Текст книги "Волонтеры атомной фиесты"

Автор книги: Александр Розов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 36 страниц)

– Я успею, копы тут тормозные, – сказала кинооператор Шеридан Бушпик (для своих – просто Шерри). Она была ровесницей Патриции Макмагон, совсем недавно они вместе учились в Университете. Тогда Патриция и свела Шеридан с Освальдом Макмагоном, пояснив: «Пусть лучше папиной подружкой будешь ты, чем какая-нибудь тупая овца – фотомодель, ты же знаешь, мама фатально разругалась с папой и уехала жить к своему пятому любовнику-нефтепромышленнику, и в дом поползут всякие…». В тот момент Шеридан возмутилась: «Пат, что за чушь, твой папа вдвое старше меня, и вообще», но Патриция привела десяток циничных, но по-своему рациональных аргументов, так что «близкие контакты третьей степени» состоялись. Так Освальд Макмагон пошел по пути наименьшего сопротивления (избежав проблемы конфликта между взрослой дочкой и молодой любовницей, полагающейся теперь ему по правилам приличия бомонда).

Патриция, несмотря на свою юность, прекрасно разбиралась в проявлениях основного инстинкта у различных людей, и вычислила, как поведет себя Шеридан Бушпик в роли неофициальной первой леди кинокомпании «Nebula». Ни капли не ошиблась. Так вот, вернемся теперь в текущий момент – утро 20 декабря, маленький парк около древней водонапорной башни в историческом центре новозеландского города Инверкаргилл.

– Так, стоп! – снова сказал Освальд Макмагон, – Городской совет разрешил нам полдня парковать дирижабль здесь только под условие, что мы будем вести себя пристойно в понимании этого Городского совета, весьма пуританского, как уже намекнула Пат.

– Ну, и о какой сексуальности ты тогда говоришь, папа? – отреагировала она.

– Включи голову, непутевое дитя! МЫ будем вести себя пристойно. МЫ, а не горожане Инверкаргилла, за поведение которых мы, разумеется, не отвечаем. Теперь смотрите в направлении на юг. Тут не очень видно, но в километре отсюда находится знаменитая

«Southland Girls' High School». Я не верю, что вы, девушки, никого там не знаете.

– Я знаю, – сказала Шерри, – но, чтобы их вытащить сюда в том качестве, в котором ты желаешь, нужна конфетка. Суперприз или что-то вроде.

– Круговой турнир по пляжному «Disc-Ray» на вылет. А та девушка, которая победит, получит место на дирижабле.

– Ты серьезно, Освальд? – спросила кинооператор.

– Шерри, неужели я похож сейчас на шутника? У нас, черт возьми, не хватает важного элемента драйва стартовой сцены. А свободное место у нас есть!

– Подожди, папа, – вмешалась Патриция, – а вдруг выиграет какая-нибудь пуританская идиотка, к тому же, страшная, как ископаемая лошадь?

– Деточка, – проникновенно произнес хозяин кинокомпании, – ты всерьез думаешь, что пуританская идиотка, страшная, как ископаемая лошадь, согласится вот здесь играть с летающим диском, перед видео-камерой, в том формате одежды, который ты назвала?

– Что? Разве я назвала формат одежды? Я и про турнир только что от тебя услышала!

– Ты назвала его раньше, когда сказала вот что: «я займу позицию на фоне дирижабля, примерно на половине расстояния, сниму футболку и покручу сиськами».

– Э-э… Ты хочешь сказать, что формат topless?

– Да! Разумеется! Давайте, девушки, звоните быстро своим подружкам!

– Освальд, – сказала Шеридан Бушпик, – при таком формате какие-то призы надо дать просто за участие. Иначе мы никого не соберем. Это все же провинция, понимаешь?

– Хорошо, значит первый приз тур в Антарктику, а остальным абсолютно бесплатный рождественский тур на нашу главную ландшафтную съемочную площадку в Роторуа.

– Вообще бесплатный, all included? – уточнила кинооператор.

– Да-да, с дорогой, жильем, питанием… Давай, звони быстро этим девчонкам!

…

Это же время: утро 20 декабря. Небо между Вануату и Новой Зеландией.

