Текст книги "Волонтеры атомной фиесты"

Автор книги: Александр Розов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 36 страниц)

– Не совсем так, – ответила она, – я уже дважды встречалась с этой парочкой. Одного из субъектов зовут лейтенант Пебидж, а второго – агент Доплер. Обратите внимание, они заметили нечто на веревке, и у них детективный ступор. Это любопытный эффект.

Пебидж и Доплер сейчас являли собой небезынтересное зрелище. Выпучив глаза, они рассматривали камуфляжную тропическую униформу, развешенную на веревке между столбами навеса веранды, очевидно, с целью просушки после стирки. Двух борцов с терроризмом крайне заинтересовали нашивки на этой униформе: тускло-серебристые полоски, по шесть штук на правом плече и на левой стороне груди.

– Доброе утро, мисс Калиборо, – поздоровался Пебидж, – вы не могли бы объяснить, как оказалась здесь эта армейская одежда?

– Обыкновенным бытовым путем, лейтенант, – ответила Молли, – я, вероятно, не самая хозяйственная женщина на планете, но мне хватает технических знаний, чтобы сунуть грязную одежду в стиральную машину, а потом развесить на веревке.

– Э-э… – протянул Доплер, – а как вообще это оказалось в вашем доме?

– Это пришло на владельце, как нередко бывает с одеждой, – пояснила она, – и, в силу особенностей работы владельца, это было забрызгано неопрятными пятнами, а у меня имеется стойкое убеждение, что грязную одежду надо стирать. Теперь вам понятно?

– Э-э… – Доплер задумался, – а где сейчас владелец этой одежды?

– Там, – Молли невозмутимо показала пальцем через плечо, – он заснул на диване, на веранде, а у меня имеется стойкое убеждение, что не следует будить человека, если он заснул после тяжелой и опасной работы. Вы можете со мной не согласиться, ведь ваш способ борьбы с терроризмом не является ни тяжелой, ни опасной работой, и состоит, преимущественно в том, чтобы создавать неудобства добропорядочным гражданам…

– Вы несправедливы! – обиженно возразил Пебидж.

– А, по-моему, – громко и четко сказал Бантам, – все просто.

Пебидж повернулся к нему, и мысленно сопоставил внешность с фото из досье.

– Мистер Бантам Апферн, не так ли?

– Именно так.

– Рад приветствовать вас в Австралии, доктор Апферн. И что, по-вашему, просто?

– Просто, – пояснил тот, – определить, кто чем занимается. Кто где был вчера вечером? Полагаю, что вы были где угодно, только не в сражении с бандитами.

– Это демагогия, – вмешался агент Доплер.

– Aloha, – раздался хрипловатый голос с веранды, а через несколько секунд на всеобщее обозрение вышел Гремлин, одетый в полотенце, обернутое на манер lava-lava.

– Привет, Арчи, – по-свойски отозвалась Калиборо, – хочешь кофе?

– Хочу! И, если остались сэндвичи… Извини, я бываю слишком прямолинеен…

– Все в порядке. Я люблю кормить завтраком симпатичных людей. И, познакомьтесь, джентльмены: Бантам Апферн, эксперт по морским ресурсам Антарктики – Арчи Дагд Гремлин, коммодор Народного флота Меганезии на Южном фронте.

– Мистер Дагд, – отчеканил Пебидж, прерывая эту светскую беседу, – я из полиции, и…

– Вы из полиции, и…? – Гремлин добродушно улыбнулся лейтенанту.

– …И мне придется составить протокол о ваших действиях на территории Австралии.

– Aita pe-a. Порядок есть порядок. Только, я сначала схожу в туалет, ОК?

…

В рисковых профессиях есть сленговый термин: «попасть в непонятное». Именно это произошло с лейтенантом Пебиджем и агентом Доплером. В ожидании момента, когда меганезийский коммодор проведет цикл утренней гигиены, они шепотом обсуждали создавшуюся ситуацию. Молли Калиборо предоставила в их распоряжение веранду со столиком, двумя стульями, плетеным креслом и диваном, а сама, вместе с Апферном, отправилась на местный маркет за свежими булочками и прочими вкусными вещами.

