Текст книги "Маскарад (СИ)"
Автор книги: Sowulo
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 44 страниц)
Ки подбежал к ней:
– Как отсюда выбраться?! – выпалил он, схватив ее за плечи. Ответа не последовало.
Круглые от страха глаза девушки тотчас вразумили юношу. Раскаявшись в своей вспышке, он отошел от нее на пару шагов, бормоча какие-то извинения. Однако горничная его немало вскоре удивила: увидев мятую, испачканную в крови одежду и зарывающиеся в ворс ковра босые ноги она неодобрительно покачала головой, тут же позабыв про недавний испуг.
– Кибом, не распугивай мне прислугу, – раздалось рядом с ними. – Гретта, сообщи Батлеру, что наш гость собирается нас покинуть.
Воззрившаяся на Чжонхёна девушка внимательно его выслушала, сделала книксен и безмолвно отправилась дальше по коридору, вмиг выкинув из головы мысль про внешний вид гостя и все с той же бережностью прижимая к себе стопку белья. Все это время Чжонхён не спускал настороженных глаз с Ки, отвернувшего от него розовое лицо. Мало-помалу юноша взял себя в руки и успокоился.
– Я знаю эту девушку, – буркнул он. – Это же с ней ты тогда на улице был.
– С ней.
– О!..
– Что такое, Бомми?
– Ничего. Странные у тебя люди работают.
– Ты тоже странный. Особенно с залитой кровью рубашкой.
– Тоже мне коллекционер странностей. Чего она молчит?
– Ей отрезали язык.
– Что? – обомлевший Ки резко взглянул в его лицо. – Ты?!
– А ты как думаешь? – Чжонхён выглядел довольно бесстрастно.
Ки ничего не ответил на прозвучавший вопрос, предпочтя отнести его к группе риторических.
Как он думает? Он думает, что стоит держаться подальше от колюще-режущих предметов в присутствии этого психа. Раз уж полез в болото спасать брата, неплохо было бы принять меры предосторожности. Например, не открывать рта, чтобы точно так же не лишиться языка.
– Вот, что бывает, Бомми, когда чешешь языком. И не исполняешь обещания, – слова прозвучали как упрек. В какой-то степени в них чувствовалась и тщательно завуалированная угроза.
И вновь Ки не ответил. В душе он признавал, что глупо прокололся с обещанием не ввязываться, но вслух сожалеть даже не собирался. Поздно бить тревогу, время посыпать голову пеплом.
– Как же она, по-твоему, сообщит о том, что я собираюсь уходить?
– Найдет способ.
Такая бессердечность вызывала у него в душе бурю возмущения. Выслушав сотни рассказов о разнообразных зверствах, связанных с именем Чжонхёна, тем не менее, в последнее время ему начинало казаться, что тот подчас обладал большей человечностью, чем многие иные личности. Ведомый этими мыслями, Ки даже перестал обращать внимание на тяжелую ауру, всегда окружавшую этого человека. Непозволительно забылся.
Произошедший инцидент еще раз напомнил ему, что стоит быть всегда начеку. Язык ему, пожалуй, еще пригодится.
Секунды шли за секундами, неловкость, испытываемая юношей, возрастала под давящим черным взглядом. Неуютное молчание затягивалось.
Через какое-то время Чжонхён вдруг схватил его за запястье и потянул в сторону комнаты, из которой тот столь поспешно убежал. Его переменившееся настроение передалось и Ки.
– Это твой дом? – вежливо поинтересовался последний, при этом не ощущая внутренне никакого любопытства. Ему бы покинуть это место. Остальное не имело значения.
– Это моя квартира, – поправил его Чжонхён, входя в открытую дверь комнаты и усаживая юношу на уже заправленную кровать.
Прислуга словно ждала момента, когда они удалятся отсюда, и тотчас же навела в ней порядок. Хотя какая Ки разница? Какая ему разница до того, что десятью минутами ранее он лихо нарезал по квартире круги, потерявшись в одном единственном на всю квартиру коридоре?
– Впрочем, и дом тоже мой, – рассеянно добавил Чжонхён. – Твоя одежда.
В руках у Ки оказалась небольшая двухцветная стопка.
