Текст книги "Маскарад (СИ)"
Автор книги: Sowulo
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 44 страниц)
Он не надеялся, что сумеет заснуть после увиденного, всякий раз ощущая, как к горлу подкатывает тошнота при мысли об этом происшествии.
Теперь же Ки в какой-то степени был благодарен тому, что едущий в экипаже Чжонхён его фактически не видел. Хотя юношу и кольнуло легкое разочарование в том, что обещанных денег за сеансы он, судя по всему, не увидит, даже несмотря на ореол боли, плотно окружающий этого человека. Но тем лучше для него самого. Постоянный страх, возникающий при виде Чжонхёна, заставлял все его существо требовать немедленных поисков укрытия. Теперь он понимал, с чем этот на первый взгляд иррациональный страх был связан. Пару ночей после того случая Ки просыпался весь покрытый испариной от кошмаров с одним и тем же повторяющимся сюжетом: ухоженный Чжонхён в опрятном костюме стоит посреди пустынной солнечной улицы и медленно вытирает белоснежным платком перепачканные чем-то пальцы.
Тем не менее, несмотря ни на что, этот все время появляющийся страх невероятно раздражал юношу, не привыкшего прятать голову в песок при возникновении малейшей опасности.
Судорожно тряхнув головой, Ки даже не стал оборачиваться вслед проехавшему мимо экипажу, а продолжил свой путь. Сегодня Чжинки работал в ночную смену, а значит, дома Ки делать было нечего. Да и в целом, в так называемом доме – обычной комнатушке, где помещалась только кровать, – они лишь ночевали, проводя все остальное время вне его.
Он машинально свернул в сторону парка, в котором так до сих пор не удосужился ни разу побывать. Ноги сами несли его к нужному месту, в то время как Ки обмозговывал только что полученную информацию. Наконец-то его поиски увенчались более чем скромным успехом, который все же приободрил потерявшего присутствие духа юношу. Ему не терпелось рассказать обо всем брату, но с ним поговорить он сумеет, к своему величайшему сожалению, лишь завтрашним вечером.
Все свободное время прошлой недели он посвятил проработке уже полученных им с Чжинки зацепок. В большинстве случаев искусно допрашиваемые им люди не располагали необходимой ему информацией, что немало его расстраивало. Буквально по крупинкам он собирал сведения в совершенно неожиданных местах, на которые выходил благодаря своему чутью. Постепенно перед его взором выстраивалась более-менее четкая картинка. И вот сегодня его упорство наконец было вознаграждено – Ки сумел отыскать в спутанном клубке дорожек ту, которая могла приблизить его к братишке. Причем по мнению Ки, это было чистой воды везение. Лучик светил слабо, но юноша отчаянно уповал на то, что он приведет их к чему-то гораздо большему.
Обычно Тэмин посещал заведения, плата за членство в которых была не по карману рабочему люду, еле наскребающему копейки на полноценный ужин. В голове Ки, уже выяснившего достаточно сведений для того, чтобы не удивляться подобному раскладу, при этой мысли тотчас возникал расплывчатый образ темноволосого человека, ворочавшего большими деньгами и все время таскавшего Тэмина с собой. Но вопрос, для чего он это делал, все еще оставался открытым, ожидая своего ответа.