– Коллега, – тихо произнес агент Доплер, – вы, конечно, понимаете, что, несмотря на Честерфилдское соглашение, разрешающее патрулям заходить в пограничные гавани соседей, у нас есть все основания для ареста этого фигуранта. Международный ордер.

– Для ареста? – недоуменно переспросил лейтенант Пебидж. Ему было ясно, что идея дурацкая, а может, даже самоубийственная…

– …Нас двое, – прошептал Доплер, – мы вооружены, считается, что мы можем вызвать подкрепление, и когда начальство узнает, что Дагд здесь, мы сразу получим приказ…

– …Не получим, – перебил австралиец, незаметно нажав в кармане кнопку отключения питания сотового телефона.

– Боюсь, что вы правы, – согласился британец, сделал то же самое, и продолжил, – но, к сожалению, начальство будет считать, что мы должны были сами догадаться.

– Начальство, оно такое, – тоскливо подтвердил Пебидж.

– …Но, – продолжил Доплер, – мы должны воздержаться от силового ареста, если есть очевидная угроза, что это спровоцирует перестрелку в густонаселенном месте. А при правильной работе с нашей стороны наверх поступят рапорты, на основании которых возникнет картина, позволяющая нашему начальству отрапортовать вышестоящему начальству о качественно проведенной работе, что в свою очередь, приведет к внесению поощрений в наши с вами персональные файлы, коллега.

…

Протокольная суета, возбужденная в тайных недрах пирамид спецназа австралийской полиции и международной спецслужбы «C4» ради «птичек» в персональных файлах, завершилась только к обеду. Два «антитеррористических» офицера (Пебидж и Доплер) попрощались, и укатили на аэродром, чтобы вернуться через Кэрнс в Сидней.

Тем временем, из госпиталя поступили позитивные новости и тогда Молли Калиборо, войдя в ранее совсем несвойственную ей роль настоящей домохозяйки, развернула впечатляющую кулинарную активность на веранде. К приготовлению пищи были, без церемоний, привлечены трое туристов-экологов «Moby Dick» Лаклан, Сэтис и Гэдж. Меганезийского коммодора привлекать не пришлось – он привлекся сам: повертел в пальцах штык-нож от своего пистолет-пулемета «Маузер-Си» и деловито спросил:

– Молли, что тут надо резать?

– Арчи, ты утверждаешь, что этим инструментом можно резать не только людей?

– Молли, это просто хороший нож, разработанный по правилам эргономики.

– Вот как? – она внимательно посмотрела на этот эргономичный экземпляр холодного оружия, – Ну-ну. В таком случае, будет очень мило с твоей стороны напасть на вот эту барракуду, содрать с нее шкуру и разрезать тушку на поперечные ломтики.

– Aita pe-a, – сказал Гремлин.

– Мне тоже не хотелось бы сидеть без дела, – сказал Бантам Апферн.

– Тогда, – решила Калиборо, – если ты не против, я поручу тебе креветок. Если мне не изменяет школьная биология, креветки встречаются среди антарктической фауны, и, соответственно, тебя можно считать экспертом по ним.

– Конечно, я не против, – ответил Апферн, пододвигая к себе тазик с креветками, – хотя, антарктический криль относится не к креветкам, а к отдельному семейству. И экология антарктического криля совсем иная. Криль формирует громадные скопления в полях антарктического планктона, на глубинах сто – двести метров. В одном кубометре воды обитаемого горизонта – до полцентнера криля, хотя одна особь весит всего два грамма.

– А сколько в сумме этого криля? – спросил Гремлин, методично орудуя штык-ножом.

– Не так много, по сравнению с общей биомассой антарктического планктона. Обычно приводят оценку: полмиллиарда тонн. Для сравнения скажу: весь субантарктический и антарктический планктон продуцирует около ста миллиардов тонн биомассы в год (но это съедается морской фауной, так что равновесный уровень полмиллиарда тонн).

Штык-нож в руке меганезийского коммодора остановился в воздухе.

– Сколько-сколько?

– Около ста миллиардов тонн биомассы, – повторил эксперт по ресурсам Антарктики, и добавил, – но это менее одной пятой всего планктона в мировом океане. А что касается антарктического криля, то он играет колоссальную роль в экологии, выступая главным посредником в пищевой цепи от микропланктона до макро-организмов. Питание рыбы, пингвинов, китов, состоит в значительной мере из криля. В питании людей криль тоже играет известную роль. В Антарктике добывается порядка ста тысяч тонн криля в год. Траулер, работая на удачном скоплении, может добыть десять тонн криля за час.

