Текст книги "Маскарад (СИ)"

Автор книги: Sowulo

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 44 страниц)

Тэмин, вздрогнув, прямо на глазах старшего брата тотчас покрылся зачарованной оболочкой, то и дело взволнованно рябившей. Чжинки недоверчиво разглядывал младшего, осторожно выглянув из-за баррикады в виде кровати, которой братья были разделены. Ему еще не выдавалось счастливого случая наблюдать Тэмина во всей «красоте», облитой солнечными лучами. Хотя в последнее время на удивление «горе-лекарей» уродство Тэмина стало сменяться его прежней красотой, что-то от безобразной внешности все еще проявлялось в его облике. А свет предательски выставлял на всеобщее обозрение эти неприглядные неприятности. В присутствии Чжинки младший частенько забывался и не скрывался за красивой маской, что с одной стороны льстило старшему брату. С другой же, каждый раз становилось невероятно больно наблюдать, как Тэмин приходит в себя и прячется от него за волшбой.

И в этот раз слишком поздно Чжинки спохватился и попытался скрыть свою реакцию. Миловидная маска схоронила настоящую внешность младшего и возможный шанс завоевать доверие или симпатию. После случая в снежной ночи Чжинки ни разу не посетил Тэмина и по возможности старался отбрыкиваться от всякой необходимости с ним встречаться. Тэмин же, похоже, не простил ему выбор, сделанный той ночью в пользу Минхо, поскольку при всякой случайной встрече разъяренно кидался на брата и оттаскивали его от опешившего Чжинки с трудом.

Не отрывая немигающего взгляда от старшего, Тэмин, сбежавший из-под не очень бдительного ока охраны, с медлительным спокойствием забрался сначала на кровать, а через какое-то время сполз с нее, следуя за Чжинки, в свою очередь суматошно отползающим в сторону дальней стены. Когда отползать оказалось уже некуда, возница вжался спиной в стену, надеясь слиться с интерьером, стать куском обоев, например, а может, и вовсе просочиться сквозь толщу. До сих пор он не знал, каким образом в ту ночь Тэмину удалось создать своего физического двойника. Минхо был поражен не меньше Чжинки, но разъяснять последнему ничего не удосужился, а Чжинки предпочел не интересоваться, о чем временами немало жалел, тем не менее, заполнять сей пробел при помощи Минхо не намеревался. К слову, и с хозяином дома он старался без особой надобности не контактировать.

Если какие-то остатки сна еще и надеялись немного помучить Чжинки напоследок, теперь они полностью слетели, как мешающая шелуха, являя зрителю нечто, похожее на страх. Спасительная челка упала на глаза, частично скрывая от его взгляда существо, с опасной ленцой подбирающееся к нервничающему вознице. Уверенность в собственном превосходстве сквозила в каждом плавном движении, что больше всего злило и смешило старшего. Чего-либо противопоставить этому у него не имелось. Лишь ожидание неизвестного.

Дыхание Тэмина вновь заиграло на его лице, но глаза Чжинки были прикованы к плечу младшего. На плече этом вполне по-хозяйски восседал жук. Скромный черный цвет панциря под солнечными лучами абсолютно нескромно переливался радужным, однако не это привлекло внимание к нему старшего брата. Наверное, создай кто группу анонимных безумцев, Чжинки бы в нее охотно записался. Ибо происходящее вокруг него никак не претендовало на звание нормального.

При взгляде на обычное, ничем не приметное насекомое Чжинки ощущал непривычное в последнее время умиротворение. Словно частица прежнего Тэмина откололась от него и непойманным жуком жужжала вокруг покинутого тела. Чжинки поморгал, слабо надеясь на то, что усатое явление исчезнет с худого плеча, а жук весело… подмигнул ему и задорно вжикнул крыльями.

В момент, когда Чжинки окончательно признал себя рехнувшимся и приготовился отдать свою бренную голову на попечение врачевателей мозгов, входная дверь за спиной Тэмина яростно распахнулась.

– Чжинки! – ворвалось в комнату вместе с вполне себе холодным сквозняком. Чжинки подвигал ногами, на которые нахально уселся Тэмин, но не спешил отталкивать брата от себя.

