Текст книги "Волонтеры атомной фиесты"

Автор книги: Александр Розов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 36 страниц)

– И не буду! – отрезала она, – Надеюсь, это был ваш последний вопрос?

Лейтенант Пебидж бросил вопросительный взгляд на агента Доплера. Тот решительно покачал головой и вновь обратился к Молли.

– Я вас понимаю. Вам кажется, что Сидней не может разделить судьбу Сингапура. Это нормально. Есть вещи, в которые гражданский человек не может поверить. Но если вы посмотрите на факты, как ученый, то придете к выводу, что мои слова обоснованы.

– Где факты? – спросила она, – Я увидела только страшилку для офисного планктона.

– Факты таковы, – ответил Доплер, – что с даты основания, с 20 октября прошлого года, Меганезия, стартовав с Островов Кука, захватила почти всю Полинезию, Меланезию и Микронезию. Пока не захвачены: остров Рапа-Нуи – Чили. Фиджи с присоединенным Тонгатапу. Гавайи, и еще ряд мелких островов США. Новая Зеландия. Основная часть Папуа. И восточные острова Австралии, включая Большой Барьерный риф.

Британский агент замолчал. Молли подождала немного, а затем поинтересовалась:

– И что же, по-вашему, из этого следует?

– Очевидно, – ответил он, – что острова у восточного побережья Австралии сейчас на очереди. Меганезия их захватит, когда достаточно усилится.

– Очевидно? Вот как? – саркастически переспросила она, – Ну, что ж, это интересный образец софистики. А теперь слушайте мою цепь рассуждений. Британская империя выросла на колониальных захватах и грабеже других стран по всей планете, включая Австралию. Среди моих старинных родичей есть те, кто был расстрелян британскими солдатами на рудниках Эврика, и те, кто был рекрутирован и погиб на полях сражений Первой Мировой войны, Второй Мировой войны, войн в Корее и во Вьетнаме. А мои друзья потеряли родных в относительно недавних войнах на Магрибе и в Мексике. Я перечислила войны, которые были не нужны Австралии и велись ради вашей империи. Добавлю еще вот что: в январе британская группа была ядром эскадры вторжения, той эскадры, которая собралась в Сингапуре, чтобы двинуться в Океанию, и наводить тут порядок, как его понимают в вашей империи. Вы сами привели этот пример, и забыли только уточнить, что порт Сингапура был взорван из-за этого. А теперь вы набрались наглости, чтобы прийти сюда, и рассказывать сказки, что опасность исходит от ваших противников, а не от вашей империи, у которой вся история построена на грабеже, и ничего другого у нее нет ни в прошлом, ни в настоящем, ни в будущем. Ваша империя исчезнет, как только ваши банкиры больше не смогут шарить по чужим карманам. Вам понятно мое рассуждение? А теперь выметайтесь из моего дома.

– Извините, мисс Калиборо, но мы еще не закончили.

– Я закончила. Если не уйдете вы – уйду я, и вернусь с полисменом здешнего участка. Интересно, как копия вашего ID будет смотреться в полицейском протоколе.

Возникла еще одна пауза, а потом агент Доплер негромко произнес:

– Общественное мнение, мисс Калиборо. Мне кажется, что вы его не учитываете.

– Общественное мнение? – переспросила она, – Ах вот как? Спасибо, что предупредили заранее. А теперь выметайтесь к чертовой матери.

…

Через две недели. 26 ноября. Австралия. Северный Квинсленд.

Остров Мабуиаг в проливе Торреса между Австралией и Папуа.

Небольшой 20-местный самолет «Twin Otter» локальной авиакомпании «Lip-Pty» начал снижение, направляясь к взлетной полосе, хорошо различимой среди пестрого зелено-бурого ландшафта треугольного островка. Из динамика в салоне послышался приятный женский голос (студийная аудиозапись). «Леди и джентльмены! Через несколько минут самолет совершит посадку на острове Мабуиаг. Площадь острова около 10 квадратных километров, население примерно 250 человек. Поселок расположен на южном берегу и начинается сразу к западу от аэродрома. Путь к мотелю обозначен указателем. Если вы желаете, сотрудник аэродрома вас проводит. «Lip-Pty» желает вам приятного отдыха».

