий канал в Индийский океан, и сделав остановку на острове Реюньон (восточнее Мадагаскара), двинулась на восток, к району маневров «Sabre Diamond». По заданию, эскадре следовало пройти южнее Явы и Суматры, далее – через пролив между островами Бали и Ломбок, через центральную акваторию Индонезии, и занять боевую позицию у северного побережья Новой Гвинеи. Исходя из протяженности маршрута, и плановой даты начала маневров, на поход было отведено 25 дней. Таким образом, эскадра вышла из Тулона 5 декабря. Контр-адмирал Гаскар был назначен командующим в тот же день, поскольку контр-адмирал Де Перро, назначенный на эту должность, был повержен вегето-сосудистой дистонией (ВСД), и оказался в больничной палате всего за полдня до выхода в море по графику.

Как учит нас медицинская энциклопедия: «Основная особенность больных ВСД, это наличие у больных многообразных жалоб, симптомов и синдромов, что обусловлено разнообразием путей вовлечения в процесс гипоталамических структур». А если без энциклопедии, то «адмиральская ВСД» это тот же «дипломатический насморк». Искать причину надо не в гипоталамических структурах, а в событиях предшествующего дня, причем поиски будут недолгими. Именно 4 декабря случился ядерный взрыв на атолле Бокатаонги, и грамотному военспецу стало понятно: это меганезийская атомная бомба. Сравнительно молодой контр-адмирал Де Перро был отличным военспецом, и у него в голове моментально выстроились сценарии будущего с очень вероятным незавидным финалом для эскадр, попавших в зону «атомного барбекю». Тут-то его и сразила ВСД.

Так эскадра получила в начальники не умника Де Перро, а болвана Гаскара, как всегда безропотно принявшего очередной каприз «верхов». Идиотизм задания был понятен не только старшим офицерам, но даже всем более-менее толковым матросам. Тайком от офицеров, матросы смотрели по сети заявление Сэма Хопкинса, завершавшееся ясным намеком: «…Если оффи не верят, что у нас есть ЛЮБЫЕ средства, то развеять такие сомнения можно, только показав на боевой практике, чем мы располагаем». Младшие офицеры смотрели то же самое втайне от старших офицеров. И все вместе уповали на доброту Фортуны к болвану – контр-адмиралу Леопольду Гаскару.

Гаскар стал чудить сразу после короткой стоянки на Реюньоне. Он ошарашил экипажи приказом: «провести комплексную проверку бортовых систем и сетей, силовых машин, навигационных приборов, и вооружения, согласно контрольному листу предбоевого состояния в зоне военного конфликта». Упомянутый в приказе «контрольный лист» – это чудовищный сборник из тысяч пунктов, где перечислено все, (включая трубки, болты, гайки и контакты), что, по мнению составителей листа, может оказаться неисправным, и снизить боеспособность корабля. Практически, настолько детальную проверку кораблей проводят в доке, силами профессиональной бригады. За месяц работы, действительно добиваются того, что в огромной структуре, массой в тысячи тонн, все (или почти все) в полном порядке. Но, в походе в открытом море что-то непременно разбалтывается или сбивается – не очень серьезно, а по мелочи. И это известно любому моряку. По эскадре прокатился тяжелый вздох. Все поняли: предстоит лазанье по лабиринту узких стальных тоннелей и написание немыслимого количества протоколов о неисправностях типа: «кран номер такой-то на перепускном клапане резервной системы кондиционирования воздуха имеет люфт на двадцать процентов выше допустимого по техническому сертификату»…

…Через 72 часа, на столе командира эскадры лежала подшивка протоколов, суммарным размером с Британскую энциклопедию. Гаскар полистал ее, поднял глаза на принесшего подшивку первого помощника по технической части каперанга Дероше, и спросил:

– Вы осознаете, насколько серьезны технические неполадки?

– Э… – начал тот, – …Я полагаю, мсье, что неполадки в пределах ожидаемого.

– Капитан Дероше! – строго сказал ему Гаскар, – Подумайте и ответьте: готовы ли вы принять на себя ответственность за то, что ни одна из выявленных неисправностей не приведет к тому, что в бою, из-за отказа какого-либо элемента, кто-либо из матросов получит ранения, ожоги, и иные травмы, или будет разрушено ценное оборудование?

