Текст книги "Дети ясной ночи (СИ)"
Автор книги: Tesiya
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 50 страниц)
До меня только сейчас это дошло – она не вела себя так, словно особенная. Она просто обращалась со всеми как некто, кто знает больше других, кто может научить.
Есть такие старые молитвенные слова, которые, если я прав, были распространены ещё в Ордене и которые были и у нас одной из самых распространённых молитв:
Запятнанные в злодеяниях этого мира,
мы храним наши печали внутри себя.
Только ты можешь исцелить наши раны.
Каждое утро, день, вечер и ночь
мы взываем к тебе по имени
и молимся о дне Чудотворного Явления….
В каждой религии есть некое божество, которому все поклоняются, чаще всего и не одно, ещё чаще это целая иерархия богов или сверхъестественных сущностей. Этого, на мой взгляд, не избежало даже христианство, если вспомнить о рангах ангелов.
Но вот у Сайлент Хилла был один особенный миф про Бога, которого наверняка и пытались, вроде как, вернуть благодаря Алессе, а может быть, и благодаря мне. Начиналось в мифе всё с того, что изначально у людей ничего не было. Не было дня и ночи, не было смерти, и люди не умели любить, лишь ненавидели, и существование их было бесцельным, полным бесконечной боли и страдания. Затем мужчина и женщина поднесли солнцу дары: змея и тростник. И попросили избавления. Попросили радости. Бог сжалился и был ими рождён. Он создал время и поделил его на день и ночь, подарил им смерть, как избавление от вечного существования, подарил им возможность любить и радоваться. Так же были созданы существа, наблюдающие за повиновением людей этому богу, красного Кзучилбара и жёлтого Лобсел Вис, (подумать только, я до сих пор помню и могу выговорить их имена!) которые, как мне позже рассказали, были на деле, кажется, ещё индийскими божествами, возможно. Но это неважно. Важно то, что этот бог собирался создать для всех рай, но не получилось, его силы иссякли. И он ушёл, но обещал вернуться и принести этот обещанный рай, который каждый может представлять по-разному.
Я отдаю тебе полностью моё тело и мою бессмертную душу.
Какая бы тьма ни пала на меня, я выдержу, если ты будешь рядом со мной…
Вот эти слова, они хоть и обращены всё тому же божеству, которого почти во всех книгах и записях упоминается как Лорд, нам даже объясняли, почему избегается название «бог». Потому что, видите ли, обращение, имя, по которому, ты обращаешься к кому-либо, название отличается от другого. Я не понятно объяснил, да? Я в этом очень плох.
Сейчас мне сложно это объяснить, но, пожалуй, единственное, что мы делали в Доме Желаний, это учились, учились и ещё много раз учились, и там были не только обычные уроки, но и вот такие религиозные действия…
Да, мы называли некое божество Лордом… Хотя чаще всего это божество рисовали в женском обличии, в кровавых одеждах. В алых, точнее.
В доказательство своей чудотворной силы,
направь наши преданные и согласные души
к Райской Дороге, Лорд.
Мы не поддадимся силе искушения, до тех пор
пока ты в наших сердцах…
Сейчас странно вспоминать эти строки и произносить их вот так. Я всё равно, как и прежде, вкладываю в них себя, свою волю, свои эмоции, свою нерушимую веру в то, что некая реальная подоплёка у истории этой религии была.
Иногда мне кажется, что это Лорд и был Тем-Кто-Имел-Голос?
Ледора была первым самым ярким и запомнившимся человеком. И знаешь, после приюта мне сказали, что её имя, созвучное «Лорду», тоже могло быть выбрано согласно некому трюку, призванному вызвать определённую ответную реакцию.
Да. Скажу честно, психологическая обстановка и впрямь была очень, очень серьёзной в этом месте.
Ожидаемо для тебя, вторым запомнившимся человеком, и я рассказывал о нём и психологам, кстати, был Вайзли Гарнер, ваш человек, насколько я понял. Он был учителем и запомнился просто потому, что… Он просто был единственным взрослым человеком, к которому я испытывал полное доверие. Я, наверное, именно ему в некоторой степени обязан сохранением своего рассудка в первые месяцы после ритуала. Он заботился обо мне, при этом не делая ничего особенно и делая это так, что никому и в голову не приходило, что он поставил себе цель помочь мне.
Может, я просто слишком эгоцентричен и начинаю считать, что мир крутится вокруг меня, но мне тогда казалось, что он не просто выделяет меня среди других и что он выделял всегда, даже когда его не было на самом деле.
Может быть, он сам мне это и внушил?
И третий человек, который не мог не запасть мне в душу, – Джаред.