MiG-8 «ET-Utka» – маленький, простой, но надежный 7-метровый самолет, винтовой предок которого бороздил небо над Среднерусской возвышенностью в 1945 году, летел сейчас на высоте 12 километров над Тихим океаном со скоростью 500 узлов.

– Среднюю точку мы прошли, док Молли, – сообщил штурм-капитан Пиркс, – расчетное время до прибытия в Инверкаргилл: полтора часа.

– Полтора часа? Вот как? – откликнулась единственная пассажирка, – А какие придется выполнять формальности по прибытии в Новую Зеландию? Я никогда не прилетала на военном самолете в соседнюю страну.

– Обычный паспортный контроль, док Молли. Через час коммодор Гремлин попросит старшего полицейского офицера яхтенного причала сделать пометки, вот и все.

– Яхтенный причал? Надо же. А разве этот самолет похож на яхту?

– По Факаофскому соглашению он и есть яхта, – уточнил штурм-капитан, – это, как бы, соответствует интернациональной норме, что любительское морское судно суть яхта. Поскольку у нас летающая лодка, мы прибудем к морскому причалу. Такие дела.

– Ну-ну… – задумчиво произнесла доктор Молли Калиборо, глянула сквозь остекление кабины на океан, задрапированный мелкими облачками, и спросила, – …А зачем тогда специальный звонок новозеландскому офицеру?

– Типа, на всякий случай. Ведь коммодор Гремлин за тебя беспокоится. Как учит нас психология, это такое общее свойство влюбленных.

– Пиркс, ты сказал «влюбленных»?

– Так точно, док Молли. Вот, моя vahine дома за меня беспокоится, поскольку я, типа, нахожусь в прифронтовой полосе. А я беспокоюсь за нее, потому что она это…

Штурм-капитан Пиркс снял ладонь со штурвала и жестом изобразил нечто круглое.

– Твоя девушка собирается стать мамой? – спросила Молли Калиборо.

– Да, – ответил он, – где-то в конце января, если по биологическому графику.

– Вот как… Тогда ее нельзя сильно беспокоить.

– Я стараюсь, но ситуация предвоенная, а значит, мастер-пилот должен быть рядом с фронтом. Вот, закончится эта херня, вернусь домой на атолл Сувароу.

– На атолл Сувароу? Значит, ты и Арчи, практически, соседи?

– Типа того, док Молли.

– Вот как? И ты тоже Li-Re?

– Нет, у меня другая религия. Humi. Пятый гуманистический манифест.

– Но, Пиркс, я также слышала, что на Сувароу поселок именно Li-Re.

– Понимаешь, док Молли, Li-Re это уже такое относительное учение. Может, в начале у Гремлина была мысль: пройдет время, другие общины посмотрят, решат, что Li-Re, это классно, и тоже станут жить по учению Джо-Джима. Когда в ноябре прошлого года была Ассамблея foa, то многие подозревали, что Гремлин хочет силой внедрить это Li-Re, как принято у христианских пасторов и вообще у всех оффи из религиозного блока.

– Вот как? Только Арчи был у всех под подозрением, или какие-то другие лидеры тоже?

– Ну… – Пиркс вздохнул, – …Ассамблея решила, что нужно равенство. Все лидеры под подозрением. Так что если любой из них начнет что-то такое делать, то его, и всех, кто выступит на его стороне, следует немедленно… Типа, того…

Пиркс немного застенчиво замолчал. Молли Калиборо кивнула.

– Я понимаю, что значит «типа того» в данном контексте. А что получилось с Li-Re на атолле Сувароу?

– Как бы, классно получилось, – ответил штурм-капитан, – но у меня свое отношение к религии, и мне не понять, как это выглядит с позиции учения пастора Джо-Джима.

– Ты имеешь в виду, что реализация пошла не по учению? – предположила она.

– Ну, в общем, да. И проблема тут не в реализации, а в самом учении. Я не хочу ничего плохого сказать о покойном Джо-Джиме, но он, как и все эти христианские философы, смешивал любой полезный алгоритм с какой-нибудь херней.

– Под херней, – невозмутимо уточнила она, – ты понимаешь христианские заповеди?

