Текст книги "Дети ясной ночи (СИ)"

Автор книги: Tesiya

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 50 страниц)

Вскочив с кровати, подросток некоторое время сонно размахивал руками, осматриваясь вокруг в поисках телефона, пока наконец-то не понял, что у него этого нарушителя спокойствия нет, и прислушался. Звонили у соседей снизу. Звонили громко, настойчиво, так, будто этот треклятый аппарат звуковых пыток у них стоял под потолком, затолканный на стенной шкаф, – собирал пыль и пугал хозяев по ночам.

Можно было спокойно ложиться обратно; Аллен опустился на кровать, вздохнул и, поддевая ногами одеяло, попытался поудобнее устроиться, как вдруг матрас рядом ощутимо прогнулся, и дыхание спёрло. В комнате ощутимо похолодало или стало холодно именно Аллену. Свет фонарей, беспрепятственно льющийся из окна, казался ненастоящим и слишком бледным. Кто-то сидел совсем рядом. Кто-то дышал ему в затылок громко, с присвистом и хрипом.

Тяжёлая, тёплая, липкая капля упала на ладонь, тишина душила, обхватывая горло холодными, тонкими пальцами, тело парализовал страх... Или, скорее, ожидание страха, ожидание знакомой, захлестывающей волны паники, которая не просто парализует все твои мышцы, но и отбирает тело, заставляя двигаться или не двигаться так, как ей захочется. А Аллен не собирался и на сей раз отдаваться во власть чувств и эмоции; он с силой сжал ладонь и прикрыл глаза, приказывая себе думать и осознавать. Это просто новое видение, галлюцинация! Ледяные пальцы коснулись спины. С диким воплем подросток развернулся, рассекая воздух в том месте, где рядом с ним только что сидел тот же самый парень. Его наваждение, его шизофрения, его самый стойкий кошмар. Ничего страшного… Он, обнимая себя дрожащего и действительно перепуганного, смотрел в одну точку, в окно, опасаясь отвести взгляд и снова увидеть того же призрака, рассеявшегося от взмаха руки, напоминая о своей полной нематериальности. В этот раз блондин, кажется, был весь изрезан ножом. А в предпоследний – висел в петле. Но это было давно, ещё до того, как Аллен въехал в эту квартиру. Юноша храбро отмёл мысль о том, чтобы подняться, включить свет и поспать завтра днём. Необходимость привыкать к режиму и сну заставляла держать себя в руках.

«Его не существует, так же как не существует крови на ладони. Это всего лишь игра подсознания», – шептал Аллен самому себе.

Юноша зябко поёжился, отмечая, что в комнате всё равно очень холодно, опустил взгляд на постель, с трудом сглотнул и признал, что ещё очень долго не сможет заснуть на другой стороне кровати. Оставалось только отвернуться к шкафу, закрыть глаза и удивлённо отметить, что беспокойный перезвон телефона наконец-то умолк.

====== Глава Третья. Вернуться бы до темноты, пока не село солнце. ======

– Аллен, Аллен, Аллен, Аллен, какое удивительно сладкое имя. Ты знаешь, кажется, оно французское. Особенное, аристократическое*, и так прекрасно звучит. Я повторял бы его вечно… Ты боишься меня, Аллен? Не надо бояться. Ты – особенный… Так чист и невинен. Перед тобой сложно устоять, ты ведь знаешь об этом. Помнишь… Аллен. Тебе больно, я понимаю. Хочешь, я ослаблю эти ремни? Просто варварство так наказывать тебя, но… Аллен. Так нужно…

