Текст книги "Дети ясной ночи (СИ)"

Автор книги: Tesiya

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 50 страниц)

========== Пролог и Глава Первая. Его голубоглазый страх. ======

Жизнь пройдет, и густая листва

Опадет с черных веток в траву.

А была ли вообще я жива?

Или, может, я там оживу?

Я свершу этот маленький круг

И, желая идти на второй,

Оступлюсь, и послышится вдруг

Голос: “Что забавляться игрой?

Там свершенья полезнее есть,

Чем руками развеивать мрак.

Там не лучше, не хуже, чем здесь,

Но не так, совершенно не так...”

Александр Юринсон.

Где-то и когда-то.

Тихая бренчащая музыка будоражила студёнистую воздушную массу, невольно вырывая из цепких лапок тяжёлого, беспокойного сна. Тихий, крадущийся звук шагов заглушал эту весёлую мелодию, превращая во что-то строгое, похожее на торжественный марш, и даже вовсе заглушая звуки негромкого звона колокольчиков.

Или эта мелодия существует только во сне?

Шаги остановились, стоило только поднять голову и едва слышно произнести слово.

Тёмное марево кружило и клубилось, скрывая и впитывая едва обозначившийся страх, хитрую, сдерживаемую усмешку и сплетая тончайшую паутину интриги из нитей эмоций и чувств. Напряжение натягивало струны душ до упора, заставляя сердца дребезжать от напряжения. Покров тишины затаил дыхание и рассыпался на мельчайшие осколки при первых звенящих, чуть истеричных звуках смеха.

– Шутка! Просто шутка! – воздух всколыхнулся, прогоняя тьму и разрывая её объятия на тысячи водящих хороводы теней. Голос был наполнен молодостью, энергией и рвущимися наружу эмоциями. Губы едва дрожали, а дернувшаяся в сторону рука одним простым движением отбросила что-то в темноту.

Она неловко улыбнулась, качая головой.

– Всё кончено. – И добавила, словно самой себе не веря или не желая верить, – мы победили.

Нижняя губа оказалась прикушена, плечи чуть ссутулены, и – как будто она вот-вот не выдержит и расплачется – в карих глазах блестят слёзы и что-то ещё на самом дне, напоминающее разгорающееся безумие.

Тьма разорванным в клочья полотном теней кружила свой древний танец, меняя обличье за обличьем, отражаясь и уплотняясь, меняясь, но навсегда оставаясь собой. В стороне подмигивали огоньки разноцветных фонариков, и звучала незамысловатая тренькающая мелодия.

Она улыбалась.

Аллен сосредоточенно высчитывал монеты, прикидывая в уме, сколько в следующем месяце у него уйдёт на проезд. Сумма, как ни крути, получалась удручающая. Значит, лучше начать откладывать сейчас, вот прямо сегодня, развернувшись к прилавку спиной и под звуки мягкой мелодии, раздающейся в зале, прошествовать к выходу из торгового центра.

Хорошо живётся летом. Вот только сообразить отложить средства в июле у него мудрости не хватило. А всё Лави со своим днём рожденья: с пустыми руками к этому книголюбу не пойдёшь, а своим корявым ручкам Аллен никогда особенно не доверял. Пришлось отправляться в магазин и убить целых три дня, пока он не нашёл то, что полностью удовлетворило именинника. Но хотя бы отъелся у него до отвала, пока остальные распивали горячительные напитки, орали тосты и приставали к девочкам. Аллен же был разумен и запаслив. Вместо того, чтобы стащить часть еды со стола и унести с собой, он вежливо донёс до немного пьяного Лави, что сейчас все разойдутся, а он останется один на один с вот этой горой не прожёванной пищи и сломанным холодильником.

И Лави сам, щедрой рукой махнув всем, кто ещё мог слышать, предложил в срочном порядке разгрести эти продовольственные запасы. Да, сломанный холодильник это полезно. Если не твой.

В общем, трату на подарок рыжеволосому одинокому другу Аллен проблемой не считал. К тому же рыжеволосый больше не был одиноким: если Аллен всё правильно понял, тот самый парень-японец с темными, длинными волосами и привычкой огрызаться, обзываться, грубить и бить всё, что движется, стал парнем Лави.