– Типа того, – он кивнул, – знаешь, Джо-Джим сочинил книгу: «Ветер свободы».

– Книгу? Вот как? И ты прочел?

– Так, по диагонали. Там слишком много цитат из библии и слишком мало логики, а главная идея, что свобода – это когда человек признает только власть совести. Типа, у человека просыпается совесть, когда он смотрит на себя со стороны, и чувствует, что окружающие люди его бы не одобрили. И Джо-Джим в книжке делает вывод, что надо устранить тайну приватной жизни. Мол, правители в великих держав создали законы о защите личной тайны, чтобы люди стали жить против совести, и потом их можно было контролировать через компромат. А если все видят, что каждый делает, то люди будут стесняться дурных поступков. И дальше бла-бла-бла про Христа из библии.

– Ну-ну, – проворчала Калиборо, – значит, Джо-Джим предлагал жить нараспашку?

– Нет, не то, чтобы нараспашку, а просто не напрягаясь из-за того, что тебя видят. Как пишет Джо-Джим, ни один хороший человек не ведет себя в частной жизни так, чтобы действительно требовалось это скрывать. Ведь скрывают дурные поступки, а хороший человек их не совершает. У него поступки хорошие, и пусть смотрит, кто хочет.

Молли Калиборо сделала короткую паузу, затем спросила:

– И что, на Сувароу действительно такой образ жизни, открытый для подглядывания?

– Ну, я бы сказал, док Молли, что на Сувароу принята большая отзывчивость к делам соседей. Хотя, на других малонаселенных, но продвинутых атоллах та же тема. Типа, постиндустриальная деревня, понимаешь?

– Понимаю. Я ведь успела неделю покататься по островкам в компании Арчи.

– Ну, вот! – обрадовался он, – Значит, ты представляешь, как это все выглядит в реале.

– Представляю. Но, тогда в чем отличие Li-Re?

– Так, прикинь, док Молли, у каждой постиндустриальной деревни свои фишки. Ты бы приехала и посмотрела. Там у нас так красиво, просто не передать. У нас своя морская архитектура, схемы плавучих домов, такой ни у кого больше нет. Вообще, много чего.

– Тогда, Пиркс, в чем принципиальное отличие Li-Re?

– Уф! Вот, ты спросила… Не знаю. Просто, на Сувароу хорошо. Приезжай – увидишь.

– Вот как? Ну-ну. Я подумаю, может, действительно…

…Молли Калиборо замолчала, не договорив фразу, и задумалась: «На Сувароу хорошо. Приезжай – увидишь». Вот так легко: «приезжай». Слово «легко» (креольское «fasi-fasi», примерно аналогичное английским «easily» и «facile», но гораздо более выразительное) можно было признать лейтмотивом недельного турне доктора Калиборо по юго-западу Меганезии. Утром 12 декабря Молли сорвалась с острова Мабуиаг в это странное турне вместе с меганезийским коммодором Арчи Дагдом Гремлином. И началось «fasi-fasi».

Сначала: «Молли, хочешь посмотреть самый огромный коралловый риф в мире?».

«Самый большой, вот как? Тогда, наверное, хочу».

«Fasi-fasi» – следует ответ, и в полдень они уже в 500 милях от восточного побережья Австралии, в акватории бывшей французской (уже почти год – меганезийской) Новой Каледонии, на огромном (30 тысяч квадратных километров) полуподводном архипелаге Честерфилд. Здесь чересполосица мелководья коралловых полей и совсем крошечных островков зачастую украшенных домиками-бунгало на ножках-сваях – то ли хижинами меланезийских рыбаков, то ли элементами системы базирования Народного флота.