Я не могу сказать, что у меня были друзья. Особенно, друзья сверстники. До ритуала, может быть, и были, но после его проведения меня, кажется, записали в какой-то странный ранг. Я стал для них особенным. Я не перестал быть сиротой, меня так же наказывали, так же обучали, и всё же всем было ясно, что…
Наверное, меня боялись.
Дети боялись, что могут причинить мне или ритуалу взрослых вред. Опасались, что я стал неким избранным.
Я отдалился от всех них кроме Джона. Он был старше меня, да и сейчас, конечно же, старше, и он если и раньше будто заменял мне старшего брата, то и теперь я стал ощущать его опеку ещё острее. Он покинул приют примерно за месяц до того, как сбежал я. А Джаред…
Он был помощником воспитателей, сам только выпустился из приюта, но никуда не ушёл. Продолжил обучение у них, продолжил жить, следить за воспитанниками. Его часто отправляли в город, и он, в принципе, и сам на выходных туда уезжал, именно помощников чаще туда и отправляли, учителя и воспитатели оставались в приюте и его окрестностях, причём учителя вообще, вроде бы, его не покидали. Я не слишком хорошо понимал, кто из них больше привязан к Дому Желаний.
Но Джаред часто бывал в окрестных городах и, как оказалось, в последний год своей жизни совсем свихнулся, если уж оказалось, что он виновен в изнасиловании нескольких детей…
Кстати, в приюте, как бы странно для людей это не звучало, тема секса поднималась лишь в биологическом значении. Прямо говорилось, что подобное до определённого возраста может лишь причинить вред. Не было особенных запретов, но я и не замечал, чтобы подросткам так уж хотелось. Нет, никаких оргий или действий с сексуальным подтекстом, как, кажется, ожидали некоторые следователи в Доме Желаний, не прослеживалось.
Это было что-то вроде школы, передачи таинств. Да, там были жертвы, да, там были смерти, но их игнорировали и принимали как должное. Боялись, что каждый ребёнок может стать слабым, чужим, предателем, что именно он станет жертвой, но.. Да, пожалуй, смерть в месяц там была. Но они никогда не казались нам удивительными.
К тому же были и некоторые ссоры и пререкания на первых порах в управляющем составе, это я помню. От того злость срывали именно на сиротах. Позже, кстати, состав сменился, один воспитатель ушёл, и на его место никто не пришёл. Кажется, на его место планировали протолкнуть именно Джареда.
Он приметил меня с самого первого дня и с того же дня начал оказывать знаки внимания. Сейчас-то я знаю, что у него были за наклонности, а тогда просто ласковые утешительные слова в новой суровой и страшной обстановке для меня были тоже очень важными. Я мог бы даже привязаться к нему, если бы только его доброта не была настолько слащавой, настолько неестественной.
Я не хочу говорить о нём… К тому же…
Аллен кивнул вперёд, показывая, что дорога к маяку так никуда и не делась.
Ни проломов, ни монстров, тишина и едва доносящиеся из-за озёрной глади таинственные голоса, которые Уолкер по неизвестной причине вновь начал слышать. Ведь и правда, с тех пор как умер отец, он перестал их слышать, он жил в приюте рядом с Толукой, но она оставалась для него совершенно безмолвной.
Может быть, потому что он сам отвернулся от города и его сил?
Когда конкретно наступила эта тишина? И почему они вновь тревожат его?
Аллен оглянулся на Тикки, и тот кивнул.