Агент Доплер и лейтенант Пебидж переглянулись.

– Приятного отдыха, как же, – проворчал британец, агент «C4».

– По-моему, нормально, – заметил австралиец, полицейский лейтенант, – симпатичный экзотический островок.

– Симпатичный? – переспросил Доплер, – А что это вот там, на северном горизонте?

– Там уже Папуа. У пролива Торреса ширина полтораста километров. А Мабуиаг почти посредине. К югу от него мелководье, а к северу – фарватер, у которого даже отдельное название: Канал Наполеона. Какой-то француз так назвал лет триста назад.

– Ясно, но я вообще-то не про берег интересуюсь, а про вот те большие катамараны.

– Это нези, – лаконично отозвался лейтенант Пебидж.

– Нези? Черт! А что они тут делают?

– Без понятия. Они не отчитываются. Канал Наполеона – нейтральные воды.

– Ладно, – Доплер хмыкнул, – хорошо, хоть, что поселок с противоположной стороны.

Тем временем, в поселке, на веранде коттеджа – немаленького, но, из-за редкой простоты дизайна, похожего на сарай с навесом, сидела за столом (сколоченным кем-то из бросовых досок), в старом скрипучем кресле, Молли Калиборо, в потертых шортах и футболке с изображением «Бульдозера Химейера», и увлеченно стучала по клавиатуре ноутбука. Кусок кровельной жести на крыше навеса звякал на ветру, это нервировало.

– Hello! Ноам! – крикнула она парню, появившемуся в поле зрения на соседнем участке, отгороженном невысокой проволочной сеткой. – Можно тебя отвлечь на минуту?

– Да, Молли! – откликнулся этот австрало-меланезийский абориген.

– Ноам, – продолжила Калиборо, – ты не мог бы выбрать время и закрепить навес таким образом, чтобы не было этого «дзинь-дзинь»? Я, конечно, компенсирую хлопоты.

– Мм-мм… – он задумался, – …Полсотни долларов, ладно?

– Мы договорились, – ответила она.

– Да, мы договорились, Молли. Я зайду где-то через час, ладно?

– Отлично! Спасибо, Ноам, – сказала она и, вернувшись к работе, напечатала:

«В начале этой главы, мы построим воображаемую машину из гирьки, привязанной на нитке, висящей на крючке, закрепленном в стенке. Все это находится в обычном поле тяготения, как и все предметы на нашей планете. Теперь, проведем первый мысленный эксперимент. Толкнем гирьку, передав ей некоторое количество движения…».

Не успела она допечатать эту фразу, как со стороны улицы, от калитки в проволочной ограде, послышался знакомый голос.

– Мисс Калиборо, это полиция, нам надо поговорить с вами.

– Так, – сказала она, последний раз стукнув пальцем по клавиатуре ноутбука, – если я не ошибаюсь, лейтенант Пебидж и агент Доплер.

– Да, – подтвердил лейтенант, – мы можем войти?

– А почему вас интересует мое мнение на этот счет? – спросила Молли.

– Простите мисс Калиборо, я не понял.

– Это очень просто, лейтенант. У вас приказ, и вы войдете сюда независимо от моего желания. Не задавайте бессмысленных вопросов, и выполняйте то, зачем пришли.

Возникла заминка, Пебидж и Доплер шепотом посовещались, приняли решение и, открыв калитку, зашли на участок, а затем по короткой скрипучей деревянной лесенке поднялись на веранду.

– Мисс Калиборо, – продолжил Пебидж, – нам бы хотелось разъяснить некоторые вещи, которые вы, вероятно, поняли не совсем правильно.

– Разъяснить? – переспросила она, – Ну-ну.

– Это касается общественного мнения, – добавил Доплер.

– Вот как? А с чего вдруг полицейский борец с терроризмом и агент спецслужбы будут разъяснять мне, частной персоне, что-то про общественное мнение?

