Текст книги "Дети ясной ночи (СИ)"
Автор книги: Tesiya
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 50 страниц)
Вот и Аллен сейчас, стоя перед дверью, осознавал, что его уже трудно удивить хоть чем-то, будь то чудовища, застывшее время или искажённое пространство, как то, в которое ушёл его собеседник.
Нет, если уж он поставил своей целью выбраться…
Или разобраться, что это за демон, и за какие такие провинности Аллен вынужден здесь бродить. Можно ли полностью излечиться, не выяснив причину? И есть ли причина?
Дверь мягко и беззвучно поддалась, и Аллен ступил во тьму широкого, но очень короткого коридора, сразу же увидев впереди призывно сверкающую красную лампочку. Крошечную лампочку. Именно на неё и пошёл, игнорируя желание вытянуть руки вперёд, потому что видно не было вообще ничего, только эту лампочку и собственную руку в светло-желтом свете закрытого ладонью фонарика.
Шаг, ещё шаг, как совсем недавно в туннеле, но теперь не было даже поддержки стены и отовсюду слышались неясные шорохи, не то порождённые собственным воображением, не то вполне реальные.
Шаг. Ладонь опустилась на панель под лампочкой. Кодовая, именно то, о чём ему говорили; ладонь выпустила фонарик, освещая тёмные кнопки со стершимися номерами, и поспешно надавила на ту, что раньше была единицей. На небольшом табло появилась звёздочка, засчитывая первую цифру.
В стороне лестничной площадки послышался шум. Настоящий, шаркающий шаг.
А если опасность будет ещё и за дверью?
Аллен едва не выронил фонарик, перехватив его за самый кончик, оглядываясь назад и тут же вновь приступил к введению кода, нащупывая нижнюю среднюю, что должна была быть нулём. Кнопка оказалась наполовину выковыряна из законных пазов, одним углом вылезая наружу, и никак не желала нажиматься. Аллен со всей силой надавил на кнопку, но та не сдвинулась с места. Тяжело дыша и прислушиваясь к шуму за спиной, юноша быстро залез в карман, вытаскивая нож, и одним нажатием попытался подковырнуть пластину. Тут же послышался сдавленный писк.
На табло появилось сразу три звёздочки, очевидно, целых три засчитанных нуля.
За спиной заскрипела дверь. Аллена прошиб пот, трясущимися от отчаяния руками он попытался нажать на любую другую кнопку, но стоило только очистить табло, оно сразу же заполнялось звездочками из-за заклинившего нуля.
Он услышал тяжёлое дыхание за спиной и, уже не думая скрываться, со всей дури ударил по панели рукой.
Звёздочки исчезли.
Единица, наконец засчитанный ноль, дважды середина… Замок издал совсем другой писк, и Аллен вихрем скользнул за приоткрывшуюся дверь, уже слыша шаги и хрипение прямо за спиной, сделал несколько шагов и не сразу осознал: привычной опоры под ногами больше нет, он срывается в пропасть и начинает стремительно падать вниз, прямо как во сне…
Последнее, что он успел осознать, это громогласный вой со всех сторон, разрывающий барабанные перепонки и выбивающий своим шумом слезы из глаз.. Вой, который он слышал, скукожившись в темноте.
Комментарий к Глава Десятая. Твой взгляд на мир. От автора.
А вот и первое упоминание сказки об Истине, которая в устах таинственного собеседника прозвучала урезанной, сжатой, местами переделанной версией без не маловажных подробностей и настоящего окончания. Сам таинственный собеседник тоже тот ещё типчик.
====== Глава Одиннадцатая. Зеркало лжёт до последнего осколка. ======
Будущее, прошлое и отражение.
В обшарпанном больничном коридоре, было всего три двери. И на каждой аккуратно прибитая табличка посередине всего с одним словом. И никакой пропасти, и никакой больше звуковой какофонии. Пустой коридор и всего три двери. Шансы ошибиться, выбрать неправильную довольно велики.
Дверь назад тоже исчезла, отступать больше некуда.
Загадка. Выбрать одну, а то лишишься головы. Сурово. И что Аллен должен выбрать? Будущее, прошлое, отражение.