– Э… Мсье контр-адмирал, это нельзя стопроцентно исключить…

– Отвечайте коротко и ясно, – потребовал командир эскадры, – Вы готовы или нет?

– Нет, мсье контр-адмирал!

– Вот, теперь это ясный и четкий ответ боевого офицера, – похвалил Гаскар, – и это означает, что вы немедленно должны отдать приказы на проведение всех необходимых ремонтных работ, с целью устранить любые неисправности, чреватые потерями среди личного состава и выходом из строя боевой техники.

– Но, мсье, – осторожно возразил Дероше, – для некоторых работ такого рода, нам, по регламенту проведения ремонтов, придется остановить двигатели, а это…

– …Капитан! – сердито перебил Гаскар, – Вы намерены оспаривать компетентность специалистов, составлявших регламент проведения ремонтов?

– Нет, мсье, но если остановить силовую установку «Мистраля» или «Триумфатора»…

– …Капитан! – снова перебил контр-адмирал, – Вы хотите, чтобы я вас учил выполнять порученную вам работу? Или, может быть, вы хотите, чтобы я работал за вас?

– Никак нет, мсье!

– А если так… – Гаскар многозначительно поднял палец к потолку, – …То вам следует, согласно вашей роли в эскадре, немедленно приступить к исправлению неполадок!

– Слушаюсь, мсье контр-адмирал! – по-уставному четко рявкнул капитан Дероше, и…

…Эскадра легла в дрейф почти посредине Индийского океана. А «бета-Наполеон», поудобнее устроившись в кресле за столом в своей каюте с чашкой крепкого кофе, и вооружившись старомодным блокнотом и авторучкой, и современным ноутбуком, принялся просматривать интернет-дайджест военно-политических обозрений, делая малопонятные пометки наподобие иероглифов в блокноте. Часа через два он сердито хмыкнул и проворчал себе под нос:

«Нет, господа политиканы, вы никогда не договоритесь, кто против кого дружит, а это значит, что дядя Леопольд не будет воевать. Глупое это занятие. Лучше дядя Леопольд будет ремонтировать корабли в порту нейтральной страны. Тогда все моряки вернутся целыми и невредимыми к своим девушкам, и будут рассказывать, про дурака – контр-адмирала, который все сделал через жопу. Ну, и пусть. Дядя Леопольд не будет на них сердиться. Ведь дяде Леопольду дадут медальку за то, что он сохранил личный состав. Конечно, дядя Леопольд заслужил орден Почетного Легиона, но черт с ним…».

Сделав паузу в ворчании, бета-Наполеон развернул на экране ноутбука многоцветную картинку с заголовком: «принципиальная схема ядерного реактора субмарины класса Триумфатор», недовольно хмыкнул еще раз, и снова проворчал себе под нос:

«Ты стареешь, дядя Леопольд. Медленно соображаешь. Надо сразу сделать вот что», – и контр-адмирал нажал кнопку переговорного селектора.

– Капитан Дероше на связи, мсье, – раздался голос технического помощника.

– Вот что, капитан, – проворчал Гаскар, – Я изучил отчеты о тестах ходовых машинах и сделал неутешительные выводы. Реакторы обеих АПЛ «Триумфатор» работают с явным отклонением от нормативного режима. Поэтому, я приказываю: заглушить реакторы и провести их проверку, по контрольному листу полного обследования, с тщательнейшим соблюдением всех мер техники безопасности.

– Заглушить реакторы? – не веря своим ушам, переспросил Дероше.

– Да, капитан. Такова процедура, предписанная инструкцией для случая угрожающего отклонения параметров от значений, указанных в сертификате. Вам ясна задача?

– Да, мсье! – отчеканил Дероше, и, уже после отключения связи, сказал сидящему рядом лейтенанту, – Значит, так Жак. У нашего бета-Наполеона новое обострение деятельного маразма. Так что, праздник «умелые руки» набирает обороты.

– Что еще мы будем ломать, мсье? – дисциплинированно спросил лейтенант.

– Атомные реакторы обеих наших субмарин, – ответил капитан.