– Ваш внезапный переезд из Сиднея сюда, на глухой пограничный островок, – пояснил Пебидж, – вызвал естественное беспокойство у руководства нашего департамента. Не хотелось бы создавать двусмысленную ситуацию…

– …Если ваше руководство, – перебила она, – полагает, что я переехала на Мабуиаг с террористическими целями, то не тратьте время на разговоры, а обыщите этот дом на предмет наличия оружия, взрывчатки, или чего-то такого. Я понятно выразилась?

– Мисс Калиборо, – мягко сказал полисмен, – вас никто не подозревает в терроризме.

– Тогда зачем вы приехали?

– Во-первых, – сказал он, – я должен сообщить, что недоразумение с банком по поводу кредита за вашу квартиру в Сиднее, и за ваш автомобиль, исчерпано. Вам нет никакой необходимости возвращать кредит досрочно или отказываться от этого имущества.

Молли улыбнулась и покачала головой.

– Банк официально потребовал, чтобы я немедленно выплатила оба кредита, которые предоставлялись мне на 25 и на 5 лет, и уведомил, что иначе квартира и автомобиль, в соответствие с неким пунктом правил, будут у меня изъяты. Я твердо выбрала второй вариант, так что квартира и автомобиль перешли в распоряжение банка. Счет там я закрыла, и этот вопрос тоже закрыт. Теперь я арендую дом с участком здесь, и аренда выплачена владельцу за пять лет вперед. Я могу подарить вам копии его расписок.

– Странная сделка, – заметил Доплер, – за сумму, равную пятилетней арендной плате, вероятно, вы могли бы просто купить эту хижину.

– Зачем? – холодно спросила она, – Чтобы какая-нибудь инспекция могла арестовать принадлежащую мне недвижимость за какое-нибудь нарушение? Нет, извините, я не намерена доставлять вашим хозяевам такое удовольствие. У меня нет ничего, кроме одежды, велосипеда, ноутбука и коммуникатора. Даже счета в банке нет. Вы можете поискать в доме наличные деньги, но улов будет невелик. То, что я заработала ранее, присвоил банк. То, что мне уже успел заплатить Лабораториум Палау, я потратила на благотворительные цели здесь, на острове Мабуиаг, за вычетом суммы, которую мне стоила аренда дома, и той мелочи, которую я трачу на обычные бытовые нужды. Когда наступит срок подачи налоговой декларации, я, разумеется, вычту благотворительные взносы из облагаемой базы.

– А как вы получили платеж из Меганезии, не имея счета в банке? – спросил Доплер.

– Кэш, мистер Джеймс Бонд. Мне привез эти деньги в конверте симпатичный офицер меганезийского патруля. Вы должны знать, что в Честерфилдском соглашении между Австралией и Меганезией есть пункт о борьбе с морским разбоем, и патрули сторон пользуются правом захода в гавани островов, граничащих с нейтральными водами.

– Меня зовут агент Доплер, – поправил британец, – я понял, каким путем вы получили деньги, но как вам удалось, минуя банк, оказать кому-то благотворительную помощь?

– Очень просто. Я попросила работодателя закупить в счет части платежа некоторое оборудование для госпиталя Мабуиаг. Патрульный офицер привез все это и передал директору госпиталя под расписку. Копию расписки я могу вам подарить.

Возникла пауза. Потом лейтенант Пебидж мягко произнес:

– Мисс Калиборо, я повторяю, банк готов уладить недоразумение с вашим кредитом.

– Вот как? А вам какое дело до этого? Вы же не сотрудник банка.

– Руководство департамента беспокоится, что вы переехали в небезопасное место. Вы пользуетесь странным ноутбуком. До вас не доходят звонки и электронная почта.

– Мне надоели звонки и письма с оскорблениями и угрозами, и я сменила провайдера.

– Но, мисс Калиборо, вас нет в списке ни у одного австралийского провайдера.

– Все верно, офицер Пебидж: я сменила провайдера на не австралийского.

– Но, – заметил он, – ваши друзья и коллеги беспокоятся, обращаются в полицию…

– А мне кажется, – перебила она, – что наоборот, полиция обратилась к ним, чтобы они разыскали меня и сообщили мне нечто из области, которую условно принято называть «общественным мнением». Но я осмотрительно заблокировала такую возможность, и надавить на меня через моих друзей и коллег не получилось. Я понимаю, что это был неприятный сюрприз для ваших хозяев, но это ваши проблемы, а не мои.