– Хах! – с приглушённым вскриком Аллен вскочил с кровати, тяжело дыша и чувствуя, как сердце пытается выбить грудную клетку и ускакать прочь, оставляя за собой цепочку кровавых следов и его – беспомощного и мёртвого – на кровати. Наверное, это была бы удивительно тупая смерть: от сбежавшего прочь сердца. Аллен усмехнулся этой глупой мысли, и стало спокойнее. Холодная сталь у горла и горячие, поглаживающие прикосновения у плеча растворились в утреннем сквозняке. Это ведь просто сон, очередной кошмар, пусть и напрямую связанный с прошлым. А прошлое есть прошлое. Его уже нет, остались только последствия и незаживающие раны в душе и на теле. Поборов лёгкое оцепенение, Уолкер свесил босые ноги с кровати, пытаясь нашарить домашние тапки. За ничем не занавешенными окнами только-только намечался рассвет, полностью поглощённый низкой, молочной пеленой тумана. От этого создавалось впечатление, что и в самой комнате тоже плывёт и переливается всеми молочными оттенками туман. Или же это была пыль. Очень много пыли. Аллен задрал голову, присматриваясь к давно застывшему потолочному вентилятору, и решил проветрить комнату, распахнув окна. Он не пользовался вентилятором и не открывал их, потому что в спальне всегда зябко. Может быть, всё дело в вентиляции? Процесс одевания происходил в оглядывании углов в поисках пресловутой решётки: одна обнаружилась на полу, за столом, возможно, была на полу же и вторая. Но этого явно не было бы достаточным для ледяных ветряных потоков. Оставалось грешить на слишком широкие щели в окнах. Возможно, стоило подумать о покупке замазки, а потом прокрасить хорошенько рамы, а то старый слой краски отлуплялся и слезал от неосторожных прикосновений. Только заняться этим лучше в тёплый солнечный день. Продолжая зевать во весь рот, Аллен отправился в ванную, ругая себя за то, что сначала, подчиняясь холоду, оделся и уже после подумал про душ. Или, что в идеале, горячую ванну. Ни того, ни другого не случилось: горячей воды не было вовсе. Аллен бесполезно вертел кран, открывая и закрывая полностью, но ничего не изменилось. Пришлось собираться на встречу с Лави немытым и не проснувшимся до конца. А так как после встречи с рыжим он собирался сразу же отправиться в свой бывший приют навстречу тому, что его, по словам Джона, порадует, собираться пришлось основательно. Например, захватить с собой денег, распихав в разные карманы, хотя паранойя твердила, что можно было бы и в трусы с носками, но юноша всё же довольно быстро бегал и больно пинался. После недолгих раздумий Аллен решил захватить всего лишь небольшую сумку на пояс и поместить туда пару необходимых вещей. Зная, о расположении приюта – практически посреди леса и припоминая, что до ближайшей дорожной забегаловки с бензоколонкой несколько миль, Аллен захватил фонарик, нож, с которым обращался довольно сносно, как и всякий приютский ребёнок, ибо игры с ножами поощрялись персоналом, захватил спички, зажигалку… Тут же безумно захотелось курить, но Уолкер вспомнил, что сигареты это всего лишь неудачный этап приютской жизни. Хотя иногда ему не хватало горьких самокруток, которые были в самом ходу у всех приютских, и которые курили все поголовно, от самых десятилетних малюток до старших помощников воспитателей и всей их касты шизофреников. Накидав в сумку ещё несколько не менее, по его мнению, полезных вещей, Аллен начал решать самый сложный вопрос настоящего: завтракать ли ему? Времени оставалось предостаточно, но он вполне мог поесть у Лави… А халява – это очень заманчиво. Пришлось выскакивать прямо сейчас, в какие-то шесть утра, надеясь, что рыжий юноша не прибьёт его на месте за этот ранний визит. Спустившись до второго этажа, Аллен замер, воровато огляделся и скользнул на одну из площадок, начиная оглядывать такие же, как и у него, старые двери квартир. Он собирался разобраться со своими соседями снизу. Разобраться прямо сейчас, потому что уже третью ночь подряд у них звонил телефон. И постоянно посреди ночи! И постоянно звонок будил бедного Аллена Уолкера, потерявшему надежду выспаться. А ведь он должен подготовиться к довольно непростому путешествию! К тому же телефон звонил каждый раз настолько громко, что наверняка должен был перебудить кучу народа во всём крыле, и Аллен был более чем уверен, что он не единственный, кого это достало. Каждую ночь почти в одно время. Хотя Аллен ни разу не смотрел ночью на часы и не видел, во сколько это было... Сто шестнадцатая квартира смотрела на него всё такой же лёгкой голубизной, только сейчас вызвавшей улыбку и неприличные ассоциации. Подрастеряв половину воинственного настроя, Аллен решительно затарабанил по двери, прикидывая, какими именно ругательствами могут его покрыть хозяева за столь ранний визит. Впрочем, удивить его было уже нечем. У самого под маской благодушия скрывалось такое… что лучше не знать, крепче спать будешь. Дверь не открывали. Тишина давила на уши, которые Уолкер, ничуть не стесняясь, приложил к прохладной поверхности дерева. В квартире тоже было совсем тихо: либо жильцы спят, либо их там нет. Воображение охотно рисовало несуразное в виде