А настоящее где тогда? А настоящее прямо здесь, где он стоит, так? И та загадка, которую он видел перед тёмным туннелем, как никогда подходила к данной ситуации…
Вот только юноша почти её не помнил.
Будущее, прошлое, отражение. И что ему выбрать?
Дрожащая ладонь сомкнулась на ручке центральной двери, не спеша проворачивать её и смотреть, что внутри. Тело пробила дрожь, а руки вспотели. Лишишься головы. Есть чего опасаться.
Итак, будущее он смотреть точно не собирается. Это что-то недоступное, и наверняка туда идти не имеет смысла. Аллен никогда не верил в гадалок и прочую чушь, а потом перевёл взгляд на дверь с прошлым.
Она пугала.
В его прошлом было полно занимательных моментов, от которых он желал избавиться, и, наверняка, это та самая дверь. Но выдержит ли он испытание прошлым?
Отражение. Что это вообще не понятно. И оно выбивалось из привычного списка: будущее и прошлое были здесь к месту. Настолько насколько это было возможно.
Но что такое отражение? Отражение действительности? Прошлого и настоящего? В той загадке у туннеля точно было что-то об искажающем отражении или об искажении, происходящем в отражении.
Аллен вновь подошёл к двери «отражению». Возник соблазн стянуть перчатку и посмотреть, не будут ли его мучить болезненные ощущения, как с ним иногда бывает, но передумал. Просидеть здесь вечность, увы, нельзя. Оставалось только открыть дверь и сделать шаг вперёд, снова по-старому не обращая внимания на то, что находилось под ногами и шагая в темноту. А здесь было темно. Очень темно, и только в стороне едва брезжил свет, виднелись чьи-то силуэты и слышались голоса.
Пока Аллен, вроде, был жив, но это не радовало. Это заставляло его испытывать ещё больший страх.
Голоса раздавались совсем близко и громко, но настолько смазано, что юноша не понимал ни слова. Голоса торопились, и те люди тоже. Два взрослых суетились вокруг двух маленьких тел, вокруг двух лежащих на земле детей. Аллен попытался подойти ближе, удивительно просто передвигаясь в темноте. Подходя всё ближе и ближе, с удивлением опознавая в бессознательных, грубо перемещаемых телах девочек, слыша голоса беседующих взрослых. Слова стали ещё громче и ещё непонятнее.
Пришло узнавание девочек, маленьких близняшек. Они тоже были в его приюте. А однажды ночью пропали.
Людей больше не было.
Аллен стоял в узком коридорчике второго этажа родного приюта, и безликой темноты тоже не было. Грубые голоса раздавались с нижнего этажа, громкие, повелительные приказы пошевеливаться и двигаться быстрее.
Аллен замер на месте, чувствуя, как дрожь старого, детского страха сковывает тело. Там, внизу учителя и взрослые, по ночам попадаться им на глаза было опасно. По ночам они проводили тайные ритуалы, по ночам они забирали детей, которым не суждено вернуться. Ночи всегда пугали, и Аллен предпочитал побыстрее заснуть. Прямо здесь, сбоку, за дверью находилась спальня среднего звена, где впритык друг к другу размещались их кровати,а у стены тумбы и шкафы с вещами.
Зачем он здесь?
– Вайзли? – К курящему в конце коридора перед распахнутым окном молодому мужчине подошёл второй в темном одеянии с алыми начертаниями – воспитатель. – Смотрю, ты снова чем-то недоволен?
– Сами будете объяснять Госпоже Ледоре, от чьей халатности у нас уже третья смерть на месяц.
– Да ладно. Той зимой холода слишком сильные…
– Ну да. Я же подготавливал программу для Клейнер и успел передать первый набросок.
Подошедший неясно выругался.
– Вот и я о том же. – Гарнер покачал головой, – так что, Стив, лучше подумай о том, есть ли вообще смысл прикрывать этого дурака. Видел, что творит его ассистентка? Вот та же наука, будто в Орден попал...
– Не сравнивай нас с этими мразями!
– Я сравниваю не тебя, а этого олуха конкретно! – Вайзли сердито махнул рукой, выбрасывая на улицу окурок, и, скривившись, сжал пальцы у виска. Как будто ему вдруг стало больно.
Странно, Аллен не помнил, чтобы он слышал подобный разговор. Чтобы он вообще прогуливался вот так ночью, и тем более он не знал, что случилось с близняшками.
– Из-за таких, как он, нам приходится каждый месяц проводить сведение. Круг лихорадит. Да. Лучше бы от него избавиться. Но Госпожа желает провести нас без потерь, перестраиваться под новых неудобно, а людей и без этого не хватает.
– Как у младших с рунами?
– Старший футарк знаком всем. Я озабочиваюсь его знанием в первые же недели. Если, конечно же, ребёнка не подносят капищу. Но не обольщайся, ты помнишь, сколько введены в общину?
– Близняшки тоже были введены, – вдохнул воспитатель, внимательно вглядываясь во что-то на улице.
– Минус два, – безразлично заметил Гарнер, отлипая от подоконника и с приглушённым хлопком закрывая раму. Поправив свой плащ, он внимательно посмотрел на коллегу. – Пойдем, спустимся, узнаем, что за крики они развели и почему до сих пор во дворе.
– Привет, Аллен, – неожиданно раздалось сзади.
Юноша вздрогнул, невольно вспоминая, что он больше не подопечный Дома Желаний, и что Дома больше не существует. Вот только стоящий за спиной парень в дрожащем свете горящих свечей длинного подсвечника тоже уже был мёртв.
– Не спишь, Аллен?
Джаред обожал называть его по имени. Джаред – старший помощник учителя Мертина. Блондин с постоянно слезящимися голубыми глазами, липкой улыбкой и сладким голоском.
Аллен отступил, и под ногами хрустнула ветка. Приюта больше не было, он снова был в лесу. И его плотным коконом окутывал туман, и даже сейчас высокая фигура Джареда, расплывалась и казалась скорее призраком, а не реальным человеком.
– Джарр… – Аллен продолжал отступать назад, ощущая иррациональный страх. Куда-то делся его нож, куда-то делся его фонарик. Он сам попал в никуда.
– Аллен, разве тебе не говорили, что хорошие детки по ночам спят? – угрожающая улыбка на лице парня и его медленные шаги в сторону Уолкера.
– Я не ребёнок.
– Очень-очень непослушный ребёнок… – сладко пропел Джаред, в одно мгновение оказавшись прямо перед юношей. – А знаешь, что бывает с непослушным детками, как ты?? – угол рта неожиданно раскроился вверх, пересекая щеку поползла рваная рана. В глазах парня, ухватившего Аллена за плечи, плескалось само безумие. Уолкер пытался оттолкнуть Джареда, но
собственное тело оказалось ватным, неподдающимся, а хватка противника стальной.
– Непослушных деток наказывают… Ты думал, что сможешь безнаказанно вернуться, Аллен?
Рука парня легла Аллену на грудь, впиваясь пальцами в плоть каким-то немыслимым образом, вгрызаясь ногтями всё глубже.
«Нет, нет, нет, это бред. Пожалуйста, кто-нибудь, пусть это прекратиться!»
Пальцы, словно стальные штыки, погружались дальше, болезненно разрывая, словно пытаясь добраться до самого сердца. А сам Джаред прижался своим рваным ртом прямо к губам Аллена в грубом подобии поцелуя, кусая до крови….
– Клаудия!!! – негромкий детский голос прорвался сквозь боль, шум и туман, разрывая реальность на куски и заставляя Аллена удивлённо распахнуть глаза, глядя вверх на тёмно-серое небо.
В стороне скрипели качели, и хотя он не смотрел, но отчётливо видел, что на одной из них сидит девочка, а вторая, темноволосая, осторожно крадётся из-за угла невысокого здания.
– Привет, сестричка! – черноволосая заключила в объятия несопротивляющуюся подругу в объятия, останавливая неспешное раскачивание и скрип. Вторая медленно обернулась, выставляя на обозрение своё худое личико в обрамлении серого платка.