Британский агент «C4» и австралийский лейтенант спецназа полиции переглянулись с некоторым недоумением, а Молли добавила:

– Вам, конечно, хватило рычагов давления на моих друзей и коллег, чтобы они начали бомбардировать меня звонками и электронными письмами с просьбами изменить мою позицию по известному вопросу. Но, вы не в состоянии заставить их приехать сюда, и рассказывать здесь мне, что у них в Сиднее проблемы из-за моей строптивости.

– Мисс Калиборо, – лейтенант Пебидж вздохнул, – я третий раз говорю: недоразумения исчерпаны. Не только те, что с банком, но и другие. Вы можете спокойно вернуться в безопасный Сидней, в свою квартиру. Ваш автомобиль стоит под окнами.

– Вот как? – она хмыкнула, – А мне здесь больше нравится. И я не хочу, чтобы у ваших хозяев появилась возможность представить дело так, будто они меня наказали, а потом простили. Это им и передайте. Следующим их курьерам я просто укажу на дверь, мне надоело тратить время на чепуху, у меня есть интересная работа. Вы меня поняли?

Пебидж покачал головой, снова вздохнул и произнес как можно мягче:

– Мисс Калиборо, около 2010 года на острове Мабуиаг были совершены нападения на нескольких медсестер госпиталя. Они получили серьезные травмы…

– Ах, вот как, – Молли покивала головой, – в прошлую нашу встречу вы намекнули на недовольство так называемого «общественного мнения». Теперь вы уже намекаете на вульгарные побои. Это выходит за рамки цивилизованных отношений в обществе.

– Вы меня неправильно поняли! – возразил лейтенант (он лишь старался уговорить ее вернуться в Сидней, но, она восприняла его слова, как почти неприкрытую угрозу).

– Нет, я правильно поняла, – с этими словами Молли указала пальцем на изображение «Бульдозера Химейера» на своей футболке, – В США, в Колорадо, Марвин Химейер в течение трех лет пытался бороться с тем, что называется «Общественным мнением». Финал истории: Химейер, загнанный в угол, обвешанный штрафами, лишенный даже возможности въезжать на свой участок, разгромил городок с помощью самодельного бульдозерного броневика, изображенного на рисунке и, сделав это, застрелился. Я его исключительно уважаю, но не намерена идти по его стопам, и действую в тех рамках, которые установлены законами Австралии. Ваши хозяева до сегодняшнего дня тоже держались в рамках, и применяли против меня методы, формально не нарушающие законов страны. Но сейчас вы перешагнули черту. Мне придется принять те меры, к которым прибегает цивилизованный человек, столкнувшийся с произволом властей.

– Что вы задумали? – тревожно спросил агент Доплер, наблюдая, как Молли барабанит пальцами по клавиатуре ноутбука.

– Я записала нашу дискуссию на аудио-видео, а сейчас послала запись в офис морской экологической организации «Moby-Dick», в которой я теперь состою.

– Вы еще и экологическая террористка! – брякнул Пебидж.

– Она же опять записывает! – воскликнул Доплер, но было поздно.

– Вот эти слова лейтенанта Пебиджа, – ответила Молли, ткнув пальцем одну из клавиш своего ноутбука, – безусловно, заинтересуют экологически-активную публику.

…

Это же время. Пролив Торреса, северный сектор (Канал Наполеона).

Арчи Дагд Гремлин устроился на носовом краю поплавка 50-метрового катамарана – «карманного авианосца», который слегка покачивался на волнах, прокатывающихся с востока на запад, через Канал Наполеона, 20-мильную судоходную полосу Пролива Торреса. Иногда Гремлин поднимал к глазам бинокль, и смотрел на юг, где за каналом лежал австралийский островок Мабуиаг. Вообще-то в проливе Торреса около трехсот островков (не считая коралловых банок), из них двадцать обитаемых. А Гремлин (как сказано выше) смотрел сейчас конкретно на один. Интересное занятие для коммодора (командующего фронтом), не правда ли? Любой политический аналитик, узнав о таком наблюдении, выдал бы тревожный прогноз – но напрасно. Причина была не военной, и многие офицеры меганезийского юго-западного фронтира об этом догадывались.