Аллен плохо себе это представлял. Прямо-таки отвратительно. И смущал его не сам процесс или ориентация друга (чего уж лгать, Аллен недавно заметил, что любуется он не только ладными фигурами девушек, но и парнями, что не опасались летом появляться на людях даже топлес). Аллена смущал контраст весёлого, начитанного Лави и Канды, состояние души которого выражалось лишь в одном им часто произносимом «Тч».

Впрочем, стоит признать, что Аллен знал Канду не слишком хорошо, ни он сам, ни Юу не стремились узнать друг друга поближе. Уолкер с самого детства не особо сближался с людьми, да и Канда был одиночкой по жизни.

Другое дело Лави. Аллен познакомился с ним всего-то месяцев семь-восемь назад в одном из санаториев и не думал, что будет общаться и дальше. Привычно улыбался при встрече, поддерживал разговор как мог, а всего через пару недель Лави, какими-то своими путями выяснив, где проживает новый знакомый, вытащил его из дома показать «местные достопримечательности». Учитывая, что Эшфилд хоть и был городом немаленьким, но ничем, увы, не отличился, то экскурсия приняла характер ознакомления с самыми необходимыми местами, вроде больницы, полицейского участка, хороших магазинов с приемлемыми ценами.

А потом они с Лави стали друзьями, частенько захаживающими друг к другу в гости.

Но всё это сейчас было для Аллена неважно.

Важное для него сейчас соблазнительно грело бока под дневным светом длинных флуоресцентных ламп и прямо-таки просило купить. Заварные пирожные – его маленькая слабость. Аппетитные, дурманящие, только привезенные и разносящие свой непередаваемый аромат на всю округу. Аллен уныло скрёб монеты, понимая, что прихваченных с собой денег хватит, и лучше бы он оставил их все дома.

Соблазн был просто удушающий.

И ведь ладно было бы просто глупое, бездушное пирожное с какой-нибудь слишком сладкой или вообще безвкусной начинкой. Ладно. Но ведь это было совсем другим!! Оптимальная цена, проверенный безупречный вкус и просто невероятный соблазн! Только здесь и вот прямо сейчас.

Уолкер проводил унылым взглядом молодую женщину с парочкой счастливо препирающихся ребят, что унесла отсюда сразу два выдающихся произведения кулинарного искусства. Юноша был голоден. И, закрыв глаза, чтобы не наблюдать своё падение, он всё-таки протянул продавщице в смешной шапочке монеты и пробубнил себе под нос, чего он хочет.

Уже через пять минут улица встретила его гулом проезжающих мимо автомобилей, болтовнёй спешащих куда-то людей и ярким светом уходящего к западу солнца. Со времени завтрака прошло больше шести часов, и Аллен медленно и аккуратно отгрызал кусочек за кусочком от своего вожделенного приза.

Жизнь вновь была прекрасна.

И даже тот факт, что сегодня Аллен опять не сэкономил, не позаботился о грядущем сентябре и каждодневных поездках на метро до колледжа, его не расстраивал. Надо будет через пару недель озаботиться за проездным, который поможет ему скинуть половину стоимости проезда на государство. В конце концов, у него были кое-какие льготы.

Сирота.

Слово уже не казалось таким же обидным и горьким, как раньше. Со своим статусом парнишка давно смирился и с тем, что у него вряд ли появится кто-то близкий, – тоже. Кто с таким, как он, пожелает связаться? Достаточно взглянуть в отражающую поверхность витрины и отметить белоснежные седые волосы. И то это была не главная беда. Большинство предполагали, что он покрасился, как это часто бывает у молодёжи, чтобы походить на какого-нибудь героя романа или фильма. Сейчас никто не обращал внимания на фиолетовые и красные волосы, так что им какой-то подросток с белоснежными?

Но Аллен всё равно предпочитал натягивать толстовки с капюшоном даже в тёплый день, чтобы не привлекать к себе внимания. А покрасить волосы на самом деле удачно не получалось.

К тому же была ещё изуродованная рука, которую он постоянно забинтовывал и скрывал под тонкой, не слишком тёплой перчаткой.

У Аллена Уолкера было более чем достаточно причин для того, чтобы держаться в стороне от людей. Он их не любил. И не доверял. Доверие к людям исчерпало себя в детстве, его вычерпывали ложка за ложкой, уверенно и непринуждённо.

Но сегодня был солнечный день, начало тёплого и ветреного августа, Аллен только-только доел вкуснейшее пирожное, на столе дома притаился недоеденный зефир, а он был тем ещё сладкоежкой, так что путь домой оказался коротким и полным надежд на светлое, прекрасное продолжение дня. Правда, юноша ещё не решил, что будет делать, когда придёт домой.