Благодаря информации, случайно выуженной под достаточно неубедительным предлогом из довольно болтливого официанта, работавшего в одном из подобных заведений, Ки узнал, что в недалеком будущем в городе должен был быть проведен бал-маскарад, на который, по словам официанта, подслушавшего ненароком разговор своих клиентов, собирался идти и Тэмин. Вернее, его спутник пытался уговорить его пойти туда и даже обещал найти ему на этот вечер спутницу – обязательное условие для желающих посетить мероприятие. Но по какой-то причине Тэмин не спешил соглашаться. Ки, подозревавший о том, какими мотивами руководствовался его братишка, несмотря на всю свою беспомощность, не любивший зависеть от плохо знакомых людей, даже испытал какое-то подобие уважения к порядочному Тэмину. Однако продлилось оно недолго и без следа испарилось со следующими же словами официанта, во всеуслышание заявившего, что «никто не может устоять перед магией подобного события, поэтому рыжеволосый парнишка в итоге уступил темноволосому богачу. Хотя по его виду не сказать, что он очень был против того, чтобы туда пойти, и просто ломался, набивая себе цену. Как девчонка, ей богу…»
Ки тоже намеревался во что бы то ни стало пробраться на это мероприятие. Загвоздка была в том, что попасть на него могли исключительно те, кто располагал большими деньгами. Иным, то есть бедным, на нем просто делать было нечего, да и вход туда им обойдется в круглую копеечку. Значит, им с Чжинки немало придется попотеть, чтобы проникнуть на бал. Вместе с тем Ки не допускал ни малейшего сомнения в том, что им удастся это сделать. Все, что для этого требовалось сделать – всего лишь найти подходящий способ. А в том, что такой способ существует, он был абсолютно уверен.
Юноша сам уже подумывал о том, чтобы поработать на этом мероприятии в качестве кого-нибудь из рабочей массовки: либо дворецким, либо официантом, на худой конец – уборщиком или кухонным работником. Из этого он и пользу в виде денежного вознаграждения извлечет, и дело поисков сдвинется, в конце концов, с мертвой точки. Ки не исключал возможность того, что на балу ему удастся отыскать какие-никакие ответы, и втайне уже возлагал на него большие надежды.
В любом случае понюхаться среди тамошней публики ему не помешало бы, рассудил юноша.
Погруженный в эти мысли, он даже не заметил, как пролетело время. Окружающее окончательно утонуло в вечерней темноте. По своим примерным подсчетам, Ки просидел в парке на скамейке не меньше двух часов и за это время успел продрогнуть до костей в своей легкой летней одежде. Старая поношенная рубашка с брюками ничуть не защищали его от промозглой ночной прохлады, столь желанной душным днем.
Он натянул помявшийся сюртук и поглядел на звездное небо. Яркие капельки мерцали на темно-синем полотне и дразнящее подмигивали Ки то тут, то там. Юноша прикусил щеку изнутри. Небо едино над всеми, и где-то, возможно, вот так же как он сейчас, Тэмин и Чжинки глядят на звезды. Оба очень любили уходить в полночь из дома и часто просиживали все ночи напролет в саду, засыпая прямо на зеленой траве и просыпаясь по утрам мокрыми от росы. Если случилось чудо, и Тэмин считал вот в этот момент мерцающие пятнышки на небе, Ки, несмотря на всю свою ревность и раздражение по отношению к младшему брату, очень надеялся, что тот чувствует себя хорошо.
Через существовавшую между ним и братьями необычную связь он попытался передать эту мысль Тэмину. И какие-то несколько секунд спустя ветер донес до него тяжелый выдох, точно его пожелание дошло до адресата, и тот послал ему ответную весточку. Вот только выдох этот Ки был совсем незнаком. Словно он, ненароком перепутав получателя, послал свое желание совсем в другое место.
Юноша испуганно вскочил на ноги и принялся лихорадочно оглядываться. В парке было темно хоть глаз выколи. Ни души, кроме сторожа у ворот. Он вновь нерешительно заглянул в себя и неожиданно обнаружил еще одну новую цепочку-ниточку, тянущуюся от него и теряющуюся где-то вдали. Эта связь была хрупкой, точно антикварный сосуд, и старой, как страницы в древнем фолианте. Будто забытой на время. Раньше он никогда не ощущал ее присутствия, он даже не знал о ее наличии. Тем паче не знал он, кому она принадлежала. В одном он был уверен на все сто процентов: эта нить вела не к Тэмину, шла не от Чжинки.
Постояв неподвижно еще какое-то время, как ни пытался, он не сумел больше уловить ни одного вздоха. Парк был прекрасен, укрытый прохладой ночи, свежий воздух ласково гладил покрытую пупырышками кожу шеи Ки.
Вокруг царила умиротворенная тишина, так не вязавшаяся с опасной характеристикой района.
Медленно к юноше начала подступать сонливость, с которой ему совсем не хотелось бороться.