Аллен не знал, почему решил, что она младше. Возможно, из-за некоторого покровительственного тона другой, подошедшей, или из-за её низкого роста и костлявых ручек, сжимающих в кулачках деревяшку.
– Сегодня же среда… – заикаясь, начала та, что сидела на качелях, но вторая ее оборвала.
– Она ушла, и поэтому мы можем поиграть вместе. Правда… мама дала мне задание.. – черноволосая пугливо оглянулся по сторонам, услышав чьи-то голоса.
– Эй, а это что за голодранки тут делают?
Та, что сидела на качелях, тут же испуганно соскочила и попятилась, но парни, остановившиеся на обочине, не спешили прогонять перепуганных девчонок.
– Да это же дочка психанутого Леонарда!! – засмеялся один из парней.
Аллен их почти не видел, но знал, что это приезжие, те, что решили посетить город лишь узнав о том, что здесь неплохо развит туристический бизнес. – Говорят, он на учёте в Брукхевене!
– Эй, тогда может к ним не соваться? Вдруг это заразно?
– Оборванцы кругом, ну и местечко же! Тухлый город, и место жуткое и безобразное, прямо как озеро здешнее! – послышалось со стороны удаляющихся подростков.
– Так нельзя, – испугано зашептала младшая, – это место священное, нельзя так о нём говорить!
«Чужаки» – подумал Аллен, впервые полностью осознавая значение этого слова и полностью соглашаясь с тем, что говорить в подобной форме о Тихом Холме смерти подобно.
– Мама говорит, он скоро вернётся, – неясная тревога была на лице черноволосой девочки. – Бог вновь вернётся к людям и подарит свою великую благодать.
– И больше не будет боли?
– Да, будет чудесно, – слишком безэмоционально ответила девочка, в голосе звенело напряжение и безысходность. – Я должна быть готова…
– Эй! А тебе не скучно с такой силой и без собственных ног? Видеть, слышать, знать, но не иметь не единой возможности действительно вмешаться? Я тебя понимаю…
Аллен вздрогнул, внезапно осознав, что голос девочки резко сменился едва различимым шёпотом, а он сам вновь оказался в коридоре. В широком коридоре с тусклыми, перемигивающимися лампами под потолком и окнами справа. Если посмотреть в любое из них, можно увидеть что-то вроде кусочка двора и стены всё того же здания. И ниже парадный вход в здание. Но налипшая грязь убивала надежду хорошо осмотреться.
Слева от Аллена массивный, обитый деревом лифт, под ногами стёршийся линолеум под цвет дерева, стены мерзко-серого цвета, на вид – студёнистая масса. Аллен медленно шёл вперёд, стараясь держаться по центру.
– Я, знаешь ли, отвратительно рисую…
Юноша замер, вновь услышав шёпот, идущий откуда-то снизу, и покосился на окно, подмечая, что слева ожидаемо обозначилась открытая дверь на лестничную площадку. Она тоже была освещена желтоватым светом тусклых ламп. Но юноша предпочёл идти дальше вперёд.
– И то, что вижу, тоже отвратительно, да и фантазии у меня никакой…
Аллен снова замер. Шепот доносился откуда-то снизу. Был ли резон идти туда? Дёрнув ближайшую дверь и убедившись, что она заперта, Аллен вновь обернулся к лестнице и был вознаграждён сразу же, как ступил на первую ступень, начиная спуск.
– Я вряд ли могу предложить тебе что-то стоящее. Придумать. Никто не захочет быть отвратительным, как они.
Чей же это шепот, и почему он со своей историей вторгся в его… Прошлое? О нет, дверь была Отражением! Отражением, а не прошлым, – напомнил себе Аллен, проходя первый пролёт и продолжая спуск.
– Но тебе что-то нужно. Знаешь, может быть, это будет наглостью… Очень наглой просьбой…
Шёпот переполняла боль.
Аллен спускался, не обращая внимания на измазанные стены и полуразвалившиеся перила, от которых остались лишь металлические стрежни да гниющая труха.
– Что, если это буду я?
Аллен продолжал свой спуск, напряжённо вслушиваясь в шёпот.
– Та, что могла бы быть.. Что, если так?
Аллен замер перед последней дверью, спуск дальше был закрыт металлической сеткой.
– Это ведь будет тем самым выходом.
Аллен открыл дверь на этаж и снова шагнул вперёд.
Дззынь!
Аллен вздрогнул. Он вновь оказался на лестничной площадке, а за спиной захлопнулась дверь. Луч фонарика едва-едва справлялся с внезапно опустившейся темнотой, выхватывая каменные ступеньки. Стоило оглянуться назад и убедиться, что он якобы только что вышел со второго этажа.
Дззззззынь!!!
А где-то снизу надрывался телефон. Точно такой же, как тот, что будил его каждую ночь в собственном доме, исходящий из нежилой квартиры.
Дзззынь!!
Видимо, это был кто-то очень настойчивый.
Аллен прислонился спиной к стене, недоумевающе ощупывая фонарик. Только что его не было. Как не было и сумки на поясе и ножа. Он вернулся в реальность? Или его вооружили, потому что сейчас начнётся самая опасная часть этого бредового сна?
Дззынь!
А он только успел подумать, что телефон перестал звонить. Аллен выругался и решительно и глупо, напролом, практически, поспешил “на зов”, не пытаясь красться или прятаться. Нет. Он был взбешён и пытался понять, что здесь происходит и почему, а ещё его, как оказалось, здорово потряхивало. Сдавали нервы.
Дззынь!! – продолжал надрываться телефон, когда Аллен наконец-то спустился и вышел с лестницы. Кажется, это был первый этаж больницы, но вот разве раньше напольная плитка была так безжалостно расколота, а в стенах были эти выбоины, вмятины и разводы? Да пару дверей буквально вбили в косяки! А ещё на стенах едва виднелась плесень, Аллен побрезговал подходить и проверять точнее.
Он шёл на звук телефона.
Дззынь!!
Кабинет, из которого доносился звон, был полностью разгромлен: шкафы, стулья, бумаги, стекло – всё это измельченное, поломанное и разорванное валялось всюду. И только посреди всего этого хаоса стояла единственная целая тумба и водруженный на неё телефон.
И стоило раздаться очередному звонку, нервы сдали, и Уолкер, резко схватив трубку, выпалил:
– Да!
На мгновение пронеслась мысль, что, возможно, это каким-то образом с ним связывается парень из карцера. Но ответивший Аллену голос был женским. А ещё он был удивлённым.
– Аллен Уолкер? – голос пробивался сквозь плотную завесу шипящих и свистящих звуков, и юноша с трудом разобрал даже собственное имя.
– Ась?
С той стороны провода послышался глухой стук и все помехи тут же исчезли, сменившись идеальной тишиной.
– У меня к тебе всего один вопрос, – голос звучал деловито и серьёзно, а Аллен пытался понять, почему он должен отвечать кому-то, кого даже не знает. – Тебе это надо?
– Ась? – повторил Аллен, не найдя ничего лучше.
– Тебе это надо? – тщательно выделяя первое слово, повторил голос женщины. – Тебе!
– Мне что? Что надо? Эй?
На том конце замолчали, Аллен не слышал даже дыхания, а потом с щелчком связь оборвалась, и юноша услышал всего-то пару гудков и снова глухую тишину.
– И что это было? – непонимающе поинтересовался он у самого себя, кладя трубку на рычаг и тут же замечая кое-что странное в телефоне: в нём не было провода. Аллен даже поднял аппарат, осматривая со всех сторон трясущимися от душащих его противоречивых эмоций руками. Но ведь телефон не мог звонить и работать, если не подключён!
Дззынь!!
Но телефон, отрицая всякую логику, зазвонил у Аллена прямо в руках, и тот от неожиданности подпрыгнул. Чертыхаясь, тут же приложил к уху трубку, надеясь на хоть какие-то разъяснения. Голос, раздавшийся из мембраны телефона, был всё тем же.
– Ах, да. Извини, совсем забыла, что обрывать разговор не прощаясь – невежливо…
– Невежливо?
– Ну, да. Так что, пока-пока!
И на сей раз из трубки донёсся всего один полузадушенный гудок.
Всё-таки звонок на неподключенный телефон это такие мелочи, – понял Аллен, вновь кладя трубку и с присвистом втягивая в себя воздух.
И в следующее мгновение эта «мелочь» с глухим рыком была выброшена в ближайшую стену.
Рука с силой сжимала трубку, и она кусала губы, прерывисто дыша, как будто только что выполняла непростую физическую работу.
Неуверенность, страх… ей так не хватало решимости.
Она подняла голову, отрывая наконец-то взгляд от старого телефона и громко и отчётливо крикнула:
– Брукхэвенский госпиталь!
Через пару мгновений входная дверь захлопнулась, но она не стала даже пытаться разглядеть через окно удаляющуюся фигуру. Там некого будет разглядывать, лишь темнота, что распахнётся перед ней, услужливо и в то же время угрожающе обнажая все закутки. Там и здесь, он уже должен был уйти.
Она с силой ударила ладонью о раму, едва не хныча от переполняющих эмоции, только чтобы отвлечься на боль. Помогло и даже больше – пришлось намотать пару кругов по комнате, зажимая руку и приводя мозг в порядок.
Она должна придумать что-нибудь. Она должна вспомнить и попытаться понять, на что они собираются давить, и есть ли у них козыри…
А она ведь даже не знает, о ком идёт речь!!
Попавшаяся под руку ваза тут же полетела в стену, и вновь стало легче.
Она должна постараться. Мог ли помочь кто-то ей самой? Могло ли всё пройти по-другому? Может ли она помочь? И как в таком случае, и что будет лучше, нужен ли контакт, ведь всё-таки это место уже позаботилось о многом, но… Удержит ли его?
Возможно ли, что план провалится и ничего плохого не случится?
Резкий разворот к огромному в полстены зеркалу в тяжёлой металлической оправе. Пальцы коснулись холодной поверхности, и незнакомая девушка по ту сторону сделала то же самое, словно в знак подчинения и её очертания, фигура тут же начали плыть и изменяться, делая её всё более и более похожей на ту, чьим отражением она должна была стать. Чьим отражением она всегда и была.
Всего несколько мгновений, и отражение наконец-то стало идеально. Девушка отошла от зеркала, и отражение сделало то же. Кивнув себе и своим успехам, она закрыла глаза, и всего через мгновение безжизненное тело упало на сухой, пыльный пол, а отражение обернулось вглубь своей, отражённой комнаты. Вот только комната так же была совсем не той, что должна была быть. Старая, покрытая потоками преобразования гостиная, изменяющаяся, искажающаяся… руки быстро достали из кармана ручку с бумагой, выписывая несколько слов и отпуская записку на стол.
Ещё полминуты или полвечности, и мир, что мог бы назваться отражением, залил дневной свет окон, уничтожающий последние штрихи незаконченной картины и укрывая в себя исчезающую записку.
Она отправилась наверх.
====== Глава Двенадцатая. Дом тоже бывает разным. ======
Лави Керр был самым обычным студентом с самыми обычными проблемами и заморочками.
В тринадцать лет, потеряв отца, он был переброшен под опеку деда со стороны матери, которого до тех пор почти никогда не видел, и покинул Сайлент Хилл, переехав в Южный Эшфилд. Туристический городок отчего-то не нравился Старику, и тот наказывал держаться от него подальше. Ну да, позже Лави узнал, что на самом деле город был далёк от понятия благополучного и развивающегося, но до сих пор не понимал той категоричности.
Впрочем, ему не пришлось сворачиваться и бежать из города, когда в нём начали происходить катастрофа за катастрофой.
Всему виной, по мнению старого опекуна, был тлетворный ум человека, породивший один из самых страшных культов действующих на территории города и за его пределами.
Лави пожимал плечами и до самого совершеннолетия даже не заикался о возвращении в родной городок, полностью выбросив его из головы. Забот и без того было достаточно, и среди них первыми числами шли личные отношения и книги. Несочетаемое сочеталось в рыжем парне с задорным открытым взглядом зелёных глаз, и, возможно, именно оно и притягивало к нему друзей, знакомых, самых разных людей, с которыми он легко находил общий язык, никого не оставляя равнодушным.
Справив совершеннолетие, Лави узнал об очень приличных счетах отца и впервые задумался о том, откуда у простого, вроде бы, полицейского такие деньги? Впрочем, решив, что рыться в грешках покойного ему не особо надо, просто принял всё как есть и начал самостоятельную жизнь.
Тогда же Эшфилд сотряс новый скандал, и дни разваливающегося Сайлент Хилла, благостная репутация которого и без того была основательно подмочена, оказались сочтены. И какого же было удивление Лави, когда два года спустя в одном из санаториев он обнаружил главного виновника и жертву старого скандала – сироту Аллена Уолкера, до сих пор проходившего реабилитацию. И что-то в облике этого зажатого, замкнутого в себе паренька заставило познакомиться поближе и позже даже попытаться стать его другом. Возможно, парень ощущал себя несколько… высокомерно, как будто своей назойливо втиснутой рукой помогал убогому. Но Аллен и правда очень плохо разбирался в жизни и сторонился людей, долгое время явно надеясь на то, что и новый знакомый отойдёт в сторону и перестанет маячить перед глазами.
А потом Аллен Уолкер научился улыбаться, и Лави почувствовал облегчение от понимания, что этот ребёнок всё-таки сумел приспособиться к жизни среди людей.
В общем, Лави продолжал свою обыкновенную самостоятельную жизнь, обучаясь, изредка бывая на небольших вечеринках, «воюя» с Юу, изредка уезжая посетить библиотеку Старика и допоздна засиживаясь с ним за разговорами о том о сём.
Он был самым обычным.
По крайней мере, он желал так думать, зависая над булькающей кастрюлей и задумчиво тыкая в картофель ножом. Картофель казался подозрительно мягким, кипяток бурлил и с шипением переливался через край, и, вроде бы, необходимо было выключить плиту и доставать всё к ужину... Картофель выглядел так, как будто уже приготовился, но вот времени прошлое ещё недостаточно, и парень сомневался. Всё-таки ему не одному теперь всё это есть…
Не одному, – воспоминания об этом простом факте заставляли уголки губ приподняться, и Лави с трудом удержался от того, чтобы обернуться и через широкий дверной проём обнаружить второго жильца, что только полчаса как вернулся с работы и сразу же зарылся в ноутбук. Ноутбук, кстати, принадлежал Лави, но каким-то немыслимым образом постоянно оказывался занят Кандой. Рыжий был не против, в небольшой квартирке на пару комнат с просторной кухней и раздельным санузлом был ещё и компьютер, новый, навороченный и заточенный в основном под видеоигры и заваленный гигабайтами самой разной музыки. Лави был меломаном в самом широким смысле этого слова и слушал всё под настроение. Он вообще без музыки жизни не представлял и имел также пять плееров и штук тридцать давно испорченных наушников, по каким-то причинам валяющихся во всех углах и на всех полках. При этом в плеерах хранилась разная музыка, различных жанров и дат выпуска.
Лави действительно слушал всё: классику, начиная от Баха, Моцарта и Шуберта, рок самых разных его направлений, популярную музыка, джаз, реп… Главное, чтобы уши были заняты чем-то.
Парень в который уже раз тыкнул картофелину ножом, поджал губы и полез в стол к ящику со специями, понимая, что в доме уже в который раз очень странный набор продуктов, сочетающийся друг с другом невероятным образом. Но дойти до стола и заглянуть на полку не удалось, взгляд остановился на напряжено нависшем над ноутбуком Юу. Парень разместился на диване, сосредоточенный, задумчиво водящий пальцами по шершавому покрывалу. Лицо в отсвете монитора казалось совсем белым, губы плотно сжаты, лишь изредка приоткрываясь для того, чтобы пробормотать ругательства. Длинные тёмные волосы, обычно собранные в высокий хвост, сейчас свободно рассыпались по спине и несколько прядок свисали рядом с лицом, а одна по старой, вредной привычке была прикушена губами. Попробуй, скажи Канде Юу, что тот жует волосы, и живым не уйдёшь. А ведь это правда!
Лави так и замер в проходе с ножом в руке и наверняка мечтательной миной, пытаясь встретиться с Юу взглядом или же разобрать, что именно тот бормочет себе под нос.
Канда занимался спасением жёсткого диска, который у него «посыпался». В железе Лави разбирался преотвратно, и первое время Юу даже довольно обидно подкалывал его при каждом удобном случае. Что он, мол, интересует рыжего не как партнёр, а как личный техник, который в любой день недели свободен и доступен. Мрачный японец умел быть очень грубым и бить по самым больным местам так, что иногда Лави казалось, что неоконченное высшее у Канды в профессии психоаналитика, и он банально бросил учёбу, потому как ничего нового для себя не узнавал. Впрочем, так оно и было. Однажды Юу просто перестал появляться в институте, погрузившись в работу, потому что его всё достало. Что именно, Лави никогда не уточнял, может, препод какой дурной попался… Всё-таки японец был человеком конфликтным и не слишком общительным, а ещё, и это вопреки всем самоуверениям очень волновало, Юу был очень привлекательным молодым человеком. Высокий, жилистый, с красивым лицом, прямым взглядом тёмных глаз и крайне соблазнительной задницей – Лави никак не понимал, как смог отхватить такого красавчика. И плевать на то, что характер у парня был не сахар, плевать на то, что тот был груб, до противного откровенен, плевать на ещё некоторые факты...
Керр до сих пор не верил, что они с Кандой таки съехались, и причиной послужила нелепость, банальная пьянка в честь дня рождения, на которой Канда по определённым причинам присутствовать не смог. Зато потом угрюмый парень безапелляционно заявил, что переезжает к рыжему бдеть.
И Лави так и не понял, как именно они оба сжились.
Он, «свободолюбивый Кролик», как его называли некоторые знакомые с подачи всё того же Юу, был совсем не против подобного бдения и проявления собственичества. Лави не знал как сам брюнет смог пренебречь границами личного пространства, поселиться в чужом доме и даже приоткрывать двери своей души – иногда, по выходным, и, кажется, только для него.
В общем, он определённо был доволен. У Лави были пока что каникулы, не омрачённые необходимостью работать, а Юу как раз собирался на днях уйти в отпуск, и необходимо было придумать, чем они будут занимать эти две недели.
– Что? – Канда наконец-то поднял взгляд, и Лави ощутил, как губы сами собой без всякого контроля и желания хозяина расползаются в довольной улыбке.
– Как прошёл день? – осведомился зеленоглазый усмехаясь самому себе и понимая, что просто напросто пытается выставить себя в роли домохозяйки. Занимается домашними делами и тепло принимает вернувшегося мужа. Даже постучал по ладони тупой стороной ножа, для большей живости образа.
Канда смерил его подозрительным взглядом, затем покачал головой, вновь утыкаясь в экран, но всё же ответил:
– Как обычно.
Лави продолжал вопросительно глядеть, теперь уже почти без улыбки, пытаясь понять, будет ли приемлемо подойти сейчас к японцу и обнять его со спины, уткнувшись носом в длинные, шелковистые волосы и через плечо наблюдать за манипуляциями парня. Канда редко позволял ему подобные проявления, а рыжий на самом деле просто обожал зарываться вот так. Маленькая слабость. Ещё в первые недели их знакомства Лави думал о том, что Канда должен как-то по-особенному заботиться о волосах такой длины, что они такие мягкие, длинные и здоровые, но теперь, когда они жили вместе, он точно знал, что никакого секрета нет. Не смотря на то, что Юу иногда любит побаловать себя ванной с ароматическими маслами, волосы его не удостаивались практически никакого внимания. Он даже ворчал, что с длинными неудобно, и он не стрижет их лишь потому, что когда-то об этом просил некий Алма. Юу проболтался об этом всего однажды, но Лави надолго запомнил это имя хотя бы потому, что японец не захотел рассказывать кто это.
Лави ревновал к Алме ровно до тех пор, пока не понял, что человека с таким именем в жизни Канды сейчас точно нет, и более того, брюнет как будто пытался выкинуть воспоминания об этом некогда близком ему человеке из головы.