Это было странно, иметь свободное время, свободную жилплощадь, планы на будущее и даже уже определившееся место в колледже. В кои-то веки судьба начала преподносить ему подарки.

Только бы не пришлось за них потом платить.

Пятиэтажное, старое, но, необходимо признать, добротное здание появилось из-за угла местного торгового центра с огромной неоновой вывеской и ценами, не вписывающимися в бюджет Аллена Уолкера. Он и был-то там всего пару раз, заходил, чтобы знать, на что смотрит каждое утро из окна, и, следовало признать, внутри всё было очень даже солидно.

Но Аллен предпочитал избегать таких мест. Ему постоянно казалось, что, когда он выходит, ничего не купив, охранники провожают его сканирующими взглядами и недобрыми ухмылками. Как будто знают, что перед ними подозрительный сирота, ребёнок, выросший в приюте, потенциальный вор и убийца.

Лучше он будет любоваться на эту красоту издалека.

Небольшой двор старого дома был занят узкими дорожками и огромной площадкой для парковки автомобилей, занятой только наполовину. Да, многие автомобили, остановившиеся здесь, либо стояли вот так неподвижно уже почти месяц, либо были непривлекательных марок и неопрятного вида. Более или менее богатых людей в их доме можно было пересчитать по пальцам, но Аллен знал только соседей по площадке да семейного соседа сверху, который затопил его буквально на той же неделе, как только въехал юноша.

Парадная дверь громко хлопнула за спиной, и Аллен ступил в тускло освещенный, просторный холл, как обычно заваленный старыми коробками, досками, банками с краской и прочим стройматериалом. Если помнить, то во время последнего, почти годичной давности урагана была повреждена крыша, и после пришлось делать ремонт не только на чердаке, но и в нескольких квартирах последнего этажа, что теперь пустовали. Когда приютский мальчишка только осматривался в будущих владениях с представителями отделов социальной защиты и опеки, он был сильно удивлён тем, что никто ничего не ворует, и всё это богатство просто свалено в кучу, дожидаясь своего часа.

А вот теперь это воспринималось как что-то само собой разумеющееся.

Перешагнув через пустую бутылку из-под ацетона, Аллен уже было направился к лестнице, как замер у почтовых ящиков, – из щели его собственного торчала бумажка. Тоже небольшая проблема: очень узкие щели в некоторых ящиках, в них даже письмо пропихнуть было трудно, а жильцы, подписанные на различные газетные издания, были вынуждены самостоятельно напильниками приводить их в порядок.

Пошарив в карманах джинс, Аллен раздражённо вздохнул, понимая, что заветный ключик забыл. Открыть этот мощный, старый ящик без ключа не было ни единого шанса, хотя был и другой способ. Но, осторожно потянув за торчащий наружу кончик бумаги, Аллен добился лишь того, что проклятый конверт упал глубже в нутро ящика. Так что пришлось покорно направить свои стопы к лестнице и начать привычный подъём. Всего один пролёт до первого этажа, пройти вдоль натянутой за перилами сетки до следующей лестницы, ещё пролёт, пройти мимо ряда подъездных узких окон и преодолеть новый подъём.

Третий этаж, левая дверь, ведущая в заворачивающий коридор. U-образная форма зданий была самым обычным делом для Эшфилда. Здесь таких жилых домов было навалом, даже Лави жил в похожем, только у него этажей было восемь, и присутствовал недавно пристроенный лифт, шахта для которого, вроде бы, существовала с момента сдачи здания в эксплуатацию.

Ключ, как обычно, мягко скользнул в замочную скважину голубоватой двери, номер квартиры, давно стёрся, и даже Аллен частенько путался с ним. Не то двести двадцать второй, не то двадцать шестой. Дверь без скрипа и лишнего звука послушно отворилась, и Аллен потянул руку вперёд, чтобы, не смотря на свет, льющийся из окон, по привычке нащупать выключатель, и пальцы тут же треснуло током. Резко отдёрнув руку и развернувшись, Аллен на мгновение перестал ощущать себя живым. Сердце застыло, сжимаясь ледяными тисками, дыхание перехватило, глаза заволокло пеленой, для того чтобы спустя одно, но очень липкое и растянутое мгновение юноша встретился взглядом с... остекленевшими, голубыми, заплывшими глазами, склера которых покрылась красными трещинами. Всклоченные светлые волосы, бледная, почти синяя кожа с тёмными налитыми пятнами синяков, засохшая корка крови на подбородке и развороченная, разорванная, изуродованная будто вцепившимся жутким хищником грудь, с торчащими неприглядными внутренностями.