– Моя?! – возмущенно воскликнул юноша, подпрыгнув на кровати. Отпихнув одежду в сторону, он лихорадочно принялся себя ощупывать и осматривать. Его переодевали? Значит, шутка про «все видел» не шутка вовсе?! Но как же: старое кровавое пятно-то на месте, хотя и изрядно посветлевшее…
– Бомми, Бомми, – пытался привлечь его внимание Чжонхён. Не выдержав, он вновь схватил его за запястья. Ки уставился на него злобным взглядом. – Это одежда из твоего дома. Твой брат, который вовсе сюда не приезжал с тобой, как мне помнится с твоих слов, любезно передал ее, зная, что тебе будет тяжело ходить в испачканной.
– Ты был у нас?
– Нет, – последовал усталый вздох. – Послал своего человека сообщить, чтобы о тебе не волновались. Но все обернулось столь удачно, что вернулся он с твоей одеждой и ушами, полными напутствий о хорошем с тобой обращении. Не гляди на меня таким взглядом, Бомми. Боюсь, если бы я рискнул тебя переодеть, ты бы меня обвинил во всех смертных грехах, а заодно и на всю жизнь оставил калекой, – хмыкнул Чжонхён.
– Не смешно.
– О, нет, очаровательный лицемер, очень даже смешно.
Ки насупился и сердито плюхнулся на край кровати, сложив руки на груди. Что ж, по всему получается, что Чжонхён о его лжи насчет брата знал самого начала, а он-то сам, балда, радовался тому, что смог так ловко его обмануть. Здорово же он влип. Выставил себя окончательным дураком. Защищай теперь Чжинки неизвестно от чего. Если тот, конечно, сам себя своей неуклюжестью не успеет угробить.
– Опять ты хмуришься, – к Чжонхёну, казалось, вернулось его игривое настроение. Он опустился перед юношей на пол и устало прислонился лбом к его коленям. – Не хмурься, Бомми, морщинки появятся, – послышалось его глухое бормотанье. Больно. Чжонхёну снова больно. На момент, когда тот ослабил свою защиту, Ки почувствовал слабые признаки присутствия этого назойливого недуга.
Ки тряхнул головой и скривился. Что за телячьи нежности? Головная боль еще не повод приставать.
– Блондинка! – раздалось со стороны двери. Ки резко втянул носом воздух.
– Опять этот индюк, – прокомментировал он раздраженно, глядя на светловолосого ребенка, переводившего брезгливый взгляд с него на Чжонхёна и обратно.
– Не обижай моего мальчика, – хриплым голосом попросил Чжонхён, зарываясь лицом в худые коленки Ки.
– Я не обижаю! – воскликнул юнец.
– Я не обижаю, – выплюнул с ним одновременно Ки.
Чжонхён издал смешок и качнул головой, явно забавляясь сценой, которую даже не наблюдал собственными глазами. Он и без того совершенно ясно представлял ее в своем воображении, довольствуясь звуком двух гневных голосов.
– Что?! – возмутился юноша. – Это я-то мальчик? – он принялся расталкивать смеющегося Чжонхёна, но тот довольно удобно устроился головой на его коленях и о перемене своего местоположения даже не думал. – Какого хуя ты меня так зовешь перед этим недорослем?!
– Фу, ты еще и материшься, – презрительно бросил юнец и скривился так, словно случайно ступил ногой в навозную кучу.
– Закрой рот, сопляк.
– Мало тебе досталось, блондинка. Меня от вас обоих тошнит, – на одном дыхании выказав все свое негодование, он поспешил удалиться.
– Вот видишь, Бомми, не стоит обижать маленьких мальчиков, – Чжонхён приподнял голову и поглядел на красного от негодования Кибома. Яростно покусывая изнутри щеки, тот сверлил взглядом пустой проем двери. – Иначе они начинают мстить.
– Я его не обижал, – проворчал юноша.
– Он думает иначе.
Чжонхён не отрывал от него странного взгляда, Ки делал вид, что не замечает ничего, при этом кожей чувствуя этот взгляд и гадая над причиной. Скорое движение у ног вынудило юношу взглянуть вниз в момент, когда хозяин квартиры потянулся к его лицу, будто желая его рассмотреть более детально. Неуклюжая попытка отодвинуться в который раз за утро привела к тому, что он приземлился спиной на пружинистый матрас, застыв под взглядом нависающего над ним Чжонхёна. Изредка Ки опасливо поглядывал на него, но его взгляд не смел подняться выше смуглого подбородка, и тотчас же переключался на более безопасные вещи, наподобие пуговиц либо фактуры ткани.
– Что? – выпалил Ки, в конце концов не выдержав. – Что опять не так?
– Скажи, Бомми, тебе понравилось там, где ты побывал?
– Нет! – при упоминании жуткого мира, который ему довелось посетить, он предпринял новую попытку вылезти из-под Чжонхёна. За всеми утренними сумасбродствами он абсолютно забыл про эту проблему.
– Перестань елозить, – жестко одернули его. Сильная рука сгребла его рубашку в кулак и вновь подтянула несопротивляющегося юношу ближе. Кибом замер, напряженно изучая смуглую шею и проглядывающие в вороте рубашки ключицы. Что-то жуткое было в том, как Чжонхён молчал.
– Мне пришлось повозиться, чтобы вытащить тебя оттуда, – известил его последний. – Не обижай больше моего мальчика.
– Это он сделал?! – ошеломленно воскликнул Ки, когда все намеки сложились в его сознании воедино. Чжонхён сердито цыкнул, поморщившись.
– И визжать тоже перестань.
– Кто тебе этот пацан?
– Это мой племянник, Бомми, – спокойный ответ повис в воцарившейся тишине. – Неродной, конечно, – насмешливо покачал головой Чжонхён, заметив скептический взгляд Ки.
– Ебанный в рот, так ты все знал и нихуя не помешал ему? – сердито воскликнул Кибом. В тот же самый момент внутренний голос ядовито напомнил ему, что именно этот человек выручил его в трудной ситуации. Скорее всего, именно от него он тогда прятался у обшарпанной стены в пропыленной насквозь прихожей. И именно от его подчиненных сбежал из своего дома-двойника.
– Я не обязан ничего делать, – сдержанно напомнил ему Чжонхён. – Нужно хорошо следить за своим язычком, котенок, и никому не придется вытаскивать тебя из передряг.
Разозлившись на новую кличку, Ки не подумав брякнул сиюминутную мысль: «Что, отрежешь мне язык тоже?!», и тут же об этом пожалел. Лезть на рожон – пожалуй, ему стоит избавиться от этой привычки как можно скорее, пока действительно не накликал беду на свою голову.
И снова раздался едкий смешок.
– Я его тебе вернее откушу, если не перестанешь ершиться.
Издевка Чжонхёна достигла цели: щеки юноши залило румянцем то ли гнева, то ли смущения. Хотя он сам, безусловно, возлагал большие надежды на «удовольствия». Но с Кибомом, особенно в таком состоянии, никогда нельзя быть уверенным полностью. То он на удивление покладистый, то вдруг начинает больно кусаться.
«Что значит «откушу»?», – гадал в это время Ки. Чжонхён склонился к его губам, но юноша резко отвернул от него лицо, ясно давая понять, что не разделяет в данный момент его желания. Следующая попытка Чжохёна обернулась тем, что Кибом недовольно отвернулся от него в другую сторону и сердито засопел.
Вмиг смуглые пальцы оказались в осветленных волосах и, притянув голову Ки к себе, Чжонхён угрожающе протянул:
– Боишься, что исполню свою угрозу?
– Пошел ты.
– Радуйся, что мои руки сейчас не на твоей тоненькой шейке.
– Куплю торт в честь этого.
– Знаешь, сколько ты лежал без сознания? – тихо поинтересовался он у язвящего юноши.
Ки поморщился от боли и еще сильнее напрягся, ожидая последующих слов. Чжонхён стиснул в кулаке его волосы, оттягивая их с такой силой, что Кибому пришлось чуть запрокинуть голову, дабы ослабить с трудом выносимое натяжение. Безумный блеск черных глаз начал его пугать. За ним скрывалось нечто неудержимое и плохо идентифицируемое. В ожидании ответа эти глаза неотрывно смотрели в него пристальным немигающим взглядом. Им не требовалось смотреть прямо в его глаза, чтобы читать его душу, достаточно было лишь глядеть на него самого. И этот факт больше всего пугал и одновременно выводил Ки из себя.
– Отпусти, – хрипло выдавил он, завозившись. – Не знаю, ничего не знаю. И знать не хочу.
– И хорошо, что не знаешь, бестолковый мальчик.
Удивление и неописуемое облегчение бальзамом заполнили выжженное страхом сознание Кибома, когда чужие пальцы отпустили наконец его волосы. И саднящая боль даже не ощущалась при виде спины его былого спасителя, удалявшегося в сторону двери. Ки порадовался временной передышке и приподнялся на локтях, наблюдая. Что означает легкая досада, мелькнувшая внутри подобно солнечному зайчику на стене? Он огорчен, что его не заставили, не подчинили? Что это?
– Твой брат волновался о тебе, – сообщил ему Чжонхён, не оборачиваясь. – И, если ты не появишься перед ним в ближайшие пару часов, боюсь, он возьмется за штурм моей квартиры. Так что собирайся, Бомми, и вылетай на улицу. Можешь даже не завтракать.
Упоминание про завтрак заставило пустой желудок сжаться в голодной судороге. Чжонхён наверняка сделал это намеренно – поиздевался над ним напоследок.
Стоило только характерному хлопку ознаменовать закрытие двери, Ки рухнул спиной на упругий матрас.
– «Можешь даже не завтракать», – передразнил он. – Жмот. Мог бы и своей одеждой поделиться, а не трясти моего брата.
Все время поглядывая на дверь, Ки снял поспешно грязную рубашку и ошеломленно охнул. Его кожа была чиста. Абсолютно. Не было ни следов аллергической реакции, ни незаживающих ранок. Ничего, кроме шрамов на груди и запястье и давних проколов. А также цепочки с крохотным сосудом – на шее.
Ки повертел в руках сосуд размером с половину его мизинца. Стекло затемненное, но внутри что-то находилось. Он ощущал легкие вибрации, слегка встряхивая сосуд. Что там? Ки подозревал, что кровь. Проверять свои гипотезы он не желал, а вот снять цепочку с шеи попытался. Однако, весь его пыл вскоре поугас. У цепочки не было замка – она полностью состояла из звеньев, словно скрепили ее прямо у него на шее. Попытка снять ее через голову ни к чему не привела: либо его голова была слишком большая, либо размер цепочки был умышленно сделан небольшим, дабы воспрепятствовать намерению снять ее.
Несомненно, юноша склонялся ко второму варианту. Даже и гадать не стоило.
В этот раз, не снедаемый паникой, он с легкостью нашел выход из квартиры. Дождь безжалостно затоплял окрестности, но необходимость беспокоиться за сохранность чистой одежды отсутствовала: у двери его ждал экипаж. Перед тем как в него сесть, Ки бросил хмурый взгляд на облагороженный дом, из которого только что вышел. Он очень хотел узнать о том, что же произошло, но не допытываться же у Чжонхёна? Тем более, когда присутствует опасность нарваться на маленького белобрысого демоненка, яро его недолюбливающего.
Дома его встретили пушистая братская радость и крепкие объятия.
– Как же я рад, вредная ты моя дурашка, – воскликнул изможденный Чжинки, явно вознамерившись выжать своими руками все последние силы из голодного Ки. – Пропади мне еще раз на неделю, и я отыщу тебя и прикую к себе наручниками.
========== Часть 24 ==========
Ки крутился возле большого зеркала в огромной, невероятных размеров, прихожей. Позолоченная рама была отделана какими-то камнями, переливающимися на ярком искусственном свету. Хрустально прозрачная поверхность абсолютно не искажала отражения, в мельчайших деталях предоставляя вниманию и лестные достоинства, и позорящие недостатки. Привыкнув к обычным зеркалам, зачастую обманывавшим своих владельцев, в этот раз юноша никак не мог на себя наглядеться. Завороженный своим необыкновенным видом, он поворачивался то влево, то вправо, то поправлял волосы парика, то вглядывался в тщательно наложенный грим, выискивая мельчайшие изъяны.
Из-за того, что всю предыдущую неделю в его рту не побывало ни крошечки, он очень сильно сбавил в весе и до знаменательной даты набрать его, соответственно, не успел. Однако, как ни странно, платье сидело на нем как влитое. При помощи корсета с трудом, но удалось утянуть талию до размера осиной. Тощие руки и плоскую грудь прикрывал жакет. Ки хотел украсить его пышным кружевным жабо, чтобы наверняка не попасть впросак, но швея наотрез отказалась «портить наряд». Пришлось отступить.
Юноша старательно вглядывался в свое отражение.
Вследствие ненарочной голодовки скулы его выпирали еще сильнее, отнюдь не добавляя столь желанной в данный момент утонченной женственности лицу. Вся надежда ложилась на маску. Его карнавальная маска, находящая в руках у стоявшего неподалеку Чжинки, прикрывала лишь половину лица, заканчиваясь на уровне кончика носа, но брат клятвенно его заверил, что даже так юноша выглядел вполне романтичной мечтательницей. Со стороны виднее, всякий раз подбадривал себя Ки, неустанно поправляя жакет, отделанный абсолютно не в романтичном, а скорее в хищном стиле – в тон платью.
Корсет давил нещадно – до боли и невозможности сделать вдох. На первых порах юношу даже подташнивало. Однако мысль о том, что девушкам приходится терпеть подобное каждый божий день, помогло Ки смириться с неудобствами. А вскоре он и вовсе пообвык, жестко игнорируя возмущенные сигналы тела.
Рядом с ним крутилось, по меньшей мере, пять юных барышень. Те, кому места у женской святыни не досталось, нетерпеливо стояли в стороне, ожидая своей очереди и ропща на ненасытность жизнерадостных болтушек. Их цветущие личики тронул нежный румянец предвкушения. Их искусные прически созданы в соответствии с последними тенденциями моды. Их великолепные платья составляли достойную конкуренцию друг другу. В их одетых в перчатки ручках были зажаты маски, маленькие ли или большие, во все лицо, в пол-лица или прикрывающие лишь глаза, каждая из масок идеально дополняла вечерний наряд. Их тонкие ножки в атласных туфельках уже отбивали ритм танцев, в которых они намеревались участвовать. А участвовать принцессы намеревались во всех.
– Идем, дорогая, – Чжинки, утомившийся ожидать, когда его братишка закончит заниматься самолюбованием, схватил Ки за локоть и вытащил возбужденного юношу из щебечущей толпы. Освободившееся место тотчас же заняла следующая девушка, принявшаяся с волнением прихорашиваться, даже несмотря на то, что необходимость в том совершенно отсутствовала.
– Не верю, что я на это согласилс… лась, – растерянно пробормотал он, послушно следуя за братом в сторону бальной залы.
– Прогоним в сотый раз все доводы за? – со вздохом предложил Чжинки.
– Не нужно, – буркнул братишка в ответ. – Помоги мне с маской.
Старший взял протянутую маску, такую же золотистую, как и зеркало в прихожей, и, осторожно приложив ее к лицу закрывшего глаза брата, принялся завязывать ленты на затылке. Ки взволнованно кусал губы.
– Нервничаешь?
– Нет.
– Тебе не нужно притворяться, Ки, – принялся успокаивать его Чжинки. – Это смешанный бал. Для чего, ты думаешь, основным условием являются маски?
Ки отрывисто пожал плечами, не в состоянии раздумывать над ответом. Маска ограничивала обзор, и им завладело настойчивое желание сорвать ее с лица.
– В этот вечер более бедное население имеет право вести себя на равных с высшими кругами, – тут же пришел ему на помощь брат. – Если конечно, его представители сумеют пролезть сюда. Как мы, например.
– Ага, – пробурчал Ки, последовав за братом по проходу.
– Так что не беспокойся по поводу своих манер.
– Хорошо.
– Я тут намедни посетил библиотеку и полистал газеты. В них есть очень много интересной информации про маскарады, проходившие здесь в разное время.
Юноша уделял большое внимание роскошному убранству прохода, по которому они шли, и абсолютно не слышал, что ему втолковывал брат. Волнение внутри постепенно перерастало в некое подобие паники. Его не пугала необходимость интегрироваться в светское общество, он скорее переживал за свою неспособность изобразить девушку. Легкомысленную, избалованную и, самое главное, жизнерадостную. Задача усложнялась тем, что все три черты характера были ему чужды.