На палубе «карманного авианосца» они обсуждали эту тему и ее возможное развитие.

– Эта Молли Калиборо, она очень необычная женщина, вот в чем дело, – сообщил свое мнение штурм-капитан Блопо, меланезиец-вануату, – она обалдеть, какая умная.

– Она, конечно, очень умная, – ответил авиа-мичман Фйаре, тоже из эскадрона южного Вануату, – но она правильная, простая, без евро-британских тараканов в голове.

– Да! – согласился его напарник авиа-мичман Халки, – Она наш простой человек.

– Ну, ты загнул, домкратом не разогнуть, – с иронией заметил пилот-инструктор Оранг.

– А что? Мы с Фйаре знаем ее лучше, чем ты. Мы у нее студенты. Вот!

– Это верно, – Оранг кивнул, – я вообще ее мало знаю. Но я прочел одну ее статью.

– Про что? – спросил Блопо.

– Это сложно на слух. Я лучше покажу.

Пилот-инструктор извлек из бокового кармана своей жилетки плоский элнот, поводил пальцем по сенсорному экрану и предъявил текст, озаглавленный:

«Модели взаимосвязи псевдо-ультрастабильных ансамблей диссипативных систем на примере полиморфных вихревых течений в газе при критических тепловых потоках».

Флит-лейтенант коммандос Фуо-Па-Леле Ту-И-Хеле Татокиа, король атолла Номуавау (расположенного между Увеа-Футуна и Фиджи-Тонга) невозмутимо спросил:

– Te aha-o gringo tahuna-lipo-roa, e-oe?

– Нет, Фуо, – ответил Оранг, – Это не заклинание гринго, а слова из науки «нелинейная термодинамическая механика».

– Про что эта наука? – спросил кореец Фэнг Со-О, суб-лейтенант взвода экранопланов.

– Про то, – сказал Оранг, – как тепло рассеивается сквозь газ или жидкость, и как там образуются такие стайки вихрей – торнадо.

– Торнадо это интересно, – проворчал Блопо, – но как быть с Гремлином?

– Это просто, – ответил Фуо, – надо пойти к Гремлину и сказать: «Что ты сидишь там с биноклем? Все равно с этой стороны поселок ни фига не видно. Тебе надо взять лодку, поехать на Мабуиаг, к этой женщине, и подарить ей цветок ute-aute. Она поймет».

– Она-то поймет, – согласился мичман Халки, – она поймет, даже если он приедет, типа, просто так, без цветка. Только Гремлин этого не понимает. Это проблема, прикинь?

– E aha? Почему он не понимает?

– Потому! – буркнул Оранг, и пояснил, – Ты меланезийский король, у тебя все прямо и просто, а Гремлин, он по-другому устроен в смысле психологии.

– Ладно, – Фуо кивнул, – я король Номуавау, и у меня все просто. Давайте, предложим Гремлину, чтобы я поехал на Мабуиаг, и привез этой женщине цветок от Гремлина.

– Типа, хороший вариант, – прокомментировал авиа-мичман Фйаре.

– Типа, хороший, – согласился Блопо, и после паузы добавил, – но так делать нельзя.

– E aha? – снова удивился король, – Почему нельзя, если хороший вариант?

– Эх… – капитан покачал головой, – …Ну, типа, по культурологическим причинам.

Фуо Татокиа похлопал себя ладонями по коленям и утвердительно кивнул.

– Purera-a hohoni-lipo. E-o! В Меганезии-Гавайике мы убили всех культурологических врагов, и их вредное заклинание не действует. А тут мы их еще не убили. Это плохо.

– В этом объяснении есть политический здравый смысл, – заметил Фэнг Со-О.

– Да, – отозвался Оранг, – но не предлагайте Гремлину убить всех священников и всех учителей евро-британского образца в подконтрольном нам секторе. Может, он с этим согласится, но вряд ли такая спецоперация решит его проблему.

