Текст книги "Маскарад (СИ)"
Автор книги: Sowulo
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 44 страниц)
После он и припомнить не мог, сколько раз дошел до точки. Временами ему даже хотелось, чтобы с него сорвали его полотенце. Но полотенце играло роль своеобразной преграды между сомнительным рассудком и чем-то, способствующим окончательной его потере. Какой-то частью замутненного сознания он понимал, что сносить эту преграду было еще слишком рано.
В его памяти четко закрепился только ворох обрывочных сцен: за все время он не издал и звука, будто враз онемев, лишь шумно дышал в унисон со вторым тяжелым дыханием; он то обхватывал широкие плечи, то безжалостно сжимал в кулаке темные волосы, то ловил руками чужие пальцы и играл с ними, то управлял ими сам, то гладил бархатную кожу и мял вспухавшие мышцы, не прерывая поцелуев и прижимаясь сильнее, весь мокрый, но покрываясь испариной, сгорая, словно спичка, двигаясь и двигаясь, без передышки.
Наверное, он сошел с ума… Конечно он сошел с ума! Он не успел подготовиться и дать отпор. Его застали врасплох! Им воспользовались! А потом вновь сгрузили в мыльную воду домываться. Да нет… Смывать!
С трудом приходя в себя, Ки одиноко просидел в ступоре минут десять. Минут пятнадцать потратил на вялое приведение своего тела в порядок. Минут пятнадцать продрожал под новым толстым полотенцем на влажном покрывале. Минут десять надевал приготовленную для него чистую одежду – не его собственную, но его размера. И последние пять минут он провел, витая в облаках, опустившихся до уровня той самой кровати и таящих ею сладких воспоминаний.
Потом на руках его вернули в кухню, утонувшую в ароматном запахе, исходящем от накрытого стола в ее центре. Усадили на отодвинутый специально для него стул и постелили салфетку на колени. Все еще плавая в тумане, Ки увидел, как перед его ртом появилась вилка с чем-то… чем-то, о чем он должен помнить, но не помнил. На автомате он открыл рот и съел предложенное, по вкусу походившее на картон. Потом еще раз. И еще раз. И в нем вдруг проснулся зверский голод, вынудивший его вырвать вилку из чужих рук. Капельки воды щекочущим движением стекали с мокрых волос по вискам, но он их досадливо стирал рукавом, не прерываясь.
Рядом послышалось хихиканье. Потом суровое мычание, за которым последовало обиженное сопение и новое хихиканье. Походя на всклокоченного хомяка, до отказа набившего щеки, Кибом поглядел в сторону источника смеха и встретился с детскими зелеными глазами, полными веселых искорок. Возмущение поднялось в его груди, и он невольно поперхнулся недожеванными блинами. Сидящий рядом Чжонхён взял его за подбородок и аккуратно повернул его голову в свою сторону:
– Прожуй сначала.
Ки послушно закивал, вызвав новую волну детского смеха и взрослых улыбок. Стоящая у противоположного конца стола служанка отвела взгляд в сторону, едва сдерживая свое веселье. Дворецкий, очевидно, только что подошедший к Чжонхёну, глядел на юношу с неловким удивлением. Сам же Чжонхён поглаживал подбородок Ки большим пальцем, ожидая, когда он прожует и проглотит все, что успел в приступе жадности напихать в рот.
– Ты сейчас очень похож на своего брата, – с легкой усмешкой произнес Чжонхён. – Иди, я подойду чуть позже, – бросил он через плечо дворецкому, и тот, поклонившись, удалился за дверь.
– Можно его запереть в клетку? – послышался ехидный детский голос. – Я ему сделаю колесо.
– Нельзя.
– Почему нельзя?
– Потому что моему очаровательному лисенку нравится моя клетка.
– Что? – мальчик скривился.
– Разве не нравится? – Чжонхён приподнял брови в удивлении. – Нравится же?
Ки закивал, воодушевленно двигая щеками.
– Почему ты тогда пускаешь животное за стол?!
Звук отодвинутого стула, неясное мычание девушки и спокойный ответ: «Сядь». Белокурый мальчик повиновался, но не продолжил свой завтрак.
– Ты наелся? – вопрос был задан самому Ки, когда его щеки сиротливо опустели. Тот замотал головой, облизывая губы. – Я тоже.
– О нет, – мальчик приложил ладонь к лицу.
– Гретта, принеси ему еще одну порцию.
– Только не это, – простонал он.
– Такую же большую.
– Только не здесь.
– И добавь в нее побольше сиропа.
– Да сколько можно-то?
– А то наш Бомми так старательно портил свое тесто, а его вдруг исправили.
– Ну хватит же, хватит, хватит!
– Ты волен уйти.
– Я… – мальчик недоговорил, глядя, как Чжонхён открывает рот и ждет, когда Кибом угостит его.
Ки по-прежнему действовал на автомате, не вполне ясно соображая и не очень понимая своих интуитивных поступков. Он делал то, что приходило ему в голову. Всего лишь. Ел, кормил и глядел… Глядел на вилку, пустые зубья которой Чжонхён все еще сжимал губами, читая что-то в карих глазах.
– Фу… Да что с вами? Нельзя без этого хоть пять минут обойтись?!
Черные глаза оторвались от пустого выражения на лице Ки и обратили все свое внимание на негодующего мальчика. Постепенно тот стыдливо сжался, сожалея о своей вспышке. Вернувшись глазами к Ки, судя по всему, немало завороженному вилкой, Чжонхён улыбнулся в своей привычной манере и разомкнул, наконец, губы, прожевывая угощение. Ки поднес к себе вилку и продолжил глядеть на нее так, словно видел впервые, а потом сунул ее в рот и направил горящий взгляд на полную тарелку перед собой.
– Приятного аппетита, детишки.
Он даже не заметил, как остался наедине с белокурым мальчиком и немой служанкой. Не заметил, с каким протестом первый встал и гордо прошествовал за дверь. Не заметил, как на кухне вновь появился дворецкий и, осторожно сняв заправленный за ухо Ки белый цветок, задал ему всего лишь один вопрос:
– Как Вы это сумели?
***
Чжинки раскачивался на самодельных качелях в тени большого дерева и с грустной задумчивостью глядел в глубину прекрасного сада. С каждым разом он все яростнее убеждал себя, что его обвинения, предъявленные хозяину дома, безосновательны, что они построены на ложных суждениях. Однако, проплутав в лабиринте мыслей, он приходил к своему прежнему мнению, которое опасался озвучить не только вслух, но и про себя.
К Тэмину его категорически отказывались пускать, особенно, после его последней вспышки. Попытки осаждать заветную комнату ни к чему не приводили: его целой толпой оттаскивали в комнату и надолго запирали в ней. А после, вырвавшись из нее он все равно не оставлял попыток высадить дубовую дверь. Только толка от этих его попыток не было никакого. Лишь руку теперь сводило сильнее и чаще.
С момента драки и Минхо не попадался ему на глаза. Скорее всего, он отлеживался в своей комнате, залечивая серьезные травмы, которые Чжинки и рад бы превратить в несовместимые с жизнью, да только случая подходящего пока не представилось.
Зато в спокойное время Чжинки было позволено бродить по дому и саду, огороженному глухой кирпичной стеной. Возница подозревал, что без помощи вездесущего доктора тут не обошлось. Ведь Чжинки ничего не стоит воспользоваться высотой здешних деревьев и перемахнуть с их помощью через забор, а потом дать деру. Но его похитители, и доктор в том числе, знали, что пока Тэмин находится в стенах этого дома, Чжинки не решится на побег. Побег ему невыгоден. Никто не поверит бредням почти нищего о похищении. Чего доброго, его еще упекут куда-нибудь, откуда он и вовсе не выберется.
Чжинки вздохнул и прикрыл глаза, плавно раскачивая качели под собственную колыбельную, сочиненную еще в детстве.
Мама-деревце качнется,
За дочуркою следя.
На мгновенье отвернется,
После глядь, а нет дитя.
Смысл песенки у него тогда получился грустным, да и придумана она была только для того, чтобы своевольный Тэмин, озадачившись нелегкой судьбою мамы и дочки, не сбегал больше от своих братьев. Колыбельная явно не способствовала улучшению настроения понурого Чжинки, поэтому он сердито оборвал ее на середине.
Возница хмуро наблюдал за бабочками и пчелами, порхающими с цветка на цветок, и понемногу злился, мучаясь от бездействия. Как же так все получилось? Какой план может ему теперь помочь?
Сквозь слезы, навернувшиеся на глаза, Чжинки увидел, как красивый большой жучок приземлился на его ногу и, немного пожужжав, принялся расхаживать туда-сюда, будто хвастаясь своим переливчатым панцирем. Чжинки подставил храбрецу ладонь и поднес ее к глазам. Но жук тут же неуклюже повернулся к нему задом.
– Что за?..
– Чжинки, – послышался за спиной бархатный голос.
Испуганно вжикнув, жук сорвался с его ладони и улетел вглубь сада. Все еще находясь в ошарашенном состоянии, Чжинки не отреагировал должным образом на появление самого ненавистного ему ныне человека. А потом ему стало любопытно, какие извинения намеревался скормить ему этот плут.
Минхо сел прямо на траву у ствола и поглядел туда же, куда все утро глядел Чжинки, – в успокаивающую глубину сада.
– Хорошо я вас отделал, – отвесил возница смешок, увидев жуткие синяки на лице Минхо.
– Неплохо, – усмехнулся тот, дотронувшись до подбородка и тут же опустив руку. Он поглядел на свои пальцы, не решаясь продолжить. – Я должен у Вас попросить прощения…
– Попросить прощения?! – гневно прервал его Чжинки. – Вы в своем вообще уме? Вы были абсолютно пьяны! И в таком виде… – Чжинки задохнулся от негодования.
Минхо виновато поглядел на него, подыскивая слова.
– Я не мог ничего поделать. По-другому никак…
– Почему вы отнекиваетесь?! Для чего нужны эти мучения?
– Ну, я бы не сказал, что это мучения, – Минхо смущенно улыбнулся и почесал в затылке.
– Да как вы смеете! – Чжинки сорвался со всего места и налетев на Минхо, повалил того на землю. Минхо застонал, ударившись головой о торчащий из земли корень, но вовремя и вполне мастерски успел блокировать удар Чжинки.
– По-другому Тэмин не выживет! – выпалил он.
Фраза чуть охладила пыл возницы и заставила его отодвинуться с недоуменным выражением на лице.
– Что вы сказали?..
– Чжинки, с каждым днем сознание Тэмина все больше растворяется в… – Минхо неопределенно взмахнул рукой, – Вечном.
– В «вечном», значит, – скептически повторил возница.
– Универсальный разум. Вселенская копилка, если хотите. Единственный способ хоть как-то удержать его здесь – подарить ему частичку жизни, часть живого, понимаете?
– Нет, – капризно ответил Чжинки, начиная осознавать весь масштаб проблемы.
Минхо измученно вздохнул.
– Чжинки, я не понимаю, почему Вы упрямитесь.
– Что же… – протянул возница неуверенно, – получается, что Т… он овощем становится?
– Если Вам легче так думать, – через какое-то время пожал плечами Минхо.
– А без этого никак нельзя? – выпалил вдруг Чжинки.
Минхо покачал головой.
– Мы перебрали множество методов, но ни один из них не принес столько пользы. Этот метод предложила моя бабка. Она колдунья, – пояснил Минхо смешавшемуся Чжинки. – Она же и объяснила, что происходит с Тэмином. В этом способе нет ничего страшного, – продолжал он. – Не буду скрывать, я даже рад, что способ помочь Тэмину оказался именно таким. Так я лучше могу узнать того, кто мне дорог.
– Сняв с него рубашку? – не сдержался возница.
– Ну… – Минхо замялся, – рубашку снимать вообще-то необязательно.
Чжинки издал протестующий горловой звук.
– Тем не менее, это очень приятно, – намеренно проигнорировал его возмущение Минхо, – хотя и немного истощает в энергетическом и эмоциональном плане. А после тебя даже мотает, словно ты опустошил чан с алкоголем. Хотя чего я… Это безумно приятно! Настолько, что минусы меркнут перед плюсами.
Поначалу Чжинки презрительно скривился, потом засовестился, вспомнив, что несколькими минутами ранее обвинял Минхо в пьянстве, а после его глаза загорелись новым светом.
– Я тоже хочу помочь!
– Что?.. – Минхо, казалось, опешил.
– Я хочу помочь… ну… в этом… частичка жизни и все такое… – засмущался Чжинки. Ему вдруг захотелось во что бы то ни стало оградить Тэмина от Минхо и сократить их… встречи до минимума.
Минхо тихо рассмеялся.
– Нет, – твердо ответил он, поднимаясь с земли.
– Что значит «нет»?! – в свою очередь подорвался на ноги возница. – Вы позволяете своим п… подчиненным трогать его, – выплюнул он. – Им позволяете, а мне нет?!
– В них достаточно энергии, Чжинки. Вы же можете умереть.
– Мне плевать.
– А мне… – резко оборвал себя Минхо, начиная заводиться. – Тэмин мне этого не простил бы, – выдохнул он.
– Не имеет значения, что подумал бы Тэмин, его спасать нужно!
– Чжинки, я Вам не позволю…
– Да кто вы такой, что запрещать мне что-либо?! – прорычал возница.
– Нет, Чжинки, – упрямо покачал Минхо головой. – Не отнимайте у меня хотя бы эту радость.
========== Часть 33 ==========
– Что – «это»? – пробормотал Ки, понемногу приходя в себя.
Дворецкий переглянулся с безмолвной девушкой, за все время не сдвинувшейся с места. Мужчина присел на стул, который десятью минутами ранее занимал Чжонхён, и внимательно поглядел на юношу, в растерянности смотрящего на свою вилку.
– Вы себя хорошо чувствуете?
Ки молчал, словно и не услышал вопроса. А затем все так же без слов закивал, не отрывая взгляда от вилки. Боковым зрением он заметил новые переглядывания дворецкого и служанки, после чего первый осторожно, точно боясь напугать зверька или наоборот разозлить зверя, освободил его руку от вилки.
– А что не так? – ответил вопросом на вопрос Кибом и с вызовом встретил любопытствующий взгляд дворецкого. Тот смутился и переменил тему.
– За все время я видел всего лишь пару раз, как он ел.
Ки тотчас же смекнул, о ком идет речь.
– Хотите сказать, что он не ест?
Служанка яростно зажестикулировала, привлекая к себе внимание мужчины.
– Разумеется, – закивал тот ей в ответ. – Я хочу сказать, что он не ест на глазах кого-либо, – обратился он к Ки.
– Вы же сами только что сказали, что пару раз видели его за едой, – проворчал юноша, осматривая стол и думая о своем голоде.
– Это было случайностью. Голод после пробуждения, в тот момент он не владел собой.
– А! – глубокомысленно выдал Ки. – А вот я как раз все еще хочу жрать.
Мужчина подвинул в его сторону тарелку с теплыми вафлями.
– Юноша…
Ки, набивший в рот еды, повернулся к нему, с трудом двигая челюстью. Лицо дворецкого вновь приняло недоуменное выражение.
– Чего? – едва разборчиво промычал Кибом, нечаянно расплевывая куски вафель и думая о своем нестерпимом голоде. Дворецкий, судя по его виду, хотел было огорошить юношу кучей малой разношерстной информации, но вместо этого выдал неуклюже:
– До этого я ни разу не видел, чтобы хозяин по-настоящему, без умысла, улыбался.
– Считайте, вам повезло, – прожевав вафли, Ки потянулся в сторону повидла. Мимолетом он отметил, что абсурдное заявление было вполне в духе всяких пузыристых романчиков, а не суровой жизни. – Если нет умысла, значит, он уже исполнен, – сообщил он, намазывая повидлом кусок ароматной сдобы. – Фуу, – скривился Ки, на момент уловив другую мысль за хвост: в его-то случае умысел, получается, как раз исполнен – утром. – А к черту, – тут же беспечно отмахнулся он от нее и продолжил завтрак. Сделанного не воротить. Зато рано или поздно отыграться как-нибудь Ки сумеет. – Едрен батон, я век не ел ничего нормального, хотя и не без денег вроде. Терпеть не могу, когда он лыбится.
Резкая смена тем спутала остальных двоих, находящихся в комнате. Девушка вновь зажестикулировала, но уже сердито.
– Не знаю, – равнодушно пожал плечами Ки, уплетая за обе щеки булку с повидлом, – у меня эта лыба вызывает желание смотаться от извращенца подальше.
– Вы понимаете язык глухонемых? – с удивлением поинтересовался дворецкий.
– Да тут не нужно золотые хоромы на голове таскать, чтобы докатить, что она защищает гада! Она же втрескалась в него, как галоша в камень, – в подтверждающем жесте Ки махнул рукой с булкой в сторону порозовевшей служанки, а потом отхватил от сдобы большой кусок и снова зажевал, думая о своем абсолютно нестерпимом голоде.
– А вы?
– А я мимо проедал, – кинул Ки, привстав. Он беззастенчиво слопал все, до чего сумел дотянуться, но на противоположном конце стола стояла тарелка с неаппетитно выглядящими зелеными бисквитами. Однако на безрыбье и рак рыба. Подтянув ее к себе, он принялся жадно уничтожать единственное оставшееся угощение.
– Вы не могли бы поддерживать в нем это состояние, пусть и проедали мимо?
– С чего бы мне это делать? – пробубнил он. Едва ли не безвкусные бисквиты истреблялись им со скоростью света, а нестерпимый голод начинал потихоньку отступать. – Эй! – вдруг воскликнул Ки. – Вы мне соврали!
– Когда? – пожилой мужчина несколько опешил.
– А как же ресторан и это «заказал на свой вкус» или как там было?
Дворецкий пришел в еще большее недоумение, не в силах понять, о чем он говорит.
– Ну, он меня в ресторан потащил, – промычал Ки. – Хотя… – задумавшись на время, он вновь пожал плечами и зажевал интенсивнее прежнего. Чжонхён и тогда ведь ничего не ел. Боится, никак?
Мужчина не стал докучать ему излишними расспросами.
– Если это Вас подбодрит, то с момента знакомства с Вами он стал меньше калечить подчиненных.
Двигая щеками, Кибом бросил быстрый взгляд на служанку.
– А женщин? – ни с того, ни с сего выпалил он, кивая на нее.
– Женщин? Калечить? – дворецкий вновь оттер оплеванное лицо.
– Да нет. Таскать… Хотя ладно, – почувствовав себя сытым, Ки отодвинул тарелку и встал со стула. – Мне нужно идти.
– Но… – мужчина в растерянности потянул руку в сторону направившегося к двери юноше. Безмолвная девушка дернулась на месте с намерением добежать до него, схватить и усадить на место, но вовремя себя остановила.
Внезапно застигнутый какой-то идеей на полпути к двери, Ки сделал резкий разворот:
– А хотя нет. У меня есть вопрос.
Идея безрассудная, немного сумасбродная и, вполне возможно, не способная принести вразумительные плоды. Но он решил рискнуть.
– Какой же? – дворецкий чуть напрягся. Взгляд девушки наполнился подозрительностью.
– Мне нужно найти кое-кого, – тщательно подбирая слова, произнес юноша. – Я думаю, вы знаете, где он.
– Возможно, Вам лучше обратиться к хозяину?..
– Захотел бы – обратился.
Ки мысленно содрогнулся. Довольно с него на сегодня приключений… Всяких. И озабоченных парней тоже довольно. Чжонхёна и одного хватало на него с лихвой.
Он вдруг почувствовал, как нестерпимо заполыхал румянец на щеках. Медленно краска залила все лицо и спустилась по шее вниз к ключицам. Беспощадно заалели и уши. Скорее всего, сейчас он был похож на спелый сочный помидор: неосторожно ткни кончиком ножа и кожура порвется, а наружу польется густой красный стыд.
Дворецкий же никаким образом не отреагировал на это событие: либо не таким и красным было лицо Ки, как ему думалось, либо тактичность не позволила мужчине указывать на забавные метаморфозы. Надеясь на первое, юноша досадливо подумал о втором.
Может, к нему утром гипноз применили?
– Парнишка примерно моего возраста и национальности, – протараторил он на одном дыхании, стараясь поскорее отвлечься. – Худой, кудрявые крашенные рыжие волосы, а глаза…
– Вы, скорее всего, имеете в виду того юношу, от которого Вас привезли?
Ки на момент замолк, с трудом соображая.
– Да, его, – медленно подтвердил он, внутренне насторожившись.
Он тотчас же постарался припомнить хоть что-нибудь, что указывало бы на то, куда и когда его успели увезти и привезти. И единственное более-менее большое белое пятно в его памяти приходилось на неделю бессознательного состояния перед маскарадом. Эту неделю, по своим первоначальным предположениям, он провел здесь, в этой квартире.
– К сожалению, – оборвал ход его мыслей голос дворецкого, – если Вам не сообщили его новое местонахождение, вряд ли мы сможем Вам помочь.
– Они переехали?
– Вот именно.
– Вы не знаете адреса или не хотите мне его назвать?
Мужчина и девушка переглянулись.
– Вас не посвятили неспроста. Неужели Вы думаете, что мы нарушим приказ?
«Значит, я был совсем рядом с братом!» – позже размышлял Ки, задумчиво идя по пешеходной дорожке. Странно, но голова его была абсолютно ясна. Ни тревоги, ни беспокойства, ни желания нестись во весь опор и спасать Тэмина. А теперь и Чжинки. В том, что братья сейчас вместе, он не сомневался, также как и в том, что они находятся в относительной безопасности. Он это просто знал.
Получается, все-таки не зря жизнь как будто умышленно все время сталкивает его с Чжонхёном и заставляет против воли сближаться с ним. Прав был тот мужчина, с которым он когда-то разговаривал в прокуренном насквозь пабе. Вот и пошла хоть какая-то информация.
Признаться честно, до того как дворецкий обмолвился о Тэмине, Ки в который раз собирался сбежать. Бросить работу, бросить жилье, скрыться в неизвестном направлении и вести поиски тайно. Чтобы не отвлекаться и не пугаться странных неожиданностей вроде утренней «Смерти». Ну и чего греха таить, чтобы не позволить свершиться непоправимым ошибкам, подобным сегодняшней, все еще отзывавшейся щекочущими мурашками по всему телу. И ему даже не в чем обвинить самого Чжонхёна, разве что в том эффекте, который он на него производил. Молодой человек к нему толком не притрагивался, только прижимался и целовал. А что Ки? А ставший крайне озабоченным в последнее время Ки добровольно продул бой. Несколько раз за раз.
Теперь план побега не даст тех же плодов, сколько казавшееся когда-то бессмысленным наставление втереться в доверие Чжонхёна. Да, его пугала собственная реакция. Да, ему хотелось бежать без оглядки. Да, он чувствовал в собственных руках какую-то пока невидимую власть. И вместе с тем ощущал себя марионеткой. Его положение было зыбким: одно неосторожное движение и он утонет. Хотя… он уже тонет, поскольку успел натворить с миллион этих неосторожных движений.
У Ки скопилось миллион вопросов к дворецкому, но действовать нужно было с умом, дабы не выдать своей неосведомленности. По всей видимости, мужчина не знал, в насколько глухом информационном вакууме находился Ки. Поэтому юноше необходимо было подержать в нем его заблуждение: заставить думать, будто он знает почти все о Тэмине – кроме адреса, несомненно, – следовательно, таиться перед ним не стоит. Желательно провернуть все втайне от самого Чжонхёна, который наверняка, узнав обо всем, надерет им обоим уши, если вообще в пылу злости не лишит их этих ушей. Кажется, самого Ки он даже обещал выпороть. Правда, юноша никак не мог припомнить, когда успел от него услышать подобные слова. Вместе с тем, он не сомневался, что тот, не моргнув и глазом, способен выполнить свою угрозу, и беспрестанно гадал, на что он вообще Чжонхёну сдался.
Ки вышел к набережной и уселся на ближайшую пустую скамью.
Что он ощущал теперь, зная, что был очень близок к пропавшему брату?
Ничего. Ни радости, ни огорчения. Ничего. Абсолютная пустота.
Что чувствует теперь после сегодняшнего утра?
Такое же «ничего». Внутри пустыня. Из него высосали все. Его выжгли начисто.
Глядя на воду, Ки признавал, что это, скорее всего, лишь временная апатия. Оставалось надеяться, что совсем скоро ее сменит период активного энтузиазма и веры в лучший исход, который подтолкнет его к правильным действиям.
Ведь один раз он уже становился участником развернувшегося сегодняшним утром неприличного спектакля, просто в тот раз подоспел почти к его завершению – на рассвете, едва продраив глаза поле странного сна. Теперь же он попытал сомнительного счастья в качестве полноценного участника, пройдя через все от начала до конца. Если думать о произошедшем в таком свете, становилось немного легче. Впрочем, как бы философски он ни пытался ко всему относиться, происходящее одновременно его и пленяло, ставя чуть ли не на колени перед неизбежным, и приводило в ужас, вновь и вновь возрождая желание нестись прочь без оглядки.
В этот миг, вопреки только что подуманному, Ки снова захотелось увидеть Его. Захотелось так сильно, что будь он посумасброднее – сорвался бы с места и во весь опор побежал обратно к дому, а оттуда искать. Искать, искать и искать.
Он упрямо тряхнул головой.
Солнечные лучи, отражавшиеся от поверхности воды, весело плескались и завораживали взгляд своей неугомонностью, погружали в состояние, близкое к прострации. На один единственный момент Ки вдруг привиделась забавная картина: растрепанный и морщащийся Чжинки, лежащий на огромной темной куче, сваленной неподалеку от раскидистого дерева, тянущего свои толстые ветви к окнам какого-то дома.
Вот ведь удачно упал, подумал Кибом не свою мысль и мигом нахмурился. Но проанализировать чужую мысль не успел: к нему подсел уже знакомый седовласый мужчина. Своим внезапным появлением он вызвал смятение в душе юноши. Сейчас, как никогда раньше, Ки отчетливо понимал, что не хочет принимать ни одну из сторон. Он сам по себе.
Эту мысль он тут же и выдал человеку, открывшему было рот, дабы что-то ему сообщить.
– Я и не думал вас ни к чему склонять, – немедля отозвался мужчина, выглядя при этом донельзя смущенным. Впрочем, Ки тут же раскусил фальшь в его словах.
Юноша смешался. Насколько он помнил, именно этого мужчина желал в прошлый раз. Или он недопонял? К чему тогда нынешний спектакль?
– Я всего лишь собирался разузнать, как у вас идут дела.
От резкого ответа Ки удержало окончательное недоумение. Несмотря на полумрак забегаловки, в которой они сидели в тот вечер, Ки неплохо запомнил лицо мужчины, потому что оно по-своему было выдающимся и в какой-то степени красивым. Особенно невероятно выглядели ярко голубые глаза. Ему ни разу не доводилось встречать настолько чистый голубой цвет.
Теперь же этот мужчина казался немного другим. Юноша не мог понять, в чем состояло отличие, но оно определенно существовало. Тонкое, почти невидимое, но назойливое, как голодный комар, кружащий в толпе потных, разморенных людей. Даже лицо его казалось иным, сохранив при этом все прежние черты.
– Разузнали? – фыркнул Ки, раздражаясь из-за невозможности дать какой-либо определенный ответ. Никак у него дела не шли, он только сильнее вязнул в болоте.
Последнюю мысль он благоразумно предпочел не озвучивать.
– Я рад, что у Вас все идет удачно.
– Ну, это как посмотреть, – раздалось в ответ недовольное хмыканье.
– Как… как ваш подопечный?
– Жив, здоров, а что? – Ки с подозрением глянул на мужчину, усиленно, но довольно непрофессионально старавшегося выглядеть беспечно. Ради пущей убедительности он даже отмахнулся от несуществующей пчелки, якобы кружащей рядом с его лицом.
– Любопытство, – улыбнулся старый плут.
– План А не дает результатов?
– План А? – совершенно ненатурально изумился мужчина. – Не понимаю, о чем вы, – он отвернулся от сверлящего его взглядом Кибома и уставился в другой конец тропинки, мягко вьющейся вдоль набережной. – Кажется, Вас ищут, – с этими словами он поднялся и стряхнул с брюк пыль.
– Меня? – растерялся Ки.
Мужчина промолчал и двинулся в сторону, противоположную той, в которую некоторое время назад смотрел.
– Подождите, – взлетев на ноги, крикнул Ки ему вслед. Тот остановился и вопрошающе обернулся, ясно давая понять, что торопится. – Вы же знаете, где мои братья, – прищурился Кибом. – Всегда знали, но все равно разыграли сцену…
– А как иначе Вас можно было заманить? – слабо улыбнулся тот в ответ, что ничуть не обмануло юношу.
– Где они?!
– Копайте, Кибом, все в ваших руках.
Первый порыв рвануть к старикашке и удушить его прямо на виду у всех Ки с большим трудом подавил, до последнего продолжая пялиться в прямую спину. Пока вдруг не почувствовал у уха чужое отрывистое дыхание. Руки, скользнувшие по его талии, крепко прижали его спиной к тому, с кем он расстался всего несколько часов назад и по кому уже скучал безмерно.
– Не хмурься, иначе я за себя не отвечаю, Бомми.
– Исчезни.
– Как я могу исчезнуть, когда ты так страстно жаждешь меня видеть? – прошептал Чжонхён. – Отрываешь от дел и требуешь к своим очаровательным ножкам?
– И ничего я не жаж…дю! – просипел Ки, выворачиваясь из объятий и игнорируя слабость в коленях. – Куда ты меня возил, пока я был без сознания, а?!
– Любопытство Чжинки сгубило, Бомми, детка.
– Что ты сделал с моим братом, уебищное отродье?! – взревел Ки, яростно бросаясь вновь в его сторону.
– Бог с тобой, Бомми, мне нет никакого дела до этого увальня, – Чжонхён с готовностью схватил в охапку пинающегося парнишку и с такой силой сжал, что тот сердито запыхтел.
– Поздоровайся со мной, Бомми.
– Вешай червей на чьи-нибудь другие лопухи!
– Не хочешь здороваться.… Твои ушки слишком маленькие для червяков. Их можно только сосать и покусывать. И только мне.
– Сверни грабли! – не унимался Кибом. – Мне больно!
– Идем, котенок, – выпустив его из объятий, Чжонхён немедля схватил за тонкое запястье и потянул сквернословящего юношу по дорожке.
– Куда? – капризно поинтересовался Ки.
– Гулять, – получил он в ответ лукавую усмешку.
– Что? Гулять?! – заупрямился он, скорее, больше для проформы. – Иди, гуляй сам, а меня оставь в покое! – Ки уперся пятками в жесткую землю, отказываясь сдвигаться с места и на сантиметр.
– Хочешь, чтобы тебя завоевывали? – изобразив внезапное осознание, еще шире заухмылялся Чжонхён. – Без проблем, киска. Устрою тебе осаду крепости. Любой каприз ради моего маленького лисенка.
– Ты!
– Да, малыш Бомми?
– Не… мог… бы… ты… заткнуться?.. – процедил Ки сквозь зубы, с плохо скрываемой яростью глядя на довольного Чжонхёна из-под светлой челки. – Пожалуйста?
– Ну, раз ты так вежливо просишь… Мог бы, – после некоторых раздумий дал ему Чжонхён ответ и вновь потянул за запястье. – Но не буду, сладенький Бомми.
Ки открыл рот и не закрывал его все время пока они шли… Куда-то.
– Куда мы идем?
– В какой-нибудь переулок. Желательно неприметный и безлюдный.
– Зачем это?
– Зачем? – Чжонхён даже не повернулся в его сторону. – Я собираюсь тебя в нем изнасиловать, – заявил он со всей издевательской серьезностью. – Ну, или «неизнасиловать». Все зависит от того, как ты сам к этому отнесешься.
– Только попробуй, – не ответил Ки на подколку. – Занимайся насилием с кем-нибудь другим. С Тарой, например! – выпалил он.
– Мой маленький ревнивый волшебник, – Чжонхён внезапно остановился посреди дороги и резко дернул его на себя. – Будешь капризничать, прямо тут устрою трах-шоу с тобой в главной роли, – сообщил он ему после поцелуя, непродолжительного, по сумевшего снести Ки голову настолько, что он только бессильно кивнул, чувствуя, как переворачивается все внутри, а дыхание все никак не желает выровняться.
Да он и не против… Главной роли. В смысле… То есть… Не то!
Волочась за Чжонхёном подобно безвольной куколке, он даже не обращал внимания на окружающее, сосредоточившись лишь на одном – том, кто крепкой хваткой держал его за руку и тянул-тянул куда-то, уже совершенно не важно куда. А впрочем, он ничего и не потерял, поскольку смотреть все равно было не на что – улицы, по которым они шли, удивляли своей абсолютной пустотой.