– Я тебя очень прошу, – вдруг обратился к нему Чжинки, закончив вводную лекцию в историю маскарадов города. – Не пропадай никуда больше. Само собой, что прицепить тебя к себе я не смогу, как бы ни хотел, но голова-то на плечах у тебя остается.
– Куда я от тебя тут денусь? – рассеянно ответил он, разглядывая высокие стеклянные двери, ведущие к эпицентру всего веселья. Роскошные люстры давали теплый свет, заставляя блестящие поверхности играть бликами.
– Ки, – брат схватил его за руку, – это очень серьезно. Я тебя прошу.
– Успокойся, Чжинки, никуда я не пропаду. В таком-то наряде, – взмахом руки Ки небрежно указал на свое золотисто-алое платье и вновь перевел взгляд в сторону шумной залы впереди.
Они с братом довольно бегло обсудили тему его исчезновения – в основном, из-за нежелания Ки ее касаться. Юноша отмахнулся от Чжинки слабой отговоркой, включавшей в себя упоминание про заболевание, которое поначалу приняли за опасное, но вскоре сочли обыкновенной простудой. Чжинки же сделал вид, что поверил, признав право братишки на собственные секреты. Оказалось, что он уже готовился обратиться в соответствующие службы. Стоило только людям, якобы лечившим Кибома, продлить это свое сомнительное лечение еще хотя бы на один день, и он заявился бы к ним в сопровождении полиции. Чжинки сообщил эту новость брату твердо и решительно. На это Ки проворчал, что вместо того, чтобы заключить за решетку его «лекарей», людей к сведению Чжинки довольно состоятельных, эти полицейские его самого бы загребли за шрам на руке. Но брат и тут нашел возражение: до этого же не загребли. Юноша лишь пожал плечами. Может, это была удача?
– Исчезнешь, я тебя сам отыщу, – глаза Чжинки заблестели в прорезях маски. Ки вернулся в реальность.
– Отлично, – кивнул он.
– И придушу собственными руками.
– Договорились, – юноша высвободил свою руку из братской хватки и, приподняв юбку руками, размашистым шагом двинулся к яркому свету.
– Ты хоть иди, как воспитанная девушка, а не кошолка в летах, увидевшая свободного молодца, – полетел ему вслед хохот.
– Много ты в этом понимаешь, – проворчал юноша себе под нос, но сбавил шаг и уменьшил его до вполне девчачьего. – Ну, ты идешь?
Окрик заставил залюбовавшегося Кибомом Чжинки подбежать к волнующемуся брату.
– Я похож на девушку?
– Вы оставите позади любую из них, мадмуазель, – Чжинки, одетый в костюм придворного, галантно поклонился.
Глаза Кибома довольно заблестели, а его губы изогнулись в польщенной улыбке.
– Бесстыжий угодник, – капризно пихнул он рукой захихикавшего брата.
– Вот! Ты уже вошел в роль!
– Еще бы!
– Только не матерись, иначе весь образ разрушишь.
– Хорошо.
– И голос, Кибом! – напомнил он Ки.
– Так?
– Нет, – поморщился старший. – Слишком писклявый.
– Так?
– Истеричка вряд ли вызовет симпатию.
– Так?
– Эй, ты где таким пошлостям научился?!
– Так.
– Неплохо, – с видом эксперта кивнул Чжинки. – Только чуть-чуть увереннее.
– Ну, а так? – Ки начинал уставать.
Брат задумался.
– А так, пожалуй, сойдет, – одобрил он наконец. – Не забывай про него. И про походку.
– Хорошо.
– Ты моя сестра.
– Помню.
– Приехала в гости.
– Да-да.
– Ни слова о своем статусе.
– Хорошо, я помню.
– Ты неплохо танцуешь партии слабой стороны, так что об этом тоже не волнуйся.