– Спецоперация… – Блопо поднял ладони и резко сжал их, будто перемалывая некий невидимый объект, – …По-любому будет очень жесткой.

– Какая спецоперация? – насторожился авиа-мичман Халки.

– Ликвидация морского разбоя, – пояснил штурм-капитан, – Типа, первая фаза. Нас тут собрали не просто так. Есть вводная: показать, как это делается по-взрослому.

– Откуда знаешь? – спросил Оранг.

– Просто, – Блопо улыбнулся, – несколько разговоров за пивом с нашими прекрасными девчонками, которые сидят на телексах и радиоперехвате.

…

А Гремлин продолжал сидеть на поплавке катамарана. Сначала он болтал ногами над водой, в воде, а затем, усевшись по-индийски на эти ноги, курил сигару. В общем, оба занятия были одинаково бессодержательны. Но, в силу психомоторных причин, курение сигары (как и предшествующее болтание ногами) неплохо помогало коммодору фронта сосредоточиться на обдумывании текущих проблем. Проблем было две. Первая – чисто рабочая, связанная с планом спецоперации. Вторая – чисто личная, связанная с Молли Калиборо. Могло показаться, что эти проблемы лежали в двух разных плоскостях, но в действительности, они пересекались по той линии, которая называется «психология гуманности». До конца года Гремлину предстояло провести здесь зачистку акватории и северного (папуасского) берега и задача была не только в ликвидации пиратских баз, но также в демонстрации скорости и очевидной эффективности. Под термином «очевидная эффективность» скрывалось некое сочетание прагматичности и кошмара, которое будет замечено репортерами, и распространено по медиа-каналам. Самозащита Меганезии в обостряющемся конфликте с Первым миром включала (на PR-плане) такое бесплатное использование прессы для превентивного психологического подавления воли личного состава вооруженных сил государств – потенциальных агрессоров. Умник Метфорт-младший (он же – военный координатор Визард Оз) отлично придумал, но не учел, что командовать спецоперацией придется человеку, у которого слегка не вовремя возникла некая личная проблема. Даже, не проблема, а событие… Состояние… Ощущение…

…

*4. Игра по правилам «У-вэй».

28 ноября. Северная Микронезия. Маршалловы острова.

На самом деле, вар-координатор Визард Оз (или Осбер Метфорт), несмотря на свой «несерьезный возраст» (неполных 25 лет), учел и «состояние-ощущение» Гремлина, и аналогичное «состояние-ощущение» доктора Калиборо, и еще ряд личных факторов, которые обычно не попадают в поле зрения стратегических полководцев. Но, тут надо сделать две оговорки. Первая: Визард Оз пришел в реальную войну из войны игровой, виртуальной (из области проектирования военно-стратегических компьютерных игр). Вторая: учет этих личных факторов выполнил не он сам, а его отец, Лукас Метфорт, социальный философ (и по некоторым данным – автор текста Великой Хартии).

В данный момент они оба и еще некоторое количество персон (о которых отдельный разговор) находились на борту административного проа при планктонной ферме (или, коротко: плафере) почти в центре Великой лагуны Ронгелап. Лагуна Ронгелап одна из крупнейших в мире: 1000 квадратных километров, но она, вдвое уступает по площади Величайшей лагуне Кваджалейн (которая раскинулась в 200 км южнее). К Ронгелапу примыкает на юго-востоке не очень крупный вытянутый на восток атолл Алингинаэ, а дальше, менее чем в ста км от Алингинаэ – знаменитый атолл Бикини, лагуна которого внушительна: 600 квадратных километров. Но, Бикини знаменит не размерами, а 15-мегатонным термоядерным взрывом «Castle Bravo», и фасоном мини-купальников.

Примечательно, что имя атолла было увековечено в названии мини-купальника не из-за кошмара «Castle Bravo» 1954 года, а из-за пары намного более мелких 20-килотонных взрывов «Crossroads» проведенных тоже на атолле Бикини, но раньше, в 1946 году. По совпадению, мини-купальник был показан публике через 4 дня после этого. И кому-то пришло в голову дать милой тряпочке такое ЯРКОЕ название… В последующие годы многократно выдвигалась идея устроить на атолле Бикини конкурс «Мисс Бикини», но мешали обстоятельства. Все пять атоллов северной группы были критически заражены радионуклидами после 70 (!) ядерных тестов, и лишь к 2010-м годам однозначно стали безопасными для пребывания людей. Может, тогда бы конкурс на Бикини состоялся, но помешал галопирующий финансовый кризис, Вторая Холодная война, и (в прошлом году) Алюминиевая революция, за которой последовала «минная война» Народного флота Конвента на морских трассах по всей Океании.

