Текст книги "Иная Судьба (СИ)"

Автор книги: Steeless

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 36 страниц)

Глупость, конечно. От такого убийства нельзя омыться ни в каких водах. От такого не очищает ничто. Незачем останавливаться у озера.

Значит, только вниз.

Сесть наконец на трон признавшего меня мира. Кивнуть Гипносу, новую свиту набрать. Объявить титанам в Тартаре это, насчет нерушимой клятвы. Поговорить с Гекатой – может, чем поможет Гере с этой ее внезапной смертностью. Может, потом навестить Таната и Гестию в их цветущем Элизиуме, где все будет напоминать о ней…

Не подниматься на поверхность – убийцам эпох не положено. Таким чудовищам дано – только вечное заточение.

Да еще вечная зима. Нет, весна, конечно, когда-нибудь спустится – только это будет нескоро.

Мелькнула водная гладь – Амсанкт. Черта приграничья, чернь и холод – перед входом.

Нет, не так.

Чернь, холод и что-то алое, что падает в него – неторопливо, один лепесток за другим, один за другим…

Лепестки летят, украшают черную воду – будто ткут ей свадебный убор. Взвиваются в небо, которому всегда не хватает солнца на этой тропе.

Оседают, будто весенний снег в медных волосах, на зеленом хитоне той, которая в задумчивости сидит на берегу, глядясь в черные воды и пальцем выводя какую-то линию.

Нет.

Коварная Надежда ударила – наотмашь в сердце, отняла дыхание. И я молчал – перебарывая желание заговорить. Смотрел – борясь с желанием подойти и коснуться.

Не мог ни верить, не надеяться.

Потому что знал – кто пришел в ее теле.

И не хотел ее видеть.

«Уходи», – почти сложились губы.

Она обернулась – и танец у горы Парнас, и гранатовый поцелуй, и ее улыбка в доме смертного – обрушились на меня тяжелее неба.

– Радуйся, Ананка моя, – сказала, улыбаясь.

Распрямилась, отбрасывая медные локоны, тихо подошла, чтобы коснуться щеки.

Это было больнее – чем Серпом Крона.

– Это не ты…

Что мне сказать? Радуйся, Элпис-Надежда, не хочешь ли у меня теперь за плечами обосноваться?!

– Радуйся… – замерзли губы, не в силах выговорить чужое имя. В зелени глаз таилась – пещера, где мы впервые встретились, и ее истошный плач над смертным мужем, и годы ожиданий, но это ничего, это совсем ничего, за зимой всегда приходит весна…

– Ты хочешь мальчика или девочку? – прошептала она, когда я начал стискивать ее в объятиях. – Как думаешь – у нас еще есть время, чтобы воспитать детей, теперь, когда…

Из-за плеч у нее… нет, просто отовсюду звенел смех.

Ласковый, теплый.

«Вы думали – я как сестра, – звенел он. – Думали – я всегда отбираю что-то, если что-то дарю… Нет, любимчик… любимица… Неужели вы считали – я буду сидеть в этом холодном чертоге и вращать какую-то ось. Радуйтесь, я ухожу. Чтобы быть всегда и со всеми. В огнях. В песнях. Со всеми вами. До самого конца.

Ибо бывает так, что мир можно преобразить, лишь отдав себя ему до конца. Ты рассказал мне это. И я теперь всегда буду рядом…».

Персефона шептала что-то мне в плечо – о матери, о царстве, о том, что она бы мне дочку родила, а то сыновей пока больше… Но я молчал.

Смутно понимая, что слышу эту – которая теперь везде – в последний раз так.

«Но ты придешь?» – спросил я ее.

«Вместе с иной верой, – откликнулось эхо издалека.– Когда бог вновь станет смертным. А смертный – богом. Я приду с новой эпохой…»

«И она будет лучше? Милосерднее?!»

«Я надеюсь на это…»

– Пойдем… домой? – шепнула весна в моих объятиях.

Я кивнул: пойдем. И поторопимся, а то кто там знает – сколько у нас теперь времени.

Мельком взглянул на свое отражение в озере – кажется, поймал, уходя, завистливый взгляд.

«У тебя всё не так начиналось, – сказал я ответным взглядом. – Надеюсь, у тебя хотя бы кончилось всё как следует».

У меня вот началось правильно. И правильно кончилось.

Вот все и кончилось.

Ветер воцарившейся повсюду Элпис-Надежды, беременной новой верой, треплет волосы, срывает цвет с граната и покрывает черную воду озера алыми лепестками, отчего вода кажется чуточку легкомысленной.

Черные спутанные пряди мешаются с медными: базальт и лава, Эреб и Флегетон. Впереди крепнет приветственный, захлёбывающийся лай черного пса – мира, в который вернулся хозяин. Я, Аид-невидимка, не спеша ступаю рядом с женой, мой мир несётся навстречу – радостным щенком, который так долго ждал хозяйской руки. Иногда взвизгивает – неумело, но радостно.

И если так – разве могло быть иначе?!