Бунгало, в котором они остановились в тот вечер 12 декабря был, скорее второго типа, слишком уж хорошо оборудован для рыбацкой хижины. До комфорта австралийской турбазы на Большом Барьерном рифе это жилище немного недотягивало, но так было, пожалуй, даже романтичнее. И вот в этом бунгало на Честерфилде, посреди безумно-красивого кораллового поля, Молли, будто провалившись во времени в незабываемую студенческую юность с беззаботными эпатажными вечеринками на берегу, провела с коммодором Гремлином фантастическую ночь… Прожив на свете более 35 лет, доктор Калиборо, несмотря на свою далеко не идеально-женственную фигуру (вызывающую ассоциации со сказочным кузнечиком, или худощавой и нескладной худенькой куклой Пиноккио), пользовалась определенным успехом у мужчин. В общем, неудивительно: энергичная, остроумная, оригинальная, и свободная от основной части стандартных психических комплексов, Молли нередко оказывалась привлекательнее, чем, вроде бы, значительно более красивые женщины из того же университетского круга. Но у такой «нестандартной» привлекательности была и оборотная сторона: заведомое отсутствие какой-либо перспективы. Получалось что-то скоротечное, в стиле курортных романов. Несколько дней – максимум, чаще – одна ночь, после чего разбегание, как правило, по обоюдной инициативе. Молли не соответствовала критериям будущей домохозяйки, и интерес мужчин быстро исчезал. А сами эти мужчины не соответствовали «критериям основательности» (как называла это Молли), и ее интерес исчезал тоже. Если бы Молли поставила себе цель найти пару, это не вызвало бы проблем (так, слегка сменить стиль, простой жизненный артистизм), но она (как вообще многие образованные деятельные австралийки) не ставила такую цель, как приоритетную, поэтому оставалась одна…

…До знакомства с Гремлином, в отношениях с которым как-то даже смешно было бы оценивать какие-то там критерии. Совсем другая ситуация, вот что…

Так вот, была фантастическая ночь с 12 на 13 декабря, а утром за завтраком, Гремлин внезапно спросил: «Молли, хочешь посмотреть роение скатов-манта?»

«Роение скатов, вот как? Конечно, хочу».

«Fasi-fasi».

Сказано – сделано. Они летят на атоллы Луайоте в Новой Каледонии. Это рядом…

И все-таки, Молли Калиборо больше поражалась не чудесам природы, а еще большим чудесам устройства жизни людей. На каждом из островов, где она побывала, в течение нескольких феерических дней, наблюдался примерно один и тот же феномен: почти первобытные поселки туземцев очень органично соединялись с постиндустриальными агрофермами или мини-фабриками, транспортными узлами или военно-гражданскими авиабазами. Примерно к середине турне в голове у доктора Калиборо сформировалась цельная картина: современный продвинутый технополис, но не сконцентрированный в пределах одной площадки, а состоящий из полуавтономных фрагментов, связанных в продукционную сеть, работающую по некоторым гибким правилам кооперации. Затем картина уточнилась: нет, это не сеть, а своего рода экономическая среда, в которой эти фрагменты плавают, как некие живые организмы в питательном бульоне, причем сами подпитывают этот бульон. Молли вспомнила случайно ставший ей известным факт о японской организации производства: крупное автомобилестроительное предприятие является ядром, и его обслуживают несколько сотен маленьких «фирм-сателлитов», с низким уровнем издержек. Здесь, в «стране канаков», было нечто похожее, но без ядра. Точнее, функции ядра выполняла «среда-бульон». Вероятно (думала Молли), в такой структуре можно производить не любые виды товаров, но, быть может, те, которые не получается производить по такому пути, здесь или замещены чем-то, или закупаются, например, из Китая, Японии или Кореи. По крайней мере, она видела здесь несколько одинаковых компактных роботизированных цехов с лейблом «Yu-Jin Robot – Seoul».

«А ведь Луайоте, – рассуждала Молли, – это лишь один из, кажется, сотни архипелагов Конфедерации Меганезия, протянувшейся по Тихому океану на 10 тысяч километров с востока на запад и на 3 тысячи с севера на юг. Если остальные архипелаги устроены в социально-экономическом смысле похоже на Луайоте, или на Палау, где я побывала в конце октября, то каков же примерно потенциал всей этой, якобы, отсталой страны?».