Сейчас, в конце 2-го года Хартии, Океания жила в беспокойном ожидании новой войны, но некоторая легкость характера, свойственная «новым канакам» (фрилансерам-мигрантам, которые и провели Алюминиевую революцию) брала свое. Ожидание не становилось манией, отравляющей сегодняшнюю жизнь завтрашними проблемами. Эта кажущаяся беспечность каким-то образом передалась через пол-океана, в северные тихоокеанские штаты, и в Канаду. Теперь оттуда в непризнанную Меганезию хлынул поток туристов, узнавших по Интернет, что меганезийские цены на отели, рестораны, и развлечения в несколько раз ниже гавайских и даже мексиканских цен… Представители умеренно-обеспеченного слоя жителей Северной Америки, брали тут в аренду мини-траулеры и удивлялись: «Черт возьми! Это ничем не хуже яхт, на которых раскатывают миллионеры!». И конечно, они звонили друзьям: «Вы собирались в Майами? Бросьте к чертям эту дурацкую идею! Летите в Гонолулу, а там не задерживайтесь, не тратьте зря деньги. Двигайте сразу на Табуаэран, а оттуда куда угодно. Можно на Таити, можно на Тарава! Да, Меганезия, и что? Плюньте в лицо тем идиотам, которые болтают, что там опасно! Это в Майами опасно, а в Меганезии флот уже расстрелял всех бандитов!».

При таких разговорах, неудивительно, что огромные лагуны Маршалловых островов с небольшими глубинами, отлично подходящими для любительского сноркелинга стали востребованы, как только решился вопрос относительно-дешевого авиа-трансфера из Первого мира. Вот и сейчас на зеленоватой воде лагуны Ронгелап покачивались сотни маленьких корабликов, арендованных туристами, в основном, из Японии и Северной Америки. Между ними периодически проскакивали будто ярко-оранжевые бесшумные призраки: легкие экранопланы OCSS (океанской контрольно-спасательной службы). В общем, курортная жизнь била ключом. Узкая лента прерывистой суши на коралловом барьере, окружающем лагуну выглядела, как россыпь конфетти – из-за разноцветных домиков-бунгало множества мини-отелей и кафе. В юго-восточном углу, над бывшим военным аэродромом (построенным армией США в 1940-х, а ныне конвертированном в гражданский) каждые четверть часа появлялись лайнеры «Interflug» или «Oceline»…

…Само собой напрашивалась реализация той самой идеи «мисс Бикини на Бикини», и (возможно) топ-координатор Накамура Иори предусматривал такое мероприятие среди прочих, входящих в разветвленную программу выращивания «паутины неформальных социально-экономических контактов с высокоразвитыми странами». Чтобы успеть это организовать, требовался бег наперегонки со временем. Созданная Накамурой легенда «Меганезии, покорно склонившейся перед мировой финансовой олигархией», начала трещать по всем швам. По прогнозу, до введения новых санкции ООН оставались уже считанные недели. Но конкурс с 1-го по 3-е декабря еще попадал в спокойное время.

…

Но, вернемся на палубу административного проа, где под козырьком, наблюдательного мостика, в уютной тени, за столиком, общались за чашкой легкого крюшона старший и младший Метфорты. На несколько минут младший Метфорт отвлекся от разговора, и прочел сообщение на экране ноутбука, а потом с досадой хлопнул ладонью по колену.

– Блин, обидно!

– Что-то случилось? – спросил Лукас.

– В общем, па, да, случилось. В Японии назначили премьером Итосуво, он интегрист по ориентации. А Фудзивара Нибори почти обещал, что выиграет его человек из команды националистов. Прикинь, па, у них в партии нацдемов два крыла, и выиграло не то.

