Текст книги "Маскарад (СИ)"
Автор книги: Sowulo
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 44 страниц)
========== Часть 1 ==========
Солнце ярко светило на чистом лазорево-голубом небе. Толкаясь и непрестанно ворча, его лучи настойчиво лезли сквозь ветви раскидистых деревьев, расположившихся по бокам аллей городского парка, и зарывались в кудрявую шевелюру неестественного ржавого цвета, принадлежащую сидящему на кованой скамье хрупкому юноше. На вид любой прохожий дал бы ему не больше пятнадцати лет, однако при знакомстве сам собеседник с готовностью называл свой возраст – девятнадцать, потому как отчаянно не желал выглядеть в глазах посторонних маленьким несмышленым мальчиком. По расстегнутому на пару пуговиц вороту рубахи было видно, что он изнывал от жары. На его гладком лбу выступала испарина, которая время от времени промокалась влажным хлопковым платком.
Прогуливающиеся по выложенным галькой дорожкам дамы, прячущиеся от палящих лучей под летними зонтиками, задыхались в закрытых пропыленных насквозь платьях, но мужественно держали под ручку таких же страдающих подруг или влюбленных кавалеров. Они не могли противостоять себе и изредка позволяли своим взглядам изучать необычную внешность юноши, одетого в поношенный, но чистый и опрятный летний костюм, сюртук которого в данный момент висел позади него на спинке скамьи. Подернутые загаром руки, выглядывавшие из закатанных по локти рукавов, напоминали хрупкие тростинки и наводили на мысль о недоедании, чему, однако, противоречила правильная осанка, за некоторыми исключениями присущая лишь высшим кругам. Черный жилет мягко подчеркивал стройность фигуры и ярко контрастировал с белоснежностью рубашки. Черные, тщательно выглаженные брюки прятали ноги, такие же нездорово худые, как и руки. Носки лакированных туфель периодически зарывались в гальку, из-за чего юноша становился похожим на маленького растерянного мальчика.
И все же без излишней скромности можно было заявить о том, что он был необычайно красив. Юноша щурил темно-карие миндалевидные глаза, быстро бегающие по строчкам лежащей на его коленях книги, теребил зубами пухлые, покрасневшие от непрерывного покусывания губы, морщил нос с едва заметной горбинкой. Длинные пальцы нервно тормошили уголок твердого переплета книги, словно сообщая о замешательстве, в котором пребывал их хозяин.
Минуту спустя на главной аллее парка показался еще один молодой человек чуть старше, но с такой же непривычной для здешних краев внешностью. Его большие темно-карие глаза стремительно перебегали от скамейки к скамейке в поисках кого-то, пока он шел размашистым шагом по шуршащему гравию. Когда-то идеально причесанные чуть вьющиеся волосы слегка растрепались. Что, тем не менее, не портило внешности этого человека, костюм которого, будучи сшитым на заказ, ясно давал понять о благосостоянии своего обладателя.
Темно-карие глаза довольно заблестели, а длинные пальцы сильнее сжали изящную трость, когда искомый объект обнаружился скромно сидящим на одной из скамей под сенью раскидистого дерева.
– Прошу прощения, я вновь опоздал, – в низком голосе, обратившемся к погруженному в чтение юноше, послышались нотки раскаяния. – Давно сидишь?
Юноша повернул голову в сторону севшего рядом с ним молодого человека и буквально расцвел на глазах.
– Минхо! – воскликнул он радостно. – Признаться, я подумал, что ты уже не придешь.
– Прошу прощения, – еще раз извинился его собеседник и поправил наглухо застегнутый ворот дорогой рубашки. – Меня задержали, – его глаза ненадолго задержались на расстегнутом вороте собеседника и заворожено проследили, как капля пота скатилась по нежной коже к выпирающим ключицам.
– Я все понимаю, – с готовностью закивал юноша, очевидно, привыкший к опозданиям друга. Он сделал вид, что не заметил странного взгляда собеседника, однако на его щеках нежно заалел легкий румянец удовольствия от осознания того, что им любуются.
– Все же мне неловко, что тебе приходится каждый раз меня ждать, – молодой человек смущенно опустил взгляд – свое главное оружие против возможного недовольства окружающих. Малейшим взмахом длинных ресниц эти бархатные глаза могли либо жестоко покарать, либо же приласкать. Но его юный собеседник вряд ли знал об этой их особенности, будучи знаком лишь с мягкой стороной характера молодого человека.
– Я попытался прочитать книгу, которую ты мне дал, – перевел юноша тему.
– Неужто? – Минхо заинтересованно на него поглядел. – И что ты думаешь?
– Думаю, что мне она не по зубам. Слишком много рассуждений, большая часть которых мне непонятна, – младший нахмурился и недовольно поглядел на предмет беседы, все так же покоившийся на его угловатых коленях, спрятанных под тканью поношенных брюк.
– Тэмин, – засмеялся Минхо. – Это философия.
– Значит, мы с философией не находим общий язык. Я не привык читать такие книги. – Тэмин по-детски надул губы, заставив Минхо этим с виду безобидным жестом едва слышно втянуть воздух носом.
– Тогда не мучай себя, – выдавил он, рассматривая профиль младшего юноши.
– Но мне бы хотелось научиться этому.
– Этому?
– Тому, как рассуждает автор, поэтому я дочитаю ее до конца, – на лице Тэмина проступила решимость, вновь давшая Минхо повод для незлобивого веселья. – Чжинки понимает их, почему не могу понять я?
Но веселье тотчас же испарилось при упоминании другого имени.
– У твоего Чжинки, скорее всего, такой склад ума, – с едва заметной мрачностью предположил молодой человек. – А ты другой, более подвижный, – он постарался улыбнуться.
– И все же я сделаю это.
– Ну хорошо, – фальшиво рассмеялся Минхо и встал. – А теперь идем? Концерт скоро начнется.
Поднявшись и накинув сюртук, Тэмин заметно стушевался.
– Что с тобой? – недоуменно обернулся успевший отойти на пару шагов Минхо.
– Так неудобно, что ты за меня платишь, – признался юноша, чувствуя, как снова начинают полыхать щеки, но в этот раз от стыда.
– Считай это платой за мои вечные опоздания, – Минхо подошел к юноше и тепло похлопал его по плечу, заглядывая в покрасневшее лицо.
– И друзья твои при виде меня начинают перешептываться.
– Кто же виноват, что ты отказался принять новый костюм в подарок?
– Я не могу, – стыдливо прошептал Тэмин. – Ты и так на меня много денег потратил, будто за дамой ухаживаешь, – пожаловался он. – Даже с ректором поговорил, чтобы меня повторно прослушали. Без тебя бы я не поступил в Академию. Я тебе и так по горло обязан.
– Ты же мой друг, – Минхо вперил немигающий взгляд больших глаз в смущенный профиль собеседника. – Тэмин, не занимайся пустыми переживаниями. Когда ты добьешься многого, вернешь мне все в двойном объеме. Договорились?
Юноша нерешительно кивнул.
– Ну, вот и хорошо, – бодро заключил Минхо. – А теперь идем, – тоном, не терпящим возражений, заявил он робко взглянувшему на него Тэмину.
***
– Это было великолепно, – пару часов спустя то и дело возбужденно восклицал Тэмин, упругой походкой шедший по тротуару рядом с задумчиво улыбающимся Минхо. – А как пианист талантливо проигрывал эту мелодию на бис! Гениально!
– Я знал, что тебе понравится, – кивнул Минхо. – А ты еще хотел отказаться.
Тэмин потупился.
– Просто, понимаешь же, таким беднякам как мне нечего делать среди людей высшего света.
– С чего ты взял? – на автомате спросил старший, уже привыкший к подобного рода разговорам.
– Хотя некоторые из них имеют узкий разрез глаз, как и мы с тобой, они все равно косятся на меня, как на прокаженного, – пробурчал Тэмин. – И я слышал слова про твою новую игрушку. Что еще за игрушка, Минхо? – он пытливо поглядел на погруженного в себя собеседника.
– Не переживай, Тэмин, – получил он рассеянный ответ. – Они завидуют твоей миловидности. Обычное дело. Скоро эти разговоры прекратятся.
– Пока они прекратятся, столько слухов успеет появиться.
– Ты о чем? – Минхо остановился.
Прошедший по инерции несколько шагов вперед Тэмин вернулся к собеседнику.
– Слухи про то, что ты якобы со мной развлекаешься, – с отвращением выплюнул он.
Минхо заулыбался.
– Развлекаюсь?
– Ну, в этом смысле… – замялся юноша. – Понимаешь?..
– И все? Подумаешь, велика пробле…
– Не все, – оборвал его Тэмин. – Еще я видел взгляды.
– Какие взгляды?
– Ну… знаешь… такие взгляды… – засунув руки в карманы брюк, Тэмин принялся водить носком по мощенной камнем дорожке. – Минхо, я же парень, как они могут на меня так смотреть? – жалобно спросил он, подняв испуганный взгляд на друга. – На меня раньше ни один мужчина так не смотрел.
– Может быть, ты просто не замечал? – Минхо продолжил путь, и младший угрюмо поплелся за ним.
– Нет, я бы обязательно такое почувствовал.
– Ты уверен? – помрачнел Минхо.
– На меня иногда смотрят восхищенно. Бывает, эстеты мною восторгаются. Однажды меня даже произведением искусства назвали, – без капли скромности заявил Тэмин, словно для него это было обычное дело – получать лесть от незнакомых людей. – Даже ты мною любуешься, – продолжал он, как ни в чем не бывало, не заметив, как поперхнулся при этих словах идущий рядом молодой человек, – но никогда на меня не глядели, как на шлюху в борделе.
– Что? – Минхо встал как вкопанный, услышав последнее сравнение. – Ты был в борделе?
– Был. Однажды с братьями. Чжинки и Кибомом.
Минхо с нескрываемым любопытством рассматривал мнущегося перед ним, густо покрасневшего юношу.
– Признаюсь, ты меня удивил, Тэмин, – хмыкнул он и потрепал младшего за щеку. – Не бойся, слухи как появились, так и исчезнут. Дай только время. И лучше держись меня, тогда тебя никто не тронет.
Тэмин тут же встал к нему поближе, будто опасался, что прямо сейчас из кустов вынырнет толпа озабоченных мужиков и с бешеным голодом в глазах накинется на него. Минхо хмыкнул на забавную реакцию друга.
– Идем, я тебя провожу до общежития, – старший направился в сторону поджидавшего их экипажа.
– Право же, так неловко, – Тэмин сцепил руки за спиной и принялся перекатываться с пяток на носки.
– Нет, ну я, конечно, могу тебя здесь оставить, чтобы кто-нибудь тебя украл, – Минхо, очевидно, уставший препираться с младшим, решил пойти на крайние меры. – Но в таком случае пеняй на себя.
– Я поеду! – Тэмин тотчас же резво запрыгнул в экипаж под смешки друга и заскучавшего возницы.
Весь путь между друзьями царила умиротворенная тишина, которую не решался прервать ни первый, ни второй. Лошадь звонко цокала копытами по камню, изредка фыркая и встряхивая гривой, пока экипаж тихо, даже бесшумно, катился по мощенной мостовой.
– Ну что ж, вот мы и прибыли, – неловко начал Тэмин, когда они добрались до места назначения.
– Я тебя провожу до ворот, – безапелляционно заявил Минхо, ловко спрыгивая на дорогу вслед за младшим.
– Хорошо, – послушно кивнул тот, осознав, что спорить сейчас с другом бесполезно.
– Тэмин, – начал ободренный послушностью юноши Минхо, когда они отошли на расстояние достаточное, чтобы возница его не услышал.
– Что? – прямо у самых ворот Тэмин развернулся к нему и выжидательно посмотрел в лицо, плохо различимое в опустившейся на город шелковистой тьме.
– Скажи, что мы останемся друзьями, что бы ни случилось.
– Что? Зачем тебе это?
– Просто скажи мне.
Младшему показалось, что Минхо был на взводе.
– Хорошо, хорошо, – успокоил он друга, невесомо коснувшись пальцами его руки. – Мы останемся друзьями, что бы ни случилось.
– Отлично, – кивнул Минхо, скорее, своим мыслям, чем стоявшему перед ним озадаченному юноше. – Ну, тогда бывай, – бросил отрешенно он и отошел на пару шагов к заждавшемуся экипажу, но внезапно развернулся, стремительно подлетел к младшему и оставил мягкий поцелуй на его приоткрывшихся в удивлении губах.
– Минхо, я же… не это… не такой, – заикаясь, проговорил опешивший Тэмин в спину уходившему другу.
– Запомни, что ты мне обещал, – напомнил лишь ему через плечо Минхо, быстрым шагом направляясь к экипажу.
– Что это значит?.. – прошептал Тэмин, глядя, как карета скрывается за углом.
Постояв пару минут в темноте ночи, опустошенно глядя в сторону скрывшегося с его глаз экипажа, Тэмин повернулся к кованым воротам и хотел было в них зайти, как за его спиной раздался новый цокот копыт и совершенно иной стук колес по мостовой.
Все случилось так быстро, что юноша не успел отреагировать. Из черного экипажа выпрыгнуло несколько человек. Один из них схватил опешившего юношу. Последнее, что Тэмин помнил, – его насильно тащат к украшенным вензелями дверцам, крепко прижимая к носу платок и заставляя вдохнуть источаемый им едкий запах.
А после все погрузилось во тьму.
========== Часть 2 ==========
Вся небольшая улочка привыкла каждую субботу наблюдать возвращение этого молодого человека в небольшой двухэтажный каменный дом, находящийся на самой ее окраине. Неспешной упругой походкой он, бывало, вышагивал по пыльной дороге, с неизменным интересом в карих глазах поглядывая по сторонам и не уставая здороваться с встречавшимися ему на пути жителями, а иногда и останавливаясь, чтобы поболтать об их проблемах. И жители всегда охотно делились с ним оными, умудряясь посетовать и на свою нелегкую жизнь, и на завышенные цены, и на противных мальчишек, обворовывающих их огороды.
Юноша сосредоточенно кивал, невозмутимо выслушивая льющиеся непрерывным потоком жалобы и вставляя в нужных местах меткие комментарии, а после продолжал свой долгий путь. Довольные полученной порцией позитивного настроения, жители благосклонно глядели ему вслед и воодушевленные шли дальше по своим делам, думая о том, какой же все-таки замечательный у них сосед.
Но в этот раз молодой человек не шел своим обычным бодрым, но в то же время размеренным шагом, не смотрел по сторонам, не улыбался случайным прохожим. Он до того спешил, что спотыкался через каждые несколько шагов, пару раз чуть не навернувшись в своих еще недавно блестевших чистотой сапогах, ныне покрытых густым слоем пыли. Расстегнутый темный плащ униформы развевался за идеально прямой спиной. Белоснежные бриджи посерели. Густые каштановые волосы находились в полнейшем беспорядке, придавая ему вид романтического рыцаря, спешащего на свидание к своей возлюбленной.
Но, к немалому сожалению, торопился он совсем не на встречу с любимой.
Из уст в уста среди соседей кочевали слухи о том, что пропал самый младший мальчик из троих, живущих в аккуратном домике, замыкающем небольшую улицу. Уехал поступать в столичную Академию искусств, одно из самых престижных учебных заведений страны, и неожиданно перестал присылать домой положенные еженедельные весточки, приведя этим своих братьев в неописуемое беспокойство.
Трое одаренных необыкновенной внешностью юношей поселились в этом городке несколько лет назад и поначалу вели себя тише воды ниже травы, не донимая соседей постоянными визитами, вошедшими на этой улице в привычку и даже ставшими традицией. Многие жители впоследствии смущенно признавались, что в первые дни даже не различали их, ошибочно предполагая, что в дом вселился один юноша. Но натыкаясь на них то в бакалейной, то у плотника, то в булочной или у клубничника, мало-помалу они научились распознавать лица всех троих. Вскоре жители, отнюдь не страдая от нехватки любопытства, сами решились на знакомство с этим семейством, казавшимся им замкнутым. И позже оно не раз удивило их своей невероятной общительностью и теплотой.
Самый старший из братьев, Чжинки, не обладал какой-то особенной красотой, но его добродушное лицо и неизменная широкая улыбка привлекали взгляды окружающих и покоряли даже насквозь зачерствевшие сердца. Появлялся он в доме реже всех, будучи конюхом и возницей у благородного семейства, живущего на другой, более богатой окраине их небольшого городка, и ночуя дома лишь по выходным. Все без исключения соседи считали его бесспорным кормильцем семьи. Впрочем, они не ошибались в своих предположениях.
Во время отсутствия Чжинки в доме всем заправлял средний брат Кибом, юноша на вид утонченный и изящный. Но при общении в нем выявлялась слегка грубоватая природа человека, которому довелось побывать среди самых низших кругов общества. Однако ни один из жителей улицы не посмел бы возразить, назови кто его мастером на все руки, поскольку звание это было вполне заслуженным. Он и хозяйством занимался, и за внешним видом братьев следил, и при этом никогда не чурался более тяжелой работы.
Чего нельзя было сказать о самом младшем члене семьи. Красивый, миловидный Тэмин, больше смахивающий на юную невинную девицу, находясь под защитой братьев, вырос очень хрупким и избалованным юношей, полностью погруженным лишь в свои интересы. Он всегда был учтив с собеседниками, но в то же время витал в своих мыслях, касавшихся либо очередной возлюбленной, либо столь обожаемого им театра.
– Лодырь, – шептали одни.
– Тонкая душевная организация! – заявляли другие.
– Чудик, – качали головой третьи.
Но самому юноше, казалось, не было никакого дела до пересудов.
Очень непохожие друг на друга не только характером, но и внешностью, тем не менее, юноши легко уживались друг с другом. Вскоре и эта особенность получила свое объяснение.
Все дело оказалось в том, что все трое выросли в одном приюте, единственном приюте на весь небольшой городок, и всю сознательную жизнь старались держаться друг за друга, напоминая трех экзотических птиц, по воле случая залетевших в огромную шумную совятню. Вряд ли кто-нибудь смог бы ответить, откуда появилась информация о том, что трое юношей не приходятся друг другу родными братьями, но она крепко угнездилась в головах соседей.
Хотя многие находили младшего довольно странным человеком и не всегда понимали его, теперь, когда приветливый дом постигло такое горе, переживала за семейство вся улица и даже пара соседних. В особенности, жившие на них девушки. Разволновались даже те барышни, которым сладкоголосый юноша уже успел разбить сердечки.
Казалось, каждый выглядывающий из занавешенного окошка житель затаил дыхание при виде того, как самый старший из троих едва ли не бежал по улице. Мысли его находились там, дома, рядом с сидящим за столом симпатичным темноволосым Кибомом, понуро глядящим в центр стола, выстланного клетчатой скатертью.
– Ки! – молодой человек залетел в дом и, громко топая по скрипящим половицам, направился в кухню, где по его предположениям находился братишка. – Ки! – он нерешительно застыл в проеме двери. – Нет вестей?
Ки отрешенно поглядел на него и медленно помотал головой. Он еще не до конца осознал случившееся и каждую субботу все так же надеялся увидеть заветное письмо.
– Значит, решено. Я еду разбираться, что там случилось. Небось, опять втрескался в очередную юбку и забыл про братьев.
Хотя Тэмин искренне любил своих названных братьев, он с легкостью мог о них забыть, если увлекался каким-нибудь делом. Такое уже случалось не раз, и оба брата успели свыкнуться с возможностью подобного развития событий.
– Никуда ты не поедешь, – немного ворчливо отозвался Ки. – Как же твоя работа? Лучше я поеду.
– А то у тебя работы нет, – Чжинки сложил руки на груди.
– Я уже договорился, – возразил младший. – И даже подыскал себе замену.
– А если и ты там пропадешь, что мне тогда делать?
– Кому я там сдался. И вообще я не бессовестный мальчишка Тэмин, у меня есть голова на плечах.
– Может, хватит уже, Кибом?
– А что хватит? Сколько нам его еще вытаскивать из передряг? И где он только их на свою раскрасивую задницу находит.
– Полегче с выражениями.
– А вот не хочу!
– А вот заставь себя! – Чжинки грозно навис над младшим, заставив того съежиться.
– Чжинки, мне надоело, – пожаловался Ки. – Надоело, что он так безалаберно относится к тем, кто о нем заботится.
– Ты же прекрасно знаешь, что он не специально, – Чжинки присел на стул напротив Ки. – Тэмин творческая личность. Они все такие рассеянные.
– О, старая задрипанная пластинка, с кем я вообще говорю?! – Ки театрально закатил глаза. – Ты всегда найдешь ему оправдания.
– Я, между прочим, и для тебя всегда найду оправдания, – с легким укором сказал старший.
– Прости, Чжинки. Но меня беспокоит, что в последний раз мы не очень хорошо расстались.
– Ки, успокойся. Не стоит хоронить Тэмина раньше времени, – хмыкнул он. – Я почти уверен, что он просто нашел себе новое увлечение.
– Балда! Глупый ребенок! – хлюпнул Ки носом и оглушительно чихнул. – Ты опять дверь не закрыл?
– Не знаю, – спохватился старший.
– Иди посмотри. Заодно переоденься, – Ки наконец разглядел, во что был одет пропылившийся насквозь Чжинки. – Фу-у, сколько пыли! Отойди от меня! Целый день полы вылизываю, пылинки сметаю! Прекрасно знаешь, что у меня аллерги-и-я-а-апчхи! А-апчхи… а-а-апчхи!.. А-а-а-ну-марш-в-ванную-пчхи! – взревел юноша, не переставая оглушительно чихать в сложенные лодочкой ладони.
Пока старший брат переодевался, Ки со смешанным чувством думал о Тэмине, являвшимся источником большей части их проблем. Так или иначе, всякое происшествие, пусть косвенно, но касалось Тэмина. Вся их жизнь крутилась вокруг Тэмина. И Ки немного этому завидовал, чувствуя в себе прорву всего, прозябающего в безвестности, но настоятельно требующего реализации. А все ради младшего.
Иногда мальчик начинал ему казаться этаким лишним бесхребетным элементом, тормозящим не только его развитие, но и развитие Чжинки. Хотя последний уже давно свыкся с ролью няньки и даже не допускал мысли о том, чтобы посвятить себе хотя бы несколько часов в день. Вся его жизнь сосредоточилась на дорогих братьях, которых он видел беспомощными, неприспособленными к жизни щенятами. Так повелось еще с приютских времен, когда, стоя у кровати их умирающей наставницы вместе с маленьким Ки, Чжинки с чистым сердцем пообещал, что будет заботиться о вверенных в его попечение двоих младших мальчиках. И до сих пор он не посмел ослушаться покойную и отступиться от своего обещания, да и впредь не намерен был этого делать.
– Раз ты так хочешь сам ехать искать Тэмина, – сказал Чжинки, входя в кухню в чистой свежей одежде, – поедем вместе.
– Что? Вместе? С лошади навернулся? Что нам там вместе делать?
– Ну, во-первых, поиски будут вестись в разы быстрее, – начал загибать пальцы Чжинки. – Во-вторых, я не буду за тебя беспокоиться, а ты не будешь волноваться обо мне. В-третьих, работать нам там в любом случае придется. Снимать комнату вдвоем получится дешевле. А в-четвертых, – он загнул четвертый палец, – мой работодатель уже предложил нам жилье.
– Твой работодатель? Это тот, который торгует всякой химической дрянью из столицы? – скривился Ки.
– Не ты ли недавно попросил меня еще краски для волос у него купить? – негодующе покраснел Чжинки. – И уже успел обработать ею мою несчастную голову, – он ткнул на свои каштановые волосы. – Сколько можно экспериментировать, а?
– Сколько надо, – буркнул Ки.
– У меня на голове не ковер для твоих экспериментов расстелился.
– Тебе идет, между прочим, – разобиделся Ки.
– Почему бы тебе не перекраситься тогда заодно?
– Не хочу, – обиженно нахохлился Кибом.
– Ладно, надувшийся попугай. Там, кстати, тебя еще ждут таблетки, которые кудри держат.
– А? Мне-то они зачем? Это Тэмину.
– Вот и захватишь их с собой для него.
– Травится всякой дрянью.
– Помнится, ты сам же ему эту дрянь и всучил.
– Ну сам, ну всучил, – еще пуще надулся Кибом. – Все равно у него мозгов не хватит отказаться. Закроем эту тему. Что там с жильем?
– Домоправительница – хорошая знакомая моего работодателя. Нам сделают скидку, потому что я уже зарекомендовал себя с хорошей стороны. Плюс, позволят не вносить задаток, – щеки Чжинки чуть порозовели.
В действительности он очень принизил перед братом значимость своих заслуг. Работодатель был более чем в восторге от своего ответственного конюшего, никогда не сующего нос в чужие дела и добросовестно выполняющего свою работу. Конюшни, в которых работал Чжинки, славились не только чистотой, но и хорошим состоянием скакунов, получавших каждый день идеальный уход и становившихся послушными в заботливых руках. Юноша не мог нарадоваться любимой работе, но в особенности он был доволен, получив возможность ухаживать за своими непарнокопытными друзьями, которых, к слову, безумно боялся средний брат.
– Ну, хоть какая-то хорошая новость, – проворчал Кибом, растирая заледеневшие от нехорошего предчувствия ладони.
– Но район не очень благополучный. Честно говоря, совсем неблагополучный, – смущенно признался старший.
– А это не очень хорошо, – последовал комментарий Ки.
– По крайней мере, это лучше, чем ничего. Главное, не нарываться на неприятности.
– Думаю, с этим проблем не возникнет, – пожал плечами Ки. – Мы там только ночевать будем. Академия в центре города, если не ошибаюсь, находится.
– Не ошибаешься. Только само общежитие – на другом конце города.
Ки обреченно вздохнул.
– Придется вытаскивать скопленные деньги. Надеюсь, их на первое время хватит.
– Эмм… Ки? – замялся Чжинки.
Кибом нахмурился, ощутив исходившие от брата тревожные волны. Кожу словно искололо сотней маленьких иголок.
– Ну что еще? – недовольно обернулся он.
– Мне тут аванс выдали, – старший положил на клетчатую скатерть внушительную пачку денег и мешочек монет.
– Что? Еще один? – Ки с подозрением поглядел на лежащее посередине столешницы сокровище. Затем принялся его пересчитывать. – Чжинки, – колко поинтересовался он, закончив, – сдается мне, ты точно с коня навернулся, – Ки поднял на него обвиняющий взгляд. – Пару раз как минимум. Давно аванс стал превосходить две твои месячные зарплаты? – он потряс пачкой банкнот.
– Ну, хозяин просто проникся нашей проблемой… – начал оправдываться старший, виновато глядя в пол, в потолок, на цветок в горшке – куда угодно, только не на Ки, сидящего перед ним с видом судьи, решающего чужие судьбы.
– Так! – раздраженно оборвал его младший. – Хватит мямлить, словно девка перед матерью, я не тупоголовый Тэмин, который готов вестись на любые твои оправдания, лишь бы не думать о поиске средств на жизнь.
– Хватит уже так отзываться о Тэмине! – вспылил Чжинки. – Он к твоему сведению тоже работал.
– Пару раз посверкать задранным задом, собирая клубничку у соседа на огороде, – это не значит пахать целыми днями, как это делаешь ты! Неужели твой работодатель так легко отпустил своего лучшего работника?
– Ки, это столица, – примирительным тоном обратился к нему Чжинки, не любивший семейные ссоры. – Боюсь, твоих сбережений нам не хватит даже на три дня. Поэтому я и попросил дать нам в долг немного.
– Уж больно добренький он у тебя, – Ки прищурился, меряя взглядом брата.
– Какой есть, – слегка пожал плечами последний, все еще не глядя на младшего. – Я даже этому рад. Все сложилось как нельзя хорошо.
С десять секунд Ки молча сверлил взглядом сцепившего руки за спиной Чжинки.
– Ты меня совсем за долбоё… – начал он сердито, но был прерван возмущенным криком:
– Кибом!
–… за долбанутого принимаешь? – тут же исправился юноша.
– С чего ты взял?
– Чжинки, я не вчера родился…
– Еще бы!
– И тебя как облупленного знаю.
– С этим не поспоришь, – вздохнул старший.
– У вас какой-то договор? Ты будешь ему из столицы все это барахло поставлять?
Ошарашенный догадливостью младшего Чжинки недоуменно почесал затылок.
– Ну, как бы сказать, это…
– Говори как есть.
– Ну, да. Это правда, – кивнул старший. – Всего один раз отправлю и все, – поспешно добавил он.
– Ясно.
– Кибом! Нам нужно как-то продержаться первые дни. Так что не стоит брезговать возможностями. Я же для нас стараюсь.
– Я все понимаю, Чжинки, не беспокойся, – сказал Ки, выходя из кухни в сопровождении семенящего за ним брата.
– Ну ты, что, обиделся, что ли? – последний положил руку ему на плечо, заставляя младшего этим жестом остановиться у лестницы на второй этаж.
– Нет, конечно, – пробормотал Ки. – Ты, как всегда, обо всем позаботился, и теперь мы можем не волноваться хотя бы первую неделю. А там найдем работу, и все устаканится.
– Не забывай про самое главное, – напомнил ему Чжинки.
– Знаю, знаю, – устало выдохнул юноша, глядя в большое окно, освещавшее всю прихожую. – Тэмин.
========== Часть 3 ==========
– Подождите немного, мастер скоро подойдет, – учтиво произнесла симпатичная администратор, с подобострастным видом указав на удобное парикмахерское кресло.
Крепко сбитый темноволосый молодой человек тут же в него плюхнулся и вальяжно развалился. Он не имел привычки пользоваться услугами заведений, находящихся в районе под его ведением. За исключением этой парикмахерской, хорошенькие девушки которой своими нежными ручками способны были сотворить настоящее чудо с его непослушными волосами. Все по высшему классу за небольшую цену, хотя платить не было никакой надобности.
Все обстояло совершенно иначе. Тридцать процентов еженедельной выручки этого салона стандартно отходило в «правильный» карман. И боже упаси кого-то утаить хотя бы малую часть вырученных денег. Тогда нездоровилось всем. Поскольку еще ни разу никому не удалось провести этого человека, славившегося своим необычайным нюхом и распознававшего любую, даже самую хитроумно заверченную, ложь на «раз-два».
Хотя голову пульсирующим обручем стянула тупая боль, он с удовольствием потянулся и блаженно прикрыл глаза, раздумывая над тем, сколько еще дел у него на сегодня запланировано. По всему выходило, что совсем немного. Обойти всего пару домов, в одном из которых, кстати, несколько дней назад должны были поселиться новые жители, если его источники опять ничего не напутали. А они не могли напутать после последнего довольно жесткого и кровавого так называемого «разбора полетов». Давно он так не спускал пар, а уж когда в последний раз давал волю кулакам – совсем не помнил, в основном, предпочитая спокойно наблюдать за расправой со стороны. Все чужими руками, да чужими руками.
Больше всего его раздражало, когда собственные подчиненные выставляли его в идиотском свете несколько раз кряду, как это случалось в последние недели. Так что в этот раз, после того как он наглядно показал, насколько недоволен безалаберной работой, никакой ошибке не имело места быть. К тому же один из поселенцев вызвался переправить новую партию товара.
Интересно, кто это там такой услужливый нашелся, лениво подумал молодой человек.
Упорное стремление властей удавить развивающиеся технологии на корню и не позволить человеческой мысли активно развиваться неимоверно раздражало его, поскольку из-за этого сбыт всех новинок происходил подпольно и нередко включал большой риск для обеих сторон. Но к его немалому удивлению, еще ни разу ни один из них не попал в загребущие лапы правительственных ищеек.
Он почувствовал за спиной чужое присутствие прежде, чем обоняния коснулся аромат женских духов, усиливший головную боль.
Кажется, парфюмер говорил, что это белые орхидеи, вспомнил он. Хотя, кто их, этих парфюмеров, разберет. Делая обход подпольных цехов, он столько всего успел узнать, что половина этого всего не смогла уместиться в его голове, а другая половина, насильно в нее затолканная, вскоре за ненадобностью благополучно из нее выпорхнула. Но запах этот ему запомнился своей необычной резкостью. В основном, все ароматы были мягкими, бархатными, под стать своим парфюмерам, но этот выбивался из всей линии, поэтому и прочно осел в его памяти.