– А почему не Тэмин? – подал он слабый голос, слыша пыхтение у уха.

Минхо подлетел к братьям и отцепил активно принюхивавшегося Тэмина от зажмурившегося Чжинки. Возница помахал перед собой руками, вслепую проверяя примеривается ли Тэмин еще к его лебединой шейке… то есть присматривается ли к его горлу… в смысле, тут странный Тэмин или его уже оттащили. Боязливо приоткрыв один глаз, возница уставился на присевшего рядом Минхо, тревожно оглядывающего его в поисках травм. За спиной хозяина дома рослый слуга удерживал смирного Тэмина за руки. Это обстоятельство уговорило Чжинки смело открыть и второй глаз. Жука в поле зрения не наблюдалось. Судя по всему, воображение Чжинки в последнее время разошлось не на шутку, не только обыкновенных жуков подсовывая, но жуков подмигивающих. Кто бы мог подумать?..

– Вы в порядке?

– Чего вы на порядочных людей кидаетесь! – проворчал Чжинки, лихо поднимаясь на ноги. Пошатнувшись, Минхо неуклюже приземлился на пол и снизу вверх уставился на возницу, точно у того не просто вторая голова выросла, а как минимум целый пучок голов нарисовался, и теперь перед ним вставала с трудом разрешимая дилемма: а на какую из голов глядеть? На ту, что сверху ехидным глазом сверкает, или ту, что снизу зубы скалит?

Минхо предпринял попытку глядеть на все сразу и тут же окосел.

***

Для каких бы целей его там ни выращивали, Ки зацепился на словах о разрешении. Ему вдруг припоминались сотни и сотни случаев, когда жгучее любопытство его затухало в считанные секунды, словно кто-то намеренно гасил это чувство, посчитав несвоевременным. Хотя почему – кто-то. Чжонхён, разумеется, этот вездесущий Чжонхён. Юноша даже смутно догадывался, каким образом тот все дела проворачивал.

В связи с чем он искренне поверил, что, не получи разрешения удалиться из гостеприимного дома, в котором его заточили, по собственной воле он бы из него ни за что не вырвался. Взять хотя бы первые дни его пребывания в этих стенах: ни разу в изобретательную голову Ки не пришло ни единой мысли выйти за кованные ворота и пуститься наутек. Он купался в обожании, наслаждался лаской и потому не помышлял о побеге.

Одно за другим в голове появлялись воспоминания о данных им же самим обещаниях: не искать братьев, не лезть туда, не лезть сюда. И он не лез. Он лез где-то около, однако никогда не бил по самой цели и при этом досадовал, что у него ничего не получается. К слову о поиске братьев: значительную часть его мыслей ныне занимал слабый запах Чжинки и Тэмина, приютившийся в одном из крыльев дома. Уйти из дома, когда зацепки так и маячат перед глазами? Не тут-то было.

Наложенные на него запреты немного тревожили юношу, вместе с тем не настолько, чтобы попытаться из них выпутаться. С братьями все относительно в порядке, пока он ищет окольные пути к их месту их заточения. Кроме того, насколько постыдно бы ни было это признавать, но рядом с Чжонхёном Ки чувствовал себя в большей безопасности, чем вдали от него, и… на своем месте.

Приятным бонусом ко всему явилось его отношение к молодому человеку, кардинально изменившееся за последнюю неделю. Если раньше его чувствами владели страх, раздражение и симпатия, то ныне он ощущал волшебство, от которого слабели колени и затмевало разум. Это был своего рода наркотик, сильнейший из когда-либо опробованных им, а Ки и без того считал себя конченным наркоманом.

На следующий же день он наведался к Лие извиниться за свое отсутствие на фуршете, устроенном в честь первого выступления. Девушка, при виде него засиявшая, как снег под морозным солнцем, горячо уверила его, что ей сообщили о его недомогании.

– Симпатичный человек, представившийся вашим другом, сообщил, что вам понадобится время выздороветь, поэтому мы перенесли следующее выступление.

– Сколько у меня друзей вдруг появилось, – зафыркал Ки, подав верхнюю одежду служанке. – Я здоров. У меня были… кое-какие проблемы.

Проходя в уютную светлую гостиную и, присаживаясь в изысканное креслице, Ки невзначай справился о здоровье жениха, на что девушка, замявшись, поведала ему о его прекрасном состоянии и больших амбициях.

– Он сейчас с papa на важной встрече. У нас все замечательно! – с неожиданным жаром заверила она его, словно боялась, что узнав о противоположном, Ки встанет и выйдет за дверь с намерением никогда не возвращаться. Говоря по чести, именно это совершить юноше и захотелось, но по совсем иной причине. Его вдруг охватило жгучее желание видеть Чжонхёна здесь и сейчас. Настолько жгучее, что дыхание перехватило и почудилось желанное присутствие последнего, повлекшее за собой приятную слабость во всем теле.

– Рад весьма, – выдавил Ки, весь в мыслях о вещах совсем посторонних.

– Скоро придет отец со своей встречи. Пообедаете с нами? Я настаиваю, – добавила девушка, заметив его колебания.

– Если настаиваете, – пожал юноша плечами, и от этого скупого движения лицо девушки засияло ярче прежнего.

Хотя с недавнего времени он стал гораздо тщательнее следить за своим внешним видом, в окружении всех этих великосветских дам и юношей он все же чувствовал себя не в своей тарелке. Все, начиная с одеяний и заканчивая словами, было пропитано фальшивой помпезностью, каждое лицо было облачено в любезную маску, все казалось ненастоящим, как картонный кукольный домик, который так и подговаривало разрушить одним движением пальца. От этого общества хотелось бежать без оглядки.

Но в компании своей знакомой, в отличие от ее окружения, Ки всегда чувствовал себя комфортно и вполне уютно. Раньше. Теперь же в компании, которая какой-то неделей ранее приносила лишь удовольствие, он немного заскучал. Ки смутно понимал, что являлось тому причиной. Девушка все еще была ему симпатична и сам он вызывал в ее сердечке известные метания, но юноша больше не испытывал к ней прежнего интереса. Ныне его подлинным вниманием владел другой.

Однако ей удалось занять его на все время до обещанного обеда.

– Вот, что мне пришло, – с этими словами она протянула юноше ворох листочков и конвертов, принесенных все той же служанкой, которая, выполнив просьбу хозяйки, отошла к дверям и застыла рядом с ними бесстрастным изваянием.

Удивление появилось на лице Ки. Приняв протянутое, он с любопытством занялся изучением его содержимого.

– Это… – наконец поднял он голову и осторожно положил пачку на столик перед собой.

– Угрозы, – кивнула девушка, не особенно выглядя испуганной, в ее взгляде скорее читалась озабоченность.

Юноша растерялся.

– Вы думаете, что это связано со мной?

– Именно так я и подумала. Дело в том, что после нашей новой встречи с вами, мне и стали приходить эти письма. Вы не знаете, кто же это может быть?

– К сожалению, – Ки развел руками. Лия отошла к высокому окну, занавешенному прозрачным тюлем. – Может быть, это поклонницы, посетившие спектакль. Вы же знаете, что юные девушки имеют склонность идеализировать своих кумиров.

– Да, – в голосе девушки прозвучала усмешка. – Однако не забывайте, письма начали приходить еще до спектакля. Я, бывало, и сама отправляла такие угрозы девицам, с которыми тайком встречается жених, – девушка словно намеренно опустила «мой». – Кто бы мог подумать, что когда-нибудь я сама окажусь в числе жертв.

Юноша вновь склонился над стопкой конвертов и листов, исследуя каждый по отдельности. Он и в самом деле не имел ни малейшего понятия о том, кому пришла в голову идея слать угрозы этой в общем-то безобидной девушке. Чистые, не подписанные конверты чередовались с листами, выстланными узором вырезанных из газет букв. Разнокалиберные буквы слагались в колючие слова, слова – в предложения. Предложения кричали об одержимости отправителя. Все сообщения сводились к одному: отправитель в нелицеприятных выражениях настаивал на прекращении каких-либо отношений с ним. Зашуршала ткань платья, и Ки почувствовал приятный запах духов Лии. Девушка присела рядом с ним и непроницаемым взглядом уставилась на письма.

Как раз в этот момент мимо открытых дверец комнаты прошествовало трое. Последний из них вдруг застыл на месте и сделал несколько шагов назад, дабы еще раз взглянуть на притихшую парочку. Ощутив настойчивый взгляд, Ки поднял глаза. Сердце вдруг дернулось, он с трудом подавил желание немедленно вскочить на ноги и броситься к человеку с уверениями в том, что тот все не так понял.

Глядя в черные глаза, Ки лихорадочно думал о том, что тот мог не так понять. Разве между ним и девушкой происходило что-то недопустимое? Они всего лишь сидят рядом. Ну, возможно, несколько ближе допустимого, но и только. Однако разумность доводов не сумела прогнать необоснованное чувство вины.

Заметив порыв Ки, Чжонхён ухмыльнулся и с тем продолжил свой путь, оставив юношу разрываться между желанием бежать за ним и здравым смыслом, заявлявшим, что нет причин в чем-либо извиняться. Все действо не заняло и минуты, но навело большой беспорядок в его голове, оставив юношу зачарованно таращиться в пространство.

Поглощенная своими мыслями Лия не заметила ничего, а потому, вынырнув из раздумий, изумилась его странному виду.

– Вы точно не болеете? – участливо справилась она. Ки неопределенно мотнул головой. Вслед за чем где-то за дверью зазвенел звоночек, сообщая о чьем-то приходе. Несколькими минутами позже в комнату вошел дворецкий, за которым ковылял пожилой человек.

Ки тотчас же узнал его. Сам мужчина лишь моргнул мутными голубыми глазами, больше ничем не выдав своего мимолетного замешательства.

– Дядя!

– Добрый день, дорогая, – заулыбался старик подбежавшей к нему девушке. – Как твои дела? – при виде Лии мутные глаза прояснились, но один взгляд в сторону вставшего с дивана юноши – и на смену радости пришла настороженность. Лия представила двоих номинальных незнакомцев друг другу.

Ки первым протянул руку, и мужчина мягко ее пожал.

– Рад нашему знакомству, – улыбнулся он.

– Взаимно, – выдавил юноша, находясь в не меньшем замешательстве.

– Мне довелось побывать на спектакле. И могу вам заявить со всей искренностью, что я восхищен вашей игрой. Да и не только я, думаю.

– Благодарю, – отозвался на похвалу юноша. Пожалуй, несколько сухо.

– Ки вообще очень талантливый человек, – вставила свое слово девушка. – Дядя, вы останетесь на обед? Отец уже наверняка вернулся.

– Конечно, дорогая. Ведь я именно за этим сюда и явился, ты не заметила? – рассмеялся он по-старчески.

Извинившись, девушка отправилась отдавать нужные распоряжения, предоставив двоим время поближе познакомиться. Ки накрыло осознание: Чжонхён тоже находится в этом доме. Знает ли об этом старец?

Старичок подошел к камину и с напускным интересом принялся изучать стоящие на нем фотографии. Ки мог сказать наверняка, что тот видел их сотни, тысячи раз. Значит, он готовится к разговору.

– Время настало, юноша.

– Для чего? – нахмурился Ки в нехорошем предчувствии. Ему в который раз почудилось, что со стариком что-то неладное творится. Слишком не похож он на самого себя раннего, на того голубоглазого человека, который разговаривал с ним впервые в пабе. Разве он когда-нибудь выдавал перед Ки свое волнение? Нет, он обращался с ним с некоторой снисходительностью, как фермер, заботливо выращивающий свой урожай, который в конце концов должен оказаться на столе. Должен. Но окажется ли?

Взгляд этих голубых глаз был мягче, и по их поверхности шла рябь неуверенности.

На вопрос старик ответить не успел – в гостиную вошла счастливая Лия, ведя за собой троицу.

========== Часть 47 ==========

Ки шел по тротуару, глубоко засунув кулаки в карманы, и с досадой попинывал попадающиеся камешки, представляя каждый из них допущенной ранее оплошностью. Вот этот – Господин Соврамши, а этот – Сэр Возомнивши, вот этот кругляш – Синьор Надутый Индюк, а этот – Дон Кусачий Лук, этот – Месье Холодец, а эта россыпь – стадо глупых овец.

Толком не было понятно, то ли юноша старается отвлечься, то ли таким образом тешит себя мыслью, что отпинывает собственные же проколы. Он только сейчас осознал, насколько смешон был, есть и будет в своих претензиях и попытках прикрыть от Чжонхёна реальное положение вещей.

Следующий за ним на расстоянии пары метров молчаливый молодой человек не пытался как-либо прервать его бесполезное занятие и не спускал взгляда с его фигурки, готовый в любую минуту удержать юношу от возможного побега. Но тот с побегом, на его немалое удивление, не спешил.

Весь обед Ки просидел как на иголках. Кусок не лез в горло, хотя он и без того в него бы не полез. И виной тому был не только Чжонхён, не спускавший с него голодных глаз, но и старик, с которым молодой человек оказался вдруг знаком.

Юноше задавали какие-то вопросы, и Ки все время юлил, стараясь не выдать информации, больше положенного. Как бы там ни было, он все еще оставался выходцем из низших слоев. Хотя стоило признать, что, узнав о его дружбе с Чжонхёном, отец Лии и ее на редкость самовлюбленный жених поглядели на него по-другому. Нет, они не воспылали к нему безграничным уважением, в их взглядах читался лишь отголосок страха, который Чжонхён неизменно вызывал в душах людей. Что ж, пусть лучше боятся, чем презирают. Тем более, причина презирать его у них могла бы появиться, если бы они знали о характере их с Чжонхёном «дружбы».

Впрочем, откровенно говоря, страх в их глазах слишком явно боролся с этим презрением: для них Ки был всего лишь каким-то человечишкой, участвующим во блажи Лии, о которой они имели более чем смутное представление. Что было бы, узнай жених с отцом, сколько времени Ки проводит с девушкой действительно наедине – без служанки в извечных компаньонках? Грубое нарушение, за которым могло последовать расторжение помолвки. Но никто не знал об этом. К счастью для девушки и ее семьи.

Как много секретов. На рыхлых лицах тысяча и одна маска. Под губительным действием окружающей его чопорности и до неприличия белоснежной благопристойности уже казался позабытым сном тот вечер Маскарада, на котором он когда-то побывал.

В какой-то неуловимый момент волна бессмысленных, формальных вопросов настолько его накрыла, что Ки едва сумел удержаться от язвительного ответа и то потому, что этот ответ был предвосхищен репликой Чжонхёна.

– Кибом, у вас красивые пальцы. Вы играете?

– Играет, – чуть хрипловатый голос Чжонхёна раздался внезапно и перетянул на себя внимание неподготовленной компании, включая внимание Ки, тотчас же сообразившего, что последует далее. – Исключительно на нервах своих обожателей.

Ответ вызвал смех, и бледные щеки юноши раскрасили пятна гнева. Что лучше: удавить этого обольстительного гада прямо сейчас, но при свидетелях или позже разобраться с ним куда более кровавым и беспощадным способом?

– Актеры, что с них возьмешь, – со снисходительностью, чрезвычайно задевшей Ки, произнес жених. Кибом намеренно не стал запоминать ни имени, ни фамилии этого человека и про себя называл его только так, если не хуже.

– Актеры. Нежные души, капризные характеры, – это заговорил голубоглазый старик, имени которого Ки до сих пор не знал. Лия, по случайности или нет, представила его лишь как своего дядю. Как ни странно, его реплика не вызвала в душе Ки бурю раздражения, поскольку тон произнесенных слов смягчал их смысл. С этим стариком явно творилось что-то странное.

Хозяйка стола бросила на своего юного гостя извиняющийся взгляд, но юноша не заметил его, поскольку сердито глядел перед собой, как ей показалось. На деле же он смотрел в смеющиеся глаза Чжонхёна, неосознанно стиснув в кулаках и нож – в левом, и вилку – в правом. Воистину, его терпение проходило невиданную проверку. И проходило, стоило признать, с блеском. В то же время в голове крутился вопрос: причисляет ли Чжонхён себя к числу упомянутых обожателей? За искрами веселья в черных глазах ответа не находилось.

Когда фальшивое внимание к его персоне ослабло, с кислой миной Ки принялся гонять кусок картофеля по тарелке, рассеянно слушая скучный разговор. Его тарелка была полна, в то время как тарелка Чжонхёна планомерно пустела, несмотря на то, что Ки ни разу так и не увидел, как тот ест. Поначалу юноша мимолетом удивлялся, но вскоре отыскалась причина пустеющей тарелки. Обронив по-случайности вилку, краснеющий Ки сунулся под стол и обнаружил у его ног небольшого лопоухого пса, тут же поднявшего голову и приветливо замахавшего хвостом. Толстячок лежал тихо, как мышь, но глаза его радостно блестели в предвкушении очередного жирного куска. Собаку привыкли перекармливать, чему она сама, собственно, не очень противилась.

Кулак Чжонхёна, адресованный зазевавшемуся Ки под столом, заставил юношу опомниться и вынырнуть из-под стола.

Безусловно, он нарушил правила этикета, но он бы нарушил с сотню их, если бы была возможность исчезнуть с этого обеда. Раздевающий взгляд Чжонхёна, который, похоже, замечал только Ки, нервировал юношу. Не самые подходящие время и обстановка для игр, вполне справедливо считал Кибом. Но Чжонхён на этот счет придерживался другого мнения и продолжал проделывать свои фокусы как с едой, так и с попытками довести юношу до точки кипения. В обоих смыслах.

Ки хотел видеть Чжонхёна? Чжонхён пришел. И в его глазах Ки уже лежал обнаженным на этом разнесчастном столе, задыхался и просяще мяучил под нависающим над ним человеком, десятки раз кончая и требуя еще. Юноша очень четко увидел эту сцену, даже почувствовал, как легкие сжимает от недостатка воздуха, вследствие чего сердито выдохнул.

Таким был их самый первый раз, разве что происходило все не на обеденном столе, а на полу в кабинете Чжонхёна. И вот за этот раз юноше было больше всего стыдно. Они не просто не разлипались ни на секунду, они будто склеились навечно, перекатываясь по покрытому ковром полу и покрываясь новыми слоями пота, самозабвенно целуясь и доводя друг друга до сумасшествия. Перед глазами непрерывно взрывался фейерверк. Ему даже в голову не могло прийти, что он способен так много за раз… ну, в общем, с ним тогда явно было не в порядке. Впрочем, то же самое можно было сказать и о Чжонхёне, ныне явно готовом устроить незабываемое фейерверк-шоу на глазах посторонних.

Ки засопел недовольно. Неудивительно, что он так отощал за неделю, они же не ели ничего, только бесконечно трахались во всех мыслимых и немыслимых местах и во всех… ахм… На этой мысли юноша залился краской и поглядел в потолок, надеясь, что своей алебастровой белизной тот сумеет отвлечь его от непристойных мыслей.

Но неудача…

Во всех позах. Да, во всех немыслимых для него, но не для Чжонхёна, позах, про которые юноше не хотелось даже мельком вспоминать и в которые он себя больше не позволит поставить! И уж тем более никогда не позволит он себя больше связать!

Не раз и не два Ки встряхивал головой, отгоняя навязчивые образы и звуки, на что получал с ворох недоуменных взглядов и неизменную хитрую ухмылку. Не удержавшись, Лия в который раз заботливо справилась о его здоровье, намекая на его полную тарелку. Ки отшутился и поднес вилку с многострадальным куском картофеля ко рту. Он даже умудрился его немного пожевать. Но стоило центру всеобщего внимания сместиться на жениха Лии, как тут же выплюнул кашицу в свою салфетку. Его проделка не была замечена никем, кроме играющих с его выдержкой озорных черных глаз.

Чжонхён по привычке водил пальцем по скатерти стола, прислушиваясь к застольной беседе и изредка вставляя в нее свои мысли, словно напоминая всем о своем присутствии. И гладил взглядом юношу напротив, готового от неудобства, возбуждения и чувства вины вот-вот сорваться с места. От молодого человека не укрылись ни мимолетные переглядывания Кибома со стариком, сидевшим с ним по соседству, ни счастливая улыбка, появлявшаяся на губах хозяйки стола при взгляде на его мальчика, ни виноватая неловкость, сквозившая временами во всем облике юноши.

Когда Чжонхён поднялся со словами о том, что у них с Ки намечена на сегодня еще пара важных дел, юноша поглядел на него с благодарностью. Благодарность исчезнет сразу же, как только он начнет его поддразнивать, но именно сейчас она была важна. Она грела, она сближала их, сплавляла две очень разные и похожие детальки. Шов был грубым и крепким. Крепче дерганных швов их сумасшедшей близости. Еще одна весомая копейка в копилку.

Ки может быть очень отзывчивым, если его всячески ублажать и ни в коем случае не перечить. Первое доставляло удовольствие и самому Чжонхёну, а с последним… у него имелись известные проблемы. Этот зверек еще не до конца приручен, он вспыхивает праведным огнем от любой искорки, тем не менее, молодой человек уже не был уверен, желает ли полного подчинения. Кому нужна марионетка? Чем непредсказуемее реагирует на него этот бесенок, тем живее чувствует себя он сам.

Чжонхён поглядел в спину устало бредущего перед ним мальчишки.

Вот, например, весь обед Ки с превеликим трудом сдерживал себя. Молодой человек был уверен, что останься они наедине, он поплатился бы за свои едва осязаемые поползновения в сторону Его неприступности, после чего был бы обязательно вознагражден сбитым дыханием, жаркими поцелуями и испариной, выступившей на коже. Ну, а потом Чжонхёна обязательно бы проинформировали, что такое харакири и на его собственном примере показали бы, как его правильно делать.

А парой десятков минут ранее, к примеру, прижатый к стене в каком-то переулке, вопреки ожиданиям юноша не визжал от недовольства, но прятал виноватый взгляд и проявлял удивительную покорность.

– Лие приходили письма с угрозами, – бормотал тогда мальчишка себе под нос, явно стараясь отвлечься от того, что его тревожит и вызывает в душе чувство вины. Временами он и впрямь верит в то, что Чжонхён читает его мысли, поэтому старается лишний раз не думать о запретном. Впрочем, даже если молодой человек и не обладает сим чудесным даром, происходящее между ними двоими вполне может сойти за чтение мыслей. – Вроде как она должна перестать общаться со мной, – добавил Ки, прожевав половину слов, как ту протравленную картофелину на обеде.

– Ты думаешь, это я?

Мальчик лихорадочно мотает головой, но Чжонхён выхватывает из какофонии уличных звуков тихий выдох облегчения.

Кто-нибудь другой, слабее его, ранимее его, чувствительнее его, наверное бы, обиделся, но не Чжонхён. Он понимает логику Ки, он следит за всей цепочкой размышлений и отрывистых выводов так, словно они – его собственные. Он всегда с легкостью читал его – в списке подозреваемых, способных завалить девушку угрозами, Чжонхён стоял бы на последнем месте, однако, стоял бы. Нельзя отмахиваться от невероятных предположений, иначе рискуешь проморгать истину. Именно так мыслил бы и сам молодой человек в подобной ситуации.

Чжонхён даже назвал бы Ки имя ревнивицы, если бы ему не было интересно понаблюдать за шагами, которые юноша предпримет в поисках обидчика своей ненаглядной девчонки. Насколько они будут соответствовать его ожиданиям? Молодой человек уверен, что на все сто процентов, а то и на двести.

А потому, поддавшись очередному приступу ревности, запретил Ки искать. И снова – просто взяв с него обещание, которое мальчик, находясь в уязвимом положении, охотно дал. Как легко красть у него эти обещания, стоит лишь подойти ближе, включить обаяние на полную мощность и Ки уже плавился, как нежнейший шоколад под солнцем.

Однако Кибом не был бы Кибомом, если не пытался противиться запретам. Временами у него выходило весьма недурно, иногда он почти перекрывал волю Чжонхёна. Но к радости молодого человека, юноша довольно быстро выдыхался и тут же спешил в свою норку набираться сил.

Вот тут-то нездоровилось уже Чжонхёну, ибо сил Ки набирался исключительно от него. Вернее, не набирался, а бессовестно крал, вытягивал, одновременно выматывая его. Раньше слабым источником сил являлись сладости, к которым ныне Ки потерял всякий интерес, обнаружив заветную дорожку к источнику помощнее, и природные материалы, которые чаще всего составляли деревянные изделия. Ирония, но собственным бездонным резервом юноша воспользоваться не мог. Этот резерв предназначен для окружающих и в первую очередь для Чжонхёна, как для того, кто подарил ему, как это ни парадоксально, такую жизнь.

А была еще влюбленность, которая тянула их друг к другу, создавала дорожку из мыслей, поступков и слов, противоречащих друг другу, но оставлявших стежок за стежком, сшивая края разорванной когда-то ткани. Еще одна весомая монета в копилку, о которой Чжонхён позволял себе говорить лишь изредка.

Все в том же переулке после выпущенных на свободу слов он сорвал с точеных губ сладкий поцелуй и отпустил размякшего виноватого парнишку. Он знал причину, вынуждавшую того ощущать вину. Он знал про все делишки, в которые его мальчика за ошейник пыталась втянуть шайка колдунов. И он знал, как Ки поступит, поэтому был готов к последствиям.

– Ты сегодня вновь не голоден?

– С чего ты взял? – едва слышное бормотанье доносится до ушей Чжонхёна. Сбитое дыхание Ки все никак не восстановится, и молодому человеку это немного льстит. Ему льстит, что Ки возится, вставая то так, то эдак, делая вид, будто ищет удобного положения, тогда как на деле просто трется об него.

– Бомми, когда в следующий раз встретишься с… – Чжонхён с трудом пересилил себя, – девушкой, поинтересуйся у нее здоровьем собачки.

– Что? – удивление в карих глазах и резко замершее тело.

– Думаю, нас… – Чжонхён отошел от Ки на несколько шагов, лишив того тепла своего тела. Взгляд юноши на миг наполнился разочарованием, после чего в них засветилась трезвость рассудка. – Ну, хорошо, так и быть, меня сегодня пытались надуть. Крайне неудачно.

– Причем здесь собака?

– Так ты не голоден?

Раздражение вновь поднялось в Ки, Чжонхён это чувствовал ярко – кожу словно усеяло тонкими иглами.

– Я не до-го-ня-ю, – последовал членораздельный ответ, свидетельствовавший о том, что раздражение перетекает в ярость.

– Ау, в этой головке еще остались мысли? – Чжонхён мягко постучал набалдашником трости по лбу юноши.

– Съешь пончик.

– Я доверяю твоему чутью, – произнес он вдруг доверительно, нерешительно поднеся руку к лицу Ки. Юноша дернул головой.

– Тебя пытались сегодня отравить?

– Ты мне скажи.

– Я не знаю.

– Знаешь. Именно ты – знаешь.

– Я не знаю! Что я должен знать?

– Ты совсем сегодня не голоден?

– Нет! Я не голоден. Я никогда не голоден. Ни вчера, ни сегодня, ни завтра, ни через месяц, ни через год! Я только трахаться хочу, но я не голоден!

– Значит, собачке не повезло.

Выдав гневную тираду, юноша, очевидно, задохнулся в эмоциях, и потому не ответил. Улыбнувшись вспышке, молодой человек подошел к нему ближе, мягко обнял его рукой, нежно скользя пальцами по талии, и прикоснулся к его губам в поцелуе. Вот так просто. Настолько просто и бесхитростно, что Ки от изумления первое время не мог пошевелиться. Не было ни уловок, вроде предварительных заманивающих слов, ни отвлекающих маневров. Только взгляд, схвативший его в капкан. И невесомое желание. Его, его тела, его губ.