– Я знаю их систему, – сказал социальный философ, – а насколько это критично, Осбер?

– Блин… – снова произнес молодой вар-координатор, – …Понимаешь, па, если бы дело срослось по-нашему, то премьер из японских националистов припомнил бы ооновским бонзам все обиды, начиная с Токийского процесса в 1945-м, а Госдепу янки сверх того припомнил бы Хиросиму, Нагасаки и отмороженного Мак-Артура с оккупационной диктатурой. И японские оффи послали бы всех оффи США, ЕС, и вообще ООН в жопу. Короче, они бы отказались участвовать в новой войне. А теперь, по ходу, согласятся.

– Осбер, лучше расскажи мне все по порядку, раз уж начал.

– Я расскажу, па, честное слово. Но мне надо сначала понять игру с Молли Калиборо.

– А разве ты еще не понял? Сынок, ты просто ленишься подумать о необычном.

Социальный философ сделал паузу и перешел на почти лекционный тон.

– Общественное мнение в странах Первого и Третьего мира, – сказал Лукас, – это такие мнения и способы поведения, которые человек должен выражать публично, если он не хочет оказаться под прессингом со стороны общества.

– Па, а разве во Втором и Четвертом мире иначе? – перебил Визард Оз.

– Во Втором мире было мнение Партии. Единственной Партии с большой буквы. Но, в результате поражения в Первой Холодной войне, в 1990-е годы Второй мир исчез. Его фрагменты, даже такие огромные, как Китай, это уже не цельный мир, а национальные территории. Что касается Четвертого мира, то он пестрый. Где-то в нем общественное мнение поддерживается, как в Первом и Третьем, где-то – такое же, как в исчезнувшем Втором мире, а где-то общественное мнение похоже на первобытные обычаи.

– Я догнал, па! Это типа, как у туземцев в нашей меганезийской глубинке, точно?

– Примерно так, – подтвердил Лукас, – Но, не будем слишком отклоняться от темы дня: общественного мнения Австралии. Поскольку мы с тобой австралийцы, нам проще это прогнозировать, чем кому-либо постороннему. Австралия – довольно типичная страна Первого мира. В какой-то мере, южный геополитический клон Британской империи, и общественное мнение в Австралии формируется целенаправленным TV-внушением по заказам финансово-государственной машины.

– Оффи, – лаконично уточнил Визард Оз.

– Да. Если кратко, то оффи. Эта машина заказывает, чтобы «X» было гневно осуждено общественным мнением. И не важно, что есть «X» – какая-то книга, фильм, или живой человек, или идеи, которые этот человек высказывает. Важно, что по TV, путем мнимо-репрезентативного опроса «простых граждан», и договорных интервью с публичными знаменитостями, убедительно доказано на обывательском уровне: «X», это бяка, кто не осуждает «X» – тот дурной, бесчестный человек, или даже преступник. Конформный обыватель, посмотрев TV, начинает говорить, что «X», это бяка», чтобы не выглядеть бесчестным человеком. Слой конформных обывателей давит, таким образом, на менее конформных. Возникает лавинообразный прессинг, после которого остается всего пять процентов людей с собственным мнением об «X», и лишь немногие из них готовы это мнение высказать публично, или проявить в каких-то действиях.

Молодой вар-координатор энергично кивнул.

– Это понятно, па.

– Если тебе это понятно, малыш, то ответь-ка: в чем слабость этого психологического оружия массового поражения? В чем его опасность для владельца?

– В неконтролируемом развитии атаки. Я угадал?

– Гм… Я не уверен, угадал ли ты. Этот твой милитаристский сленг…

– Извини, па. Тут просто здравый смысл войны. В любой стратегической игре надо не только атаковать, но и вовремя останавливаться на заданном рубеже. А тут ты кричишь «stop!», машешь жезлом, а твоя армия продолжает бежать с криком «fuck all that!».

– Что ж, Осбер, в таком случае, я тебя поздравляю: ты прав. Продолжай.

– А что продолжать, па? Если известно, что армия противника не умеет останавливаться, можно подловить ее по элементарной стратегии тореадора относительно быка.