Текст книги "Маскарад (СИ)"

Автор книги: Sowulo

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 44 страниц)

– Нет, они всего лишь знают мои предпочтения. А если дама… прошу прощения, друг… О-о-о, не то, не то, – поспешно исправился Чжонхён, увидев, с какой готовностью осыпать его колкостями открыл рот Ки, – спутник?..

– Попутчик!

– Хорошо, Бомми, детка, попутчик… странный выбор слова, должен сказать… так вот, если «попутчик» теряется с выбором…

– Ясно, – прервал его Ки, – приносят то, что обычно выбираешь ты, – раздраженно закончил он чужую мысль. – У меня просьба, – тихо произнес юноша.

– Да?

– Хватит! – рявкнул он, хватая нож и вилку. – Хватит называть меня «детка»! Я тебе, что, ребенок?! Я тебе девка, к черту, какая-нибудь?! – прорычал он, яростно втыкая вилку в кусок мяса и усердно водя по нему ножом.

– Не поранься, – прокомментировал его действия Чжонхён, отпивая воду из бокала.

– Не дождешься, – огрызнулся юноша, подумав, что он скорее распилит тарелку. А потом столешницу. А затем доберется и до кое-чьей глотки и отомстит за «детку». А также за «Бомми». И за бедлам в голове… Равно как и в теле.

Еда исчезала с его тарелки с такой скоростью, словно Ки находился в спешке и не мог позволить себе терять драгоценное время. Блюдо же сидящего напротив него человека оставалось нетронутым и с каждым почти невидным витком пара медленно остывало.

Наплевав на все правила приличия, Ки спешно запихивал в себя еду, излишне громко чавкал, скреб столовыми приборами по тарелке, старательно извлекая подручными инструментами невыносимый скрежет. Он не чувствовал вкуса еды, зато чувствовал неловкость и оттого вел себя столь неподобающим образом – точно последний простолюдин, впервые попавший в благородное общество. Что, в общем и целом, являлось правдой, но это Ки, на его же собственный взгляд, ничуть не извиняло. Он был осведомлен в общих чертах о правилах вежливости и никогда бы не позволил себе подобного поведения в иной ситуации, с иным собеседником. Однако Чжонхён с поразительной успешностью открывал в нем все новые и новые запасы раздражительности и сумасбродства. Он талантливо нажимал, случайно или с умыслом, на какую-то кнопочку, спрятанную в юноше где-то очень глубоко, и все в нем начинало яростно бурлить и пениться, то ли от злости, то ли от чего-то еще неизведанного.

Вот и теперь Чжонхёну была предоставлена очередная возможность сполна насладиться результатом своей проделки. Молодой человек, и сам не являвшийся выходцем из упомянутого общества, с неослабевающим интересом наблюдал за устроенным специально для него бесплатным зрелищем и время от времени изумленно приподнимал брови. Его еда оставалась нетронутой на фарфоровой тарелке, остывающая и аппетитно пахнущая, но ему не было до нее совершенно никакого дела. Чжонхён сидел в расслабленной позе, чуть откинувшись на спинку стула, и внимательно провожал каждый кусок от самой тарелки юноши вплоть до его рта. Время от времени рассеянно водил средним пальцем левой руки по кипельно белой скатерти, нещадно слепившей глаза в ярком свете солнечных лучей. И над чем-то раздумывал.

Чем большую неловкость испытывал Ки, тем невоспитаннее он себя вел. Тем громче чавкал, яростнее совал в рот ложку и чаще лез рукой в тарелку. Притом, изо всех сил стараясь не обращать внимания на сидящего напротив человека.

Усмешка вновь появилась на губах Чжонхёна.

В какой-то момент Ки вдруг замер на месте, медленно дожевывая то, что в жадной спешке засунул в рот. Тщетно прикладывая усилия к восстановлению своего достоинства в собственных же глазах, он вытер руки белоснежной салфеткой, ненавязчиво и довольно выгодно подчеркнувшей цвет его кожи. Юноша осторожно встал со своего места и под любопытным взглядом развернул изящный стул от стола и человека, сидящего напротив. Плавность его движений шла вразрез с привычной резкостью и тем сильнее интриговала Чжонхёна.