страшных, притаившихся монстров, ожидающих в самых тёмных углах дальних коридоров. А потом перед глазами, словно по мановению волшебной палочки, возник образ мёртвого блондина с голубыми остекленевшими глазами. Передёрнув плечами, Аллен попытался вернуться в реальность. Стучать дальше и настойчивей – нарваться на проснувшихся ни в чём не виноватых. Это Аллен чувствовал себя жертвой телефонного маньяка! Пришлось уходить ни с чём и сразу же на лестнице столкнуться с бодро здоровающимся старичком в твидовом костюме. – Прошу прощения, вы не могли бы мне помочь! – тут же выпалил Аллен, максимально открыто и добро улыбаясь, – Не подскажете мне, кто живёт на втором этаже в сто шестнадцатой квартире? Старичок выглядел обалдевшим, перехватил свою трость в левую руку и внимательно присмотрелся к Аллену, даже не подумавшему представиться или объяснить, зачем ему это. – Сто шестнадцатой? – повторил старик, задумчиво начиная мять пальцами бороду, спадающую до груди. – Подожди. Это… Никто там не живёт, на этаже две пустые квартиры – сто двенадцатая да шестнадцатая. А в чём дело-то? – Эм… – Аллен был более чем уверен, что шумят прямо под ним, и был сбит с толку, – нет, ничего. Понимаете, я недавно в двадцать шестую въехал, ну, на этаж выше, и последнее время подо мной в квартире ночью постоянно шумят, спать невозможно…. Но если там никто не живёт, я что-то упустил, наверное… – Да не забивай голову! – легко махнул рукой старик. Он вызывал доверие, Аллен понял это ровно в тот момент, когда сморщенная рука, ободряюще и явно пародируя чей-то жест, похлопала по плечу. Совсем легонько, почти не касаясь. Но старик сразу же показался самым положительным человеком во всём этом доме. Очень старым и хрупким, пыльным, готовым рассыпаться под напором очередной жизненной бури. – Там рядом шумная семейка живёт. Всего-то трое, но одна ведь – тёща! А, как известно, уж лучше делить квартиру с женой и любовницей, чем так! – Старик сухо рассмеялся, устремляя взгляд своих потухших голубых глаз в никуда, видно, вспоминая что-то своё. – А звукоизоляция здесь… – старик подошёл к стене, деловито постукивая по ней костяшками худых пальцев. На пол тут же шлёпнулся кусок отвалившейся краски. – Вот оно! Почитай, картон, а не стена! Она же вся внутри полая! – Может быть, – решил продемонстрировать свою заинтересованность Аллен, отступая на одну ступень вниз. Он понимал, что ему надо бы идти, а с этим стариком он может поболтать и позже. У него ведь впереди долгие годы жизни в этом здании. Надо идти к Лави и его завтраку. Главное, чтобы у рыжего холодильник был не пуст, как это часто бывает. – Вот и я о том же. Да тебе бежать надо, да? Молодость, только утро, а вы уже из домов да в дома.. кто уходит, кто возвращается. Ну, давай, только это, лучше смотрителю-то расскажи про шум. Он разберётся. Может, кто лазит в квартирку-то! Такое уже бывало, да… Строители ночевали так на четвёртом да напивались по ночам! – Хорошо, скажу, – пожал плечами Аллен. – И спасибо за информацию! И, быстро развернувшись, сбежал вниз. Уолкер чувствовал, что слишком мало общается с нормальными людьми и не может не только поговорить нормально, но и понять, что есть норма. Вот разговор с этим стариком казался полностью… неправильным. Надо было ещё что сказать. Или вести себя по-другому. Попрощаться нормально... В общем, почти всю дорогу до дома Лави Аллен прошёл, думая о том, какая хрень творится в его голове и как ему с этим справиться. Заходить к кому-то он не решился. Продолжатся звонки – может, и заглянет. Но теперь он всё больше уверялся в том, что никто на деле никому не звонил, и что это новая галлюцинация. А значит, придётся звонить Мисс Стелл, единственному психологу, который действительно ему нравился. Хотя телефоны парочки таких же врачевателей рассудка были в его записной книжке. И, собственно, он мог обратиться практически к любому специалисту. Но разведённая Мисс Стелл, которая по документам, вроде бы, до сих пор носила фамилию бывшего мужа, но не видела причин представляться ей, была единственной, с кем Аллен нашёл общий язык. В общем, Стелл была специалистом, который вызывал у Аллена доверие и который ему помог. Она могла выписать лёгкое успокоительное, но всё чаще они только беседовали о том, о сём. И, как ни странно, это помогало. Стелл смогла найти подход к давно потерявшему веру в людей ребёнку. И если уж сообщать кому-то о необъяснимых звонках из пустой квартиры, то именно ей. С другой стороны, может кто-то забыл телефон, съезжая? Вот только почему его тогда до сих пор не отключили? Двор девятиэтажки был шумным: если на детской площадке не гуляли мамы с детишками, то гуляла молодёжь с бутылками. Агрессивно настроенная молодёжь, парочка из которых вот и сейчас разлеглась на скамейках и качелях и сонно бормотали что-то там о жизни, загульных девицах, несправедливости бытия в общем и преподов в частности. В общем, гулянка закончилась, но разойтись все участники не успели. Классическая картинка пред этим серым домом, наглухо завёрнутым в пелену тумана. Громыхающая музыка была слышна уже на подходе к парадной двери дома.