Если бы Аллен чувствовал себя живым и мог вздохнуть, он бы закричал. Но вместо этого правая нога обессилено скользнула назад, так и не решаясь сделать шаг вперёд; юноша потерял равновесие, на мгновение встрепенувшись и хватаясь вновь за стену, и, когда его взгляд вернулся к площадке, перед его дверью уже никого не было.

Давненько он ничего подобного не видел. Давненько.

Успокоить тут же пустившееся в дикий пляс сердце и заставить себя вновь дышать удалось не сразу.

Прислонившись к стене и одним пинком захлопнув дверь, Аллен не обратил внимания на оставшийся на светлой поверхности след, решительно отвернулся, торопливо скидывая кроссовки и проходя в комнату. Не поддаться желанию лужицей стечь по стенке прямо на пол было трудно, но он дошагал до продавленного с одной стороны дивана, рухнул в его приятельские объятья и щёлкнул пультом телевизора. Комнату тут же наполнил спокойный баритон диктора, рассказывающего о зверских убийствах местного маньяка, и Уолкер едва не расхохотался.

Только сейчас позволил себе расслабиться, внимательно осмотреть небольшую комнату и проанализировать только что произошедшее. В комнате ничего не изменилось: всё та же пара полупустых книжных шкафов под самый потолок прямо возле окна. Времени и, что главное, денег на покупку литературы в бумажном издании не было, и Аллен предпочитал пользоваться услугами интернета и общественных библиотек. Напротив небольшого дивана старый, серенький, но исправно работающий ламповый телевизор. Аллен выкупил его за символические гроши через Лави, у которого было просто море знакомых. Невысокий чайный столик между диваном и телевизором, тёмное кресло в углу у окна и ещё один столик. Со стороны двери начинается совмещенная с комнатой кухня, отгороженная от места отдыха стойкой, выполняющей роль обеденного стола. Там же со стороны комнаты примостилась парочка табуретов.

Всё ровно так же, как и обычно. Перебираться и обыскивать кладовку, которая использовалась только во время стирки, туалет или спальню совсем не хотелось.

Хотелось впиться взглядом в мерцающее изображение солидного дяденьки и понять, что только что случилось.

Давно у него не было подобных видений. И, более того, он о них и их причине не рассказывал даже психологу, который работал с ним почти год, и телефон которого до сих пор был сохранён в записной книжке. Аллен мог в любой момент дня и ночи позвонить по нему, выговориться, а потом получить справочку с неутешительным диагнозом.

Аллен улыбнулся, вытягивая ноги.

В подобных видениях он не видел ничего страшного. Такое бывает. Юноша уже смирился, что в глазах современного общества выглядит ущербным, душевнобольным и не более. Вот только, скорее всего, это был внеочередной вопль интуиции. А своей интуиции он доверял. Что-то паршивое грядёт. Очень паршивое.

Но здесь, у себя дома, он чувствовал себя в безопасности.

Как и всем сиротам, государство обязано было выделить ему жилплощадь. Но если раньше там были очереди и безвозмездное дарение, то сейчас, якобы в связи с участившимися инцидентами при участии чёрных риэлторов, появилась альтернатива. Теперь часть сирот квартир навсегда не получала. Для них эти самые квартиры оплачивали, на срок около трёх лет государство полностью оплачивало жизнь сироты в отведённом ему жилище в любом случае, и, если сирота получал образование, он мог подать заявление, благодаря которому дальнейшие выплаты по истечению трех лет продолжались, хотя и в меньшем объёме.

В общем, Аллен не знал, хорошо это или плохо, но настоящая жизнь его более чем устраивала. Семнадцать лет, полученное не смотря ни на что общее образование, принятые в колледже документы и бюджетное место, немаленькая, двухкомнатная квартира, оплаченная на три года и с не слишком высокой оплатой в перспективе, знакомые, среди которых, кажется, появился ещё и друг, который если что поможет, и люди вокруг, почти не раздражающие и не вызывающие безотчетного желания расшибить их лбы об стены..