Последний с неослабевающим интересом следил за этими странными манипуляциями и упорно молчал. Впрочем, вскоре досталось и ему самому. Закончив возиться с мебелью, Ки стрельнул в него недовольным взглядом: точно одним метким движением повесил на того ярлык источника всех катастроф мира, на что получил ответную изумленную ухмылку. А затем юноша вновь уселся на отвернутый от стола стул, предварительно схватив со стола свою тарелку с недоеденным блюдом.

– Терпеть не могу, когда кто-то смотрит, как я ем, – бросил он через плечо бесцеремонно разглядывающему его Чжонхёну. Последний не ответил на выпад, продолжая мягко водить средним пальцем по скатерти.

Катая вилкой по тарелке оставшийся кусок мяса и размазывая густой сливочно-грибной соус, Ки угрюмо констатировал внезапное отсутствие и без того сомнительного аппетита. Хуже всего было то, что, судя по всему, его странная возня прошла впустую. Несмотря на цирк, устроенный им раньше, Чжонхён все так же продолжал нервировать его, как если бы юноша сидел к нему лицом. Тяжелый взгляд слегка укоряюще скользил по его худой спине – словно массивная кошачья лапа мягко ее поглаживала и время от времени даже ласково царапала когтями. Он кожей чувствовал, как черный взгляд оценивающе прошелся по его плечам, ненадолго задержался на затылке и поворошил осветленные прядки. Юноша с досадой отметил, что даже уши его не обошло сие навязчивое внимание, и передернул плечами, стараясь сбросить с себя это мерзкое, преотвратное ощущение.

Довольно долгое время они просидели в полном молчании, прерываемом лишь сердитым сопением Ки, который не мог сосредоточиться ни на чем ином, кроме как на том, кто спокойно сидел за его спиной и терпеливо испытывал его нервы на прочность. Ки даже стало казаться, что воздух вокруг них чуть гудел от напряжения, исходившего к его досаде лишь от него самого. И он не впервые за сегодняшнюю встречу порадовался тому, что не может знать, о чем думает Чжонхён.

Вряд ли его порадовали бы эти мысли, заключил Ки, почувствовав, как натянулся шнурок на шее под тяжестью камня. Будто в напоминание о том, насколько его оберегают.

Внезапно он ощутил, как кто-то слабо сжал его напряженное плечо, и развернулся с намерением выплюнуть на Чжонхёна все свое негодование, но наткнулся на чуть усталую и, тем не менее, привычно мягкую улыбку брата. Ки открыл рот, улыбка Чжинки стала размером едва ли не в половину его добродушного лица.

– Фу! Напугал! – обрел наконец Кибом голос. Он огляделся в поисках Чжонхёна, но предсказуемо его не отыскал. Тот словно сквозь землю провалился, оставив после себя на столе перед юношей десертную тарелку с искусно исполненным пирожным. Ки недоуменно похлопал глазами, дивясь тому, насколько глубоко ушел в свои переживания, что даже не заметил ухода Чжонхёна и прихода официанта.

– Я тут проходил мимо и подумал: «Дай-ка зайду, а то ты один сидишь и скучаешь», – сообщил Чжинки и с энтузиазмом принялся за стоявшую на столе еду.

– А где?..

– М-м? – промычал Чжинки с набитым ртом.

– Забудь.

Ки прищурился и с подозрением глянул на брата.

– А как это ты узнал, что я тут и что я тут один, а?

Чжинки застыл, раздув щеки, словно хомяк, и растерянно поглядел на брата добрыми глазами с чуть красноватыми белками.

– Э-э, не знаю, – наконец выдал он, поспешно прожевав то, что сунул в рот. – Ты вроде как меня позвал, что ли, – добавил он, уничтожая остатки блюда.

– Позвал? – в недоумении протянул Кибом и задумался. – Позвал, хм.

Он, что же, получается, и Чжонхёна зовет сам? Как? Мыслями? А может он вот так же призвать и Тэмина?

Ки зажмурился на некоторое время, стараясь думать о младшем и прося его явиться к своим братьям, а затем открыл глаза и разочарованно выдохнул.

«Вряд ли все так просто», – подбодрил юноша сам себя. Нужно просто отыскать верный способ.