– Это крайне интересно, – произнес Гремлин, – а кто добывает криль в тихоокеанском антарктическом и субантарктическом поясе?

– Я не помню, – признался Апферн, – но это можно посмотреть на сайте WCPFC. Это Комиссия по рыболовству стран Центральной и Западной части Тихого океана. Она занимается оценкой промысла и установлением квот.

– Квот? – переспросил меганезийский коммодор.

– Да. Уже в конце первого десятилетия нашего века, добыча криля стала приводить к сокращению популяции некоторых морских животных. Мы, люди, лишаем их пищи. Единственным реальным решением был бы переход от свободного лова по квотам к полному прекращению лова криля, и к созданию крилевых ферм. Это почти аналог креветочных ферм, но не в прибрежной полосе, а в открытом океане. Квоты не решат проблему, ведь давление экономики все равно заставляет Комиссию повышать их.

– Крилевые фермы… – Гремлин поиграл штык-ножом, – а где можно их увидеть?

– Пока… – Апферн вздохнул, – …Только в виртуальном мире. На моем сайте собраны неплохие ссылки на проекты таких ферм, но пока ни один проект не реализован.

– Все ясно! – объявил Гремлин, и положил штык-нож рядом со штабелем ломтиков разделанной барракуды, – Извините, я выйду на несколько минут. Надо позвонить.

Молли Калиборо проследила взглядом, как Гремлин, с радиотелефон в руке, идет в сторону угла ограды, на ходу начиная разговор с каким-то абонентом и, со вздохом, сообщила эксперту по антарктическим ресурсам:

– Поздравляю, Бентам, – ты только что разжег первую в истории крилевую войну.

– Что я разжег? – удивился тот.

– Войну за антарктический криль, – пояснила она, – это же совершенно очевидно.

…

10 декабря. Северные Острова Кука. Атолл Тинтунг. Моту Вале. Лантон.

Северный берег моту Вале – прямой, как стрела, километровый песчаный пляж, кое-где прерываемый цветущим кустарником, охранялся специальным биллем городского суда Лантона, как объект природы, обеспечивающий рекреационно-экологический баланс острова. Благодаря естественному волнолому – подводному рифовому барьеру атолла Тинтунг, этот пляж, хотя и выходит на океан, но вода тут спокойная. Сильные волны разбиваются в ста метрах от берега, и здесь отличное место для компаний с детьми. В соответствие с биллем суда, на пляже ничего не строилось. Но, на мелководье почти напротив середины пляжа, дрейфовала реконструкция знаменитого 9-бревянчатого 45-футового рафта «Кон-Тики» с кубриком-хижиной ближе к корме, и широким парусом, игравшим, впрочем, только роль солнцезащитного тента.

Клубное кафе, размещенное на рафте, так и называлось: «Кон-Тики», и принадлежало маленькой команде японок – «первобытных фридайверов – ама». Ассортимент здесь не отличался экзотичностью, но в каждом салате было что-то из свежей морской добычи команды. Впрочем, главной фишкой был не антураж, не команда, и не меню, а один из постоянных посетителей. Практически ежедневно, в часы сиесты, здесь пил кофе мэр Лантона, комэск Ксиан Тзу Варлок с совсем маленькой дочкой Ким Ксиан Хве. Выбор конкретно этого времени и именно этого кафе легко объяснялся. Ким-Чйи, vahine мэра, ежедневно в эти часы занималась аэробикой на пляже, и Ким Ксиан Хве оставалась на папином попечении. В это время малышка, в основном спала, а Варлок за кофе читал прессу. Если же малышке что-то оказывалось нужно, и Ксиан Тзу начинал решать проблему, то какая-нибудь из четырех хозяек клуба сразу пресекали его дилетантизм: «Команданте Варлок, это ведь киндер, а не миномет, ты в этом ничего не понимаешь, лучше, давай я займусь…». Спорить с этими энергичными молодыми женщинами было нереально, и мэр возвращался к прессе и кофе… Вот и сейчас мэр занялся прессой.