Насколько он знал, дорога до дома занимала всего минут десять. Поэтому Ки поспешил в их с Чжинки не очень уютную, но достаточно теплую ночлежку, по усталости так и не поняв, что сидел на той же самой скамье, на которой очень любил сидеть младшенький в ожидании своего друга.
========== Часть 9 ==========
– Ки! – окликнула входящего в двери Салона юношу миленькая администраторша.
– Роксана? – удивился вернувшийся с обеда Ки и направился в ее сторону. – Что-то случилось?
– Там к тебе клиент, – улыбнулась девушка, выглядевшая донельзя довольной.
– А-а, – он почесал нос. – Ну, так я сейчас буду. Переоденусь только.
– Конечно, – кивнула девушка. – Но ты побыстрей, они уже давно ждут.
– Давно? Черт, как давно? – юноша слегка испугался.
– С минут тридцать, может, сорок, – подтвердила Роксана его опасения. – Да ты не пугайся, – рассмеялась она в ответ на его реакцию. – Они к Мадам приходили, – поведала она, намекающе подняв брови и скосив глаза в сторону двери кабинета упомянутой, – но ты же знаешь ее, она не могла не предложить воспользоваться нашими услугами.
– Да уж, знаю, – проворчал он, мысленно приготовившись пострадать от новой порции щипаний. – Мне обслуживать двоих?
– Нет, – замахала руками девушка. – С одним уже Тара поработала. А второй очень хотел попасть к тебе. Мол, тебя уже хорошо зарекомендовали.
– О… – Ки замялся. – Рокси, скажи, а клиент опять пожилой? – склонившись к девушке головой, шепотом задал он волновавший его вопрос.
– Нет, – так же шепотом ответила она.
– О, ну так это замечательно! – резко выпрямился вмиг повеселевший Ки.
– Замечательно? – смешалась Роксана, не поняв его веселья.
По счастливой случайности, девушка не страдала от кусачих щипков за мягкое место. Вместо этого от все тех же щипков страдали ее пухлые розовые щеки.
«Зато румянами пользоваться не нужно», – всякий раз бодро заявляла она, потирая горевшую болью щеку.
Ки не переставал удивляться тому, что проработав в этом месте довольно долгое время, девушка до сих пор не знала, насколько смехотворными выглядели ее страдания по сравнению со страданиями всего остального персонала. Вместе с тем Роксана имела вид настолько невинный, когда речь невзначай заходила о том, каково ей приходится, что Ки совсем не хотелось выталкивать девушку из иллюзий, белым туманом защищающих ее от суровой реальности. Иногда лучше о чем-то не знать. Тогда спится крепче.
– Не бери в голову, – успокоил юноша пребывающую в неведении Роксану и с невероятной прытью помчался по коридору в сторону служебных комнат.
Он всегда смывал макияж, перед тем как отправиться в кафе на обед. Во-первых, чтобы не смущать прохожих, и без того все время пялящихся на него, как на диковинное животное в зоопарке, а во-вторых, с чистым лицом, не выбеленным намеренно и не испорченным нарисованными линиями, он чувствовал себя намного увереннее. Косметика уничижала его достоинство, хотя Ки ни разу даже не заикнулся на этот счет в присутствии кого-либо.
Впрочем, намного большим унижением для него было отсутствие роста положенной его возрасту бородки. Никто, даже его собственные братья, не знал о том, что гладкий подбородок Ки не является заслугой тщательного его бритья по утрам, но чудной прихотью природы, решившей таким образом посмеяться над ним в отместку за что-то. По крайней мере, так считал сам юноша, по этой причине болезненно относившийся ко всяким попыткам умалить его мужественность.
По возвращении в Салон юноше приходилось тратить немало времени на повторное создание уничтоженного кукольного лица, которым очень любили восторгаться постоянные клиенты. Порой в голову Ки закрадывалась нехорошая мысль о том, что требующие его услуг люди ошибочно относят его к противоположному полу, поскольку обычно юноша рта не раскрывал в их присутствии, тем самым невольно скрывая свой отнюдь не женский голос.