====== Глава двадцать восьмая. Две пропасти. ======
«Между памятью настоящего И открытием вещего прошлого Пробираются ненавязчиво И как будто бы по-хорошему, Проклинают твои изделия, Достижения и открытия, Осуждают любые мнения, Что должны были воскресить Её… …Между памятью настоящего И того, что ещё привидится, Приводи себя на заклание, Ожидай, что в ответ обидятся. Не запнулся шаг, судьбоносная Не запела, оставив колкости, С высоты мечты тебя сбросила… А чего ты сидел на форточке?» – Ахренеть… – собственно, это было всем, что смог пробормотать Лави, когда, наконец-то отыскав нужный ключ, распахнул дверь и обнаружил себя в небольшом помещении, по полу которого был выжжен вот такой вот малопонятный стих. По самой комнате словно ураган пронесся – вокруг были лишь щепки да мятая бумага. И три двери, в которые без Юу рыжий идти не отважился. Всё-таки тот остался один с повреждённым плечом там, внизу, и он явно отчего-то был зол на Лави. Хотя тот понимал, что ведёт себя не так уж хорошо, вместо того, чтобы допытываться происходящего, он мог бы молча получше прицеливаться. Глядишь, Юу сейчас был бы в порядке. Чувство вины порой грызёт почти невыносимо и оттого всякий раз, когда Керр оглядывался на японца, ему казалось, что тот раздражён этим пристальным вниманием. И тем, что сейчас остался с вывихнутым плечом. И тем, что Лави поминутно на него оглядывается. И тем, что они оба чего-то явно не понимают, а понимающий Тикки Микк забрал Аллена и пошёл к Маяку. И что они вдвоём вполне могут туда уже и не успеть. Пройдя за угол, Лави с удивлением увидел вдалеке человеческую убегающую фигуру и Юу, стоящего у других дверей полицейского участка, провожающего задумчивым взглядом убегающего. – Я нашёл нужный ключ, – тихо сообщил Лави, и брюнет, вздрогнув, резко обернулся, тут же успокаиваясь при виде товарища. – Кто это был? – Лави кивнул в туман, где только что пропал неизвестный. – Кажется, мы ошиблись. – В чём ошиблись? – Таинственная девушка, которую видел Мояши, видно, не по нашу душу, – не слишком охотно пояснил Юу, было очевидно, что сама необходимость что-то объяснять была подобна для него зубной боли. – В меня только что врезалась девушка, которая её ищет. – Ну, значит, в этом городе не так уж и редко кто-то бывает, да? А кто она такая? Юу мотнул головой и поморщился. – Мне откуда знать? – поправляя собранные в хвост волосы, произнёс он. – Она спросила, не видел ли я такую девушку, и всё. Я ответил, что, возможно, её видел Мояши, и где он сейчас будет. Только странно, что она здесь живая бегает. – Может, как раз таки достаточно быстро бегает? – Пошли отсюда, – никак не прокомментировал подобную версию Канда. – Ты же открыл дверь, так? – Ну да… – Лави вообще-то ожидал хоть какой-то похвалы или хотя бы прощения, а Канда продолжал смотреть на него с нескрываемым недовольством. По крайней мере, именно в этом был уверен юный Керр. Он пропустил Канду впереди себя, и тот, конечно же, так же заинтересовался странным стихотворением, вот только в отличие от Лави даже не попытался найти там смысла, хмыкнув: – Не сиди на форточке… – Зря смеёшься, тут вначале что-то о прошлом и будущем, а разве не о подобном рассказывал Аллен в больнице? – только он попытался рассматривать творящийся здесь беспредел на полном серьёзе, а Юу снова что-то не нравится. Это бесило. Канда умел бесить его совершенно безобидными поступками. И иногда Лави задавал себе вопрос о том, насколько часто и просто он сам бесит Юу? Парень одним движением перехватил Канду, не давая пройти ему дальше, и, движимый озарением, заглянул в глаза и отчётливо поинтересовался: – Ты думаешь, что мы зря оставили Аллена с этим подозрительным типом? – Я предпочитаю не думать вовсе... – Дееемииии, – громко позвал очень тонкий голос из-за двери слева, и парни мгновенно обернулась в ту сторону. – Она сказала Дейми? – шёпотом уточнил Лави, который тут же выбросил из головы все мысли об усталости и некоторых признаках апатии у Канды. – Ты уверен, что это была она? – криво усмехнулся в ответ Юу.
И да, вполне возможно, что голос был вовсе не человеческий, а какие там были признаки полового различия у монстров, Лави предпочитал не знать.
Между тем за стеной было тихо, и Керр потихоньку приходил к осознанию, что это могла быть всего лишь галлюцинация, им послышалось. И да – обоим сразу. Ничего страшного, и не такое бывает. Или, быть может, это был вовсе не голос, а что-то иное: шум ветра, труб, да чего угодно, в самом деле! Это старое, давно не используемое здание! Но, видимо, Канда был уверен, что со слухом у него неплохо, а потому отступил к противоположной двери и медленно приоткрыл правой рукой, следя за тем, чтобы Лави был готов к разного рода неприятностям. Но внутри никого не оказалось. Они оба без проблем скользнули за дверь, защёлкнув замок, и принялись хорошенько осматриваться. Первым делом быстро проверили вторую выходящую сюда дверь, но та не сдвигалась с места, как бы Лави не крутил ручку и не пытался треснуть по ней плечом. Возможно, если разбежаться и ударить со всей дури, что-нибудь бы и получилось, но ситуация призывала беречь свои плечи, пока они в порядке.