В то время как старший брат учил младшего игре на инструментах, средний выучил его принятым в светском обществе танцам. Ки обладал феноменальным талантом: ему хватало всего лишь раз увидеть танец и он смог с поразительной точностью его воспроизвести. Прознав об этом, Тэмин потащил его к дому своей очередной возлюбленной в тот день, когда в нем устраивался торжественный прием с последующим балом – юная особа впервые выходила в общество. Они вдвоем прятались в саду у большого французского окна, ведущего в бальную залу, и юноша внимательно наблюдал за всем действом, стараясь не упускать из виду ни одной важной детали. А позже он отрепетировал танцы с самим Тэмином, выступая при этом в роли девушки – ведомой стороны. Вследствие этого, лучше всего ему удавались именно женские партии. Что, впрочем, самого Кибома совсем не расстраивало. В конце концов, его необычное для мужчины умение сейчас пришлось к месту.
– Насчет маски не беспокойся, – продолжал суетиться Чжинки, – она закрывает половину твоего лица, а нижняя половина вполне сойдет за женскую.
– Да, Чжинки.
– Не забывай про женские ужимки.
– Не забуду.
– Жеманься, капризничай и флиртуй. Только в меру.
– Будет сделано.
– И еще…
– Чжинки! – прикрикнул на брата Ки, благо в темном проходе не было ни души.
– Что? – испугался Чжинки, подумав, что они о чем-то забыли.
– Я тебя сейчас сам придушу! – пригрозил Ки раздраженно. – Прекрати сейчас же. Ты меня нервируешь.
– Прости… Но ты все же старайся не убить там никого.
Ки поглядел на него так, что старший брат тотчас же пожалел о сказанном.
– Молчу. Идем?
– Пошли.
Двое слуг, стоящих у дверей по ту сторону, открыли их для двух новых участников. И те, старательно скрывая владевшую ими неуверенность, наконец ступили в зал.
Праздник оглушил двоих братьев громкой музыкой и суматохой, творившейся в центре гигантской бальной залы, которая своим роскошеством и вычурностью оформления способна была посоревноваться с самОй королевской залой. Помещение было залито светом, непрестанно переливающимся бликами на полированных поверхностях и задававшим вечеру особую торжественную атмосферу. Казалось, что все необъятных размеров помещение было создано из чистого золота. Два брата с трудом подавили желание зажмуриться уже на самом входе.
Отовсюду раздавался радостный смех и слышались возбужденные голоса.
Ки шел с братом под руку, заворожено скользя взглядом по шумной толпе и щедро раздаривая фальшивые улыбки. Чжинки кланялся совершенно незнакомым людям очень уверенно, что вызывало у тех замешательство, заставляя лихорадочно рыться в памяти в поисках недавно состоявшегося знакомства. Впрочем, он-то их действительно знал, а вот они его не могли вспомнить, как ни старались. Да и маска скрывала от их глаз самые главные зацепки – черты его добродушного лица.
Здесь присутствовали люди в просто невероятных костюмах: коты и кошечки, львы, какие-то длинноклювые птицы, Арлекины и Пьеро, бандиты и монахи, пираты и благородные леди, герои легенд и детских сказок. Словом, человеческое воображение и большой карман хорошо поработали над ежегодным воплощением идеи. Юные принцессы порхали по полированному паркету в изящных туфельках в сопровождении осанистых кавалеров, преисполненных собственной важности. Дамы в летах чувствовали себя более раскованно, ободренные анонимностью, которую предоставляли им маски, и вели себя ничуть не менее безрассудно. Пожилые господа без утайки поедали взглядами кружащих в танце «барышень» всех возрастов.
Обилие блесток нещадно слепило глаза. При каждом повороте женского стана, блестящая ткань вычурных нарядов играла невообразимыми цветами. Пестрые узоры двигались будто по собственному почину. Дух конкуренции заставлял каждого стремиться перещеголять другого и в наряде, и в поведении.
Событие поражало своей грандиозностью. Однако крохотный бутылек, висящий на его шее защищал Ки от возможных последствий. Еще утром в безопасности их с Чжинки комнатки он еще раз попытался снять с себя это неожиданное украшение или раскупорить сосуд, но ни то, ни другое у него не вышло. Что в том сосуде он не знал, хотя и догадывался. Но непроверенные догадки – это не то, во что стоило верить. Вполне возможно, в бутыль был залит какой-нибудь отвар, служащий для отвода глаз. Либо же это какая-нибудь магическая штучка вроде ведьмовского зелья. Что бы то ни было, оно помогало Ки фильтровать особо яркие проявления окружавшего его безудержного веселья не хуже его прежнего помощника – амулета.
