Текст книги "Дети ясной ночи (СИ)"

Автор книги: Tesiya

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 50 страниц)

И какая из них права, ему ещё предстояло выяснить.

====== Глава 31.Между ответом и вопросом. ======

От автора: Сегодня у меня большой день… Тарам-пам-пам! И почему-то именно я дарю вам этот небольшой подарочек в виде глав)) Надеюсь, они вам понравятся.

PS. Да, я забыла про вкладку именно этого фика, и такое бываетХД

Новое пробуждение проходило почти мучительно. Аллен знал, что уже открывал глаза, знал, что видел перед собой даже людей. Он вообще много чего теперь знал, но это ничего ему не давало. Он плавал на границе сна и яви, не в состоянии вновь вернуться к реальному, полноценному состоянию.

С его телом что-то было не так – понимание этого простого факта пришло к нему неожиданно и почти долгожданно. Будто это и есть ключ к свободе. Только надо теперь его расшифровать, этот ключ.

А Аллен не был хорошим шифровщиком. А потому, изо всех сил напрягая все доступные мышцы лица, он всё же разомкнул губы и почему-то только после этого сумел приоткрыть подрагивающие веки, присматриваясь к уже почти знакомой картинке сквозь белые, густые ресницы. – Он очнулся. Аллен не был уверен, что сквозь забившую уши вату действительно слышит чей-то там голос. Хотя если и слышал, то мог подтвердить, что голос был громким. Даже очень громким. К тому же зрение не подводило его, как слух, и он смог понять, что видит перед собой три тёмные фигуры в плащах. Трое мужчин: двое довольно молоды, с гладко выбритыми лицами, оба худощавого телосложения и один высокий как… как Тикки. Другой уже лет под пятьдесят, небритый, неухоженный со свисающими до плеч запутанными, почти полностью седыми волосами и какой-то совсем уж злой. До тех пор, пока Аллен не мог разобрать их слова, он, однако, понимал, что старший, кажется, то и дело рычал на двоих молодых, будто они были виноваты во всех катаклизмах этого года, а то и столетия. Правда, молодым на него было наплевать.

А сейчас один из них наконец-то заметил, что их связанная и усаженная на скрипучих досках у самой воды жертва открыла глаза и осмысленно оглядывает окрестности.

– Вы кто? Последнее, что было у него в голове, так это осознание, что он, кажется, и впрямь провалился в свой Сайлент Хилл и теперь умирает. Или нет. Это было до того, как произошло ещё что-то, он снова погрузился в видения, которые теперь помогли ему осознать произошедшее. – А Джаред… – Аллен, всё ещё не веря, что тот парень был лишь выдуман им, беспомощно огляделся. Мыслей о том, что он вообще-то должен беспокоиться о чём-то совершенно другом, пока не возникло. – Так ты его грохнул. Эй, малой, ты что, так головой обо что-то стукнулся? – Я что? – А он и впрямь не помнит… – молодой, со светлыми, едва вьющимися волосами парень покачал головой, словно осуждая Аллена. – А ты тупее, чем я полагал, – раздраженно произнёс тот, что старше. – Да ладно тебе, Стив.. – Прекрати меня перебивать и строить тут из себя самого умного! Если ты и впрямь настолько туп, что считаешь, что нас послали за ним и это классно, то ты тупица! – А у тебя в голове опять одни теории заговоров? – Он монстр. И он и впрямь убил Джареда Видлера, так что его останки потом на деревьях в радиусе километра собирать пришлось. Всё ещё рад, что ты здесь? Мужчина, указывающий на откровенно шокированного Аллена, смотрел прямо в глаза светловолосому парню, который раздражённо жевал губы и кидал неопределенные взгляды то на Аллена то, на старшего товарища. – Вы о чём вообще? – наконец-то подал голос сам Аллен, ёжась от холода и шмыгая носом, подмечая, что с него отчего-то сняли куртку с рубашкой, а на улице довольно холодно. – Я никого не убивал… – Конечно, и никаких срывов по этому поводу у тебя первые недели не было, и никто не пытался замять этот факт, понимая, какой будет скандал, и не в силах объяснить, как можно было голыми руками изорвать так человека. И в психушке тебе никто мозги не промывал, блокируя воспоминания и пичкая своими препаратами. Думаешь, всё так просто? Тебя заставили забыть о том, что ты сделал, и, в общем-то, были правы. Кто знает, будь ты неуравновешен, чего бы там натворил, раз так сорвался? А так ты продолжил мирную человеческую жизнь, вот только то, что в тебе дремлет, нельзя просто так обуздать. Оно должно быть под контролем. – Вы врёте… – Да ради всех Богов этого места, – хмыкнул мужчина, названный Стивом. – Мне плевать, что ты там думаешь, Аллен. Можешь не верить. Так же, как и тому, что твой дружок Рейн к нам тебя и отправил. Хотя мозги же есть, должен догадаться и сам. – С чего вы вообще взяли, что я должен верить. И кто вы? Мужчина, уже собравшийся было уходить, удивлённо замер и обернулся к подростку, неожиданно рассмеявшись. – Ах, похоже у тебя и без того проблемы с памятью. Впрочем, ничего удивительно, учитывая, что круг был разорван.Ты забыл подробности того, чего знать тебе не следовало. Когда-то я работал в приюте, Аллен, жаль, что ты меня не узнаёшь больше. – Он обернулся к двум парням, один из которых всё ещё продолжал выглядеть недовольным, а второй, так и не раскрыв ни разу рта, стоял, прикрыв лицо низко надвинутым капюшоном, – я так вижу, дело сдвинулось с мёртвой точки? – Да. Поглощение идёт полным ходом, со спины дошло до самого позвоночника. Я даже удивлён, что он всё ещё здесь с нами и говорит от своего лица. – А я с каждым новым часом убеждаюсь, что ты тупица и нас послали на убой. Второй кристалл уничтожит его сознание и породит то, что можно назвать... контролируемым духом? Уж не знаю, назвать это богом не совсем корректно, это будет не он, уж мы-то об этом знаем, не так ли? А теперь, – без перехода продолжил он, будто говорил о самых обычных вещах, – ведите его в холл, я пока предупрежу Люси. – Или сбежишь нахрен, – тихо произнёс молчавший до этого парень. – Да ладно тебе, Бен, – снова попытался улыбнуться, – ты что, и впрямь думаешь, что этот мальчишка..? – Я собирал останки Джареда – мрачно отозвался Бен, – и почти уверен, что наблюдатели ритуала не переживут. Ты видел здесь поблизости её? Вот и я тоже. Это опасно, находится рядом с ним во время вживления. Сразу начнётся преображение… – Вы собираетесь вживить мне второй кристалл? – изумлённо выдохнул Аллен, разглядывая самого себя и с ужасом понимая, что тёмно-коричневая корка начала наплывать на его грудь, постепенно преображая его обличие и захватывая всё больше пространства. – Да. Время наконец-то завершить эту.. историю, – тот улыбчивый парень подыскал что-то на земле, накинул Аллену на плечи его же куртку и даже помог ему подняться. – Мне плевать, кого ты там убил, – пояснил он, глядя он на вопросительный взгляд Уолкера. – я и сам не чист на руку. Да и никто из нас подобным не гнушался. Даже если бы ты перебил сотню человек, мне было бы плевать. Главное – ты сырьё, из которого будет создан наш новый «бог» и наше новое совершенное орудие, способное преображать мир и уничтожать недостойных. Так что ты можешь быть даже исчадием ада. Он дёрнул Аллена за руку, призывая идти за собой, и прошёл мимо приостановившегося Бена. Тот развернулся, позволяя увидеть лишь нижнюю часть своего лица, и улыбнулся. – Ну что, Аллен, ты ненавидишь людей так же, как и прежде? Сбитый с толку юноша безэмоционально наблюдал за странными приготовлениями. В просторном холе некогда величественного отеля в полу была вырезана большая пентаграмма. Похоже, эти люди были озабоченны тем, чтобы во время проведения ритуала ни одна из линий ни в коем случаи не была стёрта. По сути, это было разумно. Аллена пристроили у стены, и тот мог открыто наблюдать за действиями трёх человек, только теперь молчаливый парень вышел на улицу, а на его место пришла невысокая молодая женщина, морщащаяся каждый раз, когда её взгляд падал на Аллена. Её Уолкер, поднапрягшись, тоже сумел вспомнить – ещё один его воспитатель. Отчего-то успокаивала мысль, что здесь нет Гарнера Вайзли, а значит меньше шансов, что Тикки с его семьёй с ними заодно. Вот только он так и не узнал ничего о судьбе Тикки. И единственное, на что он был способен, это сидеть в стороне уже даже не связанным и стараться унять дрожь промокшего и продрогшего тела. Практически вся левая сторона тела онемела, поднять руку ещё можно было на какие-то несколько дюймов, но разжать или сжать уже нет, равно как и согнуть в локте. Он чувствовал себя размазанной студёнистой массой, у которой нет ни стремлений, ни желаний хотя бы попытаться выбраться отсюда. Его всё больше и больше охватывала апатия, кристалл в руке подозрительно пульсировал, подобно небольшому, сжимающемуся сердцу, и от этого неотвратимость конца становилась всё более очевидной. Он устал и ничего не мог изменить. А ещё он не понимал. Да и понимать было нечем, в голове раздавался лишь равномерный, тихий гул, заменяющий все мысли на свете. А тело было тяжёлым и неспособным сдвинуться с места по воле своего хозяина. – Быстро его… – он не сразу осознал, да и не осознал, что рядом опустилась девушка. Довольно молодая, с грубоватым выговором, пропахшая дешёвыми сигарами и третьесортной жизнью. – Кажется, он уже не с нами. – Скоро снова прояснится. Дважды. На третий раз должно уже полностью вырубить, и голубчик наш. – Какая мерзость, разве Госпожа не желала его уничтожения?

Прямо перед ним прошла размытая тень оказавшаяся на деле реальным человеком. Или очередным монстром. Мир терял привычные очертания.

– Стив вот тоже считает, что наши указа... – девушка вымученно закашлялась, так и не договорив. Аллен попытался потянуться вперёд, но тело было слишком тяжёлым и неповоротливым, мысли тягучими, никак не желающими укладывать в стопку или её подобие. Он не вполне знал, где перед. А при взгляде вниз видел почему-то то, что должно было находиться за спиной. Люси, та самая девушка, как раз говорила что-то о том, что пора начинать, а мрачный парень перехватил его под руку, чтобы довести до центра пентаграммы, когда с улицы донесся глухой хлопок. Аллен за сегодняшний день уже достаточно наслушался подобных хлопков и мог бы узнать его хоть из миллиона: это был выстрел. Строптивая надежда вновь подняла голову, но неуправляемое тело никак не желало повторять даже этот жест. – Я проверю, что там, Лукас, сходи наверх, а ты начинай! – женщина направилась к выходу в сад, а парень, грубо бросив Аллена у основания таинственного взгляда, сделал шаг в сторону и перехватил её у самого выхода. – Хочешь, чтобы я один тут с ним сдох? Там в любом случае никого. Вернее, сюда не попадёт никто, забыла, что тайна держится всё ещё на этом мальчишке, и, пока источник цел, цела и она, им не пройти в помещение, кто бы это ни был! «Ого, похоже, они и впрямь меня боятся» – промелькнуло в голове, когда Аллен пытался отследить своим пьяным, раздваивающим любые линии взглядом край вырезанной пентаграммы. – Возьми кристалл и прижми ко второй руке, потом можешь уходить. Здесь ничего опасного нет, – женщина говорила холодно и спокойно. – Так почему бы тогда не тебе сделать это самой? – Потому что ты никогда и игрушечного пистолета в руках не держал, может быть? А снаружи кто-то палит из вполне настоящего. – Может быть, вы угомонитесь и начнёте? Тогда уж точно никто нам больше не помешает, – откуда-то сверху предложил Лукас всё тем же больно весёлым голосом, начиная, демонстративно громко топая, спускаться. – Стив – ублюдок, – после короткой паузы произнесла женщина, решительно направляясь в сторону. Аллен не понял, причём тут Стив, он понял только то, что встать на четвереньки не получилось, и что-то посыпалось у него из карманов сползшей с плеч куртки, жаль, но ни огнестрельного, ни какого бы то ни было другого оружия там не было. Звук раздающихся совсем рядом шагов. Эта Люси ходит здесь на высоченных каблуках, и, приостановившись прямо перед ним, раздражённо что-то пнула, и Аллен, поскользнувшись, вновь рухнул на пол. Что-то, что пнула Люси, ударилось о его нос и, покрутившись на ребре, замерло прямо перед глазами. Что-то круглое. – И уберите этот мусор! Какого чёрт он здесь делает, Бен? Что за детсад, мы и без того на нервах! – Ну вот прицепилась.. – едва слышно вздохнул Бен. Аллен же продолжал с интересом, который исходил будто бы и не от него, наблюдать за небольшим плоским кругом, на одной из сторон которого тоже была пентаграмма. Другая пентаграмма. Совсем другая. И этот кругляшек прямо перед носом манил, словно был заколдованным. Юноша потянулся, сдвигая немного плечо, приподнимаясь на локте, распрямляя неслушающиеся пальцы. И понял, что это дело гиблое. Правая рука была под ним, ведь юноша как раз на правом боку и лежал, и тянуться этой стороной было невыносимо. Оставалась лишь левая рука. Он не ощущал её вовсе, но понадеялся, что та продолжает двигаться ровно так, как её и приказывает двигаться его мозг. Его мозг, а не чьи-то посторонние заклинания. И наконец он неуклюже перехватил свой странный медальон, ключ или что-то совершенно иное несгибающейся красной рукой. Пальцы сжались на удивление легко. Эта круглая штуковина оказалась очень тёплой. – Где шкатулка-то? Её что, Стив куда-то заныкал? – Красавчик, – презрительно прошипели в стороне. Бойкий Лукас начал было оправдываться, лепетать что-то, его перебивали и Бен, и Люси, и они все трое явно были не в ладах, только вот их голоса доносились издалека и были искажёнными, будто Уолкер слышал зажёванную кассету. Или старый магнитофон который то замедляет чтение магнитной ленты, то напротив прокручивает её гораздо быстрее, чем необходимо. Зелёная капля упал на пол и одиноко засветилась, но вскоре к ней начали присоединяться ещё, ещё, ещё и ещё, прямо-таки десант зелёных капель, которые растекались по полу и испускали неяркое свечение. А голову пекло, сжимало виски и глаза заволакивало пеленой. Мир вокруг казался не более чем сном, потому что в реальности ведь такого не бывает. Руку жгло. Руку жгло со страшной силой, которая начиналась ровно там, где пальцы сжимали так, что и не разожмёшь эту чёртову пластину. И самое странное, этот жар, охватившийся его руку каким-то немыслимым образом, оплавлял её. Вот же кристалл в ладони уверенно растекается зелёной лужицей, а темно-красная, рифленая, твёрдая кожа тоже начинает вздыбориваться. Будто скорлупа, выбиваемая чем-то изнутри, трескается и осыпаться на пол мелкой стружкой. Только это оказалось очень больно. И Аллен даже не понял, что уже давно кричал во всю глотку и катался по полу, отчаянно прижимая ладонь, сжимающую злополучную пластину к груди и не желая выпускать её ни при каких условиях, будто она не приносит ему нечеловеческую боль, а делает что-то очень приятное и хорошее, необходимое. Впрочем, разве избавление от этого кристалла это не хорошо? Аллен не слышал того, что творилось вокруг, не знал, что его пытались остановить, что кто-то хватал его за руки пытаясь заставить выбросить пластину, но жар, уничтожающий вживлённый крест, не позволял никому даже коснуться его. Крик юноши эхом разносился по холлу на протяжении почти десяти минут, и стоило только ему успокоиться и, широко распахнув глаза, наконец-то выронить из покрытой кровью и странной стружкой руки пластину, как Бен, находящийся напротив него, наплевав, кажется, на всё, поднял пистолет и… Подошёл слишком близко. Всего одного пинка Уолкера хватило на то, чтобы мужчина поскользнулся, некрасиво падая на разъезжающиеся колени. И Аллен со скоростью молнии ухватился за пистолет своей левой, больной, обезображенной, но теперь кажущейся такой беззащитной рукой и со всей дури треснул мужчину по голове. Со всей силы, до кровавых брызг, до хруста пробитого черепа. Так, как, наверное, было невозможно. Не обращая внимания на отсутствие тех, кто должен был присутствовать, Аллен помчался в единственную доступную и открытую для него сторону – прямиком на широкую лестницу. Пусть его и шатало и не было никакого плана, но он должен был бежать. И уже по пути понял, что именно отвлекло его знакомцев: это был не совсем тот же, что и прошлый отель. По крайней мере, в отеле, в котором они задумывали провести ритуал, точно не было подобных, огромных, прущих напролом на четырёх гнутых лапах существ с горбом вместо головы и плоским телом. Похоже, на них напали. И он пропустил очередной сигнал сирен. Это была ночь. Не его ночь. Запрыгнув на периллы и подобным образом легко обойдя неповоротливого монстра, Аллен бросился к двери, которая, на его счастье, поддалась, выводя на второй этаж в коридор и прямо в лапы Люси. – Это всё ты! Женщина без колебаний так же направила на него тёмное дуло пистолета. Но почему-то выронила оружие на пол и схватилась за горло, за грудь, застонала хрипло, натужно. Пятилась на едва сгибающихся ногах, устремляя взгляд безумных на выкате глаз в потолок, а затем её голос сорвался на дикий звериный вой, и спустя миг она вспыхнула. Просто вспыхнула, словно пропитанный маслом фитиль, сразу вся, словно этот облизывающий и пожирающий её огонь зарождался где-то внутри и наконец-то захватил свою упавшую на колени добычу. А прямо за ним, в багровых отблесках пламени стояла, вытянув слегка руку, девушка, полностью закутанная в плотный плащ и без страха и сомнений наблюдающая за горением наконец-то успокоившегося человека. И ведомый ужасом Уолкер, всё так же сжимая бесполезное оружие, которое вполне могло сыграть и против него, потому что его враги, в отличие от него, умели стрелять, бросился в противоположную сторону. Он не знал, от чего так спешил, понимание, что задерживаться тут не стоит, что его предел наконец-то достигнут, что пора либо сдохнуть, либо закончить всё это, было как никогда ясным. Выбор направления оказался не самым лучшим: небольшой тупичок с дверями в личные номера. Никакого выхода на улицу. «Разве что окно» – пронеслось в голове подростка, отважно врывающегося в первый попавшийся номер. И в следующее мгновение с ним произошло то, что никак не могло произойти. Разве что здесь, в этом безумном Сайлент Хилле? По крайней мере, его кто-то толкнул в зеркало, и зеркало оказалось…. Глубоким. В его руку кто-то вцепился, чья-то фигура, фигура девушки, скорее всего, она повела его вперед, в глубину, так быстро что он не успевал разглядеть ни её, ни окружающего пространства. Перед глазами вспыхивала тьма, в ушах стояли не то крики, не то песни, и сквозь них пробивался особенно отчётливо всего один голос, размеренный, словно читающий мантру: « Серое, блеклое утро, Непонимание истин. Туманно, становится жутко, Падают под ноги листья. Топчем ростки чьих-то судеб Не замечая их криков. «Это не монстры, а люди! Мы же не видим их ликов!» Мы же запутались в страхах В поиске личной защиты. Только полшага до краха Шаг – до вступленья в элиты, Миг до крушенья иллюзий, Что никогда не наступит… Щелчок, громкий выстрел, голоса. Жарко. Девушка в плаще, стоящая посреди огня и держащая в руке пистолет, торжественно завершает когда-то давно придуманную ей же самой песню: «Монстры они, а не люди! Лица скрывают их сути!» – Что? – кажется, он выпал из стекла или ещё чего-то прямо на пол, ошеломленно глядя на то, как в зеркале странная фигура, выдернувшая его из одной реальности в другую, развернулась и уходит. – Что это за?.. – а вот это уже вопрос в адрес оказавшейся в том же номере девушки. Девушки, полностью закутанной в плащ с закрытым даже лицом, и только слегка торчащие из-за ворота светлые пряди, общее телосложение и карие глаза позволили Аллену узнать её. Узнать и подумать, что девушка в коридоре, которую он увидел мельком, должна была быть на неё похожей. Но была темноволосой. Странные мысли. – Кто это был? В зеркале? – это было единственным, на что хватило юноши. – Всего лишь очередной монстр, – девушка притянула Аллена к себе. – Отсюда надо уходить. В следующее мгновение плащ девушки распахнулся, она прижала мальчишку к себе и снова запахнула плащ, благо он оказался шире, чем надо. Хотя казалось, что был раньше в пору. А Аллен даже не успел возмутиться: его вытолкнули в коридор, продолжая всё так же прижимать Уолкера под плащом и почти не давая разглядеть происходящего. Впрочем, и того, что увидел Аллен, ему хватило на всю жизнь: коридор был объят гудящим, хрипящим, жадно облизывающим стены и потолок пламенем. Но жарко не было. Вынырнув из зеркала он, прижавшись к телу девушки, почувствовала лишь исходящее от неё тепло и прохладную ткань плаща. Но ведь снаружи вряд ли, не касаясь их, горит огонь? – Монстр, – пытаясь отвлечься от мыслей о горящем коридоре, о прогибающихся под ногами горелых досках от которых подошва должна плавить и не мешаться под ногами девушки, продвигаясь вместе с ней вперёд, повторил он. – Он был человеком, как другие? Безумного хохота, от которого внутри всё леденеет, он в ответ не ожидал уж точно. – Нет. Не человек. Горящая дверь завалилась от всего одного пинка. – Она всего лишь нена… Запинка, смешок, рука чуть сильнее сжимает Аллена. – Здесь чувства значат немало. Я надеялась, что смогу пережечь тебе то, за что оно могло бы зацепиться, – недолгая остановка перед лестницей и новый спуск в дым и жар, который почти не ощущался. – А она – страх. И она должна была меня убить. Там, на карусели, в этом безумном кружении… Знаешь, Аллен, весь этот город это и есть одна бесконечная карусель. По кругу то быстрее, то медленнее, то приостанавливается, чтобы дать запрыгнуть тем, кому не повезло оказаться у обочины. Безумная. Не останавливающаяся карусель… Я завела её. Долгожданный холл, теперь так не похожий на себя, обугленное тело в углу, затихающее, словно отъевшееся пламя. Аллена уже ничего не удивляло. – А теперь тебе пора. Тебя ждут, и ещё… Просили меня передать, чтобы ты заглянул в полицейский участок, очень настаивала она... И что-то ещё, – девушка распутывала плащ, выпуская Аллена быстрыми решительными движениями, явно пытаясь что-то вспомнить. Аллен вдохнул горячий воздух, понимая, что с плащом явно какой-то секрет. Рука потянулась, чтобы открыть дверь. – Ах да, поблагодари, наконец, своего спасителя! Всё же два года уже минуло, конечно, но то, что ты остался жив после встречи с Джаредом, ведь только его заслуга… Визг на грани человеческого, больше похожий на звериный, раздался с лестницы, но почему-то тут же полузадушенно стих и умолк, вверху что-то треснуло, осыпав холл искрами и удушливым тёмным дымом, так же загорелось что-то в углах. Кажется, пламя решило повторно пройтись по этому отелю и не собиралось на этот раз отступать до тех пор, пока не пожрёт всё до основания. И его вытолкнули наружу.

Обессиленного Алена уже в который раз за это путешествие только и успели подхватить руки подоспевшего Тикки Микка, который поспешил вместе с ним прочь, подальше от этого сгорающего здания, от этого смрада и духоты, от искрящегося в пламени безумия.

Аллен уже ничего не спрашивал.

Он ещё не желал ответов. И не был уверен что пожелает.

====== Не Эпилог. ======

Не Эпилог.

Джон встретил Аллена не приветливыми дружескими объятиями, не вопросами о поездке, а… Сьюзен. Именно она вышла встречать его, радостно улыбаясь, обнимаю юношу так, что стоящий у машины Тикки Микк, кажется, едва не задохнулся от ревности.

Она была очень счастлива, ведь жила с любимым человеком и ждала от него ребёнка. Она решила его оставить, и теперь, кажется, все её мысли были заполнены только будущим малышом. Казалось целую вечность назад Уолкер получил то злополучное письмо, а из звонка узнал о беременности. Это казалось таким странным. Но именно такими Аллен представлял для себя матерей, правильных, настоящих, пусть даже и будущих. За что такая чудесная женщина Джону? Сьюзен сильно огорчилась, когда Аллен отказался от ужина, и сообщила, что не сможет задержаться. Ему просто нужно было поговорить с Джоном с глазу на глаз, и девушка рассмеялась так, словно уже придумала тысячу причин, почему именно эти двое решили поговорить без неё, и без проблем упорхнула наверх, к собственной квартире, пообещав, что Джон сейчас непременно выйдет. И Джон вышел всё с тем же, что и всегда приветливым дружелюбием, не обращая внимания на напрягшегося и явно выделяющегося Тикки на собственном автомобиле, марка которого в этих краях появлялось так же часто, как аисты на северном полюсе. И Аллен, к сожалению, понял, что был прав. Он не достал до глаза. Но, кажется, выбил Джону челюсть. Всё-таки гнев великий двигатель и накопитель силы! Желания объяснять, обвинять, кричать или ругаться у Аллена не было. Он чувствовал себя так, словно всю жизнь доверял и считал родным человека, который на деле оказался ничтожеством. Который в итоге послал его на смерть, послал вполне осознанно. Задание у него такое было – сдружиться, чтобы, в конце концов подвести Уолкера к черте. Тикки заметил опешившему Джону, что тот может сказать своей будущей жене спасибо, потому что Аллен ещё в машине решил, что если они решили жениться и оставить ребёнка, то трогать его никто не будет. Аллен не желал оставлять ребёнка с одной матерью. Однако Тикки так же сообщил, что если он вдруг решит опять связаться с теми же людьми или вдруг поведёт себя не как порядочный и хороший муж и отец, то ему будет плохо. Очень плохо. Джон, кажется, проникся.

Сегодня, спустя почти неделю, Аллен, вспоминая об этой поездке, никак не мог решить, что делать теперь, когда он сидит на переднем сидении рядом с Тикки и тупо пялится во двор своего дома и даже видит отсюда окна родной квартиры. Пришла пора уходить.

– И что теперь? – Ну, ты можешь уйти и начать жить заново, так, словно ничего не случилось, никто тебя не осудит, – произнёс Тикки. Жить без Тихого Холма, без страшных голосов, без видений, без мёртвого Джареда, которого, опять же, непонятно кто убил? – А как это сделать? – Боюсь, с этим тебе тогда придётся разбираться без меня. Ну да, зачем ему Тикки, этот странный подозрительный тип, даже не совсем человек. – Точно, – он снова кивнул. – Может быть, мне подняться к тебе, ты неважно выглядишь? Мысль о том, что придётся пускать Тикки из того страшного мира в его тихую защищённую квартирку, пугала. – Нет. Я справлюсь сам. – Не думаю, что сейчас ты способен… – Если станет плохо, позвоню психологу. – Ты совсем выдохся. Уверен, что хоть по лестнице сумеешь сам подняться? – продолжал гнуть свою линию Тикки. – Доползу – но сам. Я и без того… слаб. – Может, пустишь меня хотя бы на ужин, составить компанию и убедиться, что всё в порядке? Снова отрицательное движение головой. – Тебя почти неделю не было дома. Наверняка в холодильнике ничего съедобного и того, что не испортилось, давай я куплю чего ты любишь, зайду к тебе, – Тикки продолжал бессмысленно предлагать, а Аллен отвергать. Вот только видно ему это всё-таки надоело. Юноша открыл дверь автомобиля и вышел наружу, неуверенно выпрямляясь в полный рост и подставляя лицо холодным порывам ветра. – Лето в этом году не удалось… – Аллен обернулся к Микку. – Молоко и горький шоколад. – Что? – удивленно захлопал глазами мужчина. – Я люблю горький шоколад и молоко. Много. Квартира двести шестнадцатая. Больше получаса ждать не буду, – не выдерживая и отводя взгляд, произнёс Аллен, ощущая, как горят его щёки. Тикки в ответ улыбнулся, так же выходя из автомобиля и включая сигнализацию. – Я буду через пять минут… Но вкусы у тебя странные. *** Холодные, белые стены уже порядком осточертели, и слова о выписке звучали почти как объявление о выпуске на свободу. И плевать на то, что голова всё ещё частенько беспокоила нешуточными болями, плевать на то, что медсестра уже в третий раз напоминала о том, к каким врачам и когда ему ещё придётся ходить. Плевать на это всё, он просто хотел выйти на улицу и почувствовать себя живым. Они шептались за спинами что он сбегал. И это было очевидно. – Опять приуныли, да? – глядя на неловко натягивающего штаны, недовольного рыжего паренька с тугой повязкой на груди и повязкой на голове, скрывающей глаз, произнесла медсестра. Кажется, она неверно интерпретировала. И наверняка снова начнёт говорить о том, что это чудо, что он остался без глаза, а не без мозгов вовсе. И это они ещё не знают, как именно поранился Лави, ведь он не дурак, сослался на частичную потерю памяти, благо с его сотрясением у него и впрямь могло отшибить все воспоминания. – У вас же всё впереди, такой молодой быстро заживёт да привыкнется.. – Я знаю, – отмахнулся Лави, – знаю, что у молодых всё заживает, как на собаках, и я не приуныл! – Вы себя-то видите? Ну да, наверное, он не очень рад. Но это совсем не связанно с выпиской, просто всё это время, что он провёл здесь, он всё не находил себе места, всё не знал, как спросить, связаться, найти. – Ладно, – медсестра вздохнула. – Раз уж я не смогла поднять настроение, так, может быть, хоть ваш гость. – Гость? – только и успел спросить Лави, как медсестра распахнула дверь, выходя и подзывая кого-то с той стороны. Сердце учащённо забилось, Лави с трудом заставил себя остаться на месте, но вряд ли у него получилось сохранить спокойное и не изумлённое выражение лица, когда в его белую, стерильную палату вошёл Канда. – Юу? Японец как всегда был эталоном безразличия и непробиваемости и, замерев у двери, смерил его таким взглядом, что Лави с трудом сдержал идиотскую улыбку. – Без цветов, конфет и фруктов, но и ты ведь у нас не роженица, так что… – Юу подошёл к нему и с довольно ощутимой силой треснул его ладонью по лбу. – Ты же идиот, которого так и тянет посидеть на форточке!! Лави удивлённо заморгал глазом, ничего не понимая и очень медленно доходя до смысла, который вложил Юу в свои слова. – Тупица хренов, запоминатель без малейшей способности мыслить и анализировать! Лави сглотнул и попытался улыбнуться. – Есть такое. – Идиот… – снова выдохнул Канда уже с какими-то беспомощными нотками, отворачиваясь и делая вид, что усиленно осматривает палату. Будто тут было на что смотреть. Он с силой сжал ладонь у груди, как раз там, где теперь находился проявившийся, словно выжженный, тёмный символ, значение и происхождение которого Юу ставил под сомнение. Ему следовало вести себя как всегда. – Ты собрался уже? – Да, почти. – Ну так давай реще! Ненавижу больницы! – прошипел Юу. Лави медленно подошёл к нему со спины и коснулся рукой плеча. Канда едва не вздрогнул, потому что оно было левым. – Я не думал, что ты приедешь… – осторожно произнёс Лави. – Тч, глупости. С чего мне не приезжать? – Ну, ты же ненавидишь больницы, – виновато выдавил рыжий, будто признавая свою вину: усомнился, теперь кается. Юу некоторое время неотрывно глядел ему в лицо, потом едва заметно улыбнулся и, приблизив свои губы прямо к губам Лави, тихо выдохнул. – Пошли домой. Лави улыбнулся и согласно подался вперёд. *** Они любят говорить. Они говорят, что время лечит. Они говорят, что всё проходит. Они говорят, что боль со временем притупляется, что человек привыкает. Она не человек? Наверное, жажда мести это единственная самая неистребимая черта в ней, которая была раньше и которая осталась. Сколько ещё душ ты заберёшь, сколько сердец искалечишь, Тихий Холм?