Аллен до последнего не верил в то, что это правда, но передумал, преодолев несколько истёртых лестничных пролётов, с исписаны матершиными словами стенами. Довольно банальными и безвкусными по меркам «отучившегося» ругаться Аллена. Со второго этажа тянуло спиртом, плесенью, кошачьим ссаньём и протухшими помоями так, что пришлось зажимать нос, сдерживая рвотные позывы. Вонь была настолько мощной, что глаза начинали слезиться, а уши отчего-то закладывало. Как там могли жить люди, Аллен не понимал и понимать не хотел, ускоряя шаг и перепрыгивая через ступени.

Стоя перед тяжёлой металлической дверью, которую установил сам Лави, Аллен наконец-то полностью осознал, что громыхающие звуки тяжёлого рока доносятся именно из этой квартиры. Ничего удивительно в выборе музыки Аллен не видел. Лави слушал всё подряд и только на такой громкости, что дрожали стёкла и подпрыгивали стаканы в стареньком серванте. Лави Керр называл себя меломаном. Для Аллена это походило на повод обратиться к санитарам. И он то, дурак, полагал, что этот книголюб будет спать с утра пораньше! Оказалось всё довольно банально. Показавшаяся из-за двери всклоченная зеленоглазая рожа тут же объяснила, что «Юу уехал по делам, а он ненавидит музыку». Похоже, этот чудак праздновал «Юу уехал» всю ночь, стараясь наслушаться на ближайший месяц. Пришлось похлопать друга по плечу, понимающе кивнув. – Поздравляю. – С чем это? Аллен честно слепил удивлённую моську. – Ну как с чем? Ты смог отказаться от музыки в пользу человека, а это может означать только одно – ты влюбился. Поздравляю. Правда после подобных слов Лави весь ощерился, словно раздраконенный кот, готовый к атаке, и заявил, что кормить не будет. Пришлось самолично отправляться на кухню к холодильнику и кормиться самому. Благо, Аллен отлично знал, как вести себя с Лави, и был полностью уверен в каждом своём шаге или слове. Да и квартирку эту он сумел изучить неплохо. Друг на подобное беспардонное поведение ничего не сказал. А Аллен ловко готовил и тут же уничтожал румяные тосты, радуясь жизни и своему безразмерному желудку. Превосходно. На несколько мгновений в голову закралась крамольная мысль о том, что вполне можно отложить поездку до приюта на более благополучное, очень далёкое время. «Не стоит бегать от своих страхов, рядом всегда найдётся тот, кто поможет вам их преодолеть. Надо всего лишь подать руку для принятия помощи и не считать, что её тут же отхватят до локтя!» – в голове тут же зазвучал спокойный, повелительные голос мисс Стелл, как будто укоряя его нерешительность. Подобный тон не воспринимался как критика, ругань или необоснованный приказ. Не было в нём и дружеской поддержки. Это был совет от старшего и опытного младшему и запутавшемуся. И Аллен всегда воспринимал подобное гораздо проще и серьёзнее. Это была идея мисс Стелл – так рано начать жить отдельно, но в то же время постоянно сталкиваться с незнакомыми людьми, от разговора с которыми не уйдёшь, даже если очень захочешь. Но вот теперь неопрятная, с горой грязной посуды в раковине и непонятными мешками во всех углах кухонька перестала казаться местом, в котором можно провести всю жизнь, и Аллен заставил себя подняться на ноги. – Ладно. Чем раньше я смогу выехать, тем раньше вернусь. Хочу успеть до темноты. – Так тебе ехать всего-то полчаса-час, – фыркнул Лави, меланхолично постукивая ложечкой о край своей кружки с горячим чаем. – Может быть, дольше, – пожал плечами Аллен, – плюс полчаса дороги своим ходом туда и обратно. Надеюсь, те тропы я ещё помню достаточно хорошо. Против воли плечи передёрнулись: тёмные лесные тени, стелющиеся по земле и траве да так и норовящие захватить в свой смертельный капкан любого заплутавшего путника, до сих пор иногда снились ему в кошмарах. А ведь он почти три года как не был в Доме Желаний. – Это нравится мне всё меньше. Может, тебе не стоит ехать вот так одному? – Хочешь поехать со мной? – Да запросто. Только надо будет полудня дождаться, когда Юу приедет, у него ключей с собой нет, и мы с тобой можем выехать. Аллен задумчиво оглянулся. Присутствие ещё одного жильца в этой квартире не ощущалось совершенно. Те же вещи, те же повсюду раскиданные, складирующиеся в огромном количестве книги и ничего от нового жильца. Разве что могло измениться что-то в спальне, в которую Аллена никто не звал. Пришлось перевести взгляд на собеседника и вернуться к теме разговора. Лави постукивал ложкой и улыбался, полностью уверенный в том, что этот растерянный мальчик согласится не ехать одному в страну детских кошмаров. К тому же в такую глушь и даль. И Аллен был с ним во многом согласен, но в голове пульсировало выжженное за четыре года страха понятие «чужак». Оно то становилось ярче, то затухало, начиная еле тлеть, но неизменно ассоциировалось с Лави. Чужак. Опасен. Не тот, за кого себя выдаёт. Проклятое приютское звание, что давалось всем, кто жил за пределами. Чужаков следовало обходить и не слушать. Чужаки жили во грехе и наслаждались собственной грязью, словно свиньи. Чужаки были очень опасны. Чужаки были другими. Чужак не должен был ступить на территорию приюта. Ни один чужак. Потому что то, что снаружи, отличалось от того, что внутри. И каждый из них, несмотря на боль и слёзы, защищал это. Лави был чужим. «Ты особенный, Аллен…» Гадкий, похотливый шёпот из недавнего сна проник в реальность, заставляя вздрогнуть и отдёрнуться, ощутив на своих плечах тёплое, липкое прикосновение, расшатывая и без того некрепкий стул. Аллен глупо улыбнулся в ответ на встревоженный взгляд друга. – Извини, но нет. Слова сорвались с губ быстрее, чем юноша сообразил, что произносит, но раскаяния не было. А смотреть в удивленные глаза собеседника, в глубине зрачков которых неприятно блестело, совсем не хотелось. Оставалось только отвернуться всем телом к окну и, скрывая тяжёлое дыхание, уставиться невидящими глазами во двор. Определённо, придётся обращаться к мисс Стелл. Он опять срывается. – Ты извини, это действительно только твоё дело. Звонкое постукивание ложки прекратилось, и теперь было слышно лишь деловитое, приглушённое тиканье настенных светлых часов с нарисованной в углу синим маркером весёлой рожицей. Мордашка высовывала такой же, как и она сама, синий язык, вызывая невольные ассоциации с зомби. Маленьким, дружелюбным зомби, как это бывает в фильмах и сказках. Они всегда любят строчить истории, в которых хоть один из злодеев обязательно окажется положительным героем и вовремя придёт на помощь. В реальности такие персонажи обычно опаздывают как минимум на полгода. Плечо взорвалось тянущей болью в суставах, и Лави резко отдёрнул руку, снова бормоча извинения. Пока Аллен молчал, его друг, оказывается, уже всё решил и предложил спуститься вниз и забрать транспорт. Путь Аллена к так и не забытому прошлому начинался прямо здесь и сейчас, когда он, стоя перед рыжим другом, смотрит в его весёлые зелёные глаза и согласно кивает на все предостережения и просьбы. Комментарий к Глава Третья. Вернуться бы до темноты, пока не село солнце. От автора: Смогла найти только такое значение имени Аллен (Ален, Алан) – происходит от названия иранского степного народа (аланы), часть которого с германцами переселилась на Запад, а другая часть была вытеснена монголами. Имя широко распространено во Франции и французскоговорящей части Швейцарии. В начале XX в. имя считалось благородным и давалось только представителям аристократии. С фр. – «согласие».

Информация из интернета, но другой, более точной, к сожалению, нет.

Могу заметить, что отправление Аллена «на природу» должно было произойти ещё во второй главе. Но, как обычно, планы изменились сами собой)) Благо в следующей главе его точно будет ждать Дом Желаний или что-то ещё.

====== Глава Четвёртая. Опасности не любят пренебрежения. ======

Дорога была долгой. Аллен был прав, когда предположил, что может задержаться. Так оно и получилось. Он сумел получить права для вождения мотоцикла, но собственного у него не было. Приходилось брать у Лави, да и парень не очень-то возражал. у него, кажется, ещё и автомобиль был, который, вроде бы, не его, но пользоваться им было можно. Да и именно Лави, в конце концов, посоветовал Аллену заиметь подобные права и натаскивал его в правилах дорожного движения. Но Уолкер всё равно опасался. Мотоцикл в любом случае был не его, и, если с ним что-то случится, отвечать придётся именно ему и его и без того не складывающемуся бюджету. К тому же опасно ехать быстро в таком тумане, который как появился рано утром, укрывая улицы городов и трассы, так и не сошёл с наступлением дня. В округе Толука примета о туманном утре и солнечном дне не работала совершенно. Хотя, стоит признать, что в основном туманы покрывали города, расположившиеся совсем на берегу большого озера, и Эшфилд избежал подобной судьбы. Трасса 73, что соединялась прямиком с Натан Авеню уже в городе, была почти пуста. Аллен отлично знал, что трасса ведёт практически к городу, а город, вроде бы, полностью закрыт для посторонних в связи с какой-то катастрофой природного характера или чем-то ещё. Стыдно, но Аллен не придавал значения новостям из родного городка. Дел и без того было достаточно. Не доезжая до города, Аллен наконец-то нашёл то, чего так ждал: уходящую в сторону дорогу, теоретически и согласно старой, истёртой карте, ведущую к Дому Желаний. Вот только его сразу же ждал небольшой облом: тот подъезд, что должен был вести к приюту, был полностью заблокирован. Огромные кованые ворота оказались перемотаны тяжёлой, местами свисающей цепью. Дальше уже практически в лесных зарослях шла сетчатая ограда. Если бы Аллен шел пешком, он с лёгкостью смог бы пробраться дальше, но оставлять здесь мотоцикл совсем не хотелось. Пусть даже Лави твердил, что он ему не нужен, потому что у него скоро будет новый. Да и смотрелось всё это подозрительно. Аллен точно не помнил этих ворот, территория приюта была огромной, но разгуливать детворе можно было лишь в строго определённых секциях. Ничего странного в этом, с точки зрения постороннего человека, не было: мало ли что случится с детьми, если они уйдут слишком далеко в лес? Только вот на самом деле всё было несколько иначе. Неприятные воспоминания уже просачивались в душу, а ведь Аллен ещё даже не добрался до точки назначения. В тени высоких старых деревьев, в безветренной прохладе он зябко ёжился растирая ладони. Невозможный сквозняк скользил по земле и неприятно холодил ноги. Аллен бросил ещё один прощальный взгляд на высокие ворота и отправился обратно к мотоциклу, на ходу надевая шлем обратно на голову и присматриваясь к только что проеханной развилке. Была ещё одна дорога. Такие тонкости карта уже не показывала, но дорога шла в том же направлении и, судя по ширине, была рассчитана на проезд автомобилей, следовательно, должна была куда-то вести. И на сей раз юноше повезло: стоило только немного подняться в гору, и сразу же шёл поворот в некогда обжитую людьми зону. Или, вернее, в явно промышленную. Дорога резко перешла в бетонную, ворот на сей раз на пути не повстречалось. Они, похоже, были выбиты или снесены в сторону. Лесные чащи, до этого тесно прижимавшиеся к самым краям дороги, теперь расступились в стороны, открывая пространство с забытой старой техникой: здесь присутствовал и весь в трещинах кузов грузовика, и автобус без дверей и внутренностей, и брошенная махина с несколькими лезвиями, какие обычно присутствуют на лесопилках. Огромные металлические контейнеры, ящики и много бочек, от которых шла невыносимая вонь. Будто плескавшаяся в них жижа успела сто раз протухнуть. А впереди возвышалось высокое, потрёпанное здание с яркой, кричаще красной надписью на единственной выходящей во двор металлической двери: «НЕ ВХОДИТЬ. ОПАСНОСТЬ». Вся ирония заключалась в том, что дверь просела и повисла на всего одной петле, да и вряд ли когда-нибудь держалась стойко. Весь вид площадки вызывал уныние. В голове всплывало всего одно подходящее название – фабрика. Что-то подобное и впрямь было практически на территории приюта, там, куда воспитанникам было строжайше запрещено выходить. Но Аллен не был тем, кто быстро понял, что правила Дома Желания лучше не нарушать, и не раз поплатился за своё тугодумие. Поежившись, юноша принялся осматривать двор, пытаясь найти место получше, для того чтобы припарковать свой транспорт и при этом быть уверенным, что его никто не стащит. Но стащить могли отовсюду. Да и проходить к приюту через заброшенную фабрику… удовольствие сомнительное. Задрав голову, Уолкер постучал по серой, в грязных разводах стене, и ему на нос бухнулась холодная капля. Вся эта идея казалась всё более неудачной. Медленно перемещаясь по двору, Аллен наконец-то нашёл место, где мотоцикл никто не должен был приметить: прямо за лесоперерабатывающей громадиной, которая не выглядела рабочей. По крайней мере, трос было за что закрепить, и стало немного поспокойней. Со стороны дороги не видно, со стороны леса и фабрики Аллен слегка передвинул коробочные завалы. Можно было почти с чистой душой оправляться дальше на разведку, и Аллен, поправив лёгкую курточку, которую вполне можно было принять за спортивную куртку, продолжая растирать руки, отправился ко входу, надеясь на одно: никакие бомжи или кто похуже не устроили там себе жильё. Аллен дёрнул ручку, отводя дверь в сторону, но она тут же врезалась углом в землю. Юноша ухватился руками за ржавую поверхность, пытаясь приподнять и отодвинуть дверь чуть пошире, та слега поддалась и тут же врезалась уже в бетонный выступ, не желая сдвигаться дальше ни на пол дюйма. Юноша осторожно заглянул внутрь через образовавшуюся щель: при желании он вполне мог протиснуться, но его пока что волновал вопрос возвращения обратно. Конечно, в здании были ещё и окна, но почти все перекрытые гнутыми, приваренными решётками, мимо которых не проберёшься. Внутри же оказалось довольно темно, в лицо дохнуло прохладой и сыростью, и Аллен даже успел пожалеть о том, что вообще сюда явился. Возникло стойкое ощущение, что прямо сейчас кто-то стоит у него за спиной. И, отлично зная себя, Аллен мог с полной уверенность утверждать, что если обернётся, то действительно увидит за собой кого-нибудь… кого-нибудь мёртвого. А всё Его Величество Больное Воображение на пару с Госпожой Паранойей! Пытаясь сглотнуть тугой ком в горле, юноша со всей дури врезал ребром ладони по двери, пытаясь открыть её сильнее. Крепление жалко заскрежетало, и дверь слегка прогнулась. Уолкер, обрадованный подобному продвижению, надавил на дверь локтём, налегая на него всем телом, железная поверхность вновь дрогнула, проседая, и Аллен, на миг потеряв опору, просто вкатился в помещение. Из глаз посыпали искры, когда несчастная голова встретилась с бетонным полом. В стороне утомлённо заскрежетала дверь, переламываясь пополам, и с ещё более оглушительным грохотом её верхняя часть встретилась с полом. Съёжившись и тяжело сипя, Аллен неверящим взглядом пялился в образовавшийся проём. Возможно, дверь и до него была повреждена, ведь так? Он, конечно, не хилый мальчик, но уж явно не обладает силой, для того чтобы сломать её пополам. Уолкер прикрыл глаза, успокаивая дыхание и помогая организму вернуться в нормальное после удара состояние. Что-то кусало его левую руку… Довольно сильно кусало, если он смог почувствовать укус именно левой, практически потерявшей чувствительность рукой, а потому, не раздумывая, перевернулся, резко двигая ладонью в сторону, предположительно давая в нос и придавливая нечто, жалобно копошащееся и пищащее так, что этот визг зазвенел в ушах. Что-то куснуло его в руку ещё сильнее и с ещё более отчаянным писком тёмной тенью метнулось в угол. Оттуда донесся новый писк, а до Аллена медленно, будто капля за каплей доходило, что, кажется, это была мышь или, что скорее, маленькая крыска. Очень маленькая, он встречал и таких огромных, что запросто могли оттяпать пару пальцев. Подобное осознание было сравнимо с немедленной командой вскочить на ноги, отряхнуться и оглядеться, наконец-то, по сторонам, а то чего это он на полу разлёгся? Он не чувствовал ткани в собственной руке, когда отряхивался, или хотя бы кожи перчаток на руках. Ощущение раздражения, но не более. Тело словно набили ватой, и двигалось оно заторможено. Как чужое, совсем не своё. Да и всё, что окружало вокруг, не выглядело реальным. Похоже, он приложился головой слишком сильно. И Аллен попытался вернуть себя, нервно цепляясь рукой за руку и щипая левую через слой бинтов, перчатки до отвердевшей исполосованной шрамами кожи так, чтобы стало больно и чтобы снова ощутить себя живым, услышать собственное дыхание, убедиться в том, что он видит вполне материальные объекты, и надо продолжить путь. Продолжить путь. Успокойся, Аллен. Подумаешь, стукнулся головой и на некоторое время получил полную дезориентацию в пространстве, зато ты не встретил ни одного мертвеца. И чуть сам не задавил крысу насмерть. Криво усмехаясь, юноша сделал шаг и убедился, что помещение выглядит странным даже для фабрики. Хотя, возможно, здесь что-то вроде склада? Повсюду бочки, подходить к которым теперь не было ни малейшего желания, коробки, тяжёлые тележки, пара стремянок, прижатые к огромной трубе, уходящей наверх, в потолок. Пол покрыт трещинами, грязью и лужами воды, по углам копошится живность. Отделённая сеткой в стороне двустворчатая дверь и рядом приоткрытые гаражные ворота. Приоткрытые примерно на полметра от уровня земли, и именно они и заинтересовали поспешившего вперёд Уолкера. Быстро похлопав себя руками, юноша убедился, что сумка на месте, а телефон жив, здоров, и даже связь здесь неплохая. Он ожидал чего-то похуже от такой-то глуши. Возможно, всё ещё работает вышка в Сайлент Хилле; кажется, его в своё время рекламировали как милый курортный городишко, было бы довольно досадно, если бы там не работала сотовая связь. Вот только кому она теперь здесь нужна, кроме таких сумасшедших, как он? Засунув телефон обратно во внутренний карман и тщательно застегнув молнию, Аллен подошёл поближе к задвигающейся двери и, опустившись на корточки, выглянул на улицу. Мило. Всего один шаг, и он окажется на другой стороне, вот только воображение как всегда красочно изобразило, как он будет пролазить внизу, а эти ворота упадут прямо на него… и распополамят. Крови будет много, и она брызнет во все стороны. Вот крысам пир будет. В его останках будут копошиться эти мелкие жуткие грызуны… Сжав зубы, юноша дотронулся ладонью до двери, так и не стягивая перчатку, и, ухватившись за край (воображение тут же подсказало, что одно неверное движение, и он останется без пальцев), попытался потянуть дверь вверх. В фильмах так часто делали, и дверь обычно поддавалась, вот только в случае с Алленом дверь скользнула вниз, с лёгкостью преодолев слабое сопротивление руки, и, к счастью, остановилась, так и не опустившись до земли. А незадачливый путешественник даже не успел среагировать. Ещё немного и действительно остался бы без пальцев. «Не зевай, Аллен Уолкер» – вот какую табличку следовало вывесить на двери, возможно, она помогла бы гораздо больше. Желание пролезть дальше возросло троекратно. А ведь Аллен никогда не замечал за собой тяги к рискованным поступкам, но теперь эта дверь бросила ему вызов, и он был готов его принять. Проворно опустившись на четвереньки и думая о том, какая большая стирка у него будет по прибытии домой, юноша пригнулся к земле и, выдохнув, резко крутанулся под дверь, со всей дури ударяясь об неё локтем. Что-то сверху скрипнуло, Аллен, обнаруживший себя прямо под гаражной дверью, ощутил, как паника сдавливает горло, шустро прижал руку обратно к земле и всё-таки вывернулся наружу. Он снова оказался на улице. Или прямо в лесу. Несколько костлявых, серых деревьев без листьев и со слезшей местами корой прямо перед глазами, под ногами и руками сухая, шершавая травка, пробивающаяся из плотной, утоптанной земли. И запах свежести бьёт прямо в ноздри с чем-то похожим на хвою… хотя никаких хвойных деревьев поблизости почти и нет. Только вот эти лысые и сломанные. А через несколько метров всё та же решётка-рабица. Уже совсем знакомо. Такими были отделены зоны при Доме Желаний. В них ещё были калитки, на некоторых часто висели массивные замки, а ключи хранились у учителей и воспитателей. Дверь за спиной с глухим лязгом захлопнулась. Аллен успокоенно прикрыл глаза и принялся осматриваться, не думая о том, что ему будто бы отсекли путь назад, потому что пока его целью был путь вперёд. А самым простым способом добраться до приюта – следовать вдоль сетки в поиске очередной калитки. А тот факт, что дверь захлопнулась… Стоит признать, Аллену не очень хотелось вновь проходить через погрузочные помещения. Он вполне мог вернуться пешком нормальным путём через закрытые большие ворота. Потом так же пешком доберётся до транспорта, заберет его и уедет. Наверное, если бы он приехал сюда вместе с Лави, тот был бы просто в восторге от подобных приключений, ещё будет жаловаться, что Аллен не захватил его с собой. Уолкер снова полез в карман и извлёк на свет белый телефон, приостанавливаясь и убеждаясь, что он полностью заряжен, связь есть, и, если что, всегда можно набрать номер этого рыжего нахала и похвастаться приключениями. Да, да, это забавно. Снова улыбнувшись, Аллен поспешил дальше, вдоль натянутой сетки, при этом оглядываясь вокруг. Здесь было довольно светло. Солнце всё ещё где-то в зените, хотя, скорее, начинало клониться к закату. Свет его беспрепятственно освещал всё вокруг, превращаю окружающую природу в серую, однообразную, унылую массу. Нет лучшего места для детского приюта. Как раз ещё озерцо рядом, пусть детки восхищаются и топятся… Он не мог поминать это место добрым словом или мыслью. Слишком много боли. А ведь он ещё так и не прибыл.