Он страдал подобными желаниями некоторое время назад. Но это вполне объяснимо. Теперь главное получить стипендию, и можно будет забыть обо всех неправильных проблемах. Стать обычным среднестатистическим жителем.

Скрывая дрожь рук, Аллен снова стал шарить по столику в поисках пульта, но наткнулся на маленький ключик от почтового ящика. Бросив взгляд на дверь, потом на свои босые ноги, Уолкер таки заставил себя подняться, смело шагнуть за границы жилья и бодро спуститься вниз. По пути пришлось поздороваться с парочкой жильцов, чьи имена были неизвестны, потом попотеть над замком, поминая недобрым словом уникума, отправившего ему настоящее бумажное письмо, и наконец-то оно было в его руках.

Джон Рейн. Аллен мог бы и догадаться, что это от него. Они были друзьями по переписке, хотя когда-то, несколько лет назад познакомились друг с другом в одном и том же месте. Джон был на три года старше и отчего-то вбил себе в голову, что должен хоть присматривать за Алленом. Вроде необъяснимого родительского инстинкта.

Улыбаясь и не думая о плохом, Аллен разорвал конверт и тут же, на лестничной площадке извлёк два сложенных листа и несколько довольно крупных купюр. Запоздалый подарок к новоселью. На одном листке было подробное письмо о жизни, работе и прочем, расспросы и просьбы связаться, а вот на другом под осторожным извинением скупая запись:

«Ещё один момент, знаю, тебе не понравится, что я пишу об этом, но думаю, что тебе стоит съездить к нашему приюту. Это не шутка. Тебе действительно понравится, хотя местечко это довольно жуткое. Если не хочешь, никто тебя, конечно, не толкает, но ты не пожалеешь».

Юноша со свистом выдохнул, прижимаясь спиной к стене.

Вот так неприятность. Хотя Джон – парень правильный и просто так такую гадость слать бы не стал. И раз говорит, что Аллен будет рад, значит там случилось что-то хорошее. Только вот что?

Его старый приют Дом Желаний закрыли, может быть? Это было бы неплохо.

Но сколько же мыслей в голове. И видение. Они связаны?

Дом Желаний – приют, в котором Аллену изуродовали душу и тело, попытались убить и превратить в убийцу.

Он ненавидел это место, но, наверное, пора посмотреть своим страхам в глаза?

====== Глава Вторая. Будильник в кошмар. ======

Мистер Дорвен провожал юношу недоверчивым взглядом и продолжал бурчать себе под нос, чтобы тот ни в коем случае не задерживался. Десять минут, мол, у него есть, а за всё время сверх этого он сдерет дополнительную плату. Аллен уже устал кивать, шея болела, и казалось, что он навечно останется в состоянии китайского болванчика, когда мужчина последний раз поправил очки и удалился к себе вглубь комнаты. Вроде бы, чтобы не мешать разговору, но Аллен был более чем уверен, что мужчина не отойдёт от двери, жадно вслушиваясь в каждое новое слово до самого конца телефонного разговора. Конечно, Аллен же приютский мальчишка, от которого можно ожидать всего, что угодно! Все на него так смотрят: со снисхождением, недоверием, пренебрежением. Будто единственное, что он может сделать в этой жизни, это мерзко сдохнуть в какой-нибудь дальней подворотне, пуская пузыри от передоза, или выброситься из окна, спасаясь от наведённого алкоголем морока. А живи он в районе похуже – к фантазиям прибавилась бы версия с бандами и огнестрелом. Но Аллен успел смириться и улыбался в ответ. Мирно и тихо. Самая правильная тактика. Он, вроде бы, и не спорит, но совсем уж законченным человеком не выглядит. Напряжение выдавали только пальцы, бессмысленно крутящие провод, пытаясь не то протолкнуть мизинец в колечки спирали, не то просто обернуть провод вокруг всех пальцев. Наконец-то гудки ожидания прервались, с того конца провода послышалось оборванное и невнятное приветствие. – Джон, ты? Это Аллен! – громко и отчётливо произнёс юноша, начиная ощущать, как с шипением в трубке его пальцы начинает неприятно покалывать. Быстрый взгляд по сторонам напомнил, что он в чужой квартире, и даже на мгновение брать здесь что-либо не слишком разумно. Благо в кармане рубашки оказался старый носовой платок, который лежал там уже пару месяцев, и юноша быстро и проворно начал оборачивать в него трубку, практически не обращая внимания на радостные и удивлённые возгласы с той стороны. – Слушай, я получил твоё письмо, – наконец-то заметил Аллен, отводя взгляд от знакомой голубоватой двери квартиры. Телефон находился на расстоянии полуметра от входа, на аккуратной, прикрученной к стене полочке вместе с пухлой телефонной книгой. Некоторое время Джон молчал, и Аллен вынужден был наслаждаться лишь треском помех. – Можешь дать мне в глаз при встрече, но я всё равно считаю, что туда можно съездить, ты наверняка будешь рад. – Я не дотянусь.