…

Ремонтные работы началась по букве регламента, и привели к тем самым последствиям, о которых предупреждал капитан первого ранга Дероше. После ремонта на «Мистрале» не удалось запустить три главных турбинных агрегата по 6 МВт. Так корабль весом 20 тысяч тонн остался лишь с одним работающим резервным агрегатом на 3 МВт. Скорость хода упала с 18 узлов до 4 узлов, что означало практическую потерю боеспособности. На обоих АПЛ «Триумфатор», при попытке вернуть реакторы на рабочий режим, вдруг сработали автоматы защиты, а бортовые компьютеры порекомендовали эвакуацию экипажей «до установления причин срабатывания АЗР». Теперь единственным вариантом действий для эскадры было идти малым ходом к почти затерянным в океане австралийским Кокосовым островам. Инфраструктура там не приспособлена для приема больших кораблей, но увы: никаких других близких точек для аварийной стоянки в этой части океана не было.

…

3 декабря, вечер. Австралийская внешняя западная территория Кокосовые острова.

(группа из 25 мелких островков на коралловой банке на полпути между Австралией и Цейлоном, площадь суши – 14 кв. км, население – 600 человек).

…Из кабинета директора маленького порта Вест-Айленд (единственного на Кокосовых островах), послышался гомерический хохот, перешедший в громкую икоту. Секретарша директора, опасаясь за здоровье шефа, вбежала в кабинет.

– Джон, с тобой все в порядке?

– Все просто отлично Пенни! – воскликнул он, и взмахнул в воздухе листом, только что выдернутым из факса, – Нам достался самый большой заказ со времен Мировой войны! Французская эскадра, восемь боевых кораблей, время стоянки от недели до месяца! Ты представляешь, сколько это баксов?

– Мм… – секретарша озадаченно поморгала глазами, – может, это ошибка?

– Никакой ошибки, Пенни! Вот факс из Канберры, из министерства обороны.

– Подожди, Джон, ты же сказал, что эскадра французская.

– Да. Но есть какой-то международный договор, и за такие аварийные стоянки платит Канберра, а потом, наверное, получает компенсацию из Парижа. В общем, это не наша проблема. Деньги пойдут с завтрашнего дня, когда восемь французских военных калош войдут в нашу гавань. Черт их знает, как они тут поместятся, но это их проблемы.

– Джон, а почему они идут сюда?

– Потому, – ответил директор, – что они мудаки. Они что-то ремонтировали в открытом океане, и сломали сначала сверхмощные турбины авианосца, а потом – реакторы атомных субмарин. Субмарины приедут к нам на буксире, вот будет потеха!

– Надо будет снять на камеру! – решила секретарша, – когда еще такое увидишь…

…

Утро 4 января. Небо между антарктическими островами Баллени и Южным Островом Новой Зеландии. Борт научного дирижабля – сфероплана «Sky-Tomato», курс – север, направление: назад в Инверкаргилл после рождественской экспедиции в Антарктику.

Если очень близкий вам человек оказывается на войне, прямо в зоне боевых действий, в качестве старшего офицера, то понятно, что сердце у вас будет не на месте. Именно так обстояли дела с непривычным к таким вещам сердцем доктора Молли Калиборо. После утреннего сообщения 1 января о боях на северо-западных спорных территориях Папуа, сердце начало вести себя почти как в женских любовных романах. Ну, это разумеется, преувеличение. И тем не менее, у Молли не получалось ни толком поспать, ни толком поесть. Пульсирующая тревога заставляла ее каждый час просматривать в сети разные сводки и репортажи из зоны боевых действий. Ночью, правда, она делала это реже, но примерно в 2 и в 5 часов – стабильно. А вставала в 7 часов. Сегодня пошел третий день нервозного режима, и тут, в 7:20, сидя в пустой кают-компании дирижабля и блуждая в Интернете, доктор Калиборо наконец нашла нечто конкретное и обнадеживающее.