Следующим (отчасти шокирующим) открытием для Молли стало то, что она каким-то образом оказалась включена в меганезийскую конфигурацию «бульон с фрагментами». Случилось это сегодня рано утром, на южном краю Новой Каледонии и было связано с самолетом модели MiG-8 «ET-Utka», на котором она сейчас летела в новозеландский Инверкаргилл. Дюжина самолетов этой модели стояли у причала мини-фабрики, где, очевидно, они были смонтированы. И доктор Калиборо сразу же опознала их движки: электроиндукционные турбины. Еще бы: она в начале ноября консультировала своих меганезийских студентов (или может, не студентов, а инженеров) по методам расчета нелинейных течений в рабочих каналах таких движков на трансзвуковых скоростях…

…И вот, серийные результаты этих консультаций, маркированные эмблемой Авиации Народного флота, стоят, готовые к старту. Роль доктора Калиборо, как оказалось, была известна всем присутствовавшим офицерам летного состава. У нее наперебой просили автографы, протягивая распечатки ее учебника по прикладной механике, а желающих «подбросить любимого преподавателя к южным киви» оказалось с десяток. Арбитром выступил Гремлин: «Hei, foa! Давайте обойдемся без споров: дока Молли повезет Пиркс Металлика». Все остальные призадумались, но признали: «Да, Пиркс Металлика, это реальный хищник неба, ему и штурвал в руки». Вот так Молли и полетела…

А теперь проснулся ехидный внутренний голос, и начал давить ей на психику:

«Ты доигралась. Попадешь в военные преступники, как твой бой-френд – коммодор».

«Что за чепуха! – возмущенно возразила Молли, – Для меня Арчи, это не бой-френд, а любимый мужчина. Надеюсь, ты понимаешь разницу?».

«Еще как понимаю! Если бы он был бой-френд, тогда еще полбеды, но если любимый мужчина, тогда ты, дорогуша, серьезно влипла».

«Я взрослая женщина, и могу себе это позволить. Вопрос закрыт», – отрезала Молли.

«Взрослая? Ну-ну. А ты подумала о последствиях? Скоро вся Океания будет знать, что доктор Молли Калиборо влюбилась в адмирала нези, и помогает экстремистам в войне против всего цивилизованного человечества».

«Знаешь, если термином «цивилизованное человечество» теперь называют тех дебилов, которые голосуют за либералов или лейбористов, то уж лучше экстремисты».

«Это ты о большинстве соотечественников»? – ехидно спросил внутренний голос.

«Да, – ответила Молли, – и попробуй, найди хоть один разумный контраргумент».

«Уже нашла: с таким кредо ты вообще не сможешь вернуться в Австралию».

«Из Сиднея меня уже выперли, а Мабуиаг не то место, где я мечтаю прожить жизнь».

«Тебе же предлагали вернуться в Сидней».

«Да, на правах кающейся блудной дочери. Шли бы они к черту с этой идеей».

«Вот как? Ну-ну. А что ты будешь делать, если начнется большая война»?

«Глупый вопрос, – сказала Молли, – на это тебе никто сейчас не ответит толком».

«Нет, это разумный вопрос. Ты уверена, что хочешь оказаться на стороне нези»?

«Не знаю, – сказала Молли, – но в команде нези хотя бы ясно, что и зачем я делаю».

…Тут увлекательный диспут с внутренним голосом прервал штурм-капитан Пиркс.

– Док Молли, я сейчас выполню снижение и лэндинг в Инверкаргилл-харбор.

– Вот как? – откликнулась она, и посмотрела на приближающийся зеленый берег Новой Зеландии, – Мы уже практически прилетели. Надо же…

…

Утро следующего дня, 21 декабря. Инверкаргилл. У старой водонапорной башни.

…Старт дирижабля-сфероплана Первой Антарктической экспедицию Зюйд-Индской Компании стал для окраинного провинциального города Инверкаргилл с 50 тысячами жителей почти таким же эпохальным событием, как чемпионат мира по регби (он тут проходил в 2011 году). Молли Калиборо, сидя у панорамного окна кают-компании, не просто наблюдала, как город уплывает вниз и на север, а еще и в порядке тренировки оценивала методом Монте-Карло число людей на площади. У нее получилось 3700 с погрешностью 10 процентов. Магистр Хобо Ван, примерно ее ровесник, меганезиец новозеландского происхождения, очень улыбчивый и кругленький, но не кажущийся толстым (этакий энергичный человек-колобок) составил компанию в этом тренинге и получил более грубый, но близкий результат: 4000 с погрешностью 20 процентов.

