Текст книги "Маскарад (СИ)"
Автор книги: Sowulo
сообщить о нарушении
Текущая страница: 42 (всего у книги 44 страниц)
Запах ненависти и злобы забивал ноздри и ложился на язык несглатываемой пленкой. Запах осел на пол, впитался в стены, по которым ползали отвратные кровавые червячки – загубленные души, некогда влачившие в камере последние дни своего существования. Эти алые подвижные черточки освещали поверхность, и юноше предстал чудовищный вид стен темницы. Стены были такими же живыми, как и стены лаза. Но не темными, а нежно розовыми, как вывернутая наизнанку плоть. Исчерченные бордовыми прожилками, содрогающимися от каждого движения запертых в стенах существ.
В какой-то момент Ки не выдержал собственного ужаса и отвращения. Он бросился на пса, стремясь хоть как-то прекратить бой, от которого питались окрестности. Но был откинут к противоположной стене, даже не поняв кем именно: чудищем или молодым человеком. Съехав по мягкой стене на пол, он ударился головой о решетку, собственноручно снятую десятком минут ранее с лаза, и вяло подумал о том, как сильно на нервы действует скрежет. И что тело слабеет подозрительно быстро. Не хотелось ничего, только лежать, глядя в невидимый потолок до бесконечности долго.
Сколько железа вокруг. Тяжелая железная тьма. Железные столы и стулья, железные цветы на железных скатертях. Железные портьеры, железные обои. Железные двери, железный пол. Железные леди и железные джентльмены. И сам он железный с ног до головы. Даже во рту у него вкус сплошного железа. И в нос забивается исключительно железный запах. Скрежет похож на движение железа о железо. Ну, конечно, так звучат несмазанные железные петли, плохо подогнанные друг к другу. Кто-то вошел в комнату и двинулся к нему. Кто-то совсем не железный, кто-то живой. Мертвым взглядом железной куклы он вглядывался в полутьму. Кто это? Незнакомец замахнулся рукой и влепил ему звонкую пощечину.
Ки распахнул очумело глаза.
– Какого черта!
– Мы будем просыпаться, соня? Свет на дворе, а ты храпака даешь, – Чжонхён грубо тряхнул его за плечи.
Проморгавшись, первым делом Ки бегло оглядел его тело, словно его даже не выкидывало из сознания на какое-то время. Ни одной раны. Но одежда в полный утиль.
– Эй! – воскликнул юноша. – Ты что тут делаешь, а как же кандалы?!
– Этого ежа, видно, так заморили голодом, что он, бедняга, зачарованное железо перегрыз.
В доказательство своих слов Чжонхён потряс руками. Цепи болтались, как длинные подвижные отростки, уцепившиеся за запястья. Их кончики, вновь червячками свернувшиеся на полу, когда молодой человек опустил руки, словно окунули в чашу алой боли, не такую большую, как человеческая, но от того не менее соленую.
– Его не морили, это он сам такой прожорливый, – с показным ехидством ответил Ки, забеспокоившись. – То есть она. И куда она делась, могу я узнать?
– Сгинула куда-то, – Чжонхён безразлично пожал плечами. – Мне, увы, не до нее было. Я думаю, это она прокусила решетки, но не сумела их вынести.
Скорее всего так и было, поскольку ячейки наружной решетки были достаточно широкими для ежа в противоположность ячейкам внутренней решетки – через первую решетку Вертушке пролезть удалось, а для второй требовались модельные формы, коими толстушка ежиха похвастаться не могла. Удовлетворившись ответом, юноша перевел взгляд на поверженного зверя, забрызганного светящейся кровью Чжонхёна. Гигантская пасть была раскрыта под неестественным углом, точно кто-то открывал ее и открывал руками, пока она не переломилась надвое. В полутьме силуэт походил на покореженную груду, источающую характерный запах, от которого шла кругом голова.
Дай обезьяне гранату, уныло подумал Ки. То есть, дай рукам Чжонхёна свободу. И он пойдет рубить всех налево и направо, пусть и истекая кровью. Впрочем… имеет право.
– Ты не ранен? – на всякий случай уточнил он.