Впрочем, и на это обстоятельство он не имел права жаловаться. Ки совершенно не должно было интересовать, каким предпочитает видеть его клиент. Совершенно не должно было. Но интересовало. И даже возмущало. Все его нутро категорически восставало против этого оскорбительного отношения.
Юноша чертыхнулся, когда его рука дрогнула, и принялся исправлять неровно нарисованную линию.
Без конца всячески мусоля эту тему в голове, он накручивал себя по этому поводу до такого состояния, что его всего от макушки до пят начинало трясти от негодования и иной раз злости, волнами пронизывающей тело. Остальные девушки частенько нервно на него косились, когда ни с того, ни с сего Ки взрывался и вполголоса начинал честить кого-то на чем свет стоит.
Хотя в нынешний момент юноша не располагал достаточным количеством времени для яростных излияний. Кроме того, он находился в прекрасном расположении духа, впервые за всю неделю хорошо выспавшись, даже несмотря на то, что потратил на сон, по сути, вдвое меньше времени, чем обычно. Придя прошлым вечером домой, он, как был, в верхней одежде, повалился на кровать и, к немалому своему удивлению, проспал беспробудным сном до самого утра. Такой подарок, сделанный ему его же собственным организмом, был бесценен. Здоровый сон наряду с полным желудком имел большое влияние на его мировосприятие. Поэтому сегодня Ки с оптимизмом заглядывал в будущее и не допускал ни малейшей мысли, что им с братом не удастся отыскать Тэмина.
Старательно наложив макияж, как того требовали идиотские, на взгляд юноши, правила, он в последний раз взглянул на себя в зеркало.
Красив. Ну, очень красив. Только мир он спасать даже не собирается. Пусть мир как-нибудь сам, без его помощи, выкручивается. У него же есть дела поважнее.
Ощутив внезапный порыв к театрализации, Ки в наигранном отчаянии воздел руки к потолку, будто испрашивая его совета. Или задавая немой, вечный, как сама жизнь, и довольно пространный вопрос: “Почему?”, тянущего за собой целую цепочку вопросов уточняющих. Потолок был нем и глух к нему, бесстрастно взирая на юношу ровной белоснежной штукатуркой. Ки закатил глаза, недовольно покачал головой и вышел за дверь.
Каждый сходит с ума по-своему. Может, ему в актеры податься? Определенно актер в нем жаждет выходить на бис на освещенную рампой сцену под нестихающие аплодисменты. Скорее всего, он ошибся с выбором профессии, думал юноша, завязывая на ходу шейный платок, вытащенный из кармана фартука.
Все сотрудницы Салона в рабочее время облачались в униформу, помимо свободной рубашки, включавшую в себя брюки черного цвета и шелковый шейный платок. Все ткани, на радость Ки, были довольного высокого качества, а значит, не грозились вызвать у него привычный приступ аллергии. И эта одежда выглядела намного лучше той, что они с братьями носили в обычной жизни. Стоило ли говорить, что юноша с удовольствием носил бы ее, не снимая.
Подходя к двери комнаты, он ощутил присутствие самого нежелательного в этот радостный день человека. Как не вовремя! Впрочем, появление Ким Чжонхёна всегда будет носить несвоевременный характер.
Чужая энергия прорывалась даже сквозь крепкий барьер, выстроенный его защитным амулетом. Юноша с трудом подавил инстинктивную дрожь, также как и немедленное желание притвориться больным и передать этого клиента в руки хотя бы той же самой Тары, которая наверняка с удовольствием им займется во всех смыслах этого слова.
Он не страус из легенд и не собирается прятать голову в песок.
Сделав глубокий вдох, Ки смело открыл дверь, решительно перешагнул через порог и удивленно застыл на месте. В кресле перед большим зеркалом и его рабочим столом, вопреки предположениям Ки, сидел вовсе не Ким Чжонхён, но другой, абсолютно незнакомый ему человек. Тем не менее, комната вновь до отказа была заполнена аурой опасности, присущей именно Чжонхёну.
У Ки голова кругом пошла от путаницы в мыслях, поэтому он просто захлопнул дверь и, мысленно отгородившись от всего, подошел к своему невозмутимому клиенту, никак не отреагировавшему на столь непрофессиональную заминку. Все время, пока он молча делал свою недолгую работу, его клиент также молчал. Несмотря на это, юноша ощущал на себе непрестанные заинтересованные взгляды, вновь и вновь покалывающие его со всех сторон, посему был неимоверно рад, что нынешний клиент решил ограничиться лишь укладкой, отказавшись от стрижки.
Кто там что про актерство говорил?
Именно сейчас Ки чувствовал себя новоявленным театральным актером, одиноко стоящим посередине пустынной, облитой неприветливым светом сцены. Актером, волнующимся до испарины между лопатками, отчаянно силящимся вспомнить свои слова, но не смеющим поднять взгляд на своих зрителей. Вернее, зрителя. Хотя взгляд единственного зрителя по ощущениям был сравним с сотней взглядов разных людей, каждый раз бросаемых на него одновременно.
Его клиент, казалось, забавлялся происходящим. Или это юноше действительно только казалось?
Ки упрямо сжал губы и еще плотнее прикрыл ментальные дверцы в сознание, сосредоточившись на своих действиях. Тишина в комнате нервировала его почище круглосуточного галдежа, стоявшего за стенами ночлежки.
Ему определенно везет в столице. Что ни человек, то острый клинок, о который он изо всех сил старается не пораниться. Что ни день, то новые сюрпризы, на веревочке тащащие за собой проблемы.
Один Бог знает, как Ки выдержал это напряжение и не сломался под его давлением. Он словно стоял меж двух огненных стен, неумолимо надвигающихся на него с очевидным намерением раздавить и сжечь дотла. Обстановка не была враждебной. Но этот факт не отменял ее разрушительного действия на его психику. Через тридцать минут он готов был повалиться на пол, как какой-то немощный старик, и, попрощавшись со всем бренным миром, со спокойной душой закрыть глаза навеки.
Кроме того, он ощущал зверскую потребность съесть что-нибудь. Что-нибудь сладкое. И в как можно большем количестве.
Есть, есть и есть. Непрерывно, пока опустошенные резервуары вновь не заполнятся энергией, и Ки не воспрянет духом. Сейчас же он ощущал себя медленно тлеющим фитильком.
А день так хорошо начинался. Где то состояние парения, в котором он находился всего лишь час назад?
Покончив с работой, Ки устало оперся руками о спинку кресла, не в силах сделать ни шага. Помимо его собственных эмоций, в комнате пахло ожиданием, удивлением, довольством и… по-прежнему Чжонхёном.
Почему именно им? Ки не мог взять в толк.
Все же во всей этой смеси эмоций ему невзначай удалось почуять еще кое-что – очень знакомое и в то же время совершенно чуждое. Однако юноша был окончательно вымотан и не сумел разобраться в том, что его так беспокоило. Мысль махнула хвостом и была такова, прежде чем он успел ухватить ее за скользкий рыбий хвост.
Постепенно предметы в комнате теряли свою резкость, расплывались перед его глазами на темно-светлые кляксы и понемногу погружались в черноту. Находясь в прострации, но при этом четко понимая, что позорно теряет сознание, Ки собрал последние силы и, развернувшись в последнем рывке, нетвердой походкой направился в сторону двери, бормоча что-то, похожее на неуклюжие извинения. Он не собирался показывать свою слабость кому бы то ни было.
Видя перед глазами лишь черную пелену, в почти бессознательном состоянии Ки попытался нащупать ручку двери… и поплыл наконец по исцеляющим слепым волнам.
Сидевший в углу Чжонхён, вовремя подоспевший к заваливающемуся назад юноше, тихо цыкнул, когда тот ударился спиной о его грудную клетку. Вместе с тем он не выказал ни крупицы удивления произошедшим. Перехватив бессознательного Ки поудобнее, Чжонхён осторожно поднял его на руки и повернулся со своей легкой, как пушинка, ношей к сидевшему в кресле человеку.
– Ну и? – спросил он последнего.
– Вояка, – чуть насмешливо хмыкнул в свою очередь человек. – Держался до последнего.
– Значит, мне не показалось? – Чжонхён поглядел на сомкнутые веки юноши, прислонившегося головой к его плечу.
– Нет, в нем определенно что-то есть, – человек задумчиво приложил палец к губам. – Однако если он будет так агрессивно реагировать на раздражители, то раньше времени сведет себя в могилу, – наконец произнес он. – Будь с ним аккуратнее.
– Что? – вскинул голову засмотревшийся на безмятежное лицо Чжонхён, почувствовав в словах собеседника тайный смысл.
– Он еще не сформировался, – пояснил тот.
– Перестань ходить вокруг да около и говори напрямую.
– Здесь особо не разгуляешься, так что я прямолинеен как никогда, – человек заинтересованно разглядывал свои руки.
– Еще дитя? – казалось, в голосе Чжонхёна прозвучали легкие нотки изумления.
– Именно.
– Почему? Не понимаю.
– Думаю, что ему не была предоставлена возможность развиваться в его пыльном городишке.
– Не подойдешь ближе? – предложил он.
– Нет, – отрицательно помотал головой человек. – У меня еще есть голова на плечах. Это не мой… – он на момент запнулся. – Типаж. Ты с ним лучше сработался.
– Типаж, – с издевательским смешком повторил Чжонхён.
– Думаю, «вид» прозвучало бы слишком оскорбительно для него. Кто знает, может, он все слышит.
– Я бы не удивился, если это так. Бомми тот еще хитрец.
– Маньяк, – прокомментировал выражение лица Чжонхёна его собеседник.
– Кто бы говорил, – невозмутимо парировал он. – Твой так называемый типаж вообще еле языком ворочает, – напомнил ему Чжонхён, особо выделив слово «типаж».
– Не моя вина, – лицо сидевшего в кресле помрачнело. – Впрочем, я знаю, как исправить эту неприятность. И в скорейшем будущем собираюсь этим заняться.
– Ну-ну. Может, подойдешь все-таки? Издалека ты мог что-нибудь упустить.
– Во-первых, я уже находился достаточно близко к нему и успел разглядеть все, что требовалось. Во-вторых, я не обязан что-либо для тебя делать. А в-третьих, меня твое существо убить может своей несдержанностью. На сегодня с меня, пожалуй, хватит.
– Боишься.
– Я-то? Я думал, что вознамерившись меня убить, ты это сделаешь сразу, одним движением. Выходит, я ошибался?
Чжонхён поморщился и бросил исподлобья угрожающий взгляд на говорившего.
– Что, действительно будешь мучить? – наигранно удивился человек в кресле.
– Я подумаю над твоим предложением.
– Над которым из?
– Над «помучить».
– Стоило ли сомневаться, – пробормотал собеседник. – Сдается мне, я сам глупо подал тебе идею.
Чжонхён вновь поглядел на находящегося в обморочном состоянии юношу, расслабленно висевшего на его руках. У него была очень гладкая кожа, идеально ровная, но ее истинный цвет скрывался под светлым тоном. Черные длинные ресницы чуть подрагивали, в то время как глаза быстро бегали под тонкой кожей покрытых темной краской век. Будто смоченные бальзамом точеные губы были приоткрыты, и дыхание вырывалось из них резкими толчками. От Ки пахло все теми же запомнившимися ему орхидеями, правда, в этот раз запах был намного слабее, окутывая его легким ненавязчивым облачком и возрождая в Чжонхёне смутные воспоминания. Сейчас юноша казался очень хрупким и беззащитным.
– Он уже спит, – ворвался в мысли молодого человека низкий голос его собеседника.
– Так быстро.
– Такие юные, как он, быстро восстанавливаются.
– Бомми, – пробормотал Чжонхён. – Я получил вчера твою помощь. Надеюсь, и ты хорошо поспал.
– Что ты собираешься с ним делать?
– Пока ничего.
– Гляди в оба. За ним уже хвост тянется.
– Кто?
– Тебе лучше знать. Хвосты твои.
– Мои? – встрепенулся Чжонхён. – Что тебе известно?
– Абсолютно ничего, лишь общеизвестные слухи, – человек встал и принялся стряхивать со своего костюма несуществующие пылинки. – Но я бы посоветовал тебе поставить на нем свой знак, если только, конечно, ты собираешься с ним возиться в будущем.
– Он не животное, чтобы его клеймить.
– А твои подчиненные – животные? – скептически поинтересовался человек.
– Знак на моих подчиненных – их собственный выбор, – возразил Чжонхён.
– Тогда найди иной способ заявить на него свои права. Послушай моего совета, иначе рискуешь потерять свою находку. Бьюсь об заклад, тебя уже не раз посещали подобные мысли.
Чжонхён бросил на своего собеседника один долгий взгляд.
– Может быть, – неторопливо протянул он, внимательно изучая красивое лицо напротив.
– И, прошу, не посылай больше за мной своих ищеек, – скривился его собеседник. – В следующий раз так просто я им в руки не дамся.
– Приму к сведению, – бесстрастно ответил Чжонхён, переведя невидящий взгляд на Ки.
– Чжонхён, – едва слышно пробормотал человек, поравнявшись с упомянутым, – будь осторожен, – бросил он. – Не то мир неполноценных пополнится на еще одного человека… Или на двух, – человек мимолетом поглядел на бессознательного юношу на руках Чжонхёна. – Видится мне, он связан с тобой. Причем с самого начала, – с этими словами он направился к двери.
– Неужто беспокоишься? – Чжонхён поглядел через плечо на человека, стоявшего к нему спиной у открытой двери.
– Отнюдь. Делаю одолжение, – промолвил тот и покинул комнату.
========== Часть 10 ==========
Кто-то расстегнул ворот его рубашки еще на одну пуговицу. Ки почувствовал чей-то глубокий вдох рядом с собой. Сквозь сон он ощутил, как прохладный вечерний ветерок задувает ему в шею, значит, шелковый платок тоже был снят.
Он плыл на одной из пенных подушек бескрайнего облачного океана. Разноцветные ватные и шоколадные горы вздымались вокруг него, подобно морским волнам, защищая от палящего сливочного солнца. Здесь сверху оно жарило намного интенсивнее. Под действием этого жара присыпанные сахарной пудрой сладкие скалы неподалеку медленно плавились, превращаясь в блестящую янтарную патоку, стекающую горными ручейками в такие же медовые озерца, поверхность которых бликовала под яркими лучами. Пышные карамельные кроны конфетных деревьев аппетитно шуршали, обдуваемые ароматным ветерком. Марципановые цветы склоняли свои яркие головы к земле из коричного коржа.
Разнежившийся Ки довольно выдохнул в воздух ванильное облачко, похожее больше на пар, заманчиво исходящий от горячей свежеиспеченной булочки, чем на сигаретный дым. Неподдельное счастье безраздельно владело всем его существом. В голове было совершенно пусто, хоть под кондитерскую фабрику оборудуй. Приятная леность пропитала все его тело и гасила любое желание сделать хотя бы малейшее движение. Все, что ему хотелось, – до бесконечности лежать, выдыхать ароматный дым и глядеть на белоснежное небо, напоминающее своим цветом взбитые сливки. Он наконец-то оказался в сахарном раю с молочными реками и морожеными берегами и даже не помышлял о том, чтобы покинуть это воплощение его мечты.
Но ветер задувал ему в шею, и с каждой минутой становилось все холоднее. Ки неразборчиво проворчал что-то и тряхнул головой. Вернее сказать, попытался, однако, добился лишь слабого кивка.
Мало-помалу сон исчезал, забирая с собой последние крупицы спокойствия. Пробравшаяся под рубашку прохлада неспешно скользила по его замерзающей коже, заставляя юношу неосознанно жаться к чему-то в попытке сохранить тепло.
Ки почувствовал, как все тот же назойливый некто полез к нему за пазуху и вытащил на свет шнурок с защитным камнем, висевший на его шее. Он недовольно приоткрыл глаза, и в поле его зрения тотчас же попал белоснежный потолок. Потолок в каждой комнате имел особенный лепной узор. Значит, в данный момент юноша находился в своем так называемом кабинете.
На улице уже вечерело, поэтому помещение было погружено в сумерки. От окна тянуло прохладой, мурашками пробегавшей по коже.
Силясь вспомнить события, приведшие к нынешнему положению вещей, Ки поглядел на Тару, сосредоточенно рассматривавшую его амулет. Испытывая раздражение, он ждал, что девушка заметит его испепеляющий взгляд и отпустит кулон, но вопреки его ожиданиям она продолжала держать его за шнурок, задумчиво изучая взглядом полупрозрачный камень с золотисто-янтарным отливом. С каждой секундой Ки все больше заводился, мысленно призывая все высшие силы, какие только существуют на планете, вложить в голову девчонки хоть каплю мозгов и заставить ее поднять взгляд.
Он уже открыл, было, рот, чтобы самому сообщить ей о том, что давно находится в сознании, но не успел ничего сказать – в момент, когда чужие пальцы коснулись камня, юношу точно пробило током. Волосы встали дыбом, а сердце, прошитое острой стрелой, на мгновение остановилось.
Расширенными глазами Ки глядел в пространство, застыв неподвижно, словно каменное изваяние. Выдох потерялся где-то в легких и никак не мог нащупать нужный путь. Сущность будто разлетелась миллиардами мерцающих микро-кусочков по всему белому свету.
Тишина.
Удар. Еще удар.
Щелкает ключик-завод в спине, медленно приводя остановившийся орган в движение.
Тук. Тук.
Сердце бьется. Сначала неохотно. Потом все быстрее и быстрее, постепенно приходя в норму, ловя верный ритм.
То, что рассеялось над землей, резко потянуло в прежнюю обитель. С потрясающей воображение скоростью частички возвратились на место и в единый миг взрывного столкновения сплавились в один большой огненный шар, обративший в пепел все его внутренности.
С хрипом втянув воздух, Ки грубо оттолкнул девушку и, согнувшись в кресле пополам, зашелся в лихорадочном кашле.
– А-а, башкой тебя об угол раз двадцать и один, ты совсем сдурела?! – хрипло завопил он между приступами. Резко поднявшись на ноги и поборов головокружение, он с трудом доковылял до графина с кристально-чистой водой. Налив трясущимися руками воду в стакан, он залпом его опустошил. Прохладная жидкость смыла черный пепел, налипший на пересохшую слизистую горла, и облегчила дыхание. Но голова вновь закружилась, картинка перед глазами поплыла вбок, и Ки испуганно схватился рукой за край столешницы.
– Ой, – только и вымолвила Тара, с растерянным видом сидя на полу.
– Тебя не учили к чужим вещам не притрагиваться? – выпив еще один стакан воды, сердито прошипел он. Кожу внезапно охватило огнем, который стал постепенно переходить в нестерпимый зуд. И моментом позже юноша уже яростно почесывался ладонью, словно только что вышел из зарослей крапивы. – И почему, скажи на милость, чешусь я, а не ты?
– Прости, п-пожалуйста, – кажется, девушка искренне сожалела о содеянном. Ошалевшему от силы зуда Ки даже не нужно было приоткрываться, чтобы это почувствовать. Он раздраженно качнул головой, закатывая рукава. Предплечья покраснели и чуть опухли. Кожу испещрило множество мелких красных точек. Он сам себе напоминал чудную вариацию перепелиного яйца.
– Вот радости-то привалило, – Ки тяжело втянул носом воздух и сжал ладони в кулаки, стараясь взять себя в руки.
Осторожно поглядывая на юношу, Тара неуклюже поднялась с пола и нерешительно застыла на месте, не зная, как поступить.
– Что вообще случилось? – мимоходом поинтересовался Ки сквозь зубы, не удержавшись и принявшись натирать ладонями покрасневшие предплечья.
Как долго будет сходить эта разновидность аллергии, недовольно подумалось ему. Кстати, на что в этот раз? На людей?