Оба ученых собирались было придумать для себя еще какое-нибудь интеллектуальное развлечение, но вдруг доктор Калиборо оказалась отвлечена на цели психологической поддержки. В поддержке нуждалась самая юная персона среди одиннадцати «смелых полярников» – 19-летняя Зоэ Либурн, студентка «Southland Girls' High School», ставшая победителем кругового турнира по пляжному «Disc-Ray» topless. Игра «Disc-Ray», это внешне несложное дело: швыряешь футовую летающую тарелку типа Frisbee в игрока, стоящего на противоположном краю игрового круга. Кто не поймал, тот вылетел. Для победы нужны хорошие спортивные данные, и Зоэ Либурн обладала такими данными. Значительно сложнее у нее обстояло дело с жизненным опытом. Например, она слабо представляла, как объясниться с родителями, живущими в городке Дюнедин, тоже на Южном острове, только на восточном берегу. И по студенческой привычке она с этим вопросом подкатила к единственному известному преподавателю в зоне досягаемости.

Для завязки разговора, она попыталась принять позу послушной маленькой девочки (и стала похожа на лошадку-пони с аккуратно причесанной каурой челкой и чрезвычайно грустными синими глазами), после чего тихим дрожащим голосом произнесла:

– Доктор Калиборо, я слышала о вас столько много хорошего…

– Вот как? – удивилась Молли, – И что же хорошего вы обо мне слышали, юная леди?

– Я слышала, что вы спасли наших яхтсменов-экологов, попавших в плен к пиратам.

– Нет, это неточная информация, – Молли покачала головой, – на самом деле я просто догадалась позвонить, скажем так: некоторым смелым и решительным людям, и они решили эту проблему.

– Да, я знаю, доктор Калиборо, вы позвонили своему другу, коммодору Гремлину. Он вообще классный дядька, такой ну… Классный короче. А я вообще-то знаете про что?

– Пока не знаю. Но, давайте, прежде всего, будем следовать правилу, что на борту все обращаются друг к другу по имени.

– Да… Э-э… Молли… У меня ужасная проблема: мне уже пять раз звонили предки.

– М-м… Ты хочешь сказать, Зоэ, что у тебя дома что-то случилось?

– Нет… Э-э… Молли. Дома ничего не случилось, просто, наверное, мои предки по TV увидели, что я выиграла турнир. И что меня взяли в эту экспедицию. А я пока боялась отвечать на звонки, потому что папа бы точно мне запретил. И мама, наверное, тоже.

– Так, Зоэ, и чем же я могу тебе помочь в сложившейся ситуации?

– А… Короче, мой папа очень уважает твоего друга. Когда показывали по TV про эту заваруху с пиратами в проливе Торреса, он сказал про коммодора Гремлина… Это…

– Ну-ну. Что же сказал твой папа?

– А… Короче, что, все достали толерантностью, но нашелся реальный моряк, который подпалил задницу тряпкоголовым, чтоб не лазали к нам со своей Явы и Суматры. Так дословно папа сказал. И я думаю, если ты с ним поговоришь, то все будет ОК.

– Понятно, Зоэ. И как ты себе представляешь эту процедуру?

– Я это себе просто представляю. Я звоню предкам, говорю: привет-привет, с вами хочет поговорить доктор Калиборо, которая друг коммодора Гремлина. А дальше уже ты.

– Вот как? Ну, что ж, план несложный, и, наверное, может сработать.

– Тогда я звоню? – обрадовано спросила Зоэ Либурн.

– Звони, – сказала Молли Калиборо, – все равно пути назад нет, так что тянуть нечего.

…У широкой популярности множество минусов, но есть и плюсы. Доктор Калиборо убедилась в этом всего через несколько минут. Она уже начала готовиться к сложному разговору с нетактичными собеседниками – а вот ничего подобного! Мистер и миссис Либурн, едва узнав, что доктор Молли Калиборо не понарошку, а реально участвует в экспедиции, мигом сменили настроение с возмущенного на восторженное. Правда, их продолжала несколько беспокоить остальная часть экипажа.