*** The Times. Режим Накамуры показывает зубы: новая волна репрессий ***

Все согласны с тем, что у Меганезии – маргинальной псевдо-государственной структуры, возникшей на карте мира в прошлом году, нет иного конструктивного пути, кроме интеграции в мировое сообщество, и принятия всех тех правил, которые сформированы Объединенными Нациями. После прихода к власти топ-координатора Иори Накамуры, казалось, что и меганезийская военная верхушка поняла эту простую истину. Но, после короткого периода сотрудничества с институтами ООН, Накамура постепенно сполз к фашистской практике диктатора Угарте Армадилло и экстремистского Конвента.

*

В начале были отдельные инциденты. Расправа с мусульманами на Тинтунге (якобы, подавление мятежа). Гибель всех участников парламентского клуба (якобы несчастный случай). Варварский рейд на Порт-Морсби. Геноцид яванцев на южном берегу Новой Гвинеи, на границе Папуа и Индонезии. Все это не оставляет сомнений, в истинных планах Накамуры. Он просто пускал пыль в глаза международному сообществу, чтобы выиграть время, а сам двинулся по пути построения тоталитаризма.

*

Генсек ООН назвал меганезийский режим «бесспорной угрозой миру и безопасности в Океании и соседних регионах». По словам Генсека, неисполнение резолюций Совбеза и Генеральной Ассамблеи ООН позволило меганезийскому режиму завязать контакты с режимами-изгоями Фиджи и Бугенвиля, «Сейчас – подчеркнул Генсек ООН, – нам надо проявить твердость и единство, чтобы остановить эскалацию меганезийской угрозы».

***

…Мизуми (одна четырех из хозяек «Кон-Тики») успела помыть малышку Хве, и теперь щекотала ее за бока. Хве попискивала и старалась схватить что-нибудь пальчиками, но ничего не получалось: движения как всегда в этом возрасте, еще не координировались.

– Что пишут в газетах, команданте? – поинтересовалась ама.

– Ровно то, что ожидалось, – ответил мэр Лантона.

– А что ожидалось?

– Ожидалось что оффи Первого мира будут действовать, как раб, который стал царем в поэме Киплинга.

– Не слышала, – призналась Мизуми.

– А я сейчас зачитаю по памяти… – Варлок отхлебнул кофе и продекламировал:

…Когда он глупостью теперь в прах превратил страну,

Он снова ищет на кого свалить свою вину.

Он обещает так легко, но все забыть готов.

Он всех боится – и друзей, и близких, и врагов.

Когда не надо – он упрям, когда не надо – слаб,

Он, раб, который стал царем, все раб, все тот же раб…

– Сен команданте! – окликнул его молодой китаец, сидевший за соседним столиком в компании с подружкой-полинезийкой, – почему ты всегда говоришь загадками?

– Нет, Мао-Па, ты ошибаешься, – Варлок улыбнулся и качнул головой, – в боевой или приближенной к боевой обстановке, я говорю четко и ясно. Ты помнишь, не так ли?

– Помню, – слегка сконфуженно согласился молодой китаец.

– Вот так! – Варлок подмигнул ему, – А в мирной обстановке надо тренировать мозг.

– Ладно… – Мао-Па вздохнул, – …Ты мэр, тебе виднее. Я попробую, если получится.

– Ты пробуй, а не рассуждай, получится ли, – отреагировала его подружка.

Китаец взмахнул руками.

– Теани! Я как раз пробую, а ты подавляешь мою самооценку, и…

– Все, все, – перебила она, – я не подавляю, я с замиранием сердца слушаю.

– Типа… – Мао-Па потер лоб, – …Сначала оффи боялись, что у нас есть А-бомба, и не доверяли экспертам, говорившим, что А-бомбы у нас нет. А теперь оффи хотят с нами поквитаться, и не доверяют экспертам, говорящим, что А-бомба уже появилась.

– Примерно так, – подтвердил Варлок, – надо добавить только, что оффи сейчас начнут обманывать и бросать друг друга. Это уже видно по заявлениям политиков…

В этот момент двое молодых панков-креолов: парень и девушка за противоположным столиком, синхронными, отработанными движениями выдернули из боковых чехлов-карманов своих жилеток длинные флибустьерские пистолеты эпохи капитана Блада (но, серийного современного изготовления, и радикально упрощенного дизайна).