– Экие мы любопытные тут нарисовались. Ну, смотри, – подойдя к развороченной пасти, Чжонхён саданул ладонью о торчащий клык и вернулся к громко воскликнувшему юноше. Ки тотчас же лихорадочно схватился за его ладонь и затаил дыхание. На удивленных глазах рана затягивалась, сходились рваные края, светлела алая полоска, а вот сам Ки тотчас же почувствовал сонливость и полное отсутствие желания к действию. – Эй-эй-эй, сонная тетеря, хватит заваливаться на бок, давай выбираться.
Окрик вывел его из оцепенения. Ладонь Чжонхёна была цела и невредима.
– И так было каждый раз? – позволил себе полюбопытствовать юноша, не спеша подниматься.
– Каждый, – кивнул Чжонхён, глядя на место бывшего пореза с безразличием человека, привыкшего к чудесам. – Я не совсем понимаю, почему это происходит, но тому должны быть какие-то причины.
– Ты не помнишь?
– Нет.
Зато Ки помнил, но не торопился заявлять о своем знании. Не вызывал у него молодой человек прежнего доверия. Едва ли у юноши возникло желание класть голову на плаху ради этого незнакомца. Однако доверие доверием, но было нечто, с чем справиться мог даже такой странный Чжонхён, одетый в лохмотья и благоухающий что твой хлев с курами и прочей живностью.
– Эй, – позвал его Ки. Дождавшись, пока тот поднимет на него угрюмый взгляд под грязной челкой, он дернул его на себя за руку и приник к потрескавшимся губам – голодно и требовательно. Именно так раньше поступал с ним сам молодой человек, будучи в ясной памяти и добром здравии. И именно этого хотелось сейчас самому Ки.
Стены алчно содрогнулись.
– Ну и ну, – немного погодя отозвался Чжонхён. – И ты всех так горячо встречаешь?
– Только избранных, – фыркнул Ки, оттолкнув Чжонхёна от себя. Его немного обидела холодность и односторонность поцелуя, но он списал все на склерозные обстоятельства и предпочел наслаждаться положительными сторонами.
Ведь он нашел до того, кого искал. Пусть и с подозрительной легкостью. Пусть находка и ведет себя весьма странно.
Юноша поежился – от Чжонхёна веяло давно позабытым ощущением всепоглощающей опасности. Да и отгораживался он от Ки с какой-то досадной тщательностью, закрывал ставенки в свой неуютный дом и вел себя отчужденно, как самый неприветливый из всех неприветливых хозяев. А может, Ки просто отвык от него за целый месяц? Хотя…
– Поднимайся. Полезем через твой лаз. Я подсоблю тебе.
– А сам как заберешься? Отощал, поди, за месяц, силенок хватит? – отыгрывая свою ехидную роль, Ки совсем позабыл про развороченное животное позади себя.
– Ты в меня два раза поместишься, так что двигай лапками.
Ки не очень обрадовала перспектива ползти первым – задом, то есть спиной к тому, кому не доверял, но он со скрипом повиновался. Ему не пришло в голову попробовать пройти через дверь, настолько безапелляционным слышался приказ. Да и была ли дверь в этих стенах изнутри наружу? Отчего-то он знал, что не отыщет ручки и попросту потеряет время, елозя руками по влажным стенам. Сюда можно войти через дверь, но выйти…
Стены и пол лаза были не в пример тверже, больше походили на камень, чем на внутренности, даже тяжело вздыхая. Время от времени он слышал, как по стене вровень с его лицом мелко перебирают тонкие ножки, щелкая на каждом многногом шагу. Какие-то насекомые осмеливались настолько, что перебегали меж рук, не боясь быть случайно раздавленными. Надо же, беглецам выделили свиту.
Затея Чжонхёна не удалась.
Нет, им не пришлось ползти долго до выхода. И Ки не утоп в собственном отвращении. Просто выход неожиданно был замурован булыжником. На всякий случай юноша попробовал вынести преграду плечом, насколько позволяло узкое пространство, и, как ожидалось, тьма не рассеялась ни на лучик.
Так он уверился, что все идет по чьему-то хитроумному плану.