– Понимаете, доктор Калиборо, – очень взволнованно произнесла миссис Либурн, – мы стараемся поддерживать в своем доме новозеландские традиции, в хорошем смысле, а бизнес вокруг кино, это ведь совсем другой мир. Я ничего не хочу плохого сказать про мистера Макмагона и про его дочь, они настоящие киви, кто бы спорил. Но… Но…

– Я понимаю, что вы хотите сказать, – помогла ей Молли, – вы опасаетесь, что какие-то эпатажные стилистические жесты могут быть восприняты вашей дочкой.

– Да-да! – обрадовалась мама Зоэ, – Этого мы с мужем и опасаемся. Мы не пуритане, и поддерживаем свободу, но… Должны быть границы, вы, конечно, понимаете…

– Не надо нервничать, – мягко сказала Молли, – «Sky-Tomato», это небольшой научный дирижабль, а не яхта для бомонда. Коктейль-бар и ночной дансинг не предусмотрены схемой обитаемого модуля. Тут три 4-местных каюты, одна кают-компания, санитарно-релаксационный блок, камбуз и, разумеется, ходовой мостик.

– А что за санитарно-релаксационный блок? – встрял подозрительный мистер Либурн.

– Туалет, душевая и мини-сауна, – лаконично ответила Молли.

– Мини-сауна? – переспросил он, – А там разделено для M и W?

– Нет, это же мини, но я бы не беспокоилась из-за этого, мистер Либурн, – авторитетным тоном произнесла Молли (отметив, что супруги Либурн не смогли скрыть свое дурацкое пуританство, но к счастью, оно не передается генетически – судя по их дочке).

– Хорошо, – сказал мистер Либурн, – я не беспокоюсь, раз вы так говорите. А кто будет в каюте вместе с Зоэ?

– Там будет Патриция Макмагон, Китиара Блумм, и я.

– А-а… Тогда другое дело. Если Зоэ будет под вашим присмотром доктор Калиборо, то беспокоиться нечего. Простите ради бога, что мы вас так расспрашиваем. Просто, вы же понимаете…

– Да, я понимаю.

– Еще раз, спасибо, доктор Калиборо. Мы будем за вас голосовать. Всего доброго.

…Вот такой разговор. Молли поняла все, кроме странной фразы про голосование.

– Так, Зоэ, – сказала она, возвращая маленький сотовый телефон юной киви, – спорные вопросы с твоими родителями урегулированы…

– Классно! Огромное спасибо, Молли! – воскликнула та, и от избытка чувств чмокнула доктора Калиборо в щеку, – Я знала! Я знала, что все получится!

– …Я рада, Зоэ, что все довольны. А теперь, скажи, пожалуйста: тут что, предусмотрено какое-то голосование?

– Конечно! Разве ты не знаешь? Это ведь есть в программе экспедиции!

– М-м… – протянула доктор Калиборо, – …Честно говоря, я никогда не читаю брошюры в яркой обложке. Так что объясни вкратце, о чем идет речь.

– О! Это круто! Talk-show online non-stop! Целых две недели, до 3-го января, наша кают-компания будет транслироваться через Polar-Vision на Новую Зеландию и Австралию! Круглый стол по всем темам, вообще! А за участников будет голосование для азарта!

– Для азарта? Вот как? Ну-ну… – задумчиво отреагировала Молли, которая не очень-то любила talk-show, а теперь на две недели влипла в это специфическое развлечение… И только теперь она задумалась: зачем вообще новозеландская кинокомпания «Nebula» и австралийская редакция «RomantiX» придумали экспедицию в Антарктику, и что такое «Зюйд-Индская Компания» – генеральный спонсор этой экспедиции. Молли вспомнила собственную шутку про «грядущую войну за антарктический криль», которая внезапно перестала казаться шуткой, когда 11 декабря меганезийский эскадрон «Р'лйех» захватил остров Петра Первого в восточной Антарктике. И, тогда Гремлин сказал: «Это важный плацдарм, ключ ко всему побережью MBL, Земли Мэри Берд». А до этого, 6 декабря, в дайджесте проскочила такая информация: «Новая Зеландия и Чили обсуждали выход из конвенции о нейтралитете Антарктики». Пораженная простой догадкой, все это время лежавшей на поверхности, доктор Калиборо вынула из кармана коммуникатор wiki-tiki, открыла в глобопедии статью «Территориальные претензии в Антарктике» и…