– Все в порядке, уберите стволы, – спокойно сказал Варлок, и пистолеты в руках панков, нацеленные в дверной проем, поднялись дулами к потолку.

– Не напрягайтесь, я безоружен, – добавил персонаж, вошедший в кафе-клуб. Это был мужчина-англосакс лет 35 с плюсом, одетый в униформу майора миротворцев UN.

– Команданте, это твой человек? – с сомнением в голосе спросила девушка-панк.

– Это майор Ричард Уоткин из канадских миротворцев, – ответил мэр, – он тут давно, и работал с нами по зачистке Мотуко и Катава от хабиби, если вы поняли, о чем я.

– Мы поняли, – сказал парень-панк, – Все ОК, Зиги! Убираем пушки! Команданте, мы с атолла Этена, что между Самоа и Токелау, нас зовут Доб и Зиги, если тебе интересно.

– Так, вероятно, вы из команды Йожина Збажина?

– Ага, – почти хором ответили панки.

– Ну, – Варлок улыбнулся, – я рад знакомству.

– И мы рады, команданте, – ответила Зиги, тоже улыбаясь, а потом быстрым движением извлекла что-то из своего пистолета, – Алло, канадец! Лови на удачу!

Майор рефлекторно поднял руку и поймал тяжелый шарик размером с лесной орех.

– Спасибо. А что это?

– Пуля, которая в тебя не попала. Типа, амулет, – пояснила девушка-панк и, явно сочтя данное объяснение исчерпывающим, вернулась к флейму со своим приятелем Добом.

– Хм… – буркнул майор Уоткин, убирая шарик в карман на рукаве, – …Мэр Ксиан, вы можете уделить мне десять минут по личному вопросу?

– Aita pe-a, Ричард. Вы хотите переговорить не здесь, я правильно понимаю?

– Да. Лучше с глазу на глаз, там, на берегу, если вас не затруднит.

– ОК, – Варлок кивнул и повернулся к ама, – Мизуми, ты присмотришь за крошкой Хве?

– Легко, команданте! – откликнулась совладелица «Кон-Тики».

…

Зеленоватые волны, ослабленные после перескока через рифовый барьер, с негромким шуршанием накатывались на белый коралловый песок. Ослепительное солнце било по глазам, почти как фотовспышка. Варлок Ксиан Тзу и Ричард Уоткин устроились в тени ближайшей к воде пальмы, и канадец вынул из нарукавного кармана тот самый шарик.

– Черт побери, я не думал, что эти пистолеты у ребят настоящие. На вид – бутафория.

– Многие не думали, – отозвался Варлок, – это стимпанковская боевая пневматика, она широко применялась в ходе Алюминиевой революции, и в начале войны за Хартию. А сейчас такие штуки – распространенное гражданское оружие. Кстати, вы бы лучше не ходили в униформе ООН там, где много приезжих ребят. Местные вас знают, а те, что прилетели погулять по столице, или просто транзитом, особенно – тинэйджеры, могут отреагировать нервно. Для них ооновец – враг. Вот, ваши парни осмотрительно ходят в местной одежде. Шорты, майка, что угодно, только не вражеская униформа, ОК?

– Ясно, – майор Уоткин кивнул и сунул пулю обратно в карман, – буду гулять в майке и шортах. Хотя, неприятно, что к нашей униформе такое отношение. Мы столько людей спасли в разных странах. У парней есть, чем гордиться. А тут, черт… Ладно. Ксиан. Я вообще-то по личной ситуации. Скоро сюда прилетят Джуди с Памелой.

– Ваша жена и дочка, Ричард?

– Да, черт! Я просто не знаю, что делать. Что вы посоветуете?

– А в чем проблема, Ричард? – спросил Варлок.

– Как в чем?! Они намерены приехать на месяц, а война в Океании может разразиться в любой день! Кретины – политологи на TV думают, что ваш штаб флота будет ждать развертывания коалиционных сил, но это полная ерунда! Контратака в таких случаях проводится на опережение, так сказано в любом учебнике по военному делу!

– Ричард, а вы-то сами что думаете про потенциально-возможную новую войну?

– Что я думаю?

– Да. Что вы думаете?

– Черт! – канадский майор сжал голову ладонями, – Какая разница, что я думаю? Мне поступают секретные депеши из Оттавы и из Нью-Йорка. Вы, конечно, это читали.