Что же до цепочки – как он ее ни дергал, сорвать с шеи этот на вид очень хрупкий предмет ему не удалось. Наоборот, цепочка оставила на коже след, саднящий даже сейчас: все ранки на его коже заживали непозволительно долго, доставляя юноше неописуемые страдания.
Стремительно летя по паркету в сопровождении сияющего брата, он вглядывался в глаза, сверкающие в прорезях масок и ловил отголоски эмоций. Сначала ему не верилось своим же собственным ощущениям, и он робко предположил, что попросту отвык за пару недель правильно обращаться со своим усмиренным даром. Но эта гипотеза была разбита в пух и прах реальностью: то, что невольно цеплялось за край его сознания, не было его выдумкой или неверно истолкованным фактом.
Похоть.
Она была всюду. Она сочилась из пор подобно соку из надреза на налитом фрукте. Персоны, на вид вполне благопристойные, на проверку же оказывались плодами с картофельной мякотью и уже подгнившей сердцевиной. Самые молодые души еще не были тронуты тленом, но чем больше морщин украшало участника бала, тем извращеннее были его мысли.
Хвала богам, Ки не мог читать эти извращенные мысли, ему вполне хватало умения «видеть» на уровне чувств. Если бы похоть имела вид жидкости, юноша давно бы в ней захлебнулся. Она взывала к самой его сущности, заключенной где-то глубоко внутри. Тревожила ее, вытягивала на божий свет, заставляя сжиматься под яркими лучами и испуганно щурить подслеповатые глаза. Заставляла хотеть.
– Что с тобой, – тихо спросил его Чжинки. В его голосе слышалась тревога.
Ки помотал головой. Его, сказать мягко, ошеломило неожиданное открытие. Теперь он вынужден был многие вещи трактовать с иной стороны. И это вводило его в ступор, поскольку немало взглядов было адресовано и ему самому.
Что здесь происходит?
– Ки? – вновь привлек к себе его внимание брат.
– Все хорошо, – выдавил юноша из себя, унимая внутреннее отвращение.
– Ты уверен? – не успокаивался Чжинки.
– Вполне.
Ки сжал руку брата, не столько давая ему понять, что с ним действительно все в порядке, сколько находя в этом жесте успокоение. Теплая, чуть влажная от волнения братская ладонь давала веру в то, что не все умы в этом мире настолько развращены.
– Что будем делать дальше? – поинтересовался он у отвлекшегося на толпу Чжинки.
– Доверься мне.
Он подвел брата к одному из стоявших в стороне наблюдателей и… завел с ним непринужденный разговор. Судя по тому, насколько быстро удивление в глаза за маской сменилось возбужденным блеском, тема была выбрана довольно актуальная. Мужчина, по голосу относительно молодой, охотно вступил в дискуссию, очевидно приняв Чжинки за какого-нибудь крупного магната. Ки глядел на собеседника, рассматривал его костюм и радовался, что человек попался абсолютно нормальный, не таящий никаких грязных мыслей за пазухой. Возможно, он был приезжим. В таком случае он не попадал в группу потенциальных подозреваемых.
Во время оживленного разговора мужчина с интересом поглядывал в сторону Ки, старательно изображавшего одновременно и смущение, и подавленную дерзость, и заинтересованность. В мыслях же юноша поражался болтливости брата и его удивительным знаниям. Хотя, тут же сообразил Ки, Чжинки за день столько знати развозит по домам, что грех было бы не подслушать их громкие разговоры в карете.
Через какое-то время брат спохватился и представил собеседнику свою «сестру Каролину», которая одарила мужчину еще одной неживой улыбкой и присела в реверансе, внутренне негодуя на выбор имени и надеясь, что тот не разглядит разрез его накрашенных глаз. Обычно светские дамы и юные леди не красили лица, это считалось дурным тоном и вульгарностью, присущей представительницам древних профессий. Или всяким служащим, недовольно добавил про себя Ки. Однако сегодня был особенный вечер, и немного грима на лице не возбранялось иметь даже самым ярым скромницам.