…Да, все совпало. Чилийские претензии распространялись на «ломтик» между 53 и 90 градусами Западной долготы. Остров Петра Первого лежал ровно на 90 градусе (его в давние времена номинально «застолбила» Норвегия). Дальше на запад, до 150 градуса Западной долготы простиралась Земля Мэри Берд. После нее, со 150 градуса Западной долготы по 160 градус Восточной долготы лежал Сектор Росса: зона претензий Новой Зеландии. А дальше – гигантский сектор претензий Австралии. Вот и понятен ответ на вопрос: зачем Меганезии, у которой и без того сложная внешнеполитическая ситуация, понадобилось демонстративно захватывать бессмысленный антарктический остров, на котором нет ничего, кроме ста пингвинов и ржавой автоматической метеостанции. Но, взглянув шире, можно догадаться, что этот демонстративный захват станет идеальным оправданием для Чили, Новой Зеландии и Австралии, чтобы выйти из Международного Соглашения по Антарктике (не из жадности до природных ресурсов, а только лишь для противодействия явной и общеизвестной угрозе меганезийской военной экспансии!).

«Интересно, – подумала Молли, – какую сумму заплатил чилийский, австралийский, и новозеландский бизнес, чтобы Народный флот устроил им это будущее алиби».

…

*17. О пользе стратосферных дирижаблей

22 декабря. Остров Большевик – около 100 км к северу от полуострова Таймыр.

Обычному человеку на Северный Ледовитый океан в период полярной ночи лучше не соваться. То ли дело – полярным днем, в конце июля, когда тундра расцветает, в реках прорва рыбы, а температура выше нуля. А в декабре – ой!!! Но, три персонажа, которые сидели сейчас за столом в домике из дюралевых панелей, снабженных трехдюймовым пенопластовым утеплителем, были здешние эвенкийские мужики (хотя этнически они никакого отношения к эвенкам не имели – типичные северные славяне). Их совсем не привлекали сполохи полярного сияния, и не пугала близость белого медведя, рычание которого иногда доносилось сквозь посвист умеренной пурги. Медведь был знакомый, прозванный Топтыгин. В дни неудачной охоты он кормился на помойке нелегального старательского поселка, а на жилую поляну не заходил, поскольку умный. Те, которые заходили – познакомились с одним из автоматов Калашникова (вот они, автоматы, три единицы, стоят в готовности рядом с тем столом, за которым играют в карты суровые эвенкийские мужики – артельщики нелегального «ночного» сезона золотого прииска).

Легальный сезон – лето. Работать не в пример легче, чем зимой, но надо платить дань таймырскому императору в Дудинку. А зимой платить надо только хозяину аэродрома Хатанга, причем в летний сезон ему бы тоже пришлось платить. Вот такая диспозиция. Добыть за зимний сезон можно полцентнера металла, по миллиону баксов «на рыло». Однако, самолет, заброска, техника (включая японскую машину-полуавтомат, которая перерабатывает золотоносный грунт). И еще комиссионные… Хорошо, если восьмушка суммы останется чистыми «на карман». Но, считать навар рано, полсезона впереди. Вот, сегодня будет третий вывоз металла… Грунт в японскую машину загружен – часа на три переработки. И теперь угрюмые мужики ждут самолет из Хатанги, лыжный биплан AN-2. Пока он летит, можно пошлепать картами, выпить, и глянуть что-то на халяву по инфо-пиратской сети OYO. Эта сеть с серверами на маленьких беспилотных стратосферных дирижаблях добралась до Арктики. Стратостату на высоте 25 км нет разницы, что внизу: тропические джунгли или полярные льды. Он транслирует сигнал, куда назначено.

Артель старателей-нелегалов побродила по разнообразным сайтам с видео-потоками, и наткнулась на трансляцию online «круглого стола» в кают-компании новозеландского научного сфероплана «Sky-Tomato», летящего к антарктическим островам Баллени.

– Вот, блин! У них там день… – с завистью произнес механик артели.