Варлок улыбнулся и утвердительно кивнул.

– Конечно, я читал. Как мэр столицы, я получаю такие радиоперехваты. Но, мои задачи социально-хозяйственные. Военной стратегией я интересуюсь только в порядке хобби. Военные задачи решают в департаменте военного координатора и в штабе флота.

– Вы читали, значит, вам известно о секретном протоколе к программе международных маневров «Sabre Diamond» в Ново-гвинейской акватории.

– Да. Занятный протокол. У Совбеза ООН новая манера: давать негласные санкции на миротворческие вторжения. Насколько я знаю, это первый такой прецедент.

– Какая разница, первый или не первый? – спросил майор Уоткин.

– Разница такая, – ответил Ксиан Тзу Варлок, – хозяева ООН больше не ощущают себя всесильными. Они уже не решаются нападать открыто, поэтому пытаются действовать хитростью. На Фиджи ооновские агенты идут путем коррупции. Окружение генерала-президента Тимбера неподкупно в прямом смысле, оно сидит на куче золота. Но, пока действуют санкции ООН, это золото невозможно использовать для покупки чего-либо престижного в Австралии или в Новой Зеландии. Условия просты: сбросьте Тимбера, расторгните договор с Меганезией, и получите зеленый свет в Первый мир. Сильно же поглупела верхушка Первого мира со времен партии на Великой Шахматной доске.

Канадец удивленно посмотрел на мэра Лантона.

– Какая еще Великая Шахматная доска?

– Это не такая давняя история, Ричард. Она началась сразу после поражения Гитлера, а закончилась незадолго до вашего и моего рождения. В эту эру вся планета называлась шахматной доской, и две банды негодяев разыгрывали на этой доске партию, которая длилась 45 лет. Первая Холодная война.

– Почему вы об этом сейчас говорите, Ксиан?

– А потому, что эти негодяи, полностью лишенные любых симпатичных человеческих качеств, обладали, хотя бы, неординарной волей и разумом игроков. Тот Первый мир, который существует сейчас, без конкурента в виде Второго мира, совсем другой. Его лидеры остались негодяями, но теперь они безвольные и слабоумные.

– Ксиан, – нервно перебил майор Уоткин, – вы напрасно пытаетесь меня агитировать. Я воспитан соблюдать свои обещания, а присягу – тем более.

Мэр Лантона грустно улыбнулся и покачал головой.

– Я и не намерен вас агитировать. Думайте сами, кому вы присягали и о чем. Сейчас я отвечаю на ваш вопрос о войне. Проект хозяев ООН в жанре «разделяй и властвуй», на данный момент выглядит устаревшим. Коррумпировать офицеров генерала Тимбера на Фиджи, одновременно разгромить адмирала Оуноко на Бугенвиле, и вывести из игры Меганезию, уничтожив Сэма Хопкинса новым супер-оружием, со второй попытки. Вы отлично понимаете, Ричард, что это не стратегический план, а пьяный бред.

– Знаете, Ксиан, – ответил канадский майор, – у нас есть поговорка: носорог глуповат, и зрение у него хреновое, но при его весе, это не его проблемы.

– Это вы про ударные военные группировки дюжины государств? – уточнил Варлок.

– Да. Как вы заметили, если читали секретный протокол к «Sabre Diamond», те уловки, которые ваш флот применял в войне год назад, уже изучены, и больше не пройдут.

– Я заметил. Но, у хозяев ООН нет машины времени, чтобы атаковать год назад. И вы отлично это знаете, Ричард, потому и начали разговор с того, что, играя за Меганезию, нанесли бы упреждающий удар по противнику на стадии его боевого развертывания.

– Так, я угадал?

– Конечно, вы угадали. Так что ваша жена и дочка могут спокойно приезжать.

– Черт! Ксиан! Как вы можете быть таким самоуверенным?

– Завтра вам это будет уже понятнее, – пообещал мэр Лантона.

…

10 декабря. Фиджи. Западный берег острова Вити-Леву. Поздний вечер.