– А раньше… – осторожно поинтересовался он, – раньше я тоже тебя звал?

– Не так отчетливо, но было, да, – кивнул Чжинки.

– Я уже ничему не удивляюсь, – пробормотал Ки, пододвигая и свою тарелку голодному брату.

Сверкнув широкой улыбкой, Чжинки без лишних слов подтянул ее к себе и воткнул вилку в кусок мяса, измазанного в соусе.

– Да-а, – восхитился он, сунув мясо в рот. – М-м, как вкусно! О-о, рай! – нисколько не стесняясь, простонал он. – Кибом, радость моя, я тебя расцелую за такой роскошный завтрак, подожди, только доем, – пообещал он брату.

– Чжинки, – вкрадчиво начал последний, на что Чжинки одобрительно замычал, не прерывая своего увлекательного занятия, – а со мной никого не было?

Чжинки поперхнулся.

– Кибом, ты чего с утра пораньше кидаешься на меня? – налетел он ни с того ни с сего на среднего брата, опешившего от внезапной вспышки всегда спокойного Чжинки. – Не знаю я, что я тут делаю и кто с тобой был. Я просто пришел и все, – выдал он сердито и продолжил быстро запихивать в рот еду.

– И тебя так легко сюда пропустили в «этом»? – Ки кивком указал на его поношенную одежду.

– Пропустили! – отрезал Чжинки. – Сейчас поем и пойдем с тобой вместе искать Тэмина, – заявил он безапелляционно, и между братьями воцарилась тревожная тишина. Ки морщился, слыша чавканье брата и видя, как тот бесцеремонно лезет пальцами в тарелку, хотя сам парой десятков минут ранее вел себя ничуть не воспитаннее. Он взял десертную ложку и насильно заставил себя есть наивкуснейшее из всех ранее распробованных им пирожных. Жаль, что аппетит его так и не появился. – Да! – вдруг подал Чжинки через какое-то время голос, отчего задумавшийся юноша вздрогнул. – Я же вспомнил, что хотел тебе вчера сказать.

– Что же это? – навострил уши средний брат.

– У меня есть пропуск на тот бал-маскарад, где ты так рвешься побывать.

– Правда? – Ки недоверчиво просканировал взглядом закивавшего брата.

– Только есть одна загвоздочка, – замялся Чжинки, облизывая пальцы и исподтишка поглядывая на нахмурившегося Ки.

– Та-ак… И что же тебя так смутило?

– На бал имеют пропуск только пары.

========== Часть 20 ==========

– Но почему Я?! – взвизгнул Ки, метнув сердитый взгляд в брата, виновато глядящего на суетящуюся вокруг юноши молчаливую швею, опытной рукой ловко снимающую мерки.

– Тише, Кибом! – прошипел он, когда пожилая женщина отошла к прилавку внести мерки в таблицу. – Что ты визжишь, как циркулярная пила!

– Слышал ли ты хоть раз, как звучит циркулярная пила! – в свою очередь прошипел Ки, накидывая поданную братом рубашку.

– Зато ты слышал, поэтому, прошу, сбавь истерические обороты! Швея хоть и глуховата, но твой визг мертвого с могилы поднимет! – воззвал к разуму брата Чжинки, отчаявшийся утихомирить новоявленную истеричку.

– А тебе вообще в голову не приходило, что это унизительно, не? – упомянутая истеричка, пылающая праведным гневом, ткнула тонким пальцем в сторону пышных женских платьев, выставленных в витрине магазина в качестве образцов маскарадных костюмов.

– Ты мне как-то заявил, что готов пойти на любую жертву, лишь бы попасть на маскарад! – напомнил ему Чжинки. – Это лучше, чем работать на нем каким-нибудь разносчиком бокалов, не находишь?

– Не нахожу! – яростно возразил Ки. – Разнося бокалы, я бы смог втихаря разузнать все.

– Коротко говоря, подслушать!

– Да хотя бы так, главное, что оно того стоит! А теперь нам придется светиться, ты понимаешь? Все начнут интересоваться свежими лицами. Появятся сплетни и прочая чепуха, – скромно, но все так же брюзгливо обобщил Ки пролетавшие перед его взглядом ужасы, которые вполне могли произойти, попадись они с братом на лжи. – Как мы объясним, откуда мы?

– Я уже все продумал! – предпринял очередную попытку успокоить раскочегарившегося юношу Чжинки. – Раз билет прислал мне мой работодатель, я могу спокойно назваться его дальним родственником или иностранным другом, почему нет?

– А ты не подумал, что тебя могут проверить? Написать, например, твоему хозяину и разузнать, что за такой узкоглазый родственник у него объявился, а?! – отчаянно сдерживая себя, выплюнул Ки.

– Это вообще-то его идея, – Чжинки смущенно почесал ухо.

– О! Ну сейчас начнется, «какой мой работодатель заботливый» и прочая лабуда! – Ки картинно закатил глаза и подбоченился, стоя на маленькой табуреточке.

Чжинки захихикал.

– Вот сейчас ты один в один походишь на капризничающую принцессу, – задыхаясь от смеха, выжал он из себя.

– Я тебе это еще припомню, – улыбнулся Ки.

– В этот раз мой хозяин не «заботливый», у него всего лишь нет возможности посетить этот бал, не пропадать же приглашению? – объяснил Чжинки. – Я отыскал стойкий грим, хороший парик, – деловитым полушепотом сообщил он. – Загримируем тебя хорошенько, наденем на глаза маску, и у меня появится вполне себе приличная женушка. Или сестренка, смотря, как тебе удобнее будет, вдруг у тебя там поклоннички появятся? – молодой человек дразняще поиграл густыми бровями.

– Смотри у меня, кобель! – игриво погрозил ему пальцем Ки. – Начнешь липнуть ко всяким великосветским потаскушкам, в пояс верности закую или того хуже, усек?

– Да, дорогая. Понял, дорогая, – с таким же наигранным раскаянием повесил голову Чжинки. – Ки, ты не мог бы помягче выражаться, а?

– Не мог бы, – отрезал Ки. – Я зол, значит, мне можно.

Не сказать, что Ки на самом деле был зол, но скорее разочарован очередной неудачей, которую они потерпели, когда пытались выяснить у бармена, видел ли тот Тэмина в ночь попойки Чжинки. Еще один раз с не менее оглушительным треском они провалились, предприняв новую попытку поймать того подозрительного профессора из Академии, в которой ныне числился Тэмин. Но мужчина умудрился скрыться от надоедливых преследователей в самый последний момент.

А вот раздражение у него вызывало не столько намерение Чжинки сделать из него женщину на один вечер, сколько неожиданная встреча с Чжонхёном, состоявшаяся аккурат после того, как братья вышли из здания Академии и Чжинки отлучился за своей каретой, оставив среднего брата дожидаться на углу здания – в месте пересечения нескольких улиц. Нетерпеливо вздыхая, Ки сложил руки на груди и прислонился к холодной каменной стене, то и дело поглядывая на проходящих мимо людей. Задумчиво покусывая губу, он продумывал варианты поимки хитрого профессора и совершенно перестал замечать происходящее вокруг. Поэтому почувствовав, как его схватили за руку и поволокли куда-то в сторону неприметного переулка, поначалу не на шутку перепугался. Но увидев знакомую спину, тотчас же успокоился.

Парадокс, но он мог не опасаться самого опасного человека в городе.

– Бомми, солнышко мое, у меня к тебе просьба, – именно с этих слов начал свою речь Чжонхён. Слов, приведших Ки в состояние крайнего удивления. Юноша попросту стоял с открытым ртом и обалдело таращил свои глаза на прижавшего его ладонью к стене Чжонхёна. Раздался глухой стук, когда второй рукой, в которой сжимал трость, тот оперся о стену совсем рядом с головой Ки. – Я знаю, ты очень непослушный мальчик, но в этот раз ты обязан повиноваться, – спешным шепотом сообщил он юноше, предварительно оглянувшись за спину, словно опасаясь, что их могли подслушать. – Ты меня понимаешь? – с серьезным видом потряс он отрешенного Ки за плечо.

Ки глядел на Чжонхёна и в то же время будто сквозь него. Его беспокоили находящиеся в беспорядке волосы последнего. На его памяти такое случалось впервые. Этот беспорядок совсем не портил Чжонхёна и вполне мог сойти за новомодную прическу, но Ки не мог принять на веру настолько притянутое за уши объяснение.

Он пришел в себя, только когда ощутил, как Чжонхён ласково запустил прохладные пальцы в его светлые волосы и больно сжал их, заставляя безвольного юношу запрокинуть голову. Чжонхён приблизил его лицо к своему и вынудил его посмотреть в свои глаза. Ки вдруг подумал о том, что никогда не замечал, насколько тот ниже его ростом. Пусть это и были какие-то жалкие пара сантиметров, тем не менее, в сознании юноши они давали ему преимущество перед этим слегка навязчивым… человеком. Чувство превосходства, столь отчаянно искомое им, в какой-то степени было найдено.

Этот факт вкупе с гипнотизирующим черным взглядом тут же заставил чуть скрючившегося Ки окончательно опомниться.

– И я тебя не рад видеть, – съехидничал он, разъяренно мотнув головой.

– Для чего ты так испортил свои прекрасные волосы, – прошептал Чжонхён.

– Не много ли ты себе позволяешь? – проворчал Ки, с силой отталкивая его. Но не успел юноша отойти от стены на шаг, как тут же вновь был решительно припечатан к ней спиной. – Совсем сдурел, – сердито выдохнул Ки, морща лицо от боли, прошедшей вверх по позвоночнику прямо к темени. Чжонхён вновь схватил его за волосы.

– Обещай мне, что больше не будешь приходить сюда, – нетерпеливо выдохнул он Ки в губы. – Обещай, Бомми, что не будешь лезть во все это, – горячий лоб Чжонхёна обжигал его лоб, по которому и без того разливалась тупая боль. Ки поежился, когда по всему телу побежали мурашки.

– Во что «в это»? – шепотом спросил он, схватившись в свою очередь за плечи Чжонхёна и тщетно пытаясь его от себя отцепить. Чужие слова шелковым ветерком ласкали его губы, возрождая то волнительное чувство, которое он испытал однажды вечером вот так же прижатый к стене и млеющий от чужих поцелуев. Мысли Ки смешались и потонули в огромном многоцветном водовороте.

– Ты не о том думаешь, – Чжонхён издал истерический смешок и прижал юношу к себе. – Не сейчас. Обещай, котенок, просто пообещай мне, что не разочаруешь меня, – прошептал он ему на ухо. – Ты еще слишком хрупкий, у тебя не хватит сил справиться с ними.

Чжонхён давил на колеблющегося юношу. Взглядом, действиями, словами, всем своим существом. Старался склонить Ки к принятию угодного ему решения. Напряжение между ними, напряжение во всем теле буквально осаждаемого юноши, напряжение, мелкими разрядами пронизывающее сам воздух.

Ки вновь задыхался, будто сжатый со всех сторон воздушной подушкой. В данный момент он чуял только запах Чжонхёна, и даже тот умудрялся казаться властным, давящим, под стать своему хозяину. Но юношу это, видимо, не смущало. Он жадно втягивал этот запах носом, стремясь надышаться вдоволь. Сильнее цеплялся за крепкие плечи, боясь потерять надежную опору. Крепче прижимался к телу, страшась затеряться в этом странном мире.

– Хорошо, – испытывая облегчение, шепотом сдался он наконец этому не иначе как магическому напору и неожиданно даже для себя самого потянулся к губам Чжонхёна. Однако тот, к его досаде, вдруг отстранился.

– Хороший мальчик, – одобрительно прошептал он, приподняв подбородок Ки и погладив его обиженно выпяченную нижнюю губу большим пальцем. А затем схватил его руку и ткнулся носом в отмеченное шрамом запястье, на время прикрыв глаза. Ки молча наблюдал за происходящим, даже не думая сопротивляться каким-либо образом. Переулок действительно был на удивление неприметным, словно появившимся специально для них двоих.

С некоторой долей неохоты отпустив юношу наконец, молодой человек крадучись подошел к углу и осторожно из-за него выглянул, внимательно оглядывая местность.

Продолжая следить за ним со слегка одурелым видом, Ки испытывал неописуемое унижение, отчего невольно еще пуще дул губы. Его, можно сказать, отвергли в тот самый момент, когда он был наиболее уязвим, когда он был готов открыться. Гнев беспощадно зарумянил его щеки.

Чжонхён поглядел через плечо на сжигаемого яростью юношу.

– Позже, – произнес он. – Не злись, Бомми, радость моя, и я тебя расцелую за такое послушание, подожди, только уведу их подальше, – насмешливо бросил Чжонхён перед тем, как присоединиться к группе студентов, шумно переговариваясь, шедших в сторону входа в здание Академии. Хотя последняя фраза и походила на завуалированную просьбу, произнесена же она была скорее в раздражающе приказном тоне. Словно Ки – маленький ребенок, вновь перешедший границы допустимого.

Юноша вышел на светлую улицу и, растерянно глядя вслед крепко сжимающей трость фигуре, начал нервно икать, вдруг припоминая похожие слова, произнесенные Чжинки за завтраком-обедом в летнем ресторане.

Что опять за намеки? Чжонхён слышал их с Чжинки разговор? Куда он тогда делся? Растворился в воздухе?

Пусть почаще так делает, недовольно подумал Ки, авось навсегда исчезнет с его глаз.

Он сердито тряхнул головой, и на землю вдруг упал пышный белый цветок. Ки обескуражено его поднял и с любопытством повертел в руках. Короткий стебелек был сточен на конце, блестящие лепестки на ощупь казались упругими. Легкий, почти неслышный знакомый запах наполнил пространство вокруг.

На какое-то время он забылся, поддавшись успокаивающему действию этого запаха. Поэтому Чжинки, ухитрившийся бесшумно подвести карету к условленному месту, с легкостью исполнил задуманную шалость. Он остановил экипаж в паре метров от брата, подпрыгнувшего от неожиданности, услышав тяжелый выдох прямо над своим ухом. В ужасе отпрянув от лошади, истеричным тоном юноша хорошенько выбранил проказничающего извозчика и под свое же собственное непрерывное ворчание забрался на козлы.

«Два унижения за один день – это слишком», – обиженно подумал Кибом, следя за тем, как швея снимает новые мерки для его будущего костюма, и вновь погружаясь в воспоминания.

Довольно долгое время он мучился от икоты, вызванной гневом и подкрепленной страхом. Однако если внутри его всего и трясло, снаружи он выглядел относительно спокойным, рассеянно слушая болтовню брата о том, как удачно все сложилось с приглашением и швейной мастерской, и время от времени прерывая словесный водопад очередным иканием. Временами Ки с любопытством поглядывал по сторонам, выискивая среди прохожих подозрительные лица.

Чжинки же клятвенно убеждал брата в том, что глуховатая швея с них ни копейки не возьмет за свою работу. С ее стороны это было ответной услугой за то, что однажды он абсолютно бесплатно довез ее раненного в драке сына до ближайшего медпункта. Ки принял эту версию на веру, не желая углубляться в малоинтересные подробности.

Он еще долго не простит Чжонхёну своего унижения, мстительно щурился юноша, глядя в пространство и сжимая за стебель цветок, который втайне от брата сунул в карман.

– Ну что? – ворвался в мысли юноши заинтересованный голос Чжинки.

– Если ваша сестра действительно той же комплекции, что и брат, – прокряхтела старая швея, привлекая к себе внимание замечтавшегося Ки, – тогда нам даже не придется шить платье. У меня есть для вас подходящее по размеру.

– Да, – кивнул Чжинки, – мои дорогие близняшки идентичны почти во всем.

Неожиданно средний брат почувствовал стыд перед Чжинки. Тот, как может, старается сделать хоть что-нибудь для того, чтобы отыскать Тэмина, а сам Ки в это время едва ли не вешается на кого попало, да еще и мысленно витает явно не там, где стоило бы. То есть не принимает абсолютно никакого участия в общем деле, хотя вперед всех ненавистных лошадей рвался его разрешить. Вот и теперь он умудрился упустить ту счастливую секунду, когда обзавелся близнецом, да еще к тому же женского пола.

Пожилая женщина подошла к ширме и, отодвинув ее, выкатила на обозрение посетителей надетое на портновский манекен роскошное карминовое платье, декорированное золотистыми вставками. Ки с любопытством поглядел за спину старухи и увидел с десяток полуготовых женских карнавальных костюмов ничуть не хуже предложенного им.

– Как вам это платье? – с гордостью представила она свое творение на суд гостей. – Оно очаровательно, но его возможная хозяйка, к сожалению, слегла с болезнью и не будет в состоянии его надеть в ближайшее время.

– Думаю, сестра будет счастлива примерить это великолепие! – искренне восхитился Чжинки. – Оно достойно королевы! – сделал он комплимент довольной швее.

– Он и был создан для королевы, – она лукаво глянула на опешившего Чжинки. – Но, цс-с, сделайте вид, что ни о чем не ведаете, – пожилая женщина приложила узловатый палец к губам. – К тому, времени, когда Мадам выздоровеет, у нее появятся новые предпочтения, а про этот наряд она уже забудет.

Чжинки энергично закивал, все еще не оправившись от нешуточного изумления. Ну и ну! Кибом и в наряде королевы! Да он теперь так зазнается, что никакими острастками его с пьедестала будет не спихнуть!

Старший глянул на упомянутого зазнайку и тотчас же успокоился при виде его отстраненного взгляда, ясно свидетельствующего о том, что мысли Ки вновь заняты чем-то своим и юноша не слышал ни слова из шокирующего заявления швеи.

– Кибом… Кибом! – окрик заставил Ки опомниться и перестать нахально рассматривать костюмы за ширмой. – Что ты думаешь? – поинтересовался его мнением Чжинки, внутренне тихо посмеиваясь и потирая ладони.

Юноша по-детски спрыгнул с табуреточки и подошел к манекену, принявшись критически оглядывать его, оценивать на ощупь материал широкой юбки и узких рукавов, проверять качество золотистого декора, отворачивать подол и изучать каркас, прикидывать на взгляд узость корсета, заглядывать в открытое декольте…

– А что мы будем делать… вот с этим?! – без капли смущения вдруг выдал он, по-хозяйски положив ладони на низкий лиф платья и хитро поглядев на смешавшегося Чжинки.

– Молодой человек, что вы себе позволяете! – старая швея, возмущенная столь неприличным поведением, огрела его по рукам петлей, сложенной из крепкой сантиметровой ленты.

– А-а, – Ки отскочил от манекена, прижимая руки к груди. – Бабуля! Вы чего клиентов сечете? Это же не живая женщина, – обиженно пробурчал он. – Подумаешь, пощупал деревяшку.

Три унижения за день – абсолютный перебор, угрюмо констатировал Ки про себя.

– Братишка, – Чжинки незлобиво похлопал его по плечу, – держи себя в руках и вообще старайся их не распускать.

– А чего я не так сделал-то? – пришел в негодование покрасневший юноша. – У нее, между прочим, и сисек-то нет! – сообщил он с ехидцей, сложив руки на груди.

– Кибом! – воскликнул Чжинки.

– Молодой человек! – одновременно с ним занегодовала швея. – Какой срам! – покачала она головой. – Так отзываться о собственной сестре.

– Это моя любимая доска, – не успокаивался Ки. – Она не обидится.

– Какой стыд!

– Кибом, полегче, пожалуйста, – попросил брата Чжинки и смущенно обратился к ропщущей швее: – Но он прав, нам действительно пока нечего там… показывать, – испытывая неловкость, развел он руками в стороны. – Можно каким-либо образом решить эту деликатную проблему? Это ее первый спектакль.

– Нечего так нечего, – бормотала последняя, ковыляя больными ногами к ширме и скрываясь за ней. – Лучше б привели сестру свою, чем так мучить женщину догадками. Уж часочек от своих репетиций на примерку она бы урвала.

– Извините, пожалуйста, моего брата! – крикнул ей вдогонку Чжинки. – Ки, ты с ума сошел? – он вновь перешел на шипение.

– Прости, – раскаивающимся тоном пробормотал Ки. – Больше не буду, – сунув руки в карманы брюк, он поглядел на потолок.

– Да что с тобой сегодня творится?

Настроение юноши стремительно портилось, и, желая скрыть свое расстройство от Чжинки, он отошел к платьям, выставленным в витрине. Ткань образцов уже изрядно выцвела под действием солнечных лучей, что наверняка играло против владельцев швейной мастерской, отпугивая вероятных клиентов. Однако по какой-то причине владелица не спешила заменять испорченные костюмы на новые.

И чего это вдруг Чжонхёну вздумалось брать с него слово не лезть куда-то к кому-то? Не сказать, что Ки собирался сдержать свое обещание, но… Что он не знал, но обязан был знать? Вдруг это и есть та ниточка, которая выведет их на похитителей? Его не пугала опасность, которая, судя по поведению Чжонхёна, его подстерегала, но Чжинки он не позволит подвергаться ей. С этой частью Ки намеревался разобраться сам. Неизвестность приводила его в уныние. Бездействие вгоняло в тоску.

Он хмуро взирал на ту сторону улицы, по которой, о чем-то тихо переговариваясь, спешила подозрительная, на его взгляд, пара мужчин, и внезапно понял, что уже совершенно не радуется замечательной перспективе побывать на балу. Эта идея вдруг начала казаться ему неудачной, поскольку они с Чжинки не учли огромное количество нюансов, среди которых было не только их воспитание. Неужели кто-то поведется на их байку о зарубежном друге и его жене?

– Прикроете нежные плечики и длинную шейку вот этой курточкой, – послышался голос швеи, и женщина вышла к посетителям, держа в руках очень короткий жакет такого же, как и платье, темно-красного цвета и с похожими золотистыми вставками на глухом вороте. – Теперь юная прелестница может не стесняться.

– Ки, твое слово, – Чжинки хлопнул в ладоши, призывая вновь замечтавшегося брата взять себя в руки и закончить начатое дело. Ки повернулся к Чжинки и растерянно встретил его вопрошающий взгляд.

– Да-да, – закивал юноша, сжимая спрятанный в кармане цветок так крепко, что острый кончик стебля болезненно впивался в кожу ладони. – Думаю, сестренка будет довольна.

========== Часть 21 ==========

– Знаешь, – доверительным тоном произнесла Роксана, – я тут заметила… Ну, просто заметила… А что у тебя за отношения с местным… местной крышей?

– Что? – встрепенулся Ки, лениво обдумывавший до этого намеченные на сегодня дела, удобно устроившись на стуле за высокой стойкой администратора. Скрывшись таким образом от взглядов возможных посетителей, за счет дневного сна он пытался нагнать часы, проведенные ночью в бессоннице. Однако сон не шел. Положив голову на мягкую стопку каких-то листов, стоявшую на секретарском столике, примыкающем к стойке изнутри, юноша задумчиво катал по гладкой поверхности самолично скомканный бумажный шарик. Время от времени он задремывал, видя какие-то сюрреалистические недосны. Тем не менее, вряд ли эти обрывочные провалы в сознании могли посоревноваться с полноценным сном. К тому же, они приносили резкую головную боль, возникавшую в тот момент, когда по вине обыкновенных шорохов Ки безжалостно выкидывало в полуденную реальность.

– Я вижу, что что-то происходит и беспокоюсь, – смущенно произнесла девушка, начав нервно перекладывать бумаги.

– Все в порядке, ничего не происходит, – пробормотал Ки, вновь положив голову на теплое облюбованное место. – Не выдумывай.

Только сейчас ему не хватало глупых разговоров на надоевшую тему и вороха странных реакций, которые обязательно затем последуют. Ки уже порядком подустал краснеть, бледнеть, потеть и заикаться. Поэтому он старательно избегал всего, что хоть как-то было связано с этой так называемой «крышей».

– Помнишь, я тебе чай обещала? – вдруг вспомнила девушка.

– Да, – Ки непроизвольно расплылся в улыбке, услышав высокие нотки в ее голосе.

– У меня его еще забрали, я тебе как-то рассказывала, – напомнила она на всякий случай. – Судя по твоей реакции, вернее, по ее отсутствию, до тебя он так и не дошел до сих пор?

– Забрали? – Ки нахмурился и вновь выпрямился на стуле так, что его светлая макушка показалась над высокой администраторской стойкой. – Да, помню, но кто забрал и с какой целью ты мне так и не сказала.