На борту канонерки, где-то в Соломоновом море, коммодор Арчи Дагд Гремлин кратко отвечал на вопросы военного корреспондента инфо-агентства «Fiji-Live». Коммодор не демонстрировал особых эмоций и отвечал взвешенно. Он кратко описал фазы «военной кампании первой половины зимы» – от «развертывания боевых порядков противника на глобальном театре и атаки против периферийных объектов в Океании» до «контратаки с применением высокоэнергетического оружия». На вопрос корреспондента: «является ли высокоэнергетическое оружие тем же самым, что ядерное оружие?», Гремлин ответил: «ядерное оружие – частный случай в этом классе вооружений». Ответ на предсказуемый вопрос: «надо ли опасаться ответного ядерного удара Альянса?», был иллюстративным. Гремлин придвинул к TV-камере глобус, взял гибкую пластиковую линейку, и замерил габариты эллипса, нанесенного поверх северо-западного ново-гвинейского региона. А в следующую минуту, он повернул глобус и провел линейкой по Северо-Атлантическому региону. «Как видите, тем оружием, которое применено вчера в Новой Гвинее, можно в течение секунд разрушить электроснабжение и коммуникацию на основной территории любого государства Альянса, и эксперты считают, что Альянс не готов пойти на такие критические жертвы, тем более, что для нас удар Альянса не будет фатальным. Альянс способен разрушить четверть нашего потенциала, не более, как отмечал Накамура».

Дальше последовал короткий обмен вопросами и ответами.

Корреспондент: Почему власти Альянса не признают наличие А-бомбы у Меганезии?

Гремлин: Это обрушило бы фондовый рынок, и оффи надеются избежать этого, давая информацию постепенно, кусочками, а не однократным шокирующим сообщением.

Корреспондент: Что будет с 30-тысячным вражеским контингентом в регионе Папуа?

Гремлин: Они будут уничтожены. Возможно, несколько сотен сумеют бежать.

Корреспондент: Что предполагает тактический план в отношении Папуа и Солангая?

Гремлин: В Папуа вернется премьер Меромис. По Солангаю – там видно будет.

На следующий вопрос фиджийского корреспондента: «почему в таких обстоятельствах правительсво Японии не отзовет назад свою морскую ударную группу, движущуюся к Каролинским островам?» Гремлин ответил более подробно.

«Премьер-министр Итосуво – самурай по убеждениям. Его лозунг: «сильная экономика, патриотичный народ, непобедимая армия». У него в кабинете висит портрет адмирала Нагумо Тюити, автора удара по Перл-Харбору в 1941-м. На выборах Итосуво дал три обещания: найти для Японии собственные нефтяные поля, устранить угрозу со стороны Северной Кореи, и урезонить политиков США, считающих Японию филиалом Гавайев. Первое из этих обещаний Итосуво рассчитывает выполнить за счет Солангая. Эта группа островов в 500 км от Новой Британии лежит на подводном плато, богатом нефтью, и до Токио оттуда 4000 км. Лидеры Батак – Солангая, уже не надеются на защиту ООН. Они готовы сдать это плато на сто лет японским концернам – на условиях военной защиты. Итосуво посылает на смерть несколько кораблей с экипажами, чтобы доказать батакам готовность Японии идти на жертвы. Я уже сказал: он самурай по убеждениям».

Дальше последовал обмен вопросами и ответами на тему будущей Тройственной Унии: Меганезия – Фиджи – Бугенвиль. В финале беседы корреспондент и коммодор провели символическую минуту молчания в память леди Селины Мип Тринити, мэра Хониары, автора проекта Унии. И на канале инфо-агентства «Fiji-Live» пошел следующий сюжет: встреча генерала-президента Тевау Тимбера с бизнесменами из Германии и Сингапура.

Молли Калиборо закрыла медиа-окно на ноутбуке, и подошла к кофейному автомату с намерением сварить максимально-крепкую утреннюю чашечку для подъема тонуса. И практически столкнулась нос к носу с магистром Хобо Ваном, вышедшим из каюты.

– Aloha oe, коллега, – лучезарно улыбаясь, произнес он, – вы сегодня выглядите гораздо позитивнее, чем вчера. Ставлю двадцать фунтов против хвоста селедки, что вы успели посмотреть интервью Гремлина фиджийскому TV каналу.

– Вот как, коллега? Вы в курсе этого интервью? – заинтригованно спросила она.

– Да, Молли, так получилось, что я в курсе некоторых военно-информационных дел.

– О! Это очень интересно… – Молли вытащила свою наполненную чашечку и отошла в сторону, пропуская его к кофейному автомату, – …А вы можете кое-что прояснить?