Юу же в это время неторопливо оглядывался. Как ни странно, это место выглядело одновременно так, словно здесь не было людей уже почти сотню лет, и в то же время будто люди были здесь ещё полчаса назад. На паре расположенных здесь столов среди бумаг и папок стояли наполненные давно остывшим и превратившимся в неаппетитную жижу кофе кружки, магнитофон с открытыми деками, початые бутылки со спиртным, под столом небольшой раскрытый дипломат, в котором вновь обнаружились ничего не говорящие бумаги, а под бумагами, скрытый за потайным, но сейчас почему-то открытым карманом, пакет с подозрительным белым порошком. Лави гипнотизировал неожиданную (а, может быть, и вполне ожидаемую) находку взглядом, до тех пор пока не усвоил, что это может быть и…
Изъятой уликой? – звучит жалко. Им пытались прозрачно намекнуть на гниль в полиции Сайлент Хилла, и подбирающееся дурное предчувствие, комом ставшее у самой глотки, сейчас не давало спокойно вздохнуть. Упаковав найденный пакет обратно и тщательно отряхнув руки, будто мог обо что-то запачкаться, Лави принялся осматриваться куда более внимательно. Пара стеллажей так же были заполнены бумагами и редкими книгами, а рядом на стене разместилась доска с неразборчивыми, сделанными мелками надписями, среди которых едва различались имена. Лави с некоторым удивлением обнаружил дописанное снизу: «А Тайлер уладит её запросы». Надпись ничем не выделялась среди других, вот только Лави без проблем узнал имя отца. И ему совсем не понравился тот факт, что оно здесь присутствует, даже несмотря на то, что оно здесь могло бы и быть… Правда, его отец умер семь лет назад, но ведь с этим городом что-то не ладно.
От неосторожного движения на пол спикировал сложенный вчетверо лист бумаги. Лави медленно нагнулся к нему, не ожидая уже ничего хорошего, но будучи твёрдо уверенным в том, что любая попадающаяся на глаза бумажка с читаемым текстом имеет значение. Им вежливо преподносили информацию, и от того Керра бросало в дрожь. За всё надо платить.
И Лави точно знал, что платой будет не только душевное переживание. «Ты можешь меня снова не слышать, считать чудным стариком или что-то вроде того, но никак не изменишь тот факт, что я был прав. Зеркала стали опасны. Уберите их всех, это может быть слишком глупо – держать их рядом сейчас. Даже если в этом есть необходимость (но я не думаю, что Ледора собирается проводить такую глупость, ты знаешь, её работа хоть и отвлекает от основной темы, но явно помогает расширить кругозор и возможности, свободное общение с иными «представителями»). Зеркала изменились. Ранее связывающие все пласты реальности свободным, широким коридором они перестали быть безопасными. Среди них и ранее было просто заблудиться. Но ты ведь знаешь, что я не способен заблудиться физически. Зеркала всегда были свободны. Те, что селились, сущности, искажения – все они распределялись между пластами. Всегда так было. Зеркала оставались для нас и Духа. Но не теперь. Я всё чаще замечаю ЭТО.
Я думаю, что привлёк его, и потому оно стало появляться всё чаще и чаще. Оно заметило меня и заинтересовалось. Да, я думаю, что мог бы назвать его монстром, если бы монстры умели селиться между пластами.
Не мне тебе объяснять, насколько это реально. Но ОНО реально. Может быть, кто-то не хочет, чтобы мы смотрели в коридоры? Я пытался понять, что ЭТО, но так и не сумел. Это похоже на то, будто у ЭТОГО есть воспоминания. Память – кажется, это его стержень. Но эта память, если бы она имела форму в материи, была бы подобна прожигающей всё на своём пути, пузырящейся кислоте. Это действительно выглядит страшно. И не только выглядит. То, что находится в зеркале, этот монстр, это искажение не является человеком ни в коем случае. Но… Причём тогда память? И как давно оно там? Два года как я впервые заметил эту тень и почти уверен, что однажды, уже совсем скоро попаду в её сети. Хотя я и предельно осторожен. Заглядывать в другие слои тоже не слишком-то безопасно». Если оно и имело смысл, то точно не для Лави. Оставалось лишь уповать на встречу с Алленом. Всё же почти всё здесь касается в первую очередь его. А Лави… А Лави просто мимо проходил. Юу, смотревший старые компьютеры, которые, разумеется, не работали, обратил своё внимание на одинокую настольную лампу, которая по каким то причинам была включена. Он даже заинтересовался ею и, отставив катану в сторону, пару раз безрезультатно щёлкнул кнопкой и даже выдернул шнур из розетки. Лампа продолжала гореть. – Это что-то должно значить? – Лави продолжал стоять в стороне, опасаясь, как бы глупо это не звучало, лампочки. – Ксо… Если Юу ругался на японском, сколь бы мягким или простым это ругательство не было, это означало, что дела плохи. – Здесь отчёт о смерти Маны Уолкера. И это не совпадение, потому что в деле написано, что у него остался несовершеннолетний сын Аллен в возрасте десяти лет. Хм, тут же бумаги о паре несчастных случаев с его участием. Или не в паре, судя по припискам. Три, пять… И, судя по всему, он выживал и выходил практически без повреждений лишь благодаря… Мистике… – И что ещё? – Не знаю, судя по экспертизе, в итоге его пристрелили, но в деле этого отчёта нет, и смерть признана несчастным случаем. В возбуждении уголовного дела отказано. Здесь ещё какие-то пометки о неком Марианне Кроссе, кажется, он искал Аллена и пытался добиться правды о произошедшем. – Дядя? – Мариан Кросс твой дядя? – заинтересованно обернулся Юу. – Да! Я… не видел его довольно давно. То есть он редко меня навещает, заглядывает к нам со стариком. Вообще-то он странный тип, Панде моему не шибко нравится. Правда Панда считает, что Кросс лучше папы. – А почему у них фамилии разные? – Отцы их тоже разными были. Они братья только по матери и, кажется, никогда не ладили, – Лави почти с радостью ухватился за знакомую тему. Теперь можно было хоть немного говорить и не думать о том, что именно он только что обнаружил сам. – Она дважды выходила замуж. Кажется, первый её муж, как раз тот, что является моим прадедом, как раз утонул в Толуке. Но у неё остался от того брака сын – мой отец, Тайлер Керр. А потом бабка сменила фамилию на Кросс, и у неё родился второй сын – Мариан. – И росли вы, получается, поколение за поколением в Сайлент Хилле. – Ага, только мама моя не выдержала, бежала. Панда любит ей кости перемывать. – А она была дочерью Панды? То есть… Ох… До этого Канда никогда не позволял себе называть старого опекуна Лави этим, по его мнению, дурацким, детским прозвищем. – Ага. Так всё и было. И Кросс, он плохо отзывался и о моём отце, и о Сайлент Хилле, словно Старику вторил насчёт города. Но было в нём что-то… странное. Что-то, что очень баб привлекает. Только они ему не очень нужны: на ночь, на неделю, но никогда ничего серьёзного. Будто мимо него всё. Старик говорил, что у Мариана была невеста – Мария. – А потом? – Умерла, наверное. Канда, вздохнув, снова начал перебирать папки, а взгляд Керра опустился на стол и извлечённую им папку. Говорить о том, что он нашёл и что понял, совсем не хотелось. – А ещё Мариан Кросс был главным подозреваемым в деле об убийстве моего отца. – Как можно громче и отчётливее произнёс рыжеволосый и, утвердившись в том, что привлёк достаточно внимания шокированного Юу, жалобно продолжил, оглядываясь на доску с таинственной надписью. – Что за чертовщина здесь творится? Что он такого должен был сделать, и причём тут дядя? – А он мог? – Да. Мне так кажется. Я же редко его видел, он не ладил с моим отцом, они часто ругались. И сейчас я понимаю, что… Да, Кросс появлялся дома не задолго до смерти отца, и они о чём-то сильно повздорили. Кросс даже едва не проломил моему отцу череп, но ушёл ни с чём, а всего через несколько дней… Я правда не знал, почему они не ладили, и не знал, что он пытался разобраться в деле Уолкеров. Зачем? И что тут происходило? И кто на самом деле… Лави вновь взглянул в отчёты, сверил даты. Его отец погиб всего через восемь дней после смерти Маны Уолкера. «А Тайлер уладит её запросы» – уродливо кривлялось ему с тёмно-зелёной доски. А Тайлер… Тайлер… Лави вспоминал, вспоминал все странности в работе отца, все странности в его поведении, иногда проскальзывающие выражения, не совсем адекватная реакция… Её запросы… Приютом Аллена управляла женщина. Лави зачем-то привели в это место. – Мой отец связан со смертью Маны Уолкера, – наконец-то выдохнул он. – А Кросс, похоже, знал обоих. И брата, и Уолкера-старшего. И я не уверен, что именно дядя убил его после. Просто он слишком сильно интересовался этой смертью, и, наверное, его решили обвинить в убийстве моего отца. А отца убили как опасного свидетеля. Юу, скажи, что то, что я сейчас произнёс, на самом деле бред? Но Юу смотрел на него, широко распахнув тёмные глаза, и молчал. Потому что сказать-то, по сути, было нечего. – Мы должны уходить отсюда, – в одно мгновение выскочил за дверь, оставляя Лави одного посреди старого, запылившегося кабинета с раскрывающими то что напоминало истину документами в руках. Растерянного, смущённого, непонимающего. Получалось, что его отец тоже работал на этот чёртов Культ. И, по сути, у Аллена могли быть к нему немаленькие претензии. – Лави! Дверь закрыта! – громко донеслось до парня, и он тут же выскочил к Юу, который сейчас осматривал входные двери участка. На первый взгляд, ничего не изменилось, но сколько не толкаешь двери, они не поддавалась. – Здесь была другая, что казалось запертой изнутри, – заметил Лави, поднимая связку ключей и постукивая пальцами по надписи на стальном кольце: «один вход, один выход». – Сделать попроще не судьба… Но первая дверь оказалась заперта, а стоило только пройти за другую, как Юу резко дёрнул поспешившего без разбору вперёд Лави, и тот наконец-то обнаружил на другом конце длинного коридора некое существо, напоминающее человека. Вот только кожа его была коричневого цвета, плотно обтягивала выступающие кости, ноги существа оказались непропорционально полными и бугристыми, а голова маленькой, будто срезанная сверху мечом. За головой, словно иглы дикобраза, торчали из спины короткие и тонкие копья, чьи стальные наконечники торчали спереди, из груди, пробивая существо насквозь. Тонкие руки хаотично сгибались и двигались в трёх несимметрично расположенных суставах и будто вырисовывали некие узоры в воздухе. Существо стояло на месте, не спуская с них своих белых глаз. А затем, медленно подняло одну выгнутую руку, ухватилось её за конец копья, и одно торчащие остриё с тихим бульком скрылось внутри груди уходя внутрь. В то время как тонкая рука продолжала тянуть вверх, вверх… Лави сообразил, чем это грозит, гораздо быстрее Юу, толкая его в сторону открытой прямо перед ними лестницы, как прямо за ними пронеслось полуметровое копьё, а существо разочарованно застонало своим тонким, режущим уши голосом: «Деееммммиии» Теперь хотя бы стало понятно, что оно уж точно никого не зовёт. Но монстр, метающий копья… Лави понял, насколько это опасно, когда они с Кандой, достигнув площадки второго этажа, едва не напоролись на ещё одно вбившееся в стену прямо перед ними. Монстр, метающий в них копья, ещё и неплохо бегал. И, как на беду, новый этаж состоял из нескольких открытых, просторных офисов, в лучшем случае отделённых друг от друга стёклами, и парням тут же пришлось кидаться за ближайший стол, как только дверь отворилась, и копьё вонзилось в деревянную плоть соседней столешницы. – Я забыл катану… – сжимая зубы, прошипел Юу. – У меня только два патрона, – тихо пролепетал Лави. Оба переглянулись, усиленно вслушиваясь в шлёпающие шаги перемещающегося по коридорам между столов существа. Страх дать себя обнаружить не позволял им даже подумать о том, чтобы попытаться выглянуть. В стороне вновь послышался сухой грохот пролетевшего не туда копья. – Он не собирает их обратно, – едва пошевелив губами, произнёс Канда. В таком случае это существо могло хотя бы лишиться своего дальнего оружия. Потому что Лави не совсем верил в свою пару патронов. Если уж этот монстр так бодро прохаживался по зданию с копьями внутри себя, то стрелять надо было в чётко определённое, уязвимое место, а пока его выяснишь… Он судорожно огляделся в поисках хоть какого-то подобия оружия для ближнего боя. – Нам нужна твоя катана или её замена… Должна же здесь быть своя всесокрушающая монтировка! – Это что-то должно было значить? Лави смерил Канду скептическим взглядом и отмахнулся, собираясь что-то произнести, но не успел – стол рядом с ними пробило насквозь новым копьём, а их самих осыпало мелкими осколками стекла. – Их было всего шесть, – тихонько пробормотал Лави, восстанавливая в своей памяти образ только появившегося перед ними монстра и пытаясь не обращать внимания на засыпавшиеся за шиворот острые осколки, которые при любом неосторожном движении начинали резать кожу. – Дееееемммм, – почти задумчиво выдало существо, и, судя по звукам, оно находилось совсем в другом конце зала, теперь даже шагов не было слышно. – Мы могли бы попробовать добежать до пары дверей, но если они не откроются, нам конец, – выдохнул Юу, слегка вытягиваясь и осматриваясь, – или бросимся в тот коридор, но я не знаю, куда он ведёт. Коридор Лави нравился гораздо больше, нежели перспектива быть прибитым этим копьём к двери, и он кивнул в его сторону. Оставалось только решить: выжидать, пока существо отойдёт дальше, или попытаться прокрасться сейчас. Вот только Канда решил это гораздо быстрее, нежели Лави, и, с трудом пригибаясь – покалеченное плечо давало о себе знать – он довольно быстро и бесшумно перебрался за большую, завешенную различными фотороботами и фотографиями доску. Лави в одну короткую перебежку перебрался к нему. Монстр с двумя последними копьями наблюдался в дальнем офисе и не спешил куда-либо оттуда двигаться, видимо окончательно потеряв свою добычу из виду. Промелькнувший соблазн попытаться всадить ему пулю в затылок Лави подавил, понимая, что с такого расстояния может и промазать, всё же он не профессионал. А с ним ещё и Юу без оружия. По-хорошему им следовало выбраться вниз, на первый этаж, а потом на улицу, а потом… Книжная полка, мимо которой он пробирался, угрожающе покачнулась, и Лави пришлось спешно перехватывать едва не посыпавшиеся на пол подшитые папки. Вот только теперь он не был уверен, что это имело смысл, ведь даже если они выберутся наружу… Куда им придётся идти после этого? И не перекроют ли для них все выходы? Оставался ли вообще хоть один способ выбраться из этого города? В коридор они выбрались практически без проблем, но тут же обнаружилось, что в нём всего две двери и ни одного окна. И двери вели в туалеты. Одержимый надеждой, что хоть чем-то хоть кто-то или что-то сможет им ещё помочь, Лави быстро осмотрел кабинки, с отвращением отмечая, что в них нет ничего, кроме двух растерзанных, обезглавленных тел и тёмных кровавых брызг, а затем приступил к беглому осмотру высокого, узкого окна, с удивлением отмечая, что снаружи имеется довольно широкий и, вроде, надёжный козырёк. – Может быть, мы и выберемся... – сообщил Лави, в то время как Юу замер у двери. Плечо слишком болезненно реагировало даже на малейшие наклоны, и он слабо представлял, как и куда они будут перебираться по карнизу и не будут ли слишком простой мишенью для метателя копий. Лави, не обременённый подобными сомнениями, быстро залез на узкую трубу, идущую прямо под окном, подобно подоконнику, и дернул верхний шпингалет, когда дверь с треском распахнулась, и возникшее на пороге существо всего одним коротким ударом плашмя по рёбрам копьём отбросило Юу в коридор. Юношу отшвырнуло с такой силой, будто это существо намеревалось пробить им кирпичную стену, боль сдавила грудь, не позволяя сделать вздох, а затуманенный взор словно на замедленной плёнке наблюдал за тем, как вторая рука создания отправляет второе копьё прямо Лави в голову, как разбивается стекло, и уже скорее мёртвый Лави выпадает из окна, а правая рука разворачивает второе копьё острием прямо в грудь Юу, отводит для короткого, но сильно удара, внимательно наблюдает своими белыми-белыми неподвижными глазами, а затем… Чьи-то пальцы коснулись его плеча, легко, почти невесомо, неожиданно усиливая нажим, расплавляясь в горячую массу, вживляющуюся в его кожу.
Острие копья замерло в паре дюймов от груди жертвы, когда всё вокруг взорвалось ослепительно ярким, уничтожающим всё на своём пути пламенем.
====== Глава Двадцать Девятая. Крик и шёпот. ======
Сделать ещё хотя бы шаг вперёд казалось задачей из разряда непосильных. Аллен стоял на месте, отступив лишь раз прямо к Тикки и, словно маленький ребёнок, с силой сжал его пальцы в своей ладони. Оказалось, что он отчего-то отчаянно трусит. И это было... ужасно. Аллен стоял, закусив губу, и неотрывно наблюдал за едва виднеющейся сквозь туман вершиной огромной, на его взгляд, башни. Прямо перед ним начиналась каменная лестница с прочными перилами, лишь слегка затронутыми пожирающей их ржавчиной, ведущая к двери. В основании маяка была ещё одна дверь, та, что сбоку, под лестницей, и Аллен планировал сначала попытаться заглянуть туда, но вот только не мог даже сделать шаг в этом направлении. Вокруг снова было слишком тихо, словно всё, что его окружало, было мертво, и он сам тоже мёртв. Единственное, что сейчас казалось живым – это стоящий с ничего не выражающим лицом Тикки Микк, терпеливо дожидающийся того момента, когда Аллен наконец-то решит расцепить руку и сдвинуться с места. Это последняя отмеченная на карте точка, и она казалось последним пунктом, на котором всё завершится. Весь этот бессмысленный путь, продолжительность которого понять теперь было сложно. Пара дней? Но всё началось ещё в приюте. Семь лет? Но он слышал голоса из озера, когда был жив отец. С рождения? Но этот город уже довольно стар, и сам Аллен не первый путник на его странных дорогах, так, может быть, он сам является частью чьего-то куда более величественного путешествия? Всё должно было решиться здесь. Аллен особенно отчаянно ощутил это, когда дверь за ним с Тикки захлопнулась, пропуская в небольшое жилое помещение, так же заставленное странной аппаратурой. На полу отчего-то была тёмная водная жижа, которая хлюпала при каждом новом шаге, а углы комнаты были вымазаны чем-то зелёным. На одном из столов лежала брошюра, осветив которую Аллен неуверенно прочитал: – Если вы устали от суеты и шума города и ищите тихое местечко для отдыха, приезжайте в Сайлент Хилл – тихий маленький курортный городок возле озера... Хм, замазано и поверх написано: здесь самые ясные ночи, тихие дни и... – Аллен перевернул листовку – самые страшные дети. Он попытался толкнуть дверь обратно, чтобы выйти, но по уже заведённой привычке та не поддалась. В глазах Тикки отчётливо отражалась тревога, когда он смотрел на откровенно нервный оскал подростка, осторожно делающего каждый новый шаг в этом небольшом, тёмном помещении. Единственная дверь и люк вверх с короткой стальной лестницей: люк приглашающе открыт, и, подойдя к нему и задрав голову, Уолкер смог рассмотреть, что тот ведёт прямо под ведущую всё выше и выше спиральную лестницу, которая, похоже, проходила по всей высоте маяка и вела на самую вершину. – А что с дверью? – поинтересовался Тикки, направляясь в её сторону, но успел только положить ладонь на ручку, как с тихим шипением из дальнего угла вырвалась мощная лиана, обвивая запястье и тут же затягивая его в свой угол. И, словно это была команда, тут же ото всех стен, из-за всех ящиков и пультов управления потянулись с всё тем же шипением новые лианы, взбугрившие стены, вылезающие из-под пола, расправляющиеся и жадно тянущиеся в его сторону. – Убирайся наверх и дай мне нож… – с трудом выдохнул Тикки, переламывая одну из лиан и стараясь не слишком обращать внимания на то, что рядом ещё штук восемь подобных, а на их внутренних сторонах остро режущие выдвигающиеся лезвия. Аллен тут же оказался рядом, протягивая нож с намерением самому попытаться перерезать хоть одну лезущую тварь, но она, вывернувшись и влажно поблёскивая в неясном свете, попыталась обвить его ногу, распрямляясь и всаживая в неё острие колючки. Пришлось отскакивать к лестнице, цепляясь за неё, но пока не решаясь лезть наверх, благо нож оказался в легко доступном для Тикки положении, и тот тут же перерезал одну из лиан. Вот только все остальные обещали стать не менее опасным препятствием на его пути к лестнице, и Аллен даже подумал о том, что Тикки они пытаются задержать, но не его. – Чего застыл? Даже если они смогут меня прибить, мне придётся переродиться и пройти это грёбанное посвящение, чтобы не чувствовать себя таким беспомощным! А вот ты сдохнешь сегодня навсегда! Иди реще, я присоединюсь позже! Аллен, перехвативший лишь на мгновение взгляд ярко жёлтых глаз, смог лишь бессмысленно кивнуть и наконец-то по-быстрому подняться наверх. Путей вниз не было, путей в сторону не было, путей обратно тоже не было. Сзади подозрительно тихо боролся с хищными лианами Тикки Микк, но Аллен отлично ощущал, что он только и ждёт, когда Уолкер наконец-то уберётся.. И, видно, он был не одинок, потому что стоило забраться наверх к высокой винтовой лестнице и сделать всего пару шагов, как оказалось, что хищные растения с тихим шелестом начинают вылупляться из пола и стен даже здесь. – Тикки? – медленно отходя назад, позвал Аллен, но ему никто не откликнулся. И зачем он вообще сюда пришёл? Что такого в этом маяке? Юноша резко развернулся, побежав наверх по ступеням, а те, по которым он уже пробежал, с громким скрипом и грохотом обвалились вниз прямо за его спиной подгоняя, не давая остановиться до тех пор, пока юноше не понял. Не осознал что это будто подстроено и замер на месте тяжело дыша. В боку покалывало, в ушах шумело, но ступень под его ногами никуда падать не собиралась. Уже куда медленнее и осторожнее Аллен принялся подниматься наверх, путей больше не было, с удивлением понимая, что уже не может уловить, что находится внизу. Он прошёл уже немало, но стоило только задрать голову вверх, и стало ясно, что и конца этой лестницы он тоже увидеть не может. И сверху, и снизу его ждала лишь пустота. Рука ещё сильнее сжала узкие перила, а взгляд переместился на стены, отмечая змеящиеся и расширяющиеся с каждым его новым шагом тёмные провалы, напоминающие трещины. Это уже не напоминало даже привычное безумие Сайлент Хилла и превышало местные нормы идиотизма. Вот только Аллену казалось, будто эти стены, шатающиеся под ногами ступени и провалы вверху и внизу медленно, но уверенно душат его, перекрывая доступ к жизни. Более того, выходило, что он душит себя сам делая каждый новый шаг. – Всё нормально, – попытался приободрить сам себя Уолкер, но собственный голос вопреки обыкновению совсем не успокоил и прозвучал словно чужой. – Всё нормально… – истерично повторил он, и перила, за которые Аллен придерживался до этого, так же легко прогнулись вниз и упали в бездну. Этот Маяк не мог быть таким высоким.