– Что? – голос Джона был глухим и немного отдалённым. Шипение на заднем плане, выходящее периодически вперёд и перекрывающее голос друга, никак не желало утихать.

– Не дотянусь, говорю, до твоего глаза, – сдавлено хмыкнул Аллен, прижимая кулак к губам, чтобы не рассмеяться в полный голос. – Я всё ещё безобразно невысокий. – Это от недоедания. Хорошо питайся, занимайся спортом, чтобы совсем не заплыть, ходя не думаю, что тебе это грозит, даже если ты вдруг начнёшь пожирать тонны гамбургеров. Кстати, я так и знал, что ты позвонишь мне только по этому поводу. Я сам тебя нисколько не волную. – Ты написал мне подробный отчёт, – Аллен привалился к стене, улыбаясь, что называется, до ушей. – Но с тех пор прошло немало времени. Я послал это письмо ещё… Чёрт, я даже не могу вспомнить, когда это было! – Наша почта порой поражает воображение своей оперативностью. В ответ послышалось согласное покашливание. Аллен попытался сообразить, вежливо ли будет повесить трубку прямо сейчас или нет. Всё-таки он ограничен во времени, и лучше не надоедать мистеру Дорвену, а интересной темы не намечается. Да и вопросы никакие в голову не шли. Всё-таки выспросить у Джона, что именно он должен ждать от поездки к приюту? – Как у вас со Сью? – нейтральная, безопасная тема. Пальцы снова начинало неприятно покалывать. Словно маленькие-маленькие иголочки медленно нажимают на подушечки пальцев, впиваясь в кожу. Дурацкое ощущение. И всё так же нервное, как утверждали его психологи в компании с неврологом. Он был с ними полностью согласен. Хотя больше полагал, что это не психологическая проблема, а что-то с физикой восприятия. К сожалению, несмотря на интерес к анатомии человека, нервную систему он почти не изучал. Да и не думал, что у него ещё будет время и средства. – Как-как! У нас с ней сюрпри-и-из! – странным тоном выдал Джон, и Аллен насторожился. Девушку Джона он знал лично и ничего против неё не имел. Впрочем, они не были друзьями, и Аллен был не слишком общительным. Но ему казалось, что у Джона со Сьюзен всё довольно серьёзно. – Пригласить тебя на свадьбу? – хохотнули на той стороне провода, и Аллен поперхнулся. – Ты шутишь? – Я серьёзно. Приедешь, постоишь за спиной, пока мы будем расписываться, потом, может, дома стол накроем. С тебя подарок! – Ах ты!! Только ради этого и приглашаешь, да! А с чего вообще вдруг расписываетесь? – Да.. Вот.. – в голосе Джона внезапно послышалось смятение, – залетела. Аллен понимал, что не время и не место, но сдержать новую волну подступающего хохота практически не удалось. Всё это время его собеседник только громко дышал в трубку. – И как так? Не планировали, я так понимаю? – Да, кто в нашем возрасте этих спиногрызов планирует-то? А вот теперь всё. Не доглядели. Оба причём. Знаешь, Ал, вот появится у тебя девка, никогда, слышишь, никогда не ленись дойти до аптеки лишний раз! – Ты решил сегодня поработать клоуном для меня? – мило поинтересовался Аллен. В ответ послышалась приглушенная нецензурная брань. – А что она девка… девушка приличная. Хозяйственная, и из меня человека сделала, обкультурила, так сказать. Обкрутила. Мы же с ней почти душа в душу. Она мне в душу гадит, я ей. – Наконец-то хохотнул с той стороны Джон. – Конечно, не в тему всё это. Мы только на новую плиту нацелились, а то у старой одна всего конфорка пашет, обживаем, наконец-то, квартирку полностью, после двух-то лет. И тут… Чёрт, Ал, ты в магазины детские ходил когда-нибудь? Это ж убиться, убиться и ещё расчленить себя и продать всё на органы. Всё, включая кожу, – всё равно денег не хватит. Да одна колясочка стоит пол моей зарплаты. Ну, четверть может. – Никогда подобным не интересовался. – А там ещё вся эта одежонка, все эти игрушечки. В общем, не знаю. Может быть, Сью аборт лучше сделать. Пусть сама решает. Она женщина и мать. Это в её ответственности. Решит оставить и ладно. Только жить будет непросто, предупредил сразу. Её стипендия пропадёт, плюс ещё подработка, скорее всего. Уверен, я сам смогу что-нибудь найти, руки не из жопы хоть растут, выкручусь, заработок будет. Но с такими ценами… Решит аборт сделать… Ну, не знаю. Девушки же вроде должны не желать? То есть принуждать я её не собираюсь. Но и прыгать от восторга тоже! – Да ты прямо мужик, – отозвался Аллен, не сдерживая улыбки от того, что его друг явно разговорился. Видно, держать в себе было непросто даже ему. – Да, не собираюсь я её кидать просто из-за этого пуза. Я и не против бы, да не сейчас, ну.. – Позже, ага. Только в будущем это будет не только пузо. – А то я, желторотик, не знаю, откуда и что! – Да я же просто так. Странно, что вы так осесть решили. – Может, ещё не осядем. Срок маленький. Ну, она в консультацию сходила, времени для решения есть. Вот и думает. Ходит здесь бледной тенью, высчитывает. Грёбаные планы полетели в трубу, только смыть это дерьмо осталось. Потому и говорю, пусть уже сама решает, поддержу любой выбор. Оно разве не верное? Аллен был готов с этим поспорить. Видимо, Сью было действительно сложно определиться, и она ждала хоть какой-то поддержки. Но говорить об этом не решился. – Не вижу в этом ничего зазорного, сплести себе паутину, гнездо то есть, осесть. Главное, чтобы баба не… девушка, то есть… И нечего смеяться, если ребёнок будет, то мне ж половину лексикона придётся вычеркивать! В общем, хрень всё это. И жуткая головная боль. Может, позже я чем-то там проникнусь, но… хрень. Реальная хрень. – У тебя слов не хватает, да? Слушай, мне вообще-то сворачиваться надо, по-моему, я задержался. Не от себя же звоню. – Так провёл бы… А, да. Ты же у нас только вырвался на свободу, деньжат наверняка вообще нет. Ладно. Что у тебя с интернетом? – Хреново. Но, вроде, будет. Временами. – Принято. Значит, я с тобой, может, ещё свяжусь. – Расписываетесь, значит, серьёзно? – Ну, да. А что, это же штамп, а не клятвы и обеты неразрушимые. То есть я в любой момент могу если что и разорвать всю эту хрень. Ну, то есть если что-то совсем непредвиденное. Так-то я, скорее, просто морду набью всякому, кто попробует её увести. – Ты перед кем оправдываешься? В ответ Аллена послали далеко, надолго и надёжно. – Ты сам-то как? Нормально устроился? – Ага. Жду не дождусь начала учёбы, – с сарказмом отозвался Аллен. – Вообще-то всё не так уж плохо. Только разговор уже и вправду затянулся. – Ладно. Так ты... ты как, поедешь? Аллен вздохнул. – Да. Надеюсь, это действительно что-то стоящее. – Тебе надо увидеть это. Вот и всё. Ну, давай. Созвонимся. Аллен опустил трубку на рычаг и не успел даже сориентироваться, как из глубины коридора выплыл Дорвен. Значит, и правда подслушивал, а судя по выражению лица, Аллен болтал слишком долго. Не рассчитал. Пришлось выслушать нотацию и уверить, что больше так злоупотреблять возможностью звонить задарма он не будет. Выходил в коридор Аллен уже с устоявшейся, полностью захватившей права и власть в его голове головной болью. И с новым приливом уныния понял, что его аптечка практически пуста. Джон со своим подарочком выплыл очень вовремя. К тому же сегодняшнее происшествие в купе с готовящейся поездкой в Сайлент Хилл – город заброшенный, кажется, из-за какого-то стихийного бедствия – прибавляло забот. Дороги в Сайлент Хилл закрыли, население эвакуировали. Но Аллен собирался в его предместья, практически в дикий лес, к берегу озера Толука, где и находился его Дом Желаний. Идиотское название, идиотское место, идиотский план.

Аллен вздохнул.

Подъездное окно оказалось выбито, и вокруг тусклой, раскачивающейся от сквозняка и ветра лампочки кружила уже небольшая стайка белокрылых ночных бабочек и несколько жучков, по неосторожности севших прямо на стекло и оставившие тёмные следы на слишком горячей поверхности. Уличная тьма и относительная тишина, если не отвлекаться на шум проезжающих по дорогам автомобилей, оказались соблазнительно близко. Время приближалось к одиннадцати, и пора бы уже дать утомившемуся за день мозгу немного отдохнуть, растянуться в своей огромной кровати и отправиться смотреть сны. Вот только Аллен замер перед окном, словно вид во двор мог помочь ему сосредоточиться на расчётах. Ему нужен был мобильный телефон. Если брать через Лави, то вполне можно было вложиться в подаренную сумму. Плюс ещё симкарта, и всё. Не так уж страшно. Да и рыжий товарищ явно будет рад такому раскладу, ибо ему надоело вечно таскаться к дому Уолкера каждый раз, чтобы просто договориться о чём-нибудь. Аллену тоже постоянно приходилось таскаться и к Лави, и в различные организации, и к психологу. Но он не жаловался. Просто времени почти ни на что не хватало. Вот отработал всё-таки июль, но сразу понял, что август не потянет. Дал слабину, решил, что имеет право на отдых. Не рассчитал, что не имеет на него средств. Так, забив голову сложными экономически важными расчётами, Аллен прошёл в родную квартиру, с трудом, но всё же преодолел могучее притяжение холодильника и направился спать. Большая двуспальная кровать – мечта многих парочек и одиночек – Аллена почему-то всегда пугала. Ему было одиноко, холодно спать одному на таком огромном ложе. И всё чаще юноша стремился устроиться где-нибудь у краешка, лицом к окну или большому шкафу для одежды, заполненному пока что только пустыми, весело раскачивающимися вешалками. Одежды у Аллена практически не было, да и он нечасто её менял. На данный момент почти вся новая, купленная уже самим им, находилась в небольшом шкафу здесь же возле письменного стола. Плюхнувшись в кровать, подросток натянул тяжёлое одеяло прямо до подбородка, прекрасно понимая, что скоро ему снова станет холодно, и закрыл глаза. По телу тут же прошла дрожь, а перед глазами пронеслось видение растерзанного блондина. Это напрягало. Да, Аллен понимал, что после очередного видения спокойного сна не дождаться, и попытался подумать о чём-нибудь другом. Более спокойном и позитивном. Например, о Джоне. У него вон скоро будет семья. Может быть, ребёнок. И на одну дружную, обыкновенную ячейку общества станет больше. И их ребёнок, возможно, будет тем везунчиком, что никогда не познает сиротства. А вот сам Аллен так до скончания веков и останется одиночкой, будет улыбаться всем издалека, но никого не пустит в душу. Оставалось только хорошенько пнуть себя и напомнить, что зависть – плохое чувство. Но зависти было наплевать. И вообще, теперь, когда Джон осядет окончательно, у него в жизни появится куда больше забот, чем наблюдение за Уолкером, и они наверняка совсем перестанут общаться. Значит, Аллен должен искать новых знакомых, начинать дружить. У него неплохие перспективы!! Неплохие, это если забыть о том, что его друзья едва ли не преследовали его первое время. А вот завести дружбу с кем-нибудь просто так самому, сделав первый и следующие шаги, Аллен не мог. Только принять тех, кто желал с ним общаться. Да и у Лави всё больше забот. Тот же Канда Аллена на дух не переносит, значит, тоже могут начаться проблемы с общением. И где он там видел радужное будущее? Да у него нет и никогда не будет никаких перспектив! Аллен зажмурился ещё сильнее, натягивая одеяло по подбородок. Жарко всё никак не становилось, ноги так вообще заледенели, и мальчишка то и дело лез растирать их руками. Пробираться в зал за теплыми носками было лень, и поэтому Уолкер мечтал, что уснёт и так. И он действительно уснул, погрузился в неспокойные пучины сна, о которых так мечтал и которых так боялся. Но продолжалось это совсем не долго. Его разбудило резкое, громкое дребезжание телефона.