На середине кокосовой плантации в нескольких километрах от дальнего края взлетной полосы Международного аэропорта Нэди бушевало пламя. Среди оранжевых языков, выбрасывающих облака черного дыма, трудно было различить обломки 25-метрового турбореактивного «Grumman Gulfstream», упавшего почти сразу после взлета. Вокруг просеки, пробитой горящим самолетом, стояло военное оцепление. Зеваки (интуристы – любители ночной экзотики Фиджи, и аборигены, представляющие эту самую экзотику) наблюдали пожар с изрядного расстояния, и гадали: отчего же случилась катастрофа. Свидетели расходились во мнениях. Одни говорили про шаровую молнию, другие – про летающую тарелку, которую, якобы разглядели, когда самолет вспыхнул в воздухе.

Тем временем, на месте появились два армейских джипа «Hammer». Урча движками и петляя между стволами пальм, они подкатили к военному оцеплению, и были тут же пропущены, причем ближайшие солдаты оцепления вытянулись по стойке «смирно». Туземные зеваки тут же разъяснили туристам: «Сам генерал-президент Тевау Тимбер приехал, он всем аэропортовым службам накрутит хвост и надает по шее».

Джипы затормозили на минимально-безопасном расстоянии от горящих обломков, и младшие офицеры дисциплинированно взяли пятачок местности под особый контроль. Генерал Тимбер, крупный чистокровный 50-летний фиджиец, вышел из машины в сопровождении четверых охранников. Из второй машины вышел хорошо сложенный европеец-северянин лет 40, с характерным шрамом на левой щеке. Он сразу подошел к генералу Тимберу, и спросил:

– Тевау, я никого не зацепил?

– Все чисто, Хелм, – ответил генерал-президент, – после захода солнца никто никогда не работает на этих плантациях. Это был меткий выстрел. Ты хорошо уронил этот самолет.

– Мишень не очень сложная, – сказал штурм-капитан Хелм фон Зейл, и добавил, – твой диспетчер увел меня на какое-то поле для гольфа, немного к западу отсюда. Странно.

– Не странно, Хелм. Там самая подходящая площадка в окрестностях. Этот гольф-клуб принадлежит моему сводному брату, Кемонке Отулаи. Вы уже познакомились?

– Так, на бегу пожали руки, потом я метнулся сюда, а Кемонке стал командовать своим парням, как они должны замаскировать мой «крабоид» в углу поля.

– Понятно, Хелм. Сейчас мы поедем туда. Только сначала я попрощаюсь кое с кем.

С этими словами, Тевау Тимбер сделал шаг вперед, к языкам пламени, и произнес:

– Почему ты оказался такой скотиной, полковник Маттеи Вадава? Разве у тебя не было хорошей доли в нашем общем бизнесе? Разве у тебя не было хорошей виллы с парком, хороших автомобилей, красивой яхты? У тебя был даже реактивной самолет. Зачем ты пытался продать меня каким-то дерьмовым оффи? Чего тебе не хватало?

– Тевау! – фон Зейл положила руку на плечо генералу, – Не надо стоять близко, там еще вполне может взорваться что-нибудь. А если этот Маттеи был скотиной при жизни, то, вероятно, он не сделался лучше, когда умер. Какой смысл с ним разговаривать?

– Ты прав, – проворчал президент, и сделал шаг назад, – ладно, нечего тут смотреть. Не будем мешать пожарным делать свою работу. Я слышу, они уже подъезжают. Поехали, лучше, сыграем в гольф.

– Сейчас? Ночью? – с сомнением спросил Хелм фон Зейл.

– Да, – президент кивнул, – ночь не проблема. Там хорошее искусственное освещение.

– Это я заметил при лэндинге, – согласился меганезийский штурм-капитан.

…

00:30, 11 декабря. Фиджи. Западный берег острова Вити-Леву.

Гольф-клуб «Лутунасомбасомба».

…Кемонке Отулаи, хозяин гольф-клуба и сводный брат генерала-президента, громко фыркнул и, подводя итог партии, дружески похлопал фон Зейла по плечу.

– Ты хорошо летаешь и хорошо стреляешь. Но в гольф ты играешь хреново.

– У меня мало практики, – признался штурм-капитан, усаживаясь на склон маленькой декоративной песчаной дюны.

– Я вижу. Играй больше! Гольф полезен, так везде пишут, – с этими словами Кемонке повернулся к Тевау Тимберу, – ты, брат мой, тоже сегодня играешь кое-как.

– Я потратил много нервов, уничтожая предателей, – буркнул генерал-президент.

– А вот я играю классно! – объявила экспрессивная 20-летняя фиджийка, и вскинула к звездам гольф-клюшку, будто копье полководца-победителя. Не ограничившись этим триумфальным жестом, она выполнила несколько энергичных и эротичных движений реггетона. Ее одежда (шорты и свободный топик) была как раз подходящей для этого латиноамериканского танца.

– Ладно-ладно, Элаора, – улыбаясь, пробурчал Тимбер, – ты чемпион, а теперь, давай-ка займись малышом Каунитони. Он уже по тебе соскучился.

– Ладно-ладно, папа, – в тон ему ответила девушка, – между прочим, Каунитони сейчас отлично спит, и вовсе не скучает, но если уж вы так хотите посекретничать, то я пойду. Нужны мне ваши скучные секреты, как же, фига с два!

Произнеся эту филиппику, Элаора, направилась к модерновому зданию гольф-клуба, грациозно и демонстративно покачивая попой, и вертя над головой клюшкой в стиле шаолиньского боевого посоха из гонконгских фильмов про кун-фу.

– До чего же непоседа выросла, – прокомментировал генерал-президент, – вот, ее мама, между прочим, в таком же возрасте была уже взрослая и рассудительная.

– Тогда было другое время, – заметил Кемонке Отулаи.

– Другое время, другое время… – генерал президент фыркнул и повернулся к штурм-капитану, – …Скажи, друг Хелм, ты знаешь Скйофа Исландца?

– Ты про штаб-кэпа Скйофа, советника Улукаи, короля Футуна? – спросил фон Зейл.

– Да, я про него. Что он за человек, по-твоему?

– По-моему, Скйоф – правильный hombre. Он хороший военный и хороший инженер, руководит продвинутой верфью, и по-настоящему дружит с семьей короля.

– Понятно, – тут генерал Тимбер покивал головой, – другие умные люди мне говорили примерно так же. А вот ты скажи, Хелм, как по-твоему, Скйоф станет хорошим отцом моему внуку, которого моя дочка-непоседа нагуляла от бразильского учителя танцев?

– Брат! – вмешался Кемонке, – Ну, что ты сразу: «нагуляла»? Ведь хороший мальчишка получился, настоящий канак. Хотя, он по крови наполовину бразилец, но в полгода уже толково плавает, значит – наш! Еще скажи, что это не так!

Генерал-президент снова покивал головой.

– Все так, брат мой Кемонке. Но что Скйоф Исландец думает про все это?

– Hei foa, – произнес штурм-капитан фон Зейл, – чтобы я ответил на вопрос, мне нужно понимать, у кого с кем какие отношения.

– Это очень просто! – сказал хозяин гольф-клуба, – Отсюда до Футуна 300 миль. Скйоф Исландец с нами работает по войне и бизнесу. Он сильный мужчина, а здесь красивая женщина, и здоровый ребенок. Что тут понимать? Хотя миссионеры-колониалисты на Фиджи многим повредили мозги всякими разговорами про грех и невинность…

– Да, – подтвердил генерал Тимбер, – но больше они ничего не повредят. Сегодня ночь быстрых стрел. Семь месяцев мы молчали и наблюдали, как советовал Накамура, и вот теперь мы всех знаем. Ни один вредитель и ни один предатель не увидит рассвета.

– Брат, ты опять заводишься и тратишь нервы, – укорил его Кемонке Отулаи, – а мы ведь говорили про жизнеутверждающую тему. Про твою дочку и Скйофа Исландца.

– Да, ты прав, – согласился генерал-президент, и внимательно посмотрел на фон Зейла.

Тот задумчиво нарисовал пальцем на песке некий знак, и спокойно сообщил:

– Штаб-кэп Скйоф плевал на миссионеров и на слова из их библии. Если ему нравится Элаора, и он приглашает ее с киндером в свой fare, то вопрос только: хочет ли она?

– Если бы она не хотела, я бы не спрашивал, – ответил Тевау Тимбер.

– Хэй, брат! – окликнул его Кемонке, – Я говорил, что Скйоф верит старым богам своих предков, которые правильно учат о том, кто такие отец, мать и ребенок. И я говорю: ты увидишь, как Скйоф научит твоего внука правильно держать штурвал и ружье.