========== Часть 55 ==========
Еще один сюрприз ожидал юношу, когда он, немного повозившись, развернулся, чтобы сообщить своему спутнику о новости, и обнаружил пустоту. То есть пустоту-пустоту. Наипустейшую пустоту из всех пустот, встречавшихся на его жизненном пути. Никто не полз за ним следом и не пялился недоверчиво на его пятую точку.
– Вот тебе раз, – бросил Ки растерянно в эту пустоту. Пустота ответила могильной тишиной.
Решение было очевидным – повернуть. Должен же этот лаз куда-то вести. Вот он и выведет его к молодому человеку, то ли намеренно сбежавшему от него, то ли всерьез поссорившемуся с головой, что оказалось бы неудивительно после неравной схватки в камере.
Он прополз мимо входа в камеру, затянувшегося, словно рана на теле, и мерцающего во тьме серебристым уродливым шрамом, по которому пробегали пуговки-жуки.
– Вот тебе два, – констатировал юноша чуть погодя, едва не раздавив рукой что-то. Он нащупал колючки. – Вертушка, – неуверенно утонуло во тьме. Раздался возмущенный писк, и перегородившее лаз тельце засветилось – ежиха пришла в сознание.
Когтистая лапка вцепилась в его указательный палец, юноша заорал не столько от боли, сколько от неожиданности. Понемногу жизненная сила утекала из него, однако он не предпринимал попыток каким-либо образом тому воспрепятствовать. Своенравная ежиха как никто другой заслужила помощи. А помощь ей требовалась срочно, судя по металлическому запаху, обнявшему ее, точно мать – родное дитя.
Ки погладил большим пальцем окровавленную мордочку, едва видя, как острые зубки появляются из покрытых коркой светящихся десен. Волшебные ранки на мордочке Вертушки понемногу затягивались на радость юноше. Он прислонился спиной к дышащему камню и сам глубоко вдохнул, беспомощно отгоняя сонливость и тошноту. Исцелившаяся ежиха забралась ему под руку, тормоша прикорнувшего юношу.
– Да-да, – пробормотал он, сонно повесив голову. Она ощутимо покусала его за палец, покололась иголками в ладонь. И, исчерпав все кроме одного способы, забралась на его плечо и пронзительно заверещала прямо в его ухо.
Ки вздрогнул и так стремительно выпрямился, что ударился головой о стену. Благо ни одного жука на ней уже не оказалось.
– Зачем так орать?! – завопил он. Слетевшая с плеча Вертушка, весьма довольная собственной находчивостью, пропищала ему что-то в ответ и деловито засеменила по проходу, злобно хрустнув одного неуклюжего жука. – Тоже мне крикушка отыскалась, – проворчал он, следуя за ней по пятам.
В подтверждение ожиданий юноши лаз вывел путников к люку в потолке. К тому времени стены окончательно успокоились и стали походить на обычные каменные стены, а не на подобие… Ки даже не стал додумывать. Ежиха лезть вперед отказалась, пропустив юношу первым и фыркнув ему вслед нечто, что юноша растолковал, как ехидное: «Леди вперед». Чертовка.
Ки только начал приподнимать крышку, как из под нее наружу хлынули жуки. Победив желание передернуть плечами, юноша с максимальным спокойствием отодвинул ее в сторону.
– Вот тебе три. Новый босс, такой же, как и предыдущий, – пробормотал Ки, вылезая в дышащую тьму. Люк освещался кругом света, льющимся сверху из круглого окна высоко в потолке и освещающим черную квадратную дыру – как актера на темной сцене. Жмущаяся к стенам ночь казалась непроглядной. Чжонхён стоял около люка и, тем не менее, молчаливо вглядывался в нее. Ки тотчас встал рядом, с вежливым любопытством проделывая то же, но не достигая никаких результатов.
– Что-нибудь интересное? – поинтересовался он у Чжонхёна наконец. Тот обернулся к нему без привычной насмешливой улыбки. На красивое лицо вновь надели маску, и прочитать по нему что-либо казалось невозможным. Юноша не на шутку расстроился, рассмотрев в этом враждебность. Кажется, тут до него что-то произошло, этакий разбор полетов, на который он, к сожалению, не поспел.
– Ты опоздал! – знакомый голос эхом прокатился по огромной зале, отвлекая его от собственных переживаний. Стены восхищенно вздохнули. Все вокруг укрыла тьма – окошко сверху чем-то прикрыли. Рядом с ногами стремительно прошуршало что-то шустрое, покидающее свое убежище в люке. Вертушка растворилась в неприветливой тьме, так никем и не замеченная.
Может, это вовсе и не ежиха, а еж? Никакая не Вертушка, а какой-нибудь Вертушок или, упаси боже, Вертух?
Ки встал ближе к Чжонхёну, хотя и не находил в нем желанного чувства безопасности. Ему не хватало непробиваемой уверенности прежнего Чжонхёна, без нее в голову лез всякий бред. Ему вообще не хватало Чжонхёна.
Где-то вдалеке зажегся огонек, он отдалился от пары на несколько шагов, и вдруг комнату по периметру залила волна огня, прошедшаяся по специальной траншее, огибающей всю залу. Помещение наполнил зловещий оранжевый свет, не имеющий ничего общего с уютом.
– А нет, новый босс почеловечнее будет, – пробормотал Ки, исподтишка оглядываясь. Стены помещения не дышали, как показалось Ки сначала. Дышали многочисленные люди в черных мантиях и разнообразных причудливых масках, стоящие вдоль этих стен. Люк рядом с его ногами исчез, будто затянулся, как окошко в камере, где держали Чжонхёна, с той лишь разницей, что шрама не осталось, как не осталось и крышки люка, точно та втянулась в пол.
– Отхрусти меня морковка, да тут вечеринка! – с наигранным изумлением воскликнул Ки, чем заслужил очередной бесстрастный, но очень пронзительный взгляд со стороны Чжонхёна. Раздались приглушенные смешки.
– Все верно, и на вечеринку наконец прибыли виновники торжества, наши самые главные гости! – торжественно подтвердил его слова тот же знакомый голос.
– Никак я оказался в числе почетных гостей? – Ки повернулся на голос и встретился глазами со взглядом его обладателя.
Длинное расшитое золотом чародейское одеяние казалось чудной вещичкой на нем, но не гармонировало с этим человеком никоим образом. Чуть сонный взгляд вгрызался в юношу, и так, и этак обчесывая его. Вдоль и поперек, изнутри наружу. Ки тряхнул головой и подумал о том, как прекрасны кирпичные стены и сколько расцветок у кирпича бывает, а также о том, какие необыкновенные узоры могут образовать трещины на них. Мужчина храпнул и дал задний ход, верно растолковав внезапно проснувшуюся фантазию юноши.
– Мог бы и сам пригласить, – укорил его тем временем Ки.
– И все же ты пришел.
– Пришел, – кивнул юноша. – Хотя не особо хотелось, – он кивнул головой в сторону молчаливого Чжонхёна. – Но этот псих уши потом оторвет, наверно. Уши мне пригодятся.
– Сомнительная причина, но да оставим ее на твоей совести, – небрежное пожатие плечами разозлило Ки.
– Вот дерьмо, – он злобно сплюнул на каменный пол. – Какого хера?
– Как некрасиво… Ты никогда не отличался воспитанностью.
– О да, я дитя свинарника, в свинарнике же и помру, нельзя ли опустить неприкрытую лесть и подойти поближе к делу?
– Мои источники утверждают, что ты принес с собой оружие. Очень хорошо. Я весьма и весьма тобою доволен, хотя поначалу ты меня и разочаровал, Ки. Почему ты не действуешь, хотя орудие у тебя, задавался я вопросом. Неужели… Но потом я понял твою логику. Конечно же ты не можешь сделать это один, твой противник силен. Ты так долго втирался к нему в доверие, что одно неосторожное решение могло свести на нет весь план. Ты молодец, ты оказался дальновиднее. А я уж было подумал, что ты и впрямь перетрухал. Или, что еще хуже, проникся к нему симпатией, отказавшись привести его к нам. Но раз ты явился сюда теперь, хотя и запоздал на целый месяц, что поделать, значит, желаешь искупить вину.
– А я желаю? – задался юноша вопросом, все еще разыгрывая из себя дурачка и понемногу приходя в отчаяние.
– Впрочем, получается, что жертва, сопровождавшая передачу ножа, была напрасной, – проигнорировал его ход мужчина.
– Могли бы нормально мне его отдать без всех этих плясок с бубнами!
Мужчина слегка смешался, не найдясь с ответом.
Чжонхён внимательно слушавший странный диалог, весь скривился.
– Живот крутит? – все так же наигранно поинтересовался юноша у молодого человека, пряча свою тревогу за несерьезностью. – У меня тоже – слишком уж приторно, – закивал он самому себе.
Чжонхён предупредительно отшагнул от него, продолжая упрямо хранить молчание и запрещая отголоскам мыслей появляться на своем лице. Уязвленный до глубины души и не понимая причин такого поведения, Ки пожал плечами.
«Это всего лишь оболочка, – мысленно подбодрил он себя. – Наполнение у нее, очевидно, после месяца заточения другое».
– Покажи оружие, Ки. Покажи то, что было передано тебе с таким трудом – с бесполезной жертвой.
– Я его посеял, – юноша напустил в свой голос беспечности.
Ропот прошелся по толпе. Ки огляделся. Один из толпы кивнул ему, словно забыл, что Ки не может видеть его лица. А может, он новичок и просто не привык к своему одеянию. Юноша не ответил, хотя мысленно взял его на заметку. Они, должно быть, знакомы, и отношения у них, возможно, не самые плохие. Тем, кого терпеть не могут, не кивают в подобных ситуациях. Это обнадеживало.
– Что? – визг поднялся вверх. Огонь яростно заиграл оранжевым на озлобленном лице. – И ты говоришь это так просто?
– Что значит «просто»? Я вообще не понимаю, что здесь происходит. И хотел бы побыстрее закончить с визитом, если позволите… – Ки почесал в затылке. Здесь он для спасения Чжонхёна, так задумывалось заранее. Но, оказалось, что тут и спасать-то нечего. Все пташки разлетелись, а скорлупки пусты. – А вы можете дальше без меня зажигать.
– Ты никуда не пойдешь! Обыщите его!
– Неужели все боссы такие остолопы?! – Ки всплеснул руками, тем не менее, не противясь бесцеремонному обыску.
– Не многие решались оскорблять меня, – торжественно заявил мужчина, – а от тех, кто посмел, не осталось ничего.
– От меня останется, звезда во лбу, – воспользовавшись эффектом неожиданности, юноша оттолкнул производившего обыск человека и, подлетев к мужчине, изрядно зарядил ему основанием ладони в упомянутый лоб.
Мужчина заорал от боли во лбу, Ки заорал от боли в руке, окружающие заохали над произошедшим, Чжонхён молча лупил глаза. А где-то наверняка взволнованно хрустнула очередным жуком Вертушка, если, конечно, еще не унесла отсюда лапки.
– Связать психического, он не спешит переходить на нашу сторону!
Так Ки лишился эфемерного шанса на защиту самого себя – со связанными руками в окружении фанатиков и одного проглотившего язык изверга особо не разгуляешься. Стоя в центре залы, словно девушка на выданье, он стремительно терял присутствие духа, но не спешил расставаться с язвительностью.
– Это еще вопрос, кто из нас тут психический, – проворчал юноша.
– Стало быть, надежды на этот план нет, – провозгласил мужчина. – Ки бессовестно растоптал наши ожидания.
– Финик, может быть, ты уже заткнешься?
– Перестань меня называть этим плебейским именем! У меня есть имя куда благороднее этой плебейской выдумки!
– Ну, уж снизойди до меня, плебея, и поделись им.
– Тамаринье мое имя. Для тебя – Господин Тамаринье.
– Пф-ф-ф, – Ки так громко фыркнул, что звук прозвучал неприлично громко в притаившейся тишине. – Уж не ты ли поспособствовал Чжинки-то, а? Хотя ладно, уехал поезд, плакали детишки. Позволь кому-нибудь посообразительнее объяснить мне, что к чему, а то голова кругом идет. Ничего не понимаю, – Ки покачал головой.
– Прошу прощения, господин чародей, за вмешательство, – произнес один из толпы и сделал шаг вперед. – Смею полагать, что мой брат не посвящал его в свои планы, но давал лишь указания.
Ки энергично закивал, не понимая, о ком идет речь. Не понимая, о чем идет речь. Не понимая толком ничего.
– Это правда? – обернулся к юноше Финик.
– Наверное, – пожал Ки плечами, сменив тактику. Мужчина снял маску, и Ки встретился с усталыми голубыми глазами говорившего. Морщины безжалостной старческой сеткой исчертили его лицо. Уголки губ стремились вниз, словно показывая, насколько сильна горечь, живущая в его сердце.
– Я долгое время встречался с ним в разных местах и ждал от него информации, действий. Но, похоже, он ждал от меня того же. Боюсь, мой брат действительно не раскрывал ему своих планов.
– Брат? – с недоверием поинтересовался Ки.
– Мой брат-близнец. Он погиб… некоторое время назад в неравной схватке, – мужчине с трудом давались слова, весь вид его выражал скорбь. – Кинжал, которым он пытался уничтожить демона, был забран убийцей после убийства. Мой брат не надеялся его убить, а добровольно шел на собственную смерть, но не попытаться он не мог. Его поймали в ловушку, из которой выход был единственный и он не имел ничего общего с жизнью.
– Ахм, – Ки лихорадочно перебирал воспоминания, пытаясь понять, когда именно один брат заменил другого. Но кроме того, юноша подвергал большому сомнению добровольность сделанного первым голубоглазым братом шага. Человек, с которым он когда-то давным-давно беседовал в пабе, был силен духом и меньше всего походил на послушную овечку. Никакие конечности на отсечение юноша давать бы и не подумал, но охотно склонялся к той мысли, что дядечку по-крупному подставили.
– Мне пришлось заняться его делами после его кончины и поспешно вникать во все, – продолжал брат-близнец. – Я не имею понятия, почему он ничего вам не сообщал о своих планах. Возможно, жалел вас, а может быть, не доверял.
– И не зря! – вставил свое слово Финик. – Что ж, все произнесенное, тем не менее, немного меняет дело. Ки нужен стимул, и он ему будет дан.
Финик щелкнул пальцами с видом фокусника и победно уставился на связанного юношу.
В дальнем конце залы распахнулась дверь, и вошли двое. Один в черной мантии с головой, прикрытой капюшоном, и второй, облаченный в белоснежную одежду, идущий легко и невесомо, словно ступая по воздуху. Второй протянул к Ки руки, ускоряя шаг. На его губах играла безмятежная улыбка, в глазах светился огонек узнавания и радости.
Ангел, на которого, бывало, Ки с удовольствием роптал и злился, ангел, которого он временами готов был прибить на месте за досадные проказы, этот ангел протягивал к нему свои худые руки, от сияния которых шарахался резкий оранжевый свет огня. Ки глядел на него и не верил собственным глазам.
Тэмин, казалось, вырос на полголовы и даже возмужал, несмотря на миловидную внешность и мягкую улыбку, играющую на губах. Чуть раздался в плечах, а в шаге обрел твердость. Это был какой-то новый Тэмин, но все же Тэмин. Сильный, но хрупкий, подросший, но ребенок.
Может ли быть, что явью стали наконец несбыточные сны?..
Юноша сгреб бы брата в охапку, если бы руки не были связаны. А меж тем родной запах, сочетающий в себе и твердую уверенность Чжинки, и мягкую нежность Тэмина, приблизился к нему, обнял и прикрыл от чужих мыслей прозрачной, но крепкой завесой. Ки вдруг стало так спокойно, как не было очень давно.
– Дурак малолетний, – глухо проворчал Ки, наяву ощущая, как радость от долгожданной встречи с младшим братом взметнулась волной и окатила его всего с ног до головы.
Это он-то, Ки, по нему перестал скучать? Да ни за что!
Тэмин был очень теплым, уютным и безопасным, он обнимал его мягко, но уверенно. Черные волосы, аккуратно подстриженные, потеряли форму кудрей, рыжину, мягкость и теперь незнакомо кололись о его щеку. Ки зарылся носом в его крепкое плечо, жадно вдохнул родной запах, загоняя невольные слезы глубже в себя. Не время распускать нюни.
В этот момент он был маленьким мальчиком, прячущимся от плохих людей за отцовской спиной. Такой эффект на него обычно оказывал Чжинки. Впрочем, от Тэмина пахло Чжинки, возможно, в этом было дело. А может быть, младший брат неуловимо повзрослел или просто перестал строить из себя святую наивность, кто знает.
Он бы простоял в обнимку с ним долго, но молчаливого Тэмина за руку потянул его сопровождающий. Мужчина в плаще пробормотал что-то едва слышно, и его низкий бархатный голос показался юноше смутно знакомым. Его мощная энергия сдержанно плескалась через край огромного чана, словно ее обладатель старался скрыть ее истинные размеры от окружающих.
Воспоминания ускользали за отсутствием важности, и юноша оставил их на потом, предпочтя отдать сознание на растерзание лютой ненависти к этому человеку. Однако брата удержать оказался не в силах. Настроение Тэмина не изменилось, разве что в глазах появилась печаль и отходил он от Ки с неохотой, все так же не проронив ни слова.
Ни слова он не сказал ни при встрече, ни сейчас, что выглядело очень подозрительно. Тревожный звоночек, как и полагалось, прозвенел в голове юноши.
Одновременно с этим Чжонхён за спиной Ки судорожно вздохнул и подозрительно зашевелился.
Скорее всего, он поражен силой, хрупкостью и красотой его младшего брата, заключил Ки. И внезапно загордился. Никогда прежде он не гордился братом, а сейчас вдруг запылал этой гордостью аки факел огнем.
– И чего же тебе от меня надобно, старче? – обратился юноша к своему бывшему соседу.
Да и был ли Финик его соседом? Может, он просто заявлялся время от времени в их общежитие, чтобы проконтролировать его.
– Нам нужно провести ритуал.
– Дай-ка угадаю. Вы хотели предложить роль скромной жертвы моему ангелоподобному брату, но потом подумали, что я-то жучок посочнее и с охотой возьму эту роль на себя, дабы защитить его. Что ж, я согласен, забирайте меня! – с издевательской торжественностью воскликнул Ки. – Где тут жертвенный алтарь, я желаю принести себя в жертву!
– Ки! – под стать юноше возопил Финик. – Твоя сообразительность поразительна! А твоя самоотверженность достойна всяческих похвал!
– Конечно я сообразителен! – продолжал распинаться Ки, оглянувшись на момент оценить обстановку. Чжонхён встретил его взгляд ироническим прищуром, его стража глядела на юношу, как на выписанного из психбольницы пациента, срочно нуждающегося в повторной госпитализации. – Я чертовски сообразителен! – повернулся юноша к своему собеседнику. – Я же добрался сюда. И заметь, без всяких подсказок, полагаясь только на свою сообразительность!
Чжонхён позади него звонко фыркнул, будто знал, что проводников у врунишки Ки за весь путь набралось предостаточно. А один из них даже находится в этой зале – прячется под завесой тьмы, копошащейся в углах и нишах. Тихо всхрапывает и шуршит иголками, ожидая своего выхода.
– Несомненно, ты даже прошел сквозь сад ядовитых цветов и не упал в предсмертных судорогах! А это всяко интересно! Но я вынужден тебя огорчить, ибо никто из нас не собирался использовать это милое дитя в ритуале, – поспешил добавить Финик. – Это скорее нечто вроде поощрения. Его неприкосновенность в обмен на твое послушание. Что скажешь?
– А не выкушать ли вам говнеца, господа мои хорошие, вот что я скажу, – вякнул Ки сердито. – Тем не менее, я соглашусь, – проговорил он через какое-то время, – с одним условием, – последние слова он произнес доверительным полушепотом.
– Каким же?
– У меня тут любопытство чешется в одном месте. Почеши его мне.
– И всего-то? – Финик рассмеялся. – Ты…
– Я не дурак, и знаю, что пока я жив, жив будет и этот мудак за моей спиной. Мне бы информацию поинтереснее, а то оголодал совсем за годик-то, – юноша развел руками.
– Мы с братьями блюдем чистоту этого мира! Вычищаем всю нечисть, – произнес Финик так, словно открывал другу тайну века.
– Ох, да ладно! Не позорь свои грязные пятки, так уж ты впрямь выступаешь за искоренение вселенского зла во всем мире. Ха! Фуфло, которое ты этим лохам вокруг впариваешь да не в обиду твоим лохам будет сказано. Три ха! Эта сомнамбула вряд ли сгодится на роль зла злющего, – Ки, не оборачиваясь, бросил кивок через плечо в сверкающего черными глазами Чжонхёна. Финик нахмурился, бросив взгляд юноше за спину.
– Хорошо, – медленно протянул он, понизив голос до едва слышного. – Нам нужна сила этого демона. Он входит в небольшое число демонов, принадлежащих к высшей касте, обладающей особой силой. Редкая, но очень плодоносная рыбка. Упускать такую не пристало предводителям.
– А ты предводитель? – интимным шепотом поинтересовался юноша, доверительно склонившись к мужчине. – Ты только что назвал этих вокруг своими братьями, а уже заделался их отцом?
– Я такой же, как и все мои братья, не выделяюсь никакими достоинствами, – гордо выпятив грудь, произнес мужчина нормальным голосом. – И преисполненный осознанием важности соблюдения чистоты нашего мира, стараюсь делиться братьями своими знаниями, а они в ответ делятся своими.
– Да? – Ки нахмурился недоверчиво, все еще плутая в непролазных дебрях слов. – А по-моему, ты тупо пытаешься ими управлять. Чего они молчат?
– Потому что недостойные явились в священный храм! – воскликнул мужчина, воздев руки к темному потолку. – Я не хочу, чтобы остальные братья марались о вас.
– Ты не хочешь, ага. Не очень-то верится во всю эту ахинею с благородством. Будь порядочным лиходеем, признайся, что тебе просто нужна демоническая власть, и дело с концом, – покачал головой Ки, как родитель, разочаровавшийся в собственном чаде. – От меня-то вам чего надобно? – повторил юноша ранее заданный вопрос.
– Эта оболочка пуста, – Финик ткнул пальцем в Чжонхёна. – Но проверенный источник утверждает, что ты носишь в себе его сущность, и заверил нас, что ты обязательно явишься за ним и принесешь с собой доверенное тебе оружие.
– А! – протянул Ки, передергивая плечами. – Я думаю, ваш источник слегка ошибся. Оружие потеряно же…
– Довольно слов! – оборвал его Финик. – У любого уважающего чародея должен быть запасной инструмент! Так что настало время для действия!
– Да! – истерично поддакнул вдруг юноша. – Где мой алтарь?!
Временами среди присутствующих раздавались смешки, словно показная бравада юноши и в самом деле веселила их. Его требование было исполнено – указующий перст мужчины, направленный куда-то за спину Ки, утыкался не в молчаливо стоящего позади Чжонхёна. Алтарь оказался неподалеку. Перед ним наполовину вмурованная в стену находилась безротая статуя какого-то неизвестного толстого божества. Сотни свечей усеивали подножие, вернее, поправил себя Ки, подпузие статуи. Обычная каменная плита у этого пышного подпузия играла роль того самого алтаря.
Тэмин неподалеку восторженно выдохнул, впервые за долгое время вынудив среднего брата раздраженно закатить глаза. Его двинутый на голову младший брат не только любитель театра, но еще и подобных декораций, что, впрочем, неудивительно. Удивительно, что он все время молчит.
Все еще не веря в правдивость происходящего, Ки подчинился рукам стражи и направился в сторону священного места. Звенящего цепями Чжонхёна вооруженная до зубов свита также подвела к алтарю, но его роль заключалась в стоянии у изголовья и нешевелении связанными веревкой руками.
– Мне похвастаться своими непревзойденными телесами? – с искренним любопытством поинтересовался Ки, ухватившись за верхнюю пуговицу куртки.
– Вовсе не обязательно заниматься здесь своим бесстыдным делом и совращать моих братьев, – холодно отказался Тамаринье.
– Так уж и быть, сэ-э-эр, не буду заниматься здесь развратом, – издевательски протянул юноша, ничуть не обидевшись, но все же продолжив расстегивать пуговицы куртки. Воздух был прохладным, алтарь в нем чувствовался невероятно холодным. Ки весьма бодро улегся на усеянный темными пятнами камень, предварительно вытерев с него подозрительно темную пыль собственной курткой и сопроводив свои действия словами:
