Текст книги "Дети ясной ночи (СИ)"
Автор книги: Tesiya
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 50 страниц)
– Этот мир находится внутри мира нашего Лорда, но всё же отдельно… – губы зашевелились сами по себе, вторя словам давно прочитанной, непонятной, разваливающейся на части книги. – Этот мир находится в стремительном потоке. Неожиданные двери или стены, двигающиеся полы, странные создания. Мир под его контролем. Как наш Лорд может терпеть такую мерзость?
Он почти не помнил этих слов, но в них был какой-то смысл, смысл, объясняющий всё. Мир, что существует отдельно от мира нашего, мир «другой», подчинённый такой же инородной воле. Там может произойти всё что угодно.
Но Аллен всё ещё старался мыслить трезво, прагматично, реалистично и даже цинично, что уж поделать, если всю мистику из его головы всё-таки сумели выбить, и, кажется, стоит только вновь приоткрыть для неё дверь, как всё внутри перевернётся с ног на голову? И Аллен превратится в вечно хихикающего, асоциального психа, по ночам выходящего в тёмные проулки с ножом в руке, хитрющей улыбочкой и безумием во взгляде.
Он свихнётся.
Нужно быть сильнее этого.
Нет. Мертвецы покоятся в земле, монстров не существует, а связь всё так же не работает, и он не может позвонить Лави и попросить забрать его отсюда!!!
Он был близок к тому, чтобы сорваться в истерику, и впился взглядом в карту, пытаясь снова начать думать и делать выводы. Вот только он был настолько напряжён и перепуган, что даже не сразу сообразил, что фонарик всё ещё выключен, и он продолжает смотреть в темноту, сжимая пальцы на грубой, плотной бумаге плана. Ничего не видя, только представляя, и так оказалось гораздо удобнее. Луч жёлтого света разрушил эту идиллию, освещая тонкие линии нарисованных помещений, и вернул реальность на место.
Настоящий мир был наполнен тревогой и неизвестностью. В темноте всё было проще, в темноте не было необходимости что-то делать. Он любил темноту.
В темноте можно было спрятаться, затаиться.
План всё так же лежал перед ним, и нелепое осознание вновь пришло внезапно, будто кто-то стоящий рядом шепнул и Аллен услышал: у этой больницы было подозрительное строение. Он прошёл не через кабинет, а через приёмную, рядом было пара смотровых, ещё кабинеты, а также кухня, столовая, кабинет директора или что-то наподобие; некоторые надписи были практически стёрты, и разобрать их не получалось. Но стоило пройти вглубь здания и направо, и там начинался блок с палатами. Четыре общие, судя по размерам, выход в сад, заинтересовавший Аллена особенно, там же была смотровая и душевые комнаты, лестница и лифт на второй этаж. И лестниц, и лифтов было отчего-то две, одни в блоке с палатами, другие в основном блоке. На втором и третьем этаже кабинетов уже почти не было. Шесть палат, комната отдыха… Что за комната отдыха? Что за смотровые и процедурные? Аллен перевёл взгляд на блоки третьего этажа и убедился, что там всё почти так же. Только палат стало больше, они сами меньше, комната отдыха, смотровая, склад и отсек вместо привычных кабинетов, поделенный на совсем маленькие секции, и подпись, что-то о специальном лечении. Аллен вновь опустил взгляд на маленькие вытянутые прямоугольники, которые ассоциировались только с тесными и страшными карцерами, наподобие той комнатушки, в которой запирали, бывало, провинившихся в приюте. В большинстве случаев до этого их хорошенько секли. В карцере было окошко под самым потолком, давно без стекла, и зимой бывало особенно холодно…
Однажды ночью Аллен даже видел, как оттуда выволакивали синюшное тело позабытой девочки. Та до последнего боялась звать на помощь.
Аллен сглотнул образовавшийся в горле ком и резко обернулся, убеждаясь, что всё ещё один, и даже Джаред не явился к нему в гости. Отсутствие этой галлюцинации скорее напрягало, чем помогало расслабиться, а ну как он восстанет из могилы и придёт сюда завершать начатое той ночью в лесу? Позитива такие мысли не добавляли. А назойливая догадка по поводу устройства этого госпиталя и всех его тайн напрягали всё сильнее. Находящиеся вокруг документы и мед карты перестали казаться чем-то бесполезным, Аллен схватил первую попавшуюся и попытался вчитаться, но чернила и тушь расплывались на сырых листах, пришлось перейти к другим полкам и начать искать там. Всего несколько просмотров, взгляд зацепился всего за несколько всё решающих слов: шизоаффективные нарушения, мании, галлюцинаторный синдром, реактивный психоз… и это не считая краткого перечня не менее утешающих симптомов.
Аллен действительно пожалел, что пришёл в это место. Он был в подобном первые полгода, после нападения. Но был всё-таки перспективен. Смог выписаться практически без последствий.
Зато умудрился из всех строений, зданий и предприятий Сайлент Хилла забрести именно в психиатрическую клинику, пусть кто угодно говорит, что это совпадение, но юноша в это не верил! О нет!
Он собирался выйти отсюда!
Невзирая на опасность, Аллен как был с фонариком в одной руке и с ножом в другой, так и выскочил в коридор, рванул крепкий затвор, толкнул дверь от себя и едва не взвыл от боли в плече, которое, собственно, и использовал в виде тарана. Тяжёлая дверь не сдвинулась с места.
– Вы что, шутите что ли?
Аллену было плевать на то, что его никто не услышит и тем более не ответит. А если бы ответили, он наверняка помчался бы прочь без разбора. Сейчас главной проблемой была проблема закрытой двери, больше не была запертой, но не двигающейся с места, будто приклеилась или была с самого начала нарисованной. Но ведь он прошёл через неё, он не псих!
Сзади послышался вздох.
Ощущая, как сжимаются стены, стремясь захлопнуть страшную ловушку для Аллена Уолкера, и ещё крепче сжимая в руке нож, юноша обернулся и так и не понял, что именно могло издавать такие звуки, потому что луч выхватил из темноты человека без лица. Гладкая кожа на месте глазных впадин, заросший приплюснутый нос, только губы, кажется, слегка выпирали, но оказались безжалостно сшиты друг с другом грубой чёрной проволокой. И этот человек стоял всего в нескольких шагах от Аллена в некогда белом халате, сползшей на шею медицинской маске и с тревожно поблескивающим скальпелем, зажатым в кулаке. Оружие, конечно, не самое лучшее, даже нож Аллена был куда удобнее, но всё же…
Это человек. На Аллена надвигался человек, и единственным отличием было его лицо, которого не было, и кажется, он даже каким-то образом умудрился увидеть свет фонарика…
Это был человек…
Все мысли о возможной самозащите или даже первом ударе практически выстроились в хоровод и начали высоко подпрыгивать, намереваясь если не проломить пол его рассудка, то хотя бы повредить потолок.
Крыша ехала в леса.
Он не сможет просто так ударить человека!
Грузный и наверняка тяжёлый мужчина, замерший в то мгновение, когда Аллен поднял на него фонарик, занёс руку со своим оружием и невероятно быстро кинулся прямо на подростка, всего через мгновенье оказываясь рядом и ударяя в паре дюймов от плеча жертвы. Вторая рука кошмарного доктора железной хваткой стиснула его плечо, и юноша, уже не рассуждая о чём-либо, а чисто на инстинктах со всей дури полоснул по руке ножом. Хватка едва ослабела, юноша дёрнулся в сторону, пытаясь сбежать, но нож только неприятно хрустнул где-то внутри «доктора» и застрял.
Удирать без оружия, когда на тебя взирает это страшное лицо хрипящего создания, или попытаться выдернуть нож Аллен решить не успел. Он отступил ещё на полшага, поскользнулся на закапавшей из раны тёмной жиже и грохнулся на пол, выламывая нож и опрокидывая на себя противника. Ноги оказались придавлены тяжёлым телом, и как бы Аллен не дёргался, выпутаться не получалось, думать о том, чувствует ли это существо боль, и эффективно ли против него подобное оружие, было некогда, и Аллен, перехватив нож поудобнее, вонзил лезвие прямо в сшитые друг с другом губы. Натянутая кожа с мерзким хлопком лопнула, с легкость позволяя лезвию полностью погрузиться в глубину и открывая полость, наполненную тёмной, неприятно воняющей, тягучей, словно, мёд жидкостью, которая тут же полилась на пол и на Аллена. «Доктор» затряс головой, что-то внутри него захрипело ещё громче, и юноша, воспользовавшись этими движениями, всё-таки выскользнул из-под него и попытался быстро подняться на ноги, но его тут же ударили кулаком в спину, швыряя лицом в стену.
Ему повезло, что это был кулак, а не что-то ещё. Прикрывая левый глаз и быстро осматриваясь по сторонам, он бросился к откатившемуся в сторону фонарику, по пути чудом уклоняясь от возможной встречи с «доктором» и обнаруживая прямо перед собой дверь. Ему было плевать, что внутри, Аллен просто желал немедленно убраться отсюда, убраться как можно скорее.
Дверь поддалась, и юноша едва не выпал на узкую лестничную площадку, успевая захлопнуть за собой дверь и в ужасе понимая, что на сей раз закрыть её совершенно нечем. Он слышал, как за дверью копошится монстр, и не собирался его дожидаться. Не разбирая дороги, Аллен побежал по ступенькам вверх и на одном дыхании проскакал до следующей двери, слыша, как внизу кто-то вваливается на лестничную площадку.
Дверь второго этажа не поддалась.
Аллен кинулся дальше, наверх, не замечая ничего, не смотря под ноги и не пытаясь что-либо рассмотреть. Просто чудо, что он ни разу не запнулся и не свалился.
И таким же чудом он воспринял распахнувшуюся тяжёлую дверь! Он оказался перед очередной развилкой с тремя путями.
«Тебя убьют, Аллен Уолкер, тебя просто убьют, ты понимаешь? Не лучше ли было бы оказаться в настоящей психушке, чем здесь? Пусть лучше ты будешь пациентом, который видит кошмар, пусть это будет всего лишь выдумкой!!» – шептал Аллен сам себе, бросаясь в первую попавшуюся сторону и тут же натыкаясь на новую дверь, которая не только открылась, но и благодарно защёлкнулась, как только Аллен прошмыгнул внутрь.
И он снова, по уже сложившейся традиции, огляделся, осознавая, куда попал.
Он ведь уже вспоминал о карцерах?
Узкий коридорчик и четыре двери. И свет, доносящийся с проломленного потолка. На мгновение Аллен подумал, что здесь можно вылезти на крышу, но затем услышал копошение за одной дверью и насторожился.
– Здесь кто-то есть, да? – несмело донеслось из-за двери.
В горле моментально пересохло, и вместо нормальных слов Аллен выдавил только невнятное мычание. Человеческий голос!! Возможно, он говорит с нормальным человеком, который, как и он, сам спрятался тут…
В этом маленьком карцере?
Радость немного поутихла от осознания, что это не самое лучшее место для того, чтобы прятаться. Насколько Аллен видел, двери запирались снаружи. А под одной из них валялось затоптанное сообщение: «Не выпускайте больных». Лаконично и просто. Аллен перевернул листочек и обнаружил на обратной стороне нарисованный зелёным карандашом цветочек и кривую подпись, выполненную детской рукой: «Мама я хочу домой». И здесь всё было гораздо сложнее и глубже. Неужели в этом месте держали ребёнка?
– Так там есть кто-нибудь?
Голос парня, или, скорее, подростка, у которого голос только-только начал ломаться, и он наполнен уже странными истерическими нотками.
– Да. Не бойся, я просто... Я искал, где можно спрятаться.
Кажется, за дверью крайнего отсека послышался вздох.
– Здесь можно спрятаться. Сюда никто не приходит. Только те, что были до тебя, могут оказаться подменены.
– Что? – непонимающе переспросил Аллен, подходя ближе в двери, – может быть, ты откроешь, и мы нормально поговорим?
– Нет. Они смогут достать меня.
– Вообще-то я здесь один, – ответа на сей раз не последовало, и Аллен решил, что и ладно. Может быть, если бы его довели до подобного состояния, он бы и сам не стал никому открывать дверь. – А как ты здесь оказался? Ну, в больнице?
– Они сказали, что я убил их… А это был не я! Это были те, другие! Это было… – за дверью послышался сдавленный всхлип, а затем торопливо забормотали. – Они ищут что-то. Мне казалось, что пищу, но, может быть, это слишком просто? Но здесь меня никто не сможет достать. Нет, здесь я защищён! Совершено защищён.
– И сколько ты там уже?
– Я не знаю.
– А как тебя зовут? – спохватился юноша и, невольно улыбнувшись, продолжил, – меня вот Аллен.
– Красиво. Мне кажется, моё имя похоже на твоё, но я его не скажу.
– Почему? – поинтересовался Аллен, опускаясь на пол рядом с дверью и тревожно поглядывая вверх, в пролом, прямо на темнеющее небо.
– Я не знаю.
– Не знаешь имени?
– Не знаю.
Аллен решил, что это совершенно бессмысленный разговор.
– Слушай, я вообще-то не совсем спрятаться хочу…
– Хочешь напасть на них? – голос паренька дрогнул. – Это очень опасно.
– Нет, я не хочу нападать. Я хочу выбраться отсюда.
Да, он хотел выбраться, а все дороги были так или иначе перекрыты, и это было уже совсем не смешно. Ему постоянно что-то мешало, возможно, подталкивало к определённому решению, вот только к какому?
– Выбраться? Это как? – осторожно поинтересовались из-за двери.
– Это значит выбраться из города.
– Из города? – в голосе собеседника послышалась усмешка. – Ты хочешь выбраться из города?
– Да. Я и попал сюда каким-то непонятным образом.
– Попал?
– Ну да, в городе никто не живёт. Чему ты удивляешься?
– Сюда нельзя просто так попасть, значит, ты для чего-то нужен им. И отсюда нельзя выйти.
– В смысле нельзя?
– Из города нет выхода! Нет! И сюда нельзя попасть! Как ты смог… как ты смог вырваться из него?
– Я не вырывался, я застрял в городе сейчас…
– До этого! – в голосе паренька послышалось нетерпение.
– Я не вырывался ниоткуда! – Аллен почувствовал раздражение, а из-за двери послышался жалкий сдавленный смех. Мерзкое хихиканье, можно сказать.
– Ты не выйдешь отсюда, – наконец-то произнес его безымянный собеседник. – Никогда не сможешь выйти. Ты разве не знаешь? Мы все пленники этого места! Они играют с нами, как захотят! Раз, приехав в этот город, ты оставляешь ему часть своей души под залог. Но ведь люди, – в голосе парня снова послышались смешинки, – не могут жить и умирать, пока их душа не полна… они возвращаются.
– Они? Кто они? О ком ты говоришь, чёрт возьми?
– Они… они разные, но сейчас это скорее… он… – голос парня из-за двери стал затихать, и последнее слово произнёс вообще едва различимо, будто выдохнул, едва пошевелив губами.
– Кто он? – проникнувшись наконец-то, тревожно спросил Аллен, ощущая, как сердце болезненно сжимается. Как бы он не отрицал, что-то в зловещих словах паренька было такое, с чем нельзя было поспорить.
– Он ходит сейчас по земле, он не даст никому ускользнуть, он тот, кого нельзя победить, слышишь, Аллен, и он будет нещадно карать нас… Он убьёт нас всех. Убьет, обрекая на вечные страдания в его руках. На вечные страшные муки. Нельзя, никак нельзя попадаться ему, ни в коем случае. Потому что он… он Демон, Аллен, – в голосе парнишки послышался страх вперемешку с благоговением, – они Демон.
От автора.
Последние слова этой главы могут дать ложную наводку на фильм. С другой стороны кто и что может быть принято и названо демоном по сути? Да что и кто угодно. И да, там стоит «они Демон», так и задумано.
От беты.
Запятая в сообщении «Мама я хочу домой» не поставлена намеренно, ибо сомневаюсь, что сам ребенок ее там поставил бы.
====== Глава Десятая. Твой взгляд на мир. ======
Аллен, в десять лет потерявший отца, и по чьей-то прихоти помещённый в приют на берегу Толуки, жил далеко от современных реалий. Внешний мир спешил вперёд, стремительно развивался технически, развивались и отношения между людьми, и отношение людей к миру. Только ребёнок оказался вне всего этого прогресса, на обочине, среди лесных дебрей, где всё дышало своим природным и мистическим духом.
В приюте были только старые, внушающие невольный трепет книги, личные тетради для занятий сирот, ручки с карандашами и цветными мелками, несколько давно испорченных игрушек по типу полусдутых мячей. Дети жили учёбой, подозрительными молитвами, служениями, страхом, что пропитал старые стены крепкого здания до последней каменной крошки и гнилой дощечки.
Дети привыкли к такому отношению и боли, а те, кто не привык, надолго среди живых не задерживались.
Четыре года, и Аллен практически забыл, что значит быть обычным, горячо любимым, оберегаемым от всех бед мира ребёнком. Превратился в сироту из Дома Желаний. А Дом Желаний, жил своим особенным, узким мирком, отчасти бесконечным, и превратившим весь большой мир и его жителей в чужаков во всех смыслах этого слова. Чужаки не знали, не понимали, не догадывались. А судьба догадавшихся оказывалась плачевной.
Мир приюта придавал словам новое, сакральное значение. Поощрял взрослых презирать и ненавидеть всех, кроме тех, кого можно использовать. Да и само слово «использовать» приняло совершенно иное значение, правильно угадываемое лишь в старых каменных стенах.
Все дети Дома Желания знали, что если они будут бесполезными и никчемными, то непременно умрут: либо их отошлют в башню-тюрьму, откуда никто не возвращался, и о которой ходили жуткие слухи, либо их используют в своих жертвоприношениях учителя. Потому что это очень важно, доказывать свою верность богам, чтобы жить в мире и благополучии. Аллен помнил и про древнего Бога, некогда даровавшего людям рай, ушедшего, но обещавшего, вернуться в лучших традициях слезливых киношек…
Все дети приюта знали, что смерть это далеко не самое ужасное, что может с ними приключиться.
Подрастающий Аллен широко распахнутыми глазами наблюдал мир полный сверхъестественных проявлений, демонов, духов, привидений, окрытых для связи и торга. Хочешь ли ты успех, славу, богатство…? Впрочем, культ официально стремился вернуть людям рай и научить чувствовать настоящее…
Через пару лет промывания мозгов различными психоаналитиками, Аллен Уолкер не мог точно вспомнить всего происходящего в те смутные для него годы. Но его детский ум верил, и Аллен не был уверен, что не верит сейчас.
Сейчас, когда он уже четыре раза сталкивался с существами, которых можно было назвать только монстрами.
Сейчас, когда он, прижимаясь спиной к узкой двери, вдыхал тяжёлый, сырой воздух, впивался ногтями в деревянный косяк так, что рисковал занозить пальцы даже сквозь плотные перчатки….
Сейчас, когда он явственно услышал, что здесь есть демон.
Он поверил.
Это был ясно и просто, это было естественно.
Если здесь нет кого-нибудь вот такого страшного, то откуда же здесь все эти монстры и прочая нечисть?
– Демон, значит? – устало пробормотал он, надеясь, что, не смотря на его долгое молчание, тип за дверью никуда ещё не делся. – А что за демон?
За дверью послышался тихий смех, оборвавшийся так резко, будто бы парень умер на полувздохе.
Аллен, справедливо решивший, что смех и был ответом на его вопрос, отвернулся и в который уже раз за сегодняшний день полез за телефоном. Тот привычно засветился тускловатым оранжевым светом, выдавая заставку, дату и время, вот только время было каким-то странным: ноль-ноль, ноль-ноль. Ровно полночь, получается, и эта полночь никак не желала смениться новым значением, сколько бы Аллен, затаив дыхание, не пытался ждать. Ровно полночь, и полночь не собиралась уходить. Ночь, и ночи не придёт на смену утро.
Кто, если не какой-нибудь демон?
Аллен уныло прошёлся по почти пустому справочнику, заглянул в мелодии, в игры, которым сейчас уделять время совсем не хотелось, затем залез в настройки, проверил профиль, настроил виброзвонок, понимая, что шум, если ему вдруг смогут дозвониться, привлечёт лишнее внимание. Снова посмотрел на время, и не думавшее меняться, затем прошёлся взгляд по значку, обозначающему отсутствие связи.
Мысли о демоне не давали ему покоя, а ещё сидеть на неуютном полу было очень холодно. Хорошо, что неплохо оделся перед поездкой, да ещё и перчатки на руках неплохо греют несмотря на то, что совсем тонкие, он такие только летом да поздней весной носит, чтобы совсем не запариться.
Демон. Вот только какой конкретно? И кого именно его сосед называет демоном? В Сайлент Хилле жило множество разных духов и сущностей, древних и тех, что пришли позже, даже единый культ упоминал несколько важных божеств, каждого восхваляя по-своему. Хотя, был там, конечно, и главный, центральный. А ведь были и другие книги, парочка других, некогда расцветавших на этих берегах культов, в которых те же сущности назывались другими именами, или же назывались ещё и новые духи. Их было много, вот в чём Аллен был уверен. Древние, те, что появились здесь ещё до первых людей, новые, те, что появились позже. Те сущности, что были порождены уже самими людьми. По крайней мере, об этом он узнал в приюте.
– Знаешь, может быть, ты останешься здесь? Тебе совсем не обязательно уходить, – неожиданно раздался голос из-за двери. Собеседник Аллена тоже был погружён в непростые размышления.
– Я должен хотя бы попытаться, – не совсем уверенно произнёс юноша. Он не знал, стоит ли спрашивать у этого парня, что он знает о городе, о демоне, о том, как действовать дальше. Может, стоит сосредоточиться на своём пути?
«Важен первичный выбор направления, ибо пути и дороги змеятся и расщепляются в соответствии с твоими сомнениями. А тот, чья ноша будет нелегка, очень пожалеет об этом» – на сей раз Аллен даже не пытался вспомнить, откуда эти слова. Он просто считал, что они правильные, очень правильные.
– Я могу отсюда выбраться?
– Поищи у палат.
– Что? И у каких?
– Должны быть за дверью. Только смотри осторожнее. – подросток за дверью мерзко захихикал и продолжил, растягивая слова, словно стараясь напеть, – Если пойдёшь в гору – голову точно снесут, если пойдёшь под гору – смерть будет ждать и тут, все обойди склоны, чтоб не жгло от небес, леса зверьём полны – там, не там и здесь…
Паренёк снова замолк и тихо засмеялся, едва слышно, но этот смех был слышен гораздо лучше всех его слов и заставлял тревожно сжимать ладони в кулаки и скрипеть зубами…
Неприятно.
– Здесь есть выход?
– Ну да. Наверное. Ведь здесь есть вход. Правда, вход никогда не бывает выходом.
«Спасибо, уже заметил» – вспоминая парадные двери больницы, подумал Аллен, и тут же в голову пришла мысль, что здесь могут быть и другие двери.
– Тогда зачем ты сидишь здесь, в этой узкой, тесной палате? Или это всё-таки карцер?
– Что значит тесной? И я же уже говорил... тебе ведь? Больше некому. Не уходи отсюда, – с другой стороны послышался глухой удар, и голос говорящего стал немного ближе, будто парень полностью распластался по двери, – я устал очень от грязного красного везде. От криков и обвинений. Знаешь, они говорят, что я сошёл с ума и виноват во всём этом… Я раньше-то сидел тихо-тихо. Здесь был кое-кто, да он-то мне что, а она спешила очень. Расскажи мне, как у тебя?
– Может быть, лучше выйдешь? Здесь же открыто. – Аллен не был уверен желает ли на самом деле, чтобы этот тип вышел. Вдруг и правда сумасшедший? Или маньяк какой-нибудь. Они со стороны могут казаться вполне дружелюбными, милыми личностями.
– Опасно. Они раздерут меня в клочья и поделят на двадцать восемь трофеев, но загребут их всего три рыбака. Рыбаки рыбачат с острыми крюками…
– А что ты говорил про палаты? Что там искать? – у Аллена возникло стойкое ощущение, что его собеседник заговаривается или бредит, и началось это с того момента, как всплыла тема демона. Поёжившись, юноша в который уже раз обвёл контуры узкого коридорчика лучом света, остановив на двери в основной коридор и, подобравшись ещё плотнее к двери карцера, приготовился слушать.
На сей раз его собеседник долго сопел, прежде чем ответить.
– Здесь, за дверью палаты, должны быть. Они обычно закрыты, нужно ввести код, – речь юноши из-за двери теперь была вдумчивой, а предложения рубленные, с небольшими паузами между. – Он всегда один и тот же. Левый верхний угол, нижняя середина, сердцевина дважды, вот и весь код. Запомнил?
– А ты откуда его…
– Я видел, когда меня тащили. Так вот, на самом деле палат там… нет. – последнее слово Аллен едва услышал, потому что произнесено оно было тихо-тихо. – Там двери, только не прельщайся, что много, одна будет той, что ты ищешь, Они её не видят. Это будет другая дверь – твоя!
– Моя?
– Твоя! В неё и заходи, зайдёшь в другие – никогда не выпутаешься. Голову с плеч, в лучшем случае.
– Очень мило. А без такого риска никак нельзя? Может там, есть какая-нибудь универсально верная дверь?
– Может, останешься здесь, раз уж боишься? Расскажешь, как снаружи? Как вообще… За городом, да?
Боится? Аллен не был уверен, что это правильно – бояться. Не слишком ли тяжёлой ношей будет его страх? И возможно ли бродить по этим тёмным коридорам обесточенного здания без страха?
– Да. И там всё как обычно, люди живут. Ты вообще помнишь, как вне города? – сбивчиво ответил Аллен, уже не помня точно, смысл вопроса.
– Я в него-то не пойду ни за что. А ты мне про «вне». Ну что за шутки? – не смотря на вопрос, голос парнишки был очень грустным.
– Расскажи что-нибудь ты лучше.
– Я? – похоже, парень за спиной был сильно удивлён и взволнован таким поворотом. Аллен мысленно похвалил самого себя. – Но мне нечего рассказывать… Хотя, я могу рассказать сказку об истине.
– Сказку об истине? Давай. – что угодно, лишь бы продолжать разговор, пока не вернётся душевное равновесие.
– Только она короткая, эта сказка, потому что я не помню подробностей.
– Рассказывай, как умеешь.
– Жила была на свете Истина…
Аллен хмыкнул, подумав, что это уж как-то совсем по-детски начинать сказку вот так.
– Но она никому не нравилась. Не то чтобы она была некрасивой, просто Истина… была непохожей на людей и выходила за грани их понимания. Она была человеком, но в то же время в ней явственно ощущалось нечто чужое. Говорили, что она видит их всех насквозь, говорит чушь и даже выглядит как-то совсем неприлично. Люди её не любили.
– Люди любили ложь?
– Лжи не было. Люди любили друг друга и самих себя. А Истина им не нравилась. Её часто обижали, не давали появляться на улицах, били, пытались сделать такой же, как и все, но ничего не выходило. Если они пытались бить её розгами, то обязательно после первой пары ударов начинали сечь друг друга. Если желали резать, нож вдруг оборачивался лезвием прямо в живот нападавшему. Если пытались сжечь, огонь оборачивался на их собственные дома. Люди говорили, что Истина не только не такая, мешающая им жить, как они желают, но ещё и приносит им слишком много боли. Потому что вскоре практически любой житель уже попытался убить её и сам получил по заслугам, только лишь глядя на неё вспоминал боль, негодование и ярость.
Люди долго не могли решить, что же им со всем этим делать. А потом появился один очень хитрый мужчина, что обычно наблюдал со стороны, но не нападал сам и предложил просто Истину… похоронить.
И все поддержали эту идею.
Они пришли к Истине, когда та спала, повязали старательно и похоронили. Так как боли они ей не причиняли, то почти не получили и сами.
– Странная логика… – пробормотал себе под нос Аллен, уже полностью увлечённый историей и понимающий, что вот сейчас должен быть финал. И уже громче уточнил. – И что с ней стало?
– Ну… люди говорили, что странная девочка Истина умерла. Но вскоре те, кто закапывали её, один за другим начали умирать. Один перепил и свалился в овраг, свернув шею, другой нарвался на разбойников и предпочёл кошелёк жизни, третий отравился… Через пару лет напуганные жители разрыли землю и посмотрели в гроб, но оказалось, что там пусто. Как давно, они не знали. Начали кричать друг на друга, что кто-то выпустил Истину на свободу, но больше её никто не видел…
На самом деле страсти улеглись после этого случая. Об Истине стали вспоминать всё реже, различные смерти казались теперь уже всё более обычными.
А Истина, знавшая мир таким, каким его не знал никто, и впрямь выжила. Но показываться людям как прежде уже не спешила. Она хранила удивительные знания, и, конечно же, со временем до мудрецов и дураков дошли слухи об этой девочке, они стали съезжаться на место, где она жила, искали Истину, но не знали, что теперь она так просто не ответит на их вопросы.
Чтобы найти Истину, её надо искать.
Надо ступить на путь поиска…
Чтобы ступить на этот путь, её надо знать…
Люди, что знают Истину, к сожалению, не умеют её воспринимать верно. Просто не умеют, для них это невозможно, но они могут её знать, хотя им от этого ни горячо, ни холодно.
Те, кто её ищут, должны быть готовы к испытаниям, которым не будет конца и края. Их знания будут преображены, и, возможно, они и впрямь научатся понимать… Путь будет страшным и полным тьмы, потому что Истина – это благородное пламя, что сияет в конце пути.
Если человек знал, если человек искал, ибо осознавал, что его знания не являются тем, что он видит, если человек пройдёт сквозь тьму и страх, то его встретит Истина. Она уже давно не девочка, и она умеет передавать своё умение осознавать мир в его настоящем обличии другим..
Вот только люди сходят с ума от этого.
Повисла неловкая пауза.
– То есть ты идёшь, ищешь, проходишь испытания лишь для того, чтобы сойти с ума? – сказка показалась Уолкеру слишком уж безвыходной. Да и в чём был её смысл? Дети, не ищите истину? Или в чём-то другом?
Но ему не отвечали. Собеседник затих, и Аллен тоже.
– Я… – Аллен вздохнул. – Я должен идти, наверное…
– Хорошо. Но если что, помни, что я здесь, хорошо, братишка?
– Братишка? – тихо усмехнулся Аллен странному обращению, которое к нему применяли впервые. – Я помню, и попытаюсь вернуться. Если получится разобраться, что здесь происходит, может, я смогу тебе помочь?
– Нет-нет. Не надо, и не думай. Я привык, а тебе сюда, непривычному, не стоит. Я так, я подожду…
За дверью так и слышалось бурчание и тихие удаляющиеся шлепки. Аллен, мысленно прикинувший размеры подобных карцеров, сразу же понял, что уходить его собеседнику просто некуда. Разве что внутри был пролом и потайные комнаты?
Аллен не знал. Впереди у него был путь наружу, прямиком к опасностям в пасть.
– Тогда… До встречи.
Юноша не знал, кому и зачем он это сказал, если его собеседник удалился, но ощущение, что он снова остался совершенно один, неизбежно навалилось на плечи, стоило только коснуться рукой дверной ручкой. Уходить сразу же расхотелось, и промелькнула мысль, что лучше не привлекать внимания и выключить фонарик. В итоге Аллен просто прикрыл его собственной ладонью, чтобы иметь возможность быстро воспользоваться, в уме повторил код и испытал нечто сродни разочарованию: он его отлично помнил. А если бы забыл, смог бы на вполне честных резонных основаниях остаться здесь.
Удивительно всё-таки устроено человеческое сознание. Вот живёт себе человек обычной, простой жизнью со своими бедами и радостями, а потом случается что-то, что переворачивает его мир с ног на голову, и он либо сходит с ума, либо продолжает воспринимать происходящее как само собой разумеющееся.
