Текст книги "Дети ясной ночи (СИ)"
Автор книги: Tesiya
сообщить о нарушении
Текущая страница: 40 (всего у книги 50 страниц)
– Ты просто рад, что ты жив.
– Я думаю, никогда не сумел бы заинтересовать человека по имени Тики Микк, – ответил Аллен вместо согласия. – А так мой дар кажется очень привлекательным для тёмного создания вроде тебя.
– Ты понимаешь, насколько нечестный это вывод?
– Я вообще мало что понимаю прямо сейчас и жутко хочу спать, но нет! Я не должен хотеть так рано спать. Я хочу сидеть здесь и следить за водой. Мне нужны доказательства моей вменяемости, – Аллен заговаривался, словно пьяный, и всё это лишь от недостатка сна. Но Тики не мог не признать, что это было подозрительно мило. Он не считал нормальным считать другого паренька, пусть и почти ребёнка, милым. И всё же это было единственным словом, что приходило ему на ум в данный момент. Может быть, он был сам опьянён близостью с Алленом. Возможностью сидеть, обнявшись часами, и говорить, думать, смеяться и делиться переживаниями. Казалось, чем больше они доверяют друг другу, тем теплее и комфортнее ему становится.
Может быть, его и впрямь так привлекал дар мальчика?
Его сущность пусть и очнулась и смогла утвердить себя, но явно нуждалась ещё и в дополнительной помощи. Что может быть лучше мальчика с даром от Духов Тихого Холма под боком?
Может ли быть, что договор между ним и Духами действительно касался Аллена и восстановления тёмной сущности Тики с помощью этого ребёнка? Но тогда причём тут потеря памяти? Почему сам Тики предпочитал не помнить, что он сделал? Вот если бы он был человеком, то посчитал бы, что сделал, возможно, что-то действительно мерзкое, пошёл на грязную сделку.
Быть может, решил пожертвовать Алленом?
Нет, стоп, тогда он не был так к нему привязан и человеком не был. Не совсем. Он был на грани, но его сущность желала выжить? Что если случилось что-то плохое с ним самим и это не игра вовсе, а просто что-то вроде шока? Он не помнит, потому что предпочитает не помнить?
Нет, это слишком человечно.
Или с духами тоже такое бывает? Или они вообще сами могут корректировать себе память с помощью другу друга или сами по себе?
– Мне стоит попытаться хотя бы узнать о том, что я собой представляю на самом деле, – тяжело вздохнул Тики.
Аллен, что уже начал засыпать в этой темноте и тишине, распахнул глаза и навострил уши.
– Почему?
– Я уверен, мы должны отличаться от людей во многих аспектах. Но я не помню, в каких именно. Не знаю.Не интересовался в этой жизни. А теперь вот расплачиваюсь. Это так раздражает! Моя память настолько запутанная.
– А есть кто-то, кто может тебе с этим помочь?
– Вайзли, – не задумываясь, ответил Тики. – Если не откажется. Мало ли, всё же я потерял память добровольно. Кто знает, что там может быть такого? К тому же я не хочу обращаться к нему хотя бы потому, что… потому что моя голова это моя голова. Это слишком личное. Ты бы позволил кому-то перекапывать свои мысли, воспоминания?
– Не знаю. Может быть, если бы мне после этого не пришлось его встретить и была бы большая необходимость.
– Он член моей Семьи. Мы точно встретимся с ним позже, тут уж без вопросов, – категорично заявил Тики.
Аллен машинально кивнул, снова погружаясь в вялые и сонные размышления. Стоило отвести взгляд от окна, как оказалось, что в комнате уже непроглядная тьма. Кухню так вообще не видно, только слышно капанье надоедливое. Зажечь бы свет. И в то же время Аллен никогда не любил зажигать свет в гостиной вечером, когда окна занавесить нечем, и из квартир напротив видно всё, что здесь происходит.
Да, у него была небольшая паранойя по поводу возможной слежки.
– Знаешь, – тихо произнёс он, – это напомнило мне одну девушку.
– Что?
– Мои мысли. Не знаю, чем конкретно могло вообще напомнить, но это всё равно так. – И Аллен понятия не имел, зачем рассказывает это, но раз начал, уже не мог остановиться, ощущая потребность раскрыть все обстоятельства. К тому же сейчас у него был настоящий слушатель, которому было интересно. – Я вспомнил её, и это немного странно. Потому что друзьями мы не были и виделись всего пару раз в жизни.
– Ммм?
– Девушку из… из этого, с терапии групповой. У нас там были разные проблемы, и знаешь, у неё была своя. Она боялась выходить из дома.
– Агорафобия?
– Нет. Не знаю. Откуда ты это взял?
– У моей надоедливой сестры в комнате огромный список всех фобий на свете. На самом деле она их изучает, людей с фобиями. Роад они нравятся.
– Бедные.
– Угу. Так что там с девушкой, что боялась выходить из дома?
– Это не совсем был страх выходить из дома, – продолжил Аллен, наблюдая лишь за тёмным небом. Нежный, розовый заоблачный свет окрасил его прямо над крышей их дома, а выше небо темнело и хмурилось. При такой погоде звёзд не разглядишь. И, вполне возможно, луну тоже. – Она боялась людей, наверное. То есть она боялась… знаешь, сейчас всё чаще стали люди с собой носить камеры, фотоаппараты, видеонаблюдение в магазинах? Вот это ее пугало. Вроде как она сделает что-то нелепое, споткнётся, ошибётся или ещё что, и это не только в её памяти и не только перед людьми, но кто-то может заснять. Потом ещё кому-то показать…
– Выложить в сеть, – зевнул Тики.
– Угу. И она так про это рассказывала, что, если честно, я потом шлялся и так искоса посматривал на камеры наблюдения. Жутко было. А знаешь, что ещё хуже? Ей с этим жить. А судя по всему, чем дальше, тем хуже и будет.
– Пусть едет в глушь.
– Насколько я понял, именно это ей и посоветовали. А я тогда радовался, что не самый проблемный. А сейчас сам готов сорваться и кинуться в глушь, – Аллен положил голову на согнутое колено мужчины. – Как думаешь, это нормальное решение?
– Всё что угодно может быть нормальным решением в твоём вопросе. Но не думаю, что глушь поможет справиться с преследованием Духа и твоим даром.
– Ага, но с даром поможет. Там меньше отпечатков людей и того, что они могли бы сделать, верно я говорю? Я думаю, да! А Дух, он ведь уйдёт когда-нибудь и сам, ведь так? Не может же он вечно за мной бродить?
– Не может. Но срок твоей жизни не соответствует вечности, об этом тоже стоит помнить. А на твою жизнь его хватит.
– И должен же быть способ его прогнать?
– Или договориться.
– Тогда если мы пойдём на это, то ты заодно заглянешь к Вайзли. Хотя бы на обратном пути!
– Он может быть занят! – попытался возразить Тики.
– Найди способ! – Аллен ткнул кулаком под рёбра, и его окончательно сморил сон. А Тики совсем не желал его тревожить. Всё же недостаток времени для сна был очевиден, стоит только посмотреть на юношу, на отсутствие усидчивости, которой он раньше мог похвастаться, как и любой другой воспитанник Дома Желаний.
Проснулся Аллен от того, что его толкал Тики, а на часах было всего половина первого ночи. И в ванной текла вода. Просто так, без всяких причин, и не реагировал этот напор, даже когда воду перекрыли на трубах. Тогда, переглянувшись, сонные и голодные Аллен и Тики решили ничего с этим не делать. Тики, правда, вывел что-то на запотевшем зеркале и, захлопнув дверь в ванную, потребовал обещанный ужин при свечах. И Аллен, который ни разу в своей жизни не ел так поздно, нашёл этот опыт дико забавным. Пусть даже в квартире происходило что-то странное, и его немного пугала угроза затопления соседей снизу.
Ужин растянулся на три часа и в завершающей своей части продолжался уже с картами. И если начинали они с дурацких детских игр, то в итоге Тики взялся за обучение Аллена игры в покер.
Аллену понравилось. Играли он просто так, без каких-либо ставок на первых порах, но Тики пообещал, что в следующий раз они будут играть на секреты. Уточнять, что именно это значит, он не стал, но Аллен решил отчаянно тренировать свои навыки перед следующей игрой, пока будет время.
Если оно вообще будет.
Спать на кровати, как и полагается, они устраивались, не обращая внимания на шум воды и полностью игнорируя все попытки чего-то или кого-то привлечь к себе внимание. Только, к сожалению, во время игры именно Тики опрокинул на себя чашку с кофе, и теперь нужно было хотя бы замыть рубаху и протереть себя.
И, когда Тики крутанул капающий кран на кухне, ничего не изменилось – вода так и продолжала капать.
– Мы же перекрыли воду! – напомнил Аллен.
Пришлось пойти туда, где, вопреки логике, вода ещё была. Да и немало. Стоило войти Тики в заполненное паром помещение, как взгляд тут же наткнулся на заполненную наполовину ванну.
В воде ванны отражался он сам. Другой он. С желтыми глазами, стигматами на лбу и серой кожей. И вид у него был какой-то пугающе решительный. И оскал, хотя сам Тики сейчас явно не испытывал никаких эмоций, которые могли бы заставить его – этот оскал – появиться. К тому же кровь на воротнике и щеке тоже не вписывались в сегодняшний образ.
Не говоря о том, что под водой виднелось каменистое дно. И это был берег озера. А если поднять взгляд и посмотреть в воду подальше от берега, то можно увидеть…
Нет, здесь только стены ванной – понял Тики, хлопая глазами.
А ещё он понял, что, кажется, имел дело именно с тем представителем Духов, что сейчас гонялся за Алленом.
Комментарий к Глава 4. О том, как обстоят дела с фиками прямо сейчас.
– Муза, давай подумаем вместе. Ответственно…
– Мы допили «детей» давным-давно!
– Плохо допилили!
Муза пытается сунуть Автору только сваренное пойло, но Автор отмахивается.
– Я редактирую и оно….
– Наш контракт… – надрывное икание – контракт подразумевал одну часть!
Автор, желая сломать палец Музы, тычущий в потолок:
– Ты сама пришла, закатила вечеринку и грандиозные планы рухнули!! Откуда взялся похотливый, но ни на что не способный монстр? И что за фарс с пожаром в конце? И где долбанный слеш?
Муза, утирает уголки глаз:
– История жалобная, я решила, не помешает мягкости…
– И трёх частей?
– Ты писала это!!
– Под влиянием твоих варев!!
– Да что за неблагодарные авторы пошли!
– Ты не выполнила контракт и будешь отвечать за все последствия!!
Грохот, звон, вопли….
А Автор действительно понятия не имеет как в этом фике появилось три части.
====== Глава 5. ======
– Если большинство из нас выглядит, как люди, и кто-то даже имеет отдаленные, своеобразные человеческие корни, то ты мог заметить, что у нас, по крайней мере, есть наша тёмная форма. В которой мы и проявляем все грани самих себя. Так как в человеческом обличье мы совершенно незаметны для любого «сканера», какого бы происхождения тот не оказался. Даже кто-то, пришедший оттуда, откуда и мы, никогда не сказал бы в таком случае, что мы не люди. Конечно же, это обличие блокирует львиную долю наших способностей. И первые жизни большинство из нас с трудом носили его, ещё и тратя энергию на это самое ношение. Это потом мы срослись с человеческим до того, что это стало… Это стало даже лучше первой кожи для Тики, к примеру. И он не единственный, кто любит человеческую оболочку. Однако сегодня разговор не о том!
Роад задумчиво постучала наманикюренными пальчиками по бардачку, пытаясь вернуться к теме. Отвлечения и мысленные «петляния» были для Мечты Семьи Ноя самым обычным делом.
И, пока Роад думала, Аллен в который раз уже задавался одним из новых, своих вечных вопросов: кто и когда додумался назвать их семью Семьей Ноя?
Следовало бы уточнить этот факт у Роад, раз Тики не в курсе.
– Кое-кто из нас сумел отличиться. Вот, к примеру, Майтра. Знаешь, вот, во-первых, корни его первой человеческой культуры, скажем так, довольно специфические и…
– Никто не знает, как он выглядит, – отрезал Тики, с нетерпением сверля взглядом светофор.
– Вроде того, – согласилась Роад. – И вообще он перерождается, пробуждается и приходит, навещает нас уже в каком-то таком одеянии. Блин, арабом он был, что ли? Вот вылетело из головы, откуда. Но ни лица, ни рук, ни ног – он ничерта не даёт от себя увидеть. А у Вайзли что в голове, ты видел, да? То, что мы называем дополнительными тремя глазами.
– Там один, вроде бы? – уточнил Аллен.
– И похож он на камень. А два, что поменьше рядом, не обратил внимания? Они имеют отношение к тому же. И обычно Вайзли утомляет, точнее, вызывает головную боль долгое скрытие именно этих глаз. И согласись, это совсем не человеческий атрибут, так?
– Ну да.
– А вот ещё у нас есть братья – близнецы, так они и вовсе когда в тёмном обличье могут принимать новое, одно обличье. Вот их два, а вот вдруг один. Хоп!
Роад хлопнула в ладоши и солнечно улыбнулась, поворачиваясь к Аллену так резко, как ни один ремень безопасности никогда бы не позволил. Что-то не то было с её ремнём.
Или с ней самой.
– И что с того?
– Граф в тёмном обличье и его обличья в целом это отдельная песня. У кого-то ещё из нас может характер меняться. Чуточку. Не то, что у Тики с раздвоением.
– Прекрати пытаться очернить меня в глазах Аллена, а? Или я вышвырну тебя из авто прямо сейчас.
– Я бы хотела это увидеть. Швырять на полном ходу посреди дороги, заполненной автомобилями и людьми, свою племянницу из машины! Ты представляешь, какой шум поднимется? Интересно, у скольких людей здесь поблизости есть телефоны с камерой или фотики? И как потом это всё будет выглядеть?
– Интересно, как Шерил будет меня выпутывать из этого? – усмехнулся португалец.
– Никак. Я его попрошу.
– А его Граф заставит. У меня большая сделка с Холмом уже дымится, если я верно всё разгадываю. И я нуждаюсь в полной свободе действий. Знаешь, что ему придётся тогда сделать? Придумать что-то вроде: Роад Камелот, будучи под кайфом, выбрасывается из машины и обвиняет…
– Никогда Шерил такого не позволит.
– Что ты прицепилась к Шерилу?
– Если я начну действовать сама, дело малой кровью не обойдётся!
– А Шерил малой кровью обходится? – расхохотался Микк, наконец-то трогаясь с места.
– А может, не будем о том, кто из вас здесь самый кровожадный? Меня и без этого укачивает! – рыкнул Аллен.
Тики с Роад одновременно обернулись, и мужчина тут же получил пощёчину от племянницы, разворачивающую его к дороге лицом. Однако у Тики ещё было зеркало, через которое легко можно было увидеть обижено скукожившегося Аллена.
– Тебе плохо? – уточнила Роад, кажется, никак не определяясь, стоит ли отстёгивать ремень и переползать к Аллену.
– Мне с утра плохо. Меня какая-то женщина толкнула, – Аллен состроил очень хмурую и несчастную мордочку, – мне плохо пришлось. Не знаю, что это было. Будто руку вырвало просто.
– А она с рукой была, да? Ммм, значит, будет ещё, – пробормотала Роад.
– Просто омерзительное чувство, – продолжил Аллен, не обращая внимания на девочку. – Я думал, оно легко пройдёт, а сейчас в машине, ещё когда вы начали спорить, стало плохо. Так что вернись к первой теме и расскажи то, что хотела, пожалуйста!
– Тогда, – Роад стала вертеть подголовник, пытаясь удобно устроиться, глядя вверх и при этом не трогая сидения. И не обращая внимания на предупреждающее рычание Тики. Того возня отвлекала. – Тогда мы вернёмся к тому, к кому мы едем. Его зовут Фиддлер. Просто Фиддлер. У него есть десяток фамилий на разные случаи жизни, и сама жизнь столь непредсказуемая, что врагу не пожелаешь. Хотя кое-что стабильное в нём есть. Так вот, если снаружи он ещё напоминает человека – я пока не уточняю, какого человека, – то, если бы кто-то увидел, что внутри него, Фиддлер так просто не отвертелся бы. Ну или, скорее, те, кто увидели, долго бы не прожили.
– Наша личная фабрика паразитов, – фыркнул Тики с отвращением.
– Да, внутри Фиддлера живут паразиты. Разного свойства, характера и размера. В том числе и те «паразиты», которые называют вирусами. Он их обожает. Большинство болезней прошли с его участием. Не то чтобы он пытался ухудшить положение, но посмотреть, что там и как, и попытаться вырастить в себе это «новое» – это его большое хобби. После этого он, в принципе, может воспроизвести те вирусы, которые изучил, впустив в свой организм, и дал мутировать. И вообще, я не разбираюсь в этом. Но он один вполне сумел бы уничтожить эту планету. Не человечество. Жизнь вообще.
– Вам было бы скучно, если бы так и случилось? – спросил Аллен.
– И это тоже. Но истребление человечества? Боже, только в блокбастерах зло может грезить такими лишёнными смысла целями.
– А вы, значит, зло?
– Если оценить нас критериями распространённой человеческой морали – мы зло. Как и практически все люди, в общем-то. Но мы злее большинства.
– Хорошо, Фиддлер отличается от вас, и что дальше? Или он не только внутри отличается?
– У некоторых из нас особый режим. Особая жизнь. Тики любит жить на две стороны, хотя в последнее время он живёт только на тебя, радуйся, это удивительно. Я сплю по двенадцать часов, проводя, по крайней мере, половину жизни в моём мире или бродя по чужим снам. Для меня это почти физическая потребность. Что ещё? Как уже говорила, Вайзли является единственным из нас, кто не может долго без тёмного обличия. Его «демоническому глазу» нужна работа, маскировать его сложно.
– Хорошо, вы ведёте себя странно, но что мне ожидать от Фиддлера?
– Ну... мы называем его Гниением.
– И это чертовски верное название.
– Вернее, чем называть тебя Удовольствием? – выгнул бровь Аллен, демонстративно взглянув в зеркало. Но теперь Тики был сконцентрирован на дороге, пережидая, когда пешеходы пройдут. Чем дольше они ехали, тем сильнее Аллен убеждался в том, что никогда не был в этом районе города. И даже не мог сказать, где он хотя бы приблизительно. Вот только улицы стали уже, здания темнее и люди неприветливее. Ещё немного, и Аллен бы решил, что понимает, почему сегодня они поехали на машине среднего класса – иначе они строго выделялись бы из толпы.
Слишком выделялись.
Почему-то эта дыра напоминала самые неблагоприятные места города, где можно ожидать чего угодно. И Аллен не мог не задаваться вопросом о том, что здесь делал член безумной, демонической Семьи.
– Об этом ты ещё успеешь узнать! – расхохоталась Роад в голос, и задумавшийся Аллен даже не сразу сообразил, к чему был это смех.
А сообразив, почувствовал себя на редкость раздосадованным.
– Так что с Гниением? Он гниёт, что ли?
Тишина была ответом Аллену. Юноша даже отвернулся от окна, отрываясь от занимательного просмотра скромной человеческой жизни, и понял, что никто на него не смотрит и будто игнорируют.
– Ну?
– В точку, Малыш! – в этот момент Тики очень не хватало сигареты.
– Что в точку?
– То, что обычно заставляет гнить других, спасает от полного разложения Фиддлера, – ответил Тики. – Я серьёзно. Говоря народным языком, во взглядах людей он выглядел бы законченным наркоманом.
Аллен совсем иной взгляд обратил к окну. Быть может, это что-то и объясняло, но не всё.
– То есть он гниёт?
– Ага! – кивнула Роад.
– И поэтому… он может умереть от этого?
– Нет. Он же не до полной каши разлагается. Только до определённой степени, в которой и существует. Это не очень удобно. И люди бы не поняли, потому что эта степень видна невооружённым глазом. И так по улицам не походишь. Так что он спасается тем, что людей убивает. Обычная пища и сон ему не нужны, кстати, но если он в хорошей форме, то может питаться. Но не спать. Сна ему не требуется.
– Роад не любит его за это.
– За то, что не можешь попасть к нему в сон?
– Я ни к кому из нас в сон попасть не могу. Без приглашения, по крайней мере, – легко ответила Роад. – Меня напрягает сам факт возможности жизни без сна. Я… не понимаю, как можно жить всегда здесь. Это сложно объяснить...
– Люди обычно жалеют о времени, потраченном на сон, – отметил Аллен.
– И люди же идут спать, когда жизнь достаёт их, в надежде не столько отдохнуть, сколько отвлечься. Люди жалуются на нехватку времени на сон. Люди жаждут его. Людям иногда надо сбегать от всей той кутерьмы, что они создают. Скажешь, ты не любишь спать?
– Сон проходит слишком быстро. И чаще донимает меня кошмарами.
– Это потому что ты не умеешь им управлять.
– Твоя правда, – сложил руки на груди Уолкер. – Но и люди тоже не умеют. Большинство. Есть те, кто пишут целые книги о том, как заставить присниться что-то определённое и всё такое, но мне сон не нравится.
– А жизнь?
– Жизнь тоже не очень. Но я работаю над этим.
Остаток поездки прошёл в относительной тишине. Только Роад начала баловаться с радио, окончательно расшатывая и без того непрочные нервы Тики Микка. Тот уже пятый раз поворачивал не туда, куда следовало, и продолжал пытаться найти правильный дом, правильную улицу, правильный подъезд.
Получалось как-то не очень.
Роад щёлкала станции и игралась с громкостью.
Аллен закрыл глаза, погружаясь в себя и пытаясь понять, что именно хотел он сказать самому себе. Что с женщиной было не так? Но когда стал задумываться об этом, стало только хуже. Намного хуже, до того что он приказал Тики остановиться, выскочил из машины и некоторое время стоял, вдыхая прохладный воздух ртом и успокаивая готовый в любой момент взбунтоваться желудок.
Зато, когда готов был закончить путь, Тики наконец-то понял, куда им надо ехать, расспросив о том парочку прохожих. Сегодня он ни разу не напоминал состоятельного мужчину: лохматый, мрачный, одетый в потрепанные шмотки из его квартиры, как оказалось, он выглядел совсем своим. А Роад,пережидавшая недомогание Аллена, сидя на спинке одной из скамеек у автобусной остановки, выглядела как всегда куклой. Сегодняшнее платье было бежевым с кремовыми оборками, лента с бантиком обвивала шею, в волосах две заколки с небольшими розочками белого цвета. Такие же розочки на тканевых браслетах на руках. Белые гольфы, бежевые туфельки.
Люди оглядывались на Роад. А один мужчина даже попросил её сфотографировать.
Роад не отказалась.
Впрочем, показавшийся подозрительным для Аллена мужчина торчал возле девчонки недолго, удивляясь её внешнему виду, и вскоре ушёл по делам. А после него к Роад подошла и женщина с девочкой лет пяти, тоже в платье, но даже эта девочка выглядела куда более серой. И они тоже хотели сфотографироваться.
Почти пять миллиардов людей на планете, и именно Аллену приходится вести дела с этой безумной семейкой. Как он умудрился? Когда он всё же задал вопрос вслух, Роад, вместо того чтобы ответить, удивилась, задумалась и ответила, что больше пяти миллиардов людей точно не будет.
Аллен не стал проверять свои догадки и промолчал.
Наконец появился Тики, собрал Аллена и Роад обратно и заявил, что теперь точно понимает, в чём дело. Ремонтные работы сбили его с толку, и он нарезал круги вокруг нужного им пути.
Нужное им место оказалось узким двориком, зажатым между двумя длинными трёхэтажными зданиями, со стороны выглядящими так, словно им пора под снос. К счастью, уж здесь-то было совершенно безлюдно, настолько, что раздолбанный двор напомнил Аллену заброшенный Сайлент Хилл.
Пройдя под открытыми и треснувшими окнами, Роад с удовольствием рассказала, что этот район совсем крошечный, и его постепенно приводят в порядок. Каким образом это делается, девочка не уточнила, первой проскакивая в подъезд и поднимаясь на второй этаж.
Нужная им дверь болотного цвета оказалась не заперта. Да и сам замок торчал наполовину выломанным.
– Эти комнаты он снимает, когда бывает в Эшфилде. Это не совсем норма для него, – проходя по коридору с мешками мусора и старым пыльным трюмо, прокомментировал Тики. Роад уже далеко впереди звала Фиддлера.
Квартирка выглядела необжитой. Стены с оборванными обоями или старой краской, вместо светильника – патрон с лампочкой, кухня без плиты, с одной микроволновкой, несколькими шкафами, столом у окна и большой раковиной. Запустение, паутина, грязь. Аллену было бы неприятно жить в таком месте, и уж он, если бы пришлось, хотя бы привёл всё в порядок.
Но что чувствовал мужчина, что естественно гнил и выращивал в себе паразитов?
Аллен старался проходить по этой квартире, не касаясь вообще ничего, опасаясь своей обычной, болезненной реакции. Ему на сегодня уже хватило.
Тики, разместившийся на одной из тумб, жестом предложил Аллену сесть рядом, и Уолкер воспользовался предложением. Всё же из комнат квартиры уже раздавались два голоса. Один знакомый девичий, другой тягучий, ленивый, горький. По крайней мере, именно таким его мог бы описать Аллен – горьким.
А затем послышались шаги в комнате, и, наконец, на пороге кухни показались две фигуры. Роад при этом будто бы толкала мужчину вперёд, в надежде что тот будет идти быстрее. Или же для надёжности. Чтобы новый член семьи не передумал вдруг.
И этот мужчина выглядел хреново. Худой, он к тому же был одет в обтягивающую одежду, безрукавку с коротким горлом, которая позволяла пересчитать выступающие рёбра и точно указать на острые ключицы. Смуглый от природы он всё равно казался бледноватым или мрачным, руки забинтованы небрежно от запястий до локтя. А выше жёлтые и фиолетовые синяки разного времени. Что творилось с руками под бинтами, Аллен предпочитал не думать, но пальцы мужчины были длинными, худыми, как и весь он сам, с острыми углами выпирающих косточек и тёмными нездоровыми ногтями. Штаны коротковатые, кончающиеся на середине икр, высокие ботинки, шнурки которых не были завязаны нормальным способом, но запутаны. Лицо с тёмными, глубоко посаженными, полузакрытыми глазами. Его грязные волосы оказались длинными и собранными в тонкий, конский хвост, а спереди на лоб ложилась ровная чёлка. Тонкие губы плотно сжаты, в ушах большие, треугольные серьги, какие Аллен мог увидеть разве что на шаманах. Под глазами тени недельного недосыпа. Взгляд смутный, словно через поволоку.
Мужчина замер, опираясь на косяк плечом, прислонил к нему же голову, слегка наклонив её, и нахмурил чёрные, тонкие брови. Медленно сфокусировал взгляд на Тики, затем так же медленно перевёл его на Аллена, так же посмотрел на него некоторое время.
– Господа, уже… уже.. какой сегодня день недели?
– Сегодня – сегодня, – нашла способ ответить Роад. – Не заморачивайся с этим, Фид!
– Не сокращая моё имя. Если тебе что-то от меня надо – не смей!
– Не мне, Фидди!
– Как думаешь, прививки и вакцины спасут от моей старой доброй оспы, или они, как и задумано, окажутся бесполезны?
– И твою версию я тоже пробовать не желаю. Но хотелось бы увидеть, как ты попробуешь.
– А что будешь делать потом?
– Ну уж точно не молить тебя о снисхождении, ты ж не Мариатале!
– Да, золотых безделушек я не ношу. А кстати, неплохая идея помещать паразитов в подобные бусины и…
– А о нас кто-нибудь вспомнит? – раздражённо подал голос Тики.
– Нет. То есть да. Уже помним и помнили. Тики… – Фиддлер прищурился и тряхнул головой, – как-то там! Удовольствие. И я имею удовольствие видеть в моей квартире Удовольствие с его молодым источником удовольствия!
Фиддлер хихикнул, шлёпаясь на жалобно застонавший под его весом стул и складывая руки за голову. Тики и Аллен молчали. Роад топталась в дверях. Затем мужчина протянул ладонь – грубую, тёмную, неприятную – к Аллену, будто прося его подать руку. Аллен оглянулся на Тики, и тот мрачно кивнул.
Аллену это не нравилось. Но он вложил свою руку или, вернее, только пальцы в ладонь мужчины и, к собственному удивлению, никаких болей не почувствовал. Фиддлер закрыл глаза и так и продолжил сидеть некоторое время. Затем вдруг протянул вторую руку Тики.
Некоторое время просидел так с двумя руками, едва качнул головой.
– Ладно. Будущее удовольствие удовольствия, – признал свою ошибку Фиддлер.
– Откуда ты узнал?
– Объяснять долго, – только и ответил тот.
– Некоторые из паразитов, что живут в нём, весьма специфичные, – ответила Роад. – Он выращивал их веками восприимчивыми к определённым вибрациям и излучениям. Благодаря этому он чувствует поразительные вещи в зависимости от того, какие именно паразиты в нём сейчас выращены. На самом деле он хорошо прощупывает разные явления не мира сего. Магию, скажем так. Что-то внутри него чувствует. На самом деле, он выращивал этих паразитов и раньше, но успехов добился, когда пришёл к нам Майтра. Погружение это вообще способность Майтры.
– Я ничего не понял, – ответил на речь Аллен.
– Я тоже, – согласился Фиддлер, убирая руки, – о чём вы оба хотели со мной говорить?
– О том, что было на месте приюта.
– Ну, кроме провала в очень ясный слой Холма, ты имеешь в виду? – приподнял уголок тёмных губ мужчина. – Какого дерьма там только нет, на самом деле. И мертвецы не там, где положено, и ритуальные знаки, раскиданные как попало. И этот след, оставленный Уолтером, когда-то жившим там… Да. А вот от тебя, Аллен, там, считай, ничего и нет.
– Это хорошо?
Фиддлер покачал пальцем, усмехаясь.
– Это подозрительно. – И сразу, без перехода, – Твоя Ледора недавно была рядом с тобой.
– Ась?
– Ледора. Рядом была. Недавно. Вы же её именно так кличете, нет? – Фиддлер почесал затылок, устремляя взгляд в затянутый паутиной потолок, провёл тёмным ногтем по губе, рассекая её и пуская тёмно-красную кровь.
Аллен обернулся к Тики, но тот сидел, будто так и надо. Фиддлер же в это время слизнул кровь с верхней губы и позволил нескольким каплям, скопившимся у него на ногте, упасть на стол.
Капли свернулись подобно ртути в небольшие чёрные шарики, и мужчина начал катать их по столу подушечкой пальца уже левой руки.
– Дай мне руку, – снова обратился он к Аллену, а затем и к Тики, – ты тоже.
Аллен протянул руку, и холодный шарик упал ему на ладонь.
– Вдави его. Он… будто растворится, это нормально.
– Это один из твоих паразитов? – вдавливая в ладонь шарик большим пальцем и наблюдая за тем, как подобное проделывает и Тики, уточнил Аллен.
– Да.
– И он сейчас во мне? – разжимая ладонь и больше ничего не замечая, уточнил юноша. Почему-то даже неприятно не было. Может быть, от того что и мужчина, и его паразит им никак не ощущались?
– Да. И, как я сказал уже, ты недавно сталкивался с Ледорой. Не совсем лично. Скажем, она стояла в паре метров, а ты мог и не знать. Она пыталась на тебя воздействовать, след остался от её петли. Ты был её воспитанником, частью большого круга тайны. Это значит, что она может вернуть тебя, задействовав тех, кто похоронен в стенах. У тебя в последнее время не возникало ощущения, что тебя преследуют? Или не встречались ли люди, напоминающие мертвецов? Не внешне. И… их можно только почувствовать.Мертвец, вселившийся в живого и действующий по команде мага. Серьёзный трюк. Только, конечно, там не сам мертвец, а лишь энергия, оставшаяся от него, и действует оно недолго. Мне тут вчера сообщали, к примеру, что на днях внезапно скончались два старших воспитанника того ж приюта, что тоже могли быть в круге, и их могли призвать и использовать их силы. Странно, что не получилось, кстати.
– А должно было?
– Ну, раз я считаю странным. И тут интересно, я знаю всего одного некроманта, кто-то ещё шифруется? Или Кросс с этим связан? Такие связки это их дело. Или это вообще связано с чем-то не человеческой природы? Гость, слепок, бестия, шептун – их не мало, – ответил Фиддлер и оглянулся на так и стоящую в дверях Роад, – А что наша